Кристофер Сташеф Пропал чародей

Глава первая

Жили-были три маленьких чародея и маленькая ведьмочка. И потеряли они своих маму и папу. Ну, не то чтобы в самом деле потеряли. Их родители вечером куда-то ушли, а за детьми оставили присматривать эльфа. Эльфа звали Пак (на самом деле его звали Робин Добрый Малый, но все звали его по прозвищу), и он был жутко вредным. Он был таким вредным, что дети делали все, что он им говорил, хотя и сами прекрасно могли колдовать.

Они даже вовремя легли спать. Легли. Но не уснули. Мальчики лежали и шепотом переговаривались, а потом к ним прокралась сестра. У нее была своя спальня, но совсем скучная, не то что у братьев — потому что кроме нее в комнате никого не было.

— Они уже должны вернуться, — прошептал Магнус. Он был самым старшим — ему сравнялось целых двенадцать лет.

— Нет, еще не так поздно, — возразила Корделия. Ей было девять, и она была такой же взрослой, как и Магнус — во всяком случае, напоминала брату об этом дважды в день.

— Уже поздно, — Джефри посмотрел в окно, на звезды. — Большая Медведица уже над холмом Кухулина.

Джефри было всего семь, но он уже знал, что ночью небо крутится, словно гигантское колесо, и помнил, куда сдвигаются каждый час звездные картинки под названием «созвездия».

Корделия нахмурилась.

— Куда они могли задеваться?

Магнус пожал плечами.

— Может быть, банда троллей напала на них из засады.

— Бедные тролли, — вздохнул Джефри.

— Тебе просто завидно, что тебя там не было, — фыркнула Корделия.

— Немножко, — признался Джефри. — Но согласись, что любая банда троллей должна приготовиться к самому худшему, если собралась напасть на наших родителей.

Их мама, Гвендайлон Гэллоуглас, была ведьмой, но очень хорошенькой ведьмой, а папа, Род Гэллоуглас — чародеем. Так называют мужчин, которые умеют колдовать, как ведьмы.

— Может быть, их призвали Король с Королевой, — пришло в голову Грегори. Паренек был самым младшим, он отбарабанил на грешной земле всего пять, но уже знал, что Король и Королева всегда призывают папу и маму на помощь, когда королевство Грамарий в беде.

— Ой! — Корделия выпрямилась, сверкая глазами. — Должно быть, аббат со своими монахами снова подбивает баронов против Короля и Королевы!

— Или снова появился какой-нибудь злой волшебник, — зажглись глаза и у Грегори.

— Или, может, целая армия чудовищ выскочила из лесу! — мечтательно улыбнулся Джефри. Ему очень нравились всякие армии. И чудовища тоже.

— А может быть, призраки напали на замок! — подскочил Магнус.

— А может быть, чародею и волшебнице просто хочется побыть одним, чтобы не докучали дети, и они решили задержаться подольше, на свежем воздухе, среди лесных цветов! — рявкнули из-за двери глубоким басом. — А может быть, это четверо несносных детей все еще не спят, хотя давно уже пора!

Мальчики нырнули под одеяла, а Корделия — под кровать Магнуса.

В комнату ворвался их полуторафутовый нянь.

— Не стыдно вам? Неужели родители не могут провести наедине хотя бы вечер, чтобы вы не докучали им своей болтовней? Даже когда их здесь нет?

— Но мы же думали не о них, Пак, — возразил Джефри.

Все четверо могли не только читать чужие мысли, но и вкладывать в голову другим людям свои собственные.

— Нет, но вы не спали, и собирались наброситься на них, как только папа с мамой вернутся.

— Ничего подобного, — с достоинством ответил Магнус. В конце концов, он только разок подумал об этом.

— Ну еще бы, — фыркнул Пак. — А теперь спать! Закрыть глаза — и рты тоже! А не то я сам их закрою.

Мальчики мгновенно закрыли глаза. В последний раз, когда Джефри огрызнулся на Пака, маме потребовался целый час, чтобы сообразить, как снять с его губ висячий замок.

— А ты, девица! Марш к себе! — Пак указал на дверь пальцем.

На мгновение в комнате стало тихо, потом из-под кровати Магнуса выскочила Корделия.

