"Охотники за девушкой" - читать интересную книгу автора (Спиллейн Микки)Глава 6Спокойный голос в конторе “Пирейдж-брокерз” сообщил мне, что я могу встретиться с мистером Рикербаем через двадцать минут в баре “Автомат” на углу Шестой авеню и Сорок пятой улицы. Когда я вошел, он допивал кофе, спокойный, неприметный человечек, у которого, казалось, в запасе все время мира. Я тоже заказал кофе и уселся напротив него. — Ты развернул бурную деятельность. Он улыбнулся, но в его глазах не было покоя. Последний выпуск “Ньюс” был согнут на центральной полосе, где помещалась фотография мертвого Дьюи на полу. Полицейские обвинили в этом преступлении местных хулиганов. — Сегодня у меня было свидание с Лаурой Кнэпп, — сообщил я. Он кивнул: — Там мы все тщательно проверили. — Вы знали, что в сейфе имеется сигнальная система? Он снова кивнул: — Я же тебе говорил, что нет никакой связи между смертью сенатора Кнэппа и Ричи. Если ты предполагаешь, что в сейфе находились бумаги государственной важности, то ошибаешься. У него были дубликаты всех бумаг, и все их мы обнаружили. — Там еще были фальшивые драгоценности. — Знаю, но сомневаюсь, что они дадут какую-то ниточку-Я почти уверен, что оружие было использовано в различных целях. Между прочим, в Лос-Анджелесе произошло еще одно убийство, в котором было задействовано то же самое оружие Это случилось год назад. Жертвой стал торговец скотом. — Согласен, это не очень правдоподобная версия. — И не оригинальная. — Арт внимательно посмотрел на меня. — Но меня не интересуют другие убийства, мне надо выяснить, почему погиб Ричи. Ты скажешь мне, что он тебе сообщил? — Нет. — По крайней мере, ты не обманываешь. — Заткнись. Он улыбнулся: — Объясни свою точку зрения. — Я хочу знать о Коуле все. — Однажды я уже сказал тебе... — О'кей, это тайна. Но ведь он мертв. Тебе нужен убийца, мне он тоже нужен. Если мы не будем действовать сообща, то ничего не добьемся. Рикербай сжал в руках чашку. Прошла целая минута, пока он плыл к определенному решению. — Можешь ли ты себе представить, сколько людей ищут убийцу? Ладно, я расскажу тебе все... Я ничего не знал о последней миссии Ричи. И сомневаюсь, что смогу это выяснить. Но я точно знаю одно: он никогда не вернулся бы сюда. Он не выполнил приказа и был приговорен, если бы его не убили. — Но ведь Коул не был новичком. Впервые я ощутил замешательство Рикербая. — Вот это и странно. — Да? — Ричи было сорок пять лет. Он работал то в одном, то в другом отделе с сорок первого года, его послужной список и характеристики были превосходны. Он был грамотным парнем и умел приспосабливаться, если того требовала ситуация. — Рикербай сокрушенно качнул головой. — И.., я просто не могу предположить... — Что-то толкнуло его сюда. На одно мгновение Арт расслабился, в его глазах блеснуло выражение отчаяния, но почти сразу же он снова стал тем, кем его приучили быть годы самодисциплины — практически лишенным простых человеческих эмоций сторонним наблюдателем жизни. Рикербай посмотрел на меня, ожидая, что я скажу ему то, что наведет его на след убийцы. — Мне нужно больше времени, — проговорил я, отставляя чашку. — Для меня время не важно. Ричи мертв. Оно имело бы значение, только если бы можно было бы повернуть его вспять и оживить Ричи. — Но оно важно для меня. — Сколько тебе потребуется времени, прежде чем ты захочешь рассказать мне все? — Рассказать что? — Что сообщил тебе Ричи. — Возможно, неделя. Глаза Арта погасли. Холодный взгляд из-за очков словно предъявлял ультиматум. — Хорошо, неделя, но не больше. — За это время я смогу найти" убийцу. — Не обольщайся. — Бывали времена, когда у меня неплохо получалось