"Жара в Архангельске" - читать интересную книгу автора (Оливия Стилл)26Автобус до Васьково мчался как ненормальный по раздолбанному асфальту периферийных дорог. Тряска была ужасная, и все четверо – Олива, Салтыков, Гладиатор и Флудман – аж подпрыгивали на своих задних сиденьях, рискуя в любой момент впечататься в потолок. Но обошлось, никто в потолок не впечатался, а просто мирно сошли в ниибаццо гламурном Васьково-Сити аккурат напротив супермаркета. – Надо купить хавки для похода, – заявил Гладиатор безапелляционным тоном и, несмотря на то, что у них уже было с собой четыре пластиковых корыта с шашлыком, никто не посмел ему возразить. – А шашлык хорош должен быть, – изрёк Флудман, пока Гладиатор делал покупки в магазине, – Это хорошо ещё, я успел достать в "Полюсе". Панамыч нас с мясом тусанул, конечно… – Сука, Помоич он, а не Панамыч! – заржал Салтыков, – И мясо он наверняка из помойки бы достал… – Андрюха, иди помоги жрачку упаковать! – крикнул Глад из магазина. Когда ребята вошли и увидели, ЧТО, вернее, В КАКОМ КОЛИЧЕСТВЕ Глад накупил жранья, у всех просто глаза на лоб полезли. В несколько баулов с трудом умещались два пакета макарон, два мешка сахара, несколько пакетов с картошкой, несколько огромных банок с говяжьей тушёнкой, кетчуп, хуетчуп, майонез, помидоры, огурцы, палка сырокопчёной колбасы, кусок большой сыру, пять буханок чёрного хлеба, два мешка солёного крекера, ещё пуд соли. Плюс палатка, спальники, чайничег, шампуры, посуда, топор, пила и прочие походные причиндалы. Это с учётом того, что им ещё предстояло идти с этими баулами пёхом пятнадцать километров по лесной трассе… – Зачем в походе сахар? – изумилась Олива, помогая парням упаковывать всё в сумки. – Как зачем? Чай там пить, – сказал Гладиатор, выкатив по привычке свои большие, немного выпуклые глаза. – Да, но куда столько-то? А это зачем? – Олива взяла в руку банку тушёнки, – У нас же шашлык есть! – Я буду делать макароны по-флотски, – Гладиатор уже терял терпение. – Да кто их есть-то будет? Нам шашлыка вот так хватит, под завязку! Боже мой, и хлеб… Глад, ну ты чё, на Северный полюс что ли собрался? Мы не съедим столько за два дня! – Съедим, – отрезал Гладиатор и, давая понять, что разговор окончен, обратился к парням, – Ну вы чё встали-то? Укладывайте всё в сумки! С трудом упаковав тяжеленные сумки, ребята двинулись через лес строевым шагом. Впереди всех шёл, нагруженный тяжеленным рюкзаком, Гладиатор. За ним шли Салтыков с Оливой. Замыкал шествие Флудман, сгибаясь под тяжестью набитой до отказа гладиаторовой жрачкой дорожной сумки. – Сука-Помоич наебал нас с мясом и не звонит даже, – съязвил Салтыков, – Как вернёмся из похода, я ему на форуме профиль поменяю – будет он у нас не Панамыч, а Помоич. – Зачем же так жестоко, – произнёс Флудман, – Может, человек убухался так, что не в состоянии куда-либо идти теперь. – А мне пох! – сказал Салтыков, – Хоть он там вмясо нажрался! – Помоича на-кус-ки! Однозначно! – добавил Гладиатор, – Однозначно накуски! Олива шла и молча слушала, о чём они говорят. "Оказывается, компании парней мало чем отличаются от компаний девчонок, – отметила она про себя, – Так же как мои одноклассницы в школе сплетничали и перемывали кости какой-нибудь отсутствующей девчонке, так и эти парни сейчас идут и обсирают за глаза этого Помоича, главным образом потому, что его здесь