— Вот всегда ты все испортишь, Пак! — и она пулей вылетела за дверь.

Пак посмотрел ей вслед, словно раздумывая, как она будет выглядеть с выпученными глазами и ногами, спутанными паутиной, но, видимо, смягчился, потому что проворчал только:

— Спать! А не то вас заберет хобгоблин.

— А кто такой хобгоблин? — поинтересовался Магнус.

— Это я! А теперь — спать! — и он захлопнул дверь.

В течение трех минут мальчики лежали тихо, как мышки. Потом Джефри прошептал:

— Как вы думаете, он и в самом деле...

Дверь распахнулась, и Пак снова прогремел:

— Спать!

Пришлось уснуть.

Когда на следующий день дети спустились завтракать, Пак, чрезвычайно озабоченный, сидел у камина, подпирая руками подбородок.

Они молча окружили его, глядя во все глаза. Наконец Магнус спросил:

— Они еще не вернулись, значит?

Пак отмахнулся.

— Пока нет. Видать, вернутся, когда солнце встанет.

Грегори покосился на окошко.

— Солнце уже встало, Пак — и ты не знаешь, куда они делись.

— Не знаю? Я?!! — Пак с негодованием выпрямился, пронзив воспитанника испепеляющим взглядом. — С чего ты взял?

Грегори покачал головой.

— Если бы ты знал, то не сидел бы такой озабоченный.

— Уж больно ты зоркий, как я погляжу, — огрызнулся эльф.

— Я тоже от этого не в восторге, — согласился с ним Грегори, — ведь если ты не знаешь, где они, значит, они пропали.

— Что? Нет! Что ты сказал? — вскричали его братья и сестра.

Грегори снова покачал головой.

— Если даже Волшебный Народец не знает, куда подевались наши мама и папа, значит, их вообще нет в Грамарии.

— А это ты откуда взял? — Пак пристально посмотрел на мальчика.

— Это же понятно — что известно одному из Волшебного Народца, то знает весь Народец. И нет ничего, чтобы укрылось от их пытливого взора, потому что повсюду есть пикси, эльфы и феи. На всем острове Грамарии не сделать и шагу, чтобы тебя не заметил Волшебный Народец. Значит, если ты не знаешь, куда делись наши родители — значит, в стране их нет.

— Но они не могли пропасть! — вскрикнула Корделия. — Как же мы теперь без них будем жить?

— Как без них будет жить королевство... — тихо прошептал Пак.

У Грамария было множество врагов, и только Верховный Чародей и его жена держали их в узде.

— А как... Как ты можешь говорить об этом? — негодующе всплеснул руками Джефри. — Как ты можешь говорить об этом так спокойно, хладнокровно обрекая наших маму и папу неведомой судьбе?

— Ну нет! — Магнус обнял Грегори и прижал брата к себе. — Не будь жесток к нашему воспитателю! Он так же испуган, как и ты...

— Ничего я не испуган!

— Ну, встревожен, — процедил Магнус. — Встревожен, как и ты, но храбрости ему хватает, чтоб виду не подать.

— И не встревожен, — Грегори поднял голову. — И не испуган вовсе. Папа с мамой ведь уже уходили раньше, разве нет? И всегда возвращались.

Все замерли, глядя на него. Затем Магнус осторожно начал:

— Ты помнишь это?..

— Ты же был еще младенцем! — взорвалась Корделия. — Перепуганным шестимесячным сосунком! Даже я и то еле помню!

— Я тоже не помню, — помотал головой Грегори. — Но какое-то странное чувство говорит мне, что это так.

— Это тоже память, но лежит она столь глубоко, что Грегори ее не знает, — пояснил Пак. — Это так, парень, когда-то твои родители действительно пропали, и вместе с ними — твои братья и сестра.

Он не сказал только, что именно малыш Грегори вернул семью в Грамарий. Гэллоугласов перенесло в другой мир, в волшебную страну, и вернулись они только благодаря младенческому разуму Грегори, который тосковал по своей маме. Он сумел дотянуться до них, сквозь пустоту меж миров, и вернул семью обратно — силой, удивительной даже для взрослого человека, не говоря уже о младенце.