ловить мерзавцев. — Это было давно, Хаммер. Теперь ты ничто. Главное — ничего не испорть. Я тороплю тебя потому, что ты потерял выносливость. Если бы я знал, что ты сможешь, я бы по-другому к тебе относился. Я встал: — Благодарю. Я ценю в людях искренность. — Я позвоню тебе. — Буду ждать. Вновь зарядил мелкий дождь. Было тихо и прохладно, но не настолько, чтобы загнать пешеходов в пивнушки или заставить их ловить такси. Под таким дождем было приятно прогуляться и подумать. Я шел по Сорок пятой улице, затем свернул в сторону Бродвея, следуя маршрутом, по которому не ходил целых семь лет. В баре “Блю Риббон” я выпил темного пива, поздоровался с несколькими старыми знакомыми и продолжил свой путь. Новым ночным сторожем в Хаккард-Билдинг служил старик, который, казалось, жил в ожидании момента, когда он сможет спокойно покинуть этот мир. Он не спускал-с меня глаз, пока я отмечался в регистрационной книге и шел до лифта. Я вынул ключ и открыл дверь конторы. Я успел подумать о том, что часто предчувствие опережает сознание. Я думал об этом и падал, потому что меня сбили с ног. Я чувствовал запах сигаретного дыма, но это были не мои сигареты. Кто-то ждал меня здесь, он услышал, как остановился лифт, выключил свет и приготовился... Однако время ослабило мою реакцию. Она уже не была такой быстрой... Что-то металлическое ударило меня по голове. Боковым зрением я увидел, как он повернул оружие в руке. Щелкнул затвор... Я ударился лицом, чувствуя, как теплая кровь медленно просачивается за воротник... Включили свет, и кто-то пнул меня ногой. Чьи-то руки профессионально обшарили мои карманы. Я затылком ощущал направленное на меня дуло пистолета и не мог пошевелиться, чтобы не оказаться застреленным. Меня спасла кровь. Рана на голове была большой и выглядела, наверное, настолько устрашающе, что он не решился на дальнейшие действия. Вскоре послышались удаляющиеся шаги и звук закрываемой двери. Я дополз до стола, поднялся, вытащил свой сорок пятый и рывком открыл дверь. Но он уже исчез. Наверное, мне очень повезло, потому что он оказался настоящим профессионалом. Ведь он мог дождаться меня и всадить в меня обойму. Я взглянул на свою руку. Она слегка дрожала, и я не попал бы в цель. Кроме того, я забыл послать патрон в ствол. И все-таки я счастливчик. Моя удача снова со мной! Медленно обходя кабинет, я изучал те места, порядок в которых был нарушен. Поиски были быстрыми и тщательными. У него не было времени на лишние движения, но если бы я спрятал что-нибудь важное, то его бы нашли... Были осмотрены даже те два тайника, которые я считал абсолютно надежными. Стол Вельды тоже был перевернут, а ее последнее послание ко мне валялось на полу. На этот раз я дослал патрон, спустил предохранитель и убрал свой сорок пятый в кобуру... Ощущение тяжести пистолета пробудило во мне знакомое чувство. В моих руках жизнь и смерть... Средство уничтожения, быстрая месть и воспоминание о тех, кого отправил на тот свет мой сорок пятый. "Милый Майк...” — начиналась ее записка, остальное уже нельзя было разобрать. Кто же на самом деле был мертвецом: те, кто убивал, или те, кого убивали? Наконец придя в себя, я уже точно знал, что дорога для живого будет долгой, а для мертвеца — короткой, и не было времени даже считать секунды. Старик охранник внизу, должно быть, мертв, так как он единственный мог опознать этого человека. Имя в регистрационной книге, конечно, окажется фиктивным, и пока будут искать мотивы убийства, его жертвами могут стать невинные люди, которые слишком близко приблизились к миру террора. Я немного прибрал в кабинете, вымыл голову, стер следы крови с пола и спустился в