"Жара в Архангельске" - читать интересную книгу автора (Оливия Стилл)28– Так, парни! Кто первый в душ? – безапелляционно спросила Олива, когда компания уже просочилась за обшарпанную деревянную дверь квартиры? 87. Спросила она это не случайно. Ей уже и так было немного конфузно перед Аней за такой, мягко говоря, негламурный вид района и квартиры, где они жили. А тут ещё, как на грех, Гладиатор припёрся в тех же самых берцах, в которых ходил в поход, и когда он их снял в коридоре, всё помещение провоняло специфическим запахом потных ног. "Ну и тухлые же у тебя носки, приятель!" – подумала Олива, недовольно крутя носом, и, косясь на Аню, которая тоже как-то скуксилась, приняла решение немедленно отправить их в душ. – Чёрт, расстелились тут как цыгане, – фыркнула Олива, когда все четверо уже лежали в постели, вернее, Аня и Гладиатор на постели, а Олива и Салтыков – на полу, на спальном мешке. – Мелкий, – шепнул Салтыков на ухо Оливе, когда Аня и Глад на постели вроде затихли, – Мелкий, моя машинка хочет в гаражик… – Чё, прям тут что ли? – Ну дык а чё… – Перебьётся твоя машинка, – сухо сказала Олива, – Мой гаражик ещё не готов. – Ну мееелкий! – Хорош бухтеть! – отрубил Гладиатор с постели, – А то я вас ща возьму и в душ отнесу. И запру там. Угроза не возымела действия на Салтыкова. Он-то в душ был совсем не против. "Пара Ктулху", как обозвал Оливу и Салтыкова Гладиатор, на какое-то время затихла, но когда Аня и Гладиатор на постели начали, наконец, засыпать, на полу снова послышалась возня. – Так! Это что такое? – послышался сердитый шёпот Оливы, – Ну-ка убери! Бесстыдник… Жёсткая диванная подушка перелетела через голову Гладиатора и врезалась Оливе в спину. Аня, взбешённая окончательно, приподнялась на локте, отыскивая, чем бы ещё в них запульнуть. – Это кто кинул? – спросила Олива, замахиваясь подушкой. – Это он! – Аня спряталась за Гладиатора. – Это ты кинул? – Нет, это она. – Он, он! – А ну вас, – вспылила Олива, – Дураки какие-то. Наконец возня в комнате утихла, и все заснули. …Аня проснулась в пять утра оттого, что солнце из окна светило ей прямо в глаза. С приоткрытого балкона дул прохладный ветерок ясного летнего утра, с улицы доносился крик морских чаек. В первую минуту пробуждения Аня не сразу сообразила, где находится, и поэтому несколько удивилась, увидев рядом с собой в постели Гладиатора, а на полу – Оливу и Салтыкова. – Надо бы шторы закрыть, – шёпотом сказала Олива Салтыкову, – А то им, наверно, там солнце в глаза бьёт… – Ну и пускай, – ответил Салтыков, – Ничего, пусть помучаются. Мы тут вообще на полу спим… "Ничего себе – пусть помучаются! – подумала Аня про себя, – Хам какой…" В семь утра Салтыков встал по будильнику и пошёл на работу. Провожая его в прихожей, Олива вдруг обняла его и, притянув к себе, поцеловала в губы. – Тебе приготовить что-нибудь на ужин? – ласково спросила она. – Угу… – Хорошо, – она опять обняла его и принялась целовать. "Хоть ты и нехороший человек, но я, кажется, действительно тебя люблю, – мысленно произнесла она, – И готова быть даже примерной женой для тебя…" Когда Олива, закрыв дверь за Салтыковым, вернулась в комнату, Аня и Гладиатор уже встали. Глад запарил себе в стакане лапшу "Роллтон" и теперь сидел в кресле, дожидаясь, пока она разбухнет. Аня же сидела в постели и ела кекс, облокотясь на диванные подушки. – А вилок у нас нет, – сказала Олива, – Так что, Глад, придётся тебе лапшу есть руками. – У меня зато есть китайские палочки, – сказала Аня, – Глад, ты умеешь есть китайскими палочками? – Мммм… – задумался Гладиатор и, наконец, утвердительно кивнул, – Да. Аня