"Маг при дворе Ее Величества" - читать интересную книгу автора (Сташеф Кристофер)

Глава 5

Мэт почувствовал, как тараторки-гоблины протопали вверх по его позвоночнику и расположились в мозгу.

— Стегоман!

— Да?

— Я загублю нас всех, помяни мое слово. Добром его не кончится. Еще одно чудо — и я пущу нас всех под откос, потому что мне совершенно непонятно, что я такое делаю.

— Спокойно, — сказал дракон. — Ты что — уже помер? А разве мало ты уже натворил чудес?

— Действительно. — Мэт глубоко и прерывисто вздохнул. — Полезно, когда тебе напоминают о реальности. Спасибо. — Он проглотил ком в горле и стал рассуждать здраво: — Когда я произношу заклинание, вокруг, по моему ощущению, стягиваются какие-то силы — силы магического порядка. Это, несомненно, какая-то форма энергии — типа электромагнитных волн. А раз так, ею должны управлять определенные законы...

— Законы? Что за бред? У чудес — законы?

Мэт пожал плечами.

— Почему, у чудес вполне могут быть свои законы. Ну а уж у энергетических полей — просто в обязательном порядке. И если я эти законы вычислю, тогда я смогу манипулировать таинственной энергией.

— Что, что? — пробурчал дракон. — Уж не хочешь ли ты сказать, что собираешься подвести законы под волшебство?

— Именно на это я и нацелен. Хотя и допускаю, что искать порядок в такой особой форме энергии — дело скорее поэта, чем ученого.

— Не знаю, как насчет ученых, но поэт для этого дела точно подходит. Самые великие из магов — непременно поэты.

— Ага, вот я, значит, какого ранга... Нет, тут у вас магией действительно правят рифмы, то бишь слова. А любому идиоту от литературы известно, что слово не есть вещь, а только символ вещи. Поэт выстраивает символы так, чтобы они били в цель.

— Значит, маг, он же поэт, проделывает такую же штуку с магическими силами?

— Именно. — Мэт твердо кивнул. — Слова — это только форма, в которые поэт и маг вкладывают свою энергию. И даже небольшого ее количества довольно, чтобы стронуть с места залежи энергии магической, которые расположены повсюду.

— Стронуть с места?

— Ну да. Стронуть и направить куда надо. Как из звуков поэт — маг формует свои мысли, так и из магической руды он выковывает те орудия, которые ему нужны. И когда стихотворение завершено — о чудо! — магическая энергия устремляется туда, куда ей прикажут.

— Звучит-то красиво, — с сомнением буркнул Стегоман. — А хватит тебе смелости попробовать?

— Если я поразмыслю еще пару минут, может, и не хватить. Так что давай попробуем сразу.

Мэт засунул руки в карманы, огляделся.

— Что бы нам такое учинить?

— Ты обещал наряд принцессе, — напомнил Стегоман.

— Ах да. Подумаем, что ей нужно. Никаких особых затей — подозреваю, что нам предстоит трудное путешествие. Какой костюм принят тут у вас для верховой езды?

— Для леди? Платье с корсажем, высокие башмачки и накидка с капюшоном на случай дождя.

— С последней деталью повременим, пока не соберутся тучи.

Мэт сбросил куртку и закатал рукава рубахи.

— Итак, «Верный Томас», дивная старинная баллада; там, кроме магической тональности, есть кое-что про детали туалета.

Стегоман предусмотрительно отошел в сторонку. Мэт принялся выписывать в воздухе контуры разных предметов одежды. Зачем, он и сам не понимал, но чувствовал, что это помогает.

На последней строке он уже обливался потом: энергетическое поле сгустилось вокруг июльским пеклом. Однако он довел дело до конца, завязав руками невидимый узел.

Тут же воздух у его ног стал уплотняться, посверкивать, колыхаться, как студень, и затвердевать — и на траве оказался наряд: длинное зеленое платье со шнуровкой и с узкими рукавами, выглядывающими из широких, и пара изящных башмачков. Стегоман то ли вздохнул, то ли всхлипнул. Мэт непроизвольно поклонился.

— Да-ссс, — прошипел дракон. — У тебя есть Дар.

— Дар? — Внезапный штиль установился в душе Мэта. — Какой еще дар?

— Ты что, не понимаешь? — Дракон вытаращил на него глаза. — Ты еще скажи, что чудо может сотворить каждый.

— Ну, в сущности...

