"Наследие Дерини" - читать интересную книгу автора (Куртц Кэтрин)

Глава IV Слушай речи старших, ибо они также учились у отцов своих, и от них обретешь ты понимание.[5]

На много миль к северо-востоку от Ремута, светловолосый юноша, который должен был стоять на страже у другого Портала, откинулся на спинку стула, и в задумчивости пожевал кончик своего пера. Бросив мимолетный взгляд на Портал, он прощупал его с помощью магии, и карие глаза затуманились на несколько мгновений. При крещении юноше дано было имя Камбер Эйлин Мак-Лин, но с самого детства его называли не иначе как Камлин, чтобы отличить от знаменитого, позже ставшего святым старшего Мак-Рори, в чью честь он и получил свое имя. Сейчас, в двадцать два года, ровесник короля, внешне он был очень похож на сына Камбера, Джорема, с которым и оставался все последние годы. Самым большим различием в их внешности были белые шрамы на запястьях молодого человека.

Он еще помнил времена, когда шрамов этих не было и в помине, но это было очень, очень давно.

Сами же воспоминания о том, как он получил эти отметины, по счастью, затуманились в его сознании. Хотя из рассказов тех, кто обнаружил его, он знал, что солдаты, спалившие отцовский замок, распяли его на опускной решетке. Среди прочих бесчинств того дня это было не самое страшное злодеяние. По крайней мере, Камлину удалось уцелеть.

Прочим обитателям Трурилла повезло куда меньше, включая и его отца. Изувеченный, подвергшийся бесчеловечным пыткам, лорд Адриан Мак-Лин был вынужден, умирая, наблюдать за мучениями посаженного на кол мальчика, которого негодяи приняли за его сына и наследника. На самом деле, то был юный Эйдан Турин, воспитывавшийся у них в замке, любимый старший брат той самой Райсиль, которую он ждал здесь, у Портала.

Перепуганный Камлин, которому в ту пору было одиннадцать лет, трясясь от ужаса, наблюдал за происходящим кошмаром, спрятавшись под кухонной лестницей. Разумеется, его вскоре отыскали там, но налетчики приняли его за обычного оруженосца и ограничились тем, что отхлестали кнутом, а затем распяли на воротах замка прежде, чем поджечь все вокруг и ускакать прочь. Начавшаяся снежная буря погасила пламя, и мать погибшего Эйдана с его младшим братом подоспели вовремя, чтобы спасти Камлину жизнь и исцелить его покалеченные руки.

Поморщившись, он отложил перо и легонько потер узловатые шрамы на правом запястье, невидящим взором уставившись на пустой квадрат Портала. Мыслями он устремился к тому дню, гадая, каким образом Ивейн и малышу Тиегу удалось совершить это чудо. Обычно дар Целителя пробуждается в ребенке не раньше десяти лет, а Тиегу в ту пору исполнилось всего три года и, разумеется, он не получил никакого соответствующего образования. Мать же его, хотя и обладала большим магическим талантом, отнюдь не была Целительницей. Так каким же образом ей удалось вызвать и направить силу своего крошки-сына, чтобы исцелить ранения, которые могли привести Камлина к гибели?

Конечно, она была дочерью святого Камбера, и, возможно, ее многому научил ее муж-Целитель, непревзойденный Райс Турин, хотя, насколько было известно Камлину, никакому другому Дерини до сих пор не удавалось повторить то, что сделали они с Тиегом.

Разумеется, он не мог упрекнуть их в том, что результат исцеления оказался далек от совершенства. Ведь достаточным чудом являлось уже и то, что им, вообще, удалось его исцелить. Но шрамы сделали его запястья недостаточно гибкими для владения мечом. Впрочем, едва ли можно было рассуждать о рыцарстве и праве рождения, поскольку убийцы его отца считали и самого Камлина погибшим, и теперь всеми их землями, которые должны были бы перейти к Камлину по наследству, владел один из королевских сановников. Так что единственным оружием юноши оставался не меч, но перо, и то при условии, что он не будет писать слишком много. Даже здесь, в подземном убежище, руки его часто ныли к перемене погоды, и их нельзя было слишком перетруждать. В иные дни даже просто поднести к губам чашку стоило ему таких невероятных усилий, что невозможно было обойтись без Целителя.

