"По воле судьбы" - читать интересную книгу автора (Блэйк Стефани)

Глава 4

Когда Люк Каллаган впервые ступил на остров Ланаи, ему сразу пришлась по душе примитивная красота этого места. Длинная песчаная лента пляжа была настоящим кладбищем кораблей всех размеров, форм и возрастов. Океан выбрасывал на берег обломки судов, имевших несчастье напороться на рифы, окружавшие остров.

Люк мог часами бродить среди полусгнивших остовов кораблей, и его не покидало странное ощущение, что он идет по огромному собору.

– Чувствуешь, сколько здесь собралось невидимых духов? – спросил он своего спутника Джона Макинтайра, капитана торгового флота в отставке.

– Еще бы! – ответствовал Макинтайр и остановился, чтобы в очередной раз хлебнуть из притороченной к поясу походной фляжки. – Не хочешь приложиться?

– Нет, Джонни, спасибо. В отличие от тебя я на тот свет не тороплюсь.

Макинтайр был приземист, толст и косолап. Посредине багрового лица торчал сизый нос картошкой, а полное отсутствие волос на голове компенсировалось густыми седыми бакенбардами. Не обратив внимания на предостережение, он демонстративно сделал еще один солидный глоток и только после этого заткнул горлышко пробкой.

– Отгоняет всех духов! – торжественно сообщил он.

– Слабо в это верится, если вспомнить тех чертей, что тебе привиделись во время последнего запоя.

– Это все мелочи, приятель. Давай-ка лучше обозрим наши обширные угодья.

– Твои угодья, друг Джон.

Старый моряк обнял Люка за плечи:

– Нет, дружище. Наши – и только наши! Разрази меня гром! Я бы сейчас не стоял здесь, не вытащи ты меня тогда в Гонолулу из заварухи с англичанами. А то как же, досточтимый сэр, мы с тобой нынче равные партнеры. Погоди маленько, и увидишь, какое богатство у нас в руках.

Макинтайр приехал на остров в конце сороковых годов с тугим мешочком золотишка, которое успел намыть в первый период калифорнийской золотой лихорадки, прежде чем со всего мира на Сакраменто ринулись орды искателей сокровищ и легкой наживы.

По чистой случайности его занесло именно на Ланаи, который считался на архипелаге забытым Богом местом. Со своими более чем скромными возможностями, политической и деловой наивностью Макинтайр не мог составить конкуренции таким богатым и могущественным дельцам, как Калеб Каллаган и другие, державшие в своих руках всю торговлю на Гавайях. Именно они и скупали самые плодородные земли, на которых как на дрожжах росли плантации сахарного тростника и кофе или засевались пастбища для домашнего скота. Бессовестный чиновник «спихнул дураку шотландцу залежалый товар», как потом зубоскалили плантаторы, и Макинтайр стал счастливым обладателем земельного участка на Ланаи.

Первое знакомство новоиспеченного землевладельца с приобретенной собственностью принесло горькое разочарование. Похоже, на Ланаи ничего не изменилось с того дня, когда на него впервые ступил капитан Кук.

Единственным белым на острове был миссионер-пресвитерианец, который жил в крохотном, крытом соломой глинобитном бунгало рядом с желтовато-серым домом миссии. Преподобный Сайлас Тэтчер как раз проводил утреннюю воскресную службу, когда Макинтайр заявился в миссию.

Для такого торжественного и благочестивого действа мужчинам и женщинам были выданы лучшие из имевшихся в миссии одежд, и прихожане разоделись в пух и прах: к цветастым кускам ткани, обернутым вокруг бедер, и юбкам из набивного ситца были добавлены шляпы, перчатки и ботинки. Больше всего поражало то, что все эти части туалета использовались весьма своеобразно. Наготу девицы с пышными формами прикрывали только капор и перчатки до локтей! Превосходно сложенный мужчина украсил себя котелком и брюками, причем штанины были аккуратно завязаны на животе, поэтому то, что обычно скрывается этой частью одежды от постороннего взгляда, гордо выставлялось на всеобщее обозрение.

Позже, уже за чаем с печеньем, Тэтчер жаловался Макинтайру:

– Один Господь знает, чего я только не делал, чтобы они прозрели и увидели путь к свету! Но они не желают придерживаться христианского учения. Они прямо как испорченные, непослушные дети. Вы же видели дерзкую девчонку в первом ряду, которая сидела прямо перед кафедрой, расставив ноги так, что я не знал, куда глаза девать? Говорю вам, мистер Макинтайр, это ужасно мешало проповеди.

Макинтайр поспешно засунул в рот очередное печенье, чтобы скрыть ухмылку.

