"Голубая ива" - читать интересную книгу автора (Смит Дебора)

Глава 15

Почти двадцать лет прошло с тех пор, как Артемас Коулбрук приезжал в дом к тете Мод вместе с Лили. Почти двадцать лет с тех пор, как оставил Лили с разбитым сердцем. Мод не упустила возможности снова обратить внимание на этого мужчину. После трагедии он был много опаснее для Лили, гораздо опаснее, чем когда бы то ни было.

Сидя в темной комнате у телевизора, Мод и ее сестры прислушивались к осторожным движениям Лили наверху.

— Что за ерунда, — прошептала Большая Сис, указывая пальцем на экран. — Если бы Лили знала, что мы смотрим, ей стало бы плохо.

— Лили уже плохо, — возразила Мод. — Она совсем обезумела от горя и страха. Сейчас, вероятнее всего, она снова разговаривает с каким-нибудь плюшевым медведем, жалуясь, как сильно она скучает без маленького Стива и Ричарда. Надо разузнать все, что говорят о ней и Коулбруке; так мы поможем ей избежать больших неприятностей.

Маленькая Сис взяла пульт дистанционного управления.

— А если она спустится сюда, можно просто переключить канал.

Мод кивнула. Они обменялись понимающими, взглядами, мудрые и заботливые, словно совы у разоренного гнезда.

Журналистка с микрофоном в руках и серьезным выражением на лице, словно вела деловой репортаж, с такой интонацией, будто сообщала какую-то сенсацию, продолжила:

— Восьмидесятые и начало девяностых годов были невероятным успехом шестерых братьев и сестер Коулбрук. Они воздвигли империю индустриальной керамики. Предопределены ли были их страдания за удачу? Или просто это еще одно испытание на верность Коулбруку?

Камера перенеслась к зданию офисов Коулбрука.

— Вот новейшая глава в истории Коулбруков, которая назревала десятилетиями. Вот трагедия, явившаяся концом многих десятков людей в этом величественном комплексе новых офисов в Атланте. Или это судьба, оборвавшая их жизни посреди гала-представления открытия нового здания?

Журналистка сделала эффектную паузу, в то время как камера скользнула по коричневым газонам и зимним садам величественного сооружения.

Падал снег, покрывая здания и землю мелодраматической патиной январского серебра.

— Многие эксперты называли парящий мост внутри здания шедевром архитектуры. Теперь он явился могилой из стали и бетона — неким Франкенштейном, который унес жизни двух людей, спроектировавших его. Внутри этих ужасных завалов спасатели нашли тела архитектора Ричарда Портера с маленьким сыном на руках. Среди извлеченных из-под обломков и труп красавицы Джулии Коулбрук, самой младшей сестры сильной и сплоченной семьи Коулбруков. Ее тяжело пострадавший брат Джеймс лежит в больнице. Доктора пытаются сделать все возможное, чтобы сохранить поврежденную ногу.

Сцена сменилась похоронной процессией — Коулбруки при выходе из церкви в Нью-Йорке в толпе своих служащих и семей погибших. Темные очки плохо скрывают печаль на их лицах, телохранители тщетно пытаются закрыть Артемаса от вездесущей камеры. Он шел впереди сестер и младшего брата Майкла к длинному черному лимузину.

— Посмотри, сколько в нем силы, — прошептала Маленькая Сис. — В нем все еще чувствуется сексуальная энергия. Надо предостеречь Лили.

Большая Сис окинула ее негодующим взглядом и резко бросила:

— Я думаю, ты могла бы попридержать язык хотя бы до тех пор, пока не завянут цветы на могиле Ричарда. Мод шикнула на них. Журналистка продолжала:

— Артемас Коулбрук — энергичный лидер, весьма необычный человек, который полностью предан своей семье и ее корпоративному королевству. Представший ныне в ужасном свете, сможет ли он сохранить курс семьи Коулбруков? — Выдержав паузу, репортер закончила: — Следите за нашими эксклюзивными репортажами о взлетах и трагических падениях одной из самых элитных семей Америки. Встретимся завтра в передаче «Вы хотите знать».

Мод выключила телевизор.

Сестры погрузились в свои невеселые мысли. Наконец Маленькая Сис нарушила молчание:

— Давно умерла жена Артемаса?

— По-моему, лет пять назад, — ответила Мод. — Лили как раз позвонили во время вечеринки по случаю первого дня рождения Стивена.

Большая Сис выразительно посмотрела на Мод своими светлыми, как у коровы, глазами:

— А кто звонил? Артемас?

— Нет, звонил этот ужасный Тамберлайн. Он всегда обращался к ней с делами Артемаса независимо от ее желания. Как мне хотелось его тогда придушить!

— А как отреагировала Лили?

