"Манчары" - читать интересную книгу автора (Данилов Софрон Петрович)

«Дядя, не уезжай!»

Выехав на опушку леса, за которой простиралась широкая долина, Манчары соскочил с коня, стал энергично двигать руками и потягиваться, чтобы размять онемевшую спину. Казалось, что руки и ноги его отнялись. И неудивительно, ведь он проехал свыше ста вёрст, не слезая с лошади. Вчера вечером он ещё находился в Качикатцах, нагнал страху на знаменитых баев Западного Кангаласа, переправился через реку и остановился в Качикатских лесах, чтобы отдохнуть. Но по его следам уже гнался исправник с отрядом казаков. Кое-как Манчары удалось ускользнуть от этих жестоких и опытных преследователей. Помогли друзья, которые всё вовремя разузнали и успели предупредить. О, как, наверное, нервничает и ярится с досады господин исправник, найдя только следы уже давно остывшего костра!

Уставший, проголодавшийся конь, как только остановился, сразу же начал жадно щипать траву. «Ну, пусть поест», — подумал Манчары и отпустил поводья. Знойное июньское солнце находилось в самом зените. Притихший в тёплой неге лес, подёрнутый переливающейся цветущей зеленью, замер. Простирающаяся на несколько километров долина с синеющей кромкой противоположного края плещется ковром ярких цветов. Отовсюду слышатся голоса зверьков и звонкое пение птичек.

Лёжа на спине среди цветов, Манчары задумчиво уставился в небо. Как оно высоко, бездонно! Вот бы витать беспечно и беззаботно в этом беспредельно голубом просторе, как тот жаворонок, что трепещет там, в далёкой выси!

Но очевидно, и на небе господствует тот, кто сильнее и богаче… Наверное, исправник со своими прихвостнями обыскивает качикатских жителей, надеясь, что найдёт того, кто укрывает Манчары. Но тот, кого они ищут, внезапно вынырнет вёрстах в ста от Качиката. Сейчас он находится на землях владыки Эмисского наслега, бая Бакысы. Завтра-послезавтра, когда прибудут его друзья, он «погостит» у самого бая Бакысы. Пусть исправник «обрадуется», прослышав об этом!

Вдруг земля содрогнулась, и из самых её глубин раздался гул. Манчары едва успел вскочить и схватить поводья своего коня, как из леса, по левую руку, с треском и храпом, ломая деревья, вылетел огромный табун лошадей и во весь опор помчался вдоль долины. Если бы Манчары заранее не отскочил в сторону, то эти взбесившиеся лошади смяли бы и растоптали насмерть и Манчары и его коня. У Манчары пропало желание лежать. Он оглядел равнину, и его взгляд остановился на тонкой струйке дыма, видневшейся на горизонте. Манчары сел верхом на коня и поехал в том направлении. Оказалось, что у опушки леса приютилась малюсенькая юрта, обмазанная глиной. Во дворе стояла мёртвая тишина — ни людей, ни скотины не видно. Манчары накинул повод на кол изгороди и отворил дверь юрты:

— Кэпсэ!

Никто не ответил.

— Есть здесь кто-нибудь?

Опять никто не ответил. Только с нар послышалось чьё-то сопение. Когда глаза Манчары привыкли к полумраку, он увидел при тусклом свете берестяного окна со слюдяными пластинками вместо стёкол сидевшего в углу и сверкающего оттуда глазёнками ребёнка лет семи-восьми. Манчары раскрыл дверь пошире:

— Деточка, иди ко мне…

Мальчик ещё больше свернулся в комочек и плотнее прижался к углу.

— Не бойся. Почему ты сидишь в темноте?.. Иди, не бойся.

— Я… не боюсь… — еле слышно прошептал ребёнок.

— Тогда иди сюда.

— У меня нет сил…

Манчары поднял ребёнка на руки. В это время зашевелилось старое заячье одеяло, лежавшее на полу.

— Это моя сестрёнка, — сказал мальчик.

Манчары, взяв на руки мальчика и девочку, вынес их во двор. Дети были лёгонькие как пушинки. Усадив ребятишек на зелёную травку во дворе, он повнимательнее оглядел их. Не верилось, что это живые существа. Они напоминали собою мучеников, у которых остались лишь кожа да кости. Казалось, что они просвечивают насквозь. Манчары на миг даже глаза зажмурил.

— А где же ваши отец, мать?

— Наша мама… там… — указала на высокий пригорок девочка.

— Умерла… — сказал мальчик. — А отец ушёл в сосновый бор надрать заболони. Нам нечего есть. Мы кипятим сосновую заболонь и едим её.

В это время из-за юрты появился мужчина с кожаной сумкой на плечах. Увидев осёдланного коня и незнакомца, он остановился.

— Тятя! — засуетились мальчик и девочка.

— Тойон, здравствуй… — издали начал отвешивать поклоны хозяин дома. — Тойон…

— Я не тойон, — улыбаясь, ответил Манчары. — Подойди поближе. Как тебя зовут? Чьё это хозяйство?

— Меня зовут Уйбанчыком…

Удивляясь, что такой прилично одетый человек, с таким светлым и приятным лицом, отрицает, что он тойон, хозяин юрты недоверчиво и медленно приближался, беспрестанно отвешивая поклоны.

— Вот ребятишки-то твои совсем исхудали. — сказал Манчары.

— Тойон мой, живём так, что чуть не умираем с голоду… Запасы наши давно уже кончились. Была у нас корова, но несколько дней назад тойон бай Бакыса забрал её у нас за долги, накопившиеся ещё с давних времён. Вот мы и перебиваемся сосновой заболонью. — С этими словами Уйбанчык опустил свою суму на землю. — И, словно по злому умыслу, рыба на нашем озере до сего времени не может выплыть.

