"Жара в Архангельске" - читать интересную книгу автора (Оливия Стилл)30Салтыков пришёл с работы, привычно чмокнул Оливу в щёку и протопал на кухню. Олива лежала в кровати и слышала из-за стены, как он гремел холодильником. – Гладиатор звонил, – сказала она как бы между прочим, – Сегодня обещал приехать. – Да? Во сколько? – Не знаю, как расписание. К Дэну-то пойдём или нет? – Пусть лучше он приходит. Чёрт знает, вроде я выспался сегодня, а голова как с утра болела, так и не проходит. – Сильно болит? – спросила Олива. – Ну так… – Может тебе, тово… анальгин принести? – Да не надо. Само пройдёт. – А то давай я до Димки сбегаю, он тут кстати заходил или нет? – Не знаю. Мелкий, я прилягу, ладно? А то что-то нехорошо мне… Салтыков действительно выглядел каким-то бледным и измученным. Лёг, закрыл глаза. Олива смотрела на него, и в ней пробуждалось какое-то подобие любви, во всяком случае, Оливе ужасно, почти до слёз было жалко смотреть на него, на то как он мучается от головной боли и устаёт так, что его моментально вырубает. Уставший человек, потрёпанный жизнью. А ведь ему всего двадцать два года. Позвонил Денис. Договорились встретиться у кинотеатра "Русь" в восемь часов. Олива тихонько оделась, стянула волосы сзади заколкой в большой, тяжёлый узел. – Ну, я пойду… Салтыков, не открывая глаз, взял её руку и принялся целовать. – Тебе уже лучше? – спросила его Олива. – Мелкий, ты же знаешь, с тобой мне всегда лучше. – Ну я пойду, а то Дэн ждать будет. – Ну мееелкий! – Ладно, посижу ещё. Буду выходить без пятнадцати. – Можешь и без пяти выйти. Кинотеатр ведь тут, за углом. Идти до него две минуты. – Хорошо… Без двух минут восемь Олива уже подходила к кинотеатру "Русь". Стоял тихий и тёплый летний вечер. Сонные улочки Архангельска постепенно оживлялись – народ не спеша шёл гулять на набережную. Неторопливая провинциальная жизнь текла своим чередом. Олива сразу увидела Дениса – он был в красной футболке. Поздоровавшись, ребята свернули с перекрёстка и пошли сонными двориками, устланными слоем тополиного пуха. – Привет, жених, – шутливо сказал Денис Салтыкову, когда они с Оливой взошли в прихожую. – Здорово, Дэн! Да уж, вот такие дела… – сказал Салтыков, держа в руках газету, – Уже вот квартиру присмотрел на Московском проспекте, в новом доме. Три миллиона стоит… – Ну, это уж совсем пустяки! – развеселился Денис, – Подумаешь – три миллиона! Где бы их взять? А, пустяки! – Давайте пить чай, – распорядилась Олива, – Гладиатор-то наверно ещё не скоро подъедет… Ближе к ночи заявится. Все трое расселись на тахте. Олива посередине, парни с краю. – Ну-с… – Да, так расскажите, как на Медозеро в поход сходили? – попросил Денис. – О, зря ты с нами тогда не пошёл. Там такие были приключения! – сказала Олива, – Только у меня уже язык отсох рассказывать. Салтыков, расскажи лучше ты. – Нет, ты расскажи, у тебя лучше получается. – Нет, ты! – Ну мееелкий! – Ну ладно, – Олива уселась поудобнее и начала рассказывать. Пока рассказывала, друзья уже выпили весь чай, и Салтыков пошёл на кухню ставить новый. -…И тут, выглянули мы, значит, из палатки-то, – продолжала Олива, понизив голос, – А там… -…Вот такое пламя!!! – продолжил Денис, изображая её манеру жестикулировать. Все рассмеялись. Салтыков, казалось, и не заметил остроты в свой адрес и смеялся вместе со всеми. Ну, или по крайней мере сделал вид, что не заметил. Так, за смехом и болтовнёй ребята даже не заметили, как ночь наступила. К реальности вернул звонок в дверь. – Кого это черти несут на ночь глядя, – пробормотала Олива, выходя в прихожую и кутаясь в ночнушку. Открыла дверь – Гладиатор на пороге. – А что это вы тут в темноте сидите? – Да вот, чай пьём… – А ну, двигайтесь! – Гладиатор