"Трудное счастье" - читать интересную книгу автора (Спенсер Лавирль)

Глава 3

Клэр пересекла двор, направляясь к соседнему дому. Входная дверь у Руфь Бишоп была открыта.

— Руфь, ты здесь? — позвала Клэр. Подождав несколько секунд, вглядываясь в темный коридор, она снова крикнула: — Руфь?

Не было слышно ни голосов, ни звона посуды. Двойные двери гаража открыты, машина Руфи на месте, а машины ее мужа, Дина, нет.

Клэр побряцала шторкой.

— Руфь?

Наконец Руфь появилась из спальни, бессильно добрела до двери и открыла ее. Вид у подруги Клэр был помятый и измученный. Ее длинные, густые каштановые волосы, всегда непослушные, сейчас и вовсе торчали во все стороны, будто побеги какого-то вьющегося растения. Глаза покраснели, под ними появились мешки. Голос Руфи звучал хрипло.

— Привет, Клэр.

Взглянув на подругу, Клэр спросила:

— Что произошло?

— Я еще сама не уверена.

— Но уже плакала.

— Заходи.

Клэр прошла за Руфью на кухню.

— У тебя есть немного времени? — спросила та.

— Конечно. Расскажи мне, что с тобой.

Руфь достала два стакана, не спрашивая Клэр, положила в них лед и налила тоник. Она поставила напиток на стол и, сгорбившись, села.

— Кажется, Дин с кем-то путается.

— Ой, нет.

Клэр накрыла своей ладонью руку подруги, безвольно лежащую на столе, пожала ее.

Стеклянная дверь кухни была открыта, и Руфь бессмысленно смотрела на деревянную оградку вокруг большого клена. Потом с полными слез глазами пригладила растрепанные волосы, шмыгнула носом и уставилась в свой стакан.

— Что-то происходит. Я это знаю. Все началось еще весной, после того как мы с Сарой ездили к маме.

Руфь и ее сестра Сара на неделю уезжали в Феникс, к родителям, которые купили дом в Сан-Сити.

— Что началось?

— Какие-то мелочи… новые привычки, новые вещи, даже новый одеколон. Иногда я захожу в спальню, а он говорит с кем-то по телефону и сразу начинает прощаться. Когда я спрашиваю, кто это, он отвечает, что это с работы. Вначале я ни о чем не задумывалась, но на этой неделе два раза кто-то звонил и бросал трубку, и я знаю, что там кто-то был, потому что слышалась музыка. А вчера он сказал, что съездит в магазин за батарейкой для часов, а когда вернулся, то я посмотрела на спидометр в машине. Он проехал двадцать пять миль и отсутствовал полтора часа.

— Но ты спросила его, где он был?

— Нет.

— Ты не считаешь, что надо было спросить, прежде чем делать какие-либо выводы?

— Я не делаю никаких выводов. Это началось не вчера, это длится все лето. Он изменился.

— Ну, Руфь, перестань, какие-то обстоятельства, просто совпадение. Думаю, тебе стоило спросить его о вчерашнем вечере.

— А вдруг он действительно с кем-то был?

Клэр, которая за всю свою семейную жизнь ни на секунду не сомневалась в верности мужа, почувствовала огромную жалость к подруге.

— То есть ты хочешь сказать, что не желала бы об этом знать?

— А как бы поступила ты?

Как бы поступила? Вопрос, если вдуматься, очень серьезный. Руфь и Дин поженились еще раньше, чем Клэр с Томом. Двое их детей учились в колледже, деньги за дом были уже почти выплачены, в недалеком будущем ожидался выход на пенсию. В их семейной жизни, насколько знала Клэр, не было никаких серьезных проблем, и замужество подруги как две капли воды походило на ее собственное. Одна только мысль о том, что такой устойчивый брак может рухнуть, взволновала Клэр. Она прекрасно себе представляла, как эта ситуация пугает Руфь и почему та любой ценой намерена избежать дальнейшего расследования. И все же Клэр всю жизнь проработала с людьми, более всего ценила общение и верила в возможность обсудить любую проблему.

— Думаю, что я, — ответила она, — захотела бы узнать правду, чтобы мы вместе потом смогли все решить.

— Нет, не захотела бы. — Твердая уверенность подруги смутила Клэр. — Тебе кажется, что захотела бы, потому что это происходит не с тобой. Но если с тобой когда-нибудь такое случится, ты почувствуешь себя совсем по-другому. Ты станешь надеяться, что, даже если у него кто-то есть, он образумится и порвет с ней сам, чтобы не пришлось обсуждать это все.

— Значит, именно так ты и намерена поступить? Притвориться, что вовсе не обеспокоена, и ничего не говорить?

— О Господи, Клэр, я не знаю. — Руфь оперлась лбом о ладони, запустив пальцы в свою взлохмаченную гриву. — Он покрасил волосы. Ты понимаешь? — Подняв голову, она с негодованием повторила: — Он покрасился, и мы все подшучивали над ним, но что его заставило сделать это? Я была совсем не против седины, и так ему и сказала. Тебе не кажется, что это совсем не похоже на него?