— А вдруг рыба не скоро появится? Что тогда? Твои дети разве могут ещё долго протянуть?

— Мои ребятишки… Мои птенчики… — Уйбанчык смахнул рукавом слёзы, покатившиеся по щекам. — Не знаю, за какие провинности и грехи так нас наказывает всевышний?

— Ведь по долине ходит табун лошадей. Если поймать одну из кобылиц и подоить, можно детей напоить молоком.

— Нет, нет!.. Грех большой!..

— Если ты зарежешь хоть одну из этих ожиревших гулевых кобылиц и этим спасёшь свою жизнь? Неужели…

— О-о, не говори, пожалуйста, не греши, мой тойон! Уши бая Бакысы чутки, глаза его зорки. Нет-нет, что ты!.. — Уйбанчык стал на колени. — Пусть всё определит доля наша, наша судьба. От судьбы не уйдёшь…

— Рассуждая так, вы умрёте с голоду, а кругом так много добра…

— Что же делать. Такова, значит, наша доля. Если нам не суждено умереть, может, наше озеро поделится с нами своими дарами… И соседи, когда у них отелятся коровы, поднесут нам стакан молочка…

— Уйбанчык, разве этот скот не ты выкормил и выпоил, взрастил?

— Так-то оно так…

— Значит, тогда эти лошади принадлежат не баю Бакысе, а тебе. Богатства мира принадлежат тому, кто их создал и преумножил!

— Нет-нет! Это грех! Пусть эти слова не были сказаны вами, и я не слышал их. — Уйбанчык зажал уши.

— О-о, несчастные! До чего же вы темны! Когда же у вас, мучеников, откроются глаза, проснётся разум? — воскликнул Манчары и, подскочив к коню, развязал свёрток, притороченный к седлу. — Вставай, Уйбанчык. Здесь есть немного лепёшек с маслом. Поешь сам и покорми ребятишек. И никуда не ходи. Я сейчас вернусь.

Схватив берестяной туес, висевший на деревянном крюке у двери, Манчары вскочил на коня и помчался вдоль долины.

Когда солнце начало клониться к закату, Манчары прискакал обратно с привьюченным к седлу задним стегном кобылицы и полным, плещущимся через края туесом молока.

— Этим молоком напои своих ребятишек! А мясо свари! — приказал он Уйбанчыку строгим и решительным тоном.

А тот сидел неподвижно, словно был приколот к земле.

— Ну, что же ты сидишь?

— А это… откуда взял? — с трудом выговорил Уйбанчык.

— Взыскал с бая Бакысы плату за твой труд. Ну, возьми и свари поскорее!

— О-о, нет, не надо, прошу! О-о, господи боже!.. О-о, грех-то какой! — Уйбанчык вытянул вперёд руки, как бы защищаясь, и попятился назад. — О-о, какой ужас. Бай Бакыса…

— Не бойся, дружище, — старался успокоить его Манчары. — Если бай Бамыса и узнает об этом, то тебе он ничего не сделает. Ты не виновен. Тебе даю я. Я — Манчары. Если наступит день, когда с тебя спросят, ты скажи: «Манчары привёз мне». Вот и весь ответ.

— О-о, Манчары!.. Умоляю тебя… — Уйбанчык сидел и всё время дрожал от страха. — Прошу тебя, не надо!

— Ребятишки, молока хотите? — спросил Манчары.

— Хотим! Хотим! — ответили мальчик и девочка.

— Мяса хотите?

— Хотим!

— Тогда давайте растопим очаг!

Ребятишки сразу оживились. А отец по-прежнему сидел неподвижно и тяжело дышал.

К тому времени, когда тени лиственниц, росших за юртой, легли на двор, мясо в котелке уже сварилось. Манчары поставил на зелёную полянку круглый стол и пригласил всех к ужину. Хотя Уйбанчык не положил себе в рот ни одного кусочка, его ужас и страх постепенно стали проходить, и он, видя, как его дети радостно, с весёлым щебетом, аппетитно едят мясо, с умилением наблюдал за ними и утирал набегавшие слёзы.

Манчары пробыл у Уйбанчыка двое суток. На третий день стал собираться в дорогу и оседлал коня.

— Басылай, куда ты уезжаешь? — спросил его Уйбанчык.

— К баю Бакысе. В эту ночь явлюсь к нему незваным гостем…

— Наверное, он слышал о тебе и успел приготовиться. Будь как можно осторожнее.

— Не бойся, Уйбанчык. И я не буду одиноким.

Хозяин дома задумался и потупил голову.

— Басылай, вряд ли мы увидимся с тобой ещё раз. Ты пришёл в самое тяжёлое для меня время и спас меня, моих детей, — промолвил он и, подойдя ближе, пристальнее посмотрел ему в глаза: — В этом страшном мире, видимо, нет никого, кто мог бы пожалеть и защитить нас… Есть только ты… Сокол ты наш, лети и делай людям добро! Да не повергнет тебя ружьё, да не поразит тебя стрела, да сопутствуют тебе удачи и победы, да будут у твоих ног честь и слава!

— Спасибо, друг мой! Мужайся, расти детей, сделай их людьми, людьми добрыми и благородными!

Видя, что их гость всерьёз собирается в дорогу, подбежали мальчик и девочка, игравшие на полянке. Манчары обнял их обоих и погладил по головкам:

— Едва ли мы увидим счастье. Хоть вы будьте счастливыми людьми. Добивайтесь того, чего не могли добиться мы!

Сказав так, Манчары проворно вскочил в седло и повернул коня к долине. Дети бежали по обе стороны коня и кричали:

— Дядя, не уезжай! Не уезжай, дя-дя-а-а-а!..