лёг в постель и накрылся одеялом. – Давайте спать! – Олива выключила свет и юркнула в постель между Денисом и Салтыковым. Гладиатор, спавший с краю, оказался потревожен. – Если вы будете возиться, я сгребу вас обоих в охапку и отнесу в душ! – пригрозил Глад, – И запру там на всю ночь. – Мы не будем возиться, – смирно пообещала Олива. – Что-то тесновато вдруг стало, – заметил Денис. – Когда в постель ложится моя любимая, всем становится тесно, – ляпнул Салтыков. Надо ж было такое сморозить! – Ладно, я у вас в ногах лягу, – сказала Олива и улеглась поперёк траходрома у парней в ногах. В кровати стало просторнее настолько, что все смогли лежать на спине. Все – кроме, разумеется, Оливы. – Мелкий, – прошептал Салтыков, склонясь над ней, – Мелкий, ты спишь? – Ты чего хотел? – сонно отозвалась Олива. – Пойдём, покурим на балкон… – Ну пошли. Тихо, чтобы не потревожить спящих парней, Олива и Салтыков вылезли из постели. На балконе было свежо, но не холодно. Салтыков закурил и сел на табуретку, посадив Оливу к себе на колени. – Я люблю тебя так, как никогда и никого в своей жизни не любил… – бормотал он, целуя ей волосы. – А Ириска? – спросила Олива, – Ты же с ней, помнится, прошлой зимой замутил. Я-то помню, как ты на весь форум кричал, что её обожаешь… – Так я её не любил, – отмахнулся Салтыков, – Обожать и любить – разные вещи. И замутил я с ней по пьяни. Так, от нехуй делать с ней встречался… – А со мной ты тоже по пьяни замутил? – Господи, мелкий! Конечно, нет! К тебе у меня настоящие чувства, поверь мне… – Знаешь, – попросила Олива, – Расскажи мне про турбазу "Илес" поподробнее. Как ты, встречаясь с Ириской, замутил с Дикой Кошкой? Как это получилось? – Ну зачем тебе это знать? – Надо, раз спрашиваю. Салтыков затянулся сигаретой и, помолчав, произнёс: – Да хуй знает, как это произошло… Так уж случилось… – Ну, хуй-то может и знает, – усмехнулась Олива, – Но за твой хуй прежде всего должна отвечать твоя голова. Или я неправа? – Мелкий мой, ты права как всегда. Но, видишь ли, у многих парней в этом возрасте блядские замашки. И физиология зачастую перевешивает разум… – Ладно, пусть так. Но почему ты не подумал в тот момент о том, как будет страдать Ириска? – Ириска? Страдать? Мелкий, я тебя не понимаю. Она же сама заставит страдать кого угодно, и тебе она крови попортила немало. Почему ты её защищаешь? – Потому что речь сейчас не обо мне, – сказала Олива, – Да, с Ириской у меня плохие отношения, но дело совсем не в этом, а в том, что если ты так поступил с ней, то где гарантия, что ты точно так же не поступишь и со мной? – Да как я с ней поступил-то? Я ей ничего не обещал. И я её не любил… – А Дикую Кошку? – С ней меня связывал только секс. Ничего более. С тобой у меня всё совсем иначе. – Кстати, ты знаешь, Дикая Кошка вышла замуж и родила ребёнка… – Я знаю, – ответил Салтыков. – Откуда? – Ну это ж тебе не Москва… Тут все всё про всех знают. – Кстати, о Москве, – вздохнула Олива, – Завтра мне надо уезжать. Ты же знаешь, в понедельник заканчивается мой отпуск… – Как я не хочу тебя отпускать, – Салтыков с силой прижал Оливу к себе, – И зачем ты работаешь? Моих заработков вполне бы хватило на нас двоих… – Ну а что делать… Пока так приходится… – Ничего, мелкий. Ничего. Зимой мы поженимся с тобой в Питере, и ты переедешь сюда, мы будем жить с тобой в отдельной квартире… Знаешь, я беру на себя проектирование магазина в Няндоме – этот проект стоит около миллиона рублей. Три таких халтуры – и квартира в новом доме наша! – Не говори "гоп" пока не перепрыгнешь, – осадила его Олива, – Я не люблю когда ты так хвастаешься. Извини, но когда ты начинаешь вот так заносить хвост, у меня возникает сильное желание