"Тинкер" - читать интересную книгу автора (Спенсер Уэн)

Глава 8 НОВОЕ САМООПРЕДЕЛЕНИЕ

Масленка вошел со словами:

— Тинкер? Ты здесь? — и обомлел, обнаружив в комнате сердитого Яростного Коня, возбужденного Натана и завернутую в полотенце Тинкер.

При виде Масленки нервы у Тинкер сдали, и она кинулась к нему, заливаясь слезами. Брат обнял ее, не задавая вопросов, а мужчины обменялись напряженными взглядами.

— Думаю, тебе пора уходить, — тихо сказал Масленка, и Натан вышел, не проронив ни слова.

Положа руку на эфес, Яростный Конь взирал на Масленку с явным подозрением.

— Нагару, — представился Масленка, идентифицировав себя как «сына сестры отца Тинкер». Он всегда был сильнее в эльфийском, чем она. Они с Яростным Конем пустились в дискуссию на высоком эльфийском и говорили так быстро, что она не успевала понять, о чем идет речь. В конце концов Яростный Конь поклонился и покинул чердак. После этого Тинкер путано и сбивчиво, пытаясь опустить то, о чем говорить ей не хотелось, рассказала Масленке о Ветроволке и Натане.

— Погляди на меня: меня всю трясет.

— Раз ты три дня ничего не ела, то, наверное, просто ослабла, а сама этого не замечаешь. Яростный Конь пошел добыть какой-нибудь пищи.

— Да? — Она встала. — И где он найдет еду посреди ночи?

— Понятия не имею. Но почему бы тебе не одеться, пока он не вернулся?

Она послушно отправилась в спальню. И поймала себя на том, что роется в комоде, подыскивая трусики попроще. Взяла первые попавшиеся и натянула их. Чистые джинсы, футболка, носки и ботинки. Потопала по комнате. Да, так уже лучше. «Почти я».

За это время Масленка успел убрать посуду и вытереть стол, а теперь занялся мытьем кастрюль и тарелок. Она взяла чистое полотенце и стала вытирать посуду.

— Как ты думаешь, сколько времени у него это займет?

По чердаку пробежал свет фар, извещая, что Пони вернулся.

— Немного, — сухо ответил Масленка.

Она ласково шлепнула его полотенцем и отправилась открывать дверь.

Вошел Пони, таща набитые до отвала плетеные корзины, от которых исходил аромат божественно благоухающей пищи. Легко поставив емкости на стол, Пони открыл крышку и достал расписной сосуд с супом-лапшой из какого-то ресторана-анклава.

— Не знала я, что анклавы дают еду на вынос. — Тинкер уселась на скамеечку для ног, оставив два потертых и разнородных стула мужчинам.

— Я уговорил их сделать исключение. — Пони поставил перед нею лапшу. — Будет лучше, если вы начнете с этого.

— Почему?

Лапша была длинная, как спагетти, но при этом толстая, с ее мизинец, и какая-то восковая. После случая с пивом Тинкер смотрела на суп с подозрением.

— На пустой желудок жирная еда тяжела. А вам нужно съесть как можно больше. А в этом супе почти нет жира.

Масленка раздобыл ложку, и она попробовала. Лапша из кэва-бобов, разведенная горячей водой. Просто, но очень вкусно. Только трудно эти лапшички до рта донести. Выглядят скромно, но на вкус просто здорово!

— Я сказал им, что с вами ваш нагару, так что они прислали столько еды, что хватит на всех. — Пони снял верхнюю корзинку, и обнаружился второй уровень: мясные пельмени, сваренные на пару.

— Маузуан! Чур, я тоже буду! — Масленка расставил тарелки и серебряные вилки, достал себе пива из холодильника и уселся на один из стульев.

Пони разгрузил корзины, но остался стоять.

— Почему ты не садишься? — спросил Масленка, распределяя маузуан по трем тарелкам.

— Я телохранитель Тинкер-долш. Я должен стоять.

— Сядь! — приказала Тинкер.

Пони секунду поколебался, но потом выдвинул стул и сел с несчастным видом.

— Это неправильно, — дулся он.

— Я сейчас слишком зла, чтобы об этом беспокоиться, — отрезала она.

Мудрый Масленка без лишних слов поставил перед Пони тарелку с маузуан.

Теперь, когда Пони оказался по ту сторону стола, Тинкер смогла, не отрываясь от еды, спокойно рассмотреть его. Красивый, как и все эльфы, он отличался от прочих представителей своей расы весьма крепким телосложением. Носил он темно-синюю кольчугу из чешуи виверна. Под кольчугой виднелась черная кожаная прокладка, защищающая тело от острых, нахлестывающихся друг на друга, самозатачивающихся чешуек. Кольчуга оставляла открытыми руки. Постоянные защитные заклятия, вытатуированные на руках Пони, напоминали кельтский орнамент. Неизвестно почему, скорее всего по причинам художественного свойства, заклятия были начертаны различными оттенками кобальта. Они двигались, когда Пони играл мускулами. В отличие от большинства известных ей эльфов, которые носили фунтами сверкающие драгоценности — от вычурных серег до колец, — единственным украшением Пони были темно-синие бусы, вплетенные в его черные волосы.

Раньше Тинкер не умела определять возраст эльфов, однако теперь она без труда поняла, что Пони очень молод. Она не могла сказать, что говорило об этом — его лицо или его манеры. Он был весь увешан оружием: рукоять меча торчала из-за плеча, кобура с пистолетом топорщилась на боку, а рукоятки ножей высовывались отовсюду. Пони ловил изучающий взгляд Тинкер, и выражение его лица менялось: открытая честность — некоторая неловкость — ужасное смущение — и то же самое, но в обратном порядке.

— А где Ветроволк? — спросил Масленка, пока Тинкер ела суп и изучала Пони.

— Послание пришло из Аум Ренау. — Пони посмотрел на обоих: поняли ли они?

Такое название — Аум Ренау — носил дворец на Эльфдоме, расположенный примерно на том же самом месте, где Палисады на Земле, то есть над рекой Гудзон, около Нью-Йорк-Сити.

— Душевная Амбра, наша Королева, попросила его приехать. Он не мог отклонить приглашение. Он должен был поехать. Он хотел оставить с вами Воробьиху. Она хорошо знает таньянантэ, — эльфийское слово, означающее «те многие человеческие языки», — и питсупавутэ. Однако королева потребовала, чтобы Воробьиха приехала вместе с Ветроволком.

— Так королева в Западных Землях? — спросил Масленка.

— Ее приезд — неожиданность для всех. Она не была здесь с момента подписания Договора. Дому хотел взять Тинкер-доми с собой, но не решился везти ее в такую даль, не получив ее согласия.

Да, это бы ее хорошенько взбесило, но зато уберегло бы от идиотизма Натана.

— Как Ветроволк изменил меня?

— Я… Я не знаю. Честно. — Пони напрягся, и Тинкер внезапно испытала симпатию к этому мощному смуглому эльфу. — Я всего лишь секаша и считаюсь еще молодым. Великие чародейства, вроде превращения, доступны только домана. Пока вы спали, Ветроволк взял анализы крови. По старому счету вы генетически принадлежите теперь к касте домана.

Она вздрогнула.

— Что значит «по старому счету»?

— В прежние времена вожди кланов часто превращали наиболее доверенных последователей в членов касты домана. После этого они считались абсолютно равными остальным членам касты.

— А теперь?

Пони коснулся своего лба в том месте, где у Тинкер красовалась отметина Ветроволка.

— Это gay.

Знак, о котором еще Мейнард сказал, будто он поднял Тинкер до касты Ветроволка.

— Когда возвращается Ветроволк? — поинтересовался Масленка.

— Он сам не знал, — ответил Пони. — Но если он не сможет сам быстро вернуться, то может прислать за Тинкер-доми. — И, наткнувшись на ее взгляд, добавил: — Если, конечно, она пожелает присоединиться к нему.

К сожалению, от всей этой чудесной еды осталась куча грязной посуды. Впрочем, втроем они быстро перемыли и высушили все тарелки и приборы. Но и после этого Пони ничем не намекнул на то, что собирается уходить.

— Ты разве не вернешься в охотничий домик?

— Ветроволк приказал мне охранять вас. Я не могу этого сделать, находясь в домике.

— Так ты собираешься оставаться со мной, пока не вернется Ветроволк?

— Да.

О боже!

Тинкер заметила, что Масленка что-то хочет сказать.

— Что?

— Тебе надо заночевать у меня. — Масленка говорил по-английски. — Я бы не переживал, если бы ты осталась одна, но с ним… Лучше все же, если я буду рядом.

— Тогда оставайся здесь.

— Но у тебя только кровать и кушетка.

— Ах, да. Ладно, — вздохнула она и зевнула. — Поедем к тебе.

Масленке повезло получить в собственность квартиру на горе Вашингтона: кондоминиум с тремя спальнями в высотном многоквартирном доме. Ему поставили одно условие: поддерживать в рабочем состоянии лифт, кондиционер и отопление. С балкона открывался вид на деловой центр Питтсбурга и на бескрайнее море эльфийских лесов.

Пони старался не попадаться им на глаза и не шуметь. Пока Масленка проверял, в порядке ли постели в его редко используемых гостевых комнатах, Тинкер стояла на балконе и смотрела вниз, на город.

Зачем Ветроволк изменил ее? Может, это был подарок за то, что она спасла ему жизнь? Жизнь — за жизнь? Или это что-то большее, раз сюда примешан секс? И что на самом деле она чувствовала, получив такой подарок? Он казался ей пугающе огромным, таким, что и удержать невозможно. Она была эльфом.

