"Волшебник в Хаосе" - читать интересную книгу автора (Сташеф Кристофер)

Глава 15

— Милезийцами?

Дирк перестал кашлять, нахмурился и вопросительно посмотрел на Маору.

— Смертными, — безмятежно пояснила она, — теми, кто не нашей крови. Следуй за юношей, он отведет тебя к герцогу.

После этих слов Маора обернулась к высокому красивому мужчине, который тотчас взял ее за руку.

Маора рассмеялась, и они закружились в танце.

Гар проводил их взглядом.

— Завидуешь?

— Немного, но не Маора тому причиной. — Гар снова обернулся к юноше:

— Мы сочтем за честь аудиенцию у его светлости.

— Откуда у милезийца столь благородные манеры? — удивился юноша. — Следуйте за мной.

И он повернулся и зашагал к дворцу.

— Милезийцы, — размышлял на ходу Дирк. — Похоже, у них здесь сильно влияние кельтской мифологии.

— Не моя специальность, — откликнулся Гар. — И что тебе дает основания для таких выводов?

— Ирландцы называли последнюю волну доисторических переселенцев милезийцами, — пояснил Дирк. — Ученые полагают, что именно от них и пошли современные ирландцы. Милезийцы вытеснили исконных обитателей острова, так называемых Туата де Данаан, или народ Дану. Тем ничего не оставалось, как найти прибежище в Полых Холмах. Средневековые ирландцы называли эти холмы «Тина Ши». Дану так и остались жить в этих холмах или подводных жилищах.

— Значит, эти люди видят в себе потомков Дану, — хмуро заметил Гар. — Кстати, живо сделай счастливое лицо, сейчас мы предстанем перед герцогом.

Их юный провожатый подвел друзей к возвышению, где в позолоченном, украшенном резьбой кресле с высокой спинкой в одиночестве восседал сам глава Подземного Народца.

Кстати, трон его не походил ни на деревянный, ни на металлический, а скорее был сделан из какого-то синтетического материала.

— Милорд герцог, я привел милезийцев. — Юноша отвесил глубокий поклон.

— Ценю твою храбрость, Рибан, — произнес герцог и помахал рукой. — А теперь можешь идти танцевать.

— Благодарю вашу светлость. — Юноша поклонился еще Раз и удалился.

Дирк проводил его взглядом.

— Сколько лет этому акселерату? На вид этак четырнадцать.

— Десять, — оборвал его герцог. — В детстве Подземный Народец быстро тянется вверх. Тебе же, милезиец, не достает учтивости.

— Прошу простить нас, ваша светлость! — Дирк сообразил и поклонился. — Мы благодарны вам за гостеприимство.

— Вот так-то будет лучше, — смягчился герцог и повернулся к Гару.

— Ваша доброта не знает границ, — произнес тот и тоже отвесил поклон.

— Сразу видно хорошее воспитание, — удовлетворенно отметил герцог. — Могу предположить даже, что ты благородного происхождения.

— Я внук графа, ваша светлость, и сын лорда!

— Значит, ты не уроженец Дюрви!

— Ваша светлость наделены проницательностью, — подтвердил Гар. — Мы прилетели сюда с другой планеты.

— Мне давно пора было об этом догадаться еще по твоим словам. У вас тоже есть лазерные ружья?

— С собой нет, милорд, но нам обоим доводилось ими пользоваться в сражениях.

Дирк в тревоге обернулся на друга — не слишком ли много тот болтает.

— И что же, позвольте вас спросить, вы здесь разузнали?

Дирк вздохнул в раздумье. Что ж, коль дело зашло столь далеко, какой смысл скрывать, лучше выложить все начистоту.

— Этот Полый Холм представляет собой купол подземной колонии. Дверь в склоне холма — это воздушный шлюз, первоначально служивший для того, чтобы предотвратить утечку чистого воздуха, а ваш медальон на самом деле микрофон, через который то, что вы говорите, транслируется в динамики на вершине холма. Система снабжена цифровой реверберацией, эквалайзером и усилителем низких частот.

Герцог застыл, как каменный. Казалось, он был готов испепелить наглеца взглядом.

— Да, я был прав в своих опасениях, ты действительно знаешь многое, — произнес он наконец и повернулся к Гару:

— А что скажешь ты? Ведь говорят: что знают двое, знает и свинья...

