Глава 5

Плюх!

Фелиз фыркнул, отплевываясь от воды, и чувствуя, что захлебывается, попытался выплыть на поверхность. Он был посреди океана. Нет, похоже, это была всего лишь вышедшая из берегов река. Нет, и не наводнение. Просто небольшой дождик… Фелиз начал медленно приходить в себя и вскоре был уже в состоянии осмыслить тот факт, что его окатили водой из ведра.

И этот некто был облачен в черную униформу. Еще двое субъектов в черном сидели за столом. Тот же, что облил его водой, вернулся обратно и тоже занял свое место за столом рядом с остальными. Вода попала Фелизу в глаза, и он часто заморгал, поудобнее устраиваясь на стуле с высокой жесткой спинкой, на который его, похоже, усадили. Затем он взглянул на троицу за столом. Очень похоже на трио обезьян, только не мудрых, а исключительно подозрительных. Трое в черном, со своей стороны, тоже не спускали с него глаз.

— Я требую адвоката, — сказал Фелиз.

— Молчать! — рявкнул тот, что сидел посередине. — Употребление алкогольных напитков запрещено, за исключением тех случаев, когда на то имеется особое разрешение правителя.

Тем временем туман перед глазами Фелиза рассеялся окончательно. Оглядевшись по сторонам, он увидел, что находится в обшарпанном кабинете с грязно-белыми стеными. В углу комнаты под самым потолком приладил паутину большой паук. Прямо перед ним стоял длинный письменный стол, за которым восседали трое в черном, а позади них находилось большое окно, и ослепительное солнце било ему в глаза. Троица же за столом была окружена ореолом яркого света. Фелиз зажмурился и только теперь почувствовал, как сильно болит у него голова. Через секунду вспышка нестерпимой боли отступила, и на смену ей пришла совсем другая боль — ноющая и тягучая.

— Итак, шпион! — объявил скрипучим голосом тот, что сидел в середине. — Говори!

Фелиз потянулся, и в то же мгновение один из сидевших за столом сделал неуловимое движение, после чего в руке у него появилось нечто напоминающее с виду узкоствольный пистолет, который он немедленно наставил на Фелиза.

— Сиди и не дергайся! — предупредил он.

— Ну да, конечно. Не буду, — пообещал Фелиз.

Тот, что сидел в центре, не спеша отложил оружие. Фелиз разглядывал своих мучителей. Угрюмые, неприветливые лица, на которых застыли суровые взгляды. Они напоминали о диких незрелых яблочках-кислицах, покрытых наростами, высохших и сморщившихся до сроку. Похоже, тот, что сидел в середине, был за главного. Это был высокий, тощий человек с узким, вытянутым лицом. У него был мясистый нос и полные губы, слегка приоткрывающиеся при каждом вдохе. Черные глаза яростно сверкали из-под разросшихся, косматых бровей.

— Ну так что, шпион? — спросил он.

— Я не шпион.

— Не пытайся меня обмануть! А не то пристрелю! — гаркнул тот, что сидел посередине.

— Да чтоб тебе пусто было, бестолочь ты этакая! — выкрикнул Фелиз, выходя из себя, не взирая на недавнее предупреждение, подкрепленное демонстрацией оружия. — К твоему сведению, я являюсь официально зарегистрированным торговцем технологиями!

Довольно странно, но эта его вспышка гнева, похоже, подействовала на остальных успокаивающе. У него появилось такое ощущение, будто он только что на деле доказал свою принадлежность к некоему сообществу, и теперь некоторая натянутость в отношениях наверняка исчезнет. Один из сидящих с краю, утвердил локти на столе, а тот, что, занимал центральное место, подался вперед.

— Даже не пытайся меня обмануть! — сказал он — но на этот раз это прозвучало почти добродушно. — А что это такое?

И Фелиз, вот уже во второй раз за этот день, принялся объяснять суть своей работы. Воспоминание о первом объяснении навело его на мысль о том, что упоминание о нем может оказаться полезным для него.

— Знаете что, — с вызовом заявил он, — наверное, ваши люди где-то подзадержались, когда шли за мной; потому что я к тому времени только-только закончил беседовать с вашим мэром…

Непринужденная атмосфера вмиг улетучилась.

— С мэром! — воскликнул тот, что сидел посередине. — Что за чушь! В этом городе нет мэра. Здесь есть лишь один правитель — и это я, Таки Маноаи! Еще одно слово о мэрах, и я велю тебя пристрелить!

— Но тот человек представился мэром, — огрызнулся Фелиз. — На нем был кильт и пестрая туника в красно-сине-фиолетово-желтых тонах…

— И хватит молоть чепуху! — продолжал разоряться правитель. — Кильт декадентская одежда. Ношение туник запрещено. А неполноценные особи, делавшие вид, будто различают в единственно радикальном черном цвете еще какие-то там оттенки, были давным-давно изгнанны из нашего общества.

