"Обманный Дом" - читать интересную книгу автора (Стоддард Джеймс)

ОНИКСОВАЯ РАВНИНА

Карманные часы Картера показывали шесть утра, когда Нункасл разбудил отряд в краях, где никогда не наступал рассвет. Хозяин проснулся, сел на расстеленном на земле одеяле, пригладил растрепавшиеся волосы, вздохнул и пожалел о том, что нельзя выпить горячего чаю. В отличие от Сары Картер не был любителем рано вставать, он не понимал ее любви к спокойствию нового дня и радости от восхода солнца. Он частенько говорил жене, что закаты гораздо больше ему по душе – только для того, чтобы она сказала в ответ, что рассвет – это закат наоборот, только и всего. И уж конечно, меньше всего Картер любил просыпаться в темноте, в мире, где все казалось бессмысленным, тщетным и тусклым, и даже сама миссия отряда, который он возглавлял, представлялась глупым спектаклем. Ему до боли захотелось услышать голос Сары.

Картер помотал головой, желая отогнать грустные мысли, и поднялся на ноги. Его спутники один за другим вставали, топали замерзшими ногами. Позавтракали сухими пайками и пустились в путь по извилистым ущельям, оставаясь невидимыми для обитателей Обманного Дома и уходя все дальше от войска мутантов.

Через два часа разведчик сообщил о том, что по ущелью следом за отрядом идут люди – сколько, он не успел сосчитать.

Нункасл отдал приказ бежать вперед трусцой, что было не так-то просто в почти полной темноте.

Прошло меньше часа, когда один из разведчиков, двигавшийся впереди, чуть слева от отряда, вскрикнул и разрядил пистоль. В ответ послышались сразу несколько выстрелов, и разведчик с предсмертным воплем скатился вниз с середины склона ущелья.

– Всем укрыться! – прокричал Нункасл и потянул Картера за собой, под прикрытие ближайших валунов. По отряду была открыты ружейная пальба, тут и там слышались крики раненых. Слева от Картера упал, схватившись за голову, молодой Джейке. К тому времени, как Хозяин, пригнувшись, подбежал к нему, гвардеец уже был мертв. Его остекленевшие глаза в отчаянии глядели в непроницаемое черное небо. Картер застонал и вернулся к лейтенанту.

Предупреждение разведчика уберегло отряд от вражеской засады, так что теперь Картера и его спутников отделяло от противника несколько сот ярдов, и когда анархисты посыпались с пологого правого склона ущелья, гвардейцы преградили им путь и многих убили наповал. Раненые с воплями бросились искать укрытия. Тем не менее позиция у отряда была неудачная. Врагам было гораздо удобнее обстреливать людей Картера сверху.

– Нам нельзя здесь оставаться, – процедил сквозь зубы Нункасл. – Скоро нас догонят те анархисты, что идут позади.

– Но если мы будем пробиваться вперед, нам точно конец, – откликнулся Картер. – О, если бы у меня были Слова Власти! Но при мне Дорожный Плащ… Лейтенант, я обойду наших врагов с тыла и отвлеку их. Используйте это время для того, чтобы уйти. Если сумею, догоню вас.

– Мой господин, вы у нас самый главный! Уж лучше бы вам идти к Обманному Дому, чем жизнью рисковать.

– Разве я могу бросить всех вас, в том числе и моего брата? Нет. Я только отведу огонь от отряда. Будьте наготове.

Картер запахнул плащ, ниспадавший до земли и чудодейственным образом прятавший своего обладателя, делая так, что тот сливался с мраком и камнями. У Нункасла от изумления глаза на лоб полезли, когда лорд Андерсон стал неотличим от ночных теней.

– Удерживайте позицию, лейтенант. В такой темноте я один могу справиться с целым войском.

– Пожалуй, что и сможете, сэр.

Однако, несмотря на такое смелое заявление, Картер покидал отряд не без страха, поскольку расстановка сил была весьма не в его пользу. В Иннмэн-Пике, пользуясь Словами Власти, он без труда одолел восьмерых, но теперь врагов было намного больше. Низко пригнувшись, он пробирался вверх по склону в тыл противника, лавируя между крупными камнями. Шальные пули свистели кругом, ему приходилось уворачиваться.

Первым анархистом, попавшимся Картеру на пути, стал дозорный, стоявший выше остальных на склоне. Картер поднял с земли тяжелый камень и стукнул дозорного по макушке. Хрустнула кость, анархист со стоном рухнул наземь. Картера замутило – такое происходило с ним всегда, когда ему приходилось убивать.

Совладав с собой, он тронулся вдоль края ущелья, пригибаясь к земле, дабы не стать мишенью для своих товарищей. Анархисты расположились ниже скального уступа. На фоне серых плащей и шляп белели их лица, и в темноте они напоминали злобных пингвинов. Картер замер и задумался. Если открыть по ним огонь сверху, они тут же примутся палить в ответ, а их тут не меньше десятка. Отвлекающий маневр продлится всего секунду и не принесет Картеру ничего, кроме гибели. Вряд ли удастся добиться чего-то стоящего и за счет ближнего боя с анархистами.

Картер в отчаянии озирался по сторонам. Уступ, под которым находились анархисты, крепился к стенке ущелья тонкой каменной перемычкой толщиной всего в четыре дюйма и шириной в фут. Картер подполз к перемычке и изучил ее более тщательно. Он все еще сомневался в том, что Меч-Молния одолеет такой крепкий камень, и понимал, что успеет нанести всего пару ударов, а потом враги заметят его, привлеченные свечением клинка.