— Ну что она могла? Плакала, объяснив Ричарду, что у ее друга детства умерла жена. Вот и все, что она посчитала необходимым сообщить. Ричард, благослови Господь его душу, никогда так и не узнал, что было нечто большее, чем просто детская дружба между Лили и Артемасом. Ты же знаешь, что Лили никогда не давала ему повода думать по-другому, объясняя тем, что нет смысла беспокоить его не значащими теперь ничего воспоминаниями.

Мод посмотрела на Маленькую Сис:

— Почему ты только теперь спрашиваешь об этом?

Маленькая Сис нахмурилась:

— А когда Артемас нанял Ричарда и Фрэнка проектировать Коулбрук-билдинг?

Мод задумалась, припоминая:

— Года два спустя после смерти жены.

— Вот видишь? Как только прошло достаточно времени для того, чтобы родные не сплетничали, он возвратился к Лили, несмотря на то что она была замужем и имела сына.

— Это не делает ему чести, — горячо воскликнула Большая Сис. — Лили никогда не поощряла его, не так ли?

Маленькая Сис бросила пульт на стол.

— Конечно, нет!

— Тогда что ты хочешь сказать?

— Я говорю, что теперь им ничто не мешает.

— Ты знаешь, что произойдет?

— Судьба сбывается, вот что.

Мод раскрыла рот и саркастически улыбнулась:

— Ничто не мешает? — Она ударила рукой по колену. — Столько людей умерло, включая Ричарда, Стивена, сестру Артемаса, а его брат покалеченный лежит в больнице — разве это все не имеет значения?

Кивнув головой как знаток своего дела, Маленькая Сис произнесла пророческим голосом:

— Вот увидите.

Холодные капли февральского дождя скользили по окнам лимузина. Пейзаж за окном вырисовывался только в серых тонах — низкое небо, мелькающие тускло-коричневые холмы, покрытые хвойными лесами, серебристыми от снега, и одиноко стоящими, скучными соснами, элитные участки с зарешеченными въездами вдоль дороги. Машина плавно свернула на дорогу, ведущую к большим домам на холме. Среди них был и дом Лили. Тамберлайн приезжал сюда вскоре после того, как она вместе с мужем поселилась здесь. Лили, конечно, догадывалась, что цель его поездки — информировать Артемаса.

Тамберлайн хорошо знал этот район, красивый и спокойный, в любое время года и при любых обстоятельствах. Поселения на северном предгорье Атланты разделялись старыми фермами и пастбищами; кое-где встречались амбары, преобразованные в конюшни для дорогих лошадей.

Все это было слабым утешением для Лили, которой так и не удалось вернуть свое имение — Тамберлайн прекрасно знал о ее неоднократных попытках уговорить Хопвела Эс-теса и о тщетных стараниях Артемаса. Ситуация зашла в тупик. Эстес назло Артемасу, вероятно, не отдаст эту землю до конца своих дней.

Тамберлайн опять откинулся на мягкое кожаное сиденье машины, стараясь расслабиться в обманчивом спокойствии ее темного салона, и перевел взгляд на Артемаса. Сидя напротив, тот без интереса, невидящим взором смотрел в окно.

Длинное до пят черное пальто и изысканно сшитый черный костюм, блестящие черные ботинки и изящные часы от Картье выделяли человека огромного богатства и власти. Лицо носило отпечаток мрачной зрелости; приобретенная с годами солидность не изменила его фигуру, подтянутую, мощную в плечах и груди. Серебряные нити на висках появились у него недавно, после ночной трагедии. Беспомощный мальчик, которого Тамберлайн встретил двадцать лет назад, был бледной тенью нынешнего магната.

Тамберлайн за все эти годы так сблизился с ним, что не замечал перемен в его облике и характере, не осознавал их накопления. Все это разом вылилось лишь в прошедшие несколько недель после трагедии.

В характере этого человека не осталось ничего юношеского и необдуманного. Что послужило толчком? Ах, да это же очень просто — поездка в Джорджию более десяти лет назад. С тех пор каждый год ложилась собственная тень на потемневшую патину.

Честность и доброта — эти качества по-прежнему остались при нем, но его способность смеяться, безграничный энтузиазм, источник терпимости к его собственным неудачам и к неудачам других — всего этого явно поуменьшилось. Женитьба на Гленде, выход замуж Лили за Ричарда Портера, смерть Гленды — и теперь, по истечении пяти лет, что? Его братья и сестры также принесли ему немало огорчений.

Элизабет развелась. Астма Майкла оставалась такой же сильной, как в детстве, а его горе после смерти жены было глубокой, незаживающей раной.

Предрасположенность Кассандры к полноте привела несколько лет назад к трудному периоду борьбы с анорексией, пока Артемас и другие не принудили ее к терапии. Она переходила от одной идеи к другой, ведя беспорядочную личную жизнь. Артемас презирал ее безответственное поведение, но был не в силах что-либо изменить.

