"Путешествие «Лунной тени»" - читать интересную книгу автора (Макмуллен Шон)

Глава 6 ПУТЕШЕСТВИЕ В СЕВЕРНЫЙ СКАЛТИКАР

Через час после того, как Мираль скрылась за холмами, окружавшими равнину, на которой была выстроена Диомеда, Феран вошел в таверну «Янтарь». Он сел за свободный стол, наслаждаясь уединением не меньше, чем запахом и вкусом еды, особенно приятными после недели на отсыревших корабельных сухарях и случайно пойманной рыбе. Пол под ногами не качался, стены не скрипели от ветра, а приказы, которые он отдавал, касались лишь выбора блюд и напитков. Две циновки из высушенных водорослей, составлявшие стены зала, были закатаны наверх, открывая доступ вечернему бризу. Богатые телесами виндиканские девицы в простых, но элегантных оранжевых платьях скользили между столами, ловко удерживая на весу подносы, нагруженные тарелками и тяжелыми кружками. Феран заказал кубок вина и медленно осушил его.

Ему нужно было о многом подумать. Он побывал в самом сердце мертвого континента, обнаружил, что самое ужасное, невообразимое оружие снова оказалось в руках хитрого и властного маньяка. А еще узнал, что Ларон вновь стал смертным, а тело его ослабело.

Кто-то склонился над его столом:

– Вот сидит человек, голова которого забита мертвыми, стеклянными городами и флотом из мачт без кораблей.

Феран поднял голову и увидел Друскарла.

– Вовсе нет, но не важно, садись, – он жестом пригласил евнуха занять один из кособоких, скрипучих стульев.

– Итак, ты жив.

– А ты не на Гелионе.

– Как и ты.

– Очень смелое наблюдение.

– С Девять все в порядке?

– Как никогда раньше. Она в безопасности, под присмотром, занята честной работой. Ходят слухи, что Ларон был казнен на Гелионе как священник-Метролог, а затем его вернули к жизни с помощью Серебряной смерти.

– Именно так.

– Как это случилось?

– Я видел все своими глазами, но с расстояния. Чтобы успешно функционировать, Серебряной смерти необходимо здоровое тело. Поэтому пришлось исцелить Ларона от смерти.

– Однако. Сначала эта штука убивает целый континент, а потом исцеляет от смерти. А как насчет Тореи? Может, ее тоже вернут к жизни?

– Сомневаюсь.

– Но почему Ларон? Варсовран знал, что он был вампиром?

– Нет. Он просто нашел человека с перстнем ордена Метрологов на пальце. Варсоврану нужен был кто-нибудь для публичной казни, а никого другого под рукой не оказалось.

– И что, в сумятице никто не удосужился проверить его личность?

– Во время войны сумятица – вещь обычная. Варсовран ударил его топором в грудь, не зная, что маленький лгун уже давно мертв и рана для него ничего не значит. Затем на него надели Серебряную смерть. Когда Варсовран запустил свое магическое оружие, рана Ларона исчезла, он смог подняться с земли и заговорить. Никто, кроме меня, не заметил, что он в сознании, хотя Мираль уже скрылась за горизонтом. Серебряная смерть вернула его к жизни. У него теплая кровь, он засыпает и пробуждается по собственной воле, но осталась едва ли десятая часть прежней силы.

Друскарл откинулся назад и скрестил руки на груди, размышляя над рассказом Ферана. Будущее вдруг показалось ему довольно радужным.

– Как ему удалось сбежать?

– Начнем с того, что я хороший пловец.

– То есть ты доплыл до места, где затонула «Лунная тень», когда солнце зашло, а отлив достиг максимальной точки. Кто был с тобой?

– Норриэйв, Хэзлок, Д'Атро. Эти трое уцелели. Хейндер и Марток были убиты во время нападения эскадры Варсоврана.

– И почему ты теперь оказался в твердыни Варсоврана?

– Вероятно, именно сюда привезут Серебряную смерть.

– Отобрать у Варсоврана это оружие не легче, чем заново приделать мне яйца.

– После стольких лет в уксусе, боюсь, их не стоит присоединять к живому телу. И все же… все же есть способ завладеть Серебряной смертью. Если бы мы смогли действовать быстрее, то опередили бы его в Ларментеле. Нам еще может представиться такая возможность.

– На Гелионе?

– Здесь. Огромная армия северных королевств Акремы уже в пути, скорее всего, она появится под стенами Диомеды к концу следующего месяца, – Феран указал рукой на гавань. – Если Варсовран использует Серебряную смерть, чтобы сокрушить мятежный дворец на островке, командующие и короли, возглавляющие коалиционные войска, почти наверняка скажут: «Извините, ошибочка вышла» – и поспешат по домам. Именно тогда и появится шанс первыми добраться до Серебряной смерти.

– Но Варсовран и его люди так густо нашпигуют тебя стрелами, что едва ли кому-то удастся отличить тебя от огромного морского ежа.

– Нет. Не думаю. Мне довелось наблюдать за Серебряной смертью на Гелионе. Она защищает себя и своего повелителя, целая армия не сумеет убить Варсоврана, пока рядом с ним стоит эта штука. Но чтобы создать огненные круги, оружие должно покинуть тело, в которое оно входит. В этом его уязвимое место, вот что дает надежду. Ты заинтересован в том, чтобы мне помочь?

– Не исключено, – ответил Друскарл, пристально глядя на Ферана.

Когда евнух покинул таверну, он еще раз взглянул на восток, где за горизонтом лежал Гелион. Серебряная смерть опять могла оказаться в пределах досягаемости.

Небо было затянуто облаками, скрывавшими Мираль, а Ларон лежал, раскинув руки, прямо на мостовой. Он знал, что у него совсем мало времени, но боль, скрутившая тело, заполнила и его мысли. Вниз по улочке сгорбившийся человек пересчитывал монеты в свете фонаря. Юноша пополз. Примерно в метре он нашел свой опустевший кошелек. Внутри остался лишь кусок стекла – обломок из руин Ларментеля. Ларон его подобрал и пополз дальше.

Потом он уткнулся в закругленную деревянную поверхность. Вокруг лежали и стояли бочки: разбитые и уже починенные. Бочки. Его пальца лихорадочно ощупывали и простукивали эти огромные емкости. Он отчаивался и в то же время надеялся, что боги подлунного мира все же улыбнутся ему. И он нашел! Бочка, днище которой выбито и брошено внутрь. Он заполз в нее и сумел поставить вертикально.

Шаги приближались.

– Эй, где ты там? Тебе больно? Ничего, сейчас я с этим покончу.

Теперь среди бочек рыскал уже другой человек, охотник. Он толкнул бочку, в которой находился Ларон, и двинулся дальше, пиная валявшиеся повсюду обломки.

– Выходи, а то хуже будет, – теперь в голосе звучала неуверенность.

Ларон затаил дыхание. Когда этому типу надоест искать? Через час? Через два? Или он будет бродить тут всю ночь? В конце-то концов, он получил золото…

Внезапно раздались глухие удары. Его преследователь обнаружил дверь. Если есть бочки, значит, поблизости должен находиться подвал – винный погреб.

– Как же ты туда забрался? – рычал бандит. – Если какой-то жалкий сопляк сумел попасть внутрь, то я и подавно смогу. – Удары становились все сильнее. – Открывай, говорю! – Он постепенно впадал в раж. – Открывай! Ты у меня еще пожалеешь!

Яростный грохот ударов и проклятий вдруг прекратился, прокатившись эхом по узкой улочке. А потом раздались другие голоса, кто-то ударил в гонг. Топот множества ног, крики, мелькание факельных огней, затем тишина. Ларон толкнул бочку и на четвереньках выбрался наружу, медленно распрямился и осторожно двинулся прочь. Он держался в тени домов. Владельцы винного погреба уже возвращались, поднимая над головой факелы.

– Помогите, во имя богов, – взмолился Ларон. – Умоляю, помогите мне.

Но на него не обращали внимания. С трудом передвигая ноги, он кое-как добрался до конца улицы. Впереди журчал единственный на всем плацидийском побережье фонтан, Ларон на мгновение опустил голову в воду, сделал несколько жадных, больших глотков, смыл кровь. Потом вновь заставил себя идти в надежде, что за ним больше никто не следит.

Вскоре после полуночи Ларон нашел наконец академию прикладной магии. В свете восходящей Мираль юноша видел дверь из моренного в соленой воде корабельного дерева, стену из крошившихся кирпичей и два здания по бокам: магазин травника и «Услуги мадам Лорики». На двери была выжжена надпись, состоящая из двух слов: ИВЕНДЕЛЬ и АКАДЕМИЯ.

Не было ни ручки, ни щеколды, ни дверного молотка. Ларон постучал. Никакого ответа. Он снова постучал. Опять безрезультатно. Около минуты он сосредоточенно изучал дверь. Изнутри ее охраняло не слишком сложное заклятие. Ларон сел и прислонился спиной к деревянной створке, обдумывая возможные действия и накопившиеся факты. Потом он медленно встал, преодолевая сопротивление тела, и направился в магазин травника. Там он двенадцать раз стукнул в дверь.

– Пошел прочь, ублюдок! – проревел кто-то из соседнего здания.

Ларон вернулся на прежнее место и торжествующе поднял кулак. Звук доносился из-за двери академии. Значит, вход охраняет заклятие-прикрытие. Он побрел по улице, подбирая щепки, затем свалил их перед входом в академию. Достал кремень и высек искры, воспользовавшись для растопки пучком соломы, брошенным на кучу деревяшек. Огонь вспыхнул мгновенно. Ларон отступил. В следующее мгновение пронзительный вопль заполнил все вокруг – магический страж, настроенный на защиту обитателей дома, проигрывал битву, пытаясь погасить пламя. После бесплодных усилий прикрытие просто рассыпалось, и заклятье исчезло. Несколько мгновений спустя кто-то отодвинул засов, и дверь приоткрылась. Аморфная фигура появилась в проеме, человек воскликнул: «Воды!» – и исчез внутри здания. Ларон проник в академию.

В это время в холле появились трое с ведрами, они спешили потушить огонь. Затем они вымели угли и почерневшие щепки подальше от порога и вернулись в дом, плотно закрыв дверь. Когда они наложили новое заклятие, запечатывающее вход, появился еще один обитатель дома с лампой в руках. Это была женщина в шелковом кафтане.

– Какой-то идиот разжег огонь прямо под дверью, ректор, – объяснил один из тех, кто тушил пожар.

– Он разрушил прежнего стража, – добавил другой.

– Но теперь огонь погасили, и новое заклятие наложено, – доложил третий.

– И все это – моих рук дело, ректор, – объявил Ларон, выходя из темного угла.

Три студента резко развернулись и охнули от удивления, а затем наперебой бросились твердить заклинания. Они были готовы в любой момент бросить в противника огонь, который возник у них в руках. Женщина оставалась неподвижна.

– Очевидно, ты не вор. Иначе ты бы сейчас стремился укрыться в глубине дома, и там тебя схватил бы другой магический страж, – сказала Ивендель. – Кто ты?

– Меня зовут Ларон Алисиалар. Я нахожусь под покровительством леди Уэнсомер.

Ларон заметил, что Ивендель вздрогнула, услышав имя леди.

– У тебя есть свиток с рекомендациями?

– Отведи меня завтра утром к ней на виллу, и там его получишь.

– Хорошо, Ларон Алисиалар, но почему ты не подождал до утра?

Ларон показал покрытые синяками и ссадинами руки. Студенты отступили на шаг, все еще удерживая в ладонях клубки огня. Ивендель протянула Ларону лампу, он поднес ее к лицу: один глаз заплыл, кожа вокруг почернела, губа была разбита, на щеках и нижней челюсти темнели синяки.

– Меня ограбили и избили. Бандит думал, что я потерял сознание, опустошил мой кошелек и ушел. Я добрался сюда, зная, где найти госпожу Ивендель, но не леди Уэнсомер.