Приняв решение, он встал и выпрямился во весь рост. Пули, рикошетом отлетавшие от камней, грозили задеть его. Одним ловким движением Картер выхватил меч и вонзил острие в каменную перемычку. Мощная золотистая вспышка озарила стену ущелья, градом разлетелись осколки камня. Уступ, лишившись перемычки, отделился от склона и заскользил вниз. Картер не удержался на ногах, покачнулся и упал. Ступни его уперлись в край скользящего в бездну уступа. Он оттолкнулся и, прокатившись по склону, ухитрился затормозить. Не тратя времени на осмотр ушибов, он обернулся и увидел, как катится вниз сорвавшийся камень. Вот он докатился до анархистов. Дико крича, враги бросились в стороны, но спаслись далеко не все: катящийся камень подминал их под себя и вызвал настоящую лавину. Вскоре вопли анархистов заглушил грохот камней. К тому времени, когда грохот стих, Картер убрал меч в ножны и, перебежав, спрятался за скалой. Его отряд шел вперед, открыв немилосердную пальбу по ошарашенным анархистам. Когда начал стрелять и Картер, анархисты, решив, что их окружили, впали в панику и бросились врассыпную, сделавшись легкой добычей для воинов гвардии Белого Круга.

Вскоре закипел рукопашный бой. В результате урона, нанесенного анархистам камнепадом, силы почти сравнялись, что давало Нункаслу и его подчиненным явное преимущество – ведь их доспехи выдерживали пистолетные пули. Всеобщую сумятицу немало усиливал и Картер, который вопил во всю глотку, размахивая светящимся мечом.

Все могло бы закончиться быстро и благополучно, если бы не подошел второй отряд анархистов, который набросился на людей Картера с тыла. Зажатые между двумя отрядами, гвардейцы растерялись, но вскоре заняли круговую оборону. Те анархисты, что были прижаты к стене ущелья, мстительно вопили.

Повсюду вокруг Картера свистели и бились о камни пули. Он забежал за груду скатившихся со склона камней, убрал меч в ножны и переждал пальбу. Как только направление огня сместилось, он прополз немного вперед за камнями и выглянул из-за них, продолжая оставаться под защитой Дорожного Плаща. Положение его товарищей было незавидным. Замысел Картера провалился, нужно было срочно придумывать что-то еще. Оглядевшись по сторонам, он не увидел другого камня, который можно было бы легко столкнуть вниз, и решил стрелять, убивая врагов по одному. Если бы ему удалось убрать побольше анархистов с этой стороны, у Нункасла появился бы шанс продвинуться вперед. Картер уложил пистолет на камень и прицелился в вожака анархистов. В темноте это было не так-то просто, но Картер навел прицел на грудь врага, затаил дыхание и потянул спусковой крючок. Анархист мгновенно исчез из поля зрения. Картер снова пригнулся, затем опять выглянул и присмотрел новую цель. Он бы многое сейчас отдал за возможность стрелять из винтовки, но в Эвенмере винтовками пользовались крайне редко, поскольку они были неудобны при стрельбе в замкнутых помещениях.

Картер прицелился – и тут позади него послышался ужасающий рев. Он в страхе повалился ничком на землю, повернулся набок и увидел, как через него перепрыгнуло нечто страшное и огромное. Чудовище расшвыривало валуны, будто мелкие камешки, а завывало оно так, как все волки на свете, соберись они в одну стаю.

Картер, опомнившись, вскочил на ноги. Чудовище одним мощным прыжком оказалось в самой гуще анархистов. Первого попавшегося оно ухватило зубами за ворот и принялось трясти, как охотничья собака пойманного кролика. Даже оттуда, где прятался Картер, он услышал, как хрустнули шейные позвонки. Зверь отшвырнул труп в сторону, задрал голову к небу и полу людским-полузвериным голосом возопил:

– Псы Проклятия! Алая Роза в Витраже! Райское Воинство на Адском Побережье! Прочь! Прочь! И никто нас не остановит!

Затем чудище утробно завыло.

Картер стоял, не в силах пошевелиться. Телом чудовище напоминало огромного пса, но вместо морды у него был лик Старикашки Хаоса – антипода Порядка, принявшего материальное обличье. Растрепанные, спутанные седины, сверкающие желтые глаза, один из которых намного больше другого, вытянутые волчьи челюсти, ряды хищных клыков, обнаженных в жутком оскале. Чудовище провело лапой по убитому анархисту, уселось и вновь завыло:

– Первый и Последний! Конец Всего! Двери Его Лика, Светильники его Пасти! Свергни Дом, Зверь Порядка, Дочь Гадеса!

С этим воплем монстр набросился на анархистов, и хотя некоторые в отчаянии стреляли в него, пули, не принося зверю никакого ущерба, отскакивали от его пятнистой шкуры. За минуту чудовище прикончило два десятка анархистов, после чего ринулось на воинов Белого Круга. Одним прыжком оно оказалось посреди них и расшвыряло в стороны, словно оловянных солдатиков. Ущелье огласилось воплями ужаса. Картер бросился на помощь товарищам, оступился, упал, разбил в кровь плечо и колено. Вскочив на ноги, он высоко поднял Меч-Молнию и побежал так быстро, как только мог.

Пес-гигант оторвался от своей кровавой работы. В одном из его жутких глаз мелькнул отблеск светящегося Меча-Молнии.

– Гимны Экстаза! Мертвец в Потайной Комнате! Хозяин собственной персоной, да только теперь у него нет Слов Власти!

Чудовище забыло о других жертвах и развернулось к Картеру. Преодолев разделявшее их расстояние несколькими прыжками, оно остановилось менее чем в десяти ярдах от него.

Картер остолбенел. Будь у него Слова Власти, он бы мог повелевать Хаосом, а без них на это нечего было и надеяться.

– Зачем ты явился? – как мог сурово вопросил Картер.