Клэр действительно так казалось, но она ничего не сказала, чтобы не расстраивать Руфь еще больше.

— Я думаю, что просто этот год был тяжелым для вас обоих. Чэд уехал учиться, дом опустел без детей, вы не становитесь моложе — наступил такой сложный переходный период.

— Но другие мужчины переживают его, не заводя при этом любовниц.

— Ну, Руфь, не говори так, ты же ни в чем не уверена.

— На прошлой неделе он однажды не приехал к ужину.

— Ну и что здесь особенного? Если бы я обвиняла Тома в измене каждый раз, когда ему не удавалось вернуться к ужину, то наш брак распался бы много лет назад.

— Тут совсем другое. Он задерживается в школе из-за работы, и ты знаешь, что это уважительная причина.

— Но все же я должна доверять ему, не правда ли?

— Ну, значит, я больше не могу доверять Дину. Слишком многое не сходится.

— Ты уже с кем-нибудь говорила обо всем этом? С Сарой или с твоей матерью?

— Нет, только с тобой. Я не хочу, чтобы в семье знали об этом. Ты же в курсе, как они любят Дина.

— У меня есть предложение.

— Какое?

— Уезжайте куда-нибудь на выходные. Увези его в какое-нибудь романтическое место, где вы будете только вдвоем и сможете… ну, начать все сначала.

— Мы, бывало, часто так уезжали, но и поездки как-то сами собой прекратились.

— Потому что он всегда устраивал их для тебя, сюрпризом. Может быть, ему надоело, и теперь твоя очередь придумать что-нибудь.

— Ты что, обвиняешь меня…

— Нет-нет. Я просто говорю, что надо приложить усилия. Чем дольше вы женаты, тем больше усилий требуется, чтобы сохранить брак, и так у всех. То же самое лицо на подушке рядом с тобой по утрам, те же самые тела, начинающие стареть, та же рутина, когда занимаются любовью — или, хуже, не занимаются. Как у вас с этим обстоят дела?

— Паршиво, особенно с тех пор, как дети разъехались.

— Вот видишь?

— Не из-за меня, из-за него.

— Ты уверена? — Клэр успокаивающе подняла руки, увидев, как ощетинилась Руфь. — Ну-ну, не обижайся.

Просто подумай обо всем, вот мой совет, и Бога ради, поговори с Дином. Где он сейчас?

— Вступил в какой-то спортивный клуб — еще одно новшество! Ни с того ни с сего он вдруг заявляет, что потерял форму, и добивается, чтобы его приняли в этот клуб. Теперь будет посещать спортзал несколько раз в неделю, по вечерам. По крайней мере, он так говорит.

— Почему бы тебе не заняться спортом вместе с ним?

— Потому что я не хочу. Я прихожу с работы уставшая и не собираюсь потом еще отправляться в какой-то дурацкий спортзал и крутить педали тренажера после того, как весь день провела на ногах.

Хотя Руфь и Клэр дружили давно, Клэр прекрасно видела недостатки подруги. Та была упрямой и часто отказывалась признавать факты. Что касается их брака с Дином, то она самодовольно принимала верность мужа как нечто само собой разумеющееся. По мнению Клэр, временами Руфи надо было бы поменьше спорить и побольше слушать, как сейчас.

— Руфь, послушай меня. Пришло время бороться вместе с Дином, а не против него. Будь с ним так часто, как только сможешь, и — кто знает? — может, посещение спортклуба внесет какую-то свежую струю в ваши отношения, не говоря уже об очевидной пользе для здоровья.

Руфь вздохнула и снова ссутулилась.

— Ой, даже и не знаю…

— Просто подумай об этом. — Клэр поднялась, чтобы уйти, и Руфь проводила подругу до двора, где они обнялись. — Кто знает? Может, ты ошибаешься насчет Дина. Он тебя любит, ты же это понимаешь.

Клэр не была настолько бессердечна, чтобы в такой ситуации обсуждать вопрос, с которым пришла. Как можно было спрашивать Руфь о каком-нибудь местечке для отдыха, когда семейная жизнь подруги на грани развала? Клэр решила посоветоваться с кем-нибудь из коллег.

Когда она вернулась домой, Тома не было — он снова поехал в школу, чтобы вместе с сотрудниками попытаться раскрыть тайну исчезновения учебников по английскому языку.

После десяти вечера, когда Клэр раздевалась, чтобы принять душ, Том появился в спальне, закрыл дверь и, привалившись к косяку, принялся разглядывать жену.

— Привет… Ты вернулся, — не оборачиваясь, произнесла она. — Нашлись книги?

— Не-а. Мы решили, что их выбросили, как только они поступили на склад.

— Не может быть. Что ты собираешься делать? — Когда ответа не последовало, она остановилась, держась за брючный пояс, и оглянулась. Том стоял все там же, привалившись к двери. Клэр снова спросила: — Что ты собираешься делать?

— Будут заниматься по прошлогодним. Он, казалось, потерял всякий интерес к этой проблеме. Их взгляды встретились, и Клэр через всю комнату ощутила волнение, охватившее мужа.

