"Девица на выданье" - читать интересную книгу автора (Бишоп Шейла)

Глава 9

На следующий день после грозы Кейпелы были приглашены отобедать в Уордли-Холле. Поскольку между невестками не было настоящей дружбы, эти приглашения в дома друг к другу исполнялись исключительно тщательно и всегда бывали приняты.

Харриет, разумеется, тоже была приглашена. Три месяца назад перспектива провести несколько часов в обществе Верни заставила бы ее трепетать от восторга. На прошлой неделе это вызвало бы замешательство. Однако в этот серый августовский вечер она причесала свои короткие волосы и повязала голубой кушак совершенно машинально, думая лишь о том, удастся ли ей остаться с Верни наедине, чтобы обговорить детали опасной полуночной экспедиции в грот.

Разбитое стекло купола заделали на время досками и дерюгой, поэтому холл выглядел необычно темным и угрюмым. Луиза посмотрела на сложенные в углу картины и прикусила язык; Харриет решила: наверное, она в душе обвиняет Джулию в том, что натворила гроза.

Единственным в красной приемной был Верни, стоящий перед пустым камином. Он как будто постарел, под глазами залегли темные круги – свидетельство бессонной ночи.

– А, Верни, – начала Луиза, – рада тебя видеть, у меня есть к тебе пара вопросов.

Харриет представляла себе, что это могут быть за вопросы, и потому немедленно спросила пастора о предметах церковной утвари в стеклянной горке, стоящей у окна. Сквозь его обстоятельные ответы она слышала, как Верни говорит:

– Я не могу связаться с... с человеком, которым вы интересуетесь. Я старался изо всех сил, но безуспешно.

– Очень досадно.

Пастор оторвался от горки и спросил жену:

– Ты просишь Верни помочь тебе в одном из твоих добрых дел, моя дорогая?

– Да, можно смело назвать это дело очень добрым, – отозвалась Луиза с полной уверенностью.

Харриет недоумевала: откуда такая нетерпимость, такое безразличие к счастью людей, которых она, как предполагалось, должна была любить? Что за одержимость, заставляющая терять всякое чувство меры?

Вошла Джулия, грациозно и неискренне извинившись за то, что не смогла встретить гостей. На ней было шелковое платье цвета пшеницы, темные волосы разделены посредине пробором, как у мадонны на картине. Вид у нее был довольно усталый, и все-таки она выглядела блистательно. Луиза считалась хорошенькой женщиной, но на фоне романтической красоты Джулии ее здоровое розово-белое личико, фарфоровые голубые глазки и креповое платье светло-вишневого цвета смотрелись весьма обыденно.

– О, я смотрю, – вы оправили топазовую брошь бедной Кэтрин! – воскликнула она.

– Да, разве она не стала лучше? – спросила Джулия, игнорируя критическую нотку в голосе гостьи.

Семья, наконец, собралась, и все двинулись в столовую. Харриет обнаружила, что ее посадили рядом с сэром Ричардом, напротив Луизы.

Сэр Ричард тут же стал благодарить ее за помощь в спасении картин.

– Они все так тщательно высушены, краски нисколько не пострадали. Я чрезвычайно вам благодарен.

– О, не за что, – отвечала она, хотя и была польщена его словами. – Ваши картины спасли быстрота действий и благоразумие Верни, сэр.

– Какая удача, что Верни оказался на месте, – заметила Луиза. – Полагаю, Джулия совершенно не представляла, что следует сделать. Да и откуда бы ей это знать? Она ведь не привыкла жить в богатых домах вроде Уордли.

– Джулия все свое внимание обратила на детскую, – заметил сэр Ричард. – Она успокаивала ребенка и суеверную старую женщину. Няня совершенно вышла из себя, она кричала и рыдала, что произвело очень сильное впечатление на Неда. Он так перенервничал, что Джулия решила оставить его сегодня в постели и весь день ему читала.

Ричард с обожанием посмотрел на жену, которая сидела рядом с его братом на дальнем конце стола. Он в высшей степени ценил неустанную заботу Джулии о Неде, чье здоровье всегда вызывало много тревог. Все, что делала Джулия, было превосходно. Луиза открыла было рот, но больше ничего не сказала.

«Она и я, – думала Харриет. – Верни и Джулия. Каждый из нас имеет секрет, вернее, разные части одного и того же секрета. И как мы можем спокойно сидеть здесь и обедать, как будто все в порядке?»

Фрикасе из желудочков и блюдо пирожков с курицей сменились седлом барашка и тушеными голубями. Сметхерст и его помощники ставили блюда точно напротив обедавших, а дети бесконечно обсуждали грозу.

