"Путешествие «Лунной тени»" - читать интересную книгу автора (Макмуллен Шон)

Глава 5 ПУТЕШЕСТВИЕ НА АКРЕМУ

Устанавливать иностранные законы в чужой стране – хитрое даже при самом благоприятном стечении обстоятельств, а вторгаясь в страну с иного континента – значительно труднее. Через восемьдесят дней после падения Диомеды к Фортерону потоком хлынули доклады и сообщения о том, что местные жители готовятся атаковать торейских захватчиков. В этом случае понятие «местные» относилось к любому из королевств Акремы. Около дюжины монархов ощутили угрозу своим тронам и личной безопасности, а их армии не были заняты конфликтами, так что имели возможность объединиться и принять участие в кампании. Дело за мотивами. Никто не любил короля, повелевавшего Протекторатом Диомеды, он подрывал привычную торговлю с ее высокими налогами, дополнительными обложениями и таможенными пошлинами. К тому же торейцы были иностранцами. Казалось, что захватить порт и установить там дружественную акремскую администрацию – хорошая идея. Но каждое королевство хотело видеть на троне Диомеды собственного ставленника, вытеснив из игры все остальные державы континента.

Только для того, чтобы противостоять иностранцам, северные королевства сформировали Альянс, но немедленно вступили в споры о том, кто должен занять в нем руководящие позиции. Несколько встреч и обменов посланниками – магическими вестниками, естественно, – позволили составить коллективную декларацию. В ней провозглашалась идея восстановления законной и достойной монархии и речи не шло о возвращении к власти прежнего короля. Одиннадцать королевств Альянса выдвинули пятнадцать претендентов на трон Диомеды. Далее в Декларации шли секретные пункты о распределении торговых путей через пустыню. Любая армия, продвигающаяся на юг, вынуждена пользоваться ими – а значит, это самый надежный инструмент контроля. Все одиннадцать королевств желали захватить контроль, причем каждый хотел вытеснить десятерых своих партнеров.

Именно такого хода дел и ожидал Фортерон. В его намерения входила оккупация города, установление твердого, но гуманного управления, снижение тарифов на все товары и постоянная боеготовность собственных войск, занимающих оборонительные рубежи. Со временем торейцы станут частью стабильного политического порядка, и тогда он сам и Варсовран будут получать приглашения на королевские бракосочетания, турниры и празднества, проходящие в соседних королевствах. Что по-настоящему удивляло Фортерона, так это заявление с угрозой начать войну доставленное из империи Сарголан глубоководным кораблем пришедшим в порт.

Империя Сарголан представляла собой союз пяти королевств, расположенных на плодородных землях юга континента. Порткулисские горы отделяли жаркую пустыню от лесов долин и ферм, – и все это принадлежало Сарголану. Империя охватывала приблизительно двенадцатую часть территории континента, но оставалась единственной реальной военной силой. И теперь она проявляла крайне нездоровый интерес к присутствию торейцев в Диомеде. Угрозами они не ограничились, представители империи доставили воззвания к членам Северного Альянса, предлагая им объединить силы и напасть на захватчиков.

– Император Сарголана хочет получить назад свою дочь, – пояснил Фортерон начальнику городского гарнизона Диомеды.

– А кто ее удерживает? – живо поинтересовался собеседник.

– Очевидно, мы.

Начальник гарнизона открыл рот, потом снова закрыл его, поскольку не знал, что следует сказать, и тяжело задумался.

– Если бы это было так, адмирал, я бы знал о ее присутствии, – наконец заявил он.

– Я так и подумал. Но где же она?

Начальник гарнизона относился к тому типу людей, которые предпочитают молчать, пока тщательно обдумывают ответ. Не желая унижать человека, который честно выполняет свою работу, Фортерон терпеливо ждал.

– Диомеду можно было покинуть морем, по реке Леир или по одной из трех главных дорог. Мы тщательно следим за дорогами и за портом, но только с точки зрения уплаты всех пошлин и сборов, а также стремимся препятствовать проникновению вооруженных шпионов и прочих явно нежелательных лиц. Если принцесса и была здесь, то могла без малейших затруднений покинуть город и назвать при этом любое имя. Если бы она ехала открыто, мне бы доложили о ней.

– Открыто, – повторил Фортерон. – Ну что же, с этим ясно. Предположим, принцесса, э-э-э… – Фортерон взял свиток из Сарголана и развернул его. – Сентерри, так ее зовут. Предположим, принцесса Сентерри тайно находится в Диомеде.

– Но почему, адмирал?

– Почему – меня не интересует. Но если так случится, то она тайно находится в Диомеде, мы должны разыскать ее и выяснить, где она живет. Флот Саргола, конечно, не идет в сравнение с нашим, но армия у них внушительная и может не полениться преодолеть пятьсот миль по пустыне, чтобы преподать нам урок. Королевства Альянса, может, ладят между собой и не лучше, чем компания кошек, запертая в тесной комнате, но Саргол способен стать политически нейтральным лидером, и они могут договориться. Такое сочетание было бы для нас крайне неудачным.

– Я согласен, это означало бы объединение армий более чем половины континента. Хорошо, что наш флот намного больше, чем у них.

– Это не совсем так. Империя Сарголан собирается построить тысячу судов и направить их сюда. Они настроены серьезно и хотят проучить нас.

– О нет, адмирал, я уверен, что они не решатся на нападение.

– И это только начало, и не самое доброе. Сарголанцы располагают отличным корабельным лесом, а мы можем рассчитывать лишь на ту древесину, что принесет нам Леир. Боги подлунного мира! Кто бы мог предположить, что девичье лицо способно стать причиной для постройки тысячи кораблей! Найди принцессу. – Фортерон потер переносицу. – Найди ее как можно быстрее. Наши жизни стоят на кону.

– Если она в городе, то, должно быть, обитает где-то в сарголанской общине. Здесь проживает несколько десятков сарголанских студентов, купцов, других имперских выходцев.

– Отлично, – кивнул Фортерон, потирая руки. – Установите ее местонахождение, а затем сообщите мне. Только не вздумайте обращаться с ней как с обычной воровкой. Последнее, что нужно, так это вернуть девчонку отцу после того, как она составит о нас самое дурное мнение.

– Ваше превосходительство – мудрый и умелый дипломат, – искренне заметил начальник гарнизона.

– Только поэтому я еще жив. И вам советую следовать моему примеру.

Руины Фонтариана оставались для «Лунной тени» последним шансом набрать воды перед долгим переходом через Плацидийский океан к Гелиону. Но при подходе выяснилось, что они не одни. На якоре в бухте стоял трехпалубный корабль из Виндикана. Феран решил было не высаживаться, а развернуться и снова скрыться в море, но Ларон понимал, что виндиканцам ничего не стоит быстро развернуться и броситься в преследование.

– Это «Раши-Харлиф», – заметил вампир, всматриваясь в очертания чужого судна. – Мы сможем безопасно подойти к нему. Мы им не враги.

– Эй, и свиньи иногда летают, – бросил изрядно напуганный Феран.

– В таком случае лучше надеть шляпу: у свиней нет чувства ответственности.

– Почему ты так уверен, что наша высадка безопасна?

– Это купеческое судно.

– И поэтому ты им доверяешь?

– Нет.

– Тогда почему?

– Потому что я ожидал его появления здесь.

На воду спустили шлюпку, и Ларон, Девять и Друскарл налегли на весла, продвигаясь к большому кораблю. Матросы энергично помогли им подняться на борт, но потом Девять и Друскарл вынуждены были ждать на палубе, а Ларон скрылся в кабине капитана Сулдервара, занавешенной водорослями и промасленными шкурами.

– Почему ты не появился здесь раньше? Тебя ждали уже несколько недель назад, – с раздражением начал Ларон.

– Время и расписание прибытия не всегда от меня зависят. По всему Плацидийскому океану бог весть что творится. Варсовран захватил Диомеду. Из-за этого мне пришлось на две недели задержаться в Виндике.

– Диомеда, – задумчиво произнес Ларон. – Большая, богатая, сильная, но расположенная на пустынном побережье, почти изолированная. Если бы у меня имелись флот и примерно четверть миллиона бойцов, но никакой базы за спиной, Диомеда подошла бы идеально. Армии других королевств должны пройти долгий путь, чтобы атаковать этот порт.

Сулдервар беспокойно заерзал. Ларон выглядел юным, но высокообразованным, опытным шпионом и вообще производил довольно странное впечатление. Вероятность того, что за ним стоят грозные силы, озадачивала и тревожила Сулдервара. Хотя перед ним стоял мальчик лет четырнадцати, с юношескими угрями и фальшивой бородой, нелепо приклеенной к подбородку.

– А что насчет Серебряной смерти? – спросил Сулдервар.

– Полный провал, – жестко ответил Ларон.

– Но есть еще надежда ее отыскать?

– Возможно. Мы добрались до Ларментеля. То место, из которого расходились огненные круги, содержало мощный, сильно поврежденный артефакт, но Серебряной смерти там не оказалось.

– Наш наниматель должен когда-нибудь нанести туда визит. Что еще вы выяснили?

– Варсовран уничтожил новые видарианские колонии, а также флот регента Банзало. Последствия разгрома я видел собственными глазами. Регент Банзало тоже погиб.

– Я слышал о том, что случилось с колониями. Глубоководный корабль «Зеленая пена» встретился нам по пути, в открытом море. Войска Варсоврана, похоже, продвигались к югу.

– На Гелионе осталось мало видарианцев, – заметил Ларон. – Их надо предупредить. Выжившие священницы из ордена Метрологов тоже находятся там.

– Я не могу отправиться туда на этом корабле. У меня есть приказ вернуться к нашим хозяевам либо с Серебряной смертью, либо с твоим докладом о ней.

– Куда?

– Наши хозяева не любят делиться сведениями о своем местонахождении.

– Друскарл хотел, чтобы его доставили на «Раши-Харлиф», это разрешено? – продолжал Ларон, сменив тему. – Мы обсуждали с ним, что делать, и он повезет мое послание. Вы сможете взять его?

– Почему бы и нет? Корабль большой, места достаточно.

– И еще Девять. Может она тоже поехать с вами?

– Девять? Та девушка… как это говорят: «Клетка с отсутствующей в ней канарейкой»?

– Ей пришлось через многое пройти. Испытания сделали ее несколько странной, немного отрешенной. У меня есть покровители в Виндике; они смогут позаботиться о ней, подобрать подходящую работу. У тебя с ней не будет проблем.

– Не будет так не будет, – кивнул Сулдервар.

– Тогда все вопросы решены. Я поведу «Лунную тень» назад, на Гелион, и постараюсь предупредить их.

Они вернулись на палубу. Девять стояла, прислушиваясь с недоуменным выражением на лице к разговору Ларона и Друскарла.

– Разве ты не пойдешь с нами в Виндик? – переспросил Друскарл. – Ведь «Зеленая пена» предупредит Гелион о нападении Варсоврана задолго до того, как ты доберешься туда.

– Я дал слово Терикель, я обязан вернуться на Гелион.

– Но…

– Это вопрос рыцарской чести, он не имеет никакого отношения к логике. Она – женщина, попавшая в беду, я дал ей слово. Вот и все, разговаривать не о чем.

– Чем больше я слышу о рыцарстве, тем меньше мне хочется иметь с ним дело, – заметил Друскарл, не зная, улыбаться или хмуриться.

– Когда я снова тебя увижу? – спросила Девять.

– Друскарл отвезет тебя в Виндик, а там мои товарищи позаботятся о тебе.

– Это не ответ.

– Виндик расположен неподалеку от Гелиона; всего в двадцати днях пути при благоприятном ветре.

– Это тоже не ответ.

– Девять, я вампир. Я мертвый, опасный, злобный, а мои привычки в области питания в лучшем случае вызывают отвращение. Я могу быть лишь случайным гостем в твоей жизни, девочка, но визит тебе нанесу.

Казалось, это удовлетворило Девять.

– Хорошо, – кивнула она.

– Да, очень хорошо. Виндик – большое, сильное, процветающее королевство, где ты сможешь жить, не опасаясь Варсоврана и его морских пехотинцев.

Девять осталась на корабле, и вскоре он отправился в путь. «Раши-Харлиф» шел в два раза быстрее, чем «Лунная тень», хотя команда развернула даже не все паруса. Очень скоро «Лунная тень» вместе с побережьем Хореи скрылась из виду. Друскарл и Сулдервар молча стояли рядом с рулевым, словно все еще опасались что Ларон может их услышать.

– Приятно снова служить вашему высочеству, – наконец произнес Сулдервар с глубоким поклоном.

– Я высоко ценю то, что ты пошел на такой риск, друг мой.

– Я должен посоветовать вам не возвращаться в Виндик. Регент не пользуется популярностью, а поскольку кронпринц умер, вы можете внезапно оказаться во главе восстания, направленного на реставрацию прежней монархии, – хотите того или нет. Ваши враги знают это не хуже ваших союзников и…

– Хорошо-хорошо, я принимаю твой совет. Собственно говоря, я и не собирался туда ехать.

– О! Но вам хотелось, чтобы этот странный юноша, Ларон, поверил в возвращение?

– Я хотел, чтобы в это поверили все.

– А как насчет девушки?

– Я возьму ее с собой, в Диомеду.

– В Диомеду? Но там ведь там правит Варсовран.

– И у Варсоврана есть то, что должен иметь я. Ты изменишь курс и отвезешь нас прямиком в Диомеду, а затем пойдешь на север к Бантаку, на побережье Валестрана. У тебя на борту по-прежнему находятся два шпиона моей жены?

– Да.

– Присматривай за ними. Эти двое, Серебряная смерть, ты и один маленький, изолированный остров – все это важные части моего плана.