с лукавою улыбкой протянула ему палочки. Гладиатор долго вертел их в руках, приноравливаясь, а потом с решительным видом разломал их напополам и, зажав их в кулаки обеих рук, яростно воткнул их в лапшу. Аня, увидев это, расхохоталась и, обессилев от смеха, снова упала в постель. – Давайте лучше думать, чем сегодня займёмся, – предложила Олива. После недолгих обсуждений решено было ехать купаться на Ягры, но у них в запасе было ещё полтора часа, и девчонки от нехуй делать всё это время безуспешно пытались запереть в шкафу Гладиатора. Часам к одиннадцати утра подгребли к МРВ и сели на ягринский автобус. Денег у Гладиатора было в обрез, но так как ни Аня, ни Олива даже не сделали попытки вытащить кошелёк, чтобы заплатить за проезд, ему больше ничего не оставалось делать, как заплатить за всех троих. Поэтому когда приехали к морю, и девчонки расположились на пляже, Глад, искупнувшись в море пару раз, решил по-тихому свалить, сказав, что ему нужно идти к себе домой устанавливать спутниковую тарелку. – Ну вот, теперь можно поговорить спокойно, без свидетелей, – сказала Олива, когда они с Аней отплыли в море довольно далеко, – Ну как тебе? – Мне Димочка нравится, – сказала мечтательно Аня. – А Славка? – Славка тоже милый мальчик… Но вот твой Салтыков… Извини, конечно, но он меня бесит. – Чем же? – поинтересовалась Олива. – Он невоспитанный. Бестактный. Начал сразу про твою "киску" говорить прямо при нас… Ну ладно Гладиатора он не стесняется, но хоть бы меня бы постеснялся! – Хм… Ну, это конечно, ты права… Да, действительно, бестактность тут есть, я не спорю… – И потом, он собственник, такой же, как и ты. И, кстати говоря, я чувствую, что тоже раздражаю его. – Да нет, он мне как-то ничего про это не говорил, – сказала Олива, – А почему ты думаешь, что бесишь его? – Я это чувствую. Каким же надо быть остолопом, чтобы так влюбиться в тебя, что и меня не замечать… Девушки вылезли на берег. Аня осталась около воды собирать ракушки, а Олива пошла загорать на пляже. Легла на песок, подстелив под себя одежду, но благодушно-расслабленное настроение от морского купанья и тёплого песка исчезло без следа. Она думала о Салтыкове, думала, что Аня, наверное, права, но в то же время её обуревали сомнения. "Я понимаю, что кто-то кому-то может не нравиться, но мне-то что делать? – думала Олива, – Нет ничего хуже, чем оказаться между двух огней…" Тем временем ненадолго вернулся Гладиатор. Олива отправила их с Аней купаться в море, а сама продолжала лежать на песке и думать. Купаться ей больше не хотелось. В пять часов вечера Олива и Аня собрались и поехали на автобусе в Архангельск. Гладиатор обещал быть к семи часам в кафе "Остров", где должна была состояться встреча форума, а сам опять слинял домой под предлогом спутниковой тарелки. Девушки распрощались с ним и, подхватив свои сумочки, свернули с морского побережья и пошли по липовой аллее в направлении автобусной остановки. На газоне росли крупные белые ромашки. Аня сорвала две штуки, одну воткнула себе в волосы, а на другой стала обрывать лепестки. – Любит, не любит, плюнет, поцелует… – бормотала она себе под нос. – На кого гадаешь-то? – поинтересовалась Олива. – На Димочку, – отвечала Аня, – Плюнет, поцелует, к сердцу прижмёт, к чёрту пошлёт… К чёрту пошлёт! Ну и хуй с тобою, золотая рыбка. Ща на Славика погадаем. Она вытащила из своих золотистых волос вторую ромашку. -…К сердцу прижмёт, к чёрту пошлёт, своей назовёт. Любит, не любит, плюнет… – Плюнет, – сказала Олива, когда оборвался последний лепесток. – Ну и пошёл он в жопу. В автобусе Аня клевала носом. С