"Записки динозавра" - читать интересную книгу автора (Штерн Борис)40Шаги в полумраке, когда за стеной вызывают духов, – это страшновато. Мне чудится появление в коридоре по вызову доктора Гланца какого-то каменного гостя, вроде гранитного памятника одному ревнивому мужу одной веселой вдовы, которая, был грех, приходила ко мне по ночам в гости, когда Татьяна была маленькой. Этот памятник, ростом головы на три выше своего хозяина, торчит на пьедестале в самом центре печенежкинского кладбища, и при мысли, что этот громоотвод приперся в гостиницу, чтобы свести со мной счеты, у меня начинается сердцебиение. Я прижимаюсь спиной к стене прямо под огнетушителем. Покойник был у нас начальником отдела кадров после милейшего Луки Феодосьевича и очень не уважал меня за то, что я не выпивал с ним, не считался с его мнением и приводил устраиваться на работу в институт отсидевших подозрительных личностей. Ну и, наверно, был очень недоволен тем, что его не похоронили на мемориальном кладбище. Но шаги все ближе… О, ужас!.. В полумрачный коридор входит зеленоватая фигура с черными лапами и в круглом сверкающем головном уборе. Она (фигура), не размышляя, направляется к моему прежнему номеру – туда, где окно выбито. Это за мной. Дождался. Допрыгался! Таинственная фигура прислушивается перед моей бывшей дверью и глухо стучит в нее согнутым когтем. Фигура, наверно, думает, что я там, но ей никто не отвечает, потому что я торчу здесь, как подставка под огнетушителем. Вот он, я! Но фигура не замечает меня. Она сдирает с правой лапы черную кожу, прикладывает ухо к двери и стучит громко, настойчиво: тук-тук-тук… У, опять никто не отвечает. И не ответит. Молчок за дверью. Меня там нет, уж я-то знаю. Там холодно, там раму вынесли. Фигура сдирает кожу с левой лапы, сует обе кожи в карман и уходит из коридора, вдавливаясь в мягкий ковер тяжелыми шагами. Только теперь со спины я узнаю Космонавта. Так, тяжело ступая, он, наверно, бродил по Марсу и пугал своим скафандром марсианских ворон – а здесь, в сумрачном коридоре, его новенькая генеральская форма выглядит попричудливее марсианского скафандра – на ней все блестит: погоны, пуговицы в два ряда, бляха на фуражке и черный лакированный козырек. Ну, напугал… Я с сердцебиением возвращаюсь в свой новый номер, сожалея о том, что разрешил Софье Сергеевне извести на Ведмедева всю бутылку дроздовского коньяка. Двадцать капель мне сейчас не помешали бы. Валюсь в кресло и начинаю размышлять. Появление марсианина очень странно – час назад он со всеми распрощался и уехал в Москву на телевизионном автобусе, а вот сейчас скрытно вернулся и постучал в мой номер. Что все это значит? В коридоре опять шаги… Марсианин уже разузнал у дежурной дамы, в какой номер меня перевели, и возвращается. Сейчас он войдет ко мне. Кто он такой? Что ему от меня нужно? Я бегу к подушке, перекладываю наган в карман пиджака, возвращаюсь в кресло и хватаю журнал. Откуда столько прыти взялось… Так и до инфаркта недолго. В дверь тихонько стучат. – Входите! Марсианин входит. Я гляжу ему в лицо, ожидая, что сейчас раскроется его настоящая сущность – полезут клыки, рога и все остальное, что ЕМУ положено. – Вы не спите, Юрий Васильевич? – Как видите. А я думал, что вы уехали. – Да, уехал, но передумал и вернулся. – Раздевайтесь. Марсианин достает из шинели бутылку водки, ставит ее на стол и цепляет шинель на вешалку. Собирается сесть в кресло напротив меня, но шинель, как подбитая птица, срывается с вешалки и падает на пол. – Шнурок оборвался, – огорчается марсианин и цепляет шинель на вешалку прямо за воротник. – Шьют, мастера! Даже генеральскую шинель толком не умеют… Он не успевает договорить – на этот раз обрывается вся вешалка вместе с моим пальто и шинелью. Марсианин в полной растерянности разводит руками: – Делают, мастера! – Бросьте на постель. У вас на Марсе за такую халтуру дали бы по рукам? – По морде, – отвечает марсианин с интонацией Андрея Ивановича. Мы смеемся. Наконец пальто и шинель устраиваются на постели. Я готов внимательно слушать. – Вы разрешите мне выпить для храбрости? – спрашивает марсианин, углядывая на подоконнике граненый гостиничный стакан. – Пейте, но закусывать нечем. – У меня есть, – он достает из шинели луковицу и плавленный