Тамберлайн задумался, вспоминая Джулию, откровенно потакавшую своим слабостям и тем не менее невероятно желавшую заработать уважение семьи. После окончания колледжа она убежала с толпой избалованных, никчемных людей, объединяющей различные нью-йоркские компании, чем привела в ужас братьев и сестер. О эта склонность к праздности, неужели тяжелые грехи родителей приумножатся?! Впоследствии она с полной самоотдачей, не щадя своих сил, взялась за проект Ко-улбрука. Боже, как упорно она работала, чтобы загладить свою вину перед Артемасом и другими!

Он вздохнул. Конечно, было и не только плохое.

«Коулбрук интернэшнл» стал тем, чем есть, поскольку Артемас хорошо понимал нужды индустриального мира. Различные компоненты электронных плат, детали автомобилей, различное хирургическое оборудование, присадки при производстве кирпича и кафеля — все это его империя. Венцом творения был маленький, но самый дорогой камень — «Коулбрук чайна». Артемас гарантировал репутацию и будущее этой компании.

Они создали гармоничный симбиоз искусно управляемых компаний с хорошим отношением к своим служащим, что было большой редкостью в корпоративной Америке. Отход «Коулбрук интернэшнл» от индустриальной керамики для военных заказов послужил поводом для настоящего праздника.

Брак Элизабет распался, но у нее осталось двое детей — мальчики, одному из них уже два года, другому — четыре. Джеймс с Элис наконец расписались и были преданы друг другу, хотя Джеймс ранее не признавал такой сентиментальной чепухи. Целый год он цеплялся за свою независимость, прежде чем сделать ей предложение.

Удача сопутствовала семейству Коулбруков. Все они владели роскошными особняками и здесь, и в Европе. Коллекционируя живопись, занимаясь благотворительностью, Майкл и Элизабет руководили филантропическими предприятиями, восстанавливая тем самым уважение к своей фамилии, полностью утраченное их родителями и дядей.

Артемас по-прежнему возглавлял корпорацию, делами, не касающимися его семьи и фамильного бизнеса, он почти не интересовался. Он не любил азартных игр и не потворствовал собственным слабостям. После смерти жены его добивались несколько женщин. Каждая была приятной, интеллигентной, известной, но ни одной из них не удалось полностью завладеть его вниманием.

Теперь перед ним будто захлопнулись какие-то огромные, тяжелые двери: ни проблеска, ни мерцания надежды. Конечно, всему виной неизмеримые потери — смерть Джулии, изувеченная нога Джеймса, убитая горем семья, ужасные подозрения и бесконечные вопросы без ответов, но самым неприятным было то, что Лили Маккензи-Портер постоянно и неотвратимо приближается к гибели.

Артемас, не отводя своего мрачного взгляда от окна, медленно произнес:

— Я хочу поговорить с ней один на один. Я взял тебя с собой ради приличия, кроме того, ты долгое время был единственным связующим звеном между нами. Возможно, в твоем присутствии она будет чувствовать себя увереннее. Надеюсь, тебе удастся занять ее родственниц.

Тамберлайн чуть заметно кивнул:

— Я, конечно же, постараюсь очаровать — ну уж по крайней мере отвлечь — трех престарелых леди; впрочем, их, вполне возможно, сильнее расстроит мое присутствие, чем твой визит.

— Мод и ее сестры, возможно, чудаковатые, но не предубежденные старушки. Разве ты не отметил это — ты ведь однажды встречался с ними.

— Да, лет десять назад и при весьма невыгодных обстоятельствах. Тогда они поспешили выказать лишь свое презрение.

— Потому лишь, что ты был моим представителем.

— Тогда чего же ожидать сегодня, не принимая во внимание, что они предупреждены о нашем визите?

— Пожалуй, примут нас так же, как меня примерно с месяц назад. Альтернативная оборона и любезность.

— А что Лили?

Глаза Артемаса сузились от боли. Он мучительно переживал утрату прежней Лили.

— Как обычно, она вежливо ответит на все вопросы, — наконец выдохнул Артемас. — Будет смотреть на меня согласно этикету и наверняка выскажет свои соболезнования по поводу смерти Джулии, посочувствует Джеймсу, может быть, даже обнимет меня. Не исключено также, что ее вообще… там не будет. Она будет просто присутствовать, пытаясь совладать с собой и казаться вполне здравомыслящей, пока ее не оставят в покое. — Артемас прислонился к окну. — Человек, которого я знал… наполовину умер вместе со своим сыном и мужем. Она никогда не станет прежней.