Однако даже боль имела свои положительные стороны, ибо приучила его экономить слова на пергаменте, устремляясь прямо к сердцу любого вопроса. Талант Камлина выражать свои мысли на бумаге поражал даже самых требовательных его наставников. В редкой вспышке былого соперничества, которое некогда прежде разделяло религиозные ордена Дерини, гавриилиты отец Рикарт и отец Кверон неохотно признавали, что Камлин своим четким и резким слогом и стилем суждений уподоблялся михайлинцам, тогда как Джорем и епископ Ниеллан, которые некогда принадлежали к этому ордену, могли лишь порадоваться такой похвале. В общем и в целом, Камлину удалось подыскать для себя некую нишу в повседневной жизни михайлинского убежища, и добром и усердием постараться отплатить людям, приютившим его.

С довольной улыбкой он вновь поднял перо и вернулся к работе. Для того, чтобы было чем занять себя, пока он дежурит у Портала, юноша делал пометки в летописи, которую вел епископ Ниеллан со времен восшествия на трон рода Халдейнов.

Сейчас он занимался временем сразу после гибели короля Джавана, переписывая воспоминания, которые Тиег Турин воспринял из памяти Этьена де Курси, прежде чем стереть их и заблокировать его магические способности. Это был один из немногих прямых источников, повествовавший о событиях того дня, когда сановники захватили власть во дворце и подчинили себе тогдашнего принца Райса-Майкла Халдейна, и у Камлина до сих пор кровь стыла в жилах, когда он читал об этом — о хладнокровном предательстве, подстроенном доверенными советниками и так называемыми служителями Божьими, о том, как помощников принца жестоко убили прямо у него на глазах, а еще один был ранен столь серьезно, что чуть позже скончался от ран в ужасных мучениях.

Впрочем, об этом-то Этьен не знал. Не в первый уже раз Камлин задавался вопросом, что заставило такого человека как Этьен, вернуться обратно в замок, где его ожидали пытки и неизбежная гибель. Камлин принес клятву верности делу Халдейнов и королю, с которым никогда не встречался лично, но сомневался, что у него достало бы отваги сделать то, что сделал Этьен…

Покачав головой, Камлин сделал себе пометку постараться выяснить подробнее судьбу одного из заинтересовавших его рыцарей Custodes, а затем вновь принялся за чтение воспоминаний Этьена. Внезапно какое-то слово заинтересовало его, и он нагнулся ближе, пытаясь расшифровать написанное. У Тиега был четкий почерк, однако орфография зачастую оказывалась совершенно прихотливой и загадочной. Камлин готов был списать это на леность, однако Тиег утверждал, что у Целителя есть заботы и поважнее, чем думать о том, как правильно написать какое-то слово… лишь бы значение оставалось понятным. В свою очередь, Камлин утверждал, что лишь правильное написание способно верно передать смысл, и потому споры их никогда не прекращались. Впрочем, они были готовы спорить по любому поводу, по мере того, как Тиег взрослел. Это занимало большую часть их времени. И сейчас, едва лишь Камлин сделал очередную поправку, как дверь в коридор распахнулась.

— Привет, Камлин, — окликнул его Тиег, появляясь на пороге. — Дядя Джорем сказал, что я могу тебя сменить, если ты готов передохнуть.

Камлин с улыбкой отложил перо и обернулся к приятелю. Голос у Тиега начал ломаться пару месяцев назад, и хотя в этом не было ничего неожиданного, Камлин до сих пор порой удивлялся, когда слышал этот новый глубокий и звучный голос вместо привычного мальчишеского дисканта.