Жизнь в Диомеде переменилась с тех пор, как с востока подошел флот Варсоврана и за один день захватил этот крупный портовый город. Флот был самым многочисленным в мире, а императору хватило мудрости выбрать новое пристанище, пока силы моряков и пехотинцев, поднявшихся на борт, не истощились. Однако бывший король Диомеды Ракера все еще удерживал в своих руках цитадель. Отлично выстроенная, обеспеченная людьми и продовольствием, крепость могла выдерживать осаду в течение года. А поскольку она находилась на острове в центре бухты, защитники ее смогли отбить две серьезных попытки штурма: и атаку морских пехотинцев, действовавших с помощью приставных лестниц, и тяжелую бомбардировку из катапульт и баллист, установленных на кораблях. Ответом Варсоврана на упорство защитников стала блокада цитадели. Император приказал соорудить пять огромных плавучих катапульт, способных метать обломки в четверть тонны с расстояния, недоступного орудиям осажденных. На выполнение приказа ушло несколько недель и потребовалось немало сил, но время работало на Варсоврана.

Диомеда расположена посреди дикой пустыни, а флот императора контролировал побережье. Поэтому союзники свергнутого короля вынуждены были собирать сухопутные войска и готовить их к переходу через безлюдные, засушливые территории. Все запасы воды и продовольствия приходилось нести с собой. Захватчики, пришедшие с Тореи, не препятствовали проходу торговых судов, вдвое снизили налоги и пошлины в Диомеде. Для торговли это послужило стимулом. Отправив часть флота назад, на Торею, для добычи золота и серебра, Варсовран смог добиться контроля над богатствами погибших королевств Акремы. Это позволяло ему проявлять щедрость к только что покоренному населению и ближайшим соседям.

Дворец, выбранный императором в качестве официальной резиденции, возвышался на холме неподалеку от берега. Его подобрал адмирал Фортерон после тщательного осмотра зданий. С балконов и башен дворца открывался прекрасный вид на гавань, город и прилегающую пустыню. Если бы со стороны необитаемых районов началось массированное вторжение, Варсовран смог бы в течение нескольких минут оказаться на флагманском корабле. Если бы враги уничтожили его флот, император смог бы стремительно скрыться в пустыне под охраной эскадронов морских пехотинцев и заново вооруженных улан.

Но однажды вечером на горизонте появился не вражеский флот, а магический посланец-вестник – альбатрос, окутанный серебристым клубком энергетических потоков. Эйнзель ожидал его на высочайшей башне дворца, наблюдая, как приближается посланник. Тот нырнул вниз, качнул хвостом, взмахнул крыльями, а затем опустился в центр мерцающего оранжевого света, созданного волшебником. Энергии двух магических объектов вступили во взаимодействие. Потом движение потоков приостановилось. Созданное Эйнзелем свечение окутало ноги «птицы», постепенно проникая внутрь посланника. Через пару минут истощенный борьбой вестник склонил голову и тревожно огляделся. Он попытался рывком высвободиться, сдвинувшись к краю площадки, упал, а затем заскользил над крышами Диомеды. Там, где он только что стоял, осталась крохотная сверкающая фигурка.

Эйнзель наклонился и подвел сложенные чашечкой ладони под ноги фигурки. Она свернулась оранжевым клубком и повисла, едва не касаясь кожи волшебника. Эйнзель медленно распрямился и прошел к лестнице, а потом осторожно двинулся внутрь башни. Вскоре он уже стоял перед императором Варсовраном.

– От адмирала Нарадия, ваше величество, – доложил он.

– Ты проверил пароль?

– Да. Все правильно.

Варсовран коротко кивнул, и, повинуясь его знаку, Эйнзель почтительно поклонился и протянул ладони. Клубок эфирной энергии снова обернулся крошечной фигуркой.

– Высокочтимый и верховный император, прошу вас принять почтенное послание от вашего слуги, гранд-адмирала Харрика Нарадия, – заговорила фигурка, также поклонившись Варсоврану.

«С огромным удовольствием спешу сообщить, что боевой флот видарианских пиратов во главе с Банзало уничтожен. Тридцать один корабль захвачен, остальные потоплены. Предводитель Банзало предположительно погиб в схватке. Все видарианские поселения на побережье континента Торея стерты с лица земли. Четырнадцать нелегальных поселений пиратов из других королевств захвачены и ликвидированы, а двенадцать тысяч здоровых и работоспособных жителей взяты в рабство. Примерно половина пленников – видарианцы, остальные из разных стран. Рабы направлены на добычу золота, серебра и других металлов, оставшихся в руинах Тореи. Сто двадцать пиратских судов захвачены поодиночке или малыми группами, и ваш флот прошел на юг до руин Уинзеля. Наши потери – пять кораблей. Мои намерения, которые хотелось бы представить на утверждение вашему высокочтимому и бесконечно мудрому величеству, состоят в том, чтобы разделить флот. Я намерен направить одну треть к Жироналю, чтобы добывать там сокровища силами рабов, а оставшимися боевыми судами окружить Торею, чтобы пресечь проникновение каких бы то ни было пиратов, которые могли бы расхищать золото и серебро, по праву принадлежащие только вам. К вашим услугам, телом и душой, гранд-адмирал Нарадий».

Эйнзель снова опустил руки, и на этот раз крошечная фигурка растворилась у него в ладонях и исчезла. Волшебник распрямился, а затем поклонился Варсоврану.

– Гранд-адмирал приложил много усилий, чтобы вернуть себе мое расположение, – заметил император. – Славные победы, огромные трофеи, захвачен континент, и при этом ему хватает здравого смысла признаться, что судьба Банзало ему неизвестна.

– Вы видите в этом проблему, ваше величество? – поинтересовался Эйнзель, допуская, что существуют политические обстоятельства, о которых он не осведомлен.

– Никаких проблем. Нарадий использует лучшие мои корабли, на которых находятся элитные подразделения морских пехотинцев, он верен мне как хорошо натасканный спаниель. Фортерон прикладывает все усилия, чтобы избежать неожиданностей, но готов зайти слишком далеко, если его не сдерживать. Вот почему я предпочитаю держать его рядом. Нарадию можно доверять, он всегда сделает именно то, что я ему приказал, особенно после того, как он получил титул принца-регента побережья Тореи и право забирать унцию золота из каждых двадцати, добытых на континенте.

– Это очень щедро с вашей стороны, – пробормотал Эйнзель, которому не слишком-то хорошо платили по сравнению с другими придворными.

– Этого достаточно: не слишком много, но и не мало. Фортерон тешит себя иллюзией, что он фаворит и герой, так что с ним тоже никаких проблем. Остается вопрос: что делать с Гриффа? Это яростный воин, но если поручить ему управление эскадрой больше чем в двадцать судов, начинаются затруднения. Говорят, что он просто умеет считать лишь до двадцати.

– Ровно столько у него пальцев, – пожал плечами Эйнзель.

– Отличная шутка, но ее предмет всерьез жаждет получить пост верховного адмирала флота, – вздохнул Варсовран.

– Такие люди часто мнят себя лучше своих монархов.

– Истинно так. Их нужно бить, демонстрируя мощь власти, и я как раз планирую такие меры теперь, когда Банзало выбыл из игры. Адмирал Гриффа получит в свое распоряжение небольшую эскадру самых быстрых кораблей и лучшие части морских пехотинцев. Мы назовем это подразделение Адской эскадрой. Будем использовать ее для стремительных рейдов и ударов по отдаленным портам, а также для перехвата вражеских судов.

– Гриффа сочтет это демонстрацией пренебрежительного к нему отношения.

– Не сочтет, если его назначить во главе эскорта Серебряной смерти на случай ее дальнейшего использования.

У Эйнзеля перехватило дыхание, он не смог скрыть смятения.

– Ваше величество, вы ведь не думаете об этом всерьез. Первое применение Серебряной смерти уничтожило целый континент, и до сих пор климат здесь, в Диомеде, заметно холоднее, чем всегда. Это из-за пыли и дыма с Тореи, закрывших солнце. Вы не можете…

– Я это сделаю! – жестко оборвал его Варсовран. Эйнзель слишком хорошо знал императора, чтобы и дальше выражать свой протест. – Гриффа доставит меня на Гелион, а там он своими глазами увидит всю мощь Серебряной смерти. Избранные послы и представители королевств Акремы будут приглашены в Диомеду, а потом – на борт моего корабля. Полагаю, зрелище произведет на них сильное впечатление. Гриффа будет преисполнен гордости за то, что ему дали столь ответственное задание, так что и ему мы закроем рот.

– А после Гелиона вы будете еще использовать Серебряную смерть? – у Эйнзеля оставалась слабая надежда.

– Уроки всегда необходимо повторять, Эйнзель. А сейчас подготовь магического посла, мне нужно кое-что сообщить. Нарадий будет поражен тем, как я отреагирую на его новости.

А на другом конце города две женщины лежали на балконе, на подушках, и обмахивались веерами, чтобы перенести вечернюю жару. Сайрет преподавала в Гильдии Танца, но хотя и пользовалась заслуженной репутацией, никак не могла добиться финансового процветания. Весь прошедший год она обучала диомеданской версии танца живота богатую клиентку – леди Уэнсомер. Уэнсомер была представительницей сарголанской знати, она прибыла на торговом корабле, купила виллу, наняла слуг, а затем пригласила Сайрет. Ходили слухи, что на самом деле Уэнсомер была принцессой в изгнании. Но многие считали ее лишь дочерью богатого купца, отосланной подальше от нежелательного поклонника и претендента на руку.

Каждое утро Сайрет прибывала на рассвете, поднимала свою богатую и слегка полноватую клиентку из постели, выслушивала поток жалоб, проклятий и обвинений, заставляла Уэнсомер одеться, умыться, а потом проводила утро, обучая даму технике танца, правильным движениям, основам музыки. В полдень дворецкий платил Сайрет за проведенный урок, и та возвращалась домой, к другим ученикам. Платила Уэнсомер щедро и, казалось, помимо уроков танцев, почти ничем не занималась, разве что лгала насчет количества съеденного и прочитанного. Вечером Уэнсомер брала еще один урок, так что после года столь интенсивного обучения стала вполне приемлемой танцовщицей.

– Мне нравится темнота, она делает этот невзрачный город хоть немного экзотическим, – заявила Уэнсомер, разглядывая верхушки крыш в щель между мраморными опорами перил балкона.

– Ночью он выглядит иначе, – согласилась Сайрет. – Сейчас все погружено в тень, линии стали мягче, свет мерцает.

– То же и с людьми, – заметила Уэнсомер. – Чем больше узнаешь их, тем скучнее они становятся.

– С вами не так, – ответила Сайрет, покачав головой. – Чем больше я узнаю вас, тем больше удивляюсь. И думаю, что на самом деле вы не дочь купца.

– Почему нет?

– Вас совершено не интересуют предметы, которые кажутся увлекательными для купеческих дочерей.

– Откуда ты знаешь, танцовщица?

– Я знаю многих купеческих дочерей. И в настоящее время одна из них посещает мои уроки. Ей приходится очень стараться, чтобы не стукнуться обо что-нибудь головой, иначе гул от удара о пустоту пойдет по всему залу.

Уэнсомер на всякий случай постучала по собственной голове:

– На звук пустая. Я провалила проверку?

– Только одну из многих. Я наблюдала за вами весь прошлый год. Вы читаете, по меньшей мере, на трех языках и говорите еще на двух.

– Очень полезно для дочери купца.

– Это так, и все равно – удивительно.

Сайрет встала, подняла руки и начала покачивать бедрами из стороны в сторону, в то время как торс оставался совершенно неподвижным.

– Почему, объясните, вы захотели научиться танцевать?

– Чтобы танцевать, нужен талант. Богатый, важный поклонник проявляет больше интереса к девушкам, которые представляют собой не просто примитивное украшение.

– Вы и так богаты, – начала было Сайрет, но Уэнсомер уже стала и, опершись на перила, вглядывалась вдаль, в сторону залива, служившего гаванью Диомеды.

Эскадра кораблей Варсоврана двигалась, направляясь в открытое море. Мираль еще не взошла, но яркие вспышки эфирного света озаряли небо.

– Восемнадцать, девятнадцать, двадцать кораблей. Шесть из них – штурмовые галеры, а четырнадцать – тяжелые боевые суда. Интересно, куда собирается Варсовран на этот раз?

– Откуда вы знаете, что Варсовран сам находится на борту?

– Вон на том большом корабле поднят императорский стяг.

– Вы хорошо разбираетесь в кораблях для дочери купца.

– Я хорошо разбираюсь в кораблях именно потому, что являюсь дочерью купца, – она отвернулась от гавани, откинувшись назад и облокотившись о перила балкона, пытаясь принять расслабленную позу. Но опыт Сайрет подсказывал, что тело ученицы напряжено. – Сейчас самое время заканчивать урок, – заявила Уэнсомер.

– Как скажете, – легко согласилась Сайрет. – Вы начали уставать и вряд ли сумеете многому научиться сегодня вечером.

Они спустились по лестнице, затем отодвинули в сторону занавес из бисера и прозрачных газовых лент, отделявший длинный, глухой коридор.

– Что теперь, моя бесценная мучительница? – спросила Уэнсомер на ходу. – Отправишься прямо в постель, когда доберешься до дома, чтобы восстановить силы и мучить меня еще интенсивнее завтра?

– Нет. Вовсе нет, у меня еще один урок. Ученицу зовут Сентерри.

– Брюнетка? Та, что ходит с двумя служанками?

– Да. Она весьма испорченная молодая сарголанка.