нет…" – Помоич он и есть Помоич, – продолжал свою "умную" речь Салтыков, – Живёт в помойке. Питается отходами из помойки. Спит на мусорной куче… – И учится на специальности "утилизация отходов и стеклотары", – добавил Флудман. – Я и не знала, что у вас в АГТУ есть такая специальность, – съязвила Олива. Разговор их прервал звонок мобильника. Это Гладиатору звонил Хром Вайт. Он тоже намылился с ними в поход, но задержался на час. Пока Глад объяснял ему по телефону, как до них добраться, у него сели батарейки. – Чёрт! – выругался он, швыряя мобильник в карман. – Что такое? – спросила Олива. – Телефон сдох. – Ну возьми мой тогда, он ещё заряжен. Гладиатор взял у Оливы телефон, вставил в него свою симку и продолжил беседовать с Хромом, которому не терпелось к ним присоединиться. Между тем ребята вышли на железнодорожный переезд и решили там сделать привал. – Я ноги себе натёр шопиздец! – жаловался Гладиатор. – Погодь, у меня, кажется, пластырь есть, – Олива порылась в своей сумочке и извлекла на свет Божий несколько пластырей, – Кстати, где сейчас Хром? – Хром бежит бегом через всю трассу! Скоро будет. – Ёбаный карась! – выругался Салтыков, открыв свою дорожную сумку, – Вот это шопиздец!!! Олива заглянула к нему в сумку и ахнула. Этот остолоп впопыхах положил вниз сахар и овощи, а сверху буханки хлеба и тяжеленные банки с тушёнкой. Немудрено, что пакеты с сахаром все к чертям собачьим разорвались, и весь сахар вперемежку с кетчупом вылился на дно сумки, задев его куртку, которая лежала там же. Олива вынула всё из сумки, переменила пакеты, кой-как перевязала сахар, кетчуп, положила всё как надо. Тем временем Гладиатор разлёгся прямо поперёк рельсов. – Глад, ты чего это? – изумился Флудман. – Я отдыхаю, – ответил он. – Погодь, и я с тобой! – крикнула Олива и вдруг легла в своём белом топике прямо на грязные шпалы рядом с ним. Немудрено, что вся спина у неё потом из белой превратилась в чёрную. – Жалко, фотика нет, я бы вас сфоткал, – сказал Флудман, – И на Агтустуд бы повесил. – Олива, ну встань ты ради Бога, – Салтыков взял её за руку и стал поднимать с рельсов, – Что это за ребячество в самом деле! Вот и спина у тебя вся в мазуте… Ээх! Наконец прибыл Хром Вайт, и ребята уже впятером двинулись дальше через лес. Идти оставалось немного: всего-то около двух-трёх километров. Меньше чем за полчаса осилили. Но вот, наконец, деревья начали редеть и впереди показалось Медозеро. Перед взором путников открылась чистая водная гладь красивого лесного озера. Солнце между тем уже клонилось к горизонту, освещая прозрачную воду золотыми своим сиянием. – Давайте скорее купаться!!! – в восторге заверещала Олива, уже на ходу стягивая с себя одежду. – Нет, – жёстко отрубил Гладиатор. – Сначала надо нарубить дрова, затем разобрать палатку. Выкладывайте съестные припасы. Хром, Флудман – ставьте палатку. Я пойду валить лес. Сделав такое распоряжение по вверенному ему гарнизону, наш товарищ командир-походнег взял топор и отправился валить сосны. Олива подавила вздох и принялась разгружать съестные припасы. Покончив с этим, быстро переодела купальник и с разбега нырнула в озеро. Вода в Медозере была превосходна. Чистая, прозрачная, тёплая как парное молоко. Олива легко рассекала воду на умеренной скорости по направлению к противоположному берегу. Иногда переворачивалась на спину, впадала в нирвану. Как