Тиег, казалось, рос с каждым днем все быстрее. И хотя до его четырнадцатилетия оставалось еще несколько месяцев, он уже был на полголовы выше Камлина, который и сам не казался коротышкой, и у него были крупные руки взрослого мужчины. Россыпь веснушек на переносице усиливало впечатление мальчишеской наивности, однако взгляд карих глаз выдавал отнюдь не детскую мудрость.

И одевался он тоже как подобает взрослому. Хотя Целителями обычно становились не раньше восемнадцати лет, Тиег уже заслужил право носить полное зеленое одеяние Целителя, по крайней мере, здесь, в убежище.

В последнее время, подражая отцу Кверону и отцу Рикарту, он начал заплетать свои волнистые рыжеватые волосы в четырехпрядную гавриилитскую косу.

За пределами этих стен она могла стоить ему жизни, в особенности, если бы в нем опознали Дерини, хотя даже обычному человеку подобная прическа могла стоить сурового наказания. Как минимум, его бы обрили наголо, а затем могли подвергнуть бичеванию, если бы решили, что человек этот заплетает косу, чтобы тем самым негласно выразить поддержку Дерини. По счастью, Тиег очень редко выходил из убежища и никогда не носил за его стенами зеленую тунику и столь вызывающую прическу.

— Я гляжу, ты сегодня при всем параде, — сказал Камлин, сдерживая усмешку. — Тебя, правда, послал Джорем, или ты просто заскучал?

Тиег хмыкнул и тряхнул головой.

— Ну, на самом деле, он меня сюда не посылал… А я, и вправду, слегка заскучал. Они там только и обсуждают новобранцев, доставку продовольствия и стратегические слабости ремутского замка. Так что я был бы рад тебя сменить, если хочешь.

— Очень мило с твоей стороны, однако я лучше посижу еще и закончу свою работу. Я совсем не устал.

— Ты, может быть, и нет, а вот твои руки устали, — возразил Тиег. С самодовольным видом он взял Камлина за запястье. — Ну почему ты всегда пытаешься скрыть боль, хотя прекрасно знаешь, что я могу снять ее?

У Камлина перехватило дыхание, когда Тиег принялся мягко прощупывать его искалеченные руки, а затем с едва слышным вздохом прикрыл глаза, блаженствуя на волне исцеляющей энергии, которая, устремившись в ноющие ткани, мгновенно смыла чувство боли. Он никогда не чувствовал целительского касания, которое могло бы сравниться с тем, что делал Тиег. Возможно, это было связано с его блокирующим талантом.

— Нет, не думаю, — промолвил Тиег вслух, отвечая на незаданный вопрос. — Отец Рикарт как-то сказал мне, что когда он только начинал учебу, в аббатстве святого Неота был пожилой монах, который исцелял точно также, однако отец Кверон утверждает, что похожим было и касание моего отца.

Пожав плечами, он занялся другим запястьем.

— Я сам общался не с таким большим количеством Целителей, поэтому едва ли могу с уверенностью что-то утверждать, и к несчастью, боюсь, я совсем не помню отца.

Камлин пропускал слова Тиега мимо ушей, наслаждаясь тем, как под воздействием силы Целителя уходит боль из второй руки. Он понятия не имел, как Тиег делает это. Ощущение было отчасти сродни тому, что порой приходило в состоянии медитации, когда ему удавалось с особой четкостью уловить ритм движения Сфер. Епископ Ниеллан предполагал, что в эти минуты Камлину удается подключиться к энергетическим потокам, которые способны призвать человека к молитвенной созерцательной жизни. Сам Камлин, правда, не был уверен, что ощущает религиозное призвание, но в такой жизни имелись и свои прелести, и она как нельзя больше подходила калеке.

— А я довольно хорошо помню твоего отца, — заметил он, неохотно возвращаясь мыслями к собеседнику. — Конечно, мне было всего одиннадцать лет, когда он погиб. — Откинувшись на стуле, он опустил исцеленные руки на колени. — Мне очень нравился лорд Райс, его все любили. Жаль, что я не смог узнать его получше, когда повзрослел.