— Что? — с улыбкой, игравшей в углах рта, спросила она. — Ты так наблюдаешь за мной с тех пор, как пришел.

— Как наблюдаю?

— Так, как раньше, когда мы только начали встречаться.

Он усмехнулся, отошел от двери и начал вытаскивать рубашку из брюк.

— Ты собираешься в душ? — спросил он, вылезая из пуловера.

— Мне просто необходимо, — продолжая раздеваться, ответила Клэр. — В моем кабинете было так жарко сегодня. И я ненавижу разбирать учебные пособия — такая грязная работа.

Том распахнул рубашку, расстегнул пояс, неотрывно глядя, как она наклонилась, обнаженная, подхватила одежду и направилась к корзине с грязным бельем в ванной. Он медленно двинулся за ней, расстегивая пуговицы и молнии, глядя сквозь волнистое стекло двери на потерявшие четкость очертания фигуры жены, прислушиваясь к плеску воды. Гарднер смотрел, как Клэр подняла лицо, руки, медленно повернулась, подставила под струю воды грудь.

Он совсем разделся и присоединился к ней.

Почувствовав его прикосновение, Клэр открыла глаза.

— О-о… здравствуй, мой милый, — страстно произнесла она.

Тому всегда нравилось, как быстро жена могла уловить его настроение.

— Здравствуй. — Они прижались животами, и теперь вода тонкой струйкой стекала по их ногам. — Мы раньше нигде не встречались?

— Мм… Этим утром, в школе Хамфри, в кабинете 232?

— А, да, именно там.

— И еще у кухонной раковины сегодня вечером, что-то около половины седьмого.

— Так это была ты! — Его бедра прижались к телу жены.

— Да, я… та самая, которую ты сегодня два раза поцеловал по-французски при весьма необычных обстоятельствах.

— Необычных?

— Ну, может быть, при необычных — один раз. Согласись, приставать к женщине в середине рабочего дня, прямо на рабочем месте — довольно необычный поступок для такого серьезного господина, как ты.

— Просто готовился к выходным, вот и все.

Не глядя, он потянулся за мылом и принялся намыливать ее спину и ягодицы. Клэр замерла, закрыв глаза и постанывая от удовольствия.

Затем Том провел мылом по ее груди и притянул жену к себе, целуя вкрадчиво, продолжая игру тел. Сейчас его рука была там, где он касался ее тысячу раз до этого, и знал все тончайшие, интимнейшие оттенки наслаждения, которое испытывала Клэр.

— Ты узнала, куда можно отправиться на выходные? — пробормотал Том.

— Да, а ты позвонил отцу?

— Да. Он приедет.

Гарднер убрал с лица жены мокрые волосы, слегка куснул ее нос, потом верхнюю и нижнюю губу. Одной рукой поддерживая ее шею, он надолго приник поцелуем к ее губам. Горячая вода ласкала их кожу.

Прервав поцелуй, он спросил:

— Ну и куда же мы отправляемся?

Клэр отклонилась, закинула руки ему за шею и прижалась живом к его животу.

— Я звонила Линде Уонамейкер, и она посоветовала съездить в Дулут. Ты не хочешь в Дулут?

— Черт, сейчас я бы поехал хоть на Гавайи, если бы ты попросила. Они рассмеялись, с удовольствием ощущая, что и этот тоже связывает их, как и многое другое после прожитых вместе лет.

— Давай выйдем отсюда и вытремся, — сказал Том. Выбравшись из-под душа, они торопливо высушивали полотенцами спины, животы и ноги, сдерживая нетерпение, глядя друг на друга. И снова оба засмеялись, очень хорошо понимая, что эта известная обоим любовная прелюдия получит продолжение, которое сегодня доставит им особое наслаждение.

Так и случилось.

Том и Клэр были удовлетворены полностью, и сексуально и эмоционально, благодаря тому, что в начале своего брака научились достигать такого удовольствия. Они обо всем говорили, читали, временами их ожидало разочарование, а иногда они ссорились. Но все же им удалось понять, что не каждая близость может быть настолько полной, как сегодня.

— Я словно бы взорвалась, — чуть позже призналась Клэр, вздыхая, переворачиваясь на спину и закрывая глаза.

— Я слышал. И дети, наверное, тоже. Вздрогнув, она открыла глаза.

— Неужели я была такой громкой.

— До тех пор, пока я не заткнул тебе рот подушкой. Оба хмыкнули, обнявшись. Клэр положила голову Тому на грудь, а он погрузил подбородок в ее волосы.

— Между прочим, ты и сам не молчал.

— Я знаю, но я по крайней мере старался попадать в такт музыке из комнаты Робби.

Из-за стены, разделявшей их спальни, доносились аккорды рок-музыки, каждую ночь звучавшей у постели Робби.

Клэр, вздохнув, погладила грудь Тома.

— Ты никогда не думал, как будет чудесно иметь весь дом в своем распоряжении, если дети уедут?

— Да… И чудесно, и ужасно.

— Представляю себе. — Они помолчали, задумавшись о том, как быстро приближается это время. — Через два года, — с внезапной грустью прошептала она, — меньше, чем через два года.

