"Валентин Понтифекс" - читать интересную книгу автора (Силверберг Роберт)

8

Перед тем как готовить обед, Эльсинома хотела лишь ненадолго дать отдых глазам. Но когда она прилегла, глубокий сон моментально охватил ее, погрузив в облачное царство желтых теней и расплывчатых розовых холмов; и хоть она едва ли ожидала, что получит послание во время случайной предобеденной дремоты, но почувствовала, когда сон уже полностью смежил ее веки, легкий нажим на ворота ее души, и поняла, что к ней приходит Леди.

В последнее время Эльсинома постоянно уставала. Никогда ей не приходилось работать так тяжко, как в те несколько дней после того, как весть о несчастье в западном Цимроеле достигла Лабиринта. Теперь все дни напролет кафе было переполнено возбужденными чиновниками Понтифексата, которые обменивались свежими новостями за парой кубков мулдемарского или доброго золотистого дулорнского вина, – в состоянии столь сильного душевного волнения они требовали только лучшие вина. Она не знала ни минуты покоя, раз за разом сверялась с записями, посылала к виноторговцам за новыми бочками взамен опустевших. Поначалу ей даже нравилось чувствовать себя участницей исторических событий. Но сейчас она просто выбилась из сил.

Перед тем, как уснуть, она подумала о Хиссуне – о принце Хиссуне. Как же трудно свыкнуться с тем, что ее сын – принц! Уже несколько месяцев от него не приходило ни единой весточки после того ошеломляющего письма, которое само по себе напоминало сон: в нем он сообщал, что принят в высший круг аристократов в Замке. Образ Хиссуне в ее восприятии постепенно начинал терять черты реальности. Она представляла его не маленьким мальчиком, быстроглазым и смышленым, который когда-то доставлял ей столько удовольствия, служил утешением и опорой, но незнакомцем в богатых одеждах, проводившим свои дни в советах с сильными мира сего, обсуждая в беседах, содержание которых невозможно и представить, судьбы всей планеты. Хиссуне виделся ей за огромным столом, отполированным до зеркального блеска, среди людей постарше, черты которых вырисовывались неясно, но от которых, тем не менее, исходило ощущение знатности и власти, и все они смотрели на Хиссуне, когда он говорил. Затем картина исчезла, и Эльсинома увидела желтые облака и розовые холмы. Леди вошла в ее душу.

Это было самое короткое из посланий. Она находилась на Острове угадала по белым утесам и отвесным террасам, хотя никогда там и не была и вообще никогда не выходила из Лабиринта – и проплывала через сад, поначалу показавшийся ухоженным и воздушным, а потом вдруг ставший в мгновение ока темным и безмерно разросшимся. Рядом с ней была Леди, темноволосая женщина в белых одеждах, выглядевшая печальной и усталой, совсем не похожей на ту сильную, сердечную, внушающую спокойствие даму, которую Эльсинома видела в предыдущих посланиях: заботы пригнули ее фигуру к земле, глаза были прикрыты капюшоном и потуплены, двигалась она неуверенно. «Дай мне твои силы», – прошептала Леди. Но так не должно быть, подумала Эльсинома. Ведь Леди приходит, чтобы вдохнуть в нас силы, а не отнять их. Но Эльсинома из сна не испытывала ни малейших колебаний. Она была рослой и полной сил, ее голову и плечи обрамлял светящийся ореол. Она привлекла к себе Леди, крепко прижала к груди, и та вздохнула, и казалось, будто какая-то боль покидает ее. Затем женщины разделились, и Леди, от которой теперь исходило такое же сияние, как и от Эльсиномы, послала Эльсиноме воздушный поцелуй и исчезла.

Вот и все. Эльсинома проснулась удивительно внезапно и увидела знакомые унылые стены своего жилища во Дворе Гваделумы. Впечатление от послания еще сохранялось, но раньше каждое послание оставляло в ее душе ощущение новых целей, как-то изменяло жизнь; тут же – ничего, кроме тайны. До нее не доходило предназначение такого послания, но она подумала, что через денек-другой, возможно, все разъяснится само собой.

В комнате дочерей раздался странный звук.

– Эйлимур? Марона?

Ни одна не ответила. Эльсинома вошла к ним и увидела, что они склонились над каким-то небольшим предметом, который Марона быстро спрятала за спину.

– Что это у вас?

– Ничего, мама. Просто маленькая вещичка.

– Что за вещичка?

– Так, безделушка.

Что-то в голосе Мироны заставило Эльсиному насторожиться.

– Дай посмотреть.

– Ну правда, ничего особенного.

– Дай посмотреть.

Марона бросила быстрый взгляд в сторону старшей сестры. Эйлимур, вид у которой был встревоженный и смущенный, лишь пожала плечами.

– Это личное, мама. Неужели у девушки не может быть ничего личного? защищалась Марона.

Эльсинома протянула руку. Марона убрала руку из-за спины и с явной неохотой подала небольшой зуб морского дракона, большая часть поверхности которого была покрыта резьбой, изображавшей какие-то незнакомые, вызывающие неосознанное беспокойство знаки – причудливые, вытянутые, остроугольные. Эльсиноме, все еще находившейся под влиянием странного послания во сне, амулет показался зловещим и источающим угрозу.

– Где ты его взяла?

– Они есть у всех, мама.

– Я спрашиваю, откуда он у тебя.

– От Ванимуна. Вообще-то от сестры Ванимуна, Шулайры. Но она взяла у него. Можно забрать?

– А ты понимаешь, что он означает? – спросила Эльсинома.

– Что означает?

– Именно это я и спрашиваю. Что он означает?

Марона, пожав плечами, ответила:

– Ничего. Просто безделушка. Я собиралась провертеть в нем дырочку и носить на шее.

– И ты думаешь, что я тебе поверю?

Марона промолчала.

– Мама, я… – Эйлимур запнулась.

– Продолжай.

– Это причуда, и ничего больше. Они есть у всех. У лиименов появилась новая сумасшедшая идея насчет того, что морские драконы – божества, что они собираются завладеть миром, а все несчастья последнего времени предзнаменование того, что должно произойти. И еще говорят, что если мы будем носить зубы дракона, то спасемся, когда они придут.

Ледяным тоном Эльсинома сказала:

– Ничего нового тут нет. Подобные слухи распространяются вот уже несколько столетий, но всегда тайком, шепотом, потому что они нелепы и, вдобавок, опасны. Морские драконы – просто огромные рыбы. Дивин покровительствует нам через посредство Коронала, Понтифекса и Леди. Вам ясно? Ясно, я спрашиваю?

Она гневно сломала заостренный зуб пополам и швырнула куски Марона, которая при этом посмотрела на нее с такой яростью, какой Эльсинома ни разу не видела в глазах дочерей. Она резко повернулась и пошла на кухню.

Руки у нее тряслись, тело била дрожь; если на нее и снизошел покой от Леди во время послания – сейчас ей казалось, будто после того видения прошли недели – то теперь от него не осталось и следа.