Ректор забрала лампу.

– Я дам тебе убежище до утра, но без золота ты в городе не проживешь.

– Я сказал лишь, что он опустошил мой кошелек, – пояснил Ларон. – Я обменял один золотой на серебро, чтобы наполнить кошелек. Остальное золото у меня в ботинках.

– Понятно, – Ивендель постукивала в задумчивости носком башмака по каменному полу. – Наши обычные тесты на изобретательность и хитрость, похоже, тебе не нужны, Ларон Алисиалар. Джаррис, помоги ему помыться, наложи заклятие на его золото и покажи, где он может лечь спать. Завтрак через полчаса после рассвета, Ларон, а после тебя проводят на виллу леди Уэнсомер. Возвращайся с ее рекомендациями, и ты сможешь посещать мои занятия. А вы, остальные, марш в постель.

Ларон позавтракал с другими студентами. В академии учились и юноши, и девушки, что было весьма необычно, если не уникально. Конечно, спальни у студентов были раздельными. Большинство студентов просто игнорировало Ларона. Он был маленького роста и выглядел слишком юным, чтобы заинтересовать девушек. Кроме того, все привыкли, что в академии часто появляются новички, которые исчезали после первых двух-трех дней и уже не возвращались. Госпожа Ивендель славилась как высокими стандартами обучения, так и высокой платой.

Ларон заметил, что на крышку стола упали тени. За его спиной стояли три юноши из Акремы и один из Виндика.

– Это еще кто? – спросил самый высокий и мрачный парень.

– Скалтикарец, – ответил другой.

– Ты знаешь его, Старракин? – житель Акремы обратился к юноше из Виндика.

Старракин подался вперед и вылил кружку виноградного сока на колени Ларону.

– Может, если получше поливать, он немного подрастет, – заявил он с ухмылкой.

Ларон, обернувшись, следил, как они удалялись. Глаза его неотрывно смотрели на шею Старракина, а язык невольно искал несуществующие клыки. Как жаль, что он жив и настолько беззащитен. Лучше бы ему оставаться вампиром.

Академия напоминала лабиринт, прорытый червями-древоточцами в причудливой мебели: невидимый снаружи, со множеством выходов и пересечений. Насколько Ларон мог судить по слабому шуму улицы, академия занимала несколько зданий, протянувшихся на два-три квартала и соединенных подземными переходами, тайными дверями в стенах и запутанными коридорами.

Ларон зажмурился от яркого света, когда вместе с одним из студентов-новичков оказался на улице. Они прошли к вилле леди Уэнсомер. Он уже сомневался: а нужны ли ему рекомендации в академию или стоит подыскать нечто менее отвратительное?

Сайрет встала, когда рассвет еще не стер ночные звезды. Священники сарголанской миссии распевали песнопения в храме по соседству. Она разбудила Девять, женщины умылись, поели, вознесли молитву Судьбе, проветрили постели. Затем Сайрет надела свободного кроя шелковые брюки, перетянула их под коленями и в талии, через голову натянула блузу из шелка-сырца, плотно облегавшую грудь, взмахнула широкими, развевающимися рукавами.

Она начала цикл упражнений по растяжке корпуса и конечностей, а Девять повторяла ее движения. После того как руки и ноги девушки разогрелись, Сайрет взялась учить ее базовым танцевальным движениям. Несмотря на то что она провела в теле Веландер уже несколько недель, девушка оставалась скованной и неуклюжей. Девять едва успела освоиться с корабельной качкой и стабильная, твердая суша оказалась для нее настоящим потрясением. Но постепенно она обретала своеобразную грацию, плавность походки. Так что занятия можно было считать многообещающими.

Поручив Девять уборку и научив основным приемам шитья, Сайрет дала ей задания на утро и по веревочной лестнице спустись на улицу, отправившись на работу. Диомеда пробуждалась, учительница танцев решительно шагала к дому Уэнсомер. Но ни слуги знатной дамы, ни сама она не ожидали Сайрет. Ей пришлось подняться в спальню хозяйки и раздвинуть шторы.

– Утро наступило, почтенная Уэнсомер! – громко воскликнула она.

– Уходи, – пробурчала Уэнсомер, зарывшись в подушки.

– Как обычно, ты бодра и полна энтузиазма, – начала Сайрет, стягивая одеяло с ленивой ученицы.

– Ну да, да, – простонала Уэнсомер, закрывая лицо подушкой.

– Если бы все мои ученицы обладали вашей целеустремленностью, – Сайрет отняла у нее подушку. – О, какие великолепные, волшебные представления они могли бы разыграть!

Она плеснула немного воды из стоявшего на столике стакана в лицо Уэнсомер, которая взвизгнула и вскочила. Вскоре они уже деловито разминались, разогревая мышцы, а еще через час, когда слуги принесли подносы с едой и напитками, Уэнсомер пришла в хорошее настроение.

– Как успехи твоей воспитанницы? – поинтересовалась она, уплетая легкие, но весьма изысканные яства и особенно налегая на инжир в меду.

– Слухи в Диомеде разносятся широко. Откуда ты о ней узнала?

– На рынке к тебе подошел странный человек, представил девушку, проводил вас до дома, затем передал несколько монет и удалился, а девушка осталась. Не нужно быть волшебницей, чтобы понять, что все это значит. Итак, что она из себя представляет?

– Ее зовут Девять. Учится она быстро, но после ужасного инцидента появились странные провалы в памяти, девушка не ориентируется в самых простых вещах. Через пару лет она сможет себя содержать, надеюсь, за это время я найду для нее подходящего молодого человека. Впрочем, есть еще одна странность.

– Расскажи.

– Она говорит во сне. Иногда на диомеданском, иногда на незнакомом мне, резком языке, который я даже не слышала. Прошлой ночью ей снилось, что она снова на корабле. Она рассуждала, что суда могут перемещаться в океане с большой точностью если имеются машины, отсчитывающие время.

Уэнсомер на мгновение задумалась, потом покачала головой:

– Нелепица.

– Утром я спросила ее, что это значит, но она не смогла объяснить. Только сказала, что, возможно, она была Гостьей.

– Ты имеешь в виду, у нее была Гостья?

– Нет: она была Гостьей. Что самое странное, во сне ее речь становится гораздо более сложной и развитой.

– Любопытно, – произнесла Уэнсомер. – Наверное, в какой-нибудь деревне недосчитались местной дурочки.

– Она кажется мне достаточно разумной, но как будто… пустой.

Женщины вернулись к уроку. Уэнсомер тяжело давались некоторые движения и жесты, необходимые для танца живота. Даже для более стройной и тренированной женщины это было бы не просто, а Уэнсомер не могла похвастаться ни тем ни другим. И времени у них было не так уж много. Ученица имела особые причины добиваться совершенства в танце к определенной дате.

– А теперь ноги прямо, корпус от талии вперед, руки над головой, – Сайрет говорила и одновременно показывала.

Уэнсомер попыталась повторить, но не смогла как следует наклониться. Сайрет старалась подбодрить ее:

– Держи позицию, считай: раз, два, три, четыре, пять. Теперь медленно опусти правую руку и сразу же резко подними и отведи чуть назад. Развернись направо, сделай полный оборот. Хорошо. Теперь налево и распрямись.

– Но я уже делала это час назад, – проворчала Уэнсомер.

– Это было час назад. А после этого ты поела. Так что повторим растяжки. Двадцать раз.

Уэнсомер покорно исполнила указания. Сайрет с удовольствием наблюдала, как пластика Уэнсомер улучшалась. Гибкое от природы тело восполняло недостаток опыта.

– Следи за мышцами пресса и ягодиц, подбородок выше, корпус вперед – нет-нет, не опускай голову! Руки резко наверх и чуть назад, не сгибай их. Расслабься и все повтори с начала. Двадцать раз.

– Двадцать раз! Я думала, что это урок танца, а мы только и занимаемся растяжками. Как я смогу разучить танец, если…

Сайрет сохраняла спокойствие. Уэнсомер была не первой ленивой ученицей в ее практике, с такими жалобами она давно свыклась После пробуждения Уэнсомер делала все, что нужно, хотя ворчала и стонала. Но Сайрет хорошо платили именно за то, чтобы она побуждала ученицу к труду, и она честно выполняла свою работу.

– Ты уже знаешь основные шаги и повороты, но исполняешь их с грацией верблюда. Если нам удастся избавить твое тело от грузности, то сам Варсовран замрет на своих подушках, изнемогая от вожделения.

Упражнения на гибкость продолжались до тех пор, пока солнце не поднялось высоко над горизонтом. Сайрет перешла к танцевальным движениям. Уэнсомер неохотно призналась себе, что учительница была права. Многие проблемы, мучившие ее накануне, после растяжек исчезли, позы, казавшиеся трудными, стали совершенно естественными.

– Двигай бедрами по кругу, и когда левая ягодица выдвигается в сторону, сделай маленький шажок левой ногой – да, именно так! А теперь покрути бедрами в обратную сторону и повтори движение направо…

– Шажок тоже?

– Конечно, и повтори несколько раз подряд. Точно так же можно перемещаться назад. Хорошо, очень хорошо.

Теперь Уэнсомер сама почувствовала прогресс и прониклась уважением к Сайрет. Стройная диомеданка с гибкими, красивыми руками была терпеливой и внимательной, обладала даром выявлять и решать проблемы. Она не высмеивала учениц, была заботлива и требовательна.

– Вот этот проход по сравнению со вчерашним днем удается легко. Думаю, я еще никогда не двигалась так плавно. Ты прекрасно умеешь учить.

Сайрет скрестила руки на груди и пожала плечами, затем взглянула на залитую солнечным светом водную гладь, на корабли Варсоврана, блокировавшие остров-цитадель.

– Диомеда всегда поставляла лучших танцовщиц континента, сказала она, не оборачиваясь к Уэнсомер. – Но я отличаюсь от остальных учителей. В определенном смысле я лучше всех.

– Я предполагаю, почему, – осторожно произнесла Уэнсомер. – Королевская кровь.

Взгляд Сайрет замер на лице ученицы.

– Я вспоминаю, что значит быть в твоем положении: утратившей статус, опозоренной. Наверное, это и делает меня сочувствующим учителем.

Добравшись до виллы Уэнсомер, Ларон передал ее дворецкому записку. Его оставили ждать в приемной, слуга принес вино и засахаренные фрукты. Вскоре дворецкий вернулся и провел гостя в дом. Уэнсомер лежала на плетеной кушетке в одной из верхних комнат. Коврики вокруг были завалены свитками и книгами, штук шесть магических стражей зеленого, голубого и красного цвета с телами мышей трудились или играли. Уэнсомер, несмотря на интенсивные занятия танцами, была полновата. Глаза ее смотрели на вошедшего пристально и испытующе.

– Приветствую тебя на моей новой вилле, о единственный вампир.

– Высокоученая Уэнсомер, видеть тебя – огромное удовольствие, – ответил Ларон.

– Но что это за ссадины?! – воскликнула хозяйка дома, резко садясь на кушетке. Она была поражена. – У тебя не может быть ссадин!

– К черту мои ссадины. Я нуждаюсь в твоих рекомендациях; я хочу учиться.

– Учиться чему? Более приятным манерам за обедом?

– Навыкам, необходимым для живых людей. Я больше не обладаю сверхъестественной силой, мои раны затягиваются в течение недель, а не часов, меня легко убить. А еще мне нужна нормальная пища.

– Итак, ты можешь есть?

– Это идет на пользу моему организму.

– Можно подумать, что ты больше не мертвый.

– Именно так.

Уэнсомер несколько секунд смотрела на него, потом встала и подошла. Она прикоснулась ко лбу Ларона, посмотрела на его зубы, провела пальцами по щеке.