вестибюль. Старик действительно оказался мертвым. Его шея была разбита одним ударом приклада. Регистрационная книга оказалась нетронутой. Я вырвал последнюю страницу, вышел на улицу, разорвал ее на мелкие кусочки и выбросил в канаву. Затем я взял такси и направился в “Грисси-бар”. Здесь можно было получить программу на любое представление, включая и убийство... А также узнать обо всем, что происходит в этом чертовом городе. В каждом городе мира, будь то Лондон, Париж, Касабланка, Мехико или Гонконг, есть такое местечко. Надо только знать, где его искать. Но я жил в Нью-Йорке и знал про этот город все. У стола возле дверей двое парней недружелюбного вида внимательно рассматривали посетителей. Тот, что поменьше, лениво поднялся, подошел ко мне и заявил: — Мы закрываемся, приятель, никаких посетителей. Я ничего не ответил, тогда он взглянул мне в лицо и ткнул пальцем в сторону своего напарника. Это был огромный детина. — Мы не хотим неприятностей, дружище. — Я тоже, парнишка. — Тогда выметайся вон! — Катись отсюда сам. Громила замахнулся, но я врезал ему в грудь так, что он шлепнулся на свой стул, как кусок сырого теста. Пока другой примеривался для удара, я расквасил ему физиономию и оставил жалобно скулить у стены. В баре стихли все разговоры. Посетители обернулись на нас. Они с интересом ожидали продолжения. Тем временем здоровяк поднялся. Во внезапно воцарившейся тишине кто-то негромко произнес: — Ставлю десять к одному против Сладкоежки. Кто-то торопливо его перебил: — Ставлю пять на Сладкоежку. Все посмотрели в дальний угол бара на маленького нелепого человечка, какого-то сморщенного и неопрятно одетого. Кто-то рассмеялся. — Перчик что-то знает. — Я всегда что-то знаю, — ответил тот. Мне опять удалось атаковать его первым. Но удар получился не очень сильным. Громила ответил, и как частенько бывало за последние семь лет, я вновь ощутил лицом липкую грязь на полу и почувствовал сильную боль в костях. Пока все смеялись и одобрительно покрикивали, Сладкоежка принялся добивать меня. Почти теряя сознание, я нашел в себе силы ударить его в живот. Он скорчился, как если бы весь мир обрушился ему на плечи, его глаза полезли на лоб. Здоровяк ждал, пока пройдет жуткая резь в желудке. Когда она немного утихла, он выхватил из-за пояса длинный нож, но и мне пришел на помощь верный сорок пятый. Странный маленький человечек в углу проговорил: — Я оказался прав. Парень, который заключал пари, заявил: — Говорил же, что Перчик что-то знает. Верзила поднялся с пола и буркнул: — Без обид, Майк. Это моя работа. Ко мне приблизился владелец бара: — Все, как в старые времена, Майк. — Тебе надо заняться обучением своей охраны, Бенни Джо. — Да, мальчикам нужно чаще тренироваться. — Но не с моей помощью. — А вообще ты сегодня паршиво дрался. Я уже подумал, что Сладкоежка одолеет тебя. — Но не тогда, когда у меня пистолет. — Кто знал! Ты всегда бываешь таким ловким? Я слышал, что Гэри Мосс однажды начистил тебе лицо, старина Майк. Посетители бара вопросительно уставились на меня. — Они что, меня не знают, Джо? — А с чего бы им тебя знать? Ты изменился до неузнаваемости. Как насчет того, чтобы убраться отсюда? — Я что-то тебя не узнаю, Джо. Не говори мне, что ты меня выгоняешь. — Именно так, дружище. Мне не нравятся стареющие крутые ребята вроде тебя. Катись-ка отсюда по-хорошему, иначе придется вызвать полицию. Пока он говорил, я не мог отвести глаз от маленького неряшливого толстячка, поставившего на меня против Сладкоежки. Я совершенно точно встречал его раньше, но когда и где?.. — А как ты собираешься это сделать? — удивился я. — Ведь у тебя нет никого, кто мог бы остановить