– Тот Дом на горизонте притягивает меня и придает мне форму. Анархисты, что обитают там, хотят, чтобы новые миры сменились старыми, они хотят всюду насадить Порядок – неизменный, застойный, недвижимый. Они жаждут сотворить Вселенную из сухого праха, совершенный механизм, лишенный красоты, желания, ярких вспышек воображения. И вот я явился во плоти, дабы вонзить клыки в их плоть, дабы сокрушить стены этого Дома, если сумею. Но Порядок слишком силен, да, слишком силен! Эта мерзкая тварь сжигает меня, мало-помалу, как солнце через увеличительное стекло. Я погибаю, таю, исчезаю, а если я исчезну, со мной погибнет вся красота – порыв летнего ветерка, шевелящий листву, внезапный дождь, хлынувший с ясного неба, запах древних страниц раскрытой книги. Ты – Хозяин, ты владеешь Ключами! Почему ты оставил меня ради Леди Порядок?

– Вовсе нет. Я тоже хочу разрушить этот Дом.

– Так помоги мне войти туда! Я не могу проникнуть в это здание. Ее могущество не пускает меня. Помоги мне!

– Помогу, – пообещал Картер. – Но ты, в свою очередь, должен помочь мне.

– Помогу, – сказало чудовище.

И прыгнуло.

Картер сжал меч обеими руками и выставил перед собой. Излив золотое свечение, острие ударило страшного зверя по голове. От удара Картер отлетел назад и стукнулся спиной о скалу. В глазах у него потемнело, а когда прояснилось, оказалось, что он лежит на спине, а Пес-Хаос валяется позади, рассеченный мечом от головы до хвоста. Кровь не пролилась, жуткое создание не корчилось в предсмертных муках, но в его половинах метались какие-то темные силуэты. Оба желтых глаза, по-прежнему сверкавшие, смотрели на Картера. А потом рассеченная голова утратила форму, расплылась… И две половины начали срастаться воедино.

– Лающий Пес на Залитой Луной Трясине, – произнесла пасть чудовища, тело которого продолжало срастаться. – Плачущие Глаза!

Картер вскочил на ноги и бросился прочь. Теперь его гнал вперед не только страх утраты Слов Власти. Он, некогда бывший повелителем и Хаоса, и Порядка, был беспомощен против их воплощений. Он бежал, и мысли его лихорадочно метались. Хаос не был живым существом, он был первородной стихией. Он напал на Картера, не повинуясь каким-либо логическим соображениям, но только потому, что сама его природа призывала его уничтожать даже тех, кто мог бы ему помочь. Можно было не сомневаться: Хаос вызван во Внешнюю Тьму, он материализовался в ответ на растущее могущество Порядка, это его реакция на действие силы – так вода устремляется в новое, только что вырытое искусственное русло. Но найдя Картера – того единственного, кто был способен его сдержать, Хаос напал на него. Правда, в прошлом Хаос пытался переманить Хозяина на свою сторону, но, видимо, уничтожить его Хаосу всегда хотелось гораздо сильнее.

Позади послышался жуткий вой. Картер добрался до верхнего края обрыва и, обернувшись, увидел, что чудище мчится по дну ущелья и принюхивается. Наверное, оно потеряло след. Картер поплотнее запахнул Дорожный Плащ и посмотрел вперед, где на краю унылой равнины чернел Обманный Дом. Картер на глаз прикинул расстояние. Он находился намного дальше того места, где заканчивались шеренги воинов-мутантов. Дом был довольно близко, и добежать до него по гладкой равнине можно было очень быстро. Картер снова оглянулся и не увидел чудовище. Оно потерялось, слилось с ночными тенями. А если Хаос настигнет его на равнине?

Думать было некогда. Хотя бегущий по равнине человек виден любому, кто выглянет в окно, другого выбора не оставалось. По крайней мере так Картер мог отвести чудовище от Даскина и остальных товарищей. Он отдышался, снова поплотнее закутался в Дорожный Плащ, хоть и сомневался, что сумеет остаться невидимым на ровной, как блин, равнине, и, перевалив через край ущелья, пустился бегом, забыв обо всем.

Он всегда гордился своими достижениями в спорте. Во время учебы в Брэктон-колледже Картер преуспевал в фехтовании, боксе и легкой атлетике, но гораздо больше, чем спринт, ему удавался бег на дальние дистанции. Однако он старался поддерживать хорошую спортивную форму и теперь радовался тому, как слушаются его крепкие мышцы. Ему казалось, что так бежать он мог бы вечно. Но прошло уже десять лет со времени окончания колледжа, а до дома было гораздо дальше, чем казалось, и вскоре у Картера больно закололо в боку. Теперь он вовсе не был уверен в том, что одолеет всю дистанцию. Полы Плаща и теплого пальто развевались и путались в ногах, острые камни кололи ступни даже через подметки. Он еле дышал от страха и отчаянно желал остаться в живых.

Услышав зловещий вой у края обрыва, Картер помчался еще быстрее.

До дома было уже совсем недалеко, когда хриплое дыхание, топот тяжелых лап и утробный рык послышались у Картера за спиной. Обернувшись на бегу, он увидел, что чудовище догоняет его, увидел его жуткий, страшный, полу расплывшийся, сложенный из синеватой дымки лик, столь нелепый на теле гигантского пса. Картер понял, что ему не убежать от судьбы.

Не было страха, равного этому. От зрелища хищных клыков леденела кровь. Картер бросился ничком наземь, решив положиться на спасительную гладкость равнины. Чудовище-Хаос не смогло затормозить так же быстро. Лицо Картера обдало затхлым дыханием, острые зубы клацнули, лишь едва промахнувшись, и зверя по инерции пронесло вперед. Но в тот миг, когда он в прыжке завис над Картером, тот в отчаянии выставил над собой меч и рассек чудищу брюхо. Оно пролетело по воздуху футов двадцать и рухнуло наземь.