треснуть тебя по балде чем-нибудь тяжёлым. – Ну, мелкий, должен же хоть кто-то время от времени с меня спесь сбивать! – О да! Уж чего-чего, а спеси у тебя хватает… Олива закашлялась. – Мелкий, мелкий… – встревоженно произнёс Салтыков. – Да брось, ты вон всю ночь тоже кашлял. – Ну у меня это обычный кашель курильщика. А ты-то чего? – Да так, это ещё ладно, весной хуже было, – сказала Олива, – Мне тогда в поликлинике направление на анализы ещё зачем-то дали в тубдиспансер… – И что сказали? – Да ничего особенного. Ты же знаешь, врачи никогда ничего толком не говорят, только навыписывали таблеток каких-то и всё… – Да здравствует отечественная медицина, блядь, – проворчал Салтыков себе под нос, – Пойдём, мелкий, в комнату, а то тебе, наверное, нездорово находиться ночью на балконе. Он взял её на руки. Олива обняла его за шею. – Знаешь, – шёпотом сказала она, – У меня из головы не выходит этот покойник. Какая ужасная смерть… – Не думай об этом, мелкий, – попросил Салтыков. – Я бы рада была не думать, но он мне везде мерещится, – Олива закрыла глаза, – Да, вот до сих пор в глазах стоит эта картина, как его из лифта на покрывале выносят… Это что же, он здесь лежал столько дней, и никто не знал об этом… – Не надо, мелкий, мне самому страшно… Они вернулись в комнату, устроились в кресле. Денис и Гладиатор, развернувшись друг к другу жопами, мирно спали на постели. – Глянь: у нас в постели спит двуглавый орёл, – сказала Олива. Салтыков фыркнул. – Даа, и из-за этого двуглавого орла мы вынуждены ютиться в кресле… – Да ну, брось, – осадила его Олива, – Пусть спят. Нам ведь и так с тобой хорошо… Салтыков принялся ласкать её в кресле. И тут Олива почувствовала неотвратимое влечение к нему… – А ну, отдай одеяло!!! – пробурчал во сне Гладиатор. Салтыков и Олива аж вздрогнули от неожиданности. – Йопт, проснулись… – Не, не… Дрыхнут. – Точно? Ты уверен в этом? – Мелкий, разве я был в чём-нибудь не уверен? Глянь: спят как суслики. – А, ну тогда можно продолжать. Олива уснула, свернувшись в кресле. Ей-то много площади не надо было, она была маленькая – не зря же Салтыков назвал её мелким. А вот Салтыков там себе все бока нахер отломал. Всю ночь, бедный, не спал, да ещё в шесть утра Гладиатор проснулся и стал собираться на работу. Салтыков ушёл курить на балкон, а Олива лежала с закрытыми глазами, но уже не спала. И она почувствовала, как Гладиатор, собравшись, подошёл к креслу, где она лежала, и простоял над ней молча минуты три. Лишь когда с балкона вернулся Салтыков, Гладиатор разбудил Дениса и ушёл на работу вместе с ним. …Олива и Салтыков сидели у пьедестала памятника Ленину, прижавшись друг к другу спинами. Гранит, нагретый солнцем, был тёплый, почти горячий. Олива блаженно полулежала, опершись на Салтыкова и смотрела в небо, туда, где пропадал шпиль высотки – самого высокого в Архангельске здания… – Век бы лежала тут и не вставала, – мечтательно произнесла она. Салтыков утомлённо прикрыл глаза. – Бедный мой, ты опять сегодня не выспался, – Олива поцеловала его в лоб. – Да, меня реально вырубает… – произнёс он, – И сигареты как назло закончились. Схожу пока до ларька за сигаретами, ладно? Я мигом, – и, поцеловав Оливу в середину губ, пошёл в направлении Троицкого проспекта. Олива, оставшись одна, как кошка разлеглась на горячем граните памятника. Ей было хорошо, она смотрела на небо, на шпиль высотки и не думала в этот момент ни о чём… – Здравствуй, – произнёс над ней чей-то до боли знакомый голос. Олива резко вскочила. Перед ней стоял, в своей джинсовой куртке и смотрел на неё в упор своими зелёными глазами человек из прошлого, изменившийся, похудевший на лицо, и ветер трепал его светло-русые волосы, выросшие