— Да ты сам разуй глаза-то, — начал было Фелиз, но тут на губах у правителя выступила пена, и, в следующий момент Фелизу показалось, что ему на голову обвалился потолок. Похоже, те двое с дубинками дежурили в непосредственной близости от него, прямо за спинкой его стула.

Фелиз осторожно ощупал руками голову. Хоть мозг его был таким же чувствительным, как и у обычных людей, и от сильных ударов он тоже мог потерять сознание, но вот сам череп — спасибо предкам с Миктурии — был гораздо прочнее. Похоже, удары дубинками не причинили ему никакого вреда, однако у него не было ни малейшего желания снова испытать на себе нечто подобное.

Он прекратил ощупывать голову и задумчиво поглядел на поставленную перед ним миску с чуть теплой белковой кашицей. Это была первая тюрьма в его жизни, где отсутствовала прямая зависимость между отвратительным условиями содержания и степенью продажности надзирателя. Дом, в котором он находился в данный момент, наверное, когда-то — лет сто назад — был вполне приличным местом. Но со временем все здесь пришло в упадок, и похоже, что за последние полвека помещение ни разу не ремонтировали.

— А где бифштекс? — с надеждой в голосе осведомился Фелиз, когда надзиратель принес ему миску с кашей.

— Бифштекс? — заинтригованно переспросил тот. — А на каком оборудовании делают такие штуки?

— Их делают из животных, — упавшим голосом ответил Фелиз. А затем живо добавил: — Но нечто подобное можно состряпать и на той машине, на которой сготовили эту баланду. Нужно просто изменить кое-какие параметры…

— Диверсия! — сказал надзиратель. В глазах у него вспыхнули яркие искры, которые тут же снова угасли. Он покачал головой. — Нет-нет, грустно вздохнул он. — Я уже слишком стар. Так что уговорить меня на диверсию тебе не удастся. Куда уж мне…

— Ну тогда проваливай отсюда! — огрызнулся Фелиз, взяв в руки миску с кашей. В конце концов, хоть какие-то жалкие калории в этом месиве все же присутствовали, тем более, что от голода у него подводило живот и начинало казаться, что его пустой желудок сжался до размеров горошины.

— Хотя однажды я все-таки совершил небольшую диверсию, — продолжал надзиратель, топчась у порога.

— Кто бы сомневался, — хмыкнул Фелиз, с трудом глотая ложку каши и морщась от отвращения.

— Разбавил водой кофе на холостяцкой вечеринке, чтобы его хватило на подольше.

— А-а…

— Ага, — продолжал надзиратель. — Взял пинту обыкновенной воды и вылил туда. Никто ничего не заметил.

— Угу.

— Но тогда я был молод и неопытен, — со вздохом изрек тюремщик. — С годами человек становится старше и осознает, что прежде, чем сотворить что-нибудь рискованное, нужно хорошенько подумать о возможных последствиях. Так что теперь я покорно стою в общей очереди наравне с остальными, и если кофе все-таки заканчивается раньше, чем подойдет моя очередь, то я возношу благодарность судьбе и довольствуюсь обыкновенной водой.

— Еще бы, — хмыкнул Фелиз, оценивающе разглядывая его.

— Да, это так. Нужно уметь довольствоваться малым, — философски изрек тюремщик и удалился.

Оставшись в одиночестве, Фелиз доел свою кашу и встал, чтобы глянуть на улицу через крохотное и давно немытое окошко камеры. Очевидно, какое-то время он все-таки проспал, ибо день за окном уже клонился к вечеру. Затем он подошел к решетке, отделявшей коридор от его камеры, и сомкнул на прочных прутьях свои могучие руки.

Ему было под силу многое, о чем обычный человек не мог даже и мечтать. Фелиз считал, что все дело в отношении к жизни — хотя, разумеется, физическую силу тоже нельзя было сбрасывать со счетов. И все же куда важней была уверенность в собственной непревзойденности… Он крепко взялся за прутья решетки, уперся ногами в пол и попытался разжать их, чувствуя, как от непомерных усилий мышцы напрягаются до предела, а перед глазами начинают мельтешить черные точки. Почувствовав, что прутья чуть-чуть поддались, Фелиз остановился и тяжело дыша уставился на решетку. Ему удалось раздвинуть стальные стержни всего на каких-нибудь полтора дюйма, так что образовался просвет примерно в девять с половиной дюймов в ширину.

Фелиз снова уселся на свою койку, рассудительно думая о том, что если действовать с умом, то результатов можно достичь ничуть не меньших. Человек разумный всегда может придумать, как найти выход из сложной ситуации.