Том погладил ее руку, поцеловал в макушку. Прижатая к груди мужа, Клэр слышала успокаивающий стук его сердца.

— Но мы по крайней мере будем вдвоем. Не всем так везет.

— Да? — Он отодвинулся, чтобы взглянуть ей в лицо, слыша по голосу, что Клэр чем-то встревожена.

— Руфь считает, что Дин изменяет ей.

— Правда?

— И собирает улики. Похоже, что все это — случайные совпадения, но она не сомневается в своей правоте.

— Меня это не удивляет.

— Почему?

— Мы с Дином тоже давно дружим. Прямо он ничего не говорил, но по некоторым намекам я понял, что она потеряла ко всему интерес после того, как их сыновья уехали учиться в колледж.

Раздался стук в дверь, и Том накрыл себя и жену одеялом до подмышек.

— Заходи, — оставив руку лежать на плечах Клэр, сказал он.

— Привет. — Челси заглянула в комнату, по их позе сразу все поняла и смущенно повторила: — Ой, привет… Прошу прощения… за вторжение.

— Все в порядке. — Том поправил подушки. — Заходи, дорогая.

— Я только хотела сказать, что звонила миссис Берлатски, у них не хватает ребят, чтобы сопровождать завтра новичков, так что она пригласила меня. Но она забыла предупредить, во сколько.

— В 11.30 в библиотеке.

— Прекрасно. Ну… спокойной ночи.

Она улыбнулась родителям и направилась к дверям, когда Том окликнул дочь: — Эй, Челе!

Челси повернулась с вопросительным выражением лица. — Спасибо, что согласилась помочь, детка.

— Не за что. Спокойной ночи, папа, мама.

— Спокойной ночи, — хором ответили они, обменявшись одобрительными взглядами.

— Славный ребенок, верно? — спросил Том.

— Конечно. Других у нас и быть не могло.

В своей комнате Челси распустила волосы, вынув из хвостиков сборчатые колечки из тафты, причесалась, надела ночную рубашку и забралась в постель, улыбаясь в темноте и думая о родителях. Они все еще занимаются этим, она была уверена. О таком не станешь спрашивать, но ей и так все было ясно. С тех пор, как Челси пошла в первый класс, в семье существовало правило, запрещающее входить в комнату родителей без стука, а сегодня обнаженные плечи мамы и ее с папой объятия подсказали: это произошло.

Челси задумалась, как такое случается и как возможно выполнить все действия и не выглядеть при этом неуклюже. Как часто женатые люди занимаются этим, и как они к этому подходят. Просто говорят что-нибудь! Или это происходит само собой в такие дни, когда они флиртуют друг с другом, как ее родители сегодня. Она знала, что они иногда принимают душ вместе, и однажды, когда ей было тринадцать лет, застала их за этим, но так испугалась, что ее подглядывание в запотевшую дверь ванной будет замечено, что тут же повернулась и убежала.

Секс… такая непреодолимая сила. В последнее время она все чаще задумывалась над этим, особенно после того, как ее лучшая подруга Эрин призналась, что они с Риком этим летом совершили запретное. Но Челси еще ни с кем не встречалась так долго, как Эрин с Риком. Были, конечно, мальчики, которые ей нравились, и они ее ласкали и пытались соблазнять. Но дело никогда не доходило до той черты, где ей бы пришлось всерьез задуматься о «Самом Стыдном» (так они с Эрин называли это). Лежа в постели, Челси Гарднер раздумывала о сексе, и ощущала тепло августовской ночи, и слышала, как в комнате брата наконец выключили радио и музыка умолкла. В шкафу покоилась пара новых кроссовок, школьный год обещал принести много интересного и необычного, и Челси пожелала себе, чтобы ни один парень не стал настолько важен для нее, чтобы потерять из-за него рассудок, пусть хотя бы на время учебы в школе. Она хотела поступить в колледж, сделать карьеру, а потом выйти замуж, иметь семью, как у папы с мамой, и чтобы быть друг для друга единственными и любить друг друга, даже через много лет. Челси мечтала о доме и семье, такой, как ее семья, где все пользовались любовью и уважением. Она понимала, что такая мечта может никогда не сбыться, если сейчас она свяжется с каким-нибудь парнем и забеременеет от него.

Она может подождать. И подождет.

А пока надо быть благодарной за то, что, ложась каждый вечер спать, она чувствует себя уверенно и защищено, и понимает, что ее семья — лучшая в мире.

На следующее утро мысли о Кенте Аренсе постоянно одолевали Тома. Бреясь и причесываясь, он разглядывал свое отражение в зеркале и пытался вспомнить, насколько Кент похож на него. Стоило ему подумать о парне, и он ощущал, как что-то происходило в душе — сердце сжималось, лицо начинало греть — от ожидания встречи и возбуждения. У него есть еще ребенок, третий, кроме тех двух, о которых все знали, и в его крови — новое сочетание генов, что принесет ему другое будущее, позволит добиться других целей, отправиться в другие места, может быть, подарить Тому внуков. Тот факт, что Кент и не подозревает, кто его отец, добавляло к чувствам Гарднера новое беспокойство за мальчика. Все эти ощущения были особенно дороги для Тома, и в то же время вызывали тревогу, ведь неизвестно, как может измениться его жизнь с появлением в ней Кента.