— Мне тоже жаль, — чуть слышно отозвался Тиег. Но прежде чем оба они могли бы погрузиться в печальные воспоминания и сожаления о том, чему никогда не суждено было произойти, оба внезапно ощутили тревожную нотку в потоке энергий Портала, затронувшую самый край сознания.

— Это Райсиль! — воскликнул Тиег, подбегая к Порталу.

Камлин, заразившись внезапной нервозностью Тиега, также поднялся на ноги. В Портал убежища были встроены постоянные защиты, преграждавшие доступ незваным гостям, но все равно определенная опасность всегда оставалась. Конечно, защиты Портала были достаточными, чтобы удержать на месте любых нападавших, даже если те придут с силой, по крайней мере, до тех пор пока охраннику не удалось бы позвать на помощь. И все же Камлин был не таким уж сильным Дерини, и, будучи калекой, не годился для физического столкновения. Поэтому любой вновь прибывший изначально воспринимался им как возможная угроза, и оставалось лишь надеяться на то, что в момент перехода враг также может оказаться уязвимым.

Однако на сей раз это был никакой не враг, и уязвимой Райсиль отнюдь не выглядела. Как всегда, один лишь вид ее заставил Камлина отступить на шаг и затаить дыхание. Хотя они с Тиегом были гораздо выше девушки, она с легкостью подавляла их своим спокойствием и невозмутимостью, а взгляд золотистых глаз пронизывал насквозь. Даже в этом уродливом сером платье королевской горничной с волосами, скрытыми под накидкой, в глазах Камлина, она была одним из прелестнейших созданий, какое он когда-либо видел, хотя здесь, в уединении подземного убежища, его опыт общения с женщинами, увы, был довольно ограничен.

— Что стряслось? — взволнованно воскликнул Тиег, заметив тревогу на лице сестры. — Мы ждали тебя только через несколько часов. Какие-то новости?

Она со вздохом вышла из ниши Портала и положила книгу на стол, за которым трудился Камлин.

— Не просто новости, а настоящая катастрофа. Привет, Камлин. Я не знаю, успеем мы или нет. Сегодня поутру прибыли гонцы из Истмарка и сообщили, что торентцы захватили Кулликерн на границе с Толаном. Потом прибыл посланник из Торента. По его словам, Миклос Торентский намерен подарить Кулликерн на крестины новорожденному сыну Марека Фестила. Король направляется в Истмарк на рассвете. Судя по всему, Марек намерен вступить в борьбу за престол.

Камлин уставился на нее, раскрыв рот. Веснушчатое лицо Тиега побледнело, ибо, судя по всему, он куда лучше своего двоюродного брата понимал, что означают для них эти новости.

— Слишком быстро, — пробормотал Тиег. — Боже правый, надо скорее сообщить обо всем дяде Джорему. Они там как раз с Анселем и Джессом строят планы выступления… намеченного через полгода.

— Да, похоже, что нам придется действовать гораздо раньше. Никаких шести месяцев у нас просто нет, — отозвалась Райсиль. — Они в комнате заседаний? Я должна вернуться как можно скорее, и если мы хотим исполнить хоть что-то из своих замыслов, то следует поторопиться.

— Я тебя провожу, — согласился Тиег. — Камлин, к сожалению, должен отказаться от своего предложения тебя сменить.

По дороге, воспользовавшись мысленным контактом, Райсиль изложила брату весь свой план, не скрывая грозящей им обоим опасности. Они с Тиегом всегда были откровенны друг с другом, и уже давно втайне от старших лелеяли этот замысел.

Спустя несколько минут она уже излагала последние новости своему дяде и другим четверым мужчинам, что сидели вместе с ним за столом, заваленном картами и какими-то документами. Она не ожидала встретить здесь Ниеллана с Квероном, но, впрочем, была давно знакома с ними со всеми, и прекрасно знала, какие аргументы они могут выдвинуть в споре, — равно как и то, что любые споры все равно приведут к единственному выводу, именно такому, какой она и предлагала. Но сперва требовалось настоять на своем.