дороги, бессонной ночи, жары и морского купанья её разморило, и настроение у неё уже было ни к чёрту. Подруги приехали домой, Олива постелила Ане постель, уложила её спать, а сама встала к плите готовить макароны – Салтыков придёт с работы голодный, надо же его хоть чем-то накормить. Олива сварила макароны, приняла душ, переоделась. Вошла в комнату, видит – Аня не спит. – Ты чего не спишь? – Я не могу здесь спать, – ответила она с психом, – Мне везде мерещится присутствие Салтыкова. Вот он идёт, кстати… Слышишь шаги в коридоре? Аня не ошиблась. Видимо, биотоки почуяла, или ещё что – но действительно, через две секунды раздался звонок в дверь. На пороге стоял Салтыков. – Иди, я там тебе макароны отварила, – сказала Олива. – Да зачем? – Что значит "зачем"? – вспылила она, – Ты сам просил приготовить что-нибудь на ужин! – Но я не съем столько макарон! – А куда же их девать прикажешь? – Ну, выкинь, да и всё. Олива проглотила обиду, но вида не показала. К тому же на разборки уже не было времени – в семь часов они должны были идти в кафе "Остров" на встречу форума. Пришли в кафе – там все знакомые лица: Гладиатор, Флудман, Хром, Мими, Райдер. У Оливы уже настроение было ни к чёрту – то ли Аня на неё так подействовала, то ли Салтыков, то ли всё вместе, но ей вдруг захотелось сделать какую-нибудь пакость, или как-нибудь ещё выпендриться. Она нацепила на себя капризную физиономию выёбистой сучки, цедила небрежно слова сквозь зубы, нарочито растягивая слова и "акая" по-московски. Уселась на стул, согнала Салтыкова, посадила рядом с собой Аню и Мими. Не удостаивая никого взглядом, цедила апельсиновый сок и общалась только с девушками. – Что это у вас такая тухлая встреча форума? – громко сказала Олива, обращаясь к парням, – Пиздите о чём-то о своём, нех было и объявлять на форуме, если у вас свои приватные разговоры, которые нам, между прочим, совсем не интересны. Пацаны промолчали в ответ. Видно было, что её заебоны им не понравились. А Оливе только того и надо было. Тем временем молодые люди снялись с насиженного места и пошли всей компанией домой к Оливе и Салтыкову. Все ввосьмером расселись на их "супружеской" постели – и замолчали как рыбы. – Ну, хозяин, развлекай гостей! – приказала Олива Салтыкову, ударив его кулаком по спине. Он виновато заулыбался: – Ну, я не знаю, как их развлекать… – Как это не знаешь?! – оторопела она, – Ты же хозяин на форуме? – Теперь уже не я, а Кузька на нём хозяин, – сказал Салтыков. И все опять замолчали. Кто-то предложил идти гулять на набережную. Все с видимым облегчением стали вставать с постели и просачиваться в коридор. А Олива, Салтыков и Аня остались дома. – I`ll be back! – заявил Гладиатор, и ушёл вслед за всеми, захлопнув дверь. – Ну что, пойдёмте к Негодяеву? – предложила Олива, чувствуя, что напряжённая обстановка, витающая в воздухе их квартиры, после ухода гостей стала ещё напряжённее. Все уцепились за Негода как за спасительную соломинку. Но напрасно они трезвонили в его дверь – он им не открыл. Тогда Салтыков позвонил ему на мобилу, и Дима сказал, что он щас в гостях и вернётся нескоро… Не успел Салтыков окончить разговор с Негодом, как на его мобилу тут же позвонил отец. После короткого разговора Салтыков сказал девушкам, что ему придётся отойти минут на сорок домой. …Дома Салтыкова встретили неласково. Отец, хмуро поздоровавшись, сказал, что надо помочь отбить плитку в ванной. – Могли бы Игоря попросить, – проворчал Салтыков, помогая отцу. Игорь был младший брат Андрея. – Игорь уехал на сборы; тебе это должно быть известно, – сказал отец, – Хотя где тебе знать, ты как