– Теплая кровь, никаких клыков, чистая кожа, – проговорила она, уперевшись руками в бедра. – И как это произошло?

– Несчастный случай.

– Я слыхала о людях, погибающих в результате несчастного случая, но никогда о тех, кого катастрофа возвращала к жизни.

– Ты права, – неожиданно для себя Ларон вдруг опустился на плетеную кушетку и заплакал. – Я хочу умереть, – выдавил он сквозь рыдания.

– Снова? – удивилась Уэнсомер, погладив его по волосам, которые впервые на ее памяти стали расти.

История о воскрешении и о людях, причастных к событиям, которую рассказал Ларон, заняла не так уж много времени.

– Я думал, что могу доверять ему, – закончил юноша. – Теперь Девять где-то здесь, в Диомеде, а может, ее уже продали в рабство. Мне порой мерещится, что с ней жестоко обращаются, насилуют или убивают. Госпожа Уэнсомер, она невинное и неискушенное существо, младенец в облике женщины, ребенок, готовый доверять каждому встречному.

– Ты говоришь, Девять – искусственно созданная душа? Магический страж?

– Да. Я полагаю, Метрологи экспериментировали, собирая знания и воспоминания демонов посредством сферы-оракула. А когда в таких инструментах используются образы нормальных душ, они обычно сходят с ума из-за противоречивых потоков информации. Метрологи, должно быть, сконструировали Девять так, чтобы она не имела собственных воспоминаний и могла воспринимать любые сведения.

Уэнсомер взяла небольшую грифельную дощечку, на которой делала пометки.

– У меня есть небольшой список, Ларон. Может, проверим его вместе?

– Я благодарен тебе за участие.

– Ну, я же твой друг. Надеюсь, и ты в долгу не останешься.

– Какой поразительный альтруизм.

– Начнем вот с чего: ты хочешь умереть. Почему?

– Я бы предпочел оставаться вампиром. Теперь же меня избили, а сил, чтобы защищаться, я не имею. Мне очень не хватает клыков. Я чувствую себя как неправильно настроенное заклинание. Меня постоянно задирают, унижают, обманывают, надо мной насмехаются. Я не пожелал бы такой жизни и злейшему врагу.

– Добро пожаловать в реальный мир. Теперь второе: ты хочешь получить рекомендации в Академию прикладной магии госпожи Ивендель.

– Быть студентом – веская причина, чтобы проживать в Диомеде. Кроме того, мне понадобятся навыки и определенная квалификация, чтобы покупать пищу и одежду, если уж пришлось стать живым.

– Третье: ты хочешь найти Девять.

– Если бы смог добраться до Друскарла, я бы…

– Четвертое: ты хочешь убить Друскарла.

– Ну да.

– Пятое: ты хочешь вернуть Серебряную смерть.

– Полагаю, мы все этого хотим.

Уэнсомер взяла кусочек мела.

– Возможно, существует способ снова сделать тебя живым мертвецом.

– Я должен выпить кровь другого вампира, но только других вампиров в этом мире нет, я был единственным. Как же я смогу…

– Я волшебница, я и займусь этим делом. Теперь о рекомендациях для госпожи Ивендель. Отличный выбор; я напишу ей, и ты передашь это письмо сегодня же.

– Спасибо.

– Еще ты хочешь найти Девять. Друскарл поручил ее заботам лучшей преподавательницы танцев во всей Диомеде…

– Что?

– Скоро придет Ровал, он отведет тебя к ней.

– Она… я… Ровал?

– Следующий момент: насчет убийства Друскарла.

– Больше не актуально.

– Хорошо. Тогда о возвращении Серебряной смерти. Если бы я знала, как до нее добраться, то давно бы ее забрала.

Ларон прошелся по комнате, глянул на грифельную доску и прочел записи.

– Как тебе это удалось? – поражение спросил он. – Я прибыл сюда инкогнито, после многих лет отсутствия, а ты все знаешь. Это просто магия.

– Ну, я же волшебница, в конце-то концов.

– Но как?

– Я со многими знакома, слушаю, когда люди рассказывают о себе и обо всем, что творится вокруг… И о чем они умалчивают. Ты сказал, что попросил Друскарла позаботиться о Девять. Мой информатор этого не сообщил. Теперь я знаю, что Друскарл в Диомеде, а информатор умолчал и об этом. Едва ли они как-то связаны, значит, придется докапываться до причин такой скрытности.

В этот момент раздался звонок. А через несколько мгновении в комнату вошел дворецкий:

– Высокоученый Ровал ожидает вашей милости, госпожа.

– Великолепно, проси его сюда. Ларон, я думаю, что твой коллега-шпион не откажется дать несколько уроков выживания в нашем мире, а я тем временем займусь твоей главной проблемой.

Вошел Ровал, и Уэнсомер тут же попросила его показать Ларону базовые приемы борьбы и самообороны, практикующиеся в Специальной службе. После занятия Ларон удалился, но не успел он сделать и трех шагов по улице, как сверху донесся пронзительный крик.

– ЧТО?! – донеслось из окна.

– Варсовран набирает новых танцовщиц в следующем месяце, – голос Ровала был еле слышен.

– В следующем месяце? – взвизгнула Уэнсомер. – Но ты только посмотри на меня!

– То, что я вижу, весьма привлекательно, – дипломатично ответил Ровал.

– В этом-то и проблема, – закричала Уэнсомер. – Это чересчур много! Мне надо бы сбросить килограммов девять-десять!

Мучное, засахаренные фрукты, сласти, мед, припомнил Ларон, а еще большой кувшин сладкого охлажденного вина у ног. Он непринужденно развернулся и сменил направление.

– Ты собирался помочь мне придти в форму! – возмущалась Уэнсомер. – Ты знаешь, как добиться этого, у вас же есть специальные тренинги.

– Это займет годы.

– Я не собираюсь поступать к вам на службу, Ровал, я просто хочу, чтобы ты продумал для меня программу упражнений, которая за месяц даст ощутимые результаты!

«Если бы я продавал билеты на это шоу, мне бы никогда уже не пришлось зарабатывать себе на жизнь», – подумал Ларон и поспешил прочь.

Вскоре после полудня один из старших студентов проводил бывшего вампира в кабинет Ивендель. Госпожа ректор возлежала на подушках, эффектно разбросанных по толстому ковру; стены и потолок были задрапированы красивыми тканями, воздух густо насыщен благовониями, а ароматный дымок струился от специальных свеч. Ивендель облачилась в фиолетовую тунику и алые шаровары. Одеяние украшала вышивка: солнечные лучи в области живота и серебряные звезды по рукавам. Волосы были собраны и заколоты серебряными гребнями, похожими на силуэты драконов.

Ларон поклонился, подал документ и отступил на несколько шагов назад. Ивендель прочитала текст.

– Рекомендуется к занятиям Высокоученой Уэнсомер, – медленно произнесла она.

– Да, ректор.

– Ты выглядишь слишком нормальным, чтобы пользоваться ее благоволением.

– Э…

Ларон не знал, что отвечать, и стоит ли вообще комментировать это замечание. Пауза затягивалась. Госпожа ректор потянулась, зевнула и продолжила чтение.

– Ты хочешь пройти посвящение восьмого уровня, – она ждала подтверждения написанного на листе.

– Да, ректор.

– Но на данный момент у тебя вообще нет никаких свидетельств о получении посвящения.

– Нет, ректор.

– Но так не бывает. Прачки на берегу реки, полощущие белье, нищие, уборщики имеют хотя бы второй уровень. Попугай в клетке на рынке мог бы сдать тест на первый уровень. Однажды я встретила пьяную шлюху, у которой был четвертый уровень. Кстати, сейчас она служит медсестрой в академии и изучает эфирную физиологию. Как тебе удалось обойтись без уровней посвящения?

– Я не преуспел в этом.

Ивендель взяла грифельную дощечку, лежавшую перед ней.

– Уэнсомер не дала бы таких рекомендаций человеку, не имеющему седьмого уровня. Здоровье и состояние тела… нормальные. Необычайно нормальные, как утверждают медицинские стражи, проверявшие тебя сегодня утром.

– Это представляет проблему? – тихо поинтересовался Ларон.

– Вероятно, нет… по крайней мере для меня. Ты придерживаешься обета безбрачия?

– Да, ректор.

– Ну, если это не так, мы вскоре узнаем. Значит, ты пережил огненные круги, уничтожившие миллионы людей. Но не выглядишь слишком обугленным, чего следовало бы ожидать от человека, прошедшего сквозь огонь.

– У меня было отличное, очень глубокое и очень надежное убежище.

– Почему ты приехал в Диомеду?

– Я хочу учиться у вас. Я принят?

Перед Ивендель стояла дилемма. У Ларона не было располагающих к обучению качеств, но когда речь шла о магии, Ивендель не слишком доверяла традиционным признакам. Во всяком случае, Ларон казался любопытной личностью, а это уже неплохо. Но ей не хотелось показывать свою заинтересованность, иначе у него могли возникнуть ненужные иллюзии. А всем известно, насколько опасно их иметь.

– Если ты поступишь в академию, то сможешь достичь высокого уровня профессионализма за довольно короткий срок. Ты можешь заниматься с нами год, после чего должен будешь пройти экзамены. Только после этого будешь допущен к дальнейшему обучению.

– Спасибо, ректор.

– Ты должен заплатить вперед за целый год.

Ларон сглотнул: это была очень большая сумма. Его уверенность в себе и самообладание за прошедшие две недели не раз подвергались суровым испытаниям. Но он не подал вида, что поражен требованием выложить столь серьезные деньги за один прием.

– Я принимаю ваши условия, госпожа ректор, – коротко заявил он.

Ивендель позволила себе улыбнуться:

– Отлично. Тебе покажут, где внести плату, затем обратись в регистрационный отдел – там дадут программу и назначат личных наставников.

Сайрет и Девять замерли, когда зазвенел колокольчик над лестницей, а затем Девять приблизилась к краю крыши и заглянула вниз. К Сайрет часто приходили гости, в основном ученицы но на этот раз явились мужчины. Точнее, мужчина и юноша. Он оделся так, чтобы казаться шире в плечах, и стоял очень прямо стараясь выглядеть повыше. На лице у него виднелись свежие ссадины.

– Ларон!

Вскоре они уже сидели на подушках возле танцевальной площадки, обмениваясь рассказами о своих приключениях за последний месяц. Ровал и Сайрет стояли на противоположной части крыши в одинаковой позе: скрестив руки на груди, внимательно наблюдая за своими подопечными.

– Он прибыл из… это можно назвать сумраком, – пояснил Ровал. – Его сердца расположены правильно, ему только не хватает тела, в которое можно было бы вернуться.

– Значит, это он спас Девять, когда она тонула? – спросила Сайрет, в голосе ее звучало сомнение.

– Насколько я знаю, да. Проблема в том, что его телосложение притягивает грабителей. В этом ты могла бы помочь.

– Я? Если я научу его танцу живота, он будет привлекать не только грабителей, но и…

– Нет, вероятно, я плохо объяснил. Госпожа Уэнсомер говорит, что ты редко пользуешься этой площадкой по утрам.

– Здесь в это время только Девять. Она прибирается, шьет.

– Это отличное место: просторное, открытое и в то же время уединенное. Я хотел бы арендовать его у тебя на месяц, может быть, чуть дольше.

– В самом деле? Какая замечательная неделя: кого ни встречу, все предлагают мне деньги. И чем ты намерен здесь заниматься?

– Когда я был юношей, мой наставник в течение пяти лет жил на острове Зурлан, неподалеку от побережья Скалтикара.

– Я слышала об этом. Там пользуются необычным боевым топором с искривленной рукояткой и длинным, тонким лезвием. Его название можно перевести примерно так: «евнух / трус / сборщик налогов / тот, кто делает небезопасные вещи темными ночами».