Гроза произвела множество разрушений: всюду валялись поваленные деревья, берега осели, а сады были залиты водой. Дик находил все это просто великолепным.

– Ты бы так не думал, – заметил его отец, – если бы потерял единственную яблоньку и все овощи на зиму, а может быть, еще и нескольких молодых кур, которые несли бы тебе яйца круглый год.

– Но ведь ты возместишь жителям деревни все, что они потеряли, – возразила Хлоя. – Ты всегда так делаешь.

– Дело не только в этом. Могла бы ты спокойно смотреть, как все плоды, над которыми ты трудилась целое лето, пропали, и тебе придется жить чьей-то милостью? Не думаешь ли ты, что для любого человека очень страшно потерять свою независимость?

Дик и Хлоя явно не понимали, о чем он говорит. Посмотрев в их пустые лица, сэр Ричард заметно опечалился, и Харриет вдруг припомнила, как Верни сказал ей как-то: «У Ричарда настолько возвышенные взгляды на человеческую судьбу, что он не может допустить мысли о человеческих слабостях».

– Если ты готова, Луиза, оставим мужчин с их вином, – сказала Джулия.

Это был сигнал для мисс Пригл, и дети удалились наверх. Когда они ушли, Джулия повела Луизу и Харриет в музыкальную комнату, где она обычно сидела по вечерам. Белая гостиная с двумя каминами и сверкающим канделябром имела чересчур строгий вид.

Арфа Джулии отбрасывала на стену длинные тени. Пианино было открыто, свечи зажжены.

– Харриет, – сказала Луиза, – осмелюсь предположить, что леди Кейпел хотела бы послушать сонату Гайдна, которую ты разучивала.

– Да, в самом деле, – сразу откликнулись Джулия. – Это было бы восхитительно.

Харриет уселась за пианино. Она была совершенно уверена, что Джулия не хочет слушать, как она сражается с музыкальным произведением, слишком трудным для нее, но это лучше, чем разговаривать с ними в ее теперешнем состоянии. Харриет быстро поняла, что ни одна леди не обращает на нее внимания, так что она спокойно бренчала себе потихоньку, невольно прислушиваясь к их ядовитой беседе.

– ...Для вас, должно быть, это очень грустно быть похороненной здесь, в глубине страны, – говорила Луиза.

– Вовсе нет. Жизнь, которую мы ведем в Уордли, полностью меня устраивает.

– Рада слышать это. А то у меня была мысль, что вы, возможно, чувствовали себя счастливее в... ну, скажем... в Бате.

Наступила короткая пауза, и Харриет подумала: Джулия, словно игрок в шахматы, рассчитывает свой следующий ход. Когда она заговорила, в ее голосе послышалась легкая насмешка.

– Похоже, у вас составилось весьма странное представление о моем характере, Луиза. Я терпеть не могу оставаться в городе на лето.

– Но ведь по соседству с Батом есть прелестные местечки, например деревенька Уидкомб. Полагаю, вы когда-то жили в Уидкомб-Крисчент?

– Я... не знаю, кто мог вам это сказать. – Джулия все еще пыталась говорить небрежным, легким тоном, но это у нее плохо получалось. Кровь отлила от ее лица, кожа стала мертвенно-бледной.

Краешком глаза Харриет увидела, как открылась дверь и в музыкальную комнату вошел Верни. Он подошел к пианино.

– Я исчезну, как только смогу. Тео принялся рассуждать о десятине.

Харриет сделала легкое движение рукой в сторону двух женщин, сидящих рядышком у окна. Верни понял намек и тоже стал прислушиваться.

– У вас ведь там было много знакомых, разве не так?

– В Бате? С чего бы это?

– У меня сложилось впечатление, что этот ваш протеже, учитель рисования... как там его зовут? Винсент? Разве он не из Бата?

Харриет испугалась. Не потому, что Луиза упомянула художника – без сомнения, она готова подозревать всякого, кто жил в Бате, – но все это были только ее догадки; она ведь не слышала, как миссис Сэттл описывала любовника Джулии. Но Харриет слышала и начала делать стремительные выводы. Высокий, темный, за тридцать, одет просто, может быть, нуждается в деньгах...

– Может ли это быть? – прошептал Верни. Его мысли двигались в том же направлении, хотя он не встречался с Джоном Винсентом.

– Такое возможно, – неохотно признала Харриет.

Неужели поэтому Джулия уехала сюда, в деревню? Чтобы воссоединиться со своим любовником?

Тогда она, без сомнения, не теряла времени даром, введя Джона Винсента в дом своего мужа.