Разумеется, последнее слово оставалось за дядей Джоремом, хотя епископ. Ниеллан и превосходил его как возрастом, так и церковным рангом. Джорем был единственным из них, кто был замешан в эту историю с самых первых дней, еще когда его отец, святой Камбер, только замышлял восстановить на престоле династию Халдейнов. Лишь одному Джорему было ведомо, как все это происходило на самом деле, и лишь Джорем мог взять на себя ответственность за то, что следовало совершить теперь.

Эта власть дорого стоила ему. С каждым годом в волосах появлялось все больше седины, и в последнее время на висках даже обнаружились залысины. Чаще всего он носил простую черную рясу, а не привычное синее михайлинское одеяние. Лицо его, некогда столь миловидное, сделалось аскетично-суровым.

И все же он по-прежнему оставался рыцарем-михайлинцем. И пусть он давно уже не носил свою старую синюю рясу, надевая ее лишь в исключительных случаях, он все же подпоясывался белым рыцарским поясом, словно в одном-единственном человеке воплотился весь символический смысл, коим наделено было самое существование ордена михайлинцев. Если бы орден не был разгромлен в Гвиннеде, то сегодня этот человек мог бы стать его верховным настоятелем. И пусть к сорока трем годам он уже не являлся первоклассным воином, но зато его интеллект достиг высочайшего расцвета.

Его верные товарищи тоже представляли собой значительную силу. Справа от Джорема сидел Ниеллан Трей, изгнанный епископ Дхасский. Прежде чем занять этот пост, Ниеллан, подобно Джорему, был михайлинцем. И даже теперь, хотя ему было уже за шестьдесят, во всех его повадках, в гордой посадке седой головы, во всех движениях, чувствовалась былая мощь и властность. Он также носил белоснежный рыцарский пояс.

Отец Кверон являлся одним из постоянных Целителей при убежище, если не считать Тиега. Гибкий, точно стальной прут, и целеустремленный, последние годы он вновь стал заплетать поседевшие волосы в гавриилитскую косу, ибо к этому ордену принадлежал изначально, прежде чем создать общество служителей святого Камбера, а затем сделаться последователем проповедника Ревана. Священником и Целителем он оставался всегда, и в сердце своем пребывал гавриилитом, хотя сейчас носил серую рясу слуг Камбера под зеленой целительской накидкой, предпочитая ее белому гавриилитскому одеянию. Впрочем, вне этих стен и та, и другая ряса означала бы для него смертный приговор.

Кроме того, в комнате находились Ансель и Джесс. Обоим сейчас было под тридцать. Ансель очень напоминал своего дядюшку в том же возрасте. Как и у Джорема, у него были светлые глаза, но волосы более золотистого оттенка, к тому же выгоревшие на солнце почти до белизны. Он стригся очень коротко и носил простые кожаные доспехи, залатанные в нескольких местах. Его домотканая рубаха явно нуждалась в стирке.

Джесс был пониже ростом и поплотнее, чем Ансель, но одевался точно так же, только волосы отпускал длиннее, и завязывал их на затылке в хвост. Воины сейчас сняли мечи и положили их на другом конце комнаты на низенький столик. Клинки эти казались на первый взгляд совершенно непримечательными и не привлекали внимания в своих потрепанных ножнах, однако сделаны были они из лучшей р'кассанской стали. Оба молодых человека последние шесть лет были заняты тем, что собирали информацию и готовили нужных людей, которые рано или поздно помогут им совершить переворот в Ремуте и добиться полного освобождения династии Халдейнов из-под ига советников.

Выслушав доклад Райсиль, Ансель нахмурился и подошел к концу стола, перечитывая один из списков, которые он принес Джорему, а затем вопросительно покосился на дядю. Джесс безмолвно вертел карту в мозолистых, обгоревших на солнце руках, и в золотисто-карих глазах его мелькала тревога.