сырок. – Газетку бы… подстелить. – А вот журналы! Вот, прямо на «Человечестве и прогрессе»! Сделайте одолжение! Марсианин зубами отрывает водочную шляпку с козырьком и нарезает луковицу прямо на «Человечестве и прогрессе». – Где вы ночью-то водку раздобыли? – Ну уж… Тоже мне, проблема! Было бы удивительно, если бы ночью на Руси сообразительный человек не достал выпивки. Жаль, хлеба нет. – Марсианин прислушивается. – Что они там делают? – Вызывают духов. – А я-то думаю… бормочут что-то… – марсианин наливает полстакана и лихо дует. – Хороша… Холодненькая… С хрустом жует лук. – А почему для храбрости? Разве я такой страшный? – Вы? Да. В чем-то страшный, пока не разберу. А может быть, не вы страшный, а мне страшно. Решается: – Короче… Как вы посмотрите на то, если я попрошу руки вашей внучки? Я, конечно, удивлен таким оборотом, хотя всегда знал, что Татьяна способна с первого взгляда сводить с ума мужчин, даже настоящих. – Посмотрю с удовольствием, но при чем тут я? Спрашивайте у нее. – К ней я уже обращался. По всей форме, с отданием чести. И знаете, какой ответ получил? – Отказала? – Нет. Она ответила так: «О, еще один!» – с интонацией Татьяны произносит марсианин. – Идиотка, – бурчу я. – И вы, конечно, обиделись? – Нет. Она объяснила, что не может принять мое предложение, потому что завтра состоится рыцарский турнир за право обладания ею. Мол, завтра утром в спортивном зале она сыграет в теннис с любым желающим ее. Объявление будет вывешено. Кто у нее выиграет, тот станет ее мужем. И внесла меня в список. Да. В список претендентов. Под восьмым номером. Так и сказала: «Ваш номер восемь». И внесла. – Психопатка. И вы, конечно, обиделись. – Обиделся и уехал. Но потом передумал. Почему бы не сыграть? Вышел на переезде, купил у обходчика бутылку и пошел обратно. А тут как раз ваш Павлик на «ЗИМе». – Да, история… Жениться – это вам не на Марс слетать. Налейте мне двадцать капель. Космонавт наливает мне на палец водки, я делаю маленький глоток, ставлю стакан на стол и взглядом придвигаю стакан к марсианину. Тот даже не удивляется. Знает он эти фокусы: ножи-вилки взглядом гнем! – Вам на Марсе не приходилось бывать? – спрашивает он, ненароком поднимает взглядом бутылку и доливает себе водки до ста грамм. – Я почему спрашиваю… Я бы не удивился, если бы встретил вас там. Вы же знаете, что люди делятся на марсиан и немарсиан. Первых очень и очень мало. Ну, вы меня понимаете, да? – Понимаю. Я думаю, у вас много шансов выиграть у Татьяны, хотя она кандидат в мастера по теннису. Она вам поддастся и этим выразит свое согласие. – Вы думаете? – Уверен. – Из-за того, что я генерал? – Нет. Фи, генеральша! – Из-за того, что я – космонавт? – Из-за того, что вы – марсианин. В том смысле, о чем вы говорили. – Значит, вы мне советуете завтра принять участие в этих скачках? – Очень рекомендую. Тем более, что претендентов, кроме вас, не будет. Просто Татьяна таким способом пригласила вас поиграть в теннис. Она стеснительная. Космонавт опрокидывает в себя вторые полстакана, хрустит луком и задумчиво сдирает с сырка фольгу. – Вы пьете? – спрашиваю я. – Почти нет. Иногда. И равнодушно. – Так и надо. Я хотел вас спросить… Как там дела у нас на Марсе? Нет, я читал ваши интервью, но у вас, наверно, есть личные впечатления. – Есть. Сокровенные. – В двух словах, для меня. – Ржаво, – отвечает Космонавт и разламывает сырок на две части. – Ржаво там у нас на Марсе. Ваша внучка сказала бы: «Оранжево». Ржавая пыль и камни. На фотографиях красиво, на деле – глупо. Посмотришь по сторонам – на зубах хрустит. Нечего там делать. Я там чувствовал себя абсолютным дураком. Хотя, конечно, – родина. – Зря летали? – Нет! Один раз стоило слетать, посмотреть. И достаточно. А разок надо было слетать, чтобы избавиться от мифа, – Космонавт с аппетитом жует свою часть сырка. – Как вы сказали?.. От мифа? Ах, да, да, не объясняйте, я понял. Я понял: надо избавляться от мифов. Жизнь на Марсе – это очередной миф Древней Греции. Надо избавляться от старых мифов и не создавать новых. Чу! В коридоре опять шаги. Опять Леонард Христианович кого-то вызвал. Опять кто-то проходит мимо по коридору и стучится в дверь моего прежнего номера. – Это к вам… Вы кого-нибудь ожидаете? – спрашивает марсианин. |
||
|