– Сарголан? Но эта империя находится в полутысяче миль от побережья. Твоя слава поистине, не знает границ.

– Я бы так не сказала. Ее семья имеет здесь свой торговый дом – «Шелка, специи и изысканные вина Арамедея». Вместо того чтобы сидеть без дела, пока ее отец хлопочет о выборе подобающего жениха из другого солидного торгового дома, она учится танцевать.

– И ее ты мучаешь так же сурово, как меня?

– Я просто учу, а считают мои ученики это мучениями или нет, их дело. Сентерри… ей не хватает сосредоточенности. Такое ощущение, что она учится танцам, потому что это вызывающее занятие для купеческой дочери.

– Так и есть. Я дочь купца, я должна это знать.

– Вы распознаете боевые суда. А Сентерри – просто глупая девочка. Но поскольку она глупая девочка, которая оплачивает уроки танца, мне не приходится жаловаться.

У дверей ждал дворецкий, рядом с ним стоял евнух, на его вытянутых руках на бархатной подушке лежал кошелек. Пока женщины прощались, дворецкий пересчитал деньги.

– Пошлите слугу проводить учительницу Сайрет до дома, – распорядилась Уэнсомер. Дворецкий поклонился.

– Постарайтесь пораньше лечь спать, моя госпожа, – посоветовала Сайрет. – Отдых является важной частью тренировок.

Евнух проводил Сайрет до самого дома. Там ее уже ждала Сентерри, как всегда в сопровождении двух служанок. Все трое самостоятельно занимались растяжками, предваряющими настоящий урок. Долвиенн отличалась усердием, она предпочитала упражняться, пока ее госпожа болтала со второй служанкой. Что касается Перим, та была уверена, что госпожа всегда и во всем права, девушка готова была сделать для Сентерри что угодно. Она охотно вступала в перепалку с Сайрет, если та пыталась исправить ошибки ее госпожи.

День выдался долгим, так как с утра до вечера, практически без перерыва, уроки следовали один за другим. Никто не отменил занятий, никто не опоздал.

– Возможно, вам больше подошло бы дневное время, – предложила танцовщица, обращаясь к Сентерри.

– О нет, я могу выбраться на урок только вечером, – воскликнула девушка, пытаясь жестами и интонацией намекнуть на существование неких особых обстоятельств.

– За госпожой Сентерри следят очень строго, – встряла Перим.

– Госпожу Сентерри могут узнать другие слуги, если она будет приходить сюда при свете дня, – добавила Долвиенн. – Они могут выдать отцу, чем она занимается.

– Мой отец осуждает танцы, – пояснила Сентерри. – Он говорит, что танцуют только шлюхи, босяки и клоуны, что это не то, чему нужно учиться приличной девушке.

– Но госпожа Сентерри очень порядочная девушка, – скороговоркой выпалила Перим.

– Госпожа считает, что танцы важны при дворе, – дополнила Долвиенн.

– Да, почему это шлюхи должны танцевать, быть привлекательными, а порядочные девушки – сидеть и думать о чем-нибудь милом и пристойном? – заявила Сентерри.

– Но госпожа Сентерри не желает быть шлюхой… – начала Перим.

– Довольно! – оборвала ее Сайрет. – Вы платите за обучение танцам. Если хотите болтать без умолку, можете делать это бесплатно где-нибудь в другом месте. А теперь я хочу, чтобы вы занялись делом.

Сайрет внимательно прислушивалась к городским сплетням, у нее даже имелась своя сеть информаторов. Сентерри действительно жила в сарголанском торговом доме, но купец никогда не предпринимал ни малейших попыток в чем-либо ограничивать ее или противоречить. Ее положение походило скорее на статус арендатора, жильца, хотя для женщины, способной нанять двух служанок и так дорого и разнообразно одеваться, в Диомеде существовали гораздо более комфортные и престижные кварталы. Скажем, Уэнсомер имела собственный дом и не скрывала, что богата. Сентерри же разыгрывала роль балованной и втихую бунтующей дочки, на стороне которой выступали две служанки, приставленные, чтобы присматривать за ней. Учительница танцев была уверена, что ни одна из двух ее самых щедрых учениц не является тем, за кого себя выдает.

После окончания занятий, показавшихся Сайрет самым длинным уроком за всю ее педагогическую карьеру, Долвиенн заплатила, Перим уложила в сумку танцевальные костюмы, и три девушки скрылись в темноте в сопровождении наемного охранника одной из городских служб. Сайрет приготовилась ко сну. Она легла на скромный матрасик, но еще долго лежала, размышляя о двух странных, самых богатых ученицах. Их целью, очевидно, было не просто желание поразить воображение друзей, родственников и претендентов на руку. Взять Уэнсомер: едва ли она была такой ленивой и безразличной, какой хотела казаться. Порой в ее взгляде проскальзывал острота, проницательность, ясный ум. Вопрос в том, почему она пыталась скрываться за выбранной маской.

В этот самый момент еще кое-кто ломал голову над поведением двух загадочных учениц Сайрет. Однако этот человек был информирован гораздо лучше Сайрет. Адмирал Фортерон читал свиток, не позволяя себе проявлять эмоции. Он поднял глаза и внимательно посмотрел на начальника службы безопасности.

– А теперь позвольте мне изложить своими словами, – произнес адмирал Тореи. – Так вы увидите, как я это понял собранные данные, и сможете рассудить, прав я или ошибаюсь.

– Хорошо, адмирал.

– В этом городе живет учительница танцев по имени Сайрет. Она занимается в основном танцем живота, она безумна, и еще она – бывшая королева Диомеды, свергнутая с престола тем, кто стал королем. Которого в свою очередь свергли мы, когда захватили Диомеду. Он возглавил бунт и убил ее мужа и детей.

– Да, адмирал.

– Но почему он не убил и ее тоже?

– Жители Диомеды считают, что убийство сумасшедших навлекает несчастья. Их боги…

– Ладно, вопрос закрыт. Эта безумная бывшая королева и преподавательница танца живота имеет много учеников. Одна из ее учениц – юркая сарголанская принцесса по имени Сентерри, которая якобы тайно живет в Диомеде уже несколько месяцев, но о присутствии которой властям известно с первой минуты, как она ступила на землю порта.

– Да, адмирал.

– Почему мне не доложили об этом два месяца назад?

– Большинство информаторов и шпионов бывшего короля присоединились к подпольному сопротивлению, направленному против нас. Вчера один из шпионов попал в наши руки. После непродолжительных пыток мы предложили ему сумму золота и свободный проход в порт, и он тут же выдал местоположение Архивов Королевской службы безопасности.

– Ага, понимаю. Я хочу поговорить с ним.

– Сегодня утром его убили, адмирал.

– Это тоже можно понять. Так, возвращаясь к докладу… Другая подозрительная особа, изучающая танец живота, является исключительно могущественной, но слегка располневшей воллшебницей из Северного Скалтикара. Ее зовут Уэнсомер.

– О, прошу прощения, адмирал, мы не считаем, что Уэнсомер представляет проблему…

– Знаю-знаю. В записке говорится: «Безвредная для всех, кроме сладких пирогов». Также тут написано, что в Диомеде живет ее мать. В графе «причина визита» она по прибытии написала: «из-за избыточного веса».

– О да.

– Она прибыла в кондитерскую столицу мира, чтобы избавиться от избыточного веса?

– Э-э-э… ну да, – отозвался начальник службы безопасности, проводя пальцем под воротничком и чувствуя, как покрывается холодным потом.

Фортерон встал, подошел к своему подчиненному и принюхался:

– Не похоже, что вы пьяны.

– Я не пьян, ваша честь.

– И все же вы написали вот это?

– Ваша честь, но это все правда.

Фортерон медленно вернулся к своему креслу. Он сел и помассировал виски.

– Я – адмирал, – тихо и отчетливо произнес он. – Я потопил много вражеских кораблей, я разрабатывал стратегию и тактику боя, одерживал победы и обеспечивал благосостояние и здоровье тысяч моряков и пехотинцев. Танец живота несколько выходит за пределы моей компетенции. Я хочу сказать, он, конечно, радует глаз как представление, сопровождающее пир. Мне нравится наблюдать за извивающимися женскими телами, как и любому нормальному мужчине, но и только.

– Я совершенно согласен с вами, адмирал.

– Так вот, сейчас я хотел бы услышать внятные объяснения: что здесь происходит?

– Я тоже хочу во всем разобраться, ваша честь.

Но это был не тот ответ, на который рассчитывал Фортерон.

– Войны начинаются как по прихоти королей, так и по объективным причинам, – начал адмирал, с трудом сдерживая нарастающий гнев. – Если у какой-то принцессы возникла прихоть освоить танец живота, то у ее отца может возникнуть прихоть развязать войну, если мы будем недостаточно громко хлопать на ее премьерном выступлении.

– Безусловно, адмирал.

– Я полагаю, нам не повредит встреча с ней.

– Я бы советовал соблюдать осторожность, адмирал. Если она берет уроки в тайне, вы можете испортить сюрприз, который она готовит отцу.

– В таком случае мы устроим тайную встречу. Позаботьтесь об этом.

– Если вам будет угодно, адмирал, в какой день?

– Сегодня.

– Но… но, адмирал, сейчас около полуночи.

– Так поспешите!

Несмотря на страсть Сентерри к приключениям, она никогда не попадала в обстоятельства, которые можно хотя бы приблизительно назвать рискованными. Ей нравилось действовать тайно, ничем не рискуя, в Диомеде она так и жила. Город был занят иностранными войсками, но рынки оставались открытыми едва ли не с первого дня оккупации, а на заход в порт торговых судов и отгрузку товаров не налагалось ни малейших ограничений. Уверенная, что сможет вернуться домой в любой момент, Сентерри решила не покидать город. Однако в письмах семье выдумывала истории об опасностях, хаосе, беззаконии, якобы царивших на улицах, об ужасных, злобных завоевателях. Она красочно описывала, как скрывается от ежедневно грозящего ей ареста, не может найти способ вырваться из города, героически прячется в доме купца Арамедея, как помогает перепуганным горожанам укрывать беженцев с Тореи.

И ее письмам верили, а отец Сентерри был императором.

Сентерри в сопровождении двух служанок и наемного охранника вернулась в здание фирмы «Шелка, специи и изысканные вина Арамедея». Девушки устали после вечернего урока танцев и мечтали как можно скорее добраться до постели. Сентерри постучала в дверь, но дворецкий не ответил. Внезапно в конце улицы появилась группа мужчин. Охранник взялся за топор, и тут с другой стороны появились еще несколько человек, перекрывая отход. Дверь распахнулась – но на пороге стоял незнакомый торейский дворянин с двумя вооруженными телохранителями.

– Ваше высочество, для меня большая честь встретить вас, – произнес он с поклоном. – Я адмирал Фортерон из бывшей Дамарии.

Сентерри невольно отступила, прижавшись к дрожавшим от страха служанкам, огляделась и поняла, что у нее нет ни малейшей возможности сбежать. Тогда она развернулась к Фортерону:

– Что… что вы собираетесь сделать со мной?

– Ничего, ваше высочество, – ответил адмирал, широко разводя руками, словно для того, чтобы показать: они пусты. – Ваш отец направил послание, выражающее его обеспокоенность положением дочери. Я же понятия не имел, что вы находитесь в городе. Ваш отец желает, чтобы вы вернулись домой, но похоже, у вас на ближайшее время другие планы. При обычном стечении обстоятельств эта ситуация меня бы не касалась, но армия вашего отца двигается к нашим границам через пустыню. Он намерен начать осаду Диомеды, чтобы вас освободить. Но вас-то никто здесь не удерживает насильно. А я только сейчас узнал, что вы прибыли в этот город, чтобы брать уроки танца. Точнее – танца живота.

– Все не так, как кажется, – заявила немного встревоженная Сентерри, не привыкшая к тому, что ее допрашивают.

– В этом я уверен. Итак, ваше высочество, я далек от дерзости указывать что бы то ни было особе королевской крови, но хочу избавить вас от всех неожиданностей и затруднений. Как только войско прибудет, вас доставят в его расположение. Ваш отец будет немедленно проинформирован, и это положит конец осаде еще до ее начала. Вас что-то беспокоит?

– Нет, вовсе нет, – коротко отозвалась Сентерри.

– Отлично, вот бы все мои проблемы так легко решались. Ну что же, тогда я могу вернуться к другим делам. Было истинным удовольствием познакомиться с вами, ваше высочество.

С этими словами адмирал Фортерон и его телохранители удалились. Остальные стражники ушли еще раньше. Сентерри со служанками и наемным охранником внезапно остались одни посреди пустынной улицы.

– Ну, я что… Домой вас доставил, – торопливо пробормотал страж, переминаясь с ноги на ногу. – Желаю вам всего наилучшего.

И он заспешил прочь.

– Перим, Долвиенн, надо бежать, и прямо сейчас! – прошептала Сентерри служанкам. – Адмирал играет с нами. Мужчинам нравится забавляться с женщинами, дурачить их.

– Ваше высочество, он сказал, что здесь вам ничто не угрожает, – заметила Долвиенн.

– О, да. Безопасность в заключении в качестве заложницы, которая должна удержать отца на расстоянии от торейцев. Мы должны бежать. Сегодня ночью!

– Ваше высочество, они будут следить… – начала Долвиенн.

– Нет! Мы исчезнем прежде, чем они догадаются нас остановить. Все, что нам нужно, – это дюжина охранников, дорожная повозка и возница. С рассветом ворота города будут открыты, так что у нас в запасе целая ночь на сборы.