— Ну, как ты? — Масленка вышел на балкон и встал рядом.

— Да ничего. Колотит немножко. А ты как?

— Ты имеешь в виду, как я все это воспринимаю? — Масленка сделал жест рукой, словно очерчивая ее тело. — Да нормально. Уши какие смешные. — Он потрогал пальцем кончик ее уха, и ее вдруг поразило, насколько это приятно.

— Эй, полегче с ушами!

Масленка отдернул руку. Он почувствовал себя неловко.

— Извини.

— Да нет! Просто уши — это эрогенные зоны.

— Ох!

— Вот именно.

— Но мы-то с тобой все еще кузены? По крайней мере, в генетическом смысле?

— Ты расстроишься, если я уже тебе не сестра?

— Не очень. Но мне было бы приятней, если бы ты ею осталась. — Масленка взял ее за руку. — Когда мама умерла, дедушка сказал мне, что… что пока живу я и живы мои дети, моя мама будет жива, жива в моем потомстве. Так люди обретают бессмертие. Вот почему он так хотел, чтобы ты родилась, через столько-то лет после смерти твоего отца.

— Лейн может это проверить. Давай съездим к ней завтра.

Они погрузились в молчание.

— А если она скажет, что мы больше не родственники? — спросила Тинкер, пытаясь установить, насколько это важно для брата. Если это в самом деле имеет для него большое значение, она не предаст Масленку ради Ветроволка. Она найдет способ вернуться к своему прежнему «я».

— Что бы ни обнаружила Лейн, ты всегда останешься моим лучшим другом и моей маленькой сестренкой.

— Сестренкой?

— Это основано на любви, а не на крови, — пояснил Масленка. — Никто не сможет лишить нас этого, если мы не позволим.

Они крепко обнялись, и Тинкер подумала, что из них двоих он гораздо умнее.

Ну и странную же троицу представляли они, стоя на крыльце Лейн: Масленка с его вопиюще человеческим обликом, Пони — с обликом несомненно эльфийским и Тинкер, застрявшая где-то посредине. Лейн отворила дверь. Увидев Тинкер, она побледнела как полотно и стала приговаривать:

— Ой, деточка. Ой, деточка.

— Не так-то все плохо, как кажется, — деланно бравым тоном произнесла Тинкер, но потом не выдержала. — Или все-таки плохо?

Лейн еще с минуту разглядывала ее, а потом ответила:

— Нет, милая, нет. Это красиво. Входите. Я бы спросила тебя, что, черт побери, случилось, но о чем тут спрашивать. Случился Ветроволк.

— Пони, это Лейн. — Тинкер решила представить воина. — Лейн, это Яростный Конь, Несущийся Галопом По Ветру, но он откликается на имя Пони. Он один из телохранителей Ветроволка и приставлен охранять меня. Он не говорит по-английски.

Лейн и Пони поклонились друг другу.

Потом Лейн провела троицу в просторную кухню. Пони быстро осмотрел это помещение, а потом и смежные комнаты — не грозит ли откуда какая-то опасность?

— Где его хозяин? — тихо спросила Лейн, стараясь избегать имени Ветроволка.

Пока Лейн ставила на огонь чайник, Тинкер рассказала ей про его срочный вызов к королеве.

— Мы с Масленкой хотим, чтобы ты нас проверила. Насколько он меня изменил? Остаемся ли мы по-прежнему кузенами?

— Конечно остаетесь! — вскричала Лейн. Но потом увидела выражение их лиц. — Боюсь, это лишний способ расстроиться. Наверняка он совершил нечто абсолютно радикальное.

— Но я — это я. Я чувствую то же самое. Я думаю так же, как раньше. И все помню. — Ночью Тинкер проснулась в страшной панике и принялась рыться в глубинах памяти, перемножать в уме большие числа и восстанавливать схему одного из самых свежих изобретений. Она трудилась до тех пор, пока не была удовлетворена своим интеллектуальным уровнем. — Единственное, что изменилось, — так это вкус. Пиво кажется совершенно ужасным, и какао утром я тоже не смогла выпить. Как и Пони, впрочем.

— Ну, пиво кажется горьким из-за хмеля. — Лейн спугнула Пони, заковыляв к холодильнику со своим костылем. — Кажется, эльфы выработали у себя нетерпимость к алкалоидам. Поэтому они избегают кофе, чая и никотина — в придачу ко многим токсичным, содержащим алкалоиды растениям, от которых и мы стараемся держаться подальше.

— Значит, мне придется отказаться от самых любимых напитков, — грустно протянула Тинкер.

— У меня есть травяной чай, который ты можешь пить, но все же, думаю, тебе следует быть осторожной. Сильная аллергическая реакция приводит к ужасным последствиям. — Лейн вытащила из холодильника миску клубники. — Я обнаружила также, что эльфы чувствительны к определенным типам жиров, используемых в наших продуктах питания промышленного производства. Они любят натуральное арахисовое масло, но сорта с трансжирами вызывают у них проблемы.

Тинкер назвала любимую марку арахисового масла.

— Прости, милая. — Лейн поставила клубнику перед Тинкер. — Как удачно, что у меня есть собственноручно взбитые сливки, а не то и от сливок тебе пришлось бы отказаться. А что касается растворимого какао, то сможешь ты его пить или нет, тоже зависит от марки.

Тинкер мысленно пробежалась по забитым банками полкам своей кухни.

— В таком случае, у меня нет ничего, что я могла бы есть.

— Тогда тебе придется чаще обращаться к Тулу и брать у нее свежие продукты. Овощи, мясо, яйца, масло и даже хлеб, который она печет, — вот твой будущий рацион. Что тебе налить, Масленка? Кофе? Чай?

— Кофе, — ответил Масленка, присаживаясь рядом с Тинкер. Он заметно нервничал. — Сколько времени займут анализы?

Лейн кинула быстрый взгляд на Пони, который стоял на страже у двери.

— Генетическое сканирование эльфов запрещено Договором.

— Я не эльф, — прорычала Тинкер, макая клубничину в сливки.

— Я знаю, — ласково сказала Лейн. — Но нельзя, чтобы твой страж догадался, чем мы тут занимаемся.

Тинкер сдержалась, чтобы не посмотреть на Пони.

— Ах да! — Она откусила кусочек клубники и задумалась. — Ну, похоже, он сделает все, что я ему прикажу.

Масленка тоже старательно избегал глядеть на Пони.

— Если поставить его на страже у входной двери, он не увидит, чем мы занимаемся в лаборатории.

Заговорщики переглянулись. Тинкер покончила с клубникой, отправила Пони в холл и вернулась в лабораторию, чтобы сдать кровь на анализ.

— Когда мы все выясним, я тут же уничтожу образцы и результаты, — сказала Лейн, перевязывая руку Тинкер жгутом и смазывая спиртом кожу ниже локтя. — Мы проникаем в маленький ящик Пандоры. Чур, об этом вы не расскажете никому — ни людям, ни эльфам.

— Да нет, что ты, — пообещала Тинкер. Масленка откликнулся эхом и добавил:

— Нам просто нужно узнать.

Лейн не только взяла у Тинкер кровь, но и сделала мазок полости рта, вырвала один волосок, а потом попросила сдать на анализ кал.

— Что? — завопила Тинкер. — А это еще зачем?

— Пожалуйста, Тинкер, не будь такой щепетильной. — Лейн пригласила Масленку пересесть на тот стул, который только что освободила Тинкер. — Клетки внутренней оболочки кишечника выходят вместе с калом и являются источником ДНК. Надо посмотреть, насколько агрессивным было изменение.

Лейн отвязывала жгут с руки Масленки, когда у входной двери раздался звонок.

— Кто бы это мог быть? — проворчала Лейн.

Она убрала пробирки с кровью подальше с глаз и прижала ваткой вену на руке Масленки.

— Опусти рукав, Тинк.

Вошедшая женщина показалась знакомой. Она просияла при виде Тинкер и сказала Масленке:

— О, вау! Ты нашел свою двоюродную сестру!

— Ага. — Под озадаченным взглядом Тинкер Масленка притворился невинной овечкой. — Помнишь Райан? Астронома?

Ах да! Та астрономиня, которую она пыталась предупредить во время пирушки на свежем воздухе!

— Я пришла спросить, нет ли каких новостей. — Райан махнула рукой в сторону обсерватории. — Я валюсь с ног от усталости после ночи и заглянула узнать, как дела, пока не вырубилась… — Она осеклась и вскинула голову: — Ты ведь не всегда была эльфом, да?

— Мне надо работать! — заявила Лейн, прерывая внезапно воцарившееся молчание.

— Нет, нет! Она… она… — Масленка оглянулся на Тинкер, ища поддержки.

— Не смотри на меня, — оборвала его Тинкер. И тут же подхватила идею Лейн. — Хочу съездить к Тулу, набрать съедобной пищи. Тебе взять чего-нибудь, Лейн?

— И в самом деле, возьми. Посмотри, что у нее там из рыбы. Дюжину яиц. — Лейн проковыляла в кухню и вернулась с корзинкой для продуктов и стеклянной бутылкой под молоко. — Пинту взбитых сливок. И еще хорошо бы свежего хлеба.

Тинкер взяла емкости для продуктов.

— Я вернусь… через два часа?

Лейн кивнула:

— Да, это хорошо.

Так они нашли способ избавиться от присутствия Райан. Нечего ей болтаться у Лейн под ногами. Масленка слегка покраснел, поняв, что от него требуется, но махнул головой в сторону общежитий.

— Позволь проводить тебя, Райан. Я тебе все объясню по дороге.

И они разошлись по своим делам.