— Они пропали, но ведь потом вернулись, — улыбнулся Грегори.

Он нечасто улыбался. Братья и сестра обнаружили, что и они тоже улыбаются, хотя им и не доставало уверенности младшего из Гэллоугласов. Так что когда они осознали это, страшные предчувствия охватили ребят. Джефри не мог допустить этого.

— За ними! — вскричал он. — Найти их!

Магнус и Корделия ожили и бросились к дверям.

— Стоять, говорю я! — рявкнул Пак. Магнус замер, схватившись за ручку двери.

— Но, Пак... Наши родители пропали, наш долг отыскать их!

— Ваш долг — делать то, что они вам велели! — эльф мигнул, как огонек свечи, и оказался лицом перед ними, спиной к двери. Подбоченившись, он посмотрел на детей. — Они велели вам сидеть дома, и слушаться меня — и вы будете сидеть дома, и я вместе с вами, пока лорд и леди не воротятся!

Лица мальчиков стали мрачнеть.

Корделия попыталась воззвать к здравому смыслу.

— Но они же не знали, что исчезнут, Пак. А если бы знали, то непременно разрешили бы нам отыскать себя.

— Если их враги набрали такую силу, что смогли захватить их в плен, то родители непременно велели бы тебе сидеть дома, в безопасности! И вы будете сидеть в безопасности, под охраной целого легиона эльфов!

— Легиона? — обрадованно переспросил Грегори и бросился к окну. Джефри бросился следом — «легион» означал армию.

Корделия и Магнус поколебались и тоже побежали к окошку. Они посмотрели на пустой сад, на лужайку за садом, и на дальнюю опушку.

— Но там никого нет, — разочарованно протянул Джефри.

— Нет, есть! — успокоил его Пак. — Вы эльфов, может быть, и не видите, но и в саду, и на лужайке не пройдешь и фута, не встретив эльфа с пращей или фею с луком. Вы можете бродить целый день и не заметить их, но стоит лишь врагу подкрасться — как он падет, сраженный наповал, чтоб больше не подняться!

На лице Магнуса застыло бесстрастное выражение.

— И они, конечно, не выпустят нас отсюда?

Пак ответил кислой улыбкой.

— Уж не считаешь ли ты меня болваном, чародейчик? Ваша сестра может летать на метле, а любой из вас вполне способен обойтись и без этого нехитрого летательного аппарата — просто исчезнет и появится в нескольких милях отсюда. Нет, я не стал бы удерживать вас силой.

— Но ты ведь хочешь удержать нас, — тихо проговорила Корделия.

Пак кивнул.

— Да, удержать, но силой вашей любви к родителям. Ну-ка, вспомните, каковы были их последние слова?

Дети замолкли, повесив носы, переминаясь с ноги на ногу.

— Так что они сказали вам? — настаивал Пак.

— Они сказали, чтобы мы сидели дома, — с величайшей неохотой призналась Корделия, — сидели дома и слушались тебя.

И они слушались Пака — весь день. Две пожилые женщины, не больше фута ростом, возникли ниоткуда, чтобы приготовить завтрак, и еще две — чтобы приготовить обед. Для ужина потребовалось трое. Дети отчаянно старались хоть чем-нибудь заняться. Они попробовали играть в прятки, но ничего не получилось. Магнус еле-еле притворился маленькой яблоней, а Грегори спрятался совсем неважно. Корделия подняла голову, увидела рядом огромную поганку и заныла.

— За спиной не прятаться, Грегори! Теперь ты будешь искать!

В «Замри!» играть и вовсе не получилось — у детей не хватало энергии даже на то, чтобы заставить замереть жука. А когда они попробовали поиграть в мяч, Магнус и Корделия были такими невнимательными, что мячик все время падал. В конце концов Пак не выдержал, усадил их и стал учить уму-разуму.

Пока рассерженные дети просто ворчали про себя, дело было плохо, когда же они стали вникать в уроки Пака, стало еще хуже.

— Но, Робин, — папа говорил, что существует девяносто два элемента! — удивилась Корделия.

— И некоторые такие редкие, что их почти нет, — кивнул Грегори.