хорошо было скользить по чистой водной глади, смотреть на небо, чуть подсвеченное отблеском заходящего солнца, танцевать в воде, ощущая себя частью природы! Вокруг – никого и ничего, только ты и вода. Вода была её стихия, там она чувствовала себя легко и свободно как птица, парящая в небе… – Олива! Плыви назад!!! – заорал Салтыков с берега. – Нет, это ты плыви сюда! – крикнула Олива и засмеялась, – Плыви скорее, ну плыви же! Смотри, как тут хорошо… Салтыков нерешительно топтался на берегу, потом всё-таки собрался с духом и вошёл в воду. Однако, не проплыв и пяти метров, стал задыхаться. – Я не могу больше плыть! У меня одышка… Он забарахтался в воде, погрёб назад. Олива плавала поодаль и наблюдала, как он поспешно вылезает на берег, и ей было чуть-чуть неприятно. Ей бы хотелось, чтобы её возлюбленный разделял со нею водное царство, плавал бы как Ихтиандр, а она была бы его русалкой. А тут "одышка" видите ли… – Оля, вылезай! – опять крикнул он с берега. – Нет! – Олива захохотала и сделала в воде "колесо", – Эй, пацаны, идите купаться!!! Рискнул Флудман. Он разделся до трусов и поплыл к Оливе. Плыл кролем, поэтому быстро выдыхался. Для увеличения скорости плыл под водой – а Олива в это время отплывала ещё метра на два подальше. – А ты умеешь в воде делать кувырок вперёд и назад? – спросила она. – Не, – ответил Флудман. – А я умею. Смотри! Олива сделала сальто в воде, потом двойное колесо, затем тройное. Затем проплыла несколько раз под ним. – Лёха!!! – послышался с берега крик Гладиатора, – А ну вылезай давай! Кто будет деревья таскать? Хватит прохлаждаться! Флудман и Олива поплыли к берегу. Вылезли, Лёха пошёл подсоблять Гладиатору, а Олива полезла в палатку к Салтыкову. – Пойдём купаться? – предложила она. – Неее, – закапризничал он, – Давай останемся тут, в палатке. – Ты как хочешь, а я пойду купаться. Эй, кто со мной? Вызвался Гладиатор. Он и Олива одновременно вошли в воду, поплыли синхронно. Размеренно, не повышая и не снижая скорости, доплыли до середины, повернули назад. Сплавали на одном дыхании и также одновременно вылезли из воды. Между тем стемнело; пора было жарить шашлыки. Олива нарубила овощей в миску, затем на пару с Хром Вайтом принялась делать шашлыки. Олива натыкала мясо на шампур, Хром поддевал вилкой. С горем пополам нанизали пять шампуров, оставили жариться на углях. Пока жарили, стало совсем темно… Гладиатор, выкупавшись в Медозере, сидел у костра в одних плавках, играя в отблесках огня своим накачанным, мускулистым телом. Он задумчиво шарил палкой в костре и, вытащив её, задувал на ней огонь. Олива, накинув поверх купальника ветровку и распустив сушиться свои длинные, мокрые от купанья волосы, села на бревно рядом с ним. Салтыков, увидев это, стал мрачнее тучи, но ничего не сказал, а когда сели жрать у костра, отсел отдельно ото всех и сидел молча, угрюмый-преугрюмый. Олива же, не обращая на него никакого внимания, весело болтала с ребятами и смеялась. Все трое: и Флудман, и Гладиатор, и Хром Вайт расточали девушке своё внимание, она с милою улыбкой отвечала им, весело смеялась, однако видно было, что большее предпочтение Олива отдаёт Гладиатору. "Конечно, ей больше нравится эта человекообразная обезьяна с горой мышц, – думал Салтыков, с ненавистью оглядывая Оливу и Гладиатора, – На меня, конечно, ноль внимания… Ладно". Он исподлобья смотрел на