Пони настоял, чтобы Тинкер села на заднее сиденье «роллса», и потому ей пришлось буквально нависать над передним сиденьем, показывая ему дорогу до дома Тулу. Она обратила внимание, как гладко вел он машину, спускаясь вниз по обрывистому серпантину Холма Обсерватории.

— Как давно ты водишь машину? — «Водить машину» было английским выражением, поскольку ближайшие к нему эльфийские понятия подразумевали лошадей и вожжи.

— Нэ хэ.

Не годы. Полностью выражение звучало как «кэтат нэ хэ», буквально «считать не годы», что означало на самом деле: «слишком много лет, чтобы считать». Самое обычное эльфийское выражение. Оно могло подразумевать от каких-нибудь десяти лет до тысячи. После тысячи лет его заменяло выражение «нэ ху», то есть, приблизительно говоря, «слишком много тысячелетий, чтобы считать». Но в данном случае речь шла о паре десятков лет, поскольку только после прибытия Питтсбурга эльфы познакомились с современными технологиями.

— «Роллсы» были частью Договора, требующей, чтобы ЗМА предоставило в пользование зэ дому ани высококачественные машины. Все его стражи научились водить, и хусэпавуа, и сам зэ дому ани тоже, хотя не всем это нравится так, как мне.

— А тебе нравится?

— Очень. Дому разрешает мне гоняться, хотя хусэпавуа говорит, что это безрассудно.

Тинкер направила его по мосту Маккиз-Рокс. Утреннее солнце поблескивало на речной глади.

— А кто это — хусэпавуа?

— Поднятая Ветром Воробьиха.

Имя показалось Тинкер знакомым, но она не сразу соотнесла его с той потрясающе красивой эльфийской аристократкой, которую видела в хосписе. Вчера Пони раз или два упоминал ее, называя просто Воробьихой.

— Эта… Воробьиха… — жена Ветроволка?

Пони посмотрел на нее с искренним удивлением, что лишь усилило ее впечатление о его крайней молодости.

— Нет, доми! Они даже не любовники! Слава богу!

Пони давал ей изумительно прямые ответы. А она-то думала, что эльфы на это неспособны. Может, это связано с его желанием во всем слушаться ее? Или он выполняет приказ Ветроволка? Или он просто наивный мальчишка?

— Сколько тебе лет, Пони?

— В этом году исполнилось сто.

Конечно, для человека сто лет — это глубокая старость, но не для эльфа. К тридцати годам они только вступают в пубертатный период и не считаются взрослыми, пока им не исполнится ста лет. Странным, причудливым образом они с Пони были ровесниками, хотя, как она подозревала, он был намного опытнее ее — как бы ей ни хотелось надеться на обратное.

— Здесь? — спросил Пони, останавливая машину возле обшарпанной лавки Тулу.

Чтобы зимой в помещении было тепло, старуха полукровка заменила обыкновенное стекло найденными ею на свалке цветными стеклянными плитками. Как-то ей удалось их соединить друг с другом, и стеклянная стена превратилась в мозаичное панно из квадратов со стороной в шесть дюймов. Типично эльфийское произведение искусства: слишком большое для восприятия человека. Стоя в кухоньке и глядя на стену через всю лавку, можно было рассмотреть, как из квадратиков складывается ветка дерева, сквозь листья которой просвечивает солнце, а внизу висит налитое соком яблоко. С улицы, однако, все это выглядело щербатой стеной, склеенной как попало из блеклой старой плитки, хранящей секреты лавки точно так же, как ее хозяйка хранила свои.

Единственным намеком на специализацию лавки была надпись под окнами: Хлеб, Масло, Яйца, Рыба, Птица, Мед, Доступ в Интернет, Молоко, Чародейство, Телефон, Переводы, Видеотека. Рядом с теми словами, которые могли быть переведены на эльфийский, красовались руны. Все это много значило для Тинкер. Она вспомнила тот далекий день, когда, стоя под палящими лучами летнего солнца и слушая звон цикад, аккуратно выписывала по-английски то, что было начертано по-эльфийски изящной рукой Тулу.

— Да, здесь. — Тинкер выскользнула из машины. Зря она не подумала о том, как отреагирует Тулу на ее трансформацию. Когда полукровка увидела Тинкер, то издала крик, подобный воплю банши, и схватила ее за уши.

— Смотрите, что это чудовище сделало с моей дорогой малюткой! Он убил тебя!

— Ой! Ой! Отпусти! — Тинкер отвела руки Тулу. — Мне больно. И я не умерла.

— Моя малютка была раньше человечком, растущим стремительно, подобно ртути. Грязный подлец из клана Кожи, — сплюнула Тулу.

— Ветроволк принадлежит к клану Ветра, — потирая уши, сказала Тинкер.

— Все домана — ублюдки из клана Кожи, — оборвала ее Тулу.

Тинкер поморщилась и глянула на Пони. Хорошо еще, что разговор шел по-английски. Но Пони, конечно, ухватил имя Ветроволка и поэтому теперь внимательно прислушивался.

— Не оскорбляй его, Тулу. И потом, если бы ты меня предупредила, я бы, возможно, попыталась этого избежать.

— Я говорила тебе, что огонь горяч! Я говорила тебе, что он обжигает! Я говорила, чтобы ты была осторожной! И теперь не ори, что я тебе не говорила: этот огонь может спалить твой дом. Я предупреждала: Ветроволк — это твой конец, и ты видишь, случилось все, как я говорила.

— Ничего ты мне не говорила! — Злясь, но стараясь при этом не психовать, Тинкер пошла и взяла корзину. — Знание — это не шифрованные предупреждения, неотличимые от полного бреда. «Все домана — ублюдки из клана Кожи». Что это значит, черт побери? Я никогда не слыхала ни о каком клане Кожи.

— Тебе и незачем было бы знать, если б ты держалась подальше от Ветроволка. Я знаю людей. Если дело касается древней истории, она их не волнует. Так что я только тратила бы свое дыхание впустую, пытаясь рассказать тебе о войне, случившейся до падения Вавилона.

Тинкер повертела в руках горшочек с медом, собираясь положить его в корзину.

— Ну тогда расскажи теперь.

— Слишком поздно. — Тулу пошла прочь, закрыв уши руками, словно отметая дальнейшие вопросы. — Что сделано, то сделано!

Тинкер едва сдержалась, чтобы не кинуть горшочек в удаляющуюся задницу Тулу.

— Проклятье! Скажи же мне наконец всю правду, Тулу. Кто знает, в какую заваруху могу я еще попасть, если ты будешь продолжать держать меня в неведении!

Тулу выругалась и заявила:

— У меня дела. Мне надо коров доить, кур кормить, яйца собирать.

— Но ты ведь не собираешься кормить кур ртом. Я буду помогать тебе, а ты станешь рассказывать…

Помимо всего прочего, Тинкер нужно было еще почти два часа держать Пони подальше от Лейн.

Недовольно ворча, Тулу поплелась к входной двери, повесила табличку «Закрыто» и заперла дверь на засов.

Старуха жила в одной из больших задних комнат, представлявшей собой как бы дом в миниатюре, где изменения расцветки пола указывали на то, где должны были бы стоять стены. Мозаичная кладка отделяла кухоньку. Два кресла с подголовниками стояли на отсвечивающем настиле вишневого дерева. Пол вокруг причудливой кровати Тулу был устлан варжьими шкурами. Тинкер провела на этом полу бесчисленное количество часов, то разглядывая дракона, выложенного на кладке кухоньки, то создавая из кубиков крепости под самой кроватью. Она думала, что знает это место очень хорошо.

Но, войдя в комнату, Тинкер обнаружила, что ошибалась.

Она словно окунулась в пруд с невидимой теплой водой. Нет. Какое-то движение все же было, слабое течение с востока на запад. Она остановилась, удивленная, и посмотрела вниз на деревянный настил. Он не отсвечивал, он светился! Мерцающий жар пронизывал воздух, согревая Тинкер от кончиков пальцев до глаз. Пока она смотрела на пол, странное, приятное ощущение поднялось вверх по ногам и охватило все ее тело, сразу ставшее до странности невесомым.

Но самые удивительные превращения претерпела кровать Тулу. Бледно-желтое дерево вмиг показалось Тинкер более резким и ярким, почти сюрреалистическим, словно реальность приобрела черты компьютерной графики.

Пони проследил за взглядом Тинкер и воскликнул в удивлении:

— Кости дракона!

— Да, кости дракона, — резко оборвала его Тулу, обертывая косу вокруг шеи, словно шарф из толстой серебристой пряжи. — Так я и выжила на Земле столько столетий. Сам глупый зверь сдох без магии, но зато в его костях сохранилось ее предостаточно. Хотя она и иссякает постепенно. Каждую ночь я ложилась на эту кровать, нэ ху, и старела, только когда вставала с нее. Когда проход снова открылся, я хотела было ее сжечь, но мотовство до нужды доведет, как говорят люди. Когда я впадала в депрессию, а иногда со мной это случалось, то месяцами из постели не вылезала.

— А пол? — поинтересовалась Тинкер, однако старуха повернулась к ней спиной и пришлось обратиться к Пони. — Ты чувствуешь?

— Должно быть, это линия силы.

— Мне кажется, что я ее вижу.

— Да, наверное, вы на это способны. — Но дальше он не стал объяснять.

Решив, что не стоит смешивать сразу несколько тайн в одну кучу, Тинкер отправилась на задний двор, куда удалилась Тулу. Раньше там располагался маленький городской парк. Тулу отхватила себе не только его, но и все зеленые скверы в округе и несколько близлежащих зданий самого разного предназначения, которые она использовала под хлева и сараи. Ближайший пятачок зелени, превращенный Тулу в задний двор, был обнесен оградой, а за ним простиралось куда более обширное хозяйство.