меня. Игра должна была закончиться в стиле добротного вестерна с пальбой и перевернутыми столами. Он почти вытащил свой двадцать пятый, но тут же опять превратился в старину Джо, для которого пистолет всегда был слишком тяжел. Я без труда отобрал у него оружие, разрядил и отдал обратно. — Не стоит торопиться умереть без особых причин, Джо. Неожиданно в баре ко мне обратился странный человек: — Ты не узнаешь меня, Майк? Я отрицательно покачал головой — Лет десять — пятнадцать назад — перестрелка в Корригане. Я не мог вспомнить его и снова покачал головой. — Я был корреспондентом “Телеграмм”. Меня зовут Бейлис Хенри, но многие называют меня Перчиком. Ты тогда сцепился с Кортесом Джонсоном и его сумасшедшей компанией из Ред-Хук. — Это было очень давно, приятель. — В газетах писали, что это было твое первое дело. Ты тогда работал на какую-то страховую компанию... — Я припоминаю это дело... Да, я вспомнил тебя! — Мне никогда в жизни не приходило в голову кого-то благодарить. Я прошел через всю эту проклятую войну без единой царапины, а в той идиотской заварушке меня чуть не убили. — Спасибо тебе, Бейлис! — Это тебе спасибо, Майк. Ты дал мне сенсационный материал. — Бейлис улыбнулся. — Ну а теперь ты над чем работаешь? — Черт возьми, только что произошло событие, достойное моего пера, — Майк Хаммер снова в строю. Я молча отхлебнул пива. — Что с тобой стряслось? — А что? Я старался говорить бодро, но старую газетную лису нельзя было провести. — Не унывай, Майк. Ты всегда был и остаешься любимым героем моей колонки криминальных новостей. Даже когда я не писал о тебе, то все равно следил за твоими подвигами по газетам. И сейчас, голову даю на отсечение, ты не просто так пришел сюда. Сколько лет ты бездельничал? — Семь. — Семь лет назад ты бы не стал наставлять пистолет на Сладкоежку. — Тогда мне это было не нужно. — Выходит, сейчас нужно? — Да. Бейлис быстро оглянулся: — У тебя нет разрешения на оружие, Майк? Я рассмеялся ему в лицо: — И у Аль Каноне тоже нет. Разве он расстраивается по этому поводу? Завсегдатаи бара разбрелись по своим столикам, мы больше не возбуждали их интерес. Вышибалы вернулись на свой пост у дверей. Из задней комнаты доносилась танцевальная музыка, заглушавшая шум разговоров. В такие дождливые вечера всегда происходят разные неприятные вещи, которые круто меняют привычный ход событий. Сейчас наступил именно такой момент. — Майк, ты опять меня не слушаешь, — раздался голос Бейлиса. — Я уже десять минут говорю в пустоту. — Извини, приятель. — О'кей. Я понимаю, так иногда бывает. Хочу узнать только одно. — Что именно? — Когда ты наконец перейдешь к делу? Ты ведь пришел сюда что-то узнать? — Ты слишком много на себя берешь, — заметил я. — Я могу оказаться полезным для тебя. У тебя на уме что-то серьезное, ведь это место с дурной репутацией. Настоящий бандитский притон. Просто так сюда не приходят. Так что выкладывай, что тебе нужно? Я подумал и кивнул. — А что ты можешь предложить? Бейлис широко улыбнулся: — Тебе — все, что угодно. Но мне было не до улыбок. — Ты знаешь человека по имени Ричи Коул? — Конечно, — не задумываясь выпалил репортер. — Он когда-то снимал комнату надо мной. Он был славным парнем и отличным другом, хотя и занимался крупной контрабандой. Распутывая клубок событий, очень важно угадать, с чего начать. Переплетение, казалось бы, никак не связанных между собой фактов может вывести тебя на перекресток, где в этот момент совершенно случай-, но находится тот, кто может показать нужное направление. Это переплетение — штука сложная и не такая уж случайная, как может показаться на первый взгляд. — Он все еще там