– Хорошо представляю себе, сэр, ваши чувства. Я испытал нечто похожее. – Он поерзал на стуле, пытаясь избавиться от безудержного напряжения в паху, вызванного соблазнительными формами прелестной юной гаитянки.

Когда Макинтайр рассказал Тэтчеру, что он купил на острове кусок земли с условием выплатить всю сумму в течение года из будущих доходов, миссионер не сумел скрыть насмешки.

– Да Господь с вами! Надо же смотреть, что покупаешь! Единственное, что будет расти на этих камнях посреди джунглей, так это ананас.

– Ананас… вот как… – На столе стояла миска, и в ней лежал упомянутый фрукт таких размеров, каких Макинтайр ни разу не видел. Он взял его и прикинул на вес.

– Это один из самых вкусных сортов, – сообщил ему Тэтчер и протянул нож.

Шотландец ловко срезал верхушку плода. Руки сразу стали липкими от сока.

– Вот это да! – Откусив солидный кусок и немного пожевав, Макинтайр с загоревшимися глазами воскликнул: – Это самый лучший ананас из всех, какие мне доводилось пробовать!

– Место здесь для них подходящее, а может, и почва, кто разберет, – философски заметил Тэтчер. – Ланаи защищен от холодных ветров соседними островами Мауи и Молокаи. Пойдемте, я покажу вам остров.

Люк и Макинтайр обошли весь Ланаи кругом и после этого сомнения, мучившие юношу, развеялись. Он хлопнул шотландца по спине:

– А мне здесь нравится! Прямо Эдем какой-то, честное слово. А ананасы! Слов нет, дружище! Если нам с тобой чуток повезет, мы сделаем из этого места лучшую плантацию ананасов в мире! Да что там плантацию – империю!

Шотландец сухо улыбнулся:

– Я вот что подумал, приятель. Неужто в старой доброй Европе ананасы напрочь заменят яблоки и апельсины?

– Когда они попробуют наши ананасы, все страны Северной Америки и Европы будут драться за них точно так же, как сейчас они бьются за сахарный тростник.

По возвращении на Оаху Люк решил посоветоваться со своим другом Киано. Все ему рассказав, он поинтересовался:

– И что ты об этом думаешь?

Киано отнесся к идее сдержанно:

– Положим, вы сумеете поставить весь мир на уши из-за ваших ананасов. Но как ты начнешь дело? Где начальный капитал?

– Тот участок принадлежит шотландцу.

– Все верно, так его возделывать надо. Придется нанимать рабочих. А это будет стоить денег, и приличных. Здесь задешево теперь мало кто согласится работать. Уж если на плантациях сахарного тростника людей не хватает, что говорить про твои ананасы?..

– Так Джон Йе и твой дядя как раз и собираются решить эту проблему. С Востока хлынет дешевая рабочая сила, вот расходы и уменьшатся.

– Замечательно, но все равно тебе придется ставить это дело на широкую ногу, иначе и затевать не стоит. Что ты знаешь о том, как выращивать ананасы?

– Сейчас ровным счетом ничего, но я намерен восполнить этот пробел как можно скорее. Завтра мы с Лейлани отплываем на Молокаи повидаться с Джоном Батлером.

– Да, конечно. Я и забыл про Батлера. На севере у него есть небольшая плантация. Неподалеку от колонии прокаженных. – В глазах Киано вспыхнули насмешливые огоньки. – Тебе известно, что Батлер увлечен Лейлани?

– Насколько я понимаю, он женат.

Киано расплылся в белозубой улыбке:

– С каких это пор жена стала мешать мужчине желать другую женщину? – И с сарказмом добавил: – Уж мормонам-то это наверняка известно?

– Если ты имеешь в виду Лейлани, то Батлер меня ни в малейшей степени не беспокоит.

– Как вижу, ты уверен в себе.

– Уверен настолько, что хочу попросить ее стать моей женой.

Киано схватил руку друга и с чувством принялся трясти ее.

– Замечательно! Я так рад за вас обоих! Мы сыграем свадьбу в резиденции короля Камехамехи.

– Вот в этом я не уверен, Киано. Нам с Лейлани хотелось бы, чтобы все прошло скромно, в кругу только близких друзей.

– Что? Никаких торжеств? Никаких танцовщиц хула?

– Самое главное, чтобы не было ничего показного.

– И когда же свадьба? – улыбаясь во весь рот, поинтересовался Киано.

– Как только мы с шотландцем устроимся на Ланаи и положим начало плантации. Потом мне хочется, чтобы к приезду моей невесты наш дом был уже готов.

– Все понятно, дружище. Но ты так и не ответил мне насчет капитала. Ни у тебя, ни у Макинтайра, даже если вы сложитесь, не наберется и пяти фунтов. Я могу найти для тебя деньги. Что скажешь?