— Ваш папа! — скривился Пак. — Ох уж эти его заморские понятия о том, что настоящее, а что выдуманное! Посмотрите вокруг, дети, пощупайте, попробуйте! Вы что, видите этот пресловутый «уран» или этот, как его, «алюминий»? Нет! Но вы чувствуете землю под ногами, и ветер дует вам в лицо! Говорю вам, в мире есть и будет всего четыре элемента — земля, вода, огонь и воздух!

— А из чего тогда сделаны камни?

— Из земли, только плотно сжатой.

— А из чего деревья?

— Как из чего? Деревья получаются из земли и воды!

— А железо?

Пака передернуло; железо олицетворяет яд для эльфов.

— Поговорим лучше о меди. Откуда берется медь? Кладут в огонь камни! Так откуда же берется медь, как не из огня и земли?

И так далее. У Пака были вполне определенные воззрения на природу вещей, и вскоре, несмотря ни на что, дети заинтересовались.

— Три дерева, и только три, на которых все зиждется, — поучал Пак. — Дуб, Ясень и Терн.

— А как же сосна? — влез Грегори.

— Он годится лишь на то, чтобы вешать над дверью на святки.

— А падуб, плющ?

— Один — куст, второй — лоза. Я же говорю о деревьях!

— А шиповник и розы?

Паку осталось лишь вздохнуть и рассказать им грустную и печальную историю Прекрасной Маргарет и Храброго Уильяма, о том, как они встретились и полюбили друг друга, о том, как он оставил ее и женился на другой, и как умерла Милая Маргарет, а потом и Верный Уильям, и о том, как на их могилах выросли шиповник и роза, которые обвили всю часовню и сплелись над шпилем, неразделимые, как двое влюбленных.

Корделия слушала, не отводя глаз, но мальчики начали ерзать, поэтому для них Пак, конечно же, рассказал историю о юном Мерлине и о том, как его схватил злой король Вортигерн, о башне, которая не устояла, и о двух драконах, которые ее сторожили.

А потом, как водится, одна сказка потянулась за другой, о маленьком Артуре, о том, как он вырос и стал королем, принес мир и благоденствие в разрываемую дрязгами Англию, о Ланселоте, храбрейшем из рыцарей Круглого Стола, и о том, как он спас прекрасную Элейн, об их сыне Галахэде, и о том, как он пустился на поиски чаши Святого Грааля, о племяннике Артура Гавейне и о Зеленом Рыцаре.

— А про его братьев? — потребовал Джефри. — Про Агравейна, и Гарета с Гахерисом?

— Но если вы уже слышали о них раньше, — вздохнул Пак, — зачем слушать одно и то же?

— Затем, что в сказках всегда столько чудес и волшебства!

— А особенно, когда рассказываешь ты, Робин, — Корделия уже знала, что это беспроигрышный комплимент.

Пак тоже знал это, но не удержался, чтобы важно надуться:

— Охо-хо, это потому, что я рассказываю их уже не одну сотню лет! Однако время уже позднее, и судя по запаху, ужин вот-вот поспеет.

Четыре маленьких головки вскинулись, четыре маленьких носика втянули вечерний воздух. Затем четыре голоса одновременно взвизгнули и мальчики исчезли с легким громом. Корделия вспрыгнула на метлу и стрелой рванула к дому, с криком:

— Это нечестно! Без меня не начинайте!

Пак тяжело, протяжно вздохнул.

— Уффф! Ну, на сегодня я их, по крайней мере, занял. Но вот что я буду делать завтра?

Завтрашний день сам обо всем позаботился. Корделия проснулась еще до рассвета и бросилась к окну, посмотреть, не вернулись ли родители — и в саду, в прохладном, сыром, сером свете, какой бывает, когда солнце вот-вот должно взойти — она обнаружила единорога.

Единорог был стройным и высоким, молочно-белым, с золотистой гривой и позолоченным рогом, и когда Корделия вскрикнула от радости, он поднял голову и посмотрел ей прямо в глаза. Девочка застыла в изумлении.

А затем единорог опустил голову и стал что-то щипать в мамином садике, а Корделия кинулась натягивать платье, чулки и туфли, и вылетела в сад, еще завязывая корсаж.