— Наивный ты человек. Сим магическим даром наделены весьма и весьма немногие. Самый что ни на есть ученый чернокнижник ничего не выбьет из заклинания, если у него нет Дара.

— О! — Мэт даже губы сложил трубочкой. — Ты имеешь в виду, что не каждый может почувствовать нагнетание вокруг себя магических сил, когда читает стихи, и поэтому не может с ними взаимодействовать?

— Если в этом суть магии, то да. Мне трудно судить. У меня нет Дара.

— Понятно. — Мэт откашлялся. — А те... ну... те люди, у которых он есть, — как на них действует этот самый Дар, если они начинающие?

— По-разному. Человек без опыта, только что открывший в себе Дар, имеет достаточно шансов погубить и себя, и тех, кто оказался поблизости. Почему, этого я сказать не могу, но я слышал про многие такие случаи.

— Интересно! Знаешь ли ты, что я превращаюсь в этакую критическую массу, когда произношу заклинание? От меня надо держаться подальше, иначе это может стоить тебе жизни.

— Нет, — сказал Стегоман непререкаемо. — Ты владеешь ремеслом. Твои заклинания безопасны.

— Вот как? — Взгляд Мэта остановился на дамском костюме для верховой езды. — Я думаю, принцесса уже чиста как стеклышко. — Он подавил в себе видение мокрой Алисанды, выходящей на берег: такое легкомыслие до добра не доводит.

Стегоман уткнулся мордой в новые одежки, что-то невнятно пробубнил себе под нос и пошел прочь, оставив Мэта в одиночестве. Тот сел на поваленный ствол дерева, закрыл лицо руками, желая только одного: оказаться в своей тесной, захламленной квартирке.

— Господин маг!

Мэт вскинул голову. Туман воспоминаний рассеялся, и он увидел принцессу. Алисанда и прежде была хороша собой, но сейчас она ослепляла. Зеленый цвет платья оттенял золотой, светящийся ореол волос, а глаза, и без того огромные, казались теперь в пол-лица.

Она улыбнулась, озорно засмеялась и закружилась, выделывая пируэты.

— У вас отличный вкус, сэр. Если вам когда-нибудь надоест магия, не сомневаюсь, что вы станете знаменитым кутюрье! — Она вдруг опустилась рядом, усмиряя вихрь юбок. — А теперь, когда вы так хорошо управились с этим заданием, может быть, вы сотворите еду? Я умираю от голода. Последние две недели меня держали на хлебе и воде.

— Да, да, конечно, — промямлил Мэт, не спуская с нее глаз.

Ему пришлось зажмуриться, помотать головой, и, только отвернувшись от принцессы, он снова открыл глаза. Ее смех рассыпался ласковыми жемчужными трелями.

Если ее морили голодом, сразу много есть нельзя и нужно что-нибудь легкоусвояемое. Суп!

И суп явился, дымящийся, в красивой супнице. Алисанда наклонилась над ней — и вдруг нахмурила брови.

Мэт взглянул вопросительно.

— В чем дело? Предпочитаете бульон?

— Нет, суп — прекрасная вещь, но... но я думала, что вы наколдуете мне какого-нибудь зайца.

Мэт поджал губы.

— После длительного голодания нельзя сразу наедаться. Может быть, вас вдохновит серебряный сервиз?

— Нет, нет, — отмахнулась принцесса. — Я ценю ваши усилия, господин маг, но, насколько мне известно, с магией нужно осторожней. Нельзя пускать ее в ход по пустякам. Если к ней относиться без уважения, она отомстит.

— А вы не преувеличиваете? — усомнился Мэт. — Это ведь не живое существо с характером. Магия — всего лишь род энергии, безличный и...

Выхлоп желтого дыма взметнулся на лугу футах в двадцати от них.

Мэт обернулся, и у него волосы стали дыбом. Запахло серой. «Кого это черт принес»?

Из клочьев дыма, уносимых ветром, проступила фигура старой старухи в черной накидке с капором: крючковатый нос доставал до подбородка, мутные глаза слезились, пара-другая бородавок завершала образ.

— Кто тут у нас завелся? — проскрипела она. — Еще один блестящий юный маг? Я так и поняла: кто еще по пустякам разбазаривает два заклинания за полчаса? Дай, думаю, взгляну на молодца. Полюбуюсь на эту спесь и фанаберию! Некоторым непременно надо вытеснить бедную старую Молестам из ее владений; им непременно хочется самим казнить и мучить. Из молодых, да ранние, ух, ненавижу!

— Мадам! — Мэт выпрямился — воплощение оскорбленного достоинства. — Уверяю вас...