Картер вскочил, бросился следом и, подбежав, мощнейшим ударом отсек голову монстра, после чего, не медля ни секунды, снова помчался к Обманному Дому. Не успел он отбежать и на десять шагов, как услышал позади хриплый голос:

– Разверстая Пасть у Двери! Глава Брана Благословенного! Конец и Начало! Уроборос, Кусающий Собственный Хвост! Вот так и Я! Вернись! Тебе не уйти!

Но Картер уже добежал до пустынного двора перед домом. Как ни страшно было ему сейчас, но угроза, исходящая от здания, наполнила его душу леденящим ужасом. Черные бревна, ониксовые блоки, скрюченные шпили, зловещие скульптуры на кровлях, острые, неприступные скаты крыш… Вблизи Обманный Дом производил устрашающее впечатление, он нависал черной громадой, лишенной какого бы то ни было архитектурного стиля – казалось, его фасад и порталы нарисованы неумелой детской рукой. От верхних окон вниз свисала листва каких-то вьющихся растений. Картер окинул здание одним отчаянным взглядом в поисках входной двери.

Он бросился вдоль фасада, в ужасе прислушиваясь на бегу, не гонится ли вновь за ним Чудовище-Хаос, но слушать мешал скрип гравия под ногами. Фасад был снабжен множеством ниш и амбразур, но ни одной двери Картеру не попадалось.

Увидев арку, ведущую во внутренний двор, он пробежал под ней, но и внутри, как ни искал, не обнаружил ни одной двери. Поняв, что угодил в тупик. Картер был близок к панике. Он развернулся, решив лицом к лицу встретить Пса-Хаоса. Тот прыгнул на Картера, Картер замахнулся мечом, ударил раз, другой – увы, мимо. Тогда он повернулся и побежал вдоль боковой стены дома. Споткнулся о камень, упал, вскочил, побежал снова.

Вверх по стене вилась лиана с длинными, зловещими черными шипами. Картер подпрыгнул и, обдирая в кровь руки, поспешно взобрался вверх футов на десять, и тут преследующее его чудовище с разбега ударилось о стену всей своей тяжестью. Стена сотряслась, и Картер едва удержался. Глянув вниз, он увидел, что Хаос готовится к прыжку.

Картер в отчаянии начал снова взбираться вверх, но когда он поравнялся с навесом, чудовище вцепилось в лиану мощными когтистыми лапами и полезло за ним. Оно догоняло Картера и было уже готово ухватить его за ноги, но в этот миг лиана не выдержала колоссального груза и оборвалась под самым карнизом. Картер, плохо отдавая себе отчет в том, что делает, инстинктивно оттолкнулся ногой от головы чудища и подпрыгнул к карнизу. Он промахнулся, но сумел ухватиться за подпирающую карниз балку и повис на ней.

Зубы щелкнули рядом с его шеей и сомкнулись на заплечном мешке. Еще мгновение – и Картер не удержался бы, но он из последних сил вцепился в балку. Лямки мешка оторвались, Картер обрел свободу. Он подтянулся, взобрался на крышу и обернулся. Пес-Хаос в злобе расшвыривал в стороны его пожитки.

– Порог Безумия! – завыл Хаос и тщетно подпрыгнул вновь. – Пламя Проклятия! Беги, беги, но я догоню тебя! Я уничтожу тебя и весь этот Дом! Но ты что станешь делать? Ответь?!

Но Картер ничего не стал отвечать, как не стал бы отвечать ветру, в котором слышится человеческая речь, ибо с Хаосом разговаривать опасно.

На три фута выше макушки Картера блестели стекла неосвещенного окна. Безвкусная лепнина, обрамлявшая окно, позволяла, упираясь ногами и цепляясь руками, подобраться к нему. Картер полез вверх и только тут ощутил боль в левом предплечье. Оказывается, острые шипы лианы насквозь прорвали ткань плаща и пальто и в кровь расцарапали ему руку. Картер скривился от боли, но продолжил подъем. Первые два фута дались ему с трудом, но затем он нашел опору в виде статуи с головой ухмыляющегося карлика и туловищем, составленным из цифр и непонятных знаков – странной смеси математики и искусства. Взобравшись по статуе, Картер без труда дотянулся до подоконника.

Окно было самое обычное, но, увы, оно оказалось заперто. Картер разбил стекло рукоятью меча, открыл шпингалет и, подцепив створку кончиком лезвия, распахнул ее и нырнул в кромешную темноту.

Как только Пес-Хаос напал на гвардейцев Белого Круга, Грегори утащил Даскина за груду валунов, и тем, вероятно, спас жизнь не только другу, но и себе, поскольку чудовище сеяло смерть повсюду, круша доспехи и ломая кости. Даскин видел, как пали Лейбер и Брэкетт, перекушенные гигантскими челюстями. Остальные гвардейцы разбежались, а чудовище стояло, завывая и щелкая зубами всего в десяти футах от того места, где притаились Грегори и Даскин. Они по-пластунски поползли в сторону между камнями. Страшный зверь рычал и обнюхивал землю.

Но вот, взревев и ощетинившись, он заметил Картера и исчез из поля зрения друзей. Даскин, не поняв, почему чудовище так внезапно убежало, не поднял головы. Он видел, какой могущсственной силой обладает этот зверь, и понимал, что против него не выстоять ни одному человеку. Издалека доносились крики и звуки боя, но их заглушали стоны раненых анархистов, потому Даскин не знал, что сейчас с Псом-Хаосом сражается его брат. А потом наступило безмолвие, и друзья отважились выглянуть из-за укрытия. Ни Нункасла, ни всех остальных они не увидели, второй отряд анархистов был уже на подходе.