сантиметров на пять… – Даниил?! – Да, это я. Олива, нервно теребя свои волосы, соскочила с подножия памятника. – Я… я не понимаю, зачем ты подошёл ко мне. Между нами давно всё кончено, и… – А разве что-то было? – спросил Даниил. Олива вскинула на него глаза. – А разве нет? – Нет, – сказал он, – Хотя, знаешь, Олива, а я ведь действительно плохо закончил. Но хоть ожидаемо, спасибо. Надеюсь, у тебя всё хорошо… – Да, у меня всё хорошо, – быстро произнесла Олива, – Я встретила человека, который по-настоящему любит меня, он даёт мне то, чего не дал в своё время ты. И я люблю его, – добавила она, пряча глаза, – И мы счастливы… – А ты мне не верила, – сказал Даниил, – И всё-таки, относительно последнего пункта у меня есть сомнения… – Какие ещё сомнения? – Олива презрительно усмехнулась, – Опять драконов увидал? Или этих, как их… архангелов с мечами? – Не примитизируй. Я давно наблюдал за тобой и сейчас вижу, что твоя гайка с резьбы сошла. Привернуть бы тебе её, прикрутить понадёжней – всё и обошлось бы. Но ты наоборот гонишь и гонишь эту гайку дальше, даже не думая о том, к чему же всё это приведёт… – Хватит, – жёстко обрубила Олива, – Рассказывай сказки дурочкам вроде твоей Никки, а меня оставь в покое. – Она не моя, – ответил Даниил, – И, если сравнивать с тобой, то не такая уж она и дурочка. – Уходи, – сказала Олива, – Уходи немедленно, слышишь? – Хорошо, я уйду, – произнёс Даниил и, развернувшись на сто восемьдесят, быстро пошёл прочь. – Что надо было здесь этому идиоту? – спросил Салтыков, подошедший с другой стороны. – Да дурак он просто, – проворчала Олива, – Начал мне, как всегда, очки втирать. Такую чушь тут городил, что в зубы не возьмёшь! Ну, я его и послала на все четыре стороны… – Ну и правильно, мелкий. Пусть своих драконов пасёт. – К тому же, люблю-то я тебя, а не его, – добавила Олива, обнимая Салтыкова, – Он мою любовь в своё время пнул, что же он хочет теперь… – Я тоже люблю тебя, мелкий. Ты прости меня за все те сцены ревности, что я тебе тут устраивал, ладно? Я сам не соображал, что делал… Просто знай: я тебя люблю, очень, очень сильно люблю… – Я верю тебе, – сказала Олива, и вдруг перед её глазами снова промелькнул вчерашний мертвец. Ей опять стало жутко. Даже белый день не спасал. – Одно только… – сказала она, пряча лицо у него на груди, – Ты будешь любить, и помнить меня, когда… меня не станет… – Господи, мелкий! Не говори так, я умоляю тебя! – воскликнул Салтыков, – Если тебя не станет, тогда и мне незачем жить… Небо над Архангельском хмурилось. Свинцово-серые облака заволокли солнце, и только шпиль высотки по-прежнему устремлялся ввысь. Олива достала из кармана джинсов сотовый телефон. – Пора, – сказала она, посмотрев на время, – Через сорок минут отходит мой поезд… …На платформу Оливу пришёл провожать Денис. Он подарил ей на память маленького плюшевого ослика. Олива приняла ослика и, обнявшись с Денисом на прощание, поцеловала Салтыкова и вошла в свой вагон… – Ну что, Дэн, – сказал Салтыков, когда поезд уехал, и они с Денисом остались на платформе одни, – Вот я опять остался один… – Да брось ты, – шутливо отмахнулся Дэн, – Скоро же поженитесь и будете жить вместе… – Ну как скоро… Через полгода… – задумавшись, произнёс Салтыков, – Пережить ещё надо эти полгода… – Переживёшь, куда денешься, – сказал Денис, – Я свою девушку два года ждал… – А для меня и полгода долго. Если даже за полдня всё может в жизни кардинально измениться, то что уж там говорить про полгода… Парни уныло брели по опустевшей платформе и каждый думал о своём. Но ни Салтыков, ни Денис даже не предполагали в этот момент, чем закончатся эти полгода. А Олива, лёжа на верхней полке в поезде, думала об этом меньше всего. |
|
|