Тулу уже успела наполнить зерном большую миску и теперь стояла посреди двора, разбрасывая его горстями и приговаривая:

— Цып, цып, цып!

Множество птиц бросились к ней со всех концов двора, подбирая падающие зерна. У нее были красные род-айлендские куры, несущие крупные яйца, маленькие бентамки, которые лучше других пород перенесли соседство с эльфдомской дикой природой, и замечательная пара серых гусей по имени Инь и Ян, которые вели себя скорее как сторожевые псы, чем как домашние птицы.

— Расскажи мне о клане Кожи, — попросила Тинкер, прокладывая себе путь среди клюющих и толкающихся птиц.

Пони отпрянул назад, в изумлении глядя на кур. Неужели у эльфов нет кур, подумала Тинкер. А может, это породы такие, редкие, которых не встретишь на Эльфдоме.

— Десятки тысяч лет назад, в незапамятные времена, кто-то из наших предков обнаружил магию, — начала Тулу, продолжая разбрасывать зерно. — Говорят, тогда мы были племенами кочевников-охотников. Согласно нашим мифам и легендам, боги отдали магию племени, которое именовалось кланом Огня, и, наверное, так оно и было. Ведь очень просто превратить магию в огонь. Но одно племя поднялось и поработило остальные: это было племя, овладевшее магией кожи. Они научились использовать магию для изменения внешности, придания силы и увеличения ловкости. Именно они открыли бессмертие и использовали начало долгой жизни на превращение себя в созданий, подобных богам по красоте, изяществу и уму.

Тинкер стала помогать Тулу разбрасывать зерно.

— Не понимаю, как им удалось поработить остальных? Не потому же, что они стали красавчиками?

— Можешь себе представить, как далеко ушел бы прогресс человечества, если бы ваши знаменитые мыслители жили тысячи лет? Что бы создал Эйнштейн, трудись он по сей день? И что сотворили бы Аристотель, да Винчи, Ньютон, Эйнштейн и Хокинг, работай они вместе?

— О!

— Мы, эльфы, забыли кочевья и охоту и создали высокоразвитую цивилизацию, империю со множеством городов, причем за такой короткий срок, что его можно было бы назвать человеческим. Для расширения царства клан Кожи создал жестоких зверей, которые помогли им вести войны и навязывать законы: они создали змеев, вивернов, варгов и много всякой прочей нечисти. За короткое время они захватили весь известный мир, то есть то, что на Земле называется Европой, Азией и Африкой. И все это случилось еще тогда, когда людям и не снились их первые грязные хижины. — Тулу высыпала последние остатки зерна, постучав по дну миски. — Давным-давно это было.

Поменяв миску для зерна на плетеную корзину, Тулу направилась к старому гаражу, превращенному ею в курятник. Давно уже привыкшая помогать Тулу в повседневной работе, Тинкер тоже взяла корзину и зашагала к восточной стене курятника — собирать свежие яйца из еще теплых гнездышек. Определить, какие гнезда принадлежат бентамкам, труда не составляло: их яйца были гораздо мельче. Пони осторожно вошел в курятник, заглянул в одно из гнезд у двери, вытащил яйцо и стал внимательно его разглядывать.

— Что ж, понятно, — произнесла Тинкер, аккуратно складывая добычу в корзину. — Но все-таки почему ты хотела мне рассказать об этом клане Кожи?

— Они — семя всего эльфийского, — изрекла Тулу, систематически исследуя куриные гнезда с западной стороны курятника. — Все человеческое подобно снежинкам. У людей все неповторимо. Они поделили свою планету на тысячи правительств, культур, традиций, религий, и так далее и тому подобное. А эльфы еще в самом начале развития были собраны вместе и силой обращены в нечто единое и при этом бессмертное. Мы находимся там же, где были люди, когда начинали строить пирамиды.

Ветроволк говорил о стагнации их расы, но Тинкер не поняла, как далеко это зашло.

— Но почему я никогда раньше не слышала о клане Кожи?

— Потому что все они мертвы, если не считать их ублюдков — домана.

— Но как такое могло случиться? Почему они умерли?

— Они не умерли, дуреха. Их убили. Истребили. Вырезали всех до единого. Теоретически.

С этими словами Тулу вышла из курятника и направилась через двор в лавку. Оставив там корзину, она двинулась в сторону хлева.

— Подожди! — Тинкер сложила последние яйца, в том числе и то, что забрала у Пони, и бросилась догонять Тулу, собравшуюся подоить четырех коров, которые мирно паслись в загоне. — Тулу!

— Что? — Тулу открыла калитку, и коровы без понукания прошли из загона в стойла. — Я пытаюсь подать тебе двадцатитысячелетнюю историю на чайной ложке, а ты еще жалуешься? История — штука непростая. Это запутанная сеть, полная лжи и обмана. Не так-то легко опорожнить ее.

— Хорошо, хорошо. Значит, домана — дети клана Кожи?

Тулу громко фыркнула, насыпая зерно в кормушку для коров.

— Клан Кожи был первой среди каст, ведь они довели себя до совершенства. А потом они создали другие касты. Филинтау, рожденные для сохранения чистоты семени. Секаша, — Тулу пихнула Пони в грудь. — Крепкие и сильные, способные выдержать любую атаку, но совсем не обязательно сметливые. То же самое люди делали с собаками, курами и коровами. — Она пихнула одну из коров похожим образом. — Не так сложно вывести породу для определенных целей и довести ее до такого состояния, что она превращается чуть ли не в особый вид, а потом, когда она больше не нужна, обречь ее на вымирание. Когда я жила в Ирландии, у меня было чудесное стадо маленьких керри, коров, которые едва не разделили судьбу квагга.

— Кого?

— Это было животное вроде зебры. Оно вымерло во времена королевы Виктории. Вот это была женщина!

— Так, значит, клан Кожи создал касты и породил домана? — Тинкер попыталась вернуть разговор к эльфийской истории.

— Как ты наверняка узнаешь, нельзя однажды проснуться и понять, что ты бессмертна. На осознание этого уйдет пара-тройка столетий. — Тулу вымыла руки, взяла чистый подойник и подвинула скамеечку к ближайшей корове. — Едва начались генетические эксперименты, клан Кожи начал становиться все более и более бесплодным. Поэтому его члены принимали в касту всех отпрысков. Спустя тысячу лет они поняли, что теряют власть, разделяя ее со своими детьми-полукровками, и ввели правило, что в касту будут приняты лишь дети, рожденные от женщины, принадлежащей к клану Кожи. Но это не помешало их мужчинам заводить детей в низших кастах. Оттуда и пошли домана.

Тинкер прислонилась к стойке, наблюдая, как Тулу обтирает вымя и ставит под него десятиквартовый подойник. Тинкер была хорошо знакома с процессом дойки, да и коровы не раз хлестали ее по лицу своими хвостами. Но Пони наблюдал за происходящим с полнейшим недоумением. Прислонив голову к боку коровы, Тулу начала дойку в быстром ритме, выстреливая в подойник то одной, то другой струей молока. Тинкер вновь нарушила трудовой шум:

— Это случилось много лет назад. Ветроволк тогда еще не родился. И если даже его отец был «ублюдком клана Кожи», что с того? Отец Масленки убил его мать, но это не делает Масленку плохим человеком.

— Не, не! Длинный Ветер — отец Ветроволка — тоже еще очень молод. Политика делает то, с чем не может справиться время. А вот дед Ветроволка, по прозвищу Воющий, был убит, и Длинный Ветер занял его место во главе клана. Клинок нашел Воющего, когда ему стукнуло десять тысяч лет, и это было частью падения клана Кожи. Но, точнее, ублюдком был не он, а его отец, Быстрый Клинок. А этот Быстрый Клинок пал в битве во время войны.

— Откуда тебе все это известно?

— А откуда тебе известно про Джорджа Вашингтона или Томаса Джефферсона? Я говорю о «героях» войны и вождях нашего народа после нее. — Тулу произнесла это с такой горечью, что и Тинкер, и корова вздрогнули. — Произошла просто смена хозяев. Может, они и не такие высокомерные, как клан Кожи, но кулак у них тоже железный.

Поскольку Ветроволк был одним из «них», Тинкер расхотелось продолжать этот неприятный разговор. Тулу сказала лишь то, что устраивало ее, мало считаясь с правдой. И своей ложью пыталась настроить Тинкер против Ветроволка. Это раздражало. И так кастовая система ясно отражала ситуацию: домана правили, а все остальные им прислуживали.

— Не понимаю, — сказала Тинкер. — Если Быстрый Клинок принадлежал к клану Кожи, то как Воющий оказался вождем клана Ветра?

Тулу вздохнула, обдав своим дыханием коровий бок.

— Клан Кожи пытался не допустить использование другой магии, но лишь загнал ее в подполье. И случилось как раз то, чего они боялись: семена власти проросли и стали огромными деревьями. Невежественные, но физически сильные эльфы, вроде твоего юного здоровяка-секаша, предложили свои услуги тем, кто обладал сокровенным знанием. Какое-то время спустя касты соединились в современные кланы, однако в Годы Сопротивления они едва не потерпели поражение.

— Тогда домана присоединились к кланам и подняли их против своих отцов.

— Ты небезнадежна, моя ясная деточка. Да. Клан Кожи научился передавать магию через кровь, и тогда они породили массу ублюдков среди своих восставших рабов. — Тулу замолчала, погрузившись в прошлое. — И в этом, по моему мнению, и заключается неизбежность.

Выдоив первую корову, Тулу отнесла подойник на весы.

— Тридцать фунтов. Не писк. У Холштейнов надои вдвое выше. Отнеси-ка это в ледник.