– Мы потеряли своих, – заключил Грегори.

– Да, и Картера тоже! – воскликнул Даскин. – Нужно найти его.

– Искать нет времени. Он Хозяин. Он способен позаботиться о себе, и, быть может, мы встретимся с ним на пути к Дому. Поспешим, не то они нас настигнут.

Друзья выскользнули из-за камней и довольно долго пробирались крадучись, чтобы на попасться на глаза врагам. Даскин тщетно пытался высмотреть товарищей, гадая, сколько же осталось в живых.

Несколько часов друзья пробирались по ущелью и наконец, изнемогая от усталости, бросились на землю среди скал и перекусили вяленым мясом. Но даже утоление голода не обрадовало их – настолько они устали. Ложась спать, Даскин не мог думать ни о чем, кроме брата. Он верил в силу Хозяина, однако утрата им Слов Власти потрясла Даскина до глубины души. Он только себе отводил роль человека, способного на сомнения и смятение духа, а Картера считал горой, которую невозможно сдвинуть с места, человеком непоколебимым и бескомпромиссным. Если он погиб…

Даскин повернулся на другой бок и прогнал мрачную мысль. С упрямым юношеским идеализмом веря в силу Добра, он и помыслить не мог о том, что и Зло тоже могущественно. Картер был Хозяином. Прежде чем он погибнет, разверзнутся небеса. Но ведь и его отец был великим человеком, и все же погиб. И мать Даскина поглотило Зло, во многом ею сотворенное. Даскин лег на спину, дабы не думать ни о том, ни о другом. Сара часто напоминала ему, что все – в руке Господней. С этой мыслью Даскин забылся тревожным сном, в котором ему снился Картер, которого укачивал на громадных белых ладонях какой-то великан. Но лица великана Даскин не рассмотрел.

Он проснулся через несколько часов, пожалел о том, что не захватил карманных часов, но порадовался, что никто не нарушил их отдыха. Даскин со вздохом поднялся, от его вздоха проснулся Грегори, и они наскоро позавтракали сухарями и вяленым мясом. Грегори принялся скатывать походное одеяло, а Даскин забрался вверх по склону ущелья и выглянул за край. Они подошли к Дому гораздо ближе. Даскин отчетливо видел здание сзади и решил, что пути до него остается всего два часа, если они с Грегори пойдут по дну петляющего ущелья. Затем он рассмотрел пса-гиганта. Тот бродил вокруг дома и принюхивался. Если бы не эта тварь, они с Грегори за десять минут перебежали бы равнину. Картер недовольно поморщился, спустился к Грегори, и они продолжили путь.

– Многое бы отдал за яблочко, – пробормотал Грегори.

– А я – за солнышко, – отозвался Даскин. – Было б солнышко, тогда мы бы и яблочко нашли.

– Тут о солнце и мечтать нечего. Его тут не было никогда. Эта часть Вселенной пуста.

– Знобит меня при взгляде на этот дом, – признался Картер. – Огней почти нет, и стережет его чудовище. Такое впечатление, что дом почти заброшен.

– Как думаешь, зачем анархистам он понадобился? Зачем они строят его здесь, во Внешней Тьме?

– Да придурки они, вот и все. Рвутся к власти, как когда-то моя мать.

– Но уж не все же до одного, – не согласился Грегори. – Многие жизнь отдали в борьбе за дело. А те, кого мы в плен брали, производили впечатление людей образованных.

– Это верно, – признал Даскин. – Они умные люди. Но они ненормальные, если думают, что им под силу изменить всю Вселенную. Какой чудовищный эгоизм!

– Наверное. Но обладая могуществом Краеугольного Камня, они могут и добиться своей цели. Даскин покачал головой.

– Молю Бога, чтобы этого не случилось. Ой, мы с тобой об этом спорили не раз, и я всегда прекрасно понимал твою точку зрения. Порой Вселенная кажется жутким местечком. Смерть, жестокость, несправедливость, нищета. И все же их дело не может быть правым.

– Потому что мир создан таким? Но разве нам не следует пытаться его усовершенствовать? Разве колесо – порождение Зла? Разве в огне и паре кроется что-то порочное? Анархисты, безусловно, экстремисты, но мы живем в экстремальном мире. Разве мы можем равнодушно позволить ребенку жить впроголодь, если в наших силах ему помочь? Вот смотрю я на эту тьму, и мне хочется, чтобы вместо нее был сплошной свет.

– Ты говоришь, как соблазненный.

Даскин не смотрел на Грегори, но словно увидел, как тот пожал плечами.

– Ну ты же знаешь, я просто люблю поиграть с разными идеями, повертеть ими так и сяк, посмотреть, что в них сходится, что нет.

– Еще как знаю, – вздохнул Даскин. – Замечательно рассуждать об абстрактном голодающем ребенке, но вот тут-то ты как раз и ошибаешься. Анархисты взяли в плен одного невинного ребенка, Лизбет, и заставили ее жить в одиночестве и тоске ради осуществления собственных планов.

– Во имя блага многих людей, – возразил Грегори. – Они многим пожертвовали ради следования философии анархизма. Разве один человек – это слишком большая жертва ради спасения всего человечества?

– Порой мне кажется, что слишком большая, – ответил Даскин.

– Ради спасения сотен тысяч детей? – не отступался Грегори. – Да ты бы и сам жизнь отдал за такое.

– Мне хотелось бы так думать, и все же я с тобой не согласен. Быть может, это и бессмысленно, но Лизбет не просила о том, чтобы ее приносили в жертву. Ей не предоставили выбора. Пусть бы анархисты сами жертвовали собой, но требовать этого от ребенка… Разве можно доверить таким людям всю Вселенную?