Так и получилось, что на следующий день шесть стражников, проводник, возницы и тележка с тремя девушками появились перед Большими Западными воротами Диомеды. Привратники не обнаружили ничего особенного среди поклажи, а путники заявили, что вывозят с собой тридцать золотых паголов. Они также сообщили, что направляются в Гладенфалл – город, расположенный в глубине континента.

– Я не хотел бы показаться вам назойливым или грубым, моя госпожа, но знаете ли вы, что до Гладенфалла пятьсот миль? – обратился к Сентерри дежурный сержант.

– Да, это не похоже на обычную поездку на рынок, – добавил его помощник, опиравшийся на копье.

– Мы намерены совершить покупки в Гладенфалле, – твердо заявила Сентерри.

– Новые наряды, – уточнила Перим.

– Мы танцовщицы, учимся у госпожи Сайрет, – пояснила Сентерри, протягивая привратникам свиток, составленный ею самой примерно час назад и вызвавший восхищенные возгласы служанок. – Мы собираемся в большое турне по Лиоренским горам с танцевальными выступлениями. И начинается все именно в Гладенфалле.

Сержант дал знак пропустить повозку. План Сентерри состоял в том, чтобы ехать на запад до речного порта Паниор, затем повернуть к югу и проделать пятисотмильный путь до города Ласер в Сарголанской империи.

К тому времени когда Фортерону доложили, что Сентерри скрылась, этот план пошел насмарку. Нанятые охранники, едва группа удалилась от Диомеды миль на сорок, убили возниц и проводника, забрали тридцать золотых паголов, сожгли повозку и взяли в плен тех, кого считали тремя танцовщицами. Спустя два дня Сентерри и ее служанки были проданы – в качестве танцовщиц – за два пагола каждая. Поскольку кочевники, купившие девушек, гораздо лучше знали цену белокожих молодых женщин, умевших исполнять танец живота, сделка совершилась молниеносно. После короткого обучения тому, как себя вести, всех троих перепродали каравану, направлявшемуся на север в сторону Хадьяла, где за них могли дать в сотню раз больше той цены, которую запросили стражники-изменники.

Обратный путь на Гелион занял у «Лунной тени» тридцать пять дней, причем погода была не по сезону суровой. Ларон сумел научить шкипера ловить любой ветерок и молниеносно опускать паруса, как только на горизонте появлялось другое судно. Шли в основном с прямым зеленым парусом на грот-мачте, не зажигая огней. Наконец им удалось попасть в холодное полярное течение, благодаря которому климат Гелиона оставался умеренным. Через несколько дней, ближе к вечеру, два вулканических кратера Гелиона обозначились вдали. Команда была по-настоящему рада увидеть навигационный маяк на возвышенности между парными пиками.

Новости об уничтожении поселений Банзало и возглавляемого им флота уже достигли острова, и корабли, направлявшие на Скалтикар, были битком набиты беженцами. Солнце давно зашло, когда «Лунная тень» подошла к пристани, большинство причалов пустовало.

– Теперь я получу корабль назад, в свое распоряжение? – мрачно поинтересовался Феран у Ларона, стоявшего у борта.

– Нет, – резко ответил вампир. – Это не твой корабль.

Ларон выдохнул в ладони тонкую, светящуюся струйку эфира, а затем сомкнул их. Струйка свернулась у него на руке как змейка. На мгновение Ларон замер, а потом подбросил «змейку» в воздух. Когда он подтянул ее назад, на конце эфирного образования появилась крошечная летучая мышь. Вампир подул на нее окутав красноватым туманом.

– Лети в храм, маленький брат, – произнес он. – Скажи достопочтенной Терикель, что «Лунная тень» вернулась, и Ларон ожидает ее указаний.

Магический посланник поднялся с его ладони и растворился в ночи. Экипаж собрался на палубе «Лунной тени», наблюдая за происходящим.

– Ждите здесь, – высоким, до странности отрешенным голосом сказал Ларон, а потом отправился на пирс.

– Думаю, ему надо перекусить, – заметил Хэзлок, и с ним не стали спорить.

Ларон вскоре вернулся, потеряв несколько прядей фальшивой бороды и перепачкав в крови остальные. Он положил ладонь на тумбу, к которой была пришвартована «Лунная тень». Тут же из сумрака возникла маленькая, тускло светящаяся фигурка, которая опустилась на руку вампира, стиснув ее лапками. Глаза у существа были огромные и печальные.

– Кто-нибудь из них покидал корабль? – спросил Ларон.

– Нет, господин, – пискнула фигурка.

– Кто-нибудь поднимался на борт?

– Члены экипажа пригласили торговцев и купили отрубной хлеб и вино.

– Отличная работа. Иди ко мне, – Ларон развернул ладонь, и существо скользнуло и легко растаяло в ней. Несколько матросов, издали наблюдавшие за вампиром, разинули рты от изумления.

– Готовьтесь выйти в море со следующим приливом, – произнес Ларон ровным, но решительным тоном.

– Что? – воскликнул Феран. – Почему? Ты говорил, что на Гелионе я смогу получить корабль назад.

Ларон передал ему монету. Феран внимательно рассмотрел ее с обеих сторон.

– Из Тимагрии, – сказал он. – И что с того?

– Я нашел ее в кармане человека по имени Обед. Взгляни на дату.

– Третий месяц 3140 года.

– Новая монета из внутренних пределов Тореи, отчеканенная как раз перед ударом огненных кругов. Экипаж некоего судна вывез множество таких монет, иначе они не смогли бы попасть на Гелион.

– Ты говоришь о корабле «Раши-Харлиф»? Он заходил сюда? Почему бы не спросить об этом начальника пристани?

– Именно это я и сделал. Он сказал: нет. Однако Генеральный регистр перемещений отмечает, что глубоководное сарголанское судно встретилось несколько дней назад с «Раши-Харлифом» в открытом море и уступило его экипажу часть продовольствия в обмен на золото. Золото Друскарла. Корабль шел на запад, прямиком в Диомеду. Мои магические вестники сообщили, что у него не было времени зайти в порты Виндика, чтобы высадить на берег Девять и Друскарла. Девушка попала в опасное место, вероятно, ее продадут в рабство. Я очень озабочен, Феран, и очень разочарован поведением Друскарла. А когда я разочаровываюсь в ком-либо, то испытываю ужасный голод.

В этот момент на пирсе появилась Терикель в сопровождении двух мужчин, облаченных в одежду дьяконисс. Ларон узнал храмовых стражников и внимательно следил за их приближением.

– Достопочтенная Старейшина, – произнес он, снимая шляпу-треуголку и низко кланяясь.

– Ларон, ты… вы все уцелели, – отозвалась она, быстро оглядывая тех, кто находился на палубе.

– Меня трудно убить, достопочтенная Старейшина.

– До нас дошли слухи о резне на побережье Тореи.

– С прискорбием должен признать, что резня случилась. А какой статус имеют эти два господина? – поинтересовался он, указывая на стражников.

– Я решила, что в Ордене должны быть не только дьякониссы, но и дьяконы. Эти двое были первыми посвященными. Раньше они служили стражниками, так что в свободное от освоения наук время обучают всех членов ордена Метрологов искусству владения оружием.

Дьяконы поклонились Ларону. Он пристально осмотрел их. Осанка и уверенная манера держаться выдавала в них привычных к сражениям бойцов, но и в уничтоженных поселениях было много крепких воинов.

– Флот регента Банзало был полностью разгромлен, а сам Банзало погиб, – сообщил Ларон, предпочитая говорить о случившейся трагедии, чтобы избежать обсуждения причин своей очевидно бессмысленной остановки на Гелионе. – Варсовран жив, и он добрался до Серебряной смерти раньше меня.

Едва ли можно было принести худшие новости. Прошло некоторое время, прежде чем Терикель смогла преодолеть эмоции и заговорить:

– Я не вижу среди вас ни Достопочтенную Веландер, ни Друскарла, – осторожно начала она, опасаясь опять услышать безрадостные новости.

– Душа Веландер был разрушена в Ларментеле, но ее тело теперь занимает достойная преемница. Я отослал ее в безопасное место в сопровождении Друскарла. – Ларон не собирался упоминать о предполагаемом предательстве евнуха. Его рассказ и без того звучал слишком мрачно.

– Вот и опять сократилось число Метрологов, – вздохнула Терикель. – Я тайно отослала архивы и большинство наших книг в Скалтикар. Их увезли четыре священницы. Нападение Варсоврана на Гелион – всего лишь вопрос времени.

– В таком случае почему вы все еще здесь?

– Храм Гелиона и виноградники – это все, что осталось у ордена. А после того как люди с «Зеленой пены» рассказали об участи колоний, никто не хочет давать мне за эту собственность мало-мальски подходящую цену. Однако, выслушав тебя, я пришла к заключению, что должна немедленно собрать своих людей и привести их на борт первого же подходящего корабля, бросив на острове все, что не сможем унести с собой.

– Я могу вам помочь, – заметил Ларон с поклоном. – В трюме «Лунной тени» хранится золото, привезенное с Тореи, и часть его, согласно договоренности, принадлежит вам.

– Золото? – удивилась Терикель, давно оставившая надежду, что вампир выполнит обещание. – И о какой сумме идет речь?

– На вес около шестисот фунтов.

Потрясенную Терикель провели на корабль, затем в трюм, где хранилось золото. Ларон остался на юте, наблюдая за гаванью. Несмотря на огромный поток беженцев, уже покинувших остров, в порту царило оживление. Авантюристы, нищие, воры, мошенники стекались сюда с плацидийского побережья, чтобы воспользоваться преимуществами безвластия и всеобщего смятения. Через некоторое время на палубу поднялась Терикель с полной горстью золота.

– Ты спас нас в одно мгновение, – произнесла она, до сих не веря собственной удаче, словно монеты могли в следующую секунду растаять в воздухе.

– Тогда уезжай завтра утром, – бросил в ответ Ларон.

– Мы уедем, как только все упакуем…

– Упакуйте вещи за эту ночь, а утром с первым приливом уходите в море.

– Но Ровал все еще в темнице. Надо освободить его и забрать с собой.

– Высокоученая Терикель, это представляется слишком сложным предприятием, а времени у нас в обрез.

– Ровал должен уехать с нами. Я посещаю его ежедневно и… короче: он поедет с нами, и конец разговорам.

– Тогда нам придется освободить его сегодня ночью. Количество срочных дел стремительно возрастает. Это напоминает мне Акр накануне финального штурма.

– Акр? Никогда не слышала о таком месте.

– Я бы очень удивился, если бы слышала. Я чувствую себя обреченным, болтаясь здесь. Впрочем, займемся насущными проблемами. Золото разделили честно?

– Ларон, если ты настолько порядочен, что вообще его привез, тебе, несомненно, можно доверять. Ты мог пойти в любой другой порт Плацидийского океана, у тебя не было нужды возвращаться сюда.

– Я дал слово чести, а честь – единственное, что я по-настоящему ценю. Так уж я устроен.

Терикель сняла с пальца золотой перстень с печатью, вложила его в руку Ларона и сжала его холодные пальцы:

– Это кольцо принадлежало священнице Ордена Метрологов, которая умерла здесь многие годы назад. Возможно, это последний предмет такого рода. Полагаю, он должен принадлежать тебе.

– Достопочтенная Старейшина, я не могу его принять, – сказал Ларон, протягивая кольцо назад, – ведь оно принадлежит ордену.

Она взяла перстень, но в следующую секунду надела ему на палец, прежде чем он успел отдернуть руку:

– Прими его, Ларон. Потому что никогда больше не будет Братства ордена Метрологов. Мои новые, недавно посвященные дьяконы, которые со временем станут священниками, совсем не то же самое…

– Тихо! – прервал ее внезапно насторожившийся Ларон.

Он всматривался в темноту, приложив ладони к ушам «раструбом». Свет Мираль заслоняли облака, но дул легкий ветерок и океан оставался спокойным.

– Они обмотали весла, чтобы избежать плеска! – приглушенно воскликнул он. – Множество весел! Феран, Хэзлок, всех наверх, быстрее! Сниматься с якоря без промедления!

Не прошло и минуты, как «Лунная тень» отошла от причала и двинулась в сторону глубокой воды. Теперь уже стал ясно виден приближающий отряд, на острове зазвучал сигнал тревоги. Огромные, обтекаемой формы силуэты с наведенными на порт пушками проступили перед «Лунной тенью», а через несколько мгновений засвистели ядра, которые ложились за кормой шхуны.

– Наш корабль меньше, чем они рассчитывали, – сказал Феран, стоявший за штурвалом. – Поэтому они неправильно рассчитали угол наклона орудий.

«Лунная тень» стремительно проскользнула между двумя огромными галерами, раз в пять превышающими ее в длину. На палубу шхуны посыпался град стрел. Наперерез беглецам устремилась боевая галера, но Феран резко изменил курс, чтобы уклониться, и тут события приняли неожиданный оборот: ядро, выпущенное по «Лунной тени», угодило в боевую галеру и снесло ее грот-мачту. Несколько десятков морских пехотинцев упали в воду, многие из них сразу пошли ко дну из-за тяжелого вооружения и доспехов.

Оба дьякона, сопровождавших Терикель, подобрали полы одеяний и взялись за боевые топоры, чтобы отбиваться от врагов, которым удалось спрыгнуть на шхуну с больших кораблей. Ларон одним ударом перерубил одного из нападавших и швырнул расчлененное тело за корму. Матрос Хейндер отразил добрую дюжину ударов, но подоспел новый противник и ранил его в спину. Чувствуя, что умирает, Хейндер развернулся, ухватил врага за руку и вместе с ним рухнул за борт, увлекая своего убийцу в пучину. Еще один пехотинец попытался занять ют, но Ларон стремительно выбил топор из рук атакующего и поразил его в лицо рукояткой вражеского оружия.