«Да ведь и ты тоже», — печально подумал Тамберлайн. Только время может залечить раны Артемаса и Лили. Будут ли они потом вместе или нет — это уже вопрос другой. Даже их мучительная дружба вряд ли вынесет предстоящие расследования и обвинения. Но самое ужасное состояло в том, что им все равно придется все это пережить.

Тамберлайн кашлянул. Их посол, посредник и советник в течение многих лет в душе молился, чтобы мастерство не подвело его и теперь.

— Она приезжала в Нью-Йорк и на похоронах Джулии оплакивала тебя и твою семью, — напомнил он Артема-су. — Точно так же, как ты приезжал сюда, в Атланту, на похороны ее сына и мужа. Ваша дружба все еще существует.

Артемас вновь безучастно посмотрел на холодный, унылый пейзаж за окном.

— Сегодня все закончится, — выдавил он, — когда она поймет, зачем я приехал.

— Лили? Милая, пора вставать. Они будут здесь с минуты на минуту. Ты же не хочешь, чтобы тебя увидели в таком виде.

«Подняться. Притвориться, что ты сильная».

Лили пошевелилась, откинула неуверенным движением спутанные волосы. Погладила пухлую подушку, прижатую к груди. Открыв глаза, посмотрела на пони и ковбоев на наволочке. Они с Ричардом хотели купить Стивену шотландского пони в марте. Ричард уже обнес изгородью пять акров земли, спроектировал небольшой амбар. Она часами планировала конные пути.

Да. Если она не заставит себя сдвинуться, она будет смотреть на подушку до тех пор, пока сон снова не сморит ее.

— Я готова, — солгала Лили, принуждая себя подняться с кроватки Стивена. Окинув взглядом его небольшую спальню, Лили взяла себя в руки. Уйти, поскорее уйти отсюда! Она до сих пор не могла смириться с тем, что произошло, представить, что Стивена и Ричарда уже нет в живых. Она оцепенела.

Тетя Мод и сестры приехали к ней сразу же после сообщения о случившемся. Они были немногословны и казались старенькими и утомленными. Даже Маленькая Сис в своем ярко-красном свитере и красных джинсах, с седыми волосами, торчащими в разные стороны, выглядела очень постаревшей. Большая Сис тяжело опиралась на палку с ручкой в виде льва, которую Лили подарила ей на день рождения несколько лет назад. Она передвигалась как тень в своем синем джемпере большого размера и ситцевой блузке. Крепкая еще тетя Мод, впрочем, тоже слегка сдала и пыталась компенсировать это огромными плечами двубортного серого костюма.

Тем не менее она все еще верховодила. Сейчас она встала у кровати с одеждой Лили в руках — черным шерстяным жакетом с золотыми пуговицами и изящной юбкой в тон.

— А ну-ка снимем быстренько эти линялые джинсы и мятую рубашку, приведем в порядок волосы.

— Где Люпа? — Лили безумным взором окинула комнату. — Где она? Она была здесь, когда я легла.

— О черт, я совсем забыла, — откликнулась Маленькая Сис. — Я выпустила ее на улицу примерно час назад.

Лили соскочила с кровати и ринулась вниз по ступеням. Блестящий пол из твердых пород дерева, покрытый светлыми коврами, не издал ни звука. Ричард как-то говорил, что скрипучий пол вызывает некоторое неудобство. Он сам построил их жилище. Она пронеслась через фойе, где разместился бар, а на стенах висели акварели гор и ее старой фермы, воссозданные по фотографиям. Выбежав на широкое парадное крыльцо, она в отчаянии оглянулась. Нигде не было видно забавной желтой собаки, не было и грязных следов на половичке рядом с тяжелым креслом-качалкой.

Вернувшись в дом, она пересекла большой кабинет, зацепившись ногой за край камина, и подскочила к скользящим стеклянным дверям в зимний сад, где был разбит газон и росли огромные старые дубы. Она спроектировала его так, чтобы он радовал глаз в любо? время года.

Она потянула одну из створок и выскочила во двор под ледяной дождь.

— Люпа!

Большая грязная собака выскочила из-под крыши и медленно побежала по тропинке, грустно виляя лохматым золотым хвостом. Лили села на ступеньки и обхватила собаку за шею.

— Люпа, прости меня, прости! Почему ты не забежала с переднего крыльца?

У этой дворняги печально повисли уши, она уткнулась мордой в живот Лили. Собака Стивена тосковала, Лили укрывала ее собой от падающих капель. Так они и сидели под дождем, являя собой жалкую картину.

— Он здесь, — крикнула тетя Мод. — Лили, он только что приехал. Пожалуйста, вернись.

Лили бесстрастно махнула рукой и опять обхватила Люпу за шею.

Наконец, словно в тумане, она услышала какие-то звуки — тяжелые, медленные шаги, — кто-то приблизился и остановился. Люпа подняла голову и незлобно зарычала. Лили повернулась, дождь заливал ей глаза.