– Да. У обитателей Зурлана совершенно особый кодекс чести. Знаешь, ведь на остров никогда не было вторжений.

– А еще они имеют обыкновение казнить приезжих, чтобы проверить острие топоров. Как тебе и твоему наставнику удалось там выжить?

– Там на севере имеется небольшой торговый анклав. Плоды некоторых растений используют в их традиционной медицине, кулинарии и колдовстве, но не растут на острове из-за сурового климата. Островитяне вынуждены закупать их у представителей внешнего мира. Когда мой наставник отправился на Зурлан, чтобы изучить местный язык и приемы магии, он взял меня с собой. Один зурланский колдун, специалист по технике боя, именуемой джават, проникся ко мне симпатией и решил научить приемам самообороны. Через пять лет меня выслали с острова после одного инцидента с девушкой.

– Могу себе представить.

– Ты не понимаешь. Я вступил в бой с одним из островитян, чтобы защитить честь девушки, но зурланские девушки обязаны сами отстаивать свою честь и… ладно, я бы предпочел не рассказывать подробности.

Сайрет еще раз взглянула на Ларона и внезапно поняла, о чем речь:

– Ты хочешь научить Ларона приемам джавата, и для этого тебе нужен мой зал?

– Ты совершенно правильно оценила мои намерения, госпожа.

– Очень хорошо. Я согласна, будем считать это соглашением между двумя учителями. Ты начнешь завтра утром?

– Да, спасибо. О, и еще одно. Не могла бы ты брать эту девушку, Девять, с собой, на уроки к Уэнсомер? Секреты джават нельзя демонстрировать тем, кто не признан достойным стать Хранителем Стиля. Это касается всех, кто не живет и не жил на Зурлане.

– А как же Ларон?

– Ну, вообще-то он бывал на Зурлане, причем вызвал там большое уважение.

– Что? Ему же и четырнадцати лет не исполнилось!

– Ему семнадцать – во всяком случае, такова официальная версия. Он заслуживает уважения и имеет право освоить базовые приемы. Джават учит хитрить, уклоняться, легко двигаться, изгибаться и наносить удары в анатомически точно выбранные наиболее болезненные точки на теле соперника. Эта техника идеально подойдет Ларону.

Почти бессознательно Сайрет качнула бедрами, представив себе картину такого боя, а Ровал не смог удержаться, уставился на это завлекательное движение. Грация и легкость пластики делали ее моложе, и колдун поймал себя на том, что ее присутствие возбуждает его.

– Нет, полагаю, Девять вам здесь не помешает, – внезапно приняла решение Сайрет, выводя Ровала из транса. – В ее мозгах слишком много пробелов, но если приказать ей смотреть в другую сторону или не слушать, о чем вы говорите, она в точности исполнит распоряжение.

– Ты уверена?

– Я общаюсь с ней уже четырнадцать дней. Поверь, Высокоученый Ровал, она осваивает все быстро, но это касается только того, что я приказываю ей учить.

Ровал на мгновение задумался, автоматически повторяя ритм, заданный движениями Сайрет, но очень быстро остановил себя.

– Ладно, почему бы и нет. Иногда мне нужно отойти в сторону и понаблюдать, как мой ученик поражает противника ножом или дубинкой.

– Нож, дубинка? – воскликнула Сайрет. – Я не хочу, чтобы девушка пострадала или испугалась.

– Нет-нет, я обещаю, что мы не причиним ей никакого вреда. Вместо настоящего оружия мы будем использовать безобидные имитации. А потом найдем каких-нибудь придурков, разгуливающих по Диомеде с ножами, дубинками и топорами.

Следующим утром, часа через два после начала занятий, Ларон начал усваивать базовые идеи загадочного учения, которое предлагал Ровал для хрупкого и физически слабого бойца. Ровал и Ларон были обнажены до пояса, Девять наблюдала, как взрослый мужчина и юноша вновь и вновь повторяли цикл движений.

– Теперь постарайся обратить против меня мой собственный вес, – сказал Ровал.

Когда его рука обвила пояс Ларона, юноша на мгновение напрягся, а затем резко шагнул вперед и подсек Ровала ногой. Свободной рукой он толкнул его в горло, и Ровал рухнул на циновку, закрывавшую пол.

– Уже лучше, но не надо бить в горло с такой силой, Ларон. Горло у человека мягкое, ты можешь убить противника.

– Извини, – кивнул Ларон. – Просто я старался использовать силу.

– Вот этого и не нужно делать. Покажи, что ты намного слабее, чем есть на самом деле. Кстати, о силе. Нам пора сделать небольшой перерыв…

– Хвала богам подлунного мира!

– …чтобы сделать тридцать таких подсечек подряд.

Ровал дал ученику время передохнуть, и Ларон жадно сделал несколько больших глотков воды и прилег на циновку. Потом они продолжили обучение.

– Вот эта стойка – вор, который намерен стянуть у тебя кошелек, – поставил задачу Ровал.

Ларон быстрым движением выхватил кинжал и метнул в стойку. Лезвие глубоко вошло в древесину. Утратив силу живого мертвеца. Ларон не потерял технические навыки, которые приобрел за семьсот лет существования. Трудность состояла в том, что он не привык пользоваться оружием и пренебрегал такими навыками.

– А теперь двое его приятелей выскочили из-за угла с топорами в руках, – дополнил задачу Ровал.

Ларон вытащил второй кинжал, метнул его в ту же стойку, а в следующее мгновение выдохнул в ладонь немного эфирной энергии. Потом распрямился, и в руке у него оказался огонь, формой напоминающий боевой топор.

– И что дальше? – уточнил Ровал.

– Я нападу на него в надежде, что он не знает: магическое заклятие бессильно против стали.

– Именно потому он и не бежит прочь, что хорошо это знает, – заметил Ровал.

Ларон закрыл глаза и стиснул кулак. Волшебное оружие погасло после беззвучной, но ослепительно яркой вспышки. Девять не успела прикрыть глаза рукой, и огненные искры плясали у нее перед глазами.

– Тогда я сделаю шаг вперед, чтобы блокировать его руку – ту, в которой топор, – продолжал Ларон. – Поднимаю правую руку вверх, а ногой подсекаю, одновременно отодвигая его запястье, а когда он падает, выбиваю из рук топор. Затем я резко опускаю руку вниз, чтобы ударить его под локоть и сломать предплечье, хватаю топор и разрубаю противника.

– На самом деле надо бежать прочь, пока он еще ослеплен вспышкой, – спокойно произнес Ровал.

– Что? Но…

– Сражаться надо лишь в том случае, если у тебя нет иного выхода, Ларон. Он может вслепую махнуть топором в неожиданном направлении и нечаянно зарубить тебя – просто тебе не повезет.

Ларон прорычал:

– Надеюсь, что нет.

– Получив удар топором, ты будешь истекать кровью и страдать от боли, а третий грабитель успеет оправиться от вспышки. Как ты сейчас видишь, Девять? Все в порядке?

– Да. Почти нормально.

– И у кого теперь преимущество? – серьезно спросил Ровал.

– Но если бы меня загнали в угол…

– Но на этот раз тебя не загнали. Повторяй это себе ежедневно, ежечасно, друг мой: ты больше не обладаешь сверхъестественной силой, твои раны не затянутся за одну ночь. Ступай с уверенностью, не терпи нападок со стороны окружающих, но не ввязывайся в бой, если есть возможность избежать его.

Ровал ушел, чтобы заняться другими делами. А Ларон остался с Девять, погрузившись в тихую, но жизнерадостную беседу. Начиналась редкая для Диомеды гроза, на небе уже сверкали первые молнии. Разряд статического электричества между городом и тучами возрос, когда хлынул дождь. Импульс эфирной энергии внезапно прокатился по телу Девять. Она рухнула, корчась от судорог, спина выгнулась дугой, девушка покатилась по полу. Когда Ларон сумел поймать ее, она уже обмякла. Внезапно глаза ее широко открылись:

– Что… Какого черта, где я нахожусь? – воскликнула Девять.

– Девять? – Ларон уже понимал, что заговорившая в теле душа не имеет к Девять никакого отношения.

– Кто здесь? – требовательно заговорило существо, овладевшее телом девушки, – Кто ты такой?

– Э… Пенни? – осторожно поинтересовался Ларон.

– Что происходит? Почему ты так странно одет? Что стало с моей школой? Где мой мобильник?

– Я не понимаю твоих слов, – сказал Ларон.

Она коснулась рукой груди, вскрикнула и отшатнулась:

– У меня два сердца!

– А сколько ты надеялась почувствовать?

– Не хочешь ли ты сказать, что у тебя столько же? – вселившийся в тело дух внезапно встревожился. – У меня никогда, никогда не было таких странных снов. Я помню, как шла в школу на бал-маскарад. Полная тоска! Никто из мальчиков со мной не танцевал, они все меня почему-то боятся. Я вернулась к себе в комнату, легла на кровать, даже не переодевшись… Должно быть, я заснула.

– Пенни? Это ты?

– Пенни? Пенни, – так звали мою бабушку.

– Я не понимаю, – взмолился Ларон. – Кто ты?

Повисла пауза.

– Я могу тебя спросить о том же.

– Мое мирское имя Ларон. А где Пенни?

– Пенни Гисборн мертва.

– Что? Как это случилось?

– Не вполне ясно. Коронер сказал, что она умерла без видимых причин. Ты знал ее?

– Мы как-то раз встречались, – уклончиво ответил Ларон. – Что-то вроде того.

И внезапно он все понял. Его окружали потоки эфирной энергии невероятной мощности. Это существо было внучкой Пенни. Сама Пенни умерла, но внучка унаследовала ее венец и камень-оракул в том, ином мире. Должно быть, она надела венец на бал и не сняла его, вернувшись домой.

– Как тебя зовут? – спросил Ларон.

– Ни одна разумная волшебница не станет называть незнакомцу свое имя.

«Волшебница из иного мира, – подумал Ларон. – Даже лучше. Совершенно новая школа магии. Возможно, она поможет нам с Серебряной смертью».

– Ни одна разумная волшебница не может обойтись без мирского имени, – произнес он.

Еще одна пауза.

– Можешь называть меня Элти.

– Элти – хорошее имя. Слушай внимательно: связь между нашими мирами еще долго не возобновится. Мы сможем принести друг другу большую пользу. Ты в этом заинтересована?

– Я заинтересована во всем странном и необычном, – заявила девушка, явившаяся из невероятно далекого мира.

Феран внимательно присмотрелся к знаку, висевшему над дверным проемом в дальнем конце порта. Знак означал, что в доме живет мастер – заклинатель и целитель. Феран вытащил кинжал и метнул его в дверь. По древесине побежал синеватый огонь, который мгновенно охватил оружие и сжег его: дерево, рог, кожу рукоятки. Только стальное лезвие осталось неприкосновенным.

– Ты мог просто постучать, – раздался голос из-за двери.

– Ты мог и не ответить.

Заскрипел засов. Человек среднего возраста, облаченный в одежду священника, появился на пороге. У него были короткие волосы и аккуратно подстриженная бородка, а глаза – крупные и не мигающие.

– Кинжал был торейский, – заметил он.

– То, что я намерен предложить, происходит из Тореи, – ответил Феран спокойным и вполне дружелюбным тоном, стараясь избежать конфронтации.

Он извлек из складок одежды стеклянный шип длиной в ладонь, от которого тянулись в стороны тонкие стеклянные нити, удерживавшие пять спиральных завитков молочно-белого стекла.

– Я припас это на случай, если понадобится сделать подарок королю, но готов поделиться с тобой похожей вещью в обмен на некую услугу.

С этими словами он достал небольшую спираль из зеленого стекла. Неосведомленному наблюдателю могло показаться, что это рог единорога, который не превышал размером кошку.

– Что это? – прошептал заклинатель.