Оливу, и пузырёк ненависти к ней откуда-то из глубины поднимался к его горлу. В первый раз Салтыков, этот весёлый, самоуверенный, энергичный Салтыков, на которого вешались все бабы, почувствовал себя раздавленным и ничтожным. Он сравнивал себя с Гладиатором, и сравнение было явно не в его пользу. Ему хотелось вскочить и раскидать в разные стороны всех этих гадов, что сидели сейчас по ту сторону костра; хотелось оторвать ноги этой суке Оливе, которая уже забыла, что она ему обещала; главным образом хотелось обрушить весь свой гнев на неё, выдернуть ей волосы, избить, ошпарить кипятком из чайника, обезобразив это дерзкое, юное лицо так, чтобы на неё вообще больше никто не смотрел. Но он продолжал сидеть, угрюмо ковыряясь палкой в костре и чувствуя, как ненависть и досада тяжёлым комком подступают к горлу. Между тем стали раскладывать овощи и мясо по мискам. А миски у них только две было. Из одной ели Флудман и Гладиатор, из другой – Олива с Хромом. У Хрома правда вилка была, а у Оливы не было, ну она так руками мясо с салатом поддевала. – Вкусно! – нахваливала Олива, с увлечением облизывая измазанные в соусе пальцы, – И шашлык на славу удался… Шашлык и правда удался на славу. И чаёк в походном чайничке заварили от души, прихлёбывали все из одной кружки, печеньем юбилейным хрумкали. Наевшись до отвала, Олива опять захотела купаться. – Ктулху хочет купаться! – заявила она и побежала к воде. – Смотри не заплывай далеко, а то Ктулху утащит! – крикнул вдогонку Хром Вайт. – А я сама Ктулху, – ответила Олива и ринулась в озеро. Вода в озере была тёплая-тёплая. Кругом было темно; лишь еле заметным отсветом отражалось в прозрачно-фиолетовой воде белая полоска ночного неба с северной стороны. Между тем, доплыла Олива до середины озера, повернула назад… и тут облом: темень такая, хоть глаз коли. Берега не видно. Куда к нему плыть, тоже без понятия. И где они там сидят – один Бог ведает… Перестремалась она не на шутку. – Эй! – крикнула Олива, – Эй, плывите сюда! Мне страшно!!! – Ты где? – крикнули с берега. – Я здесь! Я берега не вижу! Что мне делать?! С берега засветился огонёк – Хром Вайт включил фонарик. – Видишь фонарик? Плыви на него! – крикнул он. – Вижу… А ты меня видишь? – Не-а. – А теперь? – Олива помахала рукой. – Так это ты там так далеко? – изумился Хром, – То-то я смотрю – там вдалеке какая-то точка виднеется! А чего ты так далеко заплыла? Подгребай к берегу! – Да плыву, плыву я. Олива выплыла на огонёк. Вылезла из воды, видит – а Салтыкова-то нет… – Где Салтыков? – спросила она. – Х его з, – ответил Гладиатор, – В палатке наверно. Залезла Олива в палатку, видит – и правда, он там лежит. – Ты чего это тут такой кислый лежишь? – Всё в порядке, – ответил Салтыков, – Я просто устал и хочу спать. – Ну ладно, ты спи, а я ещё у костра с ребятами посижу, – сказала Олива и вылезла из палатки. У костра сидели ребята и от нечего делать ковырялись в своих мобильниках. Хром Вайт показывал Гладиатору какое-то видео на своём телефоне, а Флудман стоял и проигрывал на мобиле Chemical Brothers – Galvanise. – Ой, а можно я это себе через Блютус перекачаю? – Олива подошла к нему сзади, – Вообще, у меня мало мелодий на мобильнике… – А у меня много зато, – сказал Флудман, – Ещё есть Blur, Benny Benassi… – Давай, – Олива открыла свой Самсунг и встала рядом с Флудманом. Пока перекачивались через