Тинкер потянулась к подойнику, но Пони сделал шаг вперед и поднял его.

— Что ты делаешь?

— Для вас это тяжело, а мне ничего не стоит.

Тинкер фыркнула, но ничего не сказала, поскольку, увы, он был прав. Ее очень раздражало, что и Масленка, не будучи многим выше или мускулистее ее, отличался гораздо большей физической силой.

Пока они шли к большому леднику Тулу, Пони все поглядывал на подойник, полный молока.

— Да, это коровы.

Оказывается, у эльфов все же есть слова для обозначения коров и кур!

— Да. Кажется, ты удивлен?

— Они не похожи на наших коров, — пояснил он. — И я ни разу не видел, как их доят. Разведением скота занимается каста куэтаун, а не секаша.

— Понимаю. — Это объясняло и его реакцию на кур. — Ни разу за сто лет?

— Я много времени уделял тренировкам. Лишь лучших берут в телохранители, а я хотел быть только им.

— Почему?

— Потому что я в этом силен. И мне это нравится.

— Но разве это не означает, что ты обрекаешь себя на жертву ради кого-то другого?

— Если я правильно выполняю свою работу, то нет. Но если придется, то да.

— Не понимаю, как ты мог согласиться стать чьим-то верным слугой?

— Я сам выбираю, кого охранять. Только так — и не иначе. Ветроволк ценит мою жизнь так же, как я ценю его. Он защищает меня так же, как я защищаю его.

Они остановились напротив ледника, представлявшего собой квадрат со стороной в десять футов. Тинкер отворила тяжелую дверь, продолжая хмуро размышлять над словами Пони. Похоже, все ее представления о телохранителях нуждались в пересмотре.

— Ветроволк защищает тебя?

Пони вскинул голову.

— Почему вам так трудно в это поверить? Ведь и вы сами встали между мной и грозившей мне опасностью. Неужели вы думаете, что Ветроволк сделал бы меньше, чем вы?

Что он сказал? Она сама встала? Когда это она защитила Пони? А, когда Натан повел себя, как последний придурок.

— А что я сделала? Ничего особенного.

Она распахнула дверь, и холодный влажный воздух рванулся навстречу солнечным лучам.

— Вы не жалели себя, чтобы спасти Ветроволка. — Пони отдал ей подойник и с интересом смотрел, как она разливает молоко по кувшинам с широким горлышком. — Сражались не только с этими самозванцами, прикинувшимися агентами ЗМА, но еще и с варгами на свалке.

— Я не собираюсь этим зарабатывать себе на жизнь. — Тинкер заметила, что в другом кувшине сливки уже отделились от молока, и чистым черпаком наполнила ими пинтовую бутылку для Лейн. — Подай-ка мне один из тех кувшинов.

— Во всяком случае, всегда должны быть те, кто хочет охранять и защищать. — Пони поднял бутылку с молоком. — Это у них в природе. У вас, у людей, есть полицейские, пожарные, агенты ЗМА. Это не значит, что я не ценю свою жизнь, но если я буду рисковать ею, то из-за чего-нибудь стоящего.

Да, подумала Тинкер, наверное, работа Пони мало отличается от того, чем занимается Натан. Выйдя из ледника, она заперла дверь и двинулась к лавке. Черт бы побрал эту Тулу! Полукровка все выставила в дурном свете. А пришедшее в голову Тинкер сравнение Пони с Натаном вообще выбило ее из колеи. Ну почему Натан так подло предал ее? Только ему, помимо Лейн и Масленки, конечно, она открыла бы дверь, будучи завернутой в одно лишь полотенце. Чем больше Тинкер об этом думала, тем яснее понимала: она неверно судила о Натане с самого начала. Она видела в нем копа, а не мужчину. Она полагала, что он навсегда останется замечательным «большим братом», даже если к этому добавятся всякие там поцелуи. Не тратя времени на размышления, они сменили амплуа, и Натан в роли бойфренда оказался совсем другим человеком. Собственником и деспотом. Наверное, тогда, на Ярмарке, инстинктивное решение сбежать от него было самым лучшим выходом. А любое иное развитие событий давеча, на чердаке, скорее всего, привело бы Натана к попытке заставить Тинкер делать то, чего она не хочет.

И еще эти разглагольствования Тулу! Получается, глупая Тинкер открыла дверь и впустила в дом варга. А как его теперь выгнать?

Тинкер пыталась растянуть пребывание в лавке на два часа, но вскоре поняла, что сделать это, не вызывая у Тулу или у юного телохранителя подозрений, ей не удастся. Они с Пони вернулись на Холм Обсерватории на сорок минут раньше обещанного. Однако оказалось, что Лейн уже закончила работу и теперь сидела на кухне с чашкой чая. Казалось, она испытала сильное потрясение. Выражение ее лица было для Тинкер тревожным сигналом. Она быстро убрала в холодильник скоропортящиеся продукты из лавки Тулу и отправила Пони в фойе, чтобы спокойно обсудить с Лейн результаты анализов ДНК.

— Что, так плохо?

Лейн подняла бровь:

— Что? О нет! Я изумлена: Ветроволк радикально изменил взрослого человека, скорее всего, совершенно не опасаясь, что это может его — то есть тебя — убить. Ты выглядишь практически так же, как раньше, поэтому я не поняла это сразу, а только когда начала работать с ДНК. Я… я… я испытываю благоговейный ужас.

— Пожалуйста, Лейн, не своди меня с ума!

— Ты не представляешь себе масштаб трансформации! Он меняет все, что мы знали о возможностях эльфов. Мы-то считали, что способность эльфов с помощью магии превращать людей в лягушек — просто досужие разговоры, фольклор или городские мифы.

— Значит, мне повезло, что я не лягушка?

Взгляд Лейн потяжелел:

— Ох, Тинкер!

— А откуда, по мнению ученых, появились госсамеры и виверны?

— За тысячи лет люди тоже произвели в домашних животных огромные изменения. Достаточно взглянуть на чрезвычайную фенотипную вариативность канин-генотипа.

— Чего-чего?

— Я говорю о собаках. Все породы, от чихуахуа до ирландских волкодавов, считаются потомками маленького североевропейского волка.

— Лейн, давай обо мне. Что ты обнаружила?

— Не хочешь подождать Масленку?

— Нет. Если результаты плохие, Масленка воспримет это известие тяжелее, чем я. Мне надо подготовиться. И суметь поддержать его.

— Жаль, что мне не приходило в голову сделать анализ твоей изначальной ДНК. — Лейн повела Тинкер в лабораторию. — Потрясающий случай: так много узнать о разнице между двумя нашими расами за пару часов.

— Лейн!

— Прости. Это настолько же любопытно, как наблюдать за злоумышленником, который разрушает Розеттский камень!

— Что?

Лейн вздохнула, доставая термометр.

— Тебе нужно более широкое образование.

— Я сейчас не в том настроении, чтобы обсуждать свои недостатки.

— Ладно, ладно. — Лейн сунула термометр в ухо Тинкер и, после того как он пискнул, вытащила его. Посмотрела на показания. — Этого-то я и боялась! — Она подошла к шкафчику с лекарствами и достала несколько бутылочек. — Пожалуйста, прими вот это.

— Зачем?

— Уровень белых кровяных телец у тебя в крови чрезвычайно высок. Эльфы отличаются более высокой сопротивляемостью к болезням, что предполагает наличие агрессивной иммунной системы. Вероятно, для них повышенный уровень лейкоцитов — норма. А у тебя небольшая температура — это, впрочем, неудивительно, если учесть, что все клетки твоего тела были радикально изменены.

— Изменены?

— Все четыре твои пробы идентичны, а это указывает на глобальное изменение.

— Ого! А что это? — Тинкер смотрела на таблетки, которые Лейн вытряхивала из баночек прямо на ее ладонь.

— Тайленол для снижения температуры, — ответила Лейн, завинчивая крышки. — Кальций, фолиевая кислота, железо, цинк и мультивитамины. Не представляю, что именно сделал с тобой Ветроволк, но, возможно, это действие агента вирусной природы. Я пытаюсь остановить процесс, который вполне способен оказаться разрушительным. Эти таблетки помогут тебе сохранить силы. Возможно, после обеда надо будет поспать. Напрягаться тебе сейчас никак нельзя.

— Итак, все мои пробы ДНК оказались идентичными. А что насчет их сравнения с пробами Масленки?

— Я выделила ДНК из всех проб и использовала ограничительный энзим для разделения ДНК на определенный набор фрагментов. — Лейн открыла окошечко на рабочем компьютере. — Вот эти я обработала флуоресцентным красителем и пропустила через поточный цитометр. Когда лазер бьет по молекулам флуоресцентной краски, привязанным к фрагменту ДНК, происходит «взрыв» фотонов. Число фотонов в единичном взрыве прямо пропорционально размеру фрагмента. Цитометр подсчитывает число фотонов в каждом взрыве, и мы получаем точные длины всех кусочков ДНК.

Лейн включила файл с изображением, представлявшим собой череду грязных точек, расположенных вертикально.

— Вот. Итоговое распределение размеров фрагментов данной пробы — своеобразные «отпечатки пальцев» ДНК. Это грубовато, но для наших целей вполне достаточно. В общем, чем ближе в родственном отношении два человека, тем больше генных последовательностей должны у них совпадать.

— Эти грязные пятна?

— Да. Те самые «отпечатки пальцев».

— О'кей. — Тинкер собралась с духом. — А Масленкины где?

Лейн свернула файл с пробой Тинкер и открыла вторую картинку.

— А это — его.

На первый взгляд они не совпадали. Когда же Лейн поставила их рядом и совместила по размеру, разница стала еще больше.