– Кроме того, что это красивая штука, ничего не могу сказать. Остекленевшая смерть мыши, попавшей в плен огненных кругов, так мог бы сказать поэтически настроенный человек. Лично я думаю, что все мыши там умерли гораздо раньше, а это воплощение жутких, губительных сил, вызванных магическим инструментом. Мы можем поговорить?

Сарголанский заклинатель пропустил Ферана в дом. Дверь за ним тихо закрылась, хотя никто к ней и пальцем не прикоснулся. Сарголанец произнес одно-единственное резко прозвучавшее слово, и языки синего пламени вылетели изо рта и охватили дверь, постепенно распространившись по ее поверхности до косяков.

Они прошли сквозь сияющую, невесомую завесу, от прикосновения которой у Ферана мурашки по коже пробежали. Что-то схватило его запястья, и сарголанец снова произнес заклинание, которое волной прокатилось по телу гостя. Покалывание прекратилось, руки высвободились.

– Гость принес с собой оракул, два ножа, а также то, что является мощным якорем для путешествий в эфирном мире, Тилбарам, – доложил магический страж, оставшийся за спиной Ферана. – Он прошел посвящение второго уровня, но его навыки носят самый общий характер, он не способен ни на что, кроме элементарных целительных заклятий.

Удовлетворенный этой информацией, Тилбарам провел Ферана в комнату, и они оба произнесли слова охранительных заклятий, прежде чем сесть внутри полусферы переплетенных языков синего пламени.

– Я ожидал, что вы спрятали нечто более впечатляющее, – признался Тилбарам.

– Я вечно всех разочаровываю, такова моя природа, с купцами всегда так, – отозвался Феран.

– Кроме этих игрушек, что интересное для меня может быть у такого слабого существа, как ты?

– Если мне было бы выгодно произвести на тебя впечатление, я бы позаботился об этом, – сказал Феран. – Расскажи мне, что именно интересует тебя на Торее?

– Торея? У меня там нет интересов.

– Почему ты лжешь мне, Гасмер Тилбарам? Королевства плацидийского побережья последние шесть месяцев пребывают в смятении. Ведь на Торее погибло такое количество людей за такой короткий срок. Ты заплатил настоящим серебром, чтобы получить информацию от моряков, которые выходили на раскаленный, спекшийся песок Тореи, ты приобрел почерневшее лезвие ножа из Жироналя и несколько гелионских монет, отчеканенных из серебра, добытого в расплавленных, выжженных городах. Тебя интересует Торея, Гасмер Тилбарам. И ты, и все другие заклинатели и посвященные Акремы хотят узнать, что запустило в действие огненные круги.

– Что ты знаешь об этом, купец?

– У меня есть то, что я мог бы предложить тебе, – осторожно произнес Феран. – Ты знаешь, что это такое?

– Вероятно, якорь для твоего оракула.

– Верно. Но не хочешь ли взглянуть, что показывает мой оракул?

Заклинатель коснулся якоря и произнес необходимые слова. В воздухе появилось свечение, которое медленно поплыло в сторону одной из стен, занавешенных недорогим сарголанским гобеленом со сценой игр богов и богинь. Когда сфера огня достигла стены, она превратилась в плоский, белый диск, постепенно расширявшийся в диаметре. Наконец он распространился от пола до потолка. Тогда хозяин дома произнес следующее заклинание, выдохнув его в ладонь, а затем протянул руку и коснулся пальцем светящегося диска. На стене проступило изображение залитой солнцем равнины с убогим домишком и несколькими деревьями в отдалении. Видны были люди, спешащие по делам, хлопочущие по хозяйству, работающие в поле. Внезапно, без предупреждения, стена пламени стерла всю картину до самого горизонта. На мгновение пространство диска заполнилось чистым, белым светом. Феран и Тилбарам зажмурилась от ослепительного сияния, но в следующую секунду не осталось ничего, кроме клубов пыли и пепла, да густого дыма.

– Этот оракул запечатлел момент удара огненного круга, – пояснил Феран.

Изображение исчезло, в комнате оставался лишь темный, мерцающий диск.

– Я должен увидеть это еще раз, – выговорил заклинатель, поднимаясь на ноги.

– Смотри сколько захочешь. Но только после того, как заплатишь мне.

– Какова твоя цена? У меня нет золота, как у отпрыска знатного и богатого отца, но я могу научить тебя словам тайных заклинаний, дать мощную энергию, даже книги о связях эфирных миров.

– Ничего этого мне не нужно. Я только хочу, чтобы ты представил меня местному представителю Сарголанской общины посвященных и рекомендовал принять в свои ряды.

– Что? – Тилбарам фыркнул. – Да у них начинающие ученики обладают большими эфирными силами, чем ты.

– И у них есть ученики, ходившие по берегам Тореи и собиравшие там объекты? Они бывали на Гелионе и говорили с выжившими священницами ордена Метрологов? А я все это делал. У меня есть куски стекла из руин Ларментеля. Хочешь получить один из них?

Как ни странно, в Диомеде гораздо легче было найти золото и серебро с погибшего континента, чем кусок остекленевшего песка с побережья Тореи. Перспектива такого дара оказала поразительное воздействие на опытного заклинателя. Феран предлагал ему длинный, конусообразный кусок стекла.

– Я мог бы произнести слова заклинаний от твоего имени, но зачем тебе надо вступать в Общество? – с подозрением спросил он. – Конечно, мы пользуемся заслуженной славой, но почему именно мы?

– Некоторые посвященные из Тореи пережили удар огненных кругов, – заметил Феран. – Я действую в их интересах, изучая города плацидийского побережья.

– Для чего?

– Для поддержки.

– Но какова природа этой поддержки? И каковы конечные цели?

– Мне этого не говорили; вероятно, это конфиденциальные сведения. У меня лишь товары на продажу и инструкции, как действовать. Должен отметить, что ты весьма недоверчив.

Феран наблюдал за Тилбарамом и одновременно, краем глаза, следил за тенями в углах комнаты. Тилбарам стоял совершенно неподвижно, только губы шевелились. Такое поведение казалось весьма подозрительным. Свет, падавший от сферы-оракула, отбрасывал тень колдуна на противоположную стену, и Феран повернулся так, чтобы видеть эту тень. На стене появилась вторая тень – топора, рассекавшего воздух.

Феран резко отпрыгнул в сторону, взмахнув куском стекла, который все еще сжимал в руке, и попал в нечто по консистенции напоминавшее желе. Топор, перемещавшийся, казалось, без чьей-либо помощи, упал на пол. Прямо из воздуха потекла кровь, затем раздались шипение и треск, словно раскололось что-то крупное. Тилбарам качнулся и оперся на стоявший перед ним стул, свободной рукой хватаясь за живот. Из-под пальцев струилась кровь.

– Опасная штука эти заклинания авто-симуляторы, – произнес Феран. – Они эффективно передают нанесенный образу ущерб, не хуже, чем справляются с оружием.

Тилбарам прохрипел нечто невнятное, слишком слабый, чтобы крикнуть.

– Я мог бы помочь, но стоит ли тебе доверять? – продолжал Феран. – Вот что я тебе скажу: почему бы сейчас не проскрипеть имя кого-нибудь из Сарголанского общества? Он смог бы придти к тебе на помощь после того, как я с ним встречусь.

Тилбарам мог дотянуть до утра.

Четыре дня спустя собралось правление Общества, и Феран был представлен официально. А то, что он рассказал, всех очень сильно заинтересовало.

А далеко в пустыне, в трестах пятидесяти милях к юго-западу, принцесса Сентерри покачивалась в такт мелодии, исполнявшейся парой бродячих музыкантов, пока ее владельцы отчаянно торговались с потенциальными покупателями на рынке рабов в Хадьяле. Город располагался в двух сотнях миль от территории Сарголана в безводной пустыне. Никто из местных жителей не говорил по-сарголански, и даже основами диомеданского, повсеместно принятого торгового языка, они владели плохо.

– По девять паголов за каждую, – заявил работорговец Д'Алик, скрестив руки на груди, чтобы показать: это последнее предложение.

– Но они умеют танцевать, и они белые, – настаивал владелец девушек.

– Они слишком сильно загорели, и руки у них грязные из-за того, что они доили ваших коз и готовили на костре. В школе госпожи Волдеан уйдет не меньше месяца на то, чтобы отмыть их и привести в достойное состояние.

– Двадцать паголов! Одна из них принцесса! Она стоит не меньше сотни.

– В таком случае продай ее тому, кто хочет принцессу. Мне нужны танцовщицы.

– Принцесса танцует. Двадцать.

– Восемнадцать за всех троих. По шесть за каждую. Госпожа Волдеан тоже потребует с меня плату за них.

– Двадцать!

– Если бы они были чистые и не загорелые, да, но они потемнели от солнца и все в грязи.

– Двадцать!

– Тогда забирай своих девушек и иди к другому торговцу. Если передумаешь, обращайся к моему дворецкому.

Как только Д'Алик ушел, продавец сразу же сговорился с его дворецким. Он сохранил лицо, не уступив в торге с хозяином, и выручил восемнадцать паголов. Так что сделка была совершена.

– Грабитель этот Д'Алик. Это же принцесса, – бормотал кочевник, проверяя подлинность каждой монеты.

– И которая из них является особой королевской крови, попавшей в затруднительные обстоятельства? – поинтересовался дворецкий.

– Зовут Сентерри, длинные волосы.

– Вон та брюнетка? Никогда не сказал бы, настолько она заросла грязью. Одно удовольствие иметь с тобой дело, Маловот, как всегда.

Три девушки жались друг к другу, они ясно понимали, что деньги платят именно за них. Только Долвиенн немного понимала язык кочевников, так что пыталась перевести разговор двум другим.

– Тот большой, волосатый, в одежде с золотой каймой, судя по всему, покупатель, – поясняла она.

– А тот, что похож на воина средних лет, который последние десять лет ест без меры? – спросила Сентерри.

– Наверняка, он хочет немедленно отвести нас к себе домой и обесчестить без промедления, – заявила Перим.

– Мы больше стоим в качестве девственниц, – ответила Долвиенн, ничуть не беспокоясь. – С каждой новой сделкой наша цена возрастает.

– Я так устала от этих отвратительных интимных осмотров, которые проводят мерзкие старухи, – буркнула Перим.

– Ты предпочитаешь, чтобы это делали мужчины? – уточнила Долвиенн.

– После шестидесяти дней такого отвратительного питания, гадких одежд, омерзительных запахов и жестоких наказаний я не допущу в свой дворец ни одного бродячего музыканта или танцора, – сообщила Сентерри.

– Для этого надо сначала вернуться во дворец, – справедливо заметила Долвиенн.

– Кто-нибудь узнает меня, – сказала Сентерри. – Это всего лишь вопрос времени.

– Кочевники пытались объяснить этим людям, что вы принцесса, но никто им не поверил. Я бы не слишком надеялась на удачу. Мы должны сами о себе позаботиться.

– Мы уже пытались. Нас предали и захватили в плен, как только скрылись из виду стены Диомеды. Надо было довериться тому милому адмиралу Фортерону.

– У него были прекрасные манеры, – вставила Перим.

Они прервали беседу, когда мускулистый, прекрасно сложенный мужчина лет тридцати прошел мимо и поклонился им. В отличие от остальных собравшихся на рынке он был очень чистым, с ухоженной, аккуратно подстриженной бородой и тщательно причесанными волосами.

– Дамы, меня зовут Торагев. Я дворецкий и начальник охраны Д'Алика, главного закупщика рабов для трех северных королевств, – сказал он на безупречном диомеданском, когда девушек освободили от цепей, удерживавших возле повозки кочевников. – Прошу прощения, что вас и дальше поведут в цепях, но это обязательный протокол рынка. Я должен продемонстрировать, что вступил в права собственника в отношении вас от имени моего господина.

– Вежливый, – прошептала Перим на ухо Сентерри.