— Не могу понять, почему они позволили королю направиться в Истмарк, — заметил Джесс наконец. — До сих пор они даже на прогулку не выпускали его из города, не говоря уж о военной кампании. Это слишком опасно, и мы даже не берем в расчет физическую угрозу. Что если он попытается закусить удила и потребовать для себя свободы перед сторонними свидетелями?

— Может, они и не хотят, чтобы он возвращался, — возразил Ансель. — В конце концов, на подходе еще один наследник. Почему бы им не подстроить королю гибель в бою, точно так же, как якобы умер его брат. Возможно, им даже удалось бы придумать способ обвинить во всем нас.

— Как ты не понимаешь, не имеет никакого значения, почему они отпускают его! — воскликнула Райсиль, обеими ладонями упираясь в столешницу. — Самое главное, это то, что он уезжает… И он будет в большой опасности. Нам необходимо что-то предпринять.

— Досадно, что все произошло столь внезапно, — заметил Ниеллан негромко и потянулся за картой Истмарка. — Но каковы бы ни были замыслы сановников, нам необходимо иметь на севере своего человека. Если повезет, возможно, мы сумеем помешать Мареку использовать какое-нибудь подлое колдовство.

Отодвинув от себя стопку бумаг, Ансель откинулся в кресле.

— Боюсь, этого будет недостаточно, — пробормотал он. — Дядя Джорем, каково будет твое мнение?

Джорем со вздохом отбросил разодранное перо, которое методично доламывал, пока остальные спорили. Он тщательно старался не встречаться взглядом с Квероном.

— Все это делает наш изначальный замысел невозможным, — заметил он. — Однако мы не в состоянии сместить все намеченные действия на целых шесть месяцев. Это попросту невозможно.

— Все целиком, конечно, нет, — промолвила Райсиль.

Все до единого, за исключением Тиега, в изумлении повернулись к девушке.

— Надеюсь, что я ослышался, и ты говоришь совсем не о том, о чем я подумал, — пробормотал Кверон.

Стиснув зубы, Райсиль приготовилась к долгому спору.

— У нас остается один-единственный выход, если мы все еще хотим, чтобы король через полгода оставался в живых… — она заставила себя говорить спокойно. — Мы должны пробудить в нем магические способности не позднее, чем сегодня же ночью.

Закрыв глаза, Джорем глубоко вздохнул. Кверон молча тряс головой. Ансель с Джессом встревоженно переглянулись. Ниеллан наблюдал за ними молча и лишь нервно крутил на пальце епископский перстень, выдавая овладевшее им волнение.

— Об этом не может быть и речи, — объявил наконец Джорем, не глядя на племянницу.

— Нет, речь именно об этом. Выслушайте меня. Мы знаем, что он владеет чарами истины и также обладает защитами. То же самое было и у Джавана, когда вы передали ему магию Халдейнов. Но он должен получить полный доступ к своим способностям прежде, чем отправиться на войну, в ходе которой противник способен использовать против него колдовство, будь то сам Марек, или только Миклос. И тот, и другой готовы разделаться с ним любой ценой, если только дать им шанс. Мы не можем себе позволить окружить его защитниками-Дерини, и кроме того, Ансель с Джессом не смогут охранять его постоянно.

— Вопрос не в этом, — возразил Джорем. — То, что ты предлагаешь, попросту недостижимо. Кто, по-твоему, готов взяться за это дело?

— Вы, я, Тиег, Микаэла.

— Микаэла? — переспросил Джорем.

— Почему Микаэла? — в голос с ним воскликнул Ансель.

— Ну, Ансель, она же твоя сводная сестра. Не надо делать вид, будто тебя это так удивляет, — отозвалась Райсиль. — Мы все почти об этом забыли, потому что ее способности давно блокированы, но ведь она все же Дерини. Конечно, не очень сильная, даже если бы ее способности оставались при ней. И она не получила должного образования. Но это не самая большая проблема.