загулял, так и баста. За своими амурами даже о родителях не вспомнил… – Отец, я просил не говорить об этом, – оборвал его сын. – Когда она уедет-то? У нас ремонт стоит, на даче вон крыша протекла, а тебе-то конечно похрену. Как с этой девкой связался, совсем без башки стал… – Она не девка! – вспылил Салтыков. – Ну ладно, ладно, уж и сказать ничего нельзя, – отец примирительно потрепал его по плечу, – Гуляй, пока молодой – я ж не запрещаю! Только и отца с матерью не забывай. Ну, а жениться, сынок, я думаю, всё-таки рановато пока… Тем временем Олива и Аня сидели под дверью негодяевской квартиры. – Я хуею от всего этого, – сказала Аня, – Я не могу его выносить!!! – Кого? – Салтыкова, кого же ещё! Мало того что он хам, так он ещё и храпит как поросёнок. Я ночью даже уснуть не смогла из-за этого!.. – Странно… – пробормотала Олива, – Я так не замечала, что он храпит. – Где уж тебе заметить, – ехидно произнесла Аня, – Тебя хоть на скамье вокзальной положи – будешь дрыхнуть как чурбан. А я так не могу! – Но что же делать? – слабо вякнула Олива. – Я не желаю спать с ним в одной комнате! У меня отпуск раз в году, я хочу нормально отдохнуть!!! Ты понимаешь это?!?! – Ладно-ладно, ты только не кипятись, – примирительно сказала Олива, – Если не хочешь, я скажу ему, чтобы шёл к себе домой ночевать, а мы эту ночь переночуем одни. Только не ори, ради Бога, а то у меня уже у самой голова лопается. Девушки вышли на улицу, купили воды в палатке, пошли домой. Олива уже сама была вся на нервах и готова была взорваться в любой момент. Мусорное ведро на кухне было полным-полнёхонько – Салтыков ни разу не вынес его, наверное ждал что оно вынесется само, или думал что таскать мусорные вёдра – обязанность Оливы. Если раньше Олива ещё колебалась как маятник между Аней и Салтыковым, то теперь, увидев это полное до отказа ведро, она окончательно укрепилась в своём решении. Раздался звонок в дверь. Олива заметалась по прихожей. "Открывать – не открывать?" Звонки между тем становились всё настырнее и она, поддавшись последнему порыву, открыла дверь… Увидев такое дорогое и милое ему лицо Оливы, Салтыков расплылся в умилённой улыбке. – Любимая моя… Улыбка эта не сразу сползла с его лица. Он не сразу понял, почему такой честный и наивный взгляд его возлюбленной, которым он прежде так умилялся, вдруг стал надменным и колючим; почему её губы вместо того, чтобы в ответ расплыться в радостную детскую улыбку, стали вдруг тонкими как нитка и плотно сжатыми. Олива преградила ему вход. – Иди домой, – коротко сказала она. Он опешил. – В чём дело? – Ни в чём. Сегодня ты пойдёшь к себе домой. – Никуда я не пойду, – Салтыков отодвинул её в сторону и ворвался в комнату. Сел на кресло, закурил. – О Господи!!! – Олива сорвалась на крик, – Оставь нас одних! Уходи! Уходи!!! – Мы так не договаривались, – сказал он. – Я же тебе ещё в Москве сказала: если мы Аню не пристроим, я буду спать с ней, а не с тобой! – заорала она, – Аня, объясни ты ему всё сама, я не могу с ним разговаривать, он меня не слушает!!! – Андрей, мы хотим хотя бы одну ночь побыть одни, – начала Аня объяснять. Он посмотрел на неё ошарашенно, потом вскочил и, ни слова не говоря, ушёл из квартиры, хлопнув дверью. Оливу как будто оглушили. Она постояла ещё, потом на автопилоте прошла в комнату, тяжело осела на пол, закрыв лицо руками. – Что произошло? – растерянно спросила Аня, – Ты поняла, что вообще щас произошло? – Не-а, – ответила Олива и, помолчав, добавила, – Кажется, он ушёл… – Да, кажется… ушёл… – Вообще ушёл. Совсем. Навсегда. Олива не могла плакать. Просто ошарашенно сидела на