– Что станет с нами? – напряженным голосом спросила принцесса, ее нервы были на грани срыва после двух месяцев непрерывных наказаний за неподчинение. Кочевники с ней не церемонились. Теперь приятные манеры дворецкого вселили в нее надежды.

– О, сначала для вас организуют ванну. Вы должны тщательно отмыться. Кочевники никак не научатся мыть своих пленников, видимо, здесь не помогут даже боги Мираль. За цену израсходованной воды, мыла и масла они могли бы получить несколько дополнительных паголов. Когда вы станете чистыми, примерно месяц вас будут учить манерам, обычаям и искусству ублажать знатных господ из северных королевств. Затем, боюсь, вам предстоит весьма долгий и утомительный путь в тысячу миль на север. Но разве это не увлекательно? Здесь, на юге, каждая из вас стоит шесть паголов, но на севере цена рабыни возрастает в двадцать раз.

– Рабыни? – повторила за ним Сентерри.

– Не надо напускать такой разочарованный вид. Многие девушки добровольно приходят, чтобы их продали в богатые торговые дома. Вы будете выделяться среди рабынь, вас будут лелеять, вами будут восхищаться, у вас будет возможность влиять на своего хозяина. На что еще может рассчитывать девушка низкого происхождения?

Вопрос был поставлен так, чтобы спровоцировать ответ, и он последовал незамедлительно:

– Но, Торагев, я не отношусь к числу людей низкого происхождения. Я дочь… э… очень богатого сарголанского купца, – возмутилась Сентерри.

– Послушайте, если бы я получал медяк каждый раз…

– Это правда! Прочитайте мои свитки.

Торагев остановился в тени орешника, достал из сумки свитки и погрузился в чтение. Сертификаты школы танцев госпожи Сайрет были составлены на диомеданском, но остальные документы написаны по-сарголански, которым Торагев не владел. Но он сделал вид, что читает все свитки, в том числе и те, где говорилось, что Сентерри – дочь купца Арамадея, владельца торгового дома «Шелка, специи и изысканные вина Арамадея» в Диомеде. Он изобразил удивление.

– О, это многое меняет, – сказал он как можно мягче. – Сарголанская граница находится в двух сотнях миль к югу, но дорога очень трудная, там множество бандитов.

– Так вы нам поможете? – с надеждой спросила Сентерри, бросаясь на колени от восторга и отчаяния.

– Пожалуйста, прошу вас, прекрасная дама, я не говорил ничего подобного, – заявил Торагев, помогая ей подняться. – Безопасный проход на юг могут обеспечить только большие караваны, а в ближайшее время ни один не формируется. Так что на сегодняшний день самое безопасное для вас занятие – исполнять роль рабыни-танцовщицы. Вы будете прекрасно выглядеть после того, как госпожа Волдеан и господин Д'Алик займутся вами, но постарайтесь, чтобы никто не узнал, что вы происходите из богатого сарголанского купеческого дома. Все остальное предоставьте мне.

Никто из говоривших понятия не имел, что в двух сотнях миль от них огромная армия готовилась к походу на север. Сотни тысяч воинов и моряков собирались сражаться за свободу и честь императорской дочери. А еще дальше к югу тысячи кораблей вот-вот должны были выйти в море. Это были небольшие скоростные суда, построенные за два-три месяца. Более крупные галеры оставались в порту, чтобы защищать побережье Сарголана. По всей империи массы откликнулись на призыв повелителя добиться победы и спасти принцессу или отомстить за ее смерть. Беда в том, что они обратили свой гнев не на тех, кто этого заслуживал.

А Сентерри оставалась в глазах тех, кто ее теперь окружал, всего лишь танцовщицей низкого происхождения. Почти никто в незнакомом и враждебном месте, среди чуждой культуры, лишенная привычной власти и богатства, всего того, что делало ее принцессой.

– Вот сидит человек, мысли которого полны стеклянными городами.

Друскарл медленно развернулся на стуле, чтобы увидеть мужчину с жесткой бородой, в черном кафтане и платке, защищающем от жаркого солнца. С платка свисали мелкие серебряные шарики, сжатые в орлиных когтях, – это были символы душ, принадлежащих рабовладельцу. Руки работорговец скрестил на груди, они утонули в широких рукавах.

– Снова ты, – сказал Друскарл, вглядываясь в затененное платком лицо. – Но где же мои манеры? Присаживайся, выпей. Бадо, принеси еще чашу вина для моего друга из Рацитала.

Они уселись за низкий столик и уставились на отдаленный остров, окруженный кораблями Варсоврана.

– Отличное вино, полагаю, тринадцатый год правления Шестого Магистра, – заметил Феран.

– Вообще-то пятнадцатый. Они кладут дубовые пластины в кувшины с молодым вином, чтобы придать ему этот особый, дынный аромат.

– Оригинальная идея.

– Итак, что ты хочешь?

– Выпить за наше спасение с берегов Тореи.

– Я тронут. За спасение.

– За спасение.

– В прошлый раз я забыл спросить: где теперь Ларон?

– Здесь в Диомеде, затаился и практически не покидает укрытия, – сказал Феран, непроизвольно пожав плечами. – у него теперь самая заурядная человеческая сила, он ест нормальную пищу и чувствует себя весьма уязвимым. А через несколько десятилетий неминуемо умрет – а может, и раньше, если до него доберутся враги. А Девять здесь бывает?

– Город переполнен шлюхами, а ты интересуешься Девять?

– Нет, просто… мне всегда интересны женщины. Это ты носишь свои яйца в кувшине с уксусом, тебя не волнуют ни женская любовь, ни необходимость воздержания.

– За воздержание, – ответил Друскарл.

– Еще долго придется ждать, чтобы другие мужчины выпили за то же самое, – огрызнулся Феран. – Так что, она в Виндике?

– Она находится под опекой внимательного и доброго человека.

– Хорошо-хорошо. Она такое боязливое, хрупкое существо. А я как раз сейчас заметил шлюху, работающую у входа в соседнюю таверну. У тебя когда-нибудь была любовница?

– Да. Бадо, еще кувшин вина.

– Особая любовница?

– У меня была жена в Северной Акреме, но теперь мы по понятным причинам живем врозь. Она изучает новые пути самосовершенствования, а я следую своему долгу.

– За долг! – воскликнул Феран, осушая очередную чашу. – И прежде всего за долг во имя любви.

Некоторое время они молчали, наблюдая за флотом Варсоврана. Гигантская баржа с катапультой стреляла каменными ядрами, которые обрушивались на красные черепичные крыши юго-западной части цитадели. Часть кровли рухнула, куски черепицы каскадом посыпались внутрь, на защитников крепости. Потом в ответ на каменные ядра со стен полетели горшки с зажигательной смесью. Они в основном падали в воду, не долетая до кораблей, но один угодил в галеру, а два других в баржу с катапультой. Там началась суматоха, матросы бросились гасить пожар.

– Два – один в пользу короля, – отметил Феран.

– У цитадели есть явные преимущества: высота стен и прочность кладки. Кроме того, Северный альянс и Сарголан уже направили свои армии против Варсоврана, и император будет вынужден направить весь флот на оборону.

– А чем ты занимаешься?

– В данный момент я никому не служу, но у меня полно торейского золота. Я намерен поехать на север и посоветоваться с врачами по поводу своего физического состояния. А ты?

– Я уже посоветовался с колдунами, а после этого усовершенствовал кое-какие планы. Однако одного пункта по-прежнему не хватает.

– Что ты имеешь в виду?

– Как я уже говорил, Ларон больше не вампир, и у него нет той силы, с помощью которой он прославился. Но ты-то остаешься таким же сильным, как прежде, а нам нужен очень сильный человек, которому можно доверять. Что ты думаешь о Серебряной смерти?

– Я думаю, что она должна находиться в руках более ответственного хранителя.

Феран отхлебнул вина, затем внимательно осмотрел свои ладони:

– И чьи же это руки?

– После того, что случилось на Торее и на Гелионе, можно сказать одно: это точно не руки Варсоврана.

– У нас есть идея, как заполучить Серебряную смерть.

Друскарл на мгновение окаменел, а потом медленно поставил чашу с вином на стол:

– И что вы будете делать?

– У нас добрые намерения.

– Я уверен, что они из числа тех, которыми вымощена дорога в нижний мир.

– Ты с нами?

– Сначала расскажи мне побольше.

– Я пока не могу. Однако дай мне несколько дней, и я все тебе покажу.

Феран встал, поклонился на манер истинного рацитальца, бросил монету на стол и вышел. Местная девушка, прислуживавшая в таверне, поспешила к Друскарлу.

– Принести вам еще вина, господин? – спросила она, забирая чашу Ферана и оставленную им монету.

– Нет, мне пора уходить, – он тоже встал и покинул заведение.

Уже через полчаса девушка прибыла в тайную миссию Метрологов и беседовала с дьяконом Лисгаром.

– Я также слышала, как евнух говорил, что хочет посоветоваться с врачами Туриака о своем физическом состоянии, затем два раза они упоминали Серебряную смерть. Больше я ничего не слышала.

– А ты не разглядела лица работорговца? – спросил Лисгар, записав ее слова.

– Нет. Но когда Друскарл вышел из таверны, за ним последовал незнакомец.

– Отлично. Теперь возвращайся к своей работе и оставайся настороже.

– Что все это значит, дьякон? Я боюсь Серебряную смерть.

– Я тоже, но у меня есть вера в тех, перед кем я держу ответ.

Через несколько дней Друскарл сидел за кувшином вина в другой таверне, потягивая ароматный напиток, пока бродячий цирюльник брил его щеки и голову.

– Могучие воины, не правда ли? – говорил туриакский цирюльник, широко проводя лезвием по голове клиента и одновременно кивая головой в сторону гавани.

– Смотри на мою голову, а я буду наблюдать за кораблями, – отозвался Друскарл.

– Если я пролью хоть каплю вашей крови, господин, я не возьму с вас даже самой мелкой монеты.

– Я предпочитаю заплатить и не терять кровь, – Друскарл протер голову влажным полотенцем, расплатился с цирюльником и уселся к окну, откуда открывался прекрасный вид на гавань, баржу с катапультой, которая снова приближалась к острову-крепости. Здесь его и нашел Феран, который придвинул еще один стул и опустился рядом с евнухом.

– Ты обдумал мое предложение?

– Ты хочешь заполучить Серебряную смерть. Если бы у меня было по медяку на каждого, кто разделяет твое желание, мне бы никогда больше не пришлось работать. Ты обещал мне что-то показать.

– Да. Это большая тайна, но я чувствую, что смогу убедить тебя.

Они вместе покинули таверну и направились в порт. Под узким навесом, где складировали мачтовый лес, находилась лодка странной формы. Раньше таких Друскарл не видел. Она была вытянутая, неширокая, очень легкая, и снабжена необычно длинными веслами. Большая часть лодки была прикрыта, за исключением двух скамеек для гребцов. Основу конструкции составляла рама из ясеня.

– Те, кто построил это, считали, что работают над лодкой для гонцов, путешествующих по внутренним рекам, – объяснил Феран. – Она легко может опередить штурмовую галеру в спокойном море, а в это время года море всегда спокойно.

– Изящное судно, – кивнул Друскарл.

– Спасибо. Оно обошлось в значительную сумму, выплаченную настоящим золотом. Эту идею мне показал тот, кто построил «Лунную тень». Он называл эту модель гоночной.

– Могу понять. Она очень легкая, годится только для того, чтобы развивать максимальную скорость.

– Не совсем так, почтенный евнух. Она не отличается броской внешностью, но во многих отношениях не имеет равных. Эта штука не только исключительно быстрая, она способна сохранить воздух для гребцов на пять-шесть часов, если перевернуть ее и опустить под воду, привязав к скалам.

Внезапно Друскарл понял связь между Серебряной смертью и тщательно продуманной и ловко сконструированной лодкой.