Норриэйв и Хэзлок сражались плечом к плечу, не нанося существенного ущерба опытным воинам, противостоящим им, но, по крайней мере, не давали себя убить. Д'Атро стоял в проеме, ведущем в трюм, свирепо орудуя парой тесаков. Удалось миновать очередную боевую галеру противника, пережив ливень стрел. Пехотинцы, первыми спрыгнувшие на палубу «Лунной тени» как и оба дьякона были мертвы. Мартак, моряк из Акремы, стоял на носу, используя мачту как щит. Он отбивался от еще одного морского пехотинца и сумел разрубить топором доспехи противника, но не сумел увернуться от кинжала, брошенного издалека другим врагом. Лезвие вонзилось ему в живот, и он сполз вниз, а удар топора положил конец боли.

Потери пока были равными, но моряки не были профессиональными воинами. Двое пехотинцев по-прежнему атаковали Норриэйва и Хэзлока, еще шестеро пытались уничтожить Ларона. И хотя вампир был быстрым, невероятно сильным и переносил телесные повреждения, способные погубить обычных людей, шесть боевых топоров могли разрубить его на куски. Паруса поднять не успели, сражающимся было не до весел, так что шхуна шла вперед только за счет течения. Феран оставил штурвал и взялся за топор, но, сделав шаг, заметил, что «Лунная тень» медленно погружается в воду. Кто-то открыл нижние шлюзы. Терикель! Резко обернувшись, он перерубил два каната, удерживавших реи. Остатки оснастки с грохотом рухнули.

Пехотинцы пришли в ужас, внезапно осознав, что шхуна тонет. В отличие от экипажа «Лунной тени» они были в тяжелых доспехах. В отчаянии они бросились перерезать ремни, удерживавшие шлемы и нагрудники, но моряки не прекращали битву. Корабль быстро погружался. Мрачный свет горевших в порту кораблей и наземных строений озарял последние мгновения пребывания «Лунной тени» над поверхностью. А затем шхуна скрылась под водой, к большой радости окружавших ее боевых судов.

К полуночи остров находился в руках Варсоврана, но только на рассвете император ступил на берег, чтобы оценить нанесенный порту ущерб. Примерно две сотни торейцев пережили бойню, а остальное население состояло из разношерстного сброда со всех краев Плацидийского океана. Одиннадцать кораблей затонуло, примерно четверть строений порта Дорожного сгорело. В качестве трофеев победителям досталось немало добра.

– Элитный отряд штурмовиков, первым спустившийся на берег, еще до начала основной атаки, перебил всех дозорных на вышках, – гордо пояснил Варсоврану адмирал Гриффа. – Местных жителей никто не предупредил, так что о нападении они узнали, когда мы уже вошли в гавань.

– Все это как-то чересчур просто, – с сомнением покачал головой Варсовран. – Послы на борту наших кораблей получили информацию, что мы справились с превосходящими силами противника. Позаботьтесь о том, чтобы они увидели остатки вражеского флота и получили представление о грандиозности битвы.

– Будет сделано.

– Вы нашли регента?

– Один из тех, кто сидел в тюрьме, сообщил, что Банзало погиб у побережья Тореи, вероятно от потери крови. Новый регент убит в схватке сегодня ночью.

– А что Метрологи?

– Согласно вашим указаниям, храм не трогали. Разведчики доложили, что пара десятков наемников забаррикадировалась внутри здания, причем оказались отличными лучниками. Одного разведчика убили, другой вернулся со стрелой в плече.

– Жаль. Я надеялся получить хотя бы одного живого лидера для сегодняшнего утреннего представления.

– О ваше величество, у нас есть священник. Собственно говоря, мы поймали юношу, который носит перстень ордена Метрологов. Несколько островитян заявили, что все священники мертвы, возможно, он просто украл кольцо, но сам настаивает на том, что является единственным выжившим членом ордена.

– Приведите его ко мне.

Ларона доставили к императору в цепях; кольцо Терикель блестело на его пальце. Фальшивую бороду смыло морской водой, но магический венец и сферу-оракул, которые он взял с собой, были установлены на невидимый режим.

– Для священника ты слишком молод, – сказал Варсовран.

– Жизнь на острове идет на пользу моему здоровью, – ответил Ларон.

– Ты заявил, что являешься единственным Метрологом, уцелевшим на Гелионе.

– Да.

– А где священницы?

– Они пытались спастись на шхуне, но ее атаковали ваши корабли. Шхуна затонула в гавани, никто не выжил.

– Капитан «Водарена» доложил о том, что небольшая шхуна сделала попытку прорыва и пошла ко дну, ваше величество, – подтвердил Фортерон.

– Ваше величество, не нужно больше смертей, – начал Ларон. – Те, кто остался в храме, – всего лишь слуги и наемные охранники. Я могу убедить их сдаться, если вы пообещаете сохранить им жизнь.

– Но я поклялся вымести все следы существования ордена Метрологов, – усмехнулся Варсовран, в глазах его мелькнула неприкрытая злоба.

– В таком случае, убейте меня после окончания переговоров с осажденными.

– Что же, Гриффа, похоже, перед нами человек, способный продумывать план действий, – отозвался Варсовран. – Хорошо, постарайся, чтобы это место выглядело настоящим полем боя, затем доставь на берег послов. Я полагаю, наш юный священник может избавить нас от серьезных затруднений.

Варсовран был единственным из оставшихся в живых, кто знал, что Метрологи на протяжении тысячи лет изучали способы уничтожения Серебряной смерти. Но император понятия не имел, что все члены ордена, хранившие эту информацию, погибли вместе с Тореей, а потому упорно продолжал преследовать и истреблять всех уцелевших. Ему нравилась мрачная ирония событий: орден, посвятивший себя уничтожению Серебряной смерти, сам стал жертвой фантастической машины.

Морские пехотинцы взялись за дело, вкладывая оружие в руки убитым островитянам, меняя позы трупов так, чтобы они казались участниками боя, а не жертвами безжалостной резни. Когда, наконец, послы континентальных государств ступили на берег, они увидели наполовину выжженные, наполовину затонувший флот в гавани и тела, в беспорядке разбросанные на пирсе и по улицам города. Морские пехотинцы, составлявшие эскорт, провели иностранных представителей к месту, где их ждал Варсовран в компании нескольких охранников и одного пленника. Император держал в руках то, что казалось диковинным и невероятно сложным по структуре ювелирным изделием.

– Большинство из вас прибыло из королевств, которые в этот самый момент собирают армии, чтобы напасть на Диомеду, принадлежащую мне по праву завоевателя, – начал Варсовран. – Вот почему я решил провести небольшую демонстрацию моих сил, передав через вас соответствующее предупреждение вашим монархам.

Император вытащил боевой топор и высоко поднял его:

– Юноша, которого вы видите здесь, последний представитель ордена Метрологов. Его взяли в бою, а теперь он ожидает своей участи. И вот мое решение.

С этими словами Варсовран вонзил топор в грудь Ларона. Юноша охнул, когда лезвие раздробило его ребра, схватился за топор, а потом рухнул на землю и закрыл глаза. Он чувствовал, как с него сняли цепи.

– Ордена Метрологов больше не существует, – продолжал Варсовран. – Правильно?

Некоторые из присутствующих согласно кивнули.

– Конечно, это так. Но я повелеваю и жизнью, и смертью. А потому в силах вернуть его к жизни.

Ларона подняли с земли, а Варсовран набросил на него Серебряную смерть. Послы наблюдали за тем, как металл начал плавиться и течь, проникая сквозь одежду и кожу пленника, отливая серебром. Ларон зашевелился, потом встал на ноги.

– Служи мне! – воскликнул Варсовран. – Мое имя – Мелидиан Варсовран.

Серебряная смерть поклонилась ему:

– Твои руки на мне. Повелевай, и я буду служить и защищать тебя.

– Каковы пределы твоих сил сейчас?

– Тело, которое ты мне дал, повреждено. Мне нужно починить его.

– Сколько времени это займет?

– Секунды.

Варсовран развернулся к аудитории:

– Как видите, я могу возвращать мертвых к жизни, но это далеко не все. Неподалеку отсюда находится маленький храм, в котором собрались вооруженные люди, готовые сражаться с моими солдатами. Я могу отдать приказ о штурме, пройдет полчаса, и никто из них не уцелеет. Но я не хочу подвергать бессмысленной опасности своих людей. Я могу заморить их голодом, пока они не сдадутся, но это займет несколько недель.

– Тело приведено в оптимальное состояние, – прозвучал отрешенный голос Серебряной смерти.

– Вместо этого я решил применить наиболее гуманный способ умиротворения храма. Однако сначала я желаю устроить для вас еще одно развлечение. Посол Райхамур из Виндика, возьмите этот топор.

Посол неловко поднял оставленное на земле оружие. В его стране топоры были намного легче, а их искривленные лезвия были острее отточены, иной была и балансировка оружия. И все же топор есть топор.

– А теперь попробуйте поразить меня этим великолепным торейским боевым инструментом, – приказал Варсовран.

Посол растерянно смотрел на него, остальные замерли в ожидании. Варсовран жестом приказал своим охранникам и морским пехотинцам отступить в сторону.

– Давайте, не медлите, – рассмеялся император. – Безусловно ваш король был бы счастлив, если бы вам удалось убить меня.

Посол колебался. В предложении Варсоврана, вне всякого сомнения, крылась очередная уловка, вероятно – еще одна демонстрация его магической силы. В конце концов, Райхамур был послом Виндика – наиболее влиятельного и сильного королевства Акремы и всего Плацидийского океана, чрезвычайно важной персоной. Варсовран не захочет, чтобы послу причинили вред. И он решился – взмахнул топором.

Вспышка света, вырвавшаяся их глаз Серебряной смерти в долю секунды, отсекла руки Райхамура от тела, а потом пронзила насквозь его грудь. Останки дипломата тяжело повалились на землю. В следующую секунду два других посла, принадлежавших к числу знати Виндика, превратились в кровоточащие, бесформенные груды плоти. Здание за их спиной обратилось в руины, с шумом обрушившись в языках пламени.

Ясное дело, что оставшиеся в живых оцепенели от ужаса. Кто-то крепко закрыл глаза, ожидая скорой и чудовищной смерти. Другие попытались отступить за чужие спины, а двое бросились бежать. Их быстро поймали и вернули назад морские пехотинцы.

– Серебряной смерти не нравится, когда кто-то покушаете на мою жизнь, – пояснил Варсовран. – Потрудитесь, чтобы об этом узнали все. – Он обернулся к Серебряной смерти и указал на храм: – Серебряная смерть, сокруши моих врагов. Используй огненные круги.

– Это действие находится на грани моих возможностей, – предупредил магический защитник.

– Действуй.

Серебряная смерть начала отделяться от Ларона. Поверхность серебристой кожи пришла в движение, покрылась рябью, потом металлическая оболочка приподнялась над телом, сохраняя общие контуры головы, корпуса. Ларон содрогнулся и упал когда магическое оружие окончательно оторвалось от него, превратилось в сферу и поплыло на юг, в направлении храма Метрологов. Варсовран жестом пригласил послов приблизиться к месту, где лежал Ларон. Два солдата подняли юношу и поставили его на ноги, а третий сорвал с него тунику. На тощей, безволосой груди не было никаких следов раны, нанесенной боевым топором.

– Вы видите, я могу исцелять, – заявил Варсовран. – Взгляните на его лицо. Чистая кожа, никаких следов болезненности. Даже старца я могу обратить в юношу. Если ко мне обратится с такой просьбой монарх, я попрошу взамен о небольшом вознаграждении: скажем, о пограничной провинции или о том, чтобы он поставил мне тысячу торговых судов. Запомните также и то, что могу и намерен восстанавливать и возрождать самого себя!

Может быть, он и не вполне убедил послов, но потряс и напугал – безусловно. Ларон испытывал странное ощущение после короткого контакта с Серебряной смертью. Тело вампира могло избавиться от ран и без посторонней помощи, для этого ему понадобилось бы около половины дня. Когда топор вонзился ему в ребра, он просто упал и прикинулся погибшим – ведь именно этого ожидал Варсовран.

А император продолжал свое выступление перед послами. Прошло полчаса. Люди начали беспокоиться, но никто не решался прервать разглагольствования Варсоврана после того, что случилось с послами из Виндика. Мираль уже низко опустилась над западным горизонтом. Вот коснулись видимого предела земли ее кольца, потом и сам диск. Вскоре только верхняя кромка колеи виднелась над горизонтом. Ларон знал, что вскоре снова впадет в оцепенение и будет по всем признакам мертв. Вероятно, это крайне удивит Варсоврана.

– Помните: я могу убивать и исцелять! – торжественно провозгласил Варсовран. – Моя власть равна могуществу богов подлунного мира! Взгляните на храм…

И в этот момент опустился первый огненный круг: колонна ослепительного света с небес мгновенно ударила в храм, от которого прокатилась волна дыма, пепла, раскаленных обломков, обжигающего воздуха. Южная часть Гелиона была выжжена в мгновение ока. Жар на секунду опалил лица собравшихся, а затем до них долетел и грохот громового раската. Сама цель атаки не была видна с этого места, но еще несколько минут на людей падал дождь из пепла, пыли и мелких камней.

– Назовите мне армию, назовите крепость, которая может устоять против такой силы! – прокричал Варсовран, перекрывая шум.

Никто и не пытался ему ответить. А Варсовран уже пустился в подробные разъяснения, что он сделает с державой, осмелившейся выступить против него. К этому моменту Ларона уже тащили прочь два дюжих солдата. Они вели его в единственную тюрьму Гелиона.