полу, обхватив голову руками, раскачивалась взад-вперёд, как в трансе. Она вообще ничего не соображала в этот момент. Она поняла только то, что всё теперь кончено, всё, всё… – Не надо так, – попросила Аня, обнимая Оливу сзади, – Я чувствую себя виноватой… Наверное, мне не стоило приезжать сюда. Олива промолчала. – Знаешь, когда я ехала на вокзал, я поднималась на эскалаторе, и точно помню, что рядом со мной никто не стоял, – сказала Аня, – И вдруг чувствую – кто-то с силой дёрнул мою сумку. Оборачиваюсь – никого нет… Олива резко подняла голову, посмотрела на неё. Аня сидела в углу кровати, бледная, с остановившимися глазами. В комнате уже было совсем темно. – Это был знак свыше… Девушкам стало жутко. В пустом смрадном коридоре стоял гул от сквозняка. В тёмной комнате пахло трупом. Кто-то истошно завопил с улицы… – Сссссууукиии!!!!!!!!! Аня резко вскочила, кинулась к окну. В сумерках надвигающейся ночи ей показался страшным и двор-колодец, заросший пустырником, и бельё, развешанное во дворе на верёвках, и серые дома с пустыми, словно чёрные дыры, окнами… Аня отпрянула от окна и, схватив себя за голову, забилась в истерике. – Господи, Святая Мария! Как можно здесь жить?! Как?! Я уеду, я уеду!!! Олива лежала пластом в кровати. Ей было всё равно. Вдруг в коридоре послышались шаги и вскоре раздался звонок в дверь. Аня бросилась открывать – на пороге стоял Гладиатор. – Что у вас здесь происходит? Аня рассказала ему. Глад зашёл в комнату, включил свет. Олива лежала ничком, уткнувшись лицом в подушку. Гладиатор положил её к себе на колени, потребовал воды. Аня протянула ему бутылку Бонаквы. – Пей, – приказал он Оливе. Она отпила два глотка. Глад положил её на постель, укрыл одеялом. Олива лежала без движения, отвернувшись к стенке; Аня, бледная от пережитого стресса, с остановившимся взором неподвижно сидела в кресле, и лишь Гладиатор, поставив свою дорожную сумку на стол, принялся нервно ходить по комнате взад и вперёд. – Да, – озадаченно произнёс он после молчания, – Хорошо живёт на свете Винни-Пух. То ли у Оливы окончательно сдали нервы, то ли поехала крыша, но эта ни к селу ни к городу произнесённая Гладиатором с такой серьёзностью и в такой момент фраза про Винни-Пуха вызвала у неё истерический смех. Она изо всех сил пыталась сдержать себя, но её трясло как в лихорадке, она зажимала себе рот руками и подушкой, понимала, что теперь и так всё пропало, и что хуже уже некуда, но всё-таки лежала и корчилась, и хрюкала от распиравшего её неудержимого хохота. Аня и Глад сначала не поняли, что такое, и растерянно переглянулись между собой. – Нда… – изрёк Гладиатор, – Тяжёлый случай. – А по-моему, – сказала Аня, – По-моему её просто прёт… …Салтыков выскочил из подъезда словно ошпаренный кот. В голове его был сумбур, он видел перед собой только искажённое яростью лицо той, кого он любил больше жизни, слышал её ужасный крик, обращённый к нему – этот крик он слышал и до этого, она так же кричала на кого-то при нём, только вот где это было и когда – он уже не мог вспомнить. Он понимал сейчас только одно – его вышвырнули из дома как надоевшего пса, и вышвырнула его она, та, которая ещё утром обнимала его, теперь дала ему пинка под зад. У него не укладывалось в голове, как это могло произойти, что человек, бывший утром одним, вечером стал совсем другим, словно не она это была, а демон, вселившийся в неё. Что могло случиться за эти полчаса, когда он ходил домой?.. Салтыков остановился как вкопанный. Страшная догадка поразила его словно молния, сверкнув в темноте острым лезвием ножа. Точно! Всё ясно, почему она так себя повела – пока он отбивал плитку в ванной, эти две гадюки успели пересечься с кем-нибудь ещё. Много ли времени надо, чтобы познакомиться с мужиком и затащить его в квартиру? То-то она не хотела его даже на порог пускать! Значит, им было кого прятать… "А как я верил ей, какими честными глазами она смотрела на меня тогда, на Медозере! – с отчаянием думал он, – Какой же я дурак, что повёлся на эту фальшивку! Она же блядь! Блядь!" Он обогнул двор, вышел на улицу Тимме, потом зачем-то опять свернул к дому 23-б. Каким гадким казался ему теперь и этот дом, и этот двор, и два тёмных окна на девятом этаже! – Сссуууучаррррррраааа!!! Салтыков уже сам не заметил как заорал вслух. "Вся жизнь дерьмо, все бабы бляди, и солнце ёбнутый фонарь… Вот уж что правда то правда! Прав был отец! Прав… А куда теперь? Домой? Нет, только не это… К Негодяеву?" -…А я тебе говорил, – сказал Дима, когда Салтыков, уже сидя на его кухне и опрокидывая в себя коньяк стаканами, поведал ему своё горе, – Я говорил тебе: не связывайся ты с москвичками. Ты думаешь, я просто так не люблю москвичей? Они же алчные, все как на подбор, алчные, корыстные, стервозные… – Прав ты был, Димас, тысячу раз прав, – сокрушался Салтыков, бессмысленно уставившись в пустой стакан, – Как я-то мог так ошибиться в ней!.. Димас, я же был уверен, что она не такая! Как же так, Димас… – Зато теперь будешь умнее, – Дима убрал со стола бутылку с остатками коньяка, – Хватит тебе, а то щас под стол упадёшь… – Самое ужасное то, что мне теперь идти даже некуда, – сказал Салтыков, подпирая рукой отяжелевшую от коньяка и съезжавшую вниз голову, – Домой мне путь заказан – сразу ведь спрашивать начнут, что, как да почему… Димас, можно я у тебя ночевать останусь? Можно, Димас? – А куда тебя теперь денешь? Оставайся. – Спасибо, Димас, ты настоящий мой друг, – у Салтыкова уже заплетался язык, – Одно скажу, Димас – бабы это всё химера, от них одно зло. С ними не надо дружить, с ними надо трахаться. А настоящий друг, он ведь никогда не предаст… Так, Димас? – Салтыков, я тебе комнату приготовлю на первом этаже. Там почти никогда никто не спит, но тебе лучше там, – Дима вышел из кухни, – А то ты уже пьяный, ещё с лестницы кувыркнёшься… – А бритва? – вдруг осенило Салтыкова, – Чёрт, я же там бритву забыл… И подушки с одеялами твои там остались… Пойдём, Димас, вместе заберём, я один не пойду в этот гадюшник. …Дверь им открыл Гладиатор. Олива продолжала лежать неподвижно на постели, отвернувшись лицом к стенке. Ей уже было всё равно кто звонит в дверь – время мелькало словно кадры в ускоренной киноленте. Олива уже не удивлялась ни звонкам в дверь, ни тому, кто приходил – даже если бы в квартиру 87 на улице Тимме, 23-б с визитом нагрянул сам Президент России Владимир Путин, она и то не удивилась бы. – А, Славон, ты здесь? – по голосу Олива поняла, что Салтыков уже успел прилично поднабраться, – Я пришёл забрать вещи. Заберу и снова уйду, снова уйду… Он собрал Димкины постельные причиндалы, по пути открывая дверцы шкафов: – Тут нет никого? Никто там не прячется? Олива продолжала лежать пластом. Её было противно. "Как некрасиво поступаем мы все, Господи Боже мой! – думала она, – Боже, сделай так, чтобы всё это оказалось тяжёлым сном…" Салтыков бессмысленно топтался в комнате, совал Гладиатору в руки сумку с негодовским спальником, бормотал что-то про дружбу и про друзей… – Ну, я пошёл, – сказал он заплетающимся языком, – Пока, Славон. Пока, Аня, ты клёвая девчонка, я был очень рад с тобой познакомиться… Ну, я пошёл… Вышел. Оливе ничего не сказал. Она вскочила как ошпаренная, вцепилась в Аню: – Беги