Харриет пала духом. Она так старалась защитить Джулию, во многом благодаря ей Хенчман оказался узником в гроте. Когда его тело обнаружат, Верни окажется в опасности, его могут обвинить в непредумышленном убийстве, если не в убийстве намеренном. И после всего этого узнать, что Джулия все это время была любовницей Джона Винсента!

Вид самой Джулии совершенно не разубедил Харриет. Хозяйка дома, явно парализованная этими словами, сидела очень прямо, застыв на софе с бессмысленной улыбкой, словно приклеившейся к ее губам.

– Это было ошибкой – привозить сюда вашего друга-художника, – говорила между тем Луиза. – Кроме того, это непозволительная дерзость. Уордли-Холл – это не Уидкомб-Крисчент.

– Может быть, вы потрудитесь объяснить последнее замечание? – произнес голос у дверей.

Ричард вошел в комнату очень тихо и стоял – мрачно-зловещая фигура, – холодно созерцая их. Харриет почувствовала, как у нее по спине пробежал холодок.

– Тут нечего объяснять, – проговорила Джулия. – Луиза недовольна моим выбором учителя рисования для Хлои, вот и все. Но это не должно тебя заботить, Ричард. Какая разница, что она хотела сказать? Возможно, она повторяет какие-то глупые слухи, а может быть, сама пришла к неверному выводу.

Ее голос заметно дрожал.

– Нет, это меня заботит. – Ричард подошел к окну. – Луиза нападает на тебя в самых расплывчатых выражениях с тех самых пор, как мы поженились. Если она сейчас готова выступить с четким обвинением, пусть выдвинет его. Мы не можем позволить себе пропустить такое мимо ушей.

– Ричард... пожалуйста, – прошептала Джулия с ноткой настоящей боли. Она вся дрожала.

Харриет взглянула на Ричарда, в нем была какая-то опасная притягательность. Ослепленный любовью к жене, он совершенно не понимал, чего она боится. «Такие возвышенные взгляды на человеческую судьбу, что он не может допустить мысли о человеческих слабостях...» – вспоминалось Харриет. В этом и заключалась беда.

Тео вошел в комнату следом за своим братом. Он сделал все, что мог, выступая в роли миротворца.

– Не будем делать из мухи слона. Луиза говорила без всякого знания реальных фактов...

– Ничего подобного! – Луиза подпрыгнула на месте, переполненная нервной энергией и пылающая гневом. Ее лицо и шея покраснели; теперь светло-розовый цвет ее платья еще больше не шел ей. – Я не боюсь говорить правду. Я могу рассказать вам кое-какие факты, которые никто из вас не позаботился выяснить: о том, какую жизнь вела Джулия, прежде чем вышла замуж за вас, сэр Ричард. Я могу процитировать дословно...

– Это все ложь! – ляпнул Верни. – У тебя нет никаких доказательств.

– Я не нуждаюсь в доказательствах, – огрызнулась Луиза. – Она виновна, в этом нет сомнения. Только посмотрите на нее.

Джулия тихо рыдала, ее лицо было трагически бледным.

Ричард положил руку ей на плечо.

– О, моя любовь, не надо. Мне так жаль.

– Неужто вы сошли с ума? – с издевкой прокричала Луиза. – Разве вы не видите, что за глупца она из вас делает? И долго еще вы намерены оставаться слепцом, защищая ее?

– Никто ее не защищает. – Ричард повернулся, его голос внезапно осип. – Это Джулия героически пытается защитить меня.

Наступило молчание. Первой очнулась Луиза.

– Вас? Я не понимаю!.. – завизжала она. Ричард сделал шаг вперед, как бы закрыв собой Джулию, которая фактически пряталась у него за спиной, пока ее муж говорил.

– Я не знаю, какую историю вам удалось вытащить из мусора, Луиза. Похоже, вы узнали, что Джулия когда-то провела несколько месяцев в доме в Уидкомб-Крисчент, где ее частенько навещал мужчина, которого она называла своим кузеном, хотя хозяйке дома было совершенно ясно, что он им не был. Так вот, тем сомнительным кузеном был я, и, если бы Хенчман продержал свою сообщницу у ворот немногим дольше, она, без сомнения, узнала бы меня.

Все застыли, словно восковые фигуры: Луиза с открытым ртом и недоверием во взгляде, пастор, полный недоумения и тревоги и совершенно потрясенный заявлением брата. В комнате стояла мертвая тишина, никто не двигался, только пламя в одном канделябре дрожало под дуновением легкого сквозняка от окна. Харриет видела все как во сне, с резкой четкостью предутреннего сновидения.