Артемас. Она ощутила лишь сочувствие. На его волевом лице застыло выражение тревоги и печали. Черное пальто было накинуто поверх костюма, дождь уже пригладил его волосы. Надо войти в дом, хотя бы ради него.

Он протянул руку. Она не отказалась от помощи. Его страдание передалось ей через рукопожатие, она сочувственно обняла его, он вздрогнул и крепко обнял. Лили склонила голову ему на плечо, он коснулся щекой ее шеи. В течение этого короткого момента желание стерло все остальное.

— Нет необходимости стоять здесь под дождем, — слабо сказала она и сделала шаг назад. — Люпа, сюда.

Собака не спеша вошла вслед за ними.

Мистер Тамберлайн, нахмурившись, стоял посреди комнаты. Мод и Большая Сис ожидали рядом. Все трое застыли в неловком молчании.

— Вот, — раздался голос Маленькой Сис, которая вынесла из кабинета полотенца.

Одно полотенце она накинула на голову Лили, другое протянула Артемасу. Он вытер лицо и руки, положил полотенце на камин. Маленькая Сис кивнула на его промокшее пальто, он сложил его и передал старушке без единого лишнего движения. Затем резко сказал:

— Я подожду здесь, пока Лили переоденется.

— В этом нет нужды, — ответила Лили.

Она прикрыла полотенцем плечи и уселась на мягкий голубой диван. Люпа вытянулась на коврике рядом.

Словно по команде Тамберлайн повернулся к Мод и сестрам:

— Я был бы очень признателен за чашку горячего чая.

— Можем предложить вам чего-нибудь и покрепче, — ответила Мод, бросив беспокойный взгляд на Артемаса.

Маленькая Сис взяла Тамберлайна под руку:

— Пойдемте с нами. Не секрет, что вы любите побаловаться коньячком.

— Какая проницательность! Благодарю вас.

Он в сопровождении троицы двинулся из кабинета. Артемас закрыл за ними высокие двойные двери. Теперь в комнату доносился только шум дождя по застекленной крыше. Кабинет с его высоким светлым потолком, большими диванами, фаянсовыми лампами, книжными шкафами и телевизором неожиданно стал слишком маленьким в его присутствии.

Лили почти не замечала его, пребывая в полной прострации. Он спиной ощущал это, все еще сжимая витиеватые дверные ручки.

— Мне всегда казалось, что твой дом выглядит очень красиво, — обронил он. — Именно так я себе и представлял — в нем чувствуются тепло и хозяйская рука.

Она встрепенулась и с трудом, срывающимся голосом произнесла:

— Ричард любил работать по дереву. У него есть… была… замечательная мастерская за домом. Эти двери он делал сам.

Артемас повернулся к Лили и застыл, не в силах скрыть боль. Его изнуренное лицо совсем не соответствовало элегантному покрою его костюма. Лили по-прежнему безучастно смотрела куда-то вдаль.

— Мне хотелось бы отложить этот разговор, — начал он. — Я хотел бы, чтобы он никогда не состоялся или состоялся бы не так скоро.

— Что? — спросила она рассеянно. Мысленно она все еще оставалась наверху, в спальне Стивена. Затем пронеслась за несколько секунд по всему дому. Он был пуст. В ней была такая же опустошенносты мать осталась без ребенка.

Он почувствовал, что чуть-чуть встревожил ее.

— Надо поговорить о том, что произошло и почему произошло. — На лице Артемаса появилась маска сдержанности.

— Какой-то несчастный случай. Не знаю. — Лили положила полотенце на колени, наблюдая, как с волос капает вода. — Я спрашивала себя. Каждый день, каждую ночь. Кричала в душевой, чтобы тетя Мод и сестры не услышали. Я не знаю.

— Значит, мы с тобой занимались одним и тем же.

— Адвокаты — адвокаты Ричарда и Фрэнка — уже пытались чего-то от меня добиться. Я позвоню им, когда немного приду в себя. А еще государственные следователи. И с ними я должна буду поговорить.

— Поговори сначала со мной.

Она недоуменно подняла голову. Он приказывает? Да, надо помочь ему узнать, кто виноват, кого следовало бы наказать.

— Как Джеймс? — наконец спросила она.

— Завтра будет еще одна операция, может, удастся восстановить большую часть поврежденных мышц и нервов. Он останется в больнице еще на пару недель.

— А как остальные?

— Они говорили об этом только раз. Удерживают друг друга — и Джеймса — от слишком тягостных воспоминаний. У всех свои дома, никто больше не вернется в Нью-Йорк. Мы сняли два этажа в отеле, до тех пор пока не найдем подходящее здание в аренду для офисов. Большинство сотрудников уже переехали.

— Вы живете в отеле?

— Да.