— Ох, — Тинкер села, удивленная тем, как сильно ее это задело. Оказывается, она придавала родству с братом огромное значение.

— Все не так плохо, как кажется. — Лейн показала на скопление точек в середине картинки Тинкер. — Вот эти точки с ДНК на теломере.

— На чем?

— Теломеры — это сегменты ДНК, которые располагаются в конце хромосом. Всякий раз, когда клетка делится, чтобы произвести свою копию, теломера становится короче. Когда она становится совсем маленькой, клетка не может дальше воспроизводить себя и погибает. Так мы стареем. Согласно нашей теории, эльфы стареют медленнее, потому что их теломеры гораздо длиннее, чем у людей. Вот — подтверждение этой теории.

— То есть мои отпечатки смазаны какими-то дополнительными кусочками ДНК?

— Да. Смотри, — Лейн обратила ее внимание на второй кластер. — Еще след теломер, и там тоже. — Она показала третье пятно. — Если не ты перестанешь обращать внимание на эти элементы, то увидишь, что остальная часть отпечатков очень похожа.

Тинкер прищурилась, стараясь «не обращать внимания» на лишние «элементы» и отчаянно желая увидеть сходство.

— Ничего не вижу.

— Вот, это моя ДНК, — сказала Лейн, открывая третий файл.

— И чем она поможет?

— Погоди. Теперь я убираю теломеры ДНК на твоих отпечатках.

На картинке с ДНК Тинкер красным цветом обозначились пятна, которые Лейн идентифицировала как теломеры.

— Вот так. А теперь найдем совпадающие места на картинке один и картинке два. — Она щелкнула клавишей, и зеленый цвет залил оба изображения, а ряды черных пятен стали нефритовыми.

— Это то, что у нас общее?

— Да. — Лейн вытащила еще одну копию ДНК Тинкер, изолировала теломеры и поместила ее рядом с картинкой «ДНК Лейн» внизу экрана. — А теперь сравни свой экземпляр с моим.

Появился лишь слабый зеленый след.

Тинкер снова взглянула на верхнюю часть экрана, и прекрасные нефритовые пятна двух первых экземпляров вдруг стали мутнеть, потому что в глазах ее показались слезы.

— Так, значит, мы все еще двоюродные брат и сестра?

— С моей профессиональной точки зрения, да.

Тинкер хлопнула в ладоши, обратив внимание богов на себя, и сказала:

— Благодарю вас.

— Ну, раз с этим все ясно, позволь задать тебе несколько вопросов. Как Ветроволк осуществил превращение? Он вводил тебе какую-нибудь инъекцию? Давал что-нибудь проглотить?

Следующие десять минут Лейн задавала подробные вопросы и делала пометки.

— Не обязательно записывать, что мы занимались любовью.

— Совершенно очевидно: это самый важный момент всего чародейства. Мать-природа сделала сперму великолепным переносчиком ДНК.

— Лейн!

— Никто не узнает. Это только для меня, — заверила ее Лейн. Сохранив файл, она поставила на него мощный пароль и отправила в глубины компьютерной системы. — Да, выходит, Ветроволк оказался тем тэнгу из моего сна.

Тинкер не сразу вспомнила, о чем говорит Лейн.

— А, тот ворон-эльф!

Лейн посмотрела в окно на сад, который подарил ей Ветроволк.

— Ты принесла ко мне тэнгу и попросила его перевязать. Он превратил тебя в алмаз и улетел, унося тебя в клюве.

— Лейн, мне не хотелось бы говорить о пророческих кошмарах и китайских легендах.

— Японских, — с отсутствующим видом поправила Лейн. — Так же как у европейцев есть домовые, феи и эльфы, у японцев есть тэнгу, они, кицунэ и тому подобные.

— И Фу-псы.

— Ну, Фу-псы как раз — китайские, однако они были заимствованы японцами вместе с буддизмом. Настоящей религией японцев является синто, поклонение духам природы.

— Если тэнгу — это эльфы, которые могут превращаться в ворон, то что такое они и кицунэ?

— Кицунэ — лисицы-оборотни. Обычно они предстают в образах красивых женщин, но на самом деле это лисы, способные морочить свою жертву иллюзиями.

Тинкер состроила гримасу. Фу, глупости какие, полная чушь. Вот почему она не любила волшебные сказки.

Лейн постучала ей по голове: прекращай, мол, корчить рожи.

— Они — тоже оборотни, но страшные. Обычно их изображают ростом выше двух метров, рыжеволосыми и рогатыми. Есть гипотеза, что они — это затерявшиеся викинги в рогатых шлемах.

Это уже ближе, на что-то похоже. Вдруг в ее мозгу что-то щелкнуло.

— Те трое, что напали на нас у Края, были очень высокими и с рыжими волосами. А псевдоваргов Ветроволк называл Фу-псами. И еще он понял твое упоминание о тэнгу. Если у нас существуют легенды об эльфах и эльфы оказались реальностью, то, согласно простой логике, они — тоже реальны.

Кивком головы Лейн подтвердила, что теория Тинкер может оказаться правдой, но просверлила в ней несколько дырок:

— Мир не всегда подчиняется простой логике. Культуры древнего мира были тесно связаны друг с другом. Китайцы взаимодействовали с японцами, торговали со Средним Востоком по Шелковому пути, а со Среднего Востока рукой подать до Европы. Детскую сказку о Золушке, в которой присутствуют злая мачеха и волшебница-крестная, можно найти чуть ли не в каждой культуре. Поэтому они могут быть просто японской версией наших эльфов.

— Но кто-то ведь использовал Фу-псов и они-подобных людей, чтобы попытаться убить Ветроволка.

— Мы так мало знаем об эльфах! Да и много ли можно узнать за каких-то двадцать лет? Понятно лишь, что эти нападения — часть политического противостояния.

Тинкер выслушала ее, подумала и покачала головой.

— Нет. Тулу только что рассказала мне историю эльфов. И если она права, эльфы вполне гомогенны.

— А, — тихо откликнулась Лейн и на несколько минут погрузилась в раздумья. — Тогда, наверное, есть что-то, касающееся они, о чем эльфы не говорят нам.

Тинкер бросила взгляд на фойе, где на страже стоял Пони.

— До сих пор не говорили. Но Ветроволк изменил игру, поместив одного из игроков в другую команду.

— Хорошо, — сказала Лейн, отключая компьютер. — Попробуй расколоть этот орешек, а я пока займусь обедом.

Тинкер пошла в фойе и почувствовала укол совести: она поняла, что с тех пор, как они вернулись от Тулу, Пони все время стоял.

— Почему же ты не присел?

— Не полагается…

— Ох, сядь скорее! — Она показала на стул у двери. Пони послушно сел, хотя и с недовольным видом. Тинкер уселась на четвертую ступеньку лестницы, благодаря чему оказалась на одном уровне с Пони.

— Что ты знаешь об они!

— Они? — Пони поднял руки к голове и, выставив указательные пальцы, изобразил рога.

— Да, они.

— Это жестокий и безжалостный народ, и понятия не имеющий о чести. Оружие у них очень грубое. Как раса, они моложе и людей, и эльфов, но плодятся, словно мыши, и потому могли бы сокрушить нас одним только численным превосходством.

Слишком много информации, чтобы считать они мифическими существами!

— Они живут на Эльфдоме?

Пони был озадачен.

— Нет, тогда они были бы эльфами. Они живут на Онихиде.

— А где же эта Онихида?

По выражению лица Пони Тинкер поняла, что он едва ли сумеет объяснить такую сложную вещь словами. Наконец телохранитель вытянул левую руку ладонью книзу.

— Эльфдом.

Потом подвел правую руку под левую ладонь.

— Земля.

А затем, не убирая правую руку, перевел левую под правую и помахал ею.

— Онихида.

Она показала на его левую руку.

— Как вы попали на Онихиду? Или это они пришли на Эльфдом?

— Мы нашли их, — смутился Пони. Несколько минут он сидел, задумавшись. — Когда-то давно были такие пещеры и скалы, которые работали как коридоры, соединяющие один мир с другим. Они были очень опасными, потому что движение Луны и планет делало их непостоянными.

Это подтверждало семейные предания Дюфэ о пещерах, служивших воротами. Тинкер предположила, что залежи руды, расположенные в кварцевой породе рядом с мощной линией силы, порождали нечто похожее на гиперфазовое поле рукотворных ворот. Энергии, подключенной с одной стороны — как и в случае с космическими воротами, — хватало на то, чтобы обеспечить двустороннее сообщение. Помнится, Ветроволк говорил Тинкер о влиянии гравитации на магию; если магическая энергия ведет себя подобно воде морей и океанов, значит, у линий силы бывают свои «приливы» и «отливы», которые способны привести к внезапной остановке ворот.

Между тем Пони продолжал:

— Пока мы занимали свои умы использованием магии, люди научились плавить бронзу, а затем сталь. Мы спускались по коридорам на Землю за товарами, которых у нас не было. Мы держались близко ко входам и путешествовали, закутавшись в непроницаемые одежды и преимущественно ночью, поскольку без магии оказывались в полушаге от смерти. Но риск вознаграждался богатством добытых нами товаров.

Пони явно пользовался в своем рассказе сугубо историческим «мы», поскольку «коридоры» таинственным образом исчезли еще до 1700 года, когда он едва достиг совершеннолетия.

— Но некоторые из этих путей или коридоров вели на Онихиду, — догадалась Тинкер.