К 11.30, когда новички собрались в библиотеке, директор школы тоже отправился на встречу, едва сдерживая нетерпение, с убыстрившимся пульсом. Зайти туда и встретиться взглядом с семнадцатилетним юношей, впервые без сомнения зная, что это твой сын…

Будь осторожен, Том. Не подходи к нему сразу, не наблюдай слишком явно, не оказывай никакого предпочтения; в зале будут и другие учителя. Действительно, несколько коллег Тома уже пришли и встречали учеников у дверей, когда он появился в библиотеке. Там были школьная библиотекарь миссис Хафф, завуч Норин Альтман, трое кураторов, вместе с Джоан Берлатски, и несколько тренеров. У дверей также собрались те учащиеся, что должны были сегодня исполнять роль гидов.

Том поздоровался со всеми, но в ту же минуту его внимание переключилось на поиски Кента Аренса.

Он без труда обнаружил юношу, ведь тот на полголовы возвышался над всеми окружающими. Кент стоял у книжных полок и, склонив темноволосую голову, листал какой-то том. Его плечи казались еще шире из-за обтягивающей голубой клетчатой рубашки с короткими, до хруста отглаженными рукавами.

«Мой сын, — с колотящимся сердцем и вспыхнувшим лицом подумал Гарднер. — Пресвятая Дева, Матерь Божья… Этот мальчик — мой сын! — Сможет ли он когда-нибудь посмотреть на юношу и остаться спокойным. — Мой сын, вся жизнь которого до настоящего момента прошла мимо меня».

Кент поднял глаза, заметил, что за ним наблюдают, и улыбнулся.

Том улыбнулся в ответ и направился к Кенту, который ставил книгу на место.

— Здравствуй, Кент. Как прошел разговор с тренером Гормэном?

Такой взрослый, думал Том, восхищаясь тем, как держится этот молодой человек. Пожимая протянутую руку, он ощутил словно некий толчок. Если и существует такое чувство, как отцовская любовь, то он испытал его в ту же секунду, как коснулся руки сына: безрассудный взрыв эмоций и осознание своего отцовства.

Рукопожатие было коротким.

— Меня приняли в команду защитником.

— Хорошо, я рад это слышать.

— Большое спасибо, что устроили мне встречу с тренером, это очень помогло.

Они еще разговаривали, когда в зал вошла Челси Гарднер и, улыбаясь, поздоровалась со знакомыми ребятами. Миссис Берлатски сказала:

— Привет, Челси. Спасибо, что пришла нам помочь.

— Что вы, не за что.

— Угощайся — вот пирожные и напитки.

— Спасибо, миссис Берлатски.

Челси увидела накрытый стол в центре зала и подошла к нему. В короткой белой разлетающейся юбочке и ярко-розовом облегающем топе, она выглядела так, словно собралась на теннисный корт. Кожа Челси была загорелой, макияж — простым, ногти не накрашены, спадавшие на плечи волосы по бокам зачесаны наверх и скреплены гребнями, а челка задорно торчала. Девушка и двигалась с быстротой и ловкостью теннисистки. Она взяла банку с охлажденным апельсиновым напитком и, открывая крышку, оглядела толпу собравшихся. Отпив глоток, она заметила, что ее отец разговаривает с высоким, симпатичным темноволосым парнем, которого Челси никогда до этого не видела. Напиток был тотчас же забыт. «Ух ты», — подумала она и двинулась к ним. — Привет, папа, — широко улыбаясь, сказала Челси. Том обернулся, стараясь подавить тревогу, возникшую при появлении дочери. Когда предыдущей ночью она заглянула в их спальню и заявила, что сегодня придет на встречу с новичками, он не смог придумать никакого предлога, чтобы не пустить ее. И все равно это оказалось бы бессмысленным: как бы он сумел удержать дочь от встречи с Кентом Аренсом? Том приобнял ее за плечи:

— Привет, детка.

Но она не смотрела на отца. Все ее внимание сосредоточилось на Кенте, обычная дружелюбная улыбка играла на лице Челси.

— Это моя дочь, Челси. Она на год младше тебя. Челси, это Кент Аренс.

Девушка протянула руку.

— Привет.

— Привет. — Кент ответил на рукопожатие.

— Кент из Остина, в Техасе, — продолжал Том.

— А, ты тот самый парень, о котором папа говорил вчера за ужином.

— Да.

Кент взглянул на Тома, удивленный, что стал темой разговора в доме директора школы.

— У нас за ужином всегда обсуждаются всякие школьные новости, — ответил Том. — Можешь себе представить — мы все четверо проводим здесь целые дни.

— Четверо?

— Моя жена преподает в школе английский.

— А, конечно… Та самая миссис Гарднер. Я буду у нее учиться, — сказал Кент.

— Значит, ты — отличник по английскому, раз собираешься изучать усложненный курс, — вновь вступила в разговор Челси.