Тут она застыла, как вкопанная, сообразив, что может спугнуть единорога, но ее страхи оказались напрасными. Единорог тихо стоял, поглядывая на нее и набрав полный рот сладкого клевера. У Корделии дыхание перехватило — такой он был красивый!

Потом животное снова опустило голову за клевером, и Корделии вдруг стало грустно, потому что она больше не видела его больших прелестных глаз. Девочка опустилась на колени, сорвала с грядки пучок сладкого укропа и протянула ладошку, тихо приговаривая.

— Иди сюда. Ну иди, ну пожалуйста... Ты такой хорошенький, мне так хочется погладить твою бархатистую шерстку, твою шелковую гривку!

Единорог обернулся, поднял голову и снова посмотрел на Корделию. Не смея перевести дух, девочка смотрела, как единорог медленно, осторожными шагами, приближался, пока не подошел вплотную. Потом медленно опустил голову и захрустел укропом. У Корделии мурашки по коже побежали, когда ладошки коснулись его нежные ноздри, и она заторопилась сорвать свободной рукой еще пучок. Единорог сжевал и это, глаз не сводя с Корделии. Набравшись смелости, она медленно протянула руку и погладила скакуна по голове. Единорог повернул голову, позволив погладить себя по щеке, и девочка коснулась гладкой шерстки, приговаривая:

— Ой, какой ты красивый!

Единорог кивнул головой, словно принимая похвалу, и копнул копытом землю. Корделия протянула к золотой гриве и другую руку.

Единорог вскинул голову, и Корделия отпрянула, испугавшись, что обидела его. Но единорог не трогался с места, он просто смотрел в сторону дома. Корделия тоже обернулась и увидела братьев. Вытаращив глаза, они стояли у дверей черного хода.

Корделия не посмела говорить вслух, чтобы не спугнуть единорога, поэтому она сердито сжала губы и подумала братьям:

«Прочь отсюда, чурбаны! Вы спугнете его!»

«Он вовсе не боится, — подумал в ответ Магнус. — И с чего бы ему бояться? Мы только вышли посмотреть».

А следом прилетела мысль Джефри:

«Ух! Вот здорово будет, прокатиться на таком коне!» — и он шагнул вперед, протянув руку.

«НЕТ! — взвизгнули мысли Корделии. — Ты его испугаешь!»

И действительно, единорог попятился. Джефри застыл на месте.

Малыш Грегори нахмурился.

«В самом деле, он пятится из-за Джефри? Ну-ка проверю».

И тоже шагнул вперед.

«Стой, увалень! — кипела Корделия. — Оставьте нас в покое!»

Единорог отступил еще на шаг.

«Между прочим, он не твой! — обиженно подумал Джефри. — И ты нам не запретишь прикасаться к нему!»

«Она — нет, а вот единорог может, — Магнус загородил путь рукой. — Корделия права, мы пугаем его».

Грегори покачал головой и сказал вслух:

— Он вовсе не боится.

Взгляд единорога застыл на младшем брате.

— Видите? — заявил Грегори. — Он слышит мой голос, но не убегает.

— Значит, нам можно подойти! — и Джефри сделал еще шаг.

«Нельзя!» — с яростью подумала Корделия, и действительно, единорог снова попятился.

Магнус толкнул Джефри в грудь, но средний брат возмутился.

— А Грегори говорил, что единорог нас не боится.

— Он и не боится, — младший уселся на колени в траву, не сводя глаз со сказочного зверя. — Но ближе, чем сейчас, он нас не подпустит.

— Да, а подошел же он к Корделии!

Грегори кивнул.

— И подойдет снова, не сомневаюсь. Попробуй-ка еще раз, сестрица.

Корделия посмотрела на него, как на сумасшедшего, но, пожав плечами, повернулась к единорогу и медленно шагнула вперед.

Единорог не двинулся с места, он словно ждал ее.

Корделия, затаив дыхание, сделала еще шаг, потом еще.

Единорог ждал, не двигаясь.

Наконец вытянутая рука Корделии коснулась его шеи, и девочка подошла вплотную, подняв руки, чтобы приласкать животное.

— Ой, ты позволил мне подойти!