– И каково это – быть последним на свете Метрологом? – рассмеялся один из солдат.

– В следующий раз, когда император убьет тебя, он едва ли станет использовать Серебряную смерть, чтобы вернуть тебя к жизни, – добавил его товарищ.

Улицы были пустынны, и Ларон решил, что ничто не помешает ему. Все уцелевшие жители острова, видимо, бросились посмотреть на последствия огненного удара. Вампир крутанулся в руках пехотинцев, оттолкнул одного из них к кирпичной стене и потянулся к шее второго.

Однако произошло нечто совершенно непредвиденное. От его толчка первый охранник не отлетел к стене и не расшибся насмерть, как ожидал вампир, а второй солдат с невероятной легкостью скрутил Ларона. Юноше едва удалось увернуться от удара копьем в голову – острие рассекло ему ухо.

– Чертов ублюдок укусил меня, – крикнул второй солдат и вновь ударил Ларона по голове – на этот раз древком копья.

Из глаз Ларона посыпались звезды, он упал и не смог подняться. Первый солдат с силой пнул его в ребра. Потом охранники рывком поставили его на ноги. Без их помощи он не мог удержаться в вертикальном положении.

Озадаченный и истекающий кровью Ларон покорно висел в руках солдат всю дорогу до тюрьмы. Он смутно понимал, что Мираль давно зашла, но ему было слишком больно, чтобы всерьез задуматься над этим фактом. Более того, его покинули силы. Солдаты обращались с ним как с ребенком, хотя при нормальных условиях ему ничего не стоило в мгновение ока разорвать их на куски. Наконец его бросили на пол камеры, и дверь захлопнулась.

Из эфирного мира Веландер заметила, как оранжевая ось внезапно вспыхнула в темноте, превращаясь в огромную, холодную белую сферу. Еще один огненный круг, поняла она. И где же теперь?

Сквозь невидимый окуляр, прикрепленный к куску стекла, оставшемуся в сумке Ларона, она слышала и видела все. Ларон подумал, что она умерла! Он никогда не попытается спасти ее. Теперь ее выживание целиком зависело от судьбы. А сейчас Ларон ожил благодаря воздействию Серебряной смерти. И хотя поблизости она заметила несколько более крупных якорей, за которые можно было ухватиться, Веландер решила оставаться с Лароном. Она пришла к выводу, что рыцарственное поведение со стороны мужчины заслуживает особой признательности, даже если это пойдет на пользу Терикель.

Только к вечеру район вокруг храма остыл настолько, что желающие смогли приблизиться. Надев деревянные башмаки на толстой подошве, послы прошли, чтобы осмотреть масштаб разрушений. Затем их провели на борт флагманского корабля, где уже был накрыт стол для пира в честь победы Варсоврана над последними видарианцами.

На следующее утро землемеры были по горло заняты работой: они измеряли расстояния, вбивали колышки. Когда они закончили, Терикель и уцелевшие островитяне взялись за лопаты и мотыги, копали песок, отбрасывали в сторону обломки камней, расчищая узкий перешеек, отделявший южную часть Гелиона от основной части острова, окружавшей двойной пик. Здесь готовилось подводное убежище, в котором они планировали укрыться во время второго огненного круга, о котором ходили упорные слухи. К концу первого дня работы Терикель расписалась в регистрационном перечне и получила норму питания.

– Где мне оставаться? – спросила она у морских пехотинцев. – Ферма, на которой я жила, была сожжена небесным огнем, прошлой ночью мне пришлось спать на пляже.

– Кругом полно домов торейцев, которые вчера были убиты, – отозвался солдат, который вел учет работ. – Выбирай, какой тебе нравится.

Терикель оглядывала окрестности, когда возвращалась в порт Дорожный. Шесть штурмовых галер и двенадцать больших боевых кораблей готовились покинуть Гелион, на их борту должно было находиться не меньше тысячи морских пехотинцев.

Выбрав чистенький и уютный домик с видом на гавань, Терикель села перекусить, размышляя о способах спасения. Солдаты поддерживали на острове порядок, так что дом не был разграблен. Казалось, кровати манили усталую гостью.

– Терикель? – раздался тихий мужской голос.

Терикель испугалась. Она взяла на всякий случай метлу и медленно вышла из спальни. В проеме входной двери ее ждал Феран, внимательно наблюдавший, что происходит в порту.

– Где тебя черти носили? – сердито начал он. – Я уже обыскался. Нам необходимо поднимать «Лунную тень».

Его слова и интонация сказали о многом. Феран даже не упомянул о сексе, он был необычайно взволнован. Вероятно, он точно знал, где лежит судно, а солдаты Варсоврана о нем и понятия не имели.

– Добрый вечер, Феран, ты выглядишь… живым.

– Норриэйв, Хэзлок и Д'Атро выжили. Мы спрятались в сарае, в доках. Я увидел, как ты возвращаешься с работ, но пришлось ждать, пока стемнеет. Сразу после захода мы поднимем корабль и уйдем с приливом. К тому времени когда взойдет Мираль, нас на острове уже не будет. Мы сможем откачать воду, починить мачты и уйти в Саргол.

– Ты приглашаешь меня на борт? – поинтересовалась Терикель.

Феран пристально, даже вызывающе посмотрел на нее, а затем улыбнулся и кивнул:

– Именно так.

– Чтобы составить тебе компанию во время путешествия на запад?

– По-моему, честно, если ты отработаешь свой проезд.

– В таком случае мой ответ: нет. Найди себе другую девушку или спи в одиночестве. Прощай.

– Что? Если ты тут останешься, то сгоришь заживо, от тебя останется лишь пепел, когда ударит следующий огненный круг.

– Может быть, и нет. Если мы закончим убежище до того как…

– Но я предлагаю тебе шанс спастись.

– А я отказываюсь. Прощай.

Феран стоял неподвижно. Затем сделал шаг к ней. Терикель улыбнулась, приоткрыла рот и глубоко вздохнула. Феран остановился. Снаружи мимо дома прошел отряд морских пехотинцев. Феран отступил.

– Ну хорошо, хорошо. Можешь занять каюту Ларона.

– Замечательная идея, я с ней знакома. Дай мне знать, когда корабль будет готов.

– Я… То есть мы нуждаемся в помощи, чтобы поднять «Лунную тень». Но заметь: сперва мы подумали именно о тебе, хотя есть и другие.

Терикель поняла, что была совершенно права. Затонувшая шхуна находилась в гавани на месте, хорошо заметном с любой точки. Если кто-то увидит там ныряльщиков, которые не желают вместе со всеми рыть убежище от огненных кругов, это покажется весьма подозрительным. Они могли действовать только в темноте.

– Ты нуждаешься во мне, Феран. Тебе нужен не простой ныряльщик, а человек, владеющий эфирной магией, способный зажечь в ладонях свет даже под водой. У тебя серьезная проблема, потому что я эвакуировала с острова всех посвященных, способных на это. Но даже если бы и нашлись другие кандидаты, только я точно знаю, где закреплены канаты, удерживающие шлюзы, и какие именно веревки надо перерезать. Я что-то еще упустила из виду?

– Мне нужно упоминать, что это ты соблазнила меня той ночью в Зантрии?

– А мне упоминать, что ты явился сюда, делая вид, что стремишься спасти меня в обмен на право использовать по дороге в Саргол? А на самом деле тебе нужна моя помощь, чтобы поднять корабль.

Ферану нечего было возразить. Он опустил голову, но не от стыда и раскаяния, а потому, что его разоблачили.

– Значит ты отказываешься помочь?

– Нет почему же. Только у меня свои условия. Бесплатный проезд для меня и… других. Да, и не забывай, я буду занимать каюту Ларона на протяжении всего пути.

Лицо Ферана просветлело, затем он снова нахмурился:

– О ком ты говоришь? Какие еще «другие»?

– В частности я имею в виду Ларона.

– Ларона? Ларон сейчас самый охраняемый пленник на всем Гелионе!

– Не совсем так. Ларон сейчас единственный пленник на Гелионе. Кроме того, я могу освободить его в течение получаса, если найдется человек, который сумеет его спрятать.

– Не могу сказать, что я горю желанием увидеть Ларона на борту.

– Это понятно. Ларон взял судно под свой контроль. А теперь ты снова хочешь стать капитаном. Я умею произносить заклятия, Ларон тоже. А вот ты не умеешь, Феран.

– Да, но…

– Это не подлежит обсуждению. Я многим обязана Ларону, а он проявил большую верность и преданность, чем все остальные люди на Гелионе, вместе взятые. Я не оставлю его здесь.

– Ты делаешь свой путь с Гелиона гораздо более опасным.

– Нет, это твой путь станет опаснее. Ну и как, мы пришли к соглашению?

Было ясно, что у Ферана нет выбора. Как бы он ни относился к Ларону, на острове, действительно, никто, кроме священницы, помочь ему ни в силах. А значит, Феран вынужден подтвердить свое согласие, причем четко и недвусмысленно.

– Хорошо, пропади все пропадом, я согласен! – мрачно буркнул он после короткого раздумья.

– И что это должно означать? – жестко требовала прямого ответа Терикель.

– Я сказал: да! Да! Да! Я согласен. Помоги мне вывести «Лунную тень» из этой гавани так, чтобы дамарианцы не заметили, и ты получишь бесплатный проезд до Акремы для себя и всех, кого ты захочешь взять с собой!

Терикель подошла к тюрьме как раз в тот момент, когда только что назначенный охранник сменял двух морских пехотинцев охранявших Ларона. Она ждала в тени, пока они говорили между собой.

– Мы вернемся на рассвете, – твердо сказал один из пехотинцев.

– И тебе следует позаботиться о том, чтобы он был на месте, – добавил второй.

– Иначе сам станешь заключенным, – пригрозил первый.

– Только не здесь, а в одном из сельских домов на юге острова…

– А там, глядишь, и второй огненный круг подоспеет.

После этого морские пехотинцы ушли в сторону базового лагеря. Когда они скрылись из вида, Терикель поспешила к тюрьме. Охранник весь день провел на строительстве убежища и теперь смывал с рук и лица глину, песок и сажу.

– Ровал, это я, – сказала Терикель, входя в комнату.

– Достопочтенная Старейшина! Рад видеть тебя!

– Прошу, не так громко.

– Извини. Честно говоря, я почти ожидал твоего появления. Кстати, теперь меня зовут Пилер.

– Как тебе удалось получить задание охранять Ларона?

– Торейцы подумали, раз Банзало держал меня под замком за предательство, я достаточно надежен и мне можно поручать некоторые дела. Вот и наняли охранником.

– Я могу увидеть Ларона?

– Но не забывай: он должен оставаться там, чтобы моя голова удержалась здесь, – предупредил Ровал, указав сначала на дверь камеры, потом на свою шею.

– Собственно, мне нужно кое-что с тобой обсудить. Несколько минут спустя Ровал раскрыл двери камеры. Ларон лежал на грязной куче сухих водорослей, покрывающих пол. Глаза были закрыты, но он дышал. Вампир не проснулся, когда открывалась дверь, неужели… Терикель вошла в камеру и опустилась на колени. Он открыл глаза, а потом резко вскочил. Терикель невольно отшатнулась. На лице юноши краснели ссадины, под глазами лежали темные тени, он жмурился, пытаясь разобраться, кто перед ним.

– Вампир, ты сегодня сам на себя не похож, – сказала Терикель.

– Достопочтенная Старейшина?

– Это я, и никто иной. Огромное спасибо, что занял мое место. Это было исключительно галантно и благородно с твоей стороны.

– Мое почтение.

– Похоже, Варсовран на этот раз решил разумно применить Серебряную смерть на территории поменьше, чем континент.

Ларон застонал и попытался встать. Терикель помогла ему сесть на скамью, он опустил голову на ладони, опершись локтями о колени.

– И как это, быть облаченным в Серебряную смерть?

– Когда на меня наложили Серебряную смерть, все стало удивительно медленным и холодным. Странные голоса и мысли проносились в моем сознании, и хотя я мог видеть абсолютно все, что происходило вокруг, но не контролировал свое тело. Когда Варсовран направил Серебряную смерть на храм Метрологов, я освободился. Я не понимаю, что со мной. Оно избавило меня от раны, нанесенной топором, но я так ужасно ослабел! Что случилось? Что сделала со мной Серебряная смерть?

Терикель коснулась запястья Ларона и ощутила биение пульса, она приложила ладонь к его щеке. Потом прошла к маленькому окошку камеры, глянула наружу и обернулась к юноше.

– Пульс наполненный, температура нормальная, и Мираль давно зашла, – сказала она, отбивая пальцами по ладони каждое утверждение. – Ларон, воспользовавшись твоим телом, Серебряная смерть вернула тебя к жизни.

Ларон сглотнул и с недоверием посмотрел в лицо Терикель:

– К жизни?

Терикель показалось, что он разочарован.

– Ты шутишь? – в его голосе теплилась слабая надежда.

– Нет.

– Скажи мне, что я не живой.

– Ты не живой.

– Ты лжешь.

– Да.

Он дотронулся пальцами до своего лица. Прыщи, упорно державшиеся на коже семь столетий, исчезли.

– Жизнь, – вздохнул он.

– Ты недоволен?

– По правде говоря, нет.

– Ларон, мне трудно поверить в то, что я слышу. Ты исключительно здоровый юноша четырнадцати-пятнадцати лет. У тебя чистая кожа, теплая кровь, твои сердца бьются ритмично, подозреваю, что и зубы у тебя стали обычными, а клыки исчезли.

Ларон провел языком по зубам. Эфирные клыки превратились в нормальные, человеческие зубы. Он проверил пульс.