— А как насчет Голубой Ивы?

— В конечном счете я все еще хочу восстановить ее.

Она откинулась на спинку дивана, склонила голову набок:

— Все, ради чего ты работал, твои мечты…

— Моя семья — вот моя главная забота. — Он сделал паузу, лицо его исказила гримаса боли, большие серые глаза обжигали. — Я никогда не перестану скучать по своей сестре, но, Лили, твой сын!.. Я даже не могу представить, каково тебе…

— Внутри меня все оборвалось и сгорело. Осталась лишь оболочка. — Она пальцем указала на себя и положила руки на подлокотник. — Эта оболочка только притворяется, что живет. Если бы мне удалось узнать, что случилось той ночью, мне незачем было бы притворяться. Я вставила бы в рот дуло старого отцовского пистолета…

Он взорвался, издавая какие-то яростные, гортанные звуки, и рванулся к ней через комнату. Сорвал с дивана. Схватившись за лацканы пиджака, она взглянула на него, удерживая равновесие.

— Никогда не думай об этом! — Он дико сверкнул глазами. — Проклятие, поклянись, что не будешь. Клянись!

— Я сказала, если не будет причины продолжать жить… Я не трусиха…

— Клянись, говорю! Клянись душой Стивена.

Она с трудом перевела дыхание.

— Клянись, что не причинишь себе вреда, — повторил он, встряхнув ее как следует. — Боже, я не переживу, если ты сделаешь это.

— Клянусь, Обещаю. Отпусти меня.

Тяжело дыша, он опустил ее на пол.

— Сейчас я приведу множество причин, по которым тебе захочется жить и бороться, — проговорил он тихим и злым голосом.

Он провел руками по волосам и, вздохнув глубоко и неуверенно, опустил руки. Лили в ужасе смотрела на него. Он в равной степени прочувствовал все то, что прочувствовала она. Их слишком многое связывало, и невозможно было бы описать, обсудить или отвергнуть эти узы, поскольку между ними было так много любви.

Она застонала, закрывая лицо.

«Ричард, Ричард, я не имела права… Это кончилось до того, как я встретила тебя. Прости».

Лили, не отдавая себе отчета, подошла к стеклянным дверям, заставила себя сосредоточиться. Надо бороться и сокрушить свое горе. Неожиданно до ее сознания дошли слова Артемаса.

Ее пробрала дрожь. Бороться?

Она, скрестив руки на груди, повернулась к Артемасу. Ей хотелось выбросить из головы совершенно новые мысли, зарождающиеся в ее сознании.

— Ты хочешь сказать, что мой муж и его партнер обвиняются в совершении какой-то ошибки?

Она вскинула голову, и от взгляда Артемаса кровь застыла у нее в жилах.

— Они были архитекторами. Здание и мост возводили по их проектам. Подрядчиков тоже нанимали они.

От ярости у нее перехватило дыхание.

«Успокойся, не нервничай. Он лишь утверждает очевидное».

— Я не настолько глупа, — медленно начала она. — Конечно, следователям придется изучить проект моста Ричарда и Фрэнка, и пока не проверят каждую деталь, архитекторы будут находиться под подозрением. — Она зло сверкнула глазами. — Но я знаю, что они не найдут никакой ошибки.

— Как ты можешь быть так уверена в этом, Лили?

— Потому, что только работу он любил так же сильно, как Стивена и меня. Он жил ею, гордился своими творениями.

Холодная волна негодования вздымалась в груди женщины. Как мог Артемас предположить, что архитектурная фирма Ричарда допустила ошибку?!

— Да он никогда не позволил бы Стивену подняться на мост, предполагая, что это опасно! Он не позволил бы и никому другому! И не поднялся бы сам.

— А если он считал, что риск ничтожно мал. Что, если он и Фрэнк Стокмен просчитались?

— Нет, нет! Ты утверждаешь, будто они знали, что мост небезопасен? — Она затрепетала от предательства Артемаса, упорно настаивающего на своей точке зрения. — Оставь голословные обвинения. Я понимаю, тебе нужно наказать виновных, отомстить, — она сжала кулаки, — я тоже хочу этого, но Ричард тут ни при чем. Нет.

Он закрыл глаза. Самые противоречивые чувства обуяли его. Их взгляды вновь встретились, теперь он смотрел виновато, но вместе с тем решительно.

— Мои эксперты просмотрят каждый документ, каждый чертеж. Все перечни материалов. Возможно, это займет месяцы, но в конечном счете мы узнаем, что случилось и, самое главное, почему. — Он сделал паузу и мягко добавил: — Ричард был структурным инженером — он рассчитывал давление грузов, проектировал стальное основание… Его печать стоит на каждой спецификации. Лили, если обнаружится ошибка в расчетах Ричарда, то мне придется выяснить, была ли эта ошибка случайной… или намеренной.