— Как будто мало было распрей среди нашей братии! — не слушала его Молестам. — Только все успокоится и наладишься мирно тиранить своих подопечных крестьян, как тут же очередной нахал и авантюрист норовит тебя выпихнуть. Не то что в прежние времена, когда можно было делать свое дело и доить своих крестьян, и никто тебя пальцем не трогал. Теперь же в собственной вотчине, подумать только, нельзя поступать как тебе заблагорассудится, особенно с тех пор, как этот выскочка Малинго стал лезть во все щели. Не допущу! Мои владения! Ишь, нашелся новоиспеченный чудотворец! Вот я тебя сейчас!

Она начертила в воздухе сложную фигуру, приговаривая:

— Нет! — взревел Стегоман, сделав бросок вперед и выпустив из ноздрей десятифутовый язык пламени.

Колдунья задрожала, но быстро превозмогла страх, сузила глаза и простерла руку к Стегоману.

Стегоман застыл на месте огромным комом глины. Глина медленно темнела, превращаясь в глыбу черного камня.

Мэт проворно столкнул принцессу в ближайшую яму и сам спрыгнул вслед за ней. От трансмутации углеродистой смеси в кремний могло произойти радиационное излучение, и он не хотел рисковать. Яма хоть какое, а укрытие.

Они услышали приближающийся голос Молестам:

— Вы от меня не спрячетесь, наглецы желторотые! Я вас из-под земли достану!

— Нельзя ли ее утихомирить? — спросила Алисанда.

— Попытаюсь, — мрачно ответил Мэт. Он покрутил пальцем, как будто просверливал невидимую пробку, и нараспев произнес:

Испуганно вскрикнув, Молестам закружилась вокруг своей оси — все быстрее, все стремительнее, с отчаянным воем. Ее остроносые башмаки вонзились в землю, и она начала тонуть, как в болоте.

Мэт подумал, что, пожалуй, перегнул палку. Конечно, она была злой колдуньей, но для вынесения смертного приговора нужны веские доказательства. Поэтому он добавил еще одну строфу:

С последним воплем Молестам провалилась сквозь землю.

Принцесса обессиленно прислонилась к Мэту. Он поддержал ее под локоть.

— Все в порядке. Теперь все в порядке. Она сгинула, а мы остались.

Алисанда, вновь обретя королевское достоинство, слегка отодвинулась от Мэта. Мэт не мигая смотрел на то, во что превратился Стегоман, и принцесса проследила за его взглядом.

— Ах, бедняжка! Несчастное животное!

Мэт направился к неподвижной глыбе.

— По крайней мере он не чувствует боли. Посмотрим, не можем ли мы что-нибудь для него сделать.

Принцесса, подобрав юбки, вылезла из ямы и присоединилась к нему.

— Что же можно для него сделать, господин маг?

— Не знаю, не знаю.

Мэт приложил к глыбе руку.

— Еще теплая. И какой вычурной формы! Ярчайший образец безвкусицы в скульптуре.

— Это ваш друг, а не скульптура, — напомнила Алисанда с укором. — Как вы его растопите?

— Растоплю? Нет, ваше высочество, дело тут не в том, чтобы растопить. Тут налицо онтогенез, повторяющий филогенез.

— Что-о?

— Ну, развитие индивида, повторяющее историю видов. Есть версия, по которой жизнь на земле произошла в результате выщелачивания химических элементов из камня.

— Какая чушь! — сказала Алисанда. — Даже дети знают, что жизнь сотворил Господь Бог.

— Да, но в отчетах умалчивается, каким образом он это сделал... Отойдите-ка подальше, ваше высочество. Не подвергайте себя опасности. Я попробую одно заклинание.

Принцесса хотела было что-то возразить, но раздумала и отступила назад, приговаривая:

— Прошу вас, будьте осторожны. Мне небезразлично, что с вами будет.

— Мне тоже, — рассеянно отозвался Мэт, уже обдумывая план действий. Он решил прибегнуть к языку не только поэзии, но и жестов. Упомянуть эволюционный процесс и Бога, подкрепив слова физическим символом — застыть изваянием, а затем, словно оживая, пошевелить вытянутой рукой и наконец задвигаться.

Набрав в легкие воздух, он приступил к делу.

Мэт выписал рукой волнообразную линию и затаил дух.