Блютус несколько треков с телефона Флудмана на телефон Оливы, владельцы телефонов стояли рядом, почти вплотную. Олива чувствовала жар, исходящий от тела Флудмана, а Флудман близко ощущал запах её волос. Он вспомнил, как днём она плавала в озере, выделывая перед ним в воде сальто-мортале, вспомнил её прыгающую под купальником большую грудь и ему захотелось придвинуться к ней поближе, вплотную… Олива почувствовала ещё больший жар, исходящий от его тела, но вместо того, чтобы отодвинуться, придвинулась к нему сама. Флудман, стоя рядом с ней, стал ещё горячее и вдруг мелко-мелко задрожал – это был верный признак того, что парень возбудился. Внезапно сзади послышался чей-то знакомый кашель. Олива обернулась, но ничего не увидела в темноте, хотя и догадалась, откуда был слышен этот кашель и кому он принадлежал. Между тем, мелодии были перекинуты, и Флудман с Оливой сели на бревно рядом с остальными. Хром Вайт уже спрятал свой мобильник и сидел, насупившись, глядя на костёр. У Гладиатора закрывались глаза – он уже пошатывался от усталости, однако из последних сил сидел, упорно борясь со сном. – Эй, ребят, а не пора ли нам спать? – спросила Олива. – Нет, – отрезал Глад, – В походе спать нельзя, а то костёр затухнет. – Ты щас сам упадёшь в костёр! – сказала Олива, – Пусть тогда четверо спать лягут, а кто-нибудь один у костра останется караулить. Караулить выпало Хрому. Он остался у костра, а Олива с Флудманом и Гладиатором полезли в палатку. Так получилось, что первым в палатку залез Гладиатор, затем Олива, а потом Флудман. А спальник был расстелен на полу не до конца, и Флудману выпало лежать чуть ли не на голой земле, да ещё без подушки. – Ложи голову на мою руку, – сказала Олива, – А то как же ты без подушки-то. – А тебе удобно будет? – спросил Флудман. – Да удобно, удобно. Флудмана не пришлось упрашивать дважды: он тут же положил голову Оливе на руку, и ребята вскоре уснули. Проснулись они оттого, что в палатку ломился Хром Вайт. – Я конечно извиняюсь, но дрова уже кончились и костёр затух, – сказал он, – А сидеть около затухшего костра мне как-то не в кайф. Так что двигайтесь – я тоже спать буду. – Ну чё расшумелся-то на всю ивановскую, – сонно заворчала Олива, – Нет бы тихо прийти лечь – нет, всех нас тут в палатке растревожил… – Ложись, ложись, только тихо, а то всех побудишь, – прошипел Флудман, двигаясь и давая место Хрому. Наконец, возня, вызванная вторжением в палатку Хрома, вскоре утихла и все опять заснули. "Как бы он там Салтыкова не потревожил" – засыпая, подумала Олива. Она чувствовала с одной стороны на своей голове руку Гладиатора, а на талии – руку Флудмана, и понимала, что если Салтыков, проснувшись, увидит это, ему это не понравится. Попросить же парней убрать с себя руки у неё не хватало сил и решительности, поэтому она так и заснула. …Салтыков проснулся и по инерции нащупал рядом с собой Гладиатора, думая, вероятно, что это Олива. Однако размер его мышц заставил Салтыкова усомниться. – Славон, ты, что ли? – недовольно пробормотал он и открыл глаза. Включил подсветку в телефоне, осветил спящих в палатке. И увидел, что его ненаглядная лежит между Флудманом и Гладиатором, а рука Флудмана покоится у неё на талии… Салтыков резко вскочил и пулей вылетел из палатки. "Так вот ты какая! – с яростью думал он, – Я думал, ты действительно чистая и невинная, какой ты