— У нас с другом разные специальности, — уклончиво отвечал Гар. — Могу только предположить, что, как и те, кого вы называете милезийцами, вы тоже потомки первых здешних колонистов, но ваши предки предпочли остаться жить под землей, под защитой куполов, нежели осваивать просторы незнакомой планеты и в поте лица возделывать землю. Скажите, все ли Полые Холмы заселены Подземным Народцем?

— Все, — подтвердил герцог. — Когда в одном холме становилось тесно, его жители заселяли другие — те, откуда ушли первые колонисты. Подземный Народец презирал предков нынешних милезийцев — ведь те пали так низко, что предпочли копаться в земле. В свою очередь, милезийцы презирали тех, кто захотел остаться под землей, — по их мнению, эти люди предпочли свободе вечное заточение. — Герцог презрительно улыбнулся. — Что ж, тем самым они только расписались в собственной глупости. Вскоре они на своей шкуре познали, что такое недород и голод. Тем более что к этому времени они, не задумываясь о последствиях, успели наплодить бесчисленное потомство! И тогда эта голодная орда двинулась на нас, пытаясь изгнать из Полых Холмов. Но наши предки не забыли, о чем когда-то писалось в ученых книгах. Более того, они даже преумножили знание, добавили мощности ядерным реакторам, обуздали стихии, поняли, как использовать геотермальную энергию, энергию воды и ветра, научились запасаться ею впрок, чтобы наши машины работали денно и нощно. Наши предки нашли старые лазерные ружья, отремонтировали их и косили смертоносными лучами полчища милезийцев... Нет, конечно, были и среди них потери, но каждый унес с собой на тот свет не одну сотню милезийцев. Если кто-то из наших погибал, в строй вставали новые защитники Полых Холмов.

— Отчего и пошло предание, что вас невозможно убить! — вырвалось у Дирка.

— А ваш народ все еще умеет обращаться с машинами, ремонтировать их? — поинтересовался Гар.

— Еще бы! Более того, подземные жители буквально помешаны на преумножении знаний, они только и делают, что изобретают все новую и новую технику!

— Обычно это удел одиночек, — заметил Гар.

— Ты прав, у нас есть любители одиночества, — признался герцог. — Среди наших предков было немало таких, кто предпочитал уединение. Сейчас же большинство техников трудятся в лабораториях и мастерских положенное количество часов, после чего проводят время за более приятными занятиями, посвящают себя искусствам и тонким беседам.

Гар и Дирк переглянулись.

— Сейчас мы ни в чем не испытываем нужды, — продолжал герцог. — Мы окружили себя роскошью и можем проводить время в приятной праздности, за танцами и музыкой. Те же, кто предпочел выйти наружу, кто мечтал о свободе равнин и лесов, чтобы выжить, вынуждены в поте лица добывать себе пропитание, убивать друг друга в бесконечных сражениях. У нас же царит гармония.

— Ах вот как? — удивился Гар. — И как вам это удается?

— Время от времени мы собираемся вместе, чтобы обсудить спорные вопросы.

— Все население?

— Разумеется, — нахмурился герцог. — Нас не так уж и много, и городская площадь вмещает всех без труда.

— А если кто-то держит на другого обиду?

— Тогда мы выслушиваем доводы каждого из них и решаем, кто прав, а кто нет, и в какой степени.

— Что ж, это, конечно, несколько утомительно, но зато весьма эффективно, — произнес Гар. — Тем не менее у вас остается масса свободного времени.

— Это самое главное наше достижение. — Герцог улыбнулся несколько натянутой улыбкой.

— Купленное ценой отказа от свободы наземного образа жизни. При всем желании вам некуда податься или заняться тем, что по душе, даже если это не нравится кому-то другому. Но, с другой стороны, милезийцам такая свобода тоже не снилась.

— По крайней мере большинству из них, — хмуро заметил герцог.

— А еще вы избираете себе главу, — закинул удочку Гар. — Как, например, вы стали герцогом? Потому что старше других или по праву рождения?

— По старшинству и заслугам, — отвечал тот. — Многие из моего поколения до сих пор живы, но, когда умер старый герцог, я удостоился самых сильных рукоплесканий. Что касается руководства делами, то я председательствую на ассамблеях и выступаю от имени нашей колонии в сношениях с другими холмами. Вот и все.