живет? — Нет. Перебрался в другое место, у него сейчас неплохая квартирка. Но только он не простой матрос. — Откуда ты знаешь? — Ну какой моряк будет снимать шикарную квартиру, когда он по полгода не бывает дома? Я бывал у него, Майк. Мы за компанию выпили немало пива. У Коула много денег, дружище. Запомни это. Тебе бы не мешало в этом смысле брать с него пример. — Где он живет? Бейлис улыбнулся еще шире: — Майк, я уже сказал, что он мой друг. И если у него неприятности, то я не собираюсь увеличивать их число. — Ты и не сможешь этого сделать. Коул мертв. — Как?! — Застрелен. — Ты что-то знаешь, Майк? Я предчувствовал, что с ним произойдет что-нибудь подобное. — Почему? — Я видел его пистолеты. Три из них он держал в чемодане. Кроме того, он несколько раз пользовался моими услугами... — Бейлис помолчал. — Теперь ведь газетчиков не обучают тому, что знаю я. У меня еще сохранились кое-какие связи, которые позволяют мне заработать несколько долларов то там, то тут. И никаких проблем... Я за свою жизнь сделал столько одолжений, что сейчас это возвращается сторицей. Поверь, эта работа не так уж и спокойна, как кажется на первый взгляд. А насчет Коула... Я никогда не задумывался над тем, чем он занимается, но ему всегда требовалась какая-то необычная информация. — Что значит — необычная? — Мыслящий человек вроде меня не мог не заметить некоторой странности, потому что его интересовало то, что не должно было интересовать обычного контрабандиста. — А ты когда-нибудь говорил это Коулу? — Конечно, но мы оба стреляные воробьи и хорошо понимали друг друга. Я не стал совать нос в его дела. — Мы можем посмотреть на его квартиру? — Конечно. Но может быть, сначала ты мне скажешь, кем он был на самом деле? Бейлис Хенри на самом деле был крепким орешком. Впрочем, проблемы национальной безопасности меня не слишком волновали, и я сказал, что Коул был агентом ФБР и, когда был еще жив, попросил меня кое о чем. Репортер выразительно пожал плечами и надвинул кепку на самые глаза. — Ты хоть знаешь, во что впутываешься? — полюбопытствовал он. — В меня стреляли и раньше. — Но раньше тебя никогда не убивали. Ричи жил в кирпичном доме, ничем не отличающемся от большинства добротных, но каких-то безликих домов, в Бруклине. Бейлис сообщил, что его квартира находится на первом этаже и окна выходят во двор. Так что мы обошли дом вокруг, перелезли через забор и незамеченными добрались до нужного окна. Тонкий луч карманного фонарика осветил диван-кровать, узкий письменный стол и кресло. По обстановке можно было судить о вкусах и пристрастиях хозяина. Ричи привык жить с комфортом. В стенном шкафу висели шинель, форменная куртка и несколько рубашек. В углу стояла пара старых, разношенных башмаков... В ящике я обнаружил смену нижнего белья и пару спортивных маек, но ничего такого, что говорило бы о том, что Коул не тот, за кого себя выдавал. Ответ на будоражившие меня вопросы я нашел в письменном столе... Для любого другого эта находка не сказала бы ровным счетом ничего, но для меня это был ответ. Ответ, от которого у меня похолодело в душе. Коул хранил фотографии в обыкновенном дешевом альбоме. Там было множество разных фотографий, где Коул снимался с девушками и парнями, и просто женские лица. Перевернув несколько страниц, я невольно сжал в руке пистолет, потому что на снимке был Коул, сидящий в баре с несколькими американскими солдатами, а рядом с ним была Вельда! Ее прекрасные черные волосы были стрижены под мальчика, ее грудь, натянувшая блузку, стремилась вырваться наружу, ее влажные губы кому-то улыбались. Один из солдат смотрел на нее с неприкрытым восторгом. — Ты что-то сказал, Майк? — шепнул