— Ну да, если можно так сказать. — Пони почесал затылок, не зная, как, по выражению Тулу, подать всю историю в чайной ложке. — Когда на Земле открывался коридор, магия выплескивалась наружу. Люди могли наткнуться на коридор лишь по чистой случайности, а домана умели чувствовать это на расстоянии. Но для точного следования по коридорам были созданы карты с обозначением всех ответвлений. И вот однажды на Земле домана обнаружили коридор, которого не было на их картах. Когда же в соответствующем месте на Эльфдоме стали искать его выход, то не нашли ничего. Группа отважных следопытов решила проверить, куда ведет чужой коридор. Из двадцати отправившихся по нему назад вернулись двое.

— Их убили они?

Пони кивнул.

— Поначалу следопыты подумали, что коридор привел их на Эльфдом, поскольку Онихида, в отличие от Земли, тоже богата магией. Но потом они поняли, что растения и животные им неизвестны и, по некоторым признакам, являются продуктами чародейства. — Обычно эльфы называют такие объекты «продуктами биоинженерии». — На Земле эльфам несложно путешествовать незаметно, но на Онихиде стража быстро обнаружила их присутствие. Следопыты, не успев бежать на Землю, были окружены. Они-лорды «пригласили» их в близлежащую крепость. С ними хорошо обращались, угощали обильной пищей и предлагали им красивых шлюх. Они называли их своими братьями и старались обмануть, однако дракон всегда показывает зубы, когда улыбается.

— Они хотели знать, где находятся ворота, ведущие на Землю?

— Не совсем. Естественные ворота обычно очень маленькие. — Пони рукой отмерил четыре фута. — И такие узкие, что по ним едва может пройти нагруженная лошадь. А многие гораздо уже, — он уменьшил ширину до двух футов. — Они находятся внутри темных пещер и невидимы — их скрывает эффект завесы. Любой они, неспособный видеть линии силы, мог подойти к ним очень близко, мог даже переступать взад-вперед между мирами, но не мог это обнаружить. Как и любой эльф до рождения домана, ни один они, прошедший сквозь ворота на Землю, назад не вернулся.

Значит, пока эльфы, пусть и неосознанно, не показали они, как пользоваться воротами, те искренне полагали, что это смертельная ловушка, которой следует избегать.

— Очевидно, следопыты не открыли местоположение коридора.

— Поначалу они легко избегали расспросов, потому что не знали языка они и делали вид, что не понимают их жестов и требований начертить карту. Но потом их посадили под стражу, насильно научили языку и спросили более прямо. Потом их подвергли пыткам. Приводили в себя и снова пытали, пока сознание следопытов не померкло.

— Это ужасно! — Тинкер передернуло. — Но ведь ворота вели только на Землю. Эльфы могли открыть их они, не рискуя Эльфдомом.

Пони встал и прошелся по фойе.

— С помощью магии они создали воинов, которые гораздо сильнее обычных людей. И открыли секреты самоизлечения и бессмертия, но все равно продолжали плодиться как мыши. Они с их численностью и способностями просто заполонили бы Землю.

— Я удивлена тем, что эльфы так заботились о Земле.

— Мы путешествовали на Землю веками. У многих были там любовницы, а кое-кто обзавелся и детьми-полукровками. — Пони облокотился о перила и посмотрел на Тинкер глубоким, душевным взглядом. Она внезапно обратила внимание на его глаза — темные и полные искреннего участия. — Мы всегда рассматривали людей как наше отражение, хорошее или плохое. Такими боги создали эльфов до того, как клан Кожи переделал их.

Пони сказал это с той же горечью, с какой говорила Тулу, рассказывая о восхождении домана в ранг правящей касты.

— Если эльфы так ненавидят домана, то почему чародейство до сих пор не запрещено?

— Его запрещали. Но какая-то болезнь поразила нашу основную злаковую культуру, и начался страшный голод. Тогда один из наших самых святых эльфов, Закаленная Сталь, выступил за реформу. «Зло лежит в сердцах эльфов, а не в магии».

Этот кусочек эльфийской истории был знаком Тинкер по кукольным представлениям во время Праздников Урожая. Но раньше она не понимала истинный смысл события. Лишь теперь ей стало ясно, почему Закаленная Сталь всегда изображался монахом-секаша и почему домана ратовали за возвращение чародейства. Результатом реформы было создание кэва-бобов, спасших эльфов от голодной смерти.

— Но ты сказал, двое из следопытов выжили? — спросила Тинкер, возвращаясь к теме они.

— Двоим удалось бежать. Они добрались до ворот и вернулись на Эльфдом. Они рассказали свою историю, и к воротам, которые вели с Земли на Онихиду, был тут же отправлен отряд секаша, с приказом: «Уничтожить коридор!» Потом одни за другими были разрушены все ворота, которые вели с Земли на Эльфдом.

— Радикальный подход!

Пони прищелкнул языком:

— Говорят, что эльфийский плотник работает более тщательно, чем земной, потому что ему нужно вбивать гвозди навсегда.

— Но они хотя бы путешественников предупредили?

— У нас не было возможности вступить в контакт с далеко забредшими торговцами.

Вот как эльфийский предок Тинкер и Тулу попали на Земле в ловушку. Без источника магии эльфы жили хоть и долго, но все же старели и умирали.

Пони повернулся к двери, вскинув голову.

— Кто-то идет.

На крыльце раздались шаги, и входная дверь отворилась. Удивленный Масленка застыл в дверях: странно, что Тинкер и Пони встречают его в холле. Он старался казаться беспечным, но Тинкер видела, насколько напряжен ее брат.

— Привет!

— Привет! — Тинкер протянула ему руку. — Я тоже рано вернулась.

Масленка сжал ее ладонь, и она осторожно повела его в комнату.

— Все хорошо?

Он имел в виду новости об анализах.

— Хорошо. — Тинкер пожала его руку и отпустила ее. — Все отлично.

Напряжение покинуло его вместе с глубоким вздохом, и он широко улыбнулся ей:

— О, это здорово!

— Лейн готовит обед.

— Она уже закончила. Ребята! — позвала Лейн с кухни. — Идите есть, пока еда не остыла.

Земное межмерное агентство располагалось в штаб-квартире Питтсбургской стекольной корпорации, отрезанной Краем не только от заводов, но и от большинства потребителей продукции ПСК. Здание походило на волшебный замок, увеличенный до размеров современного стеклянного небоскреба. Пони припарковал «роллс» на открытой площадке перед входом, игнорируя все знаки, извещающие о том, что парковка запрещена. Непонятно: то ли он не умел читать по-английски, то ли запреты не распространялись на автомобиль вице-короля.

Когда она шла рядом с Пони, со стороны, видимо, казалось, что они соблюдают какой-то странный этикет. На улице она этого не замечала, но, оказавшись в кишащем людьми вестибюле и занявшись поисками указателя расположения офисов, поняла, что ее рассматривают с удивлением. Пони пытался следовать за ней по пятам, каждый раз довольно неловко останавливаясь и снова начиная движение.

— Ты знаешь, где кабинет Мейнарда? — спросила она наконец.

— Это сюда, зэ доми. — Пони повел Тинкер к лифтам. И вновь служащие принялись рассматривать ее, словно некую диковину; ей пришлось пережить несколько весьма неприятных минут, прежде чем двери лифта скрыли их от любопытных глаз.

Как люди с первого взгляда понимают, что она — эльф? Ушей на самом деле не видать, а прическа осталась в прежнем стиле «лирического беспорядка». Конечно, их привлекали глаза Тинкер — их необычная форма и яркий цвет. Надо купить солнечные очки, подумала она.

Они поднялись на верхний этаж. Двери открылись; Пони одним движением оттолкнул сотрудника ЗМА, вознамерившегося войти в лифт. Забавно было наблюдать, как телохранитель за мгновение переходит из одной позиции — «тень, невидимка» — в другую — «мастер рукопашного боя». Убедившись, что пространство этажа не таит в себе опасности, Пони разрешил Тинкер выйти из лифта.

И тут же мелькнула вторая мысль: а может, люди так внимательно рассматривали ее просто потому, что следом топал охранник-эльф шести футов ростом?

Приемная бога Питтсбурга — небольшое, элегантное, обставленное со вкусом помещение: два стула для посетителей и стол секретаря — могла удовлетворить даже щепетильных эльфов. Секретарша, женщина настолько красивая, что ее легко можно было принять за эльфийку из высокой касты, подняла на Тинкер глаза.

— Я хотела бы поговорить с директором Мейнардом, если можно.

Глядя на Пони, женщина ответила:

— А кто вы?

Тинкер назвала свое имя, и глаза женщины распахнулись так широко, словно она услышала совершенно поразительную новость. Тинкер добавила:

— Скажите ему, что мне очень важно с ним повидаться.

Мейнард вышел из кабинета со словами:

— Где ты была? — И осекся, заметив сначала Пони, а уже потом обратив внимание на ее глаза. — Тинкер?

— Тинкер зэ доми, — поправил Мейнарда Пони. Мейнард оглянулся на Пони, а потом поклонился Тинкер:

— Тинкер зэ доми, приятно видеть вас в добром здравии.

Ох, если даже Мейнард так делает, это не к добру!

Несколько мгновений спустя она оказалась в кабинете Мейнарда, а Пони, благодаря осторожному маневрированию, остался в приемной.

— Мне нужен урок языка, — пожаловалась Тинкер, нервно расхаживая по святая святых ЗМА.

Приемная была такой маленькой, потому что на нее просто не хватило места: кабинет Мейнарда пугал своими размерами. Он занимал почти весь верхний этаж. Зимой, наверное, возникают проблемы с отоплением, хотя кондиционер вроде бы работает хорошо. Стена представляла собой одно сплошное окно с видом на Северное Побережье и эльфийский лес за ним.