В эту минуту миссис Берлатски, взяв микрофон, произнесла:

— Всем доброе утро! Не стесняйтесь, берите пирожные и напитки, потом можете занять места и мы начнем.

Со словами «Мне надо еще повидаться с коллегами» Гарднер оставил молодых людей вдвоем.

— Не хочешь баночку чего-нибудь прохладительного? — спросила Челси. — Или пирожное?

— Пожалуй, напиток.

— А какой? Я тебе принесу.

— Да нет, не стоит.

— Это входит в наши обязанности, чтобы новички чувствовали себя как дома. Я сегодня здесь помогаю. Так какой? — Она уже спешила к столу.

— Пепси, — сказал Кент ей вслед.

Челси почти сразу же вернулась, протягивая ему холодную банку.

— Спасибо.

— Не за что. Давай присядем.

Они заняли места за столом, прихлебывая напитки, и не успели еще перекинуться словом, как миссис Берлатски снова подняла микрофон.

— Я хочу поприветствовать всех новичков, поступивших в школу Хьюберт Хамфри, и всех наших учащихся, которые пришли сюда, чтобы помочь новым ребятам освоиться. Такая поддержка очень ценна. Кто меня еще не знает — я Джоан Берлатски, одна из школьных кураторов. — Затем она представила остальных учителей и персонал, закончив речь словами: — И наконец, я собираюсь пригласить к микрофону мистера Гарднера, нашего директора, который пришел сюда, чтобы поприветствовать вас.

Челси смотрела, как ее отец вышел на середину зала и взял микрофон. Она почувствовала огромную гордость, как всегда, когда наблюдала, как он справляется со своими обязанностями директора школы. Хотя некоторые ученики и придумывали ему клички и писали про него всякие гадости на стенах, это были в основном или какие-нибудь дурачки, или наркоманы, или хулиганы и двоечники. Те, с кем дружила Челси, считали, что ее отец — человек справедливый, что он делает для учащихся все, что может, и относились к нему хорошо. И еще он не разжирел и не обрюзг, как многие мужчины его возраста. Отец Челси оставался стройным, всегда аккуратно одевался, хотя сегодня на нем была только желтая рубашка-поло и светло-коричневые легкие брюки — Челси знала, это для того, чтобы новички чувствовали себя проще. Она подумала, что он всегда добьется своего. Отец стоял, сунув одну руку в карман, и с доброжелательным выражением лица говорил в микрофон, оглядывая зал.

— Всем добро пожаловать. Кажется, у нас здесь человек шестьдесят, переехавших из других районов и штатов этим летом. Я представляю, о чем вы все сейчас думаете — какая она, эта новая школа, и каково вам будет приходить сюда пять дней в неделю, а некоторым проводить здесь еще и вечера. Мы собрались, чтобы ответить на ваши вопросы, показать вам здание, рассказать о наших учебных и спортивных планах… дать вам шанс немного узнать нас, а нам — познакомиться с вами.

Том и другие учителя по очереди рассказывали о правилах посещения школы, о главных мероприятиях года, о расписании работы столовой, пожарных учениях, об учебных кабинетах, правилах парковки автомобилей и о том, как избежать сексуальных посягательств. Тренеры рассказывали о правилах приема в различные спортивные кружки, о высшей школьной спортивной лиге штата и о спортивной программе школы.

Когда закончилось время вопросов и ответов, миссис Берлатски объявила:

— А теперь мы отпускаем вас. К каждому подойдет сейчас один из наших учеников, который выступит в роли личного гида, чтобы вы имели представление о здании школы. Мы разработали специальную программу помощи новичкам, чтобы вы буквально с первого дня чувствовали себя частью нашего школьного сообщества. Ваш гид будет оказывать вам всяческую поддержку не только сегодня, но и весь первый месяц. Сейчас я попрошу тех, кто высказал желание быть гидом, подняться.

Челси встала, оглядела других, поднявшихся со своих мест, и незаметно помахала нескольким друзьям Робби. Миссис Берлатски продолжала.

— Когда каждый из новичков выберет себе помощника, можете начинать обход здания. Проводники, не забудьте, пожалуйста, обеспечить всех школьными дневниками, и обязательно посетите радиоцентр, но только не все сразу, а то там возникнет толкучка. Некоторые могут отправиться в другие части здания, а потом снова вернуться сюда.

В зале поднялся шум, все встали с мест. Том взял микрофон.

— Дети, помните… Мои двери и двери миссис Альтман всегда для вас открыты. Мы здесь главные, но это не значит, что до нас не добраться. Не стесняйтесь обращаться к нам или к своему куратору с любыми проблемами и в любое время. А теперь приятного вам времяпровождения, и надеемся увидеть вас в хорошем расположении духа во вторник утром.

Когда Кент Аренс поднялся, Челси сказала:

— Знаешь, я ведь не из выпускного класса, но, если хочешь, я буду твоим гидом. — И поспешила объяснить: — То есть обычно выпускники предпочитают иметь дело с выпускниками, но на этот раз их пришло недостаточно много, и поэтому меня попросили помочь. И раз я не парень, то не смогу показать тебе раздевалку, зато все остальное смогу.