Бейлис. Я покачал головой и перелистнул страницу. — Нет, ничего. Здесь снова была она, и на следующих страницах тоже. На одном снимке Вельда стояла у пивнушки, позируя с каким-то солдатом, на другом они с тем же солдатом и какой-то девушкой расположились на фоне разрушенного бомбой здания. Эти снимки, видимо, хранились в альбоме с далеких времен. Шесть из них датировались 1944 годом и были адресованы Коулу в Нью-Йорк, и хотя по виду они выглядели довольно безобидно, можно было все-таки догадаться, что между Вельдой и Коулом были близкие и доверительные отношения. На фотографиях стояло ее имя, выведенное ее любимыми зелеными чернилами. Во мне поднялась волна черной ненависти на Коула. Я был рад, что он мертв, и жалел, что сам не прикончил его. Я сделал глубокий вдох, медленно выпустил воздух и почувствовал, что Бейлис тянет меня за руку. — Тебе нехорошо, Майк? — Нет, все в порядке. — Ты что-нибудь обнаружил? — Ничего существенного. — А что будем делать с оружием? Оно где-то в чемодане. — Нам оно ни к чему. Пойдем. — Ты все-таки что-то нашел. Можешь удовлетворить мое любопытство, Майк? — О'кей, — сказал я. — У меня и у Коула был общий друг. — Это теперь имеет какое-нибудь значение? — Возможно. А теперь давай двигать отсюда. Обратно мы выбирались тем же путем, через окно. Я помог Бейлису перебраться через забор и уже готовился спрыгнуть вниз, когда услышал треск древесных сучьев у себя за спиной Я свалился на Бейлиса, выхватил свой сорок пятый и, не зная, откуда могут раздаться выстрелы, выстрелил первым. Мы услышали удаляющиеся шаги, потом стали открываться окна, послышались проклятия. Мы бросились в том же направлении, но неизвестный бежал слишком быстро, к тому же он имел фору. Из-за угла показалась патрульная машина. Разговаривать с полицией нам сейчас совершенно не хотелось. Отмахав шесть кварталов пешком, мы поймали такси и поехали к бару Эда Дайли. Мне не надо было ничего объяснять Бейлису, в прежние времена он и сам частенько попадал в подобные переделки. Но сейчас он весь трясся от страха. Вылакав два двойных виски, он взглянул на меня со странным выражением: — Дьявол! Я так никогда и не научусь держать язык за зубами. Контора “Пирейдж-брокерз” произвела на меня странное впечатление. Столы, стулья, шкафы для папок, пишущие машинки — и при этом ни одной живой души. Только пожилой мужчина с сединой в волосах сидел в одиночестве в углу и пил кофе. Я подошел к нему. — Ну? — проронил Рикербай. Я покачал головой. Он молча смотрел на меня, прихлебывая кофе маленькими глоточками. Этот человек умел ждать. И сейчас он не торопил меня, зная, что рано или поздно все карты будут у него в руках. — Ты хорошо знал Коула? — поинтересовался я — Полагаю, что да. — Он вел светскую жизнь? Тень недовольства пробежала по его лицу, но любопытство взяло верх. Он поставил чашку на стол. — Может, объяснишь? — В смысле девочек... Его лицо снова приняло бесстрастное выражение. — Ричи был женат, его жена умерла от рака в 1949 году. — А они были долго знакомы? — Ричи и Энн выросли вместе. Они оба знали о ее болезни, и все же решили пожениться после войны, но детей не заводили. — А до свадьбы? — Я думаю, что они были честны друг с другом. — Даже во время войны? — На что ты намекаешь, Майк? — Кем был Коул во время войны? Он долго молчал, прежде чем ответить: — Коул был младшим агентом военной разведки, капитаном, потом его перевели в Англию. Но он ничего не рассказывал о своей жизни, да я и не спрашивал. — Вернемся к девушкам. — Он не был девственником, если ты это имеешь в виду. Арт заметил, что его ответ задел меня за живое, но не понимал почему. Я с трудом взял