– Но почему я такой слабый? – возразил он. – Эти солдаты, они меня скрутили за полминуты. Я был беспомощен как новорожденный цыпленок.

– У тебя физические силы обыкновенного подростка, а не сверхъестественная мощь вампира. Средний морской пехотинец способен без труда справиться с четырнадцатилетним мальчиком. Вот почему у тебя разрезано ухо, разбита губа, синяки на груди и ссадины на лице.

– У меня болит живот.

– Это случается, когда человек голоден. Охранник принесет еду, как только сам отмоется от грязи. Может, выпьешь воды?

Она взяла ковш, лежавший возле ведра с водой. Ларон подозрительно покосился на питье, потом осторожно сделал глоток. Затем осушил весь ковш.

– Странно. Она безвкусная, но так освежает.

После пяти ковшей воды Ларон почувствовал себя заметно лучше, но счастливым его бы никто не назвал.

– Лучше бы я оставался мертвым, – проворчал он.

– Но тебя же вернули к жизни! Ты должен радоваться.

– Жизнь? Мне есть с чем сравнивать. У меня нет сил, зато полно людей, готовых со мной рассчитаться.

– Ну, если уж речь зашла о них, я тут говорила о тебе с Фераном. Он предложил нам проезд на «Лунной тени» до Саргола.

– Феран? Нам? Нам – то есть и тебе, и мне? После того, что я с ним сделал?

– Я же не говорила, что он испытывал от этого восторг. Кроме того, ему предстоит спать в одиночестве.

– Тогда почему он нас приглашает?

– Условно говоря, я взяла его за яйца. Без меня он не сможет поднять «Лунную тень».

Глаза Ларона сузились:

– Тогда убедись, что тщательно вымыла руки после этого. И подумай, что помешает Ферану отказаться от обещания, когда мы выйдем в море?

Терикель постучала в дверь. В проеме показался Ровал. Он скрестил руки на груди, за поясом был топор.

– Охранник Пилер, также известный как Высокоученый Ровал прекрасно умеет следить за честным соблюдением условий и договоренностей. Может быть, жизнь не так комфортна, как существование мертвого вампира, молодой человек, но жизнь – единственное, что у тебя теперь осталось. Теперь тебя приведет к полной неподвижности не Мираль. И тебе уже не удастся встать из могилы. Если ты погибнешь, составишь компанию червям. Поэтому самое разумное – убраться отсюда поскорее и прожить еще лет шестьдесят, а то и семьдесят – то, что тебе осталось.

– Но я же теперь для вас представляю обузу…

Терикель положила ладонь на щеку юноши и поцеловала его в губы. Потом встала и протянула ему руку.

– Я в долгу у тебя, Ларон, – сказала она, а он не сдвинулся с места. Только удивленно смотрел на нее. – Прояви рыцарское благородство и позволь мне помочь.

Ларон опустил голову, затем протянул руку и позволил себя поддержать, не глядя никому в глаза. Ровал принес его тунику и сандалии, дал легкий топорик из числа конфискованного оружия. Ларон коснулся пальцами дыры, проделанной в тунике топором Варсоврана.

– Прежде чем отправимся в путь, я хотел бы поставить одно условие. «Лунная тень» оставит меня в Диомеде. Я туда кое-кого послал и должен…

– Диомеда! – воскликнула Терикель. – Ты разве не слышал? Варсовран захватил этот город несколько месяцев назад. Он сделал его столицей своей новой империи. Если я решусь показаться хотя бы в пределах видимости Диомеды, меня отправят на плаху с такой скоростью, что городской магистрат даже не успеет продать билеты на это представление. То же самое касается и тебя. Кроме того, всем известно, что «Лунная тень» стояла на службе у Метрологов.

– Я все знаю про Диомеду. Но тебя считают мертвой, а «Лунную тень» затонувшей.

– Категорически нет! – отрезала Терикель. – Мы не пойдем в Диомеду.

– Это дело чести!

– Нет!

– Чести девушки!

– Защита чести – долг тех, у кого есть для этого силы. Сейчас твоя грудь уже моей талии, а я горжусь хорошей фигурой А что касается твоих бицепсов… Если кто-нибудь вздумал бы выставить тебя на рынке рабов в качестве воина, вокруг все бы смеялись до упада!

Ларону не слишком нравилось то, что он слышал, особенно потому, что это было правдой.

– А как же… – начал он.

– Нет! Мой ответ: нет! Если ты вообще намерен покинуть Гелион, то у тебя есть единственный шанс – идти с нами в Саргол. Затем ты можешь отправиться на север, в Диомеду и добиваться, чтобы тебя убили. Понял?

Дамарианские боевые корабли стояли повсюду, когда «Раши-Харлиф» вошел в гавань Диомеды, и на борт поднялся лоцман с характерным плюмажем солдат Варсоврана. Когда они наконец пришвартовались, тревога капитана начала ослабевать. По словам лоцмана, в порту царили покой и порядок, жизнь кипела, торговля шла бойко и вообще ситуация для моряков и купцов мало изменилась с тех пор, как бывший король заперся в островной цитадели с небольшим отрядом верных ему воинов.

– Кстати, имейте в виду: если вам удастся узнать, где находится сарголанская принцесса Сентерри, вы получите вознаграждение в две тысячи золотых паголов, – добавил лоцман во время разговора с капитаном на юте.

– А что она такого натворила?

– Ничего. Месяц назад она еще жила в Диомеде, а потом решила уехать, переодевшись танцовщицей. Похоже, она была хороша в танцах и ее охранники продали девушку каким-то работорговцам, как только город остался вне поля зрения.

– Мы пришли из Плацидийского океана, а ты спрашиваешь нас о работорговцах, орудующих в пустыне! – выразил свое недоумение капитан.

– Ну, все-таки речь идет о двух тысячах паголов, и пока никому не удалось их заполучить. Я всех об этом спрашиваю.

– Весьма благородно со стороны торейцев предлагать так много за безопасность иноземной принцессы.

– Ты не прав, почтенный и многоуважаемый капитан. Император Саргола считает, что торейцы лгут, а сами держат ее в тюрьме. Он угрожает войной.

– Ага, теперь понятно. Будь я торейцем, я бы сильно беспокоился.

Друскарл и Девять владели языком страны, а евнуху удалось обменять небольшую часть торейского золота и серебра на виндикские монеты еще до прибытия в Диомеду. Теперь они облачились в виндикские одеяния и не привлекали внимания.

– Помни: надо идти на север к Бантаку и ждать там, – сказал Друскарл Сулдервару, когда они остались одни.

– Как долго, ваше величество?

– Три месяца. Говори, что вы прибыли в Бантак от имени Виндика, чтобы помочь в защите от пиратов. Никто не будет ни возражать, ни задавать лишних вопросов.

Таможенный инспектор зарегистрировал Девять и Друскарла как служанку и евнуха, вернувшихся из Виндика, так что они благополучно покинули официальную контору и растворились в большом городе. Девять неуверенно чувствовала себя в толчее, поскольку до сих пор видела лишь порт Дорожный на Гелионе да и то через сферу-оракул. Диомеда была в сотни раз больше. Широкая река Леир несла свои воды через пустыню, вытекая с высоких, покрытых в нижней части виноградниками гор, по ней шли баржи с бочками и ящиками товаров, которые разгружали на причалах города. Порт являлся единственным прибежищем для кораблей, идущих вдоль побережья Акремы между северо-восточными и юго-восточными королевствами континента.

– Где мы остановимся? – испуганно спросила Девять, совершенно растерявшаяся в толпе, ошеломленная запахами и звуками.

– Я знаю милую даму по имени Сайрет, которая переживает нелегкие времена. Прежде всего мы пойдем к ней.

Сайрет в середине дня давала уроки танцев бедным девочкам на рыночной площади. Это она делала бесплатно. Они пришли туда, когда занятия заканчивались, и Девять увидела стройную, привлекательную женщину лет сорока пяти. Сайрет заметно устала, но все равно лучилась обаянием и властной энергией.

– Приятная встреча, безумная королева, – произнес Друскарл в качестве приветствия. Сайрет как раз смывала пыль с ног. Евнух учтиво и несколько официально поклонился.

– Друскарл! Рада видеть тебя, король-евнух, – ответила Сайрет с не менее официальным, но более изящным поклоном и расцвела улыбкой.

Друскарл купил дамам финиковые пироги в одной из лавчонок, и они покинули рынок. Друскарл и Сайрет сразу же погрузились в беседу. Они обменивались историями о своей жизни, однако Друскарл, надо признать, сильно редактировал свое повествование.

– Так вот я оказался здесь… э… с этой прелестной, но несколько… э-э-э… ограниченной девушкой, – завершил он свой рассказ, поведав совершенно не соответствующую действительности байку о том, как Девять потеряла память после того, как едва не утонула.

– Так ты хочешь, чтобы я взяла ее к себе в качестве ученицы? – спросила Сайрет искренне, хотя и не слишком сильно удивившись.

– Я могу хорошо заплатить.

– Это утешает.

– Она много для меня значит. Если ты согласна присматривать за ней в течение пары лет, пока она не восстановит разум, госпожа Сайрет, я не стану просить тебя о большем.

– Ну что же, она вполне подходит для танцев и выглядит привлекательно. Что ты можешь сказать о себе, девушка?

– О, я была на маленьком корабле, я едва не утонула, – произнесла Девять и поправила шарф, прикрывавший голову. – Мой лоб был…

– Довольно, оставь шарф как он есть. Если у тебя шрам, его не нужно открывать. Не люблю шрамы. Итак, с тобой приключилась беда и ты потеряла память. Друскарл решил, что ты стоишь того, чтобы спасти. Что ты умеешь делать?

– Делать?

– Да. Что ты умеешь делать? Готовить еду? Мыть посуду? Чистить печь? Покупать, торговаться на рынке, не позволяя тебя ограбить?

– Она быстро учится, – заверил Друскарл.

– Я могу научиться практически всему, если мне показать, – подтвердила Девять.

– Ясно, – Сайрет медленно покачала головой, чуть нахмурившись, потом лицо ее оживилось. – А чем ты можешь расплатиться, Друскарл?

Торейским золотом, – ответил он, доставая кошель и вынимая из него несколько монет.

Глаза Сайрет расширились:

– Ах вот что! Плата вперед, полностью. Так я веду дела со всеми клиентами. Ты уверен, что она не сбежала ни от кого? Она не из числа беглецов?

– Не больше, чем все мы, моя дражайшая безумная королева…

– Так скверно, король-евнух?

Они подошли к дому, где жила Сайрет. Друскарл намеревался сразу уйти, и Девять почувствовала нарастающий страх.

– Вы уходите? – спросила она. – Я никогда больше вас не увижу? Как Ларона?

Друскарл рассмеялся:

– Я просто найду место для ночлега. А ты будешь спать здесь, это твой новый дом.

– А вы придете сюда?

– Да, завтра. Ты будешь учиться танцам и другим вещам, которые пойдут тебе на пользу.

– Да, и со временем я выдам тебя замуж за красивого купца, – добавила Сайрет. – Ты будешь танцевать на рыночной площади и носить изящные платья. До завтра, Друскарл.

– Моя дорогая Сайрет, ночь будет долгой.

– До свидания.

Сайрет жила на расстоянии мили от Уэнсомер, она арендовала плоскую крышу зернохранилища. Там она установила опорные столбы и натянула тент. Это пространство отлично подходило для занятий. Сама Сайрет спала в укромном уголке, там же хранила сундуки с костюмами и материалами, подушками, зеркалами, макияжем и украшениями. Ее маленький мир пребывал под надежной охраной магических стражей – котов и собак, поставленных на стражу зерна. На крышу вела веревочная лестница, по которой женщины и взобрались.

– Ну что же. Полагаю, у нас не будет языковых проблем, – заявила Сайрет, приготовившая для Девять место для ночлега. – Эта маленькая сумка – все, что у тебя есть?

– Да.

– Бедный ребенок. Сначала тебе нужно научиться шить платья, которые носят в Диомеде. За работой ты расскажешь о себе. Позднее мы начнем уроки танцев.

Вскоре после захвата Гелиона эскадра Варсоврана вернулась в Диомеду, и по городу поползли слухи о том, что вновь были использованы огненные круги. Друскарл вслушивался в рассказы торейских моряков и солдат в тавернах, мрачно отмечая про себя каждую деталь. Насколько он помнил, Гелион представлял собой вытянутый остров, длина которого заметно превышала ширину. Чтобы целиком покрыть его, потребовалось бы четыре или пять огненных кругов. Это означало, что цикл Серебряной смерти может завершиться не раньше чем через сто двадцать дней после запуска. Это была ценная информация, хотя во всех историях, описаниях чудовищного огня, жара и грома оставалась какая-то неясность. Говорили, Варсовран казнил на острове одного из Метрологов, а затем вернул его к жизни с помощью Серебряной смерти. Друскарл знал, что это под силу магическому чудовищу. Странность заключалась в том, что священника звали Ларон. Но Ларон – скалтикарское имя, а Гелион был аванпостом торейцев. Вернувшись в свое жилище, Друскарл усердно подсчитывал даты и сроки, делая записи на каменном полу. «Лунная тень» могла достичь Гелиона не раньше чем за день или за два до нападения Варсоврана. Представлялось невероятным, чтобы Ларона посвятили в сан за такое короткое время, однако все упорно называли это имя. Кто бы ни был этот человек, точно установить его личность сейчас невозможно.

Друскарл пришел к выводу, что пока не прояснится ситуация, не стоит принимать никаких решений. Он лег на узкую койку и закрыл глаза. У него оставался шанс. Он знал, где будет находиться Серебряная смерть, но никто не догадается о его истинных намерениях.