— Это не... — взвыл было Джефри, но Магнус заткнул ему рот ладонью, изогнув ее чашечкой — чтобы средненький не укусил. Джефри выпучил глаза, яростно думая:

«Это нечестно! Почему он девчонок подпускает, а нас нет?»

— Такой у единорогов обычай, — ответил Грегори. — Я, кажется, читал об этом в какой-то книге.

Джефри пронзил младшего уничтожающим взглядом. Грегори уже два года как научился читать, и это приводило Джефри в бешенство.

— Он подпускает к себе только девушек, — продолжал Грегори, — но не парней.

Джефри отвернулся, пыхтя от злости.

Единорог лег на траву, подогнув под себя ноги.

Корделия удивленно поглядела на него. Затем улыбка озарила ее лицо, и она очень осторожно наклонилась и улеглась единорогу на спину.

— Ну вот, теперь ты испугаешь его! — зашипел Джефри, но Корделия медленно повернулась и по-женски, боком, уселась на единороге верхом.

Магнус замер в напряжении.

— Корделия! Умоляю, сойди с него! Я чувствую опасность!

— Ага! — фыркнула она. — Ты просто завидуешь!

— Нет! — возразил Магнус. — Не в этом дело! Я...

Единорог плавно поднялся, словно всплыл с земли. От восхищения у Корделии перехватило дух.

— Ну и вредина же ты, Корделия! — не выдержал Джефри. — Вредная, гадкая и противная, да! К тому же настоящая эгоистка!

— Единорог сам решил, — ответила Корделия. — Я же не виновата, что ты ему не показался?

— Корделия, прошу тебя! — Магнус был встревожен не на шутку. — Ты понимаешь, куда он может тебя увезти?

— Куда захочет, — фыркнула Корделия, и действительно — единорог повернулся к лесу.

Крики разбудили Пака и эльф вышел наружу, протирая глаз и ворча:

— Что за шум, а драки нет?

— Чудовище похищает нашу сестру! — взвыл Магнус.

Единорог затрусил прочь. Пак посмотрел ему вслед.

— Чудовище? Какое?

— Да вот же! — завопил Джефри и бросился следом. — Эй, однорогий вор! Отдай нашу сестру!

— Нет, Джефри! Лучше полетим! — и Магнус взмыл в воздух.

Джефри недоуменно посмотрел на него. Затем ухмыльнулся и тоже подлетел на десять футов вверх.

— Что это со мной, братец? Я и забыл!

Грегори выстрелил вслед за старшими, как камень из пращи. Втроем они помчались за единорогом.

С пушечным выстрелом перед ними в воздухе материлиазовался Пак.

— Стойте, мальчики! Куда это вы собрались?

— Как куда? За зверем, что унес нашу сестру! — ответил Магнус. — И не пробуй остановить нас, Робин! Она в опасности!

— Опасности? В своем ли вы уме? Единороги сроду не нападали на девушек!

— Если опасность скрыта не в звере, то там, куда он ее несет! Верь мне, Робин, я каждой жилкой чувствую беду!

Пак заколебался. Он имел некоторое понятие о возможностях Магнуса, но весьма неопределенное. Даже собственные родители не знали обо всех его способностях. Он умел делать вещи, которых не мог повторить ни один чародей Грамария — и если уж на то пошло, ни одна ведьма. Так почему бы ему и не заглядывать в будущее? Пак был уверен, что у папаши найдется для этого еще какое-нибудь бессмысленное словечко — словно, если бы не было слова «талант», то не было бы и самого таланта.

Но что бы там за опасность ни таилась впереди, Пак был вполне уверен, что справится с ней — если только для этого не потребуется целый полк эльфов. И даже если потребуется — ну что ж, Пак живо соберет и целый полк. Он взвесил про себя шансы на опасность, с которой придется справляться, сравнил их со своей основной задачей — чем-нибудь занять четырех молодых волшебничков еще на один день — и пришел к выводу, что опасность — это наименьшее из зол.

— Ну что ж, тогда догоняйте. Но если появится хотя бы малейшая опа...

Вззз!

Пак разговаривал с воздухом. Пока он раздумывал, маленькие чародеи исчезли с громким хлопком.

— Совы и нетопыри! — в отчаянии воскликнул Пак и помчался вслед за единорогом.