"Фабрика гроз" - читать интересную книгу автора (Барякина Эльвира)

ГЛАВА 7 (воскресенье)

Утро было ярким и солнечным. За ночь «Девочка» добралась до Соснового Бора и сейчас стояла на месте, тихо покачиваясь на волнах.

Щеглицкая проснулась ни свет, ни заря — в одиннадцать часов. И тут же принялась всех тормошить:

— Ну мы же хотели кататься на яхтах!

Кристина краем уха слышала, как в соседней каюте Караваев пытался было послать ее куда подальше, но Щеглицкая тут же что-то с ним сделала.

— Если ты еще хоть раз, сволочь, тявкнешь на меня, то тебя будет легче в девочку переделать, чем починить, — промурлыкала она своим бархатным голоском. — Ты меня понял, да?

— Пусти, су-у-у…

— Кто? — нежно осведомилась Щеглицкая.

— Никто-о-о!

— Умничка! — И она звонко чмокнула его губами.

Матюкаясь и ворча себе под нос, Караваев с Вайпенгольдом кое-как поднялись. А Щеглицкая уже колотила в дверь Пименовской каюты.

— Вставайте! Все вставайте! Спать вредно! Боря, мы давно прибыли на место. Пора кататься!

— Ты едешь? — спросила она, вбегая в каюту к Кристине.

Та подняла разлохматившуюся голову с подушки. Перспектива вновь встретиться с Борей пугала ее донельзя.

— Я никуда не поеду. Мне нездоровится.

Щеглицкая не стала настаивать.

— Ну тогда я всем скажу, что ты еще не проснулась. То-то Снежана возрадуется! Ты, кстати, ее кровный враг после вчерашнего, — сказала она, явно смакуя эту новость.

— Это почему? — удивилась Кристина.

Мало того, что ты отвергла ее любимого начальника, что вовсе не позволяется простым смертным, так ей еще вчера пришлось отдуваться за тебя. Кажется, Боря ее малость прижал в порыве страсти нежной.

— Интересная логика… — проворчала Кристина, укрываясь одеялом с головой.

Последнее, что она слышала перед тем, как все уехали, были слова Вайпенгольда, обращенные к Щеглицкой:

— Ты что за дуру к нам привела? Водку не пьет, с нами не трахается…

В ответ та лишь расхохоталась.

— Зато она наверняка умеет писать стихи, петь под гитару и лепить пельмешки!

Чтобы дальше не слушать, Кристина заткнула уши. Нет, эта стерва была совершенно невыносима: по ее словам выходило, что все действительно правильное и хорошее в этой жизни есть предмет для осмеяния.

Когда все ушли, Кристина резво вскочила на ноги. Надо было убираться отсюда, пока никто не видел. И пусть они думают, что хотят.

Написав записку, чтобы ее не искали, Кристина выбежала в коридор. На борту было тихо: команда либо спала где-нибудь в своем закутке, либо сошла на берег.

Выглянув с иллюминатор, Кристина обнаружила невдалеке какие-то домики — минут пятнадцать идти пешком, не больше.

«Наверняка в деревне можно будет найти какую-нибудь машину», подумала она радостно.

Дойдя до каюты Пименова, Кристина заметила, что дверь в нее не заперта.

Искушение было слишком велико. Приблизившись на цыпочках, она заглянула в дверную щелку. Здесь все валялось в беспорядке: вещи, ящики с пивом, пакеты со снедью… На разобранной постели лежал пестренький лифчик, принадлежавший, по всей видимости, Снежане.

И тут взгляд Кристины упал на смятые бумаги, закинутые под столик. Она вошла в каюту и, присев на корточки, подняла один лист. Это была копия аудиторского заключения, которую вчера Пименов показывал Караваеву. Вся информация по поводу художеств стольниковского зятя лежала у Кристины в руках.

«Украсть и сбежать? — промелькнуло у нее в голове. — А если хватятся?»

Но раздумывать было некогда. Если Боря что и заметит, то подумает на Караваева. Что ж, так ему и надо!

Сложив листы, Кристина спрятала их в сумку, поднялась и тут же застыла на месте от неожиданности… В дверях каюты стоял Пименов.