С таким треском, как будто начался ледостав, Стегоман медленно повернул шею. Потухшие глаза налились молочным блеском, в них наметились и выросли черные зрачки, тело задрожало по всей длине, меняя цвет из серого в темно-зеленый. Дракон прищурился и, зевая, проговорил:

— Что стряслось, Мэт? Во мне каждый мускул налит тяжестью и ноет.

Мэт перевел дух.

— Тебя, Стегоман, превратили в камень. Это первоначальное, естественное состояние всего живого.

— Да, припоминаю. — Дракон перестал зевать. — Сволочная ведьма наложила на меня заклятие. Ты ее, выходит, пересилил. — Особого удивления в голосе Стегомана не было. — Расскажи, как это у тебя получилось.

— В другой раз.

У Мэта вдруг подкосились ноги, он сел на траву, уронив голову на колени.

— Что с тобой? — прогромыхал дракон.

— Ему дурно? — заволновалась Алисанда. — Моли Бога, Стегоман, чтобы с ним ничего не случилось. Это было бы слишком несправедливо: он так храбро сражался с колдуньей и сотворил такие чудеса!

Мэт, качаясь, поднялся и прислонился к боку Стегомана.

— Ничего, ничего. Просто замедленная реакция на магию. Очень расходуешься.

— Но остается больше, чем отдано. — Принцесса тронула его за плечо и взглянула снизу вверх сияющими глазами. — Вы самый храбрый, самый доблестный из магов! Кто бы еще стал с опасностью для жизни опробовать новое заклинание, чтобы снять чары с товарища? Только достойнейший!

«Игра стоит свеч», — подумал Мэт.

— Как? Ты опробовал новое заклинание, чтобы вызволить меня? — испуганно продребезжал Стегоман.

— Пришлось. — Мэт пожал плечами. — Из старого как-то ничего не подвернулось.

— Отныне я твой верный соратник, — твердо сказал Стегоман. — В любой опасности я буду с тобой. Но как все же это тебе удалось?

— Новинка есть новинка. — Мэт не стал напоминать, что он, как выходец из иной культуры, располагал большим арсеналом заклинаний, чем средний здешний маг. — Всегда производит впечатление.

— А что это за глупости вы мне плели про свою неопытность? — поинтересовалась Алисанда. — Никакой самый почтенный ветеран не справился бы с задачей лучше!

— Что ж, благодарю. Но в данном случае просто не было выбора.

— А вы бы предпочли иметь выбор?

— Вообще-то да. Я, видите ли, не из тех, кто лезет на рожон...

Принцесса слегка опешила.

— ...ради славы, как Малинго, — продолжал Мэт. — Кстати, старая колдунья о нем тоже упоминала. Интересно, она вычислила меня сама или ее направили? Не знаю, насколько хорошо снаряжен Малинго магическими кристаллами и волшебными чернилами, но очень велика вероятность, что он следил за каждым нашим шагом.

— Если так, — задумчиво протянула Алисанда, — тогда он может прибегнуть к средствам и посильнее.

— Вот то-то и оно, — хмуро согласился Мэт. — Малинго наверняка не исчерпал свой арсенал. Кого следующим он пошлет за нами? Беса, демона?

— Какая разница? — безмятежно сказала Алисанда. — Вы все равно его победите.

Ее уверенность покоряла.

— Следуйте за мной, сэр! — На ходу она подобрала с земли вербную лозу и обернулась, держа ее, как скипетр. — Подойдите и станьте на колени.

Мэт посмотрел на нее ошарашенно и открыл было рот, чтобы запротестовать, но Стегоман слегка подпихнул его хвостом и прошипел:

— Делай, что тебе говорят. Не задавай вопросов особе королевской крови. Она точно знает, что и когда положено делать.

Мэт проглотил свой протест и пошел к принцессе, готовый повиноваться любому ее дурацкому приказу — в пределах разумного, конечно.

— На колени! — приказала принцесса, когда он был от нее в пяти футах.

Мэт опустился на одно колено, сложив руки на другом, — и вдруг увидел себя со стороны в этой нелепой позе. «Нашелся, тоже мне, сэр Вальтер Ралей». Пришлось нагнуть голову, чтобы скрыть ухмылку.

— Мэтью Мэнтрел! — произнесла Алисанда. — Сегодня ты доказал свою доблесть в служении нам, свое бесстрашие в битве против сил Зла. Посему мы признаем тебя отныне достойным рыцарем и принимаем твою присягу на верность, которая свяжет тебя до конца твоих дней!