— И при необходимости командуете боевыми действиями против милезийцев, — добавил Гар. — Предполагаю, что время от времени вы совершаете визиты в другие Холмы... скорее всего в ночи весеннего и осеннего равноденствия или солнцестояний.

— И горе тем смердам, что окажутся у нас на пути! — улыбнулся герцог, и глаза его вспыхнули недобрым огнем. — Поздравляю вас. Вы, друг мой, проницательны, коль скоро догадались, как мы используем с выгодой для себя легенду о Дикой Охоте и все эти равноденствия и солнцестояния. Тем самым мы только прибавляем себе мистической ауры.

Дирк нахмурился. Герцог разоткровенничался явно неспроста.

— Полагаю, это не только играет вам на руку в том смысле, что вас никто не трогает, но и спасает самих же милезийцев от вашего гнева, — дипломатично заметил Гар. — Смею также предположить, что праздники, которые вы устраиваете по этому случаю, имеют целью интенсивный обмен генами.

— Мы также соревнуемся в атлетических искусствах, что еще больше пробуждает в наших мужчинах стремление к физическому совершенству, а также поддерживает в них боевой дух, — резко добавил герцог.

— Разумеется, ведь победитель пользуется особой популярностью у женщин соседнего холма! — улыбнулся Гар.

— Весьма тактичный способ сказать, что мы ничего не запрещаем нашей молодежи, да и не только молодежи, и люди вольны предаваться утехам плоти.

— Что ж, весьма разумная политика, тем более что она предохраняет от кровосмешения, — согласился Гар. — И все же время от времени вам требуется приток новых генов, таких, которые не принадлежат подземным жителям. Ведь признайтесь, ваше генное разнообразие не столь велико.

— Ты прав в своем предположении. Поэтому мы вынуждены терпеть каприз Дезире, коль она возжелала позабавиться с вашим другом, — произнес герцог сурово. — Более того, если милезиец нам нравится, мы оставляем его у себя до конца его дней.

— Вернее, до тех пор, пока он вам не наскучит, — улыбнулся Гар и продекламировал:

— Что ж, пусть даже и так, — произнес герцог. — Если милезиец нам нравится, мы оставляем его у себя, пока годы не возьмут свое и красота его не начнет блекнуть. Таких мы тоже держим здесь, но уже для иных целей — особенно если они слишком много знают.

— Знают что? — спросил Гар. — Что вы такие же люди и поэтому смертны? Что вас можно убить?

Глаза герцога вновь вспыхнули недобрым огнем.

— Это, и не только это, — прошипел он. — Но мы «не просто смертные», как эти убогие милезийцы, эти грязные, неотесанные чурбаны, с которыми тебе пришлось странствовать!

— Как можно их всех называть грязными чурбанами! — воскликнул Дирк и представил себе Магду. — Среди них есть те, что красивы, и те, что мастера на все руки, и отважные солдаты! Да, жизнь, которую они ведут, не подарок, но она же сделала их сильными, выносливыми, изобретательными! А многие красотой ничем не уступят подземным жителям!

— Что за глупости! — оборвал его герцог. — Только не пытайтесь уверить меня, будто милезийцы столь же рослые и красивые, как и мы!

— То есть вы считаете, что столетия кровосмесительных браков сделали из вас сверхрасу?

— Никакого кровосмешения, исключительно селективный отбор! Мы не можем размножаться бесконтрольно, слишком мало наше жизненное пространство. За свою жизнь наша женщина может родить только двух детей. И если какой-нибудь из них появляется на свет темноволосым, уродливым или калекой, мы подкидываем его милезийцам.

Дирк вспомнил детину-подменыша во взводе Корта.

— Да, но только в том случае, что взамен вы можете похитить красивого милезийского младенца! Вот почему вы продолжаете похищать милезийских детей, подбрасывая в колыбельки тех своих, кого вы отбраковали. Вы говорите, что вам нужны свежие гены, но не любые, а только те, что принадлежат самым красивым или самым сильным!

— И мы делаем это вот уже четыреста лет, — подтвердил герцог. — За это время мы заполучили себе самые лучшие гены, милезийцам же приходится довольствоваться худшими.

— Не скажите, — возразил Гар. — Ведь те младенцы, которых вы подбрасываете милезийским женщинам, несут в себе все ваши гены, просто часть их — рецессивные. Как вы заимствуете полезные качества у милезийцев, так и они заимствуют у вас.