— Привет! — сказал он, насмешливо глядя на Кристину сквозь поблескивающие очки.

У нее подкосились ноги. Сердце больно стукнулось о ребра и замерло. Видел он или не видел, как она украла аудиторское заключение? Бог мой, она же совершенно не слышала, как он подошел!

— Ты меня искала? — спросил Боря. — Решила извиниться за свое вчерашнее поведение?

Кристина молчала, не зная, как объяснить свое появление в чужой каюте. «Только бы он не принялся за старое!» — мысленно взмолилась она.

Но сегодня Боря был далек от игривых чувств. Подойдя, он взял Кристину за руку.

— Да хватит тебе вырываться! — усмехнулся он. — Не съем я тебя. А то трясется как мокрая мышь…

Кристина вскинула на него перепуганный взгляд. Один черт разберет, что на уме у этого человека!

— Там пришла машина с продуктами, — продолжил Пименов. — Если хочешь, можешь сейчас уехать в город. Поедешь?

— Да… Спасибо…

Чувствуя себя последней воровкой, Кристина сошла вслед за ним на берег. Там и вправду стоял темно-вишневый внедорожник «Тойота». Какой-то парень в кожаной куртке, очевидно, водитель, выгружал из багажника коробки с провизией.

— Миш, захватишь ее до города, — сказал Пименов, показывая на Кристину.

— Хорошо, Борис Александрович! — весело отозвался водитель. — Шашлыки куда сложить? Лучше бы в какое-нибудь холодное место, а то, не дай бог, пахнуть начнут.

— Оставь в кают-компании. Снежана сейчас вернется и разберется с ними.

Повернувшись к Кристине, Боря протянул ей руку.

— Ну что, пока?

Она была изумлена и шокирована донельзя.

— До свидания…

Пименов обнажил в улыбке крепкие зубы.

— Дура ты, — сказал он ласково. — Ну да и ладно…

Кристина ничего не ответила на подобное заявление. Сейчас у нее была только одна мечта: сбежать отсюда как можно скорее.

Всю дорогу Кристина молчала. Смотрела на мелькавшие за окошком бело-кремовые облака, стараясь не встречаться взглядом с пименовским водителем. Он озорно поглядывал на нее через зеркало заднего вида и наверняка думал бог весть что.

Все случившееся оглушило Кристину. И дело было даже не в том, что ей удалось раздобыть весьма важные для Синего сведения и вывернуться невредимой из столь щекотливой ситуации. Она все думала о Пименове: вот у человека много денег, на этом основании ему хочется выпендриваться, а как одному господу богу известно. Он покупает яхты и теплоходы, набивает трюм едой бешеной стоимости, но на самом деле, все развлечения у него сводятся к тому же, что у последнего портового грузчика. Обычные люди ездят на отдых с друзьями, а Пименов кого позвал? Караваева, которого считает полнейшим идиотом и мерзавцем, Снежану, чтобы она «разбиралась с продуктами», лизоблюда Вайпенгольда, да каких-то двух случайных девиц вроде Кристины с Щеглицкой.

У таких, как Боря, нет и не может быть друзей. Старые приятели разбегаются, как только ты начинаешь слишком уж набирать высоту. Носить шубы с барского плеча и каждую секунду чувствовать свою несостоятельность чувство не из приятных. А новые друзья не заводятся. Вот и получается, что вокруг Пименова остаются либо слуги, либо рвачи, либо конкуренты. Ну надо же: положить жизнь на то, чтобы заработать деньги, которые по сути тебе не нужны, чтобы производить впечатление на людей, которые тебе тоже не нужны. И скучно, и грустно, и некому руку пожать…

Честно говоря, после таких размышлений Кристина уже не могла сердиться на Борю. Наверное, он бы очень удивился, узнав, что она испытывает по отношению к нему… Жалость, и больше ничего.

Пименовский водитель довез ее до самого дома.

Баба Лиза — в переднике и с половником в руках — открыла дверь. Из квартиры пахнуло жарким дымом — она пекла блины.

— Ну что, нагулялась? — спросила старушка.

Кристина поставила сумку на тумбочку и один за другим стянула ботинки.