— Я уже побывал в раздевалке, так что спасибо, и — вперед.

Том Гарднер увидел, что его дочь провожает Кента из библиотеки, и запаниковал. Челси помахала отцу двумя пальчиками, прощаясь, он помахал в ответ. Но его рука бессильно опустилась, как только эти двое вышли из дверей. «Это ерунда, — подумал он. — Джоан попросила ее помочь, и она случайно проходила мимо, как раз когда я беседовал с ним. И они случайно оказались сидящими рядом. Челси всегда ответственно относилась к школьным обязанностям, а сейчас она просто участвует еще в одном внеклассном мероприятии, потому что знает, как мы с матерью это приветствуем. Просто чепуха».

Но панический страх не исчезал.

— Приятный человек твой отец, — сказал Кент, следуя за Челси.

— Спасибо. Я тоже так считаю.

— Должно быть, странно — иметь отцом директора школы.

— Вообще-то мне нравится. У него в кабинете есть большое зеркало в шкафу, и он разрешает мне держать там лак для волос и электро-щипцы, так что я могу зайти к нему в любое время и поправить прическу. Еще мы можем пользоваться холодильником на кухне, если требуется остаться после занятий. Я имею в виду, что иногда сразу после школы мне надо идти на дополнительные занятия или в кружок и забежать домой некогда. Так что я захватываю пакет с обедом и кладу его в холодильник в столовой. Но самое лучшее — это то, что мы всегда знаем, что творится в школе, потому что мама и папа дома все обсуждают.

— Вроде того, как вы вчера говорили обо мне?

Челси искоса поглядела на него.

— Уверяю тебя, в разговоре не было ничего плохого. Ты произвел на отца большое впечатление.

— Он на меня тоже. — После паузы Кент добавил: — Только не говори ему, я не хочу, чтобы он думал, будто я подхалимничаю.

— Не скажу. — Они вошли в открытые двери класса. — Здесь у нас проходят первые уроки. Здравствуйте, мистер Перри.

— А, Челси… здравствуй.

Они переходили из кабинета в кабинет, и Кент сказал:

— Тебя все знают. Должно быть, ты часто помогаешь в школе.

— Мне это нравится, и наши родители любят, когда мы заняты школьными делами. Нам с братом не разрешается подрабатывать, пока мы не закончим школу.

— Мне тоже не разрешают.

— Стипендия прежде всего.

— Да, моя мама говорит то же самое.

— Значит, тебе тоже нравится школьная жизнь.

— Мне, в общем, легко все дается.

— Ты собираешься поступать в колледж?

— Да, надеюсь попасть в Станфорд.

— Я еще не выбрала куда, но тоже буду поступать.

— Мама говорит, что в Станфорде самое лучшее обучение по техническим предметам, а я к тому же хочу играть в футбол, вот почему я и выбрал этот колледж.

— Ты собираешься стать инженером?

— Да, как моя мама.

— А твой отец?

Кент, помолчав секунду, ответил:

— Мама никогда не была замужем.

— А-а.

Челси постаралась скрыть удивление, но в душе продолжала ощущать его. Годами она слышала выражение «нетрадиционная семья» — родители использовали те же слова, что и кураторы в школе, — но сама мысль о женщине, которая не пожелала выйти замуж за отца своего ребенка, повергала ее в шок.

После неловкой паузы Кент сказал:

— Но она обеспечила меня всем, в чем я нуждался. Это уверение лишь добавило жалости к чувствам Челси: как, должно быть, ужасно не иметь отца. Дома она так часто слышала печальные истории о детях, чьи разведенные или одинокие родители не могли их поделить и сделали их жизнь несчастной; о том, как отрицательно отражается развод родителей на чувствах и учебе детей; и как некоторые ученики даже плакали в кабинете куратора из-за того, что творилось у них дома.

Что может быть печальнее, чем дом без отца? — Послушай, — прикоснувшись к руке Кента и останавливая его, сказала она. — Может, мне и не надо этого говорить, но мой отец всерьез сказал о том, что двери его кабинета всегда открыты. Он действительно справедливый человек, и он хорошо относится к молодежи. Если тебе когда-нибудь захочется с кем-нибудь поговорить, ты можешь обратиться к нему. А что я рассказывала до этого, про то, как они с мамой все обсуждают дома — так это не означает какие-то личные секреты. Ты можешь довериться ему, и это все останется между вами. Мои друзья считают, что он — то, что надо.

Челси показалось, что на лице Кента промелькнуло протестующее выражение.

— Как я уже сказал… моя мама уверена, что одного родителя вполне достаточно.

Его голос звучал по-другому. Она была права… Он, конечно, защищает свою семью. Взглянув на Кента, Челси испытала очень странное ощущение, как будто смотрит на кого-то, кого знает очень давно. Может, еще с начальной школы. Но имя этого давнего знакомца не вспоминается. Среди ее одноклассников ни один не напоминал Кента, среди товарищей по детским играм тоже не было никого похожего. Но внешне он ей очень нравился, и кажется, он действительно не дурак.