— Тиег, — не веря собственным ушам, промолвил Ансель. — Ты полагаешь, что едва он разблокирует ее дар, как она тут же станет опытным магом?

— Конечно, нет. Но король доверяет ей куда больше, чем всем прочим. Она одна может помочь нам раскрыть его способности.

— Не хочу даже думать об этом, — возразил Джорем, стараясь не смотреть на Тиега, чье лицо выражало мольбу и надежду. — Нам нельзя рисковать жизнью Тиега в столь сомнительном предприятии.

— Но вам же нужен будет Целитель! — воскликнула Райсиль.

— У нас есть Кверон и Рикарт, — промолвил Джорем.

— Но они не могут раскрыть дар Микаэлы.

— Зато они опытные Дерини и знают все необходимые обряды, — резонно указал Джорем. — Кроме того, что заставляет тебя полагать, будто Микаэла окажется нам полезной, даже когда ее магия вновь окажется при ней?

— Я точно знаю, что она пойдет на все, чтобы помочь мужу, — пояснила Райсиль. — Кроме того, она носит во чреве сына. Тиег показал мне, как это можно определить, и недавно я в этом убедилась.

Кверон застонал, а Джорем лишь покачал головой.

— Стало быть, у сановников наконец будут вожделенные «наследник и принц на замену», — пробормотал Ансель, потрясенный.

— Верно, — согласился Джесс. — Но они этого пока не знают… И не узнают до рождения ребенка. Много чего может случиться до этого дня.

Ниеллан хмуро покосился на него.

— Полагаю, нам не стоит рассчитывать на выкидыш, Джесс.

— Все это не будет иметь никакого значения, если Марек нападет на короля с помощью магии, и тот окажется беззащитен, — заметил Ансель.

— Именно поэтому мы должны сделать все, чтобы пробудить в нем спящие способности, — воскликнула Райсиль. — И вы это прекрасно понимаете. Джорем, у меня нет времени на споры. Мы должны попытаться. Для него это единственная надежда.

Джорем опустил веки и на несколько долгих мгновений закрыл лицо руками.

— Признаюсь, я в полном смятении, — наконец, промолвил он, заставив себя поднять голову и издав глубокий вздох. — Мы рассчитывали все свои планы исходя из срока в полгода. Хотели сперва пробудить у короля потенциал Халдейнов, а затем переместить в замок верные нам войска с помощью Портала, точно так же, как мы сделали это для Синхила. Однако сейчас у нас нет никакой возможности успеть вовремя. Кроме того, я не желаю рисковать людьми впустую.

— Значит, вторую часть плана мы приведем в исполнение лишь после того, как решится дело в Истмарке, — невозмутимо отозвалась Райсиль. — Я согласна, что провернуть всю операцию целиком нет ни времени, ни возможности. Однако ничто не может помешать нам сегодня пробудить у короля его магию. Если мы не сделаем это сейчас, другой возможности нам уже не представится. А если Марек Фестил использует колдовство в Истмарке, то мы вполне можем потерять еще одного Халдейна. Мне казалось, что все жертвы были именно ради этого, чтобы сохранить династию Халдейнов на гвиннедском престоле и дать им возможность править независимо от воли сановников и регентов. Но если Райс-Майкл погибнет, то пройдет еще целых десять лет, пока сын его не станет совершеннолетним.

— В отличие от тебя, я прекрасно помню времена регентства, — отрезал Джорем. — И прекрасно представляю, чем нам это грозит.

— Тогда мы должны дать королю шанс уцелеть, — промолвила она. — Мы не можем отпустить его в Истмарк, не попытавшись сперва пробудить в нем магические таланты. В теории мы много раз обсуждали все это, и кроме того, нечто подобное проделывалось и с другими королями династии Халдейнов.

— Однако этому предшествовала особая подготовка, — возразил Джорем, — и действовали опытные адепты, прекрасно представлявшие себе цель ритуала. И все равно, с Алроем это не сработало.