— Нагулялась. Меня кто-нибудь искал?

— Синий звонил, — словоохотливо сообщила баба Лиза. — Спрашивал, когда вернешься.

— И все?

— Да. А что?

— Нет-нет, ничего, — быстро проговорила Кристина и тут же постаралась сменить тему: — Сонька как?

— Рисует целый день. Выпросила у меня карандаши и вот старается…

Кристина прошла в детскую.

Соня сидела за столом и, высунув от усердия язык, что-то выводила на альбомном листе. Кругом валялись комки смятой бумаги — по всей видимости, неудавшиеся варианты.

— Привет, дочь! — произнесла Кристина, целуя ее в макушку.

Та стрельнула на маму глазами.

— Привет.

Отрываться от своего важного занятия ей не хотелось. Кристине стало немножко обидно. Она так напереживалась, так соскучилась по дому, а родной ребенок ей просто «привет» говорит. Нет, чтобы кинуться на шею и сказать: «Мамочка, ах, как сильно я тебя люблю!»

— А что ты рисуешь? — спросила Кристина, заглядывая через Сонькино плечо. — Можно посмотреть?

— Смотри. — Дочь великодушно передала ей свое творение.

В первый момент Кристина аж испугалась: на листе чуть ли не в натуральную величину был изображен фаллический символ со всеми полагающимися атрибутами.

— Это что?! — потрясенно произнесла она.

Сонька была до смерти рада, что ее картина произвела на маму впечатление.

— А ты почитай на обороте! — посоветовала она.

Кристина перевернула лист. Во всю его ширину разноцветными буквами было выведено:

А ниже в скобочках значилось:

Кристина еще раз взглянула на фаллическое безобразие.

— Это самолет? — перепросила она подозрительно.

— Самолет, — подтвердила Соня. — С крыльями, — показала она на две странные круглые детали, которые Кристина сначала приняла за нечто иное. Как думаешь, Дед Мороз мне его подарит?

— Ну… А ты какой хочешь?

Видимо, этот вопрос уже не раз обдумывался ребенком.

— Понимаешь, настоящий, конечно же, было бы лучше… — сказала Соня, вздыхая. — Только настоящий самолет к Деду Морозу в мешок не влезет. Да ведь?

Кристина прикинула, кому придется выступать в роли Деда Мороза, и поспешила согласиться.

— Не влезет. Лучше просить игрушечный.

— Вот и я так подумала, — заключила Соня. — Так что пусть пока маленький готовит. Дай, я ему допишу, чтобы он не перепутал!

Кристина вернула дочери листок и пошла к себе. Ох, ей бы Сонькины проблемы! Самолет захотела! А ей надо было Ива…

С Синим чуть приступа не было, когда он узнал, что Кристина ездила с Пименовым «на отдых».

— Ну-ка, марш ко мне! — скомандовал он грозным голосом. — Будем разбираться!

Через полчаса Кристина была уже в «детсаду». Она никогда еще не видела Синего в такой ярости.

— Ты что, не понимаешь, во что ты могла вляпаться?! — кричал он, потрясая кулаками. — Голова-то тебе зачем дана? Заколочки носить? Ты могла подставить нас всех!

— Пименов не знает, что я работаю на Михаила Борисовича, — пыталась оправдаться Кристина.

— Не имеет значения! Ты должна была сказать мне, что задумала!

— Да? Тогда бы ты меня никуда не отпустил, и у нас не было бы вот этого!

Кристина выложила на стол аудиторское заключение. Но Синий даже не взглянул на него.

— Неужели ты думаешь, что это важнее, чем ты сама? — спросил он, внезапно сменив тон.

И только тут до Кристины дошло: Синий волновался вовсе не за хоботовскую репутацию. Он испугался того, что его любимую Тарасевич могли обидеть или сделать с ней чего похуже.

Подойдя, Кристина обняла его.

— Ну, прости… Я больше так не буду. Я хотела как лучше…

— Знать ничего не желаю! — буркнул тот.

— Ну, Синий! Ну ты хотя бы посмотри, что я тебе принесла!

Все еще угрюмо хмуря брови, он глянул на ее бумагу. Потом взял ее в руки.