– Может быть, нельзя, но ведь мы доверяем наш мир всяким правительствам, а нашу жизнь – лидерам этих правительств. А весь Дом доверен твоему брату.

– Да, но Дом сам выбрал его. Я бы даже сказал – его избрал Господь. Так сказал Бриттл, когда явился Картеру и Хоупу.

– И ты в это на самом деле веришь?

– Конечно, верю. Почему бы мне в это не верить?

– Само собой, твой брат и мистер Хоуп люди достойные…

– Вот именно. Мой брат никогда не лжет.

– Но он мог ошибиться. Наверняка он до сих пор сильно переживает то, что в детстве из-за него были утрачены Ключи Хозяина, что затем отцу пришлось покинуть Эвенмер. А когда он узнал, что отец погиб, какой человек бы на его месте не стал искать для себя оправдания? И какое оправдание может утешить сильнее, чем изъявление Божьей воли?

– Ты думаешь, это была галлюцинация? А как же Хоуп? Он что, тоже фантазирует?

– Нет, только не мистер Хоуп. Он человек честный. И все же он поднялся от простого юриста до управляющего громадной империей. Не он первый из тех, кто мог и проглядеть некую странность в поведении своего господина – проглядеть, дабы не лишиться места. А потом он подписывался под этой историей с явлением Бриттла, действуя из наилучших побуждений: поначалу руководствуясь желанием помочь твоему брату в горе, а потом – исключительно из соображений верноподданности. А может быть, чудо видел только твой брат. Может быть, он разговаривал со стеной, где ему померещился Бриттл. Разве мог Хоуп, который всегда отрицает все фантастическое, на самом деле поверить в то, что Картер видел покойного дворецкого, когда он сам не видел ровным счетом ничего и никого?

– А я думаю, что нет ничего невероятного, – упрямо произнес Даскин. – По крайней мере до тех пор, пока мы высказываем гипотезы. Но, полагаю, в данном случае все было не так. Разве только потому, что произошло чудо, следует утверждать, что это невозможно? Первобытному человеку трактор бы показался чудом. Разве мы не вольны поверить в то, что событие действительно произошло, если так утверждают два человека? Если бы ты и Сара сказали мне, что идет дождь, разве я непременно должен был бы подойти к окну и проверить, так ли это, или мне следовало бы предположить, что на самом деле никакой дождь не идет, только потому, что вы сказали, что идет? И если двое уважаемых мною людей говорят, что видели ожившего покойника, почему я должен называть их лжецами?

– Тонко подмечено, – похвалил друга Грегори. – Но вот только дожди идут куда как чаще, чем мертвые воскресают. – Он хлопнул друга по плечу. – Редко ли мы вели такие разговоры, кузен? Сколько ангелов уместятся на острие иглы? Если настоящее – это всего лишь текущее время, если прошлого и будущего не существует, потому что первое уже миновало, а второе еще не наступило, как мы можем говорить: «давным-давно» или «в далеком будущем». Какова природа Вселенной и суть возраста человека? О чем мы только с тобой не спорили?

Даскин хмыкнул. Раздражение как рукой сняло.

– Когда нам было по двадцать, мы были хуже. Вспомнить только, как мы спорили ночи напролет в Эйлириуме, в Арворкор-колледже – ты, я, Девин и Вестон, уверенные в том, что знаем ответы на все вопросы на свете. Тогда мы были просто-напросто напыщенными умниками.

– Нас так учили, – возразил Грегори. – Помнишь профессора Беллгроува?

– Старого льва? Мы над ним подсмеивались. Все в университете потешались над ним.

– Но при этом мы его обожали.

– Ты обожал, это точно. Если он и не был анархистом, то их философию он знал получше их самих. Но спорить он не умел. Он был тем запалом, который разжигал нас и сподвигал на споры до утра.

– Ты знаешь, что он умер? – спросил Грегори.

– Вот как? Нет, я не знал. А когда это случилось?

– Я думал, ты слышал. Он был анархистом, и его убил твой брат во время ночной потасовки в Кидине.

Даскин резко остановился и схватил Грегори за руку.

– Ты шутишь

– Нет. Беллгроув не просто изучал философию анархистов. Он был одним из них.

Даскину показалось, что земля уходит у него из-под ног.

– Он на самом деле был анархистом? Да, конечно, он всегда сочувствовал их убеждениям, но я никогда не воспринимал его высказываний всерьез. Я понятия не имел…

– Немногие знали об этом. Я был одним из немногих. Он как-то раз при мне проговорился.

– Но ты мне никогда не рассказывал!

– Он взял с меня слово молчать.

– И ты хранил клятву? Анархист преподавал в Арворкоре! Да ведь ты должен был непременно известить об этом власти!

– Я дал слово.

Даскин отвернулся, и друзья продолжили путь.

– Весь мир – вверх тормашками. Старый чудак Беллгроув погиб в Кидине, под покровом ночи, от руки моего брата! Какая глупая и печальная смерть для такого мудрого человека…

Потом они долго шли молча. В голове Даскина метались тысячи мыслей. Он казался самому себе наивным глупцом. Верно, он не знал Беллгроува близко – он знал его ровно настолько, насколько знают студенты любимых преподавателей, воспринимая их отстраненно, внешне. Но Даскина всегда восхищали могучий баритон профессора, львиная грива его волос, его взгляд – воплощенные мудрость и уверенность. И Картер был вынужден его убить…

Без происшествий друзья добрались до отрезка ущелья, располагавшегося позади Обманного Дома, и взобрались по склону вверх. Перед ними стоял Дом – огромный, пугающий, резкий и странный, раскинувшийся в обе стороны по равнине. Даскин поежился.