– Я в это не верю, – проговорила Луиза. – Вы нарочно придумали эту сказочку, чтобы защитить ее репутацию... – Слова упали в пустоту, даже сама Луиза поняла, что сморозила глупость.

– Но ведь это случилось три года назад? А ты впервые встретил Джулию в апреле, – в смятении проговорил Верни.

Ричард бросил на него быстрый взгляд:

– Я знаком с Джулией с лета 1808 года. Когда она прибыла в Белл-коттедж этой весной, мы сговорились встретиться так, будто никогда не были знакомы. Мы сделали это намеренно, чтобы обмануть вас.

– Вы не должны винить в этом Ричарда. – Джулия поднялась и встала рядом с мужем, взяв его за руку. Она больше не плакала и вполне владела собой, только голос её стал хриплым. – Все, что он делал, даже вещи, не совсем достойные, он делал ради меня. Чтобы я смогла выйти за него замуж, не став объектом догадок и слухов.

– И также ради детей, – добавил Ричард. – Я хотел, чтобы они любили и ценили свою приемную мать, как она того заслуживает, чтобы их не сбивало с толку предубеждение, пока они еще слишком юны, чтобы все понять.

– Лето 1808 года... – безжизненно повторила Луиза. – Кэтрин еще была жива. – Она повернулась к мужу: – Это твоя обязанность – обличать грехи, разве не так? Что ты намерен сказать этой парочке законных прелюбодеев?

– Луиза, они женаты...

– Я и говорю – законных! Они одурачили тебя. Если бы ты знал правду...

– Я знал, – прервал ее пастор. – Ричард рассказал мне все перед обрядом венчания.

Для Луизы это был последний шанс.

– Ты хочешь сказать, что потворствовал их греху? – Она почти кричала на мужа. – Позволил им пожениться...

– Моя дорогая Луиза, у него не было выбора! – воскликнул Верни. – Он обязан венчать прихожан своего прихода, если они просят об этом. И чем больше таких прихожан, тем больше он должен быть доволен.

Последние слова изящной морали услышала только Харриет, потому что Луиза все еще продолжала бушевать:

– Ты заставил меня пойти на их свадьбу, сидеть в церкви и смотреть, как он приносит свои богохульные клятвы этой шлюхе...

– Это уже слишком! – резко проговорил Ричард. – Мне жаль, Тео, но тебе придется остановить ее.

Тео, по правде сказать, был совершенно не способен остановить Луизу, которая теперь громко рыдала и хриплым монотонным голосом повторяла бессвязно:

– Я думала, такой хороший... Я только хотела служить вам... я никогда не просила... чистая и бескорыстная любовь... тогда как вы все время... и подло, с грязной конспирацией... О, это слишком ужасно...

Ее родственники были совершенно ошеломлены этим взрывом эмоций. Одна только Харриет уловила момент, когда Луиза прекратила обвинять своего мужа и перешла на своего зятя.

Она встала из-за пианино и подошла к Луизе:

– Ну же, миссис Кейпел! Вы не должны себя так вести. Завтра вы будете себя очень неловко чувствовать, когда вспомните все, что говорили.

И когда Харриет услышала себя – как она говорит ясным голосом опытной гувернантки, – она подумала, что сейчас ее остановят, скажут, чтобы не вмешивалась, но, взяв Луизу за локоть, она с удивлением и облегчением поняла, что та не сопротивляется. Луиза позволила увлечь себя к двери в дальнем конце музыкальной комнаты, которая вела в маленькую гостиную.

Как сквозь туман, Харриет увидела остальных Кейпелов: трое мужчин, встревоженных выходкой Луизы, и Джулия, уже пришедшая в себя, но слишком оглушенная собственными эмоциями и потому сидевшая в полной прострации. Верни владел собой лучше других – он открыл перед Харриет дверь.

В маленькой гостиной хранилась коллекция монет. Луиза рухнула на тот самый стул, на котором мисс Никсон укрывалась от грозы. Неужели это было только вчера? Казалось, что прошел целый век. Буря в голове Луизы начала стихать; она сидела, вытирая платком слезы, и повторяла между вздохами:

– Как вы могли сделать это? Как вы могли?

Харриет, глядя на нее, удивлялась: почему ей никогда не приходило в голову, что Луиза тайно влюблена в сэра Ричарда? Этим объяснялось многое в ее поведении. Но и это открытие не могло сравниться с тем удивлением, которое вызвало в ней известие о том, что три года назад у сэра Ричарда была тайная любовница.

Верни вошел в комнату, полный волнения и заботы.

– Вам что-нибудь нужно, Харри? Я могу чем-нибудь помочь?

– Просто постарайтесь держать своего брата подальше отсюда, если сумеете. Обоих братьев.