– Полагаю, ты действительно убедил меня присоединиться, – заявил он, распрямившись и скрестив руки на груди.

А снаружи какая-то шлюха отвергла домогательства докера и замерла, ожидая, когда выйдет из-под навеса Друскарл.

Ровал слышал об академии госпожи Ивендель, но до сих пор не бывал там. Она оказалась не в его вкусе. Он считал, что академии должны иметь холодные, чистые, хорошо проветренные помещения, где бы юные студенты спали, пили дождевую воду и ели коричневый рис, приправленный оливковым маслом. Но это место было темным, покрытым мягкими коврами и завесами, здесь учились эфирной магии и юноши, и девушки. Высокоученая Ивендель оправдала его самые мрачные ожидания: она была облачена в уютные, но слишком яркие одеяния. Они поклонились друг другу и обменялись ритуальными пышными заклинаниями-приветствиями. В этот момент низкорослый мужчина лет сорока с выпученными глазами появился из-за ближайшей завесы. Он настороженно улыбался, глядя на Ивендель, явно чего-то опасаясь. Ровал не знал, кто это.

– Это Эйнзель, – представила коротышку Ивендель.

Прозвучавшее имя насторожило Ровала.

– Эйнзель – придворный маг Варсоврана? – уточнил Ровал, недоверчиво глядя на маленького человечка с темными мешками под глазами и беспокойным взглядом.

– А я-то надеялся, что не нуждаюсь в представлениях, – прокряхтел маг, нервно хихикая.

– Сколько трактатов по эфирной магии ты написал?

Эйнзель на мгновение зажмурился, потом ответил:

– Тридцать один.

– А сколько детей ты рассеял по миру? Только не спеши, подумай хорошенько.

Эйнзель покосился на ноги, потом ответил:

– Одного. – Помялся и добавил совсем тихо: – Вероятно.

– Похоже, ты говоришь искренне, – кивнул Ровал.

Ивендель осторожно прокашлялась и пояснила:

– В качестве придворного колдуна Эйнзель не вызывает подозрений, посещая академию.

– Правда, от меня ждут таких визитов с проверкой, Высокоученый Ровал. Я ведь являюсь официальным императорским инспектором по вопросам магии.

– Но в данный момент ты ничего не проверяешь.

– Нет, и я должен крайне осмотрительно подбирать слова. Меня может предать любой, включая и тебя. Моя голова переполнена фактами самого деликатного свойства, и за то, что вы представите ее на блюде императору Варсоврану, сможете получить достаточно золота, чтобы выкупить короля. Я не хочу попадать в зависимость от людей, которые способны выдать меня. Например, ты можешь оказаться вовсе не Ровалом.

Мои источники надежны, – заверила его Ивендель. – Если ты доверяешь мне, можешь доверять и этому человеку.

Как придворному колдуну Варсоврана, – продолжал Эйнзель, мне приходится получать обширную информацию. Даже слишком обширную. Император заставляет меня нервничать. А когда я нервничаю, я иногда бываю склонен к чересчур решительным действиям.

– Он заставляет нервничать не только тебя! – воскликнул Ровал. – Ты видел, что он сделал с Тореей?

– Да, и, кроме того, с южным Гелионом. Помимо Варсоврана, я, вероятно, человек, видевший самое большое количество огненных кругов.

– Почему ты здесь?

– Серебряная смерть – это оружие. Я видел его в работе, прикасался к нему, исследовал его способами, доступными посвященному одиннадцатого уровня. То, что я понял, пугает меня. Варсовран намерен снова использовать эту штуку, причем неоднократно.

– Что? – Ровал не мог поверить услышанному. – Разве он не видел, что это оружие способно сотворить?

– Он стремится лишь к тому, чтобы подавить и уничтожить своих врагов. Проблема в том, что один промах, один просчет – и весь мир будет разрушен. И это очень беспокоит меня, потому что другого места для существования у меня нет.

– Почему ты решил обратиться ко мне?

– Кое-кто составляет заговоры, чтобы увеличить дистанцию между Варсовраном и Серебряной смертью. Когда она попадает к нему в руки, нам следует быть предельно осторожными. Ее нельзя разрушить, единственный способ – убрать подальше, чтобы избежать искушений.

– Из того, что мне известно о Гелионе, Серебряная смерть удваивает диаметр действия за половину времени, необходимого ей для предыдущего удара огненных кругов. Пламя могло бы пройти по всей планете за сто двадцать дней.

– Это не так, – остановила его Ивендель. – Если больше половины площади огненного круга приходится на водную поверхность, пламя схлопывается и действие оружия прекращается. Подойдите сюда.

Она подвела их к столу, на котором была развернута карта Гелиона. Это была примитивная, чисто функциональная карта, вроде тех, что используются навигаторами. Только точные контуры географических объектов, глубин и высот – и никаких украшений и символов, обычных для библиотечных, кабинетных карт.

– Я рисковал жизнью, чтобы снять эту копию, – заявил Эйнзель. – Смотри, первый огненный круг имеет центр над храмом Метрологов. Он целиком приходится на твердую поверхность. Второй должен уже захватить часть водной глади. Не затронутым остается лишь дополнительный кусочек суши – перешеек между южным и северным Гелионом.

– Ага, третий круг должен разрушить часть порта Дорожного, – воскликнул Ровал. – Но значительный сектор придется на море, так что это будет последний удар. И произойти он должен через девяносто шесть дней.

– И так, и не так, хе-хе. Поскольку адмирал Гриффа со своим флотом обошел все побережье Тореи, чтобы устранить любых конкурентов Варсоврана, его навигаторы приложили огромные усилия, занимаясь картографией. Последний огненный круг на континенте определенно занимал в большей мере твердь, чем море и все же оружие прекратило свое гибельное действие. Ответ иной: внешняя окружность целиком пришлась на воду. Судя по всему, это и является решающим фактором.

– Судя по всему… но даже навигаторы и картографы Гриффа могут ошибаться.

– Вероятно, но как только прибыл магический посланник от Гриффа, император принял решение провести эксперимент на Гелионе. Поэтому его солдаты и островитяне перекапывают перешеек между северной и южной частями острова. Окружность второго огненного кольца должна целиком прийтись на воду, и в таком случае Серебряная смерть рухнет с неба. Высокоученый Ровал, вы должны успеть туда первым, найти Серебряную смерть и сбежать с ней.

– Каким образом? Южная часть острова будет тщательно охраняться от посторонних, пока земля не остынет, чтобы Варсовран смог пройти по ней. И даже если я сумею миновать стражников – что? Через несколько сотен метров мое тело можно будет подавать под соусом из розмарина, лука, чеснока и красного вина.

– Полагаю, отлично подойдет доброе каберне со взгорий Центральной Акремы, – заметила Ивендель, – однако для тебя есть иной способ.

– Высокоученая госпожа ректор ничего не говорила мне об этом, – насторожился Эйнзель.

– Если ты ничего не знаешь, то не сможешь выдать и под пытками, – спокойно ответила Ивендель.

– А когда ты расскажешь мне? – поинтересовался Ровал.

– Расскажу. Сейчас. После того как уйдет Высокоученый Эйнзель.

Когда маленький колдун покинул академию, Ивендель объяснила, что у нее на уме. Ровал обдумал идею, пока рассматривал оставленную Эйнзелем карту.

– Я мог бы справиться, но надо потренироваться, причем абсолютно секретно, – сказал он.

– Это можно устроить.

– Нужно, чтобы «Лунная тень» доставила меня на Гелион, а для того, чтобы сбежать, понадобится самая быстрая галера.

– Это тоже можно устроить.

– В таком случае я согласен.

Ивендель извлекла из шкафа кожаную папку, в которой лежало два десятка страниц.

– Существует еще и другой план, как захватить Серебряную смерть здесь, в Диомеде. Он предполагает участие бывшего виндиканского короля по имени Друскарл. Вторым участником операции является Феран Вудбар – прежний капитан «Лунной тени», который, насколько я знаю, построил чрезвычайно быструю, легкую лодку по оригинальному чертежу. Ты ничего не знаешь об этом?

– Друскарл хочет заполучить Серебряную смерть, чтобы избавиться от последствий кастрации. Феран – всего лишь агент, он, без сомнения, работает на очень опасных людей. Я полагаю, на Высший Круг Скалтикара.

Глаза Ивендель сузились:

– Но я тоже работаю на Высший Круг Скалтикара.

– Если ты удивлена, значит, тебе не приходилось посещать главный дворец Высшего Круга. Два старших колдуна с двумя самостоятельными бюджетами и помощниками управляют двумя параллельными, независимыми проектами, направленными на достижение одной и той же цели. Так что нам следует действовать по своему плану, не обращать внимание ни на чьи жалобы и постараться обставить Ферана и Друскарла.

– Но если Друскарл станет повелителем Серебряной смерти…

– Тогда он добьется улучшения своей природы за счет Варсоврана.

Большой порт Альберин тонул в дыму и дождевой завесе, когда «Лунная тень» приблизилась к берегу. В этом не было ничего необычного, так как Северный Скалтикар отличался сырой погодой. Жители Акремы говорили, что Северный Скалтикар собрал все дожди континента. Превратив остальные территории в засушливую пустыню. Но скалтикарцы отвечали, что если остальным обитателям Акремы удастся найти всеобщего бога погоды и умолить его поровну распределить небесные воды, они будут только рады.

Терикель ступила на берег в начале десятого месяца. Первое, что она сделала, – обняла ближайшую причальную тумбу. Затем поклялась никогда в жизни не подниматься на борт корабля. Гостей приветствовал только таможенный офицер. Подать была уплачена, и служащий порта не поинтересовался содержанием крупного ящика, который члены экипажа вынесли на пирс и передали Терикель. Священница покачивалась при ходьбе, за долгое путешествие по морю утратив привычку ступать по неподвижной суше. Норриэйв, Хэзлок и несколько портовых рабочих следовали за ней с ящиком золота, лежащим на куске парусины.

Альберин был построен с учетом частых дождей, а потому навесы, крытые переходы и общественные заведения встречались на каждом шагу. Представитель городской стражи направил прибывших в один из обычных жилых домов, теперь служивший храмом Метрологов. Несмотря на изобилие укрытий, предназначенных для жителей и гостей города, путники совершенно промокли, когда, наконец, добрались до нужного строения. Терикель постучала в дверь. Вскоре раздались шаги. Приоткрылась смотровая щель.

– Возможно, мы сумеем помочь, но кто вы? – приветствовал их скрипучий голос по-скалтикарски, но с сильным акцентом.

– Я ваша Старейшина, и вы поможете, когда позволите войти внутрь и избавиться от этого бесконечного дождя, – заявила Терикель.

Дверь открылась, как только отодвинули засов. А несколько мгновений спустя четыре священницы уже помогали Терикель перед очагом избавиться от промокшей одежды, а Норриэйв и Хэзлок на кухне уплетали бутерброды с копченой рыбой. Жюстива предоставила Старейшине свое сменное голубое облачение.

– Нас здесь ожидало настоящее благословение, – сообщила Жюстива, не дожидаясь, когда Терикель закончит переодеваться. – Это вполне гостеприимный и веротерпимый город. И здесь принято платить за себя. Нам четверым пришлось служить в тавернах, чтобы заработать на крышу над головой и еду.

– Главное, что вы живы и здоровы, – заметила Терикель.

– Ты была нам очень нужна, Старейшина. Мы ведь только формально прошли подготовку к посвящению. И ничего не знаем о принципах организации ордена.

– Я вижу, что вы со всем отлично справились, – заверила ученицу Терикель, которая ожидала застать гораздо более плачевную картину. – Это теплый, сухой дом, крыша не течет, все одеты, сыты и здоровы.