– Видишь хоть одного часового? – прошептал он.

– Ни души, – отозвался Грегори. – Странно, правда?

– Да нет, если этот Дом сам себя охраняет. Архитектура непонятная какая-то, ни одной двери не могу разглядеть.

В этот момент из-за угла выбежал Пес-Хаос. Он хищно принюхался, царапая когтями камни, подвывая и скуля. Пробежал в одну сторону, в другую, развернулся к ущелью, где затаились друзья, но тут же отвернулся и исчез за углом. По непрерывному вою было нетрудно проследить за тем, куда он направился.

До Дома Даскин и Грегори добирались, наверное, целую вечность. Даскин чувствовал, как бешено колотится его сердце в такт с топающими по камням подметками. Держа наготове пистолеты, друзья подбежали к Дому. Как и Картер, они не смогли отыскать двери. Вскоре вой страшного пса послышался совсем близко, и Даскин от страха затаил дыхание. Друзья в отчаянии искали вход, внезапно Грегори остановился возле одного из камней кладки, тронул его рукой и проговорил:

– А это что такое?

Раздался еле слышный щелчок, и часть каменной кладки выехала вперед, открыв перед друзьями потайной вход.

– Отличная работа, – прошептал Даскин и одобрительно похлопал Грегори по спине.

Они нырнули в потайной вход и оказались в просторной комнате. Вой Пса-Хаоса слышался уже совсем рядом, и друзья принялись в отчаянии искать механизм, с помощью которого можно было бы поскорее закрыть отверстие в стене. На счастье, Даскину удалось отыскать рычаг, и хотя тот почти целиком проржавел, фальшивая кладка послушно встала на место, и друзья оказались в абсолютной темноте.

Когда на отряд с тыла напал Пес-Хаос, Филлип Крейн решил, что им с Макмертри очень повезло: они в этот момент находились ближе к первому ряду гвардейцев. Несколько воинов Белого Круга были мгновенно убиты жутким чудовищем. Поскольку оба архитектора опытными бойцами не были, они тут же обратились в бегство и вскоре уже были далеко впереди и чуть справа от отряда. Они слышали, как рычит разбушевавшийся зверь, как кричат погибающие люди, но вот на миг наступила тишина.

Мистер Крейн отважился оглянуться через плечо.

– Чудовище ушло, мистер Макмертри, но наши солдаты отходят под прямым углом от нас. Лучше бы поспешить, если мы хотим догнать их.

Коллеги сменили направление, однако догнать отряд не успели: Нункасл вместе со своими подчиненными угодил в ловушку. Их со всех сторон окружили анархисты, до тех пор, вероятно, сидевшие в засаде.

– Сдавайтесь! – прозвучал голос командира анархистов. – Вы окружены.

Нункаслу не оставалось ничего другого, как сдаться. Анархисты числом втрое превосходили отряд, еще не успевший толком оправиться после нападения чудовища.

– Делайте, как они говорят, ребята. Мы и так уже потеряли людей более чем достаточно для одной ночи.

Крейн потянул Макмертри за рукав. Они прятались за грудой больших камней.

– Все хуже и хуже, – обреченно проговорил Макмертри. – Что же нам делать, мистер Крейн?

– Помочь мы им ничем не можем, по крайней мере – пока, мистер Макмертри. И здесь нам оставаться опасно – ведь чудище рыщет где-то неподалеку. Предлагаю идти вперед. Быть может, нам удастся проскользнуть в Дом следом за отрядом.

– И что потом, мистер Крейн? Ведь мы с вами не воины.

– Как – что потом? Искать Краеугольный Камень, само собой. Ведь в этом и состоит наша миссия.

– А я думал, мы всего лишь советники.

– Вовсе нет. Вовсе нет. Ведь вы воевали в свое время, если на то пошло.

– Сорок лет назад.

– Но ведь ваша храбрость не вытекла из вас, как из бутылки с плохо пригнанной пробкой, а, мистер Макмертри? Будет вам. Это все так увлекательно!

– Вам это кажется увлекательным именно потому, что вы-то как раз не воевали, мистер Крейн. Нет, нам следует вернуться в Эвенмер и дать знать остальным обо всем, что тут стряслось. – Однако, произнося эти разумные речи, мистер Макмертри уже шагал рядом с коллегой следом за пленными. – Если я не выживу, мне бы хотелось, чтобы на титульном листе нашей совместной книги был помещен мой портрет – пусть это будет нечто вроде посвящения мне.

– Можете на это рассчитывать, – усмехнулся Крейн. – Если, конечно, вам не повезет и вы не останетесь в живых. А останетесь – выйдет чересчур напыщенно.

– Да, пожалуй.

– Дурной тон.

Анархисты гнали пленных вперед. Судя по всему, они опасались нового нападения чудовища. Вскоре они поравнялись со входом в пещеру, спрятанным за темными скалами, и, не зажигая факелов и фонарей, вошли туда, погоняя пленников.

Немного выждав, архитекторы также подошли ко входу в пещеру и растерялись. Некоторое время до них доносился звук шагов анархистов, затем послышалось клацанье закрывающихся железных ворот.

– Я пойду первым, мистер Макмертри.

– Быть может, нам стоит пойти вместе.

– Это может оказаться опасно. Лучше кому-то одному рискнуть.

Долговязый Макмертри выпрямился во весь рост и вынул из кармана пистолет.

– Я, как вы справедливо заметили, мистер Крейн, воевал. Коллеги обменялись совершенно одинаковыми усмешками.

– В таком случае – после вас, сэр, – сказал Крейн. – Но и я тоже не безоружен. – И он выразительно похлопал по карману пальто.