Мэт, не поднимая головы, боролся с неистовым чувством протеста. «Присяга! И ее соизволят принять! Как будто он только спит и видит, как бы дать присягу!.. Крепись, парень! Успокойся. Вспомни, где ты находишься и каковы правила. Здесь ты должен поклясться кому-нибудь в верности. В противном случае ты либо изгой, либо король».

— Не волнуйся. Я буду говорить, а ты только повторяй за мной, — шепотом сказала Алисанда, как будто они стояли в храме, перед лицом собравшейся на церемонию толпы.

Мэт кашлянул, чтобы проглотить смех, снова защекотавший горло, и поднял голову.

— Клянешься ли ты блюсти нам верность до конца дней? — вопросила Алисанда.

— Клянусь!

«Ей-богу, как на венчании».

— Будешь ли ты отныне и впредь приходить на наш зов без промедления, оставляя все другие дела и долги?

«Сильно сказано, но, в сущности, требуется не больше, чем от полисмена или пожарного».

— Клянусь, что брошу любое приятное или неприятное занятие, если ваше высочество позовет.

«Можно тоже слегка сгустить краски».

Выбор оказался правильным. С довольным видом Алисанда продолжила:

— Будешь ли ты, не жалея сил и трудов, отбросив страх и сомнения, защищать нашу честь и справедливые притязания?

— Клянусь без страха и упрека по первому зову являться на защиту чести и прав вашего высочества.

Это был парафраз ее же слов, но Алисанда просияла.

— Мы со своей стороны клянемся оказывать тебе милость как нашему вассалу ныне и присно. И в благодарность за твою верность и в признание твоих достоинств да будешь ты почитаем, крепок сердцем, силен оружием, наделен всеми знаниями и умениями, дабы сражаться за нас телом и духом. Ты займешь должное место среди наших советников и среди пэров нашего королевства. Жалуем тебе имения Борвер, Ангело и Паулин, владей ими, пока не прервется твой род.

Она сделала росчерк в воздухе лозой и воткнула ее в землю между собой и Мэтом.

— Закрепляя свои слова, мы возлагаем руки на эту ветвь. Твою руку, рыцарь!

Мэт ухватил прут за верхушку. Немного кружилась голова от пролившихся на него милостей, и было очень забавно. Он получил место среди пэров королевства — остается только вернуть ее высочеству это самое королевство! И у него теперь есть наследные имения — остается только вышибить оттуда нынешних обитателей. Однако все это было совсем неплохо для двух беглецов, нашедших пристанище под открытым небом.

— Ныне соединятся наши руки на ветви этой земли, — торжественно произнесла Алисанда, — как она сама соединена с землей, из которой произросла. Земля, воздух и вода породили ее; земля, воздух и вода закрепили нашу присягу. Ты — мой вассал, я — твой сюзерен. — Она выдернула лозу из земли. — Встань, лорд Мэтью Мэнтрел, маг Меровенса!

Мэт медленно поднялся, ему больше не хотелось смеяться. Она призвала в свидетели три миросоставляющих Элемента из четырех, в которые верили древние греки. Земля Меровенса стала печатью, скрепившей узы между королевским домом и бездомным бродягой. С внезапным ознобом Мэт вспомнил, какую силу имеют здесь слова, — значит, будет иметь силу и присяга.

Алисанда вскинула руки ему на плечи и поцеловала в обе щеки.

— Я горжусь этой клятвой, как никогда. Ты теперь, мой личный маг, лорд Мэтью Мэнтрел! Маг при дворе законной королевы!

Тут до Мэта дошло: «лорд» — это о нем. Самая невероятная мечта мальчишки, обожающего сказки, осуществилась, он — аристократ. Затуманенными глазами взглянул он в лицо принцессе.

— Ваше высочество, то есть... ваше будущее величество, я не достоин...

— Достоин, достоин, — пробурчал за его спиной Стегоман. — Ты добрый человек, Мэтью Мэнтрел, а уж маг просто хоть куда.

— Ну уж, — обронил Мэт. — А кстати, эти имения, о которых вы упоминали, — кто ими сейчас владеет?

Алисанда расширила глаза.

— Как кто? Лжелорд, конечно, — Малинго.

Мэт кивнул, закусив губу.

— Конечно, какой глупый вопрос. Я мог бы и сам догадаться.

— Не придавай этому значения. — Алисанда с нежной, понимающей улыбкой взяла его под руку. — Когда ты разберешься в наших делах, будешь схватывать все на лету.

— Разумеется, — усмехнулся Мэт. — А до тех пор придется, видно, продираться на ощупь.

И подумал: «Некоторые вещи остаются неизменными во всех цивилизациях».