– Да, это так! Я могу вести хозяйство в доме, где живет несколько девушек. Честное слово, на Гелионе все по-другому. Но вот чего я совсем не умею, так это представлять интересы Старейшины ордена Метрологов. Я не могу вести разговор с колдунами высокого ранга или знатными людьми, обсуждать вопросы политики, налогообложения. Нам нечего предложить местным жителям в качестве священниц.

– У нас есть пара комнат в задней части дома для уличных девушек, которым негде ночевать, – сказала Латель. – И еще я раз в неделю предлагаю лечебные травы беднякам, нуждающимся в помощи.

– Где ты это делаешь?

– Прямо здесь, в этом зале.

– Нам пришлось действовать без денег, и с этим мы справились. Но необходим опыт и настоящий лидер, – добавила Жюстива. – Иначе мы останемся просто домом, где живет группа девушек. С равным успехом мы могли бы заниматься поиском мужей.

Терикель покосилась на ящик золота, затем посмотрела в лица четырех священниц. В них было столько веры, и все они ждали от нее совета и наставления. Конечно, она могла рассказать о золоте, но они бы решили, что деньги решают все проблемы. Девушки и так сотворили настоящее чудо, добравшись сюда и справившись со всеми трудностями – благодаря решительному и умелому руководству Жюстивы. Теперь нужно показать, что и Старейшина умеет творить чудеса, а им еще предстоит многому научиться.

– Почему Высший Круг Скалтикара не предоставил нам храм, жилые комнаты и персонал для помощи? – спросила Терикель у Жюстивы.

– Храм? Я… ах, я…

– Ты просила их об этом?

– Я… нет.

– Ты сказала им, что мы можем предложить?

– Предложить? – Жюстива была изумлена и растеряна. – Мы? Две шлюхи, посвященные по упрощенной схеме, повариха и нянька, умеющая неплохо танцевать? Что мы могли бы предложить здесь, в Альберине, мастерам Высшего Круга Скалтикара? Небольшую пирушку с закусками и развлечениями?

– Возможно, когда-то вы это и делали, но теперь вы священницы Ордена Метрологов, которые обучаются в общине от трех о пяти лет. Мы приняли на себя обязательства учить, исследовать заниматься благотворительностью, где бы мы ни оказались. И именно так мы и должны действовать. Все вы пойдете сейчас со мной – и возьмите этот ящик, по две с каждой стороны. Хэзлок, присмотрите за домом, пока нас не будет. Жюстива, веди меня к башне Высшего Круга.

Минут через двадцать вновь промокшая Терикель вступила в башню Высшего Круга Скалтикара в Альберине. Она решительно шагала мимо мелких служащих, охранников и лакеев, пока не вошла в кабинет мастера башни, приказав своим спутницам ждать снаружи. Мастер башни не сразу понял, что Терикель только что прибыла в город.

– Кем ты себя возомнила, что врываешься в мой кабинет?! – закричал он, поднимаясь со стула. – Я сказал, что мы позволим вашему ордену иметь свое святилище в городе, но не забывай, что вы – всего лишь потерявшие всякий статус беженцы и…

Терикель бросила кусок зеленоватого стекла ему на стол. Невозможно стать мастером башни, не имея острого глаза, отличной реакции и умения мгновенно распознавать могущественные эфирные талисманы. Колдун осекся на полуслове.

– Эта вещь сохранила в себе отпечаток Серебряной смерти, ее добыли из стеклянного озера в самом центре Ларментеля, куда и упало магическое оружие, – пояснила Терикель ледяным, жестким тоном. – К ней также привязан дух последнего из уцелевших суккубов Тореи.

– Э… гм… суккуб?

– Я знаю его имя.

– Ага.

– А вот таким образом мы – потерявшие статус беженцы – способны заплатить за себя! – громко заявила Терикель, швыряя на стол горсть золота.

Еще полчаса спустя Терикель вышла из кабинета в сопровождении мастера башни.

– Жюстива, у нас теперь есть храм, жилой квартал и школа Мастер башни решит все вопросы с местными властями сегодня вечером, так что в самое ближайшее время мы сможем переехать туда. Ты займешься организацией бытовых вопросов. Латель ты будешь преподавать лекарское искусство Тореи в нашей школе – ежедневно, а также вести уроки танцев для тех, кому надо преодолеть последствия дурного прошлого. Джелес, а ты превратишь снятый ранее дом в святилище для больных или травмированных проституток.

– Но владелец сказал…

– Через час владелец поговорит со мной, мы все уладим. Келлени, ты должна явиться сюда завтра утром. Кое-кто из изучающих колдовство желает побеседовать с тобой о торейской кулинарии и воздействии эфирных энергий посредством доброй еды.

Затем Терикель обернулась к мастеру башни:

– Вы! Найдите мне сухую одежду. Найдите сухую одежду для всех нас.

– О да, Старейшина. Конечно.

Он поспешил в глубь здания, и Терикель последовала за ним. Латель наконец удалось закрыть рот. Потом она осторожно повернулась к Жюстиве:

– Неужели мы все научимся добиваться такого, когда вырастем и пройдем обучение?

– Очевидно, да, – ответила Жюстива, все еще смотревшая вслед Терикель. Глаза ее сияли от восхищения.

Прошло шесть дней, и в городе начался Праздник Эфирных огней. Словно по мановению волшебной палочки облака над Альберином разошлись, и открылось безупречно голубое небо, которое вскоре начало отливать красным тоном заката. Ярко сияла Мираль, ее сопровождали Далш, Лупан, Бельвия и Верраль, а мерцающая россыпь звезд покрывала весь южный край небесной сферы.

Сестры из ордена Метрологов вступили в украшенный и уходящий ввысь Эфирный собор Альберина, там уже звучал хор мальчиков и девочек, исполнявших сезонные песнопения. Собор был полон знати, ученых, колдунов, богатых купцов Альберина. Приглушенный гул голосов сливался с пением и таял в темноте, среди стропил. Примерно в середине церемонии Терикель пригласили даровать благословение Метрологов на грядущий сезон, и она заговорила по-скалтикарски. Латель исполнила гимн ордена – «Светильник в темноте». При этом она держала в руках масляную лампу, принесенную с «Лунной тени».

Часа через два кронпринц возглавил процессию, которая двинулась под последнее песнопение, и все устремились следом, на широкую площадь, где уже горело множество факелов. Высоко над головами ослепительные вспышки эфирного света скользили между звездами и лунами, а в центре небосвода сияла Мираль. Люди смеялись, болтали друг с другом, спешили к столам, где стояли кувшины вина и меда, а посвященные высших уровней произносили заклинания, которые зажигали новые огни.

Терикель обняла Жюстиву и Латель, впервые ощущая себя по-настоящему счастливой с тех пор, как покинула Торею. Она – Старейшина, орден пребывал в безопасности и набирал силу в процветающем, могучем королевстве. У них имелись покровители, деньги и то, что можно предложить могущественным правителям. Погода оставалась прекрасной, а работы у пятерых священниц было больше, чем достаточно. Избыток забот – лучше, чем положение преследуемых или, что не легче, отвергаемых и забытых.

Она почувствовала чью-то руку на своем предплечье. Мастер башни. Она поспешила в его кабинет.

– Я должна уехать сегодня ночью? – Терикель сидела напротив мастера башни и говорила по-диомедански.

– Э… да, – кивнул хозяин кабинета. – У нас очень мало времени.

Снаружи шумел праздник, ее четыре священницы разделяли общий энтузиазм, рядом с ними веселились четверо новых посвященных из числа местных жителей – дьякониссы и дьяконы. И хотя Терикель не исполнилось еще тридцати лет, она вдруг ощутила себя очень старой, усталой и чрезвычайно одинокой.

– Я могу еще раз показать вам сообщение магического посланника, – предложил мастер башни.

– Нет, спасибо. Я и с первого раза умею воспринимать дурные вести. Но почему я? Неужели во всем Альберине, крупнейшем порте Скалтикара, нельзя было найти одного-единственного человека для путешествия на «Лунной тени»?

– Высокоученая Ивендель настаивала на том, чтобы это была ты. Ее послание совершенно ясно.

– Но я провела здесь всего шесть дней! Мне нравится этот город, я только что присутствовала на замечательной церемонии и самом веселом празднике, который только видела! Я нужна моим сестрам.

– Жюстива обладает достаточными способностями, она справится с управлением. Старейшина, никто не хочет, чтобы ты уезжала, но речь идет о Серебряной смерти. Правление Саргола возвращается к схеме похищения этого оружия у Варсоврана, и мы должны опередить их.

– Каждый монарх, каждое объединение колдунов в мире жаждет обладать Серебряной смертью. Она дает бессмертие и безграничные силы. Почему надо особо беспокоиться о планах Правления Саргола?

– Их агенты Обанар Друскарл, бывший король Виндика…

– Черт побери его отрезанные гениталии!

– …и Феран Вудбар, бывший капитан «Лунной тени».

– Ты! Мерзкий червяк! Вот уж чему я ничуть не удивляюсь!

– Сарголанцы под руководством Ферана изготовили особую лодку, которая при некоторых условиях может обойти «Лунную тень». Мы пытались заново собрать уцелевших членов прежнего экипажа, тех, кто знает этих людей и может представить их логику и возможные действия.

– Они оба лысые, храбрые, ловкие, каковы бы ни были их недостатки, – мрачно заметила Терикель.

– Ровал встретит тебя на побережье Акремы, в дне пути к югу от Диомеды. Ты будешь руководить экспедицией, пока он не поднимется на борт «Лунной тени». Если его не окажется в назначенном месте, ты останешься во главе предприятия вплоть до обретения Серебряной смерти.

– Не могу поверить, что другие согласились принять в этом уяастие.

– Они не соглашались. Хэзлока извлекла из борделя городская стража, жена Д'Атро угостила моих людей метлой, когда они уводили его, а капитан Норриэйв был так пьян, что только бормотал нечто нечленораздельное или распевал похабные песенки.

– Ты пытаешься сказать мне, что судьба всего мира ложится исключительно на мои плечи?

– Ну, в общем да. Это единственные достаточно крепкие плечи Я имею в виду совершенные плечи. Только подумай: ты проверенный, надежный лидер, ты священница, посвященная девятого уровня…

– Я собиралась проходить посвящение десятого уровня. Я готова…

– Я позабочусь, чтобы ты смогла пройти его до отъезда. Те, кто проведет тест, приедут прямо в порт.

– Наверное, я еще не проснулась. Это сон.

– Я бы не советовал щипать себя или делать нечто подобное, Старейшина. Ты должна поехать туда. Ты знаешь Гелион, ты знакома с Ровалом, ты знаешь «Лунную тень» и ее экипаж, ты имеешь опыт морских странствий. Кроме того, тебе можно доверять.

– «Лунная тень» должна провести в доках не меньше месяца, прежде чем сможет снова выйти в плавание.

– Корабль уже готовят к отплытию. Работа просто кипит. Шхуну установили на палубу огромной боевой галеры «Мегазоид». Там проведут ремонт, очистку днища, подготовят к самостоятельному ходу. С этого момента шлюзы будут устроены так, что трюм останется сухим при погружении, а также на борту установят глубиномер.

Терикель закрыла лицо ладонями. Месяца морской болезни тяжело отразились на ее состоянии. Теперь она приходила в ужас от одной только мысли о возобновлении прежнего кошмара.

– Значит, не весь путь мы пройдем на «Лунной тени»?

– Нет-нет, конечно нет. Ты будешь командовать целой экспедицией: и «Мегазоидом», и «Лунной тенью». Ты можешь занять капитанскую каюту на «Мегазоиде». У тебя будет все, что можно устроить на корабле за три часа, которые у нас есть для подготовки похода. На «Лунной тени» придется пройти меньше половины пути.

Терикель откинулась на спинку стула. Ее плечи опустились, и мастер башни понял, что он победил.

– Командующий Терикель, я знал, что мы можем рассчитывать на твое чувство долга.