себя в руки: — С кем он проводил время, когда не был занят на работе? Рикербай нахмурился: — Было несколько девушек, но я не в курсе. После того, как умерла Энн, это меня не касалось. — Но ты знал их? Он кивнул, вероятно что-то решив для себя. — Была Грета Кинг, стюардесса с “Америкэн эрлайнс”. Пат Бендер — маникюрша. Они дружили несколько лет. Ее брат Лестер служил вместе с Ричи, но был убит перед самым концом войны. — Он не похож на любителя легких увлечений. — А он и не искал кратковременных романов. После смерти Энн все, что ему было нужно, так это какое-нибудь занятие, чтобы отвлечься. Он даже к Алексу Берду редко заглядывал, а если... — Кто это? — Алекс, Ричи и Лестер были в одной команде всю войну. Они были отличными специалистами в своем деле и большими друзьями. Лестера убили, потом Алекс ушел в отставку и приобрел птицеферму в Мальборо, а Ричи остался на службе. Когда Алекс вышел в отставку, они потеряли связь. Ты же знаешь принцип этой работы: одинокая жизнь; никаких друзей... — Это все? Рикербай поправил очки. В его глазах промелькнуло неприкрытое раздражение. — Нет. Была еще какая-то женщина. Они виделись редко, но он всегда с нетерпением ждал этих встреч. Мой голос выдал меня, когда я спросил: — Это было серьезно? — Не думаю. Скорее всего, они просто ужинали вместе. Думаю, что это была какая-то старая подружка. — Ты не мог бы назвать ее имя? — Он мне не говорил, а я не имею привычки лезть в чужую жизнь. — Что ж, возможно, так и надо было. — А мне надо, чтобы ты сообщил мне кое-что! — Не могу же я тебе рассказывать то, чего сам не знаю. — Это верно... — Рикербай помрачнел. — Выясни, если это возможно, что он делал во время войны, с кем работал и кто его знал — Ты полагаешь, ниточки тянутся так далеко? — Не исключено. — Я записал ему свой номер телефона. — Мой офис, там я часто буду бывать. Он взглянул на цифры, запомнил их, а бумажку выбросил. Я усмехнулся, попрощался с ним и вышел на улицу. Я снял небольшую комнату в небольшом отеле в западной части города. Здесь я упаковал свой сорок пятый, наклеил марку стоимостью в доллар, адресовал его на свое имя в свою контору и отправил по почте. Вероятно, я до сих пор был похож на полицейского, так как никто не хотел со мной разговаривать и, когда я задавал вопрос, старались обойтись несколькими фразами и улизнуть. Одна старуха сообщила, что видела на заднем дворе двух мужчин, которые там ходили, но убежали почти сразу же после выстрелов. Я поблагодарил ее и попросил проводить меня туда, где уже побывал вчера. Когда она ушла, что-то ворча себе под нос, я обнаружил пулю, которая пробила доски в заборе и улетела на другой двор. Я поднял ее и спрятал в карман. Через два квартала я поймал такси, думая, что было бы глупо сейчас умирать. Да и вообще мое время еще не подошло. Я еще должен пустить кое-кому кровь, но мои попытки приблизить это событие пока не принесли желаемого результата. Было время, когда я не расставался со своим сорок пятым, и сейчас был рад, что поднял им шум, обративший кого-то в паническое бегство. Но в настоящий момент я не желал иметь неприятности с полицией... Если она все еще жива, я должен сделать все, что в моих силах, чтобы спасти ее. Время, проклятое время! Как его сейчас не хватало! У меня было больше времени, когда она, связанная, лежала на столе, словно приготовленная к языческому жертвоприношению, а ублюдок с замашками мясника занес над ней нож, чтобы разрезать ее белоснежное тело на кровавые ремни. Я перестрелял двадцать человек, я разорвал в клочки "ее мучителя. Суд свершился, и это был справедливый суд. Довольно бесплодных размышлений. Пришло время действия. |
|
|