– И слышать об этом не желаю, Киано. Самый лучший способ покончить с дружбой – это занимать деньги у друга.

– Король будет только рад помочь тебе. Для королевской казны это сущие гроши.

– Знаешь, не хочу подавать дурной пример, – нахмурился Люк. – После этого все, кому не лень, начнут выпрашивать у короля деньги!

Киано сделал глубокий вдох и предложил то, от чего, как он заранее знал, Люк вспыхнет как порох.

– А как насчет твоего отца? Калеб Каллаган будет рад поддержать своего сына в стоящем деле.

Люк даже не пытался скрыть своего неудовольствия.

– Я настоятельно просил бы тебя, Киано, больше не заводить разговора о моем отце. Боже мой, конечно, он даст мне денег, в этом можешь не сомневаться, лишь бы успокоить свою совесть – если она у него еще осталась. Но даже не это самое главное. Ссудив мне деньги, он восстановит свою власть надо мной. Нет, что касается Калеба Каллагана, тут я предпочитаю держаться подальше.

Киано бросил на друга проницательный взгляд:

– Если я не ошибаюсь, в твоей непреклонности кроется нечто менее достойное, чем бескорыстие. Может быть, тебе греет душу возможность поквитаться с отцом, оставляя его в неведении о том, что ты жив?

– Признаюсь, в этом есть доля истины, – вздохнул Люк. – Но ты, похоже, забыл, что мой отец женился на девушке, которая была мне дороже всех на свете.

– Даже дороже Лейлани?

Люк, устыдившись, потупился.

– Это нечестный вопрос, Киано, – тихо сказал он. – Андрия потеряна для меня навсегда. Прошлое мертво для меня точно так же, как я мертв для Андрии и моего отца. У нас с Лейлани впереди целая жизнь, и, смею заверить тебя, счастливая жизнь.

Друзья крепко обнялись.

– Да поможет тебе Бог, Люк Каллаган!..

– Нет, Люк Дженнингс.

На следующее утро Киано пришел на пристань проводить Люка, Лейлани и Макинтайра. Когда молодая пара перебралась в ялик, на котором вся компания собиралась отправиться на Молокаи, Киано отвел шотландца в сторону.

– Я должен кое-что вам сказать. Полагаю, вам потребуются средства для того, чтобы поставить дело на широкую ногу.

Макинтайр с удрученным видом кивнул:

– Само собой, приятель. И как назло со средствами у меня хуже некуда. У Люка дела не лучше.

– Это не совсем так. Только Люк слишком горд, чтобы воспользоваться этим источником. Вы сможете сделать то, о чем я вас попрошу, и пообещать не рассказывать ему о нашей договоренности?

– Да я дам на отсечение правую руку, если вы поможете нам добыть капитал.

– Если вы нарушите данное мне слово, то, уверяю вас, правую руку вы потеряете в буквальном смысле слова, – без улыбки сообщил ему Киано.

– За меня можете не волноваться. Так что там нужно сделать, приятель?

В ялике Люк раздраженно сказал Лейлани:

– Как ты думаешь, о чем там шепчутся эти двое? – Потеряв терпение, он поднялся на ноги, приставил руки ко рту и зычно крикнул: – Эй, на берегу! Кончай трепаться, приятель, и давай на борт. А то мы здесь так и останемся.

– Дружище, ты прав, как никогда! – крикнул в ответ Макинтайр и, хлопнув по плечу Киано, прыгнул в ялик. Вытащив из кармана свою верную спутницу – фляжку, он ловко вытащил пробку. – Крохотный глоточек, чтобы не бояться холодного морского ветра? – предложил он Лейлани и Люку.

Девушка улыбнулась и молча покачала головой. Люк усмехнулся и принял фляжку.

– Думаю, сейчас особый момент, и я с удовольствием выпью за моего партнера и за успех нашего общего дела.

Расползшийся во все стороны, беспорядочно построенный дом Джона и Мелоди Батлер сразу выдавал их австралийское происхождение.

– Мы строили его по частям, – объяснил Джон. – Тут комнату добавишь, там через пару месяцев – еще комнату. Так вот понемногу и разрастаемся.

Семейство Батлеров тоже успешно разрослось – до шести мальчиков и трех девочек.

Сам хозяин дома был высоким и худощавым, из-под шапки спутанных черных волос с угрюмого лица пронизывающе смотрели темные глаза. Жена его была низенькой, полной и ослепительно рыжей.

Люк и Макинтайр не скрывали своего восхищения познаниями Батлера. Его плантация ананасов была небольшой, но урожаи приносила просто головокружительные.

– Я снимаю со своей земли столько, сколько другие снимают с площади, в два раза больше моей! – с гордостью говорил хозяин. – А вкуснее моих ананасов вы на островах не найдете.