— Ну что ж, тогда тебе повезло. Пойдем, я покажу тебе кабинет моей мамы, и хочу предупредить тебя насчет одной вещи. Многие учителя не возражают, когда к ним обращаешься по имени, но моя мама против этого. Для всех учеников она миссис Гарднер, смотри не забывай об этом.

Клэр Гарднер подняла глаза от стола, когда Челси завела в класс новичка. Жена директора школы подумала: «Кто этот мальчик? Я его раньше где-то встречала».

— Ма, привет. Это один из твоих новых учеников, Кент Аренс.

— Да-да. Том говорил о вас вчера за ужином. Здравствуйте, Кент. — Она поднялась со стула и подошла, чтобы пожать ему руку.

— Здравствуйте, — сказал Кент.

— Вы перевелись сюда из Техаса.

— Да, мэм, из Остина.

— Прекрасный город. Я была там на семинаре, и он мне очень понравился.

Пока они разговаривали, Челси обошла весь класс и остановилась, как она всегда делала, у полочки с фотографиями в рамках за учительским столом. Бывшие ученики Клэр позировали перед объективом — кто в мантиях, обнявши ее за плечи, кто в театральных костюмах после школьных спектаклей, некоторые — выставив дипломы об окончании школы, другие в свадебных платьях и фраках, а несколько человек — даже с младенцами на руках. Мать Челси была из тех учителей, которых дети любят и никогда не забывают. И эти фотографии, как награда, были выставлены для обозрения с любовью и гордостью и ценились выше, чем грамоты или увеличение зарплаты. Из всех достижений на учительском поприще, эти фотографии стояли на первом месте и так же, как фото детей Клэр, были предметом гордости в семье.

Выходя из класса, Челси сказала:

— Ну, пока, мам. Увидимся дома. В коридоре Кент пробормотал:

— Ну, знаешь… что я хочу сказать. Твоя мама тоже очень славная.

— Да, мне повезло, — ответила Челси. Некоторое время они шли молча, пока она раздумывала над сказанным раньше. — Послушай, — проговорила она. — Я, наверное, расстроила тебя, когда спросила об отце. Я не хотела, просто само вырвалось. И если мне что-нибудь и стоило усвоить, живя с родителями-учителями, так это то, что нельзя делать никаких выводов по поводу чужих семей, потому что семьи бывают разные, и я знаю, что во многих, где только один из родителей, дела обстоят лучше, чем в тех, где оба. Прости меня, пожалуйста, ладно?

— Все в порядке, — ответил Кент, — забудь об этом. Они продолжили экскурсию, и Челси совсем успокоилась. Она показала новичку радиоцентр, мед. кабинет, проводила его в столовую и на веранду, где в хорошую погоду ученикам разрешалось обедать за выносными столиками.

Когда все было осмотрено, они направились к центральному входу, где открытые настежь двери позволяли теплому ветерку гулять по всему зданию школы. Кент и Челси остановились у ступеней, и ветер принялся играть их волосами и одеждой.

— Послушай, — сказала она. — Я знаю, трудно менять школу, но я надеюсь, что здесь у тебя все будет в порядке.

— Спасибо. И за экскурсию — тоже спасибо.

— Да не за что. — Последовала пауза. Молчание ясно давало понять, что им было хорошо вместе. — Есть кому подбросить тебя домой? — спросила Челси.

— Я сам, отвез маму на работу, и теперь на ее машине.

— А… Хорошо. — Не было причины задерживаться. — А где она работает?

— На заводе.

— И где вы живете?

— В новом районе, называется Хэвиленд-Хиллз.

— Знаю, там красиво.

— А ты где живешь?

— Вон там, — она указала, — пара миль отсюда. В том же доме, где я провела почти всю жизнь.

— Ну, — он повернулся к залитой солнцем стоянке, — кажется, мне надо идти.

— Да, мне тоже. Забегу к отцу, попрощаюсь.

— Значит, увидимся во вторник.

— Я подойду к вашему кабинету перед первым уроком, может, тебе что-нибудь понадобится.

— Ладно… — он улыбнулся, — хорошо.

— Ну, отдохни как следует в выходные.

— Ты тоже. И спасибо еще раз.

Она смотрела, как он повернулся, и в ее ногах отдалась дрожь металлической решетки, по которой он прошел. Кент свернул на дорожку, и Челси взглядом проводила его высокую, широкоплечую фигуру. На стоянке он открыл дверцу автомобиля ярко-аквамаринового цвета. Она услышала звук заводимого мотора, потом увидела, как машина сдала назад и вырулила с места парковки.

Что же такое было в Кенте Аренсе, что заставляло ее стоять и наблюдать за ним? Это лицо. Что за лицо? Она не могла выбросить его из головы, так же как и чудное ощущение, будто знала его раньше. И чего это она стоит тут и распускает слюни по поводу парня, с которым познакомилась ровно два часа пятнадцать минут назад? Ведь сама только прошлой ночью думала, как ей повезло, что никто не вскружил ей голову и не сбил с пути к поставленной цели.

Стараясь забыть Кента Аренса, Челси направилась в кабинет отца, чтобы сказать ему до свидания.