— Интересно, какие же у них полезные качества, каких нет у нас? — вспыхнул герцог и смерил Гара и Дирка надменным взглядом. — Неужели вас не тревожит, что я могу сказать вам нечто такое, о чем вы до сих пор не догадывались?

— Что же, — произнес Дирк, сдерживая гнев, — пожалуй, да.

В ответ герцог презрительно расхохотался.

— Вам страшно, что мы продержим вас под землей до конца ваших дней, и все потому, что вы слишком много знаете.

Наверное, ваш страх обоснован. Мы не можем выпустить вас отсюда наружу, чтобы вы потом рассказали милезийцам, что мы такие же смертные, как и они. Единственная разница в том, что мы владеем смертельным оружием.

— Выходит, мы ваши пленники, — произнес Дирк, и во рту у него пересохло.

Он подумал о Магде, и ему стало совсем грустно.

— Ваш друг уже только и мечтает о том, чтобы остаться. — Герцог кивнул в сторону невысокого здания на другой стороне площади. — А вот и он сам!

Гар и Дирк обернулись и увидели Дезире. Она выходила из двери под руку с Кортом. Тот шел, словно пьяный, не сводя зачарованных глаз с ее лица, и Дезире была вынуждена направлять его шаги. При этом она тоже смотрела ему в глаза и сияла счастливой улыбкой.

— Он для нас потерян, — произнес Дирк упавшим голосом.

— Не только для вас, но и для наземного мира, — согласился герцог. — Ну что же, он бравый солдат, силен, высок, хорош собой. Не всякий милезиец таков. Его гены вольют в нас свежую струю, предохранят, как ты здесь выразился, от кровосмешения. Будем надеяться, он передаст потомству лишь полезные свои черты.

— Вы оставите его в качестве слуги? — поинтересовался Гар.

— В редких случаях мы позволяем милезийцу взять в жены нашу женщину, — нехотя сказал герцог, — в том смысле, в каком у нас существует брак.

— Вы хотите сказать, что брачный обет ни чему не обязывает и женщина и мужчины клянутся друг другу только в той любви, что связывает их в данный момент? — попробовал угадать Дирк.

— Что-то в этом роде, — недовольно проворчал герцог, явно раздраженный проницательностью Дирка.

— Но ведь никто и не ждет, что брачный союз продлится долгие годы, — заметил Гар.

— Верно, — согласился герцог. — Когда людям кажется, что их союз себя изжил, они вольны найти себе новых спутников жизни. И тот, кто был раз женат на нашей женщине, может взять себе в жены другую. Так что милезиец не будет прикован к своей жене, словно цепями.

— Вы хотите сказать, что, если он окажется носителем полезных для вас генов, ему будут позволено распространять их среди вас и дальше? — сухо заметил Дирк.

— А еще он поможет нам развеять скуку и однообразие. Увы, они наше вечное проклятие, — добавил герцог.

— И поэтому вы готовы оказать нашему другу столь высокую честь? — спросил Гар.

— Не исключено, — отвечал герцог. — Если человек столь изысканных манер и красоты прожил долгие годы в полном хаоса наземном мире и не утратил их, мы можем взять его себе в ином качестве, нежели просто раба. Хотя учтите, даже рабы остаются здесь с радостью, ведь они сыты, одеты, им ничего не грозит, а вокруг лишь музыка и смех.

— Но ведь вы оставляете его насильно, — вмешался Дирк.

Герцог перевел взгляд на влюбленную пару и задумался.

Дезире отпустила руку Корта, капризно тряхнула головой и отвернулась. Корт уставился ей вслед как громом пораженный.

— Вижу, что Дезире на сегодня им пресытилась, — улыбнулся герцог. — Возможно, однажды она вновь вспомнит о нем и захочет вернуть. А пока... близится рассветный час, и он может вернуться в свой мир.

С этими словами герцог повернулся к столу, уставленному фруктами и графинами.

— Угощайтесь! Ешьте и пейте. Ночь была длинной, а путь долог, и вы наверняка проголодались.

Дирк посмотрел на фрукты, и у него тотчас потекли слюнки, а в животе забурчало. Но Гар перехватил его взгляд и едва заметно покачал головой. Дирк вспомнил о его предостережении ничего не брать в рот и произнес:

— Благодарю вас, ваша светлость, но, учитывая цель нашего путешествия, мы должны питаться только тем, к чему мы привыкли.