изображала себя передо мной, а ты, оказывается, просто блядь! Для того ли ты прикидывалась передо мной святошей, чтобы тут вилять перед ними своей дряблой жопой?! Ну что ж, хорошо. Хорошо хоть тут ты показала себя, какая ты есть…" В палатке тем временем уже никто не спал. Испуганные и озадаченные внезапным выпадом Салтыкова, ребята уже не знали, как реагировать и чего ждать дальше. Всем было не по себе. Каждому, кто находился сейчас в этой палатке, было стыдно по-своему, но никто не решался в этом признаться, поэтому все молчали. – Интересно, что он задумал? – подал голос Хром Вайт. – Наверно готовит диверсию, – ответил Гладиатор, – Я уже слышу его зловещий ритуальный кашель. Все заржали. – Ой, ребятки, не нравится мне всё это… – вздохнула Олива, – Вы заметили, сегодня он весь вечер был какой-то не такой! Что с ним случилось? – Наверное, тебе лучше знать, – сказал Флудман. Вдруг брезентовая стенка палатки озарилась вспышкой света. – Что это? – испуганно спросила Олива. – Костёр похоже, – сказал Гладиатор. – Костёр? Но откуда? Ведь дрова-то все уже пожгли… – Ну-ка, Хром, открой-ка, глянь-ка, что там делается, – попросили ребята, лежащие сзади него. Хром Вайт открыл молнию на входе в палатку. Ребята осторожно выглянули наружу – видят: вот такое пламя! Аж в человеческий рост огонь, да так и потрескивает, так и потрескивает!!! – Ну всё, не иначе, как вещи наши жжёт, – молвил кто-то из пацанов. – Салтыков жжот! – заржали все вместе. – Надо закрыть палатку на всякий пожарный, – сказал Хром Вайт. – Ну всё, щас он подожжёт нашу палатку и испечёт нас в мундире себе на завтрак, – сострил Гладиатор. – Видимо, шашлыками не наелся, хочет из нас шашлык приготовить! – Ктулху зохаваит всех! – Интересно, чем он разжёг костёр? Дров-то нет! – Наверно кипятком пописал… Все заржали ещё громче. Аж палатка затряслась. "Смеются… – думал Салтыков, расхаживая взад и вперёд около костра, – И эта мразь ржёт громче всех… Ну смейтесь, смейтесь. Посмотрю я, как ты завтра смеяться будешь… Посмотрю…" Он докурил сигарету и решительно направился к палатке. – Лёха, – сказал он, обращаясь к Флудману, – Поедем утром на такси. Олива так и обмерла. "Ну что, доигралась? – мысленно сказала она самой себе, – Что ж теперь будет-то…" – Ну всё, Лёха. Трындец тебе, – сказал Гладиатор, – Утром он тебя зохаваит. – Ладно, ребят, мне надо с ним поговорить, – произнесла Олива и вылезла из палатки. Салтыков стоял у костра и курил. Олива подошла к нему. – Объясни мне пожалуйста, в чём дело? – спросила она. – Я всё видел, – холодно ответил он. – Что ты видел? – Я видел, как Флудман схватил тебя за жопу. Ты позволяешь такие вещи… Мне неприятно. Зачем ты не попросила его убрать руку? – Но ведь все знают, что я твоя девушка? Он промолчал. – Эта твоя ревность совершенно безосновательна, – сказала Олива, – Ты же сам знаешь, твои друзья – мои друзья. Я не хочу ни с кем портить отношения… И потом, как я должна себя с ними вести? Надеть паранджу и ни с кем не общаться? Так, что ли? – Нет, конечно, нет, – он обнял её. Олива даже не ожидала этого. Слёзы подступили к её горлу; она низко опустила голову. Потом виновато посмотрела ему в глаза. – Ты… ты прости меня, ладно? Я сама не поняла, как это могло случиться… Ну, хочешь, я к этому Флудману больше близко не подойду? Хочешь, я вообще ни с кем из них не буду даже разговаривать? Да, у