– Ну, так вооружитесь, мистер Крейн. Вооружитесь. Толку никакого, если пистолет будет томиться у вас в кармане. Только постарайтесь не пальнуть мне в спину.

Они вошли в пещеру, на ощупь добрались до поворота и увидели впереди тусклый свет. В расщелине между камнями горел газовый рожок, еле-еле освещавший кованые ворота, запертые на замок. За решеткой тянулся коридор со стенами, забранными дубовыми панелями.

– Странно, – покачал головой мистер Макмертри. – Никакой стражи.

– Зато замок висит, – отметил его коллега. – Мне поработать с ним, или вы предпочитаете попытать счастья?

– Вы везучий, мистер Крейн. Попробуйте вы. К тому же замок висит низко, вам сподручнее будет. А мне пришлось бы наклониться чуть не до самой земли.

Филлип Крейн расстегнул пальто и снял с пояса тяжелую связку ключей.

– Они нам сослужили неплохую службу во время странствий по Эвенмеру, верно, мистер Макмертри?

– Более чем неплохую, мистер Крейн. Вот разве что в Фиффинге нам не очень повезло.

– Ах да… Фиффинг. Необычайные там были происшествия, в Фиффинге.

– Происшествия там были ужасные, мистер Крейн. И виноваты во всем были, безусловно, вы. Если бы вы так не жаждали увидеть Озеро Голубых Фламинго…

– Но тогда мы бы никогда не закончили работу над восьмой главой. А за реферат восьмой главы мы с вами получили Бетмуровскую премию за реализм в литературе по вопросам архитектуры. И между прочим, когда мы получали эту премию, вы не жаловались, мистер Макмертри.

– Конечно, не жаловался. Я ведь уже пережил к тому времени всю эту жуть в Фиффинге. За одно это я заслуживал премии.

– Это верно, да только за переживания премий не дают.

– Разве что в «Клубе Путешественников».

– А что, пожалуй, нам стоит в него вступить, мистер Макмертри. Наверное, это забавно.

– Скорее всего отвратительно, мистер Крейн. Наверняка все их заседания сводятся к тому, что горстки каких-нибудь нахалов с пеной у рта болтают о своих великих подвигах. А по мне, так надо судить по делам.

– Даже если дела сопряжены со смертельной опасностью?

– Даже так.

Беседуя в таком духе с Макмертри, Крейн занимался подбором ключа, пробуя один за другим. Наконец очередной ключ с громким стоном повернулся в замке.

– Никаких проблем, – довольно проговорил Крейн.

– Значит, нам повезло. Если только считать удачей проникновение в дом, полный людей, готовых пристрелить нас при первой возможности.

Крейн запер замок и убрал ключ в карман.

– Думаете, это мудро, мистер Крейн? Нам ведь, может быть, придется спасаться бегством.

– Не исключено, но мне вовсе не хочется, чтобы следом за нами в Дом проник этот волчище-переросток. Однако нам следует соблюдать все меры предосторожности. Впереди может быть охрана. На самом деле, удивительно, что тут нет часового.

Архитекторы двинулись по коридору. Первым шагал Макмертри. Алые отблески газовых светильников озаряли путь. Пройдя несколько сотен ярдов, друзья поравнялись с серой аркой, над которой в камне были выбиты слова: «ДА УСТРАШИТСЯ ВСЯК СМЕЛЬЧАК, СЮДА ВХОДЯЩИЙ». Филлип Крейн приоткрыл дверь, а Макмертри просунул в щель дуло пистолета, выждал несколько секунд, затем осмелился заглянуть за дверь. Крейн стоял у него за спиной и ничего не видел. Через некоторое время Макмертри обернулся и сказал:

– Там пусто, мистер Крейн. Войдем?

За дверью располагалась комната, находящаяся, судя по всему, внутри дома – просторная, тускло освещенная. По углам стояли высокие статуи – бесформенные абстракции с человеческими головами.

– У меня разыгралось воображение, – прошептал Макмертри, – или весь этот зал перекошен?

– Похоже, вы правы. Это не обман зрения. Взгляните на эти колонны на фоне стены. Стена наклонена вправо.

– Мало того, – заметил Макмертри. – А сами колонны! Они в тосканском стиле с иствингской лепниной. И колонны тоже немного наклонены вправо, как будто подернуты жарким маревом. А эти кариатиды… Они имеют правильную геометрическую форму, но производят сильное впечатление. Вот только… все же они уродливы! И ни одного окна!

– Зачем нужны окна в стране, где совсем нет света, мистер Макмертри?

– Верно. И все же взгляните, тут все сделано по шаблону и собрано, как из деталей конструктора. Весь этот зал производит впечатление набросков, неумелых детских рисунков. Именно так рисуют дети, не владеющие искусством перспективы. Кем бы они ни были, эти анархисты, они явно не архитекторы. И как они вообще все это построили? А там что такое? Вон там, что это такое на стене? Свет такой тусклый, трудно рассмотреть. Уж не тернии ли?

Крейн пересек зал. Его шаги в тишине звучали пугающе гулко. Подойдя к стене, он внимательно осмотрел ее и осторожно потрогал колючие стебли.

– Они самые, и к тому же живые.

– Они здесь повсюду, – проговорил Макмертри. – Никогда не видел более отвратительного зрелища! Это все следовало бы спалить!

– Да вся эта гадость, мистер Макмертри, быть может, и исчезнет сама собой, если только нам удастся разыскать Краеугольный Камень.

– И что же мы станем делать, если отыщем его?

– Вот отыщем, тогда и будем думать.

– Пожалуй. Но Камень может находиться где угодно, а Дом не маленький. Поиски могут занять несколько недель.

– В таком случае нам следует приступить к ним немедленно, мистер Макмертри. Немедленно.