Лицо герцога тотчас омрачилось.

— Я требую, чтобы отведали наших угощений. Уверяю, они придутся вам по вкусу, вы даже себе не представляете, какое это наслаждение.

— Еще бы, ведь в них подмешано снотворное, — произнес насмешливо Гар. — Ваши предки начитались старых преданий и решили взять их на вооружение. Вы опаиваете дурманом тех милезийцев, что больше вам не нужны, а отпустить их с миром вы почему-то не желаете... или же тех, кто слишком много знает. После чего вы их где-то храните... лет этак двадцать. Когда же несчастных выпускают из подземной темницы, наверху уже прошло два десятка лет, им же кажется, что они провели в Полом Холме всего одну ночь. Хотя окружающие готовы в это поверить, создается впечатление, будто они слегка подвинулись рассудком и сами не знают, что говорят.

— А ты проницателен, и даже слишком! — в гневе воскликнул герцог. — Предупреждаю, что ради собственного же блага вам лучше отведать наших угощений!..

— Покорнейше благодарю. — Гар склонил голову. — И тем не менее вынужден отклонить ваше приглашение.

Герцог щелкнул пальцами, и из круга танцующих отделились несколько рослых мужчин и, обнажая мечи, ринулись на Гара и Дирка.

Друзья отскочили назад, выхватывая из ножен клинки, чтобы отразить нападение.

— Постарайся не проливать крови! — крикнул другу Гар.

— Давай покажем им, что такое хорошие манеры, — бросил в ответ Дирк.

Внезапно воздух прорезал боевой клич, и между друзьями одним прыжком оказался Корт. Гар с Дирком от неожиданности отпрянули в стороны, а Корт резко развернулся, сжимая в руках кинжал и шпагу.

— Если вы хоть пальцем тронете моих друзей, вам придется иметь дело со мной!..

— Корт, не надо! — испуганно вскрикнула Дезире.

— Игры окончены, моя милая, — рявкнул на нее Дирк, отражая удар клинка, разрезавшего ему рукав.

Показалась кровь, но Дирк, не обращая на это ни малейшего внимания, парировал кинжалом еще один выпад.

— Пощадите его! — кричала Дезире. — Я еще не наигралась с ним!..

Но после этих ее слов мужчины подземного царства набросились на друзей с еще большим ожесточением. Навалившись на Гара, Дирка и Корта всем своим весом, они вдесятером без труда подмяли их под себя.

Гар почувствовал, как его кинжал распорол чью-то плоть.

Один из нападавших вскрикнул от боли. Одновременно Гар ощутил, как ему плечо и ногу пронзили неприятельские клинки. В следующее мгновение ему на голову обрушился удар кулака, и Гар весь обмяк.

Он по-прежнему видел и слышал все, что творилось вокруг, только теперь это казалось ему каким-то далеким. Гар почувствовал, как чьи-то руки подхватили его, увидел, как Дирка и Корта тоже тащат куда-то, слышал пронзительные стенания Дезире, видел, как над головой мелькают парящие лампы, как над ним проплыл дворцовый портал...

Где-то высоко, покачиваясь, проплывал расписной потолок, украшенный причудливым цветочным орнаментом, затем он словно стал ниже. Гар увидел, что они прошли еще одну дверь, на этот раз не такую высокую, потому что мужчины пригнули головы и двинулись куда-то все дальше и дальше в темноту.

Затем неожиданно все вокруг перестало колыхаться, а потолок вновь уплыл куда-то вверх. Гар почувствовал, как постепенно к нему возвращаются силы и ясность сознания. Правда, одновременно с ними пришла и жуткая головная боль. Гар огляделся по сторонам и увидел над собой выкрашенный в небесно-голубой цвет купол. Свет был тоже каким-то голубым, холодным и неприятно резал глаза — должно быть, ртутные лампы, решил Гар.

Затем Гар почувствовал под ногами твердую поверхность.

Оглядевшись, он увидел, что находится в помещении со множеством стеклянных дверей. А за дверями стоят такие же, как и Корт, милезийцы, мужчины и женщины, которых когда-то судьба, а может, прихоть кого-то из подземных жителей, забросила под своды Полого Холма. И теперь, замороженные и неподвижные, они застыли в своей подземной темнице, погруженные в криогенный сон, который продлится для них не один год.