меня больше нигде нет друзей, кроме как здесь, поэтому я не заметила как позволила им такую вольность… но если хочешь… – Я люблю тебя, – сказал Салтыков, обнимая её. – Ты сам знаешь, в Москве у меня нет никого… – Бедная моя… Они помолчали. Салтыкову уже стыдно было, что он мог так плохо думать об Оливе; и теперь, когда она, с виноватым лицом, дрожащая, жалкая, стояла перед ним, он, забывшись, принялся жадно целовать ей руки, лицо, волосы… – Я дурак, – бормотал он, прижимая её к себе, – Господи, какой я дурак! Разве мог я усомниться в тебе?! Бедная моя, несчастная… Ты ведь столько страдала, любимая моя; но теперь больше этого не будет… Я сделаю всё, чтоб ты стала счастливой… – Не надо так говорить, – Олива едва сдерживалась, чтоб не разреветься, – Я не люблю, когда так говорят… Салтыков поцеловал её между глаз. – Я часто думаю: отчего ты родилась в Москве? Отчего? Родись ты здесь, всё было бы иначе… – Да, я тоже так думаю… – ответила Олива, – Пойдём в палатку. – Иди, я щас. Салтыков остался у костра, а Олива залезла в палатку. – Ну чё? – спросили ребята, – Как ваши семейные разборки? – Порядок, – ответила она. Тем временем Флудман вылез из палатки и пошёл к Салтыкову. – Андрюха… Я всё слышал, весь ваш разговор… Я больше так не буду… – Ладно, – ответил Салтыков, – Только больше никогда так не делай. А тем временем в палатке у Оливы был свой разговор с Гладом и Хромом. – Значит, ты согласна за него замуж? – спросил Гладиатор. – Да, согласна… – Ты любишь его? – Как сказать… То мне кажется, что люблю, то… я сама себя не понимаю иногда… – Значит, не любишь, – сделал вывод Хром Вайт. – Почему? – Когда любят, не сомневаются. – Просто мне уже срали в душу не один раз, и я боюсь опять так же наебнуться, – объяснила Олива, – Да и прошлые раны не зажили ещё… Всё не так просто… Тут Салтыков залез в палатку и всем пришлось замолчать. А так как волнения улеглись, да и долго молчать было скучно, то вскоре все заснули. Гладиатор спал беспокойно: дёргался во сне, кого-то там нокаутировал. Видимо ему снились гладиаторские бои. Утром Олива проснулась – в палатке лежали только она и Хром Вайт. Хром спал без задних ног, а Олива выползла на природу поссать и обнаружила пацанов около кострища. – Пора собираться, – сказал Гладиатор, – Где Хром Вайт? – Он спит в палатке, – отвечала Олива. – Хром! – Хрооом!!! – Спит как сурок, – констатировал Гладиатор, – Придётся его вытряхивать из палатки. Вместе с Флудманом и Салтыковым он подошёл к палатке. Минута – и парни уже свернули её, отчаянно вытряхивая из брезентового мешка Хром Вайта. – Ну что вы делаете?! – взвизгнула Олива, – Он же спит! Не обращая на неё внимания, Салтыков и Гладиатор продолжали трясти уже свёрнутую палатку. Флудман стоял рядом и молча наблюдал, и когда из палатки вывалился Хром Вайт и покатился по земле, так же стоял как столб. – Хром, а Хром! Давай двести рублей за шашлык! – сказал Салтыков, когда палатка уже была убрана, а Хром Вайт, сонно хлопая глазами, стоял перед остальными. Хром молча протянул Салтыкову деньги, и Салтыков так же молча спрятал их в карман. Потом подошёл к Оливе и хозяйским жестом обнял её за талию. Оливе стало противно; она сбросила с себя руку Салтыкова и побежала к воде. Он ринулся за ней. – Что, что такое? Оля, что? – Ничего. Оставь меня. А со стороны Медозера на них уже надвигалась грозовая туча… |
|
|