Он сразу потащил их на плантацию, по ходу дела объясняя то одну, то другую особенность:

– Вот взгляните на этого красавца. Не меньше четырех футов вымахал. А какие у него длинные колючие листья и короткий, толстый корень. Стебель, что растет из середины куста, цветочный. Вот этому экземпляру шестнадцать месяцев. Смотрите, какого пурпурного оттенка у него цветы. Каждый цветок защищен прицветником, и со временем они становятся частью фруктовой мякоти. Месяца через четыре плод окончательно дозреет, и его можно будет снимать.

– Долго же они растут! – заметил Люк.

– Чтобы выращивать ананасы, нужно иметь терпение, – снисходительно объяснил Батлер. – Долгосрочное вложение капитала. Прибыль получаешь не сразу. Надо иметь хоть какие-нибудь средства, чтобы дотянуть до первого урожая.

Макинтайр и Люк хмуро переглянулись.

Батлер повел их на другой край плантации, где все уже было готово к уборке.

– Когда ананас созревает, он высасывает сахар из корня. Вот этот, взгляните – само совершенство. Кожура твердая, мозолистая, листья с такими колючками, что только держись. Ананас сам по себе фрукт неприхотливый, поэтому и перевозить его легче, и храниться он может очень долго.

Дни шли за днями. Люк и Макинтайр с утра до вечера пропадали на плантации и внимали разглагольствованиям Батлера о секретах ананасового дела.

Через три недели, вечером, лежа на огромной латунной кровати, Люк утомленно заметил:

– Знаешь, день и ночь у меня в голове только одни ананасы.

Лейлани прижалась к нему и смущенно спросила:

– Больше ни о чем ты ночью думать не можешь? Только об ананасах?

Ее тонкая ласковая рука легла ему на грудь и потихоньку сползла ниже, на твердые мышцы живота. Потом пальцы ее двинулись еще ниже и принялись терпеливо разжигать огонь любви. Результат не заставил себя ждать.

– Ананасы начинают интересовать меня все меньше и меньше, – пробормотал Люк и заключил девушку в объятия. Он начал покрывать поцелуями ее лицо, рот, шею и груди. Под истовой лаской его губ коричневые соски тут же затвердели.

Люк встал на колени, лицом к ногам Лейлани. Склонился и начал ласкать языком пупок. От удовольствия она тихонько вскрикнула. Тогда он раздвинул ей бедра, просунул ладони под крепкие ягодицы и приник губами к розовым лепесткам цветка любви.

– О Люк, как я тебя люблю, как я тебя люблю! – простонала Лейлани, изгибаясь в охватившем ее блаженстве, и страстно стиснула бедрами склоненную голову своего возлюбленного.

И сама оделила лаской каждую частичку его тела, куда только могла дотянуться нетерпеливыми губами. Не прошло и минуты, как любовники уже содрогались в обоюдной вспышке острого наслаждения.

Люк соскользнул с Лейлани, повернулся к ней лицом и без промедления подмял под себя, слившись в новом любовном объятии. На этот раз они любили друг друга неторопливо, упиваясь каждым прикосновением, каждым движением прильнувших друг к другу тел. Так во время пиршества гурманы смакуют редкий и тонкий деликатес. Экстаз был таким же жгучим, но безумно нежным и чувственным.

Так и не разомкнув объятий, они погрузились в счастливый сон.

За стеной их спальни, в темном бельевом чулане, к маленькой дырке буквально прилип Джон Батлер. Тяжело дыша, он поднялся с колен, на цыпочках выбрался из чулана и на негнущихся ногах направился в свою спальню.

Мелоди сидела в постели и при свете масляной лампы читала газету. Когда Батлер ввалился в комнату, она подняла на него удивленные глаза:

– Джон, ты опять перебрал?

Батлер и вправду малость приложился к бутылке, но сегодня он опьянел не от вина. Перед глазами стояли сводящие с ума соблазнительные сцены, невидимым свидетелем которых он только что был. Батлер сорвал с себя одежду и шагнул к кровати. Мелоди выпучила глаза, увидев во всей красе его мужскую силу.

– Что это на тебя нашло? – дрогнувшим голосом спросила она и учащенно задышала. В последнее время муж не часто радовал Мелоди исполнением своих супружеских обязанностей, что только усиливало ее беспокойство и разочарование. Отбросив одеяло, она торопливо стянула с себя ночную рубашку и раскрыла навстречу супругу объятия и бедра.

– Скорее иди ко мне, дорогой.

Он взял ее грубо, как жеребец берет кобылу, но это доставило ей еще больше удовольствия. Тело ее жадно поглотило его взбухшую плоть, и кровать заходила под ними ходуном. Мелоди уже и не помнила, когда в последний раз испытывала такое наслаждение от близости с мужчиной.