— Где ты это раздобыла?! — ошеломленно проговорил Синий, закончив читать. — Это же… Это…

— Сенсация! — закончила за него Кристина. — Ты доволен?

Она рассказала ему все, что ей было известно о Караваеве. Правда, при этом Кристина ни словом не обмолвилась насчет обстоятельств, при которых были добыты ее сведения. Слушая, Синий только головой качал.

— Тебе, конечно, все равно нет прощения, но ты… умница, черт тебя дери! А Пименов точно не догадается о том, кто виноват в исчезновении аудиторского заключения?

Кристина поспешила его успокоить:

— Наверняка Боря подумает не на меня, а на Караваева. Он же не знал, что я слышала их разговор. Он будет припирать Серегу к стенке, тот начнет отпираться, и они поссорятся. А это нам только на руку. Да и потом они же все были пьянущие! Мало ли кто куда чего засунул? Потерялась бумажка и все — нет ее!

Синий забегал по кабинету.

— Так, я думаю вот что: нам надо снять о Караваеве небольшой, но весьма проникновенный фильм под названием «История российской коррупции». Мы возьмем интервью у всех названных тобой лиц, а также отправим гонцов в Москву, чтобы они там пообщались с бывшими караваевскими коллегами по «Центрнефтьснабу». Думаю, охотников заложить его будет предостаточно.

— Я могла бы съездить… — начала было Кристина, но Синий жестом прервал ее.

— Ни фига. Если ты хоть как-то окажешься замешанной в этой истории, Пименов может подумать о тебе плохо. Обидится еще, пришлет к тебе на дом каких-нибудь балбесов для разборок… Нам это надо? Нет. Так что слушай дядю Синего и не выступай.

— По-моему, ты крадешь у меня победу, — сказала Кристина.

— По-моему, мы работаем в команде. Ты сделала свое дело, теперь пусть другие пашут.

В принципе, Синий был прав, но у Кристины было такое чувство, что от нее избавляются. Впрочем, у нее была еще одна причина желать командировки в Москву: ей хотелось работы, много работы. Пока ее голова была чем-то занята, она могла хоть на какое-то время забыть об Иве.

Но Синий ничего не хотел слушать.

— Решение окончательное и обжалованию не подлежит! — сказал он строго. — Кстати, как там продвигаются дела с АЗС?

Кристина пожала плечами.

— Никак. Я ничего не успела сделать.

— Ладно, ладно, — смягчился Синий. — Ты у нас и так молодец. Только не бросай эту затею с бензоколонкой. Караваев — это, конечно, хорошо, но вдруг там еще что-нибудь отыщется?

Внезапно Синий выдвинул ящик стола и выложил перед Кристиной стодолларовую бумажку.

— Кстати, девушка, получи свою первую заработную плату. Ну что, довольна? Тогда целуй меня быстрее!

Кристина чмокнула его в щеку.

— Ой, спасибо! А где ведомость?

— Какая ведомость? — переспросил он, стирая отпечаток помады.

— Ну я же должна расписаться в том, что я получила деньги…

Лицо Синего приобрело несколько озадаченное выражение.

— Ведомость? Ну… У нас нет никаких ведомостей! — вновь разозлился он. — Все, иди отсюда, мне некогда!

Он смутился, покраснел и отвернулся в сторону. И тут Кристина догадалась.

«Он же платит мне из своего кармана! — ахнула она про себя. — Он понял, что у меня серьезные проблемы, и решил помочь…»

— Синий… — позвала Кристина, переполняясь благодарностью. Она не знала, что ей говорить и что делать. Отказаться от денег? Но на что тогда жить? А если не отказываться и сделать вид, что она ни о чем не подозревает?

«Я отдам ему все, как только представится возможность, — решила Кристина. — Будем считать, что я просто беру взаймы».

И тут ей на ум пришла одна мысль.

Ну и что, что ей до смерти не нравится Щеглицкая. Зато она наверняка понравится Синему. Он всю жизнь мечтал именно о такой сногсшибательной стервочке. Пусть Кристине будет ревностно, пусть она никогда в жизни не простит себе этого… Но Синий заслуживал и не такого.