– Разве есть среди нас тот, кого нельзя назвать предателем, если заглянуть в глубину его души? – произнес он вслух, обращаясь к самому себе.

Один из охранников, продавших Сентерри кочевникам-работорговцам, имел несчастье вернуться в Диомеду, где его опознали. Теперь Фортерон прогуливался вокруг жаровни, над которой висел злополучный охранник, распластанный на огромном колесе лицом к раскаленным углям. Его сиплое, прерывистое дыхание поддерживало жар, не давая углям погаснуть.

– Отчасти твоя история звучит достоверно, – заметил Фортерон, читавший свиток с показаниями. – Мы нашли сожженную повозку, мертвую лошадь и три изувеченных тела на расстоянии меньше дня пути от города. Эта сцена должна была выглядеть как результат нападения кочевников, но они никогда бы не стали убивать коня или оставлять стрелы в телах убитых. Кочевники весьма расчетливы, когда речь идет о железных наконечниках стрел или о лошадях. Затем ты вернулся в город. Ты утверждаешь, что вместе с приятелями целый месяц сопровождал трех танцовщиц вплоть до самого Ласера. Но тебя сдали властям за пятьсот золотых паголов вознаграждения. Мои источники сообщают, что ты провел большую часть времени в Ласере, и у тебя была изрядная сумма.

Но охранник мечтал об одном, чтобы прекратилась боль.

– Мы убили возниц, стражника… продали девушек, – прохрипел он.

Он твердил эту фразу на протяжении четырех последних дней. Либо он говорил правду, либо обладал исключительным мужеством и способностью выдерживать пытки.

– Мы собрали остатки повозки, проверили, что там было, – продолжал Фортерон. – Кому вы их продали?

– Кочевникам.

– Палвер Ветробол, я очень могущественный человек. И это я плачу деньги нашему доброму приятелю в капюшоне, который медленно опускает тебя лицом вниз на угли. Может быть, ты полагаешь, что я самый могущественный человек на Акреме, но это не так. Самый могущественный человек на Акреме – тот, кто командует огромной армией. А это отец девушки, проданной вами в рабство, а возможно и обесчещенной.

Нет, мы не трогали их… Светлокожие девственницы стоят… в три раза дороже.

– Что это были за кочевники?

– Бандиты из долины Лейр.

– Их имена?

– Они не называли своих имен.

– Куда они направились?

– На запад, на рынки Залмека.

– На рынках Залмека за прошедший месяц не продавали белых танцовщиц. Я думаю, вы изнасиловали и убили девушек, а их тела закопали в пустыне.

– Нет.

Фортерон остановился, а потом пошел к двери:

– Если он умрет, его место займешь ты.

Палач покорно склонил голову. Адмирал вышел из пыточной камеры.

Снаружи его ждал начальник караула.

– Все еще не признался, адмирал?

– Подозреваю, что он уже сказал правду. Девушки были действительно проданы кочевникам, а высокая стоимость таких рабынь в северных королевствах не вызывает сомнений. Проблема в том, что мы находимся с северными королевствами в состоянии войны. Это сильно затрудняет расследование.

– Кроме того, северные королевства заинтересованы в том, чтобы Сарголанская империя вступила в их Альянс. Это делает их еще менее вероятными помощниками.

Фортерон на мгновение прикрыл лицо ладонями, словно хотел заслониться от всего мира. Перед ним вырисовывалась весьма безрадостная картина.

– Сентерри либо мертва, либо недосягаема. В любом случае, мне нечего предложить сарголанскому императору, кроме того мерзавца, что висит сейчас на колесе, а также имен его компаньонов. Приглашай сарголанского посла, дай ему показания этого охранника, пригласи его на повторный допрос, передай список имен других негодяев. После этого голову охранника отрубить, засолить и отослать в столицу Сарголана – пусть ее отвезет их посол на своей боевой галере. Наверняка императору и этого будет мало, но он получит этот подарок – желает того или нет.

– Боюсь, император желает либо свою дочь, либо много крови, адмирал.

– Что же, соберите кровь охранника и отправьте ее императору вместе с головой.

«Лунная тень» приплелась в гавань Диомеды следом за сарголанским каботажным торговым судном. Шхуна низко сидела в воде, ей требовался серьезный ремонт после перенесенных и наскоро заделанных повреждении.

– Я до сих пор не понимаю, как ты сумел убедить меня зайти сюда – пробормотала Терикель и перегнулась через борт, чтобы в очередной раз справиться с последствиями морской болезни.

– «Лунная тень» набирает воду быстрее, чем мы успеваем откачивать, а Диомеда – самый близкий от Гелиона порт, – ответил Ларон. – Мне доводилось слышать гораздо менее удачные мотивировки.

Терикель вытерла рот, а потом накинула шаль так, чтобы зарыть лицо. Из всех городов на свете этот для нее наиболее опасен.

Оказав необходимую помощь лоцману, боцман попытался выторговать скидку, ссылаясь на сильные повреждения судна в результате жестокого шторма, однако лоцман не хотел и слышать о снижении тарифа.

– Вы здесь раньше бывали? – поинтересовался он, когда шхуна шла между длинными рядами торговых кораблей, галер, каботажных судов и речных барж.

– Мы здесь в первый раз, – отозвался боцман, снова взявшись за штурвал.

– Ну, тогда обратите внимание вон на тот маленький остров в гавани, на котором возвышается дворец. Там находится бывший король. Остров все еще в осаде, так что держитесь от него подальше, если не хотите, чтобы вас в щепки разбила какая-нибудь боевая галера.

– Какую угрозу может представлять такая маленькая шхуна для могущественного флота императора Варсоврана? – удивился боцман. – Мы всего лишь честные моряки.

– Вот и держитесь подальше от неприятностей. Да, и еще: не стоит купаться в гавани. Тут несколько раз ловили агентов, которые собирались доплыть до острова при свете Мираль. Теперь несколько раз в день в воду бросают отбросы из мясных и рыбных лавок, чтобы приманить акул. Их тут развелось видимо-невидимо. Кстати, вы ничего не слышали о сарголанской принцессе Сентерри, которую захватили и продали в рабство в пошлом месяце? Это случилось в пустыне, к западу от Диомеды. Награда за ее возвращение составляет уже шесть тысяч золотых паголов.

– В пустыне? Мы же пришли с другого конца Плацидийского океана. А ты нас спрашиваешь о происшествии в пустыне!

– За вопрос денег не берут, а шесть тысяч паголов – это огромная куча золота. Успеха вам в Диомеде.

Феран поднялся на ют, матросы убирали паруса и ставили якорь. Шхуна расположилась над песчаной отмелью, на которую судно сядет во время отлива.

– Течь очень серьезная, счастье, что нам удалось дойти до Диомеды, – заметил боцман.

– Ремонт нам недешево обойдется, – буркнул капитан.

– Ну и что? Нам разве денег не хватает? Ты забыл про торейское золото?

Ларон, Терикель и Ровал отправились на берег вместе с лоцманом, а остальные занялись подготовкой «Лунной тени» к ремонту.

– Иногда мне трудно преодолеть соблазн рассказать начальнику порта, кто они такие, – тихо произнес Феран, наблюдая за удаляющейся лодкой.

Боцман пожал плечами:

– Они в ответ смогут порассказать немало интересного и о тебе.

– Вот почему я так и не пошел к начальнику порта с этими сведениями. Норриэйв, не будешь ли ты любезен в качестве казначея отсчитать мою долю золота?

– Как хочешь. Ты намерен произвести впечатление на местных девиц и молодок?

– Нет, мне нужны деньги, чтобы купить лицензию и перебраться на борт глубоководного торгового корабля. Теперь я неплохо знаю глубоководную навигацию и могу претендовать на офицерский чин. Как бывший самостоятельный капитан и ветеран трех переходов через Плацидийский океан, я буду пользоваться немалым спросом.

Боцман задумчиво потер подбородок:

– Ага, ясно. Мне будет жаль, если ты уйдешь. И другим тоже.

Начался отлив. Судно постепенно опускалось на отмель. Воду из трюма откачали, и нанятые в порту плотники деловито занялись работой. Норриэйв проверял обшивку, но очевидных течей не обнаружил. Когда начался прилив, плотники собрали инструменты, подошел их начальник. Он вместе с боцманом проверил качество ремонта, затем назвал цену за кренгование днища от налипших улиток и водорослей.

К тому времени когда солнце склонилось к закату, экипаж сошел на берег, чтобы насладиться заслуженным отдыхом, а Норриэйв прикидыва, что еще нужно сделать, чтобы благополучно добраться до Сарголана. Починка мачт и снастей оказалась не такой уж сложной, ванты обновили, мелкие детали заменили. Еще пара дней на кренгование и смоление корпуса, день на закупку провизии и пополнение запасов воды, а также на загрузку трюмов какими-нибудь местными товарами. Ни у кого не должно возникать сомнений насчет характера их деятельности. После этого можно выходить в море, решил Норриэйв.

«Лунная тень» берет на борт меньше крупного торгового судна, но она легко проходит под мостами, поднимается по рекам к внутренним портам. Когда Терикель и Ровал покинут корабль, экипаж сможет заняться честной торговлей, как многие другие купцы и моряки. Очевидно, без Ларона они не смогут получить разрешение на плавание, но что если попробовать выкупить у бывшего вампира лицензию?

Норриэйв решил откачать воду, которая должна была накопиться за несколько часов. Но воды не было. Удивленный боцман спустился в трюм. Течь прекратилась. Полностью. Он зажег лампу и начал тщательно проверять внутреннюю сторону обшивки. Конечно, там было несколько десятков точек, где швы могли износиться и пропускать воду.

Через некоторое время боцман почувствовал толчок о борт снаружи, а потом кто-то позвал с палубы. Это был женский голос. Норриэйв выбрался наверх и помог Терикель и Ровалу затащить мешок с золотом Старейшины на борт.

– Местное бюро регистрации приняло от Ферана заявление о том, что он сходит с корабля и отказывается от звания его капитана, – сообщила священница, сразу переходя к делу.

– Ага, это так. Он хочет поступить офицером на какой-нибудь большой корабль.

– И еще кое-что. Ларон также отказался от звания навигатора этого судна, передав все полномочия тебе.

Норриэйв на мгновение потерял дар речи.

– Вот так, просто? Бесплатно?

– Он сказал, что получает свою долю золота и ничего больше не хочет.

– Капитан Норриэйв, – прошептал моряк, чтобы ощутить новое звание на слух, на вес. – Капитан.

– И как ты намерен поступить с «Лунной тенью»?

– Честно работать, пока нечестное предложение не окажется чересчур заманчивым. Полагаю, вам все еще нужно в Саргол?

– А можешь, вместо этого доставить меня в Скалтикар?

Норриэйв присвистнул:

– Это долгий путь.

– Я отправила туда моих священниц с книгами и архивами ордена Метрологов, так что хочу присоединиться к ним. С этим золотом мы сможем восстановить орден в Скалтикаре, вдали от Варсоврана. Так ты отвезешь нас? Я оплачу стоимость груза и еще половину от этой суммы.

– Идет, – уверенно кивнул Норриэйв, на которого произвела сильное впечатление щедрость предложения.

– Когда будет закончен ремонт?

– Осталось только кренгование и всякие мелочи.

– А корпус? Как насчет течи?

– Я все очень тщательно проверил. Мне кажется, Ларон организовал эту течь с помощью эдакого маленького заклинания, а в порту его снял.

На мгновение Терикель задохнулась от гнева. Напряжение отразилось на ее лице. Но потом она не выдержала и взорвалась:

– Маленький засранец! Я ему яйца отрежу и подам на серебряной тарелке!

– Вообще-то я заказал маринованную баранину и бисквиты, – невозмутимо заметил Норриэйв.

– Пронырливый червяк! Чтобы ему в ад провалиться до самого дна! Ровал, найди пару матросов. Мы отплываем сейчас! Капитан, что еще нам нужно, чтобы срочно выйти в море?

– Только провизия.

– К черту провизию! Саргол в нескольких днях пути к югу, а я купила корзину хлеба, вино, копченые колбасы на рынке. Дней пять мы на этом протянем.

– Но…

– Я настаиваю! Я священница ордена Метрологов в городе, контролируемом Варсовраном, и у меня достаточно золота, чтобы купить глубоководное торговое судно. Так что я чувствую себя исключительно уязвимой, Норриэйв. И я хочу убраться отсюда немедленно!

– Никто не знает про золото.

– Феран знает.

– Он никому не скажет.

– Прости мою недоверчивость. Не забывай: ты получишь полный трюм груза плюс половину его стоимости наличными в счет дороги до Скалтикара. Так что скажешь?

Норриэйв пожал плечами и широко развел руками:

– Что я могу сказать? Добро пожаловать на борт!

И тут до них донеслось отдаленное, нестройное пение.

– Похоже, это мой экипаж, – сказал Норриэйв.

– И поют, естественно, о выпивке, – фыркнула Терикель.

– Ты слишком сурова, Достопочтенная Терикель.

– Когда они придут в форму и смогут заняться делом?

– Кто знает, но пока они нам не очень нужны.

– А это разумно?

– Это обычная практика: едва ли можно нанять на всем Плацидийском океане хоть каких-нибудь матросов, не напоив их вдрызг и в таком виде не заманив на борт.

– Отлично, но Ровал захочет сейчас вернуться в Диомеду – не завершенные дела, вероятно… О да, вот твоя лицензия и документ на владение кораблем.

Она передала Норриэйву два свитка. Через час они уже выходили в море, уверенно направляясь на юг. Хэзлок и Д'Атро спали как убитые в трюме, Норриэйв стоял за штурвалом, а Терикель снова пересчитывала золото.