— Только потому, что у вас не было возможности довершить начатое Синхилом, — возразила Райсиль. — Но с Синхилом все получилось, равно как и с Джаваном. А что касается опытных адептов, ну… у вас ведь было не так много опыта, когда вы привели к власти первого из Халдейнов. Вы учились на собственных ошибках. И, по крайней мере, теперь у нас есть один опытный маг.

Джорем вздохнул и, отвернувшись, тряхнул головой, явно готовясь продолжить спор, но она тронула его за запястье и заставила взглянуть ей в лицо.

— Джорем, без тебя у нас нет ни единой надежды на успех, — промолвила она. — Мы с Тиегом вполне готовы, но нуждаемся в твоем руководстве. А Микаэла наверняка согласится помочь, как только Тиег разблокирует ее способности… И Катан тоже.

Ансель невесело хохотнул.

— Райсиль, они же были совсем маленькие, когда утратили те зачатки магии, которой изначально обладали. Я сам попросил сделать это, чтобы их защитить. Но и раньше они не успели получить никакого обучения. Матушка строго-настрого запретила это.

— Знаю, — отозвалась Райсиль. — Но я взяла на себя смелость заложить кое-какие основы в сознании королевы. Конечно, я заблокировала все воспоминания о том, что было сделано, но по крайней мере, она владеет всем знанием того, кто она такая, и сознает, что именно необходимо сделать для спасения мужа. Все эти преграды в памяти можно снять за один миг. С Катаном, возможно, будет чуть сложнее, поскольку с ним мне поработать не удалось, но я знаю, что он безоговорочно предан сестре и королю. В этом не может быть ни малейших сомнений. Я уверена, что он сделает все, что от него потребуется.

— А сам король? — спросил ее Джорем.

Райсиль опустила глаза и обнаружила, что, сама того не подозревая, нервно мнет в пальцах складку платья.

— Я ни разу не осмелилась прикоснуться к нему по вполне очевидным причинам. Его защиты могут оказаться самой большой преградой. Кроме того, он очень подозрителен, и это понятно. Так что, думаю, именно Микаэла станет ключом, чтобы заручиться его согласием. В особенности учитывая, что на подготовку и объяснения у нас осталось так мало времени. Я прекрасно сознаю, насколько велик риск, даже в том, чтобы просто рассказать ему всю правду. Но клянусь, это должно сработать. Джорем, я в этом уверена.

— А если нет? — спросил он у нее.

Она глубоко вздохнула, силясь восстановить утраченное душевное равновесие, а затем уверенно встретилась с ним взглядом.

— Если у нас ничего не выйдет, — промолвила она чуть слышно, — то, скорее всего, нас всех уже не будет в живых, и беспокоиться тут не о чем. Мы много лет ждали этого дня. Если мы проиграем, то за дело возьмутся другие, возможно, в следующем поколении.

— Если мы сделаем все правильно, — впервые подал голос Тиег, — то следующему поколению беспокоиться будет не о чем. Я уверен, что у нас все получится, дядя Джорем.

— Ох уж мне этот юношеский оптимизм, — пробормотал тот. На миг прикрыв глаза, он наконец кивнул. — Ну, что ж. Выбора у нас все равно нет. Кверон и все вы, я как никогда нуждаюсь в вашей поддержке. Вы согласны со мной? Если да, то нам предстоит немало работы в ближайшие пару часов.

Оба молодых человека поспешно кивнули. Ниеллан со вздохом также вымолвил «да», в то время как Кверон, помявшись, также неохотно поднял руку в знак согласия.

— Ну что ж, решено. Райсиль, возвращайся к королеве и сделай все необходимое для подготовки. Тебе нельзя здесь задерживаться, иначе тебя могут хватиться. А мы пока разработаем предстоящий обряд с Тиегом и Квероном. Готовься к тому, что мы вызовем тебя позже вечером, и будь очень, очень осторожна.