Ноги ее подкашивались, в глазах потемнело.

— Ты имеешь в виду человека, — сказала она сквозь зубной скрежет, — который занимался стенами, потому что трещина прошла на дюйм выше по вертикали.

Артемас заложил руки за спину. Рассеянный свет сквозь стеклянные двери окрашивал его лицо в пепельный цвет.

— Возможно, Ричард с Фрэнком сотрудничали с подрядчиками, чтобы сэкономить деньги или время.

— Чепуха! Проект Коулбрука был ниспослан Ричарду Богом. Он давал им с Фрэнком все — государственную поддержку, богатых клиентов, награды. Они вкалывали, не жалея сил, целых три года. — Она подалась к нему, яростно схватила за плечо. — Они с Фрэнком не стали бы рисковать жизнями людей, чтобы сэкономить несколько долларов на проекте в сотни миллионов.

— Они надеялись на лучшее. Рисковали… и погибли.

В висках у Лили стучало, черные круги поплыли перед глазами, но она не желала выказывать слабости перед этим человеком. Слишком дорого придется платить, она еще не забыла. Лили спокойно опустилась на диван. Нет, должны быть какие-то другие объяснения этому кошмару, из-за чего запятнано имя Коулбрука. А для Артемаса восстановление имени всегда стояло на первом месте. Теперь он искал способ реабилитироваться, даже ценой самого дорогого для нее.

— Я бы хотел, чтобы ты вспомнила… комментарии, которые делал Ричард, странное поведение с его стороны, в общем, все, — продолжал Артемас тем же мрачным тоном.

От отчаяния она совсем было лишилась голоса.

— Я не стану помогать тебе делать козла отпущения из моего мужа.

На лице Коулбрука заиграли желваки.

— Моя сестра умерла. Брат будет хромать всю оставшуюся жизнь. Несколько сотрудников «Коулбрук интернэшнл» погибли. Ради Бога, Лили, так много жизней потеряно… столько людей в неутешном горе. Они заслужили правосудия, и моя семья в том числе. Ты сейчас должна думать только о справедливости независимо от того, какой бы горькой ни была правда. Я бы сделал все возможное, чтобы защитить тебя.

— Я никогда не нуждалась в твоей защите, ты прекрасно знаешь.

— Лили, твой бизнес декоративного садоводства также связан с этим. Ты работала над этим проектом с самого начала.

— А ты забыл почему? Я не хотела принимать участия… не хотела, чтобы фирма Ричарда выполняла заказ. Это ты заставил меня.

— Заставил? — Он слегка покраснел от напряжения. — Я предоставил паре молодых талантливых архитекторов, неординарному ландшафтному дизайнеру шанс, которого у них никогда бы в жизни не появилось.

— Ты вмешался в нашу жизнь, а я ничего не могла сказать Ричарду.

Он едва заметно пожал плечами:

— Что теперь рассуждать о моих мотивах.

— Ты прав, — осуждающе сказала она. — Потому что я все поняла еще задолго до этого. Ты ни перед чем не остановишься, чтобы получить желаемое.

— Я приехал сюда просить тебя передать мне личные бумаги Ричарда. В основном он трудился дома. Позволь моим людям просмотреть его архив.

Она уставилась на него непонимающим взглядом.

«Он хочет наказать меня за то, что я вышла замуж за Ричарда. Отомстить мне за то, что я имела ребенка от Ричарда. Хочет, чтобы я умоляла его о прощении».

— Я поклялась в своей верности, — наконец выдохнула она, — и не нарушу своей клятвы.

— Тебя уничтожат, если ты не доверишься мне; я не в силах буду остановить эту машину.

— Хочешь сказать, у тебя есть власть, чтобы защитить меня? — Она обхватила голову руками. — Если бы ты ушел из моей жизни, мой сын был бы жив. Он погиб из-за тебя.

Казалось, светлая комната вмиг погрузилась в темное безмолвие. Наконец он заговорил злым, свистящим шепотом:

— Твой сын умер из-за Ричарда. Моя сестра тоже. Брат остался калекой только из-за него. Я докажу это, даже если ты возненавидишь меня на всю оставшуюся жизнь.

Он рванулся к дверям, тяжелые деревянные панели издали грубый протестующий стон. Он гордо вскинул голову и вышел не оглянувшись.

Они собрались в больнице напротив палаты Джеймса. Вечером здесь было тихо и пусто, только яркие флуоресцентные лампы на белых стенах слепили глаза. Время росещения подходило к концу. Из комнаты напротив через открытую дверь доносился приглушенный звук телевизора.