— А я думал, ты говоришь по-эльфийски. — Мейнард, усевшись на директорское кресло, вынудил Тинкер ограничить прогулки окрестностями стола.

— Тулу учила меня, как учил бы любой другой эльф, то есть несколько расплывчато. Мне нужна более конкретная информация, типа словаря! Я бы хотела знать наверняка, что, черт побери, происходит, а не ходить вокруг да около, громоздя возможные ошибки!

— Например?

— Что, дьявол их возьми, означают все эти «зэ доми, зэ дому, зэ дому ани»? Я думала, это вроде «мистера» и «миссис», только еще вежливей. И что такое «хусэпавуа»?

— «Хусэпавуа» буквально означает «позаимствованный» голос, а фигуративно выражаясь, ассистент. Поднятая Ветром Воробьиха — «хусэпавуа» Ветроволка. «Сэ-дома» — слово, означающее «тот, кто ведет». «Дому» — это «лорд». «Доми» — «леди». «Зэ» обозначает уровень формальности. «Ани/ана» указывает на связь между говорящим и аристократом. Когда употребляется слово «ана», это означает, что говорящий связан с лордом или леди. «Ани» означает, что говорящий и тот, к кому он обращается, не связан с аристократом. То есть это можно перевести как «мой лорд» или «наш лорд».

Моя леди Тинкер. Так называл ее Пони. И эльфы в анклаве. И все эти маленькие подарочки. А она об этом почти забыла. «Могу ли я пожелать вам веселого, моя леди».

У нее подогнулись колени. К счастью, рядом был стул, и она рухнула на него.

— Я… я… замужем за Ветроволком?

— Это представляется очень вероятным, — сказал Мейнард с несколько преувеличенной заботливостью. — Что именно произошло после того, как ты покинула Ярмарку в сопровождении Ветроволка?

На миг Тинкер удивилась его осведомленности, но потом вспомнила: Мейнард — глава ЗМА.

— Мы поехали на север в его охотничий домик и… и… — она обвела себя рукой, намекая на превращение, — он совершил надо мной это чародейство. Я проснулась только вчера, уже вот такая. Пони сказал, что Ветроволк, отправляясь по указанию королевы в Аум Ренау, приказал ему охранять меня. С тех пор мы с Пони неразлучны. Ночью он спал на полу моей комнаты. Если вообще спал, конечно.

Мейнард чуть нахмурился.

— Да, весьма велика вероятность того, что ты вышла замуж за Ветроволка.

Приговор Мейнарда совершенно ошеломил ее, лишив способности двигаться и соображать. Мейнард встал, открыл шкафчик с маленьким баром и налил ей чего-то выпить. После неприятности с пивом она с сомнением посмотрела на прозрачную жидкость, но напиток оказался сильным, сладким, обжигающим. Тинкер поняла, что именно эту штуку пили эльфы в анклаве, когда поднимали в ее честь тосты — во время ее свидания с Натаном. Только теперь напиток показался ей гораздо вкуснее.

— Что это?

— Узо. Анисовая настойка. Любимый напиток эльфов.

Она застонала, сообразив наконец: эльфы поздравляли ее с бракосочетанием. Перед лицом Натана! О, какое счастье, что он этого не понял, и какая жалость, что она не знала этого раньше!

— Я только хочу знать, когда я, предположительно, дала свое согласие. — Она имела в виду превращение в эльфа. — По крайней мере, мне кажется, я его не давала. И я знаю, что никакой свадьбы не было.

— Возможно, ты приняла от Ветроволка какой-нибудь подарок? — спросил Мейнард, давая ей ключ к разгадке.

— Ну, он принес мне какую-то странную жаровню. Это когда он меня пометил.

Мейнард потер переносицу, словно пытаясь избавиться от головной боли.

— Полагаю, жаровня и была обручальным подарком. Ветроволк предложил тебе брак — и все, что за этим следует, и ты приняла. Когда он поставил тебе на лоб знак gay, вы, по существу, поженились.

— Вы шутите.

— В эльфийской культуре важны предложение и согласие. Все остальное, как говорят на Земле, — лишь глазурь на торте.

— Так и поженились? Без священника? Без церкви? Без обетов? Без анализа крови? — Нет, это, впрочем, было. По словам Пони, Ветроволк взял у нее анализ крови.

— То, что связано словом чести, является краеугольным камнем эльфийского общества.

— Но я не знаю, хочу ли я выходить за него замуж! А что, если я решу отказаться от этой игры? Эльфы разводятся или нет?

— Честно говоря, понятия не имею, — вздохнул Мейнард. — Прости, но последнее, чего я хочу, так это разрушить семейное счастье вице-короля. Это было бы ужасно для отношений между нашими расами.

— Вы хотите сказать, что не можете мне помочь?

— Нет. — Он стал объясняться. — Я этого не утверждаю. — Он говорил медленно, явно не желая попасть в ловушку и обдумывая каждую фразу, прежде чем ее произнести. — Это очень деликатная ситуация. С одной стороны, мне придется столкнуться с тем, что люди, как на Эльфдоме, так и на Земле, увидят это в самом плохом свете. С другой стороны, любые жалобы могут бросить тень на честь Ветроволка.

— Ну и засада!

— Ветроволк — действующий предводитель клана Ветра в Западных Землях.

Тинкер задело, что она так плохо понимает устройство эльфийского общества. У эльфов есть кланы, касты, домохозяйства и семьи — это она знала, но, как и большинство людей, так и не смогла получить ясное представление об их структуре и взаимоотношениях. Она хранила в памяти информацию о том, что главные кланы носят названия четырех стихий и существуют еще младшие кланы, но все известные ей эльфы принадлежали только к одному клану — клану Ветра. Те же Поднятая Ветром Воробьиха, Яростный Конь, Несущийся Галопом По Ветру и — Волк, Который Правит Ветром. Ребенком она думала, что общее для всех слово «Ветер» обозначает принадлежность к семье. А, оказалось, говорить нужно о клановом союзе — так объяснила ей Тулу; семьи обычно входят в какой-нибудь клан целиком, но это необязательно, и потому большинство членов клана родственниками не являются. Ясно как грязь — говаривал дедушка.

А вот эльфийскому кодексу чести Тулу обучала Тинкер с особой тщательностью. Следовало держать слово, не допуская и мысли о том, что слово эльфа может оказаться менее прочным, чем золотая монета. Малейшее оскорбление способно восстановить против тебя не только эльфа, которого ты оскорбила, но и всех эльфов, являющихся его «владением». Заявление о том, что глава клана бесчестен, оскорбило бы весь клан, а в данном случае всех эльфов Западных Земель.

— Давай начнем с простых вещей, — сказал Мейнард. — Ты любишь Ветроволка? Ты хочешь быть его женой?

Если это простые вопросы, то дело дрянь. Да ей легче представить себя в роли бессмертной владелицы свалки, нежели примерить амплуа замужней женщины. Чем занимаются женатые люди, помимо секса?

Мейнард сидел и ждал ее ответа и ничем не хотел ей помочь.

— Не знаю, — заявила Тинкер наконец. — Раньше я никогда никого не любила. И не знаю, смогла бы я понять, что влюблена, если бы это случилось.

— Но вероятность-то есть?

— Вам было бы легче, если бы я сказала «да».

— Несомненно. Но я не собираюсь закрывать глаза на изнасилование, если оно имело место.

— Нет! — Тинкер заерзала на стуле. — Я могу постоять за себя. Я хотела его. Но просто я не ожидала такого!..

— Я слышал, как ты говоришь на разговорном языке. Чрезвычайно свободно. Возможно, опираясь на твое блестящее знание его языка, Ветроволк подумал, что ты знаешь его культуру лучше, чем это оказалось на самом деле.

— Да, я ее не знаю. Но не могу поверить, что в Договоре нет ничего защищающего от вот этого, — Тинкер откинула назад волосы и показала ему свое ухо. — Неужели у вас нет законов против такого?..

— Мы не знали, что эльфы способны совершить подобное, — тихо сказал Мейнард, — и не смогли этого предусмотреть. Ты пришла сюда с этим? Ты хочешь, чтобы мы применили санкции?

— Нет. Наверное. Это от многого зависит. Мне пока не удалось поговорить с Ветроволком.

— Так зачем же ты пришла?

Тинкер опять поерзала на стуле.

— Странно. Раньше, если бы я раскопала что-нибудь, то рассматривала бы все под углом «я против ЗМА». Что я получу в результате? Не появятся ли у меня проблемы, если узнаю это? Не обрушится ли потом ЗМА на меня саму? Но теперь… Я, наверное, боюсь, что люди подумают, будто я изменила лояльность так же, как уши.

— Что ты узнала?

— Существовали, а может быть, и сейчас существуют природные ворота на Эльфдом. Очень просто: заставляешь магию резонировать на определенной частоте и открываешь норку, которая ведет в другое измерение. Большая часть Западных Земель совершенно не исследована, так что могут существовать ворота, о которых эльфы не знают.

— Между Эльфдомом и Землей?

— Или каким-то другим местом. У нас есть легенды не только об эльфах. В Японии люди из других миров известны под именем они. Сегодня утром Пони рассказал мне, что эти самые они — жители Онихиды, и именно из-за них эльфы перестали торговать с людьми тысячелетие назад. Они — очень высокие, рыжеволосые, ненавидят эльфов.

— То есть те, кто напал на Ветроволка.

— Где-то есть ворота, ведущие в третий мир, и они проходят сюда через них. Они здесь, в Питтсбурге.

— Знает ли об этом Ветроволк?

Тинкер подумала и кивнула:

— Думаю, знает. Скорее всего. Наверняка это и есть та причина, по которой королева эльфов прибыла в Западные Земли.