за ним! Беги!!! Беги!!!!! Скажи ему всё, скажи ему… – и не могла дальше говорить, спазм перехватил. – Что я ему скажу? – Беги! Беги, а то убью!!! – заорала Олива и ничком повалилась на постель. Аня выбежала босиком в коридор, догнала Салтыкова. – Я тебя бешу, ты меня бесишь… – задыхаясь, выпалила она, – Оле ты нужен… – Что-то я этого не вижу, – сказал он. – Что ей передать? – Ничего. Развернулся и пошёл дальше. Аня вернулась ни с чем. – Давайте спать, – сказал Гладиатор и выключил свет. Они легли рядом с Оливой в постель. И вдруг на её мобильный пришла смска от Салтыкова… "Это предательство! Человек, предавший однажды, сможет предать ещё раз. Надеюсь, я смогу справиться со своими чувствами и забыть тебя. Прощай…" – Что мне ему ответить? – в отчаянии спросила Олива. – Не надо ничего отвечать, – сказал Гладиатор, – Он щас пьяный. – Что же мне теперь делать?.. – А что ты хочешь? Какой ты хочешь получить результат? Рано или поздно это должно было произойти… – Но почему? – Потому что ты не любишь Салтыкова. – Почему не люблю? Я просто сама ещё ничего не знаю… – Ты хочешь его вернуть? Скажи мне! – Да… – Зачем? – Я пред ним виновата. – В чём? Ты ни в чём не виновата. – Он написал, что я его предала… – Ты слишком большое значение придаёшь чужим словам. Все замолчали. Вскоре Аня с Гладом уснули. А Олива не могла спать. Странное напряжение овладело ею. Лежала просто в оцепенении, чего-то ждала. Вдруг запикал её телефон. Олива подскочила как ужаленная. "Господи, неужели опять он?.." "Я не понимаю, почему ты так со мной поступила. Ответь, почему? Мне будет легче, если я это буду знать. Мне сейчас очень плохо. Скажи, почему????? Скажи мне, я тебя умоляю!!!!!!! Я же тебя так люблю, как никого в своей жизни не любил, а ты меня предала! Почему????? Ответь мне!!!!!!!" Олива плохо помнила, что было потом. Рванула, как была, в ночнушке, босиком, пулей вылетела из квартиры, сиганула вниз по лестнице с девятого этажа. Было где-то около часу ночи, когда она босая, в ночной рубахе, бежала по улице к дому Негодяева. Бежала на ощупь – Олива плохо помнила, где его дом. Её надо было успеть туда. "Господи, только бы успеть…" Но не успела. Вдогонку ей кинулись Аня и Гладиатор. Перехватили Оливу буквально в нескольких шагах от его дома. – Стой!!! – крикнул Гладиатор, преграждая ей путь. – Пусти! Пусти!!! – Нет. Не делай глупостей, – твёрдо сказал он. Подбежала запыхавшаяся Аня. Олива поняла, что нет смысла сопротивляться. Они повели её назад, она покорно далась им в руки, решив, что теперь будет хитрее: дождётся, пока они уснут, и тогда уже съебётся по тихой воде, так, чтоб не заметили. Однако, они оказались хитрее, чем она предполагала. Аня и Гладиатор уложили Оливу к стенке и обхватили её руками, так, чтоб не убежала. Оливе пришлось ждать, пока они заснут и расцепят руки, чтоб она могла беспрепятственно вылезти из постели. Наконец, она дождалась, тихонько вылезла, стремаясь каждого шороха. С опаской глянула: не проснулись ли? Но нет, слава Богу, оба дрыхнут без задних ног. Прокралась на цыпочках в прихожую. Ощупью нашла щеколду. Главное теперь открыть её тихо-тихо, чтоб их не разбудить. Но нет, щеколда открыта. Олива надавила на дверь – заперта. Они заперли её изнутри на ключ… Проснулись. Где ключ? Не делай глупостей, ты никуда не пойдёшь… – Но я не могу! Я должна его увидеть!!! – Нет. Сейчас это невозможно. Глад позвонил Негоду. Тот сказал, что следит за Салтыковым, приказал Гладу следить за Оливой. Тогда Гладиатор оставил её на попечение Ани, а сам пошёл к Димасу насчёт Салтыкова. Было всего лишь навсего пять часов утра… |
|
|