Майкл плотно прикрыл дверь. Больница напомнила ему о многих неделях, проведенных им у постели своей жены, смертельно бледной из-за сильного аневризма сосуда мозга. Казалось невероятным, что такая веселая и энергичная жизнь зависела от работы маленькой артерии. Теперь так же нереально воспринималось, что за этой дверью неподвижно лежал его брат, удерживаемый ремнями, перевязанный бинтами, с унизительными трубками в носу.

Касс с мрачным видом оперлась на стену, пятнышки от кофе проступили на ее белоснежном свитере из ангоры. Элизабет раскачивалась от усталости, казалось, что плечи платья поддерживают ее. Элис склонила голову к невестке, что-то крепко сжимая в руках. Майкл заметил на ее кремовой блузке пятнышки крови, коснулся ее руки. Она, печально глянув на кусок окровавленной марли, спрятала его в карман длинной юбки; это была повязка с ноги Джеймса.

— Не понимаю, почему до сих пор нет Артемаса, — вздохнула Элизабет. — Так он может и опоздать.

Касс, нервно кусая ногти, хрипло пояснила:

— Тамберлайн, кажется, говорил, что они могут задержаться. Они вроде бы в часе езды отсюда, где-то в северных предместьях.

Элис вздохнула:

— И почему надо было ехать к ней именно сегодня?

— Она — его старый друг, — откликнулся Майкл. — Он должен был опередить адвокатов.

— Старый друг, — кисло отозвалась Касс. — Который, вероятно, знал, что ее муж и его закадычные друзья хотят прибить нас. Черт, она же отвечала за декоративное устройство и наверняка знала, что они делали.

— Вовсе нет, — возразил Майкл. — Артемас так не думает.

— Какое имеет значение? — выпалила Касс. — Каждый, кто был связан с этими ублюдками, заслуживает наказания. Она виновна в соучастии. Как жена Портера, она знала, на что он способен.

— Но виновный еще не найден, — напомнила Элизабет.

— Да, до тех пор, пока Оливер Гранд не сдастся и не скажет нам об этом. Если я услышу от его адвокатов: «Наши клиенты всегда следовали архитектурным инструкциям», я задушу эту сучку.

Элис побледнела как полотно.

Майкл извлек из кармана ингалятор и начал крутить его в руке, пытаясь успокоиться. Проклятие, вечно он должен бороться с приступами астмы, когда расстраивается!

— Скажет Гранд или нет, причина выяснится. Если он или архитекторы отклонились от стандартов, чтобы сэкономить деньги, мы узнаем об этом, как только следователи изучат все накладные и ведомости.

— И почему все так глупо? — спросила Элизабет. — Сказали бы Джулии, что проект превышает выделенный бюджет. И не ясно, все ли деньги потрачены. Возможно, они просто просчитались в оценке полной стоимости здания. Так случается сплошь и рядом.

— Или были слишком расточительны, а потом решили скрыть это, — вмешалась Касс.

— Нет, Джулия проверяла все расходы. Она бы сразу узнала.

Майкл печально опустил глаза, но тут же попытался улыбнуться.

— Она всегда хвасталась своей памятью и могла не задумываясь перечислить все цены, начиная с дверных ручек и кончая фильтрами вентиляционной системы. Она знала стоимость работ до пенни. Как-то раз электрикам неправильно заплатили, и она вмиг доказала это, пересчитав все на калькуляторе.

Губы Элизабет тронула едва заметная улыбка.

— Джулия говорила, что способна вовремя возвести даже Тадж-Махал и уложиться в бюджет.

Касс зловеще выпрямилась.

— Она знала дело, и они убили ее. А эта сучка, которую Артемас называет своим другом, участвовала в этом.

Наступила тишина. Наконец Майкл сказал:

— Брат никогда не наказывает невиновных, но не щадит и проштрафившихся…

— Знаю. — Касс несколько успокоилась. Майкл крепко обнял ее. Элизабет и Элис подошли к ним.

В конце коридора распахнулась дверь лифта. Артемас энергично зашагал к ним навстречу.

Иногда он должен был напоминать себе, что они еще просто дети, а он приходится им кем-то вроде отца. Майклу, Элизабет и Элис шел тридцать второй год, Касс — тридцать третий. Ему так хотелось пожаловаться им, что сегодня он потерял больше, чем можно себе представить, но разве они поймут? Они знали только эпизоды истории Маккензи и Коулбруков, только то, что он намерен восстановить старое поместье Голубая Ива как часть корпорации в Атланте, только то, что они с Лили были друзьями детства.

— Как прошла твоя встреча с Лили Портер? — спросил Майкл.

Артемас покачал головой:

— Плохо.

Позднее он откроет им больше: Бог поможет ему, нет способа убедить их в невиновности Лили. Глаза его ввалились, во рту пересохло. Тем не менее он должен поддержать младших. Кашлянув, он резко сказал:

— Пойдемте навестим Джеймса.