Но тут в коридоре ярко вспыхнули лампы искусственного освещения система автоматики которых, очевидно была разработана аж в прошлом тысячелении — чтобы компенсировать недостаток света от догорающего за окном заката. Фелиз невольно зажмурился и внезапно услышал тоненький голосок, обращавшийся к нему откуда-то из глубины ярко освещенного коридора.

— Извините, пожалуйста, — вежливо сказал голос. — Но так, значит, вы настоящий и мне совсем не померещились?

Продолжая жмуриться, Фелиз встал с кровати. По мере того, как глаза его понемного привыкли к ослепительному свету, он сумел разглядеть любопытную мордашку, смотревшую на него из-за стены, отделявшей его камеру от соседней в месте ее соединения с решеткой со стороны коридора. Эта была та самая девчонка, которую он встретил в лесу.

— Ты! — воскликнул Фелиз.

Мордашка исчезла. Фелиз бросился к решетке и прижал лицо к прутьям. Отсюда ему было видно, как она отпрянула назад, вжимаясь спиной в решетку соседней камеры.

— Пойди сюда, — сказал Фелиз.

Она замотала головой.

— Ну иди же сюда! — нетерпеливо повторил Фелиз. — Я не стану хватать тебя. Разве ты не видишь, что я заперт здесь? — В доказательство он взялся за стальные прутья и попытался сотрясти их.

Она нерешительно подошла поближе.

— Так ты мне не привиделся? — повторила она.

— А я что, похож на привидение? — возмутился Фелиз.

— Вообще-то, да, — призналась девушка. — Настоящие люди не носят такую одежду, как у тебя.

Фелиз во все глаза разглядывал ее.

— А какую одежду носят настоящие люди? — спросил он в конце концов.

— Ну, обычную одежду, — ответила девушка. — Ну да. Как моя, например.

— Вот оно что.

— Конечно, твоя одежда коричневая, а не… — она смущенно покраснела — не черная. И именно поэтому я отправилась разыскивать тебя и пришла сюда. То есть, когда вспомнила об этом.

— Так ты вспоминала обо мне, да?

Она снова покраснела.

— Ну да, конечно, когда ела то…

— Ела? — Внезапно Фелиз осознал, что он обессиленно цепляется за прутья, подобно боксеру, виснущему на веревках, огораживающих ринг.

— Но ведь все-таки нет ничего странного в том, что человеку порой может привидеться именно то, о чем он долго и упорно думает, — смущенно заговорила девушка, словно оправдываясь. — Да и кто бы мог подумать, что еда, которую ты дал мне может оказаться настоящей. То есть, я хотела сказать, откуда мне было знать, что это была еда? Я убежала, то потом все-таки не смогла удержаться от того, чтобы не откусить кусочек. Ведь это пахло настоящей едой и было так вкусно, что я съела все до последней крошки.

— Еще бы, — вставил Фелиз, вспоминая о тех двух толстых ломтях самого настоящего хлеба и зажатом между ними огромком куске холодного мяса. У него потекли слюнки.

— Это было так вкусно!

— Я знаю, — сказал Фелиз.

— Просто объедение.

— Да знаю я. Знаю.

— Особенно начинка. Такая мягкая, ароматная, просто тает во рту…

— Да замолчишь ты или нет?! — в отчаянии взмолился Фелиз. — За последние полгода у меня во рту не было ни крошки.

— Ты не ел целых полгода?! — воскликнула девушка, глядя на него округлившимися от изумления глазами.

— Почти. По крайней мере, за сегодняшний день ничего приличного мне съесть так и не удалось! — прорычал Фелиз в ответ. — А выбраться из этой клетки я не могу, — добавил он упавшим голосом. — Вот так и сдохну здесь от голода.

— Нет, не надо! Не делай этого! — запротестовала девушка. Она подбежала к двери его камеры и дотронулась до чего-то. Раздался щелчок, и дверь открылась. Она же вбежала внутрь и схватила его за руку. — Идем, я отведу тебя к тому странному домику в лесу, и тогда ты сможешь раздобыть еды и для себя.

Фелиз перевел взгляд с нее на открытую настежь дверь камеры. Он открыл было рот, собираясь, видимо, что-то сказать, но затем передумал и снова закрыл его.

— Что? — спросила девушка. — Я сделала что-нибудь не так?

— Нет, — с большим воодушевлением ответил Фелиз. — Все правильно. Все в порядке. И будет еще лучше, когда я смогу, наконец, подумать обо всем на полный желудок. А теперь пойдем отсюда. — И он направился в дальний конец коридоры, куда прежде отступала она.

— Не туда, — окликнула его девушка. — Лучше пройти здесь. Тут в стене есть дыра. Так быстрее.