— Знаешь, о чем я подумала? — произнесла она. — Помнишь ту девицу, у которой я принимала зачет? Это ведь она устроила мне поездку к Пименову.

— И что? — сразу встрепенулся Синий.

Кристина усмехнулась: кажется, Щеглицкая и вправду оставила неизгладимый след в его памяти!

— Я думаю, тебе стоит принять ее на работу. Она не такая уж дура, как мне показалось сначала.

Синий сделал вид, что сильно задумался.

— Ну давай посмотрим, что это за птица… — произнес он как бы совершенно равнодушно. — Позвони ей!

Кристина набрала номер Щеглицкой и передала трубку Синему.

— Держи и очаровывайся!

— Здравствуйте, Марина! — проворковал он своим самым завлекательным голосом. — Это вас беспокоит Илья Синий. Ты иди-иди! — замахал он рукой на Кристину. — Нечего тут стоять! У тебя денег навалом, купи себе какую-нибудь шмотку!

«Каков сукин сын! — подумала Кристина, закрывая за собой дверь. Просто обожаю его!»

Все воскресенье Ивар занимался чем угодно, но не работой. У него было отвратительнейшее настроение: то ли устал, то ли просто все надоело… Ребята пахали вовсю, а он тупо резался в компьютерную игрушку, суть которой состояла в отстреливании вооруженных до зубов девиц. Из динамиков доносился стук пулемета и предсмертные ахи противниц.

— Все-таки умеет Алтаев обращаться с женщинами! — с завистью вздохнул Боголюб, отрываясь от написания очередного проекта. — Вон они как у него стонут!

— У тебя тоже с этим все в порядке, — проворковала Леденцова, положив ему руку на плечо.

Ивар отвлекся от игрушки, и его тут же расстреляла какая-то наглая бабешка в кожаном лифчике и шипованном ошейнике.

Вырубив в сердцах игрушку, он поднялся и прикрыл дверь в свой кабинет: Боги с Леденцовой несказанно раздражали его. В эти выходные их захлестнул бурный роман, и они даже не трудились это скрывать. Боголюб перестал пялиться на каждые встречные женские ноги, выучил слова «дорогая» и «зайчик», и вообще стал тихим и каким-то менее заметным. Зато Леденцова наоборот развила бурную деятельность: она переехала на квартиру к Боги и заставила всех мужиков отдела перетаскивать ее чемоданы и коробки. Вторым «звоночком» стала ее внезапно возникшая страсть к кулинарии. Теперь Леденцова уже не желала засиживаться на работе допоздна и мчалась домой готовить салат с подозрительным названием «С'ебастьян».

Никитин над всем вышеперечисленным веселился, а Ивар напротив ворчал и раздражался. Ему было завидно.

Кристина Тарасевич слишком зацепила его. В течении этих дней он только и делал, что думал о ней. Пару раз он даже доставал телефон, чтобы набрать ее номер. Бог его ведает, что его удерживало от этих глупейших и бессмысленных звонков…

Может, все дело было в контрасте между Тарасевич и Любой. С Кристиной было легко: она не напрягала, ничего не требовала, и по ней сразу было видно, что ей очень нравится Ивар Алтаев. Вернее, Ив… Ведь он представился ей только именем.

А Люба означала собою одни проблемы. Ее вечно все не устраивало. Даже то, что Ивар постарался исчезнуть из ее поля зрения и дать ей шанс устроить свою жизнь так, как ей хочется.

Господи, если бы у него была такая возможность! Но нет, Ивар просто не имел права. Пока ты никто, пока у тебя нет карьеры, пока на тебе не висит ответственность за чужие судьбы, ты можешь сам распоряжаться собой. А Ивар уже не мог позволить себе такой роскоши. Что бы подумали Стольников с Пименовым, если б узнали, что он встречается с девчонкой из противоположного лагеря? Да все негативщики моментально бы стали в их глазах отступниками. Раз начальник предатель, значит, и все, кого он привел за собой, — такие же.

Странная это была ситуация: Ивар всю жизнь отдал на то, чтобы добиться определенного статуса в обществе, стать боссом, стать главным… А теперь этот статус связывал его по рукам и ногам. И не давал быть счастливым.