"2 0 4 8" - читать интересную книгу автора (Шелли Мерси)

ЛОГ 10 (СОЛ)

— Сол, мы направляемся в ресторан «Синий Лось»?

— Да, Маки.

— Режим одежды «смокинг»?

— Нет, оставь куртку.

— Там пускают только во смокинге.

— Если тебе это важно, залезь к ним через Сеть и хакни детектор или что у них там.

Сол перешел улицу и сразу провалился в кромешную темноту. Оранжевый купол света, окружавший станцию телегона, оборвался так резко, что пришлось остановиться и дать глазам привыкнуть. «Идеальное место для грабежа,» подумал Сол.

— Это неэтично, — сообщил тем временем Маки.

— Что-что? Ты научился определять этичность взломов? — усмехнулся Сол.

— Не взломов. Ты сказал «через Сеть». Это противоречит принципам е-бусидо.

— Ого, что-то новенькое. Ты чтишь самурайский кодекс? Мне казалось, он пригоден только для дремейков. Когда появилось метательное оружие, все эти трюки с мечами и палками перестали работать.

— Вот в этом и проблема! Гоку мне скинул «Боевые искусства для искинов». Там как раз говорится, что возрождение принципов бусидо в информационном мире помогло бы избавиться от замусоривания нашей электронной жизни. Отказ от дистанционной и массовой коммуникации — одна из главных идей е-бусидо.

— А чего это Гоку стал такой добренький? — Сол вдруг осознал, что речь идет об искине Кобаяси. — Насколько я знаю, хозяин Гоку никогда никому не делает одолжений за просто так.

— Нет, у нас все честно. — Маки просвистел нечто, напоминающее сигнал к атаке из какого-то военного ретро-дремля. — Мы с Гоку участвовали в совместной боевой операции по спасению тебя, Сол. Мы теперь как братья. Мы уступаем друг другу право первой брачной копии.

— Это как?

— Ну, ты же знаешь заповедь: «Не копируй памяти ближнего своего, ни софта его, ни скрипта его, ни…»

— Все-все, хватит этих религиозных заморочек! Опять ты накачался от Папы Пия?

— При чем тут религия? Свободное копирование чужого интеля запрещено — это ваши, человеческие… как ты сказал? Заморочки?

— Точно. А вы их, значит, нарушаете как братья?

— Нет, все законно. Просто если попадается интель с браком, закон разрешает ограниченное копирование в целях исследования проблемы… У Гоку были «Боевые искусства для искинов», в которых один скрипт не запускался. Теперь я должен ему первую брачную копию чего-нибудь из своей коллекции. Я собираюсь послать ему «Искин-гороскоп», который ты мне разрешил купить полчаса назад. Надо только поломать в нем что-нибудь аккуратненько.

— Ага, так ты все-таки не отказываешься от дистанционной коммуникации? Может, хотя бы дорогу передо мной осветишь?

— Не отказываюсь, потому что пока я лишь юный кохай на этом великом канале… — Маки скромно засветился в темноте. — Кстати, я уже проверил ресторан «Синий Лось» через Сеть, как ты просил. У них не детектор, а живой метрдотель на входе. И у него — ни единого импланта. Похоже, он тоже практикует е-бусидо. Разве такие люди бывают? Ты вроде говорил, что всех самураев поубивало метальным оружием.

— Бывают, бывают. — С подсветкой темнота уже не казалась кромешной, и Сол двинулся дальше по улице. — Людей без имплантов выращивают на секретных подводных фермах в Корее-6. Специально чтобы дурить не шибко развитых макинтошей. В ближайшее время они устроят мировую революцию и свергнут власть машин, зажравшихся народным электричеством.

— Судя по твоей мимике, это был юмор. Хотя я не уверен. Ты ведь не позволил мне вчера купить новую версию лафометра… — печальным голосом заметил Маки.

И неожиданно бодро добавил:

— А метрдотеля можно ослепить! Прямой личный контакт, вполне соответствует принципам е-бусидо.

В отличие от своего хозяина, Маки никогда не шутил. Однако первая же неделя общения с искином научила Сола не шарахаться от вполне серьезных предложений расчистить дорогу инфразвуковой сиреной или кормить Сола только планктоном. Собственно, и устраивать взломы через Сеть раньше предлагал именно Маки. В каком-то смысле он был ребенком — понятий добра и зла у него еще не было. Но он быстро учился. И что самое главное, никогда ничего серьезного не делал без подтверждения хозяина. В этом смысле Маки был гораздо безопаснее ребенка. Когда Сол осознал это, он перестал дергаться от странных предложений макинтоша. А в исключительных случаях даже пытался научить Маки какой-нибудь ненавязчивой морали, дабы не объяснять ему каждый частный случай отдельно.

— Ослеплять — это негуманно! — выдал Сол после недолгого раздумья.

— Наносит большой вред человеческому сообществу? — уточнил любознательный Маки.

— При чем тут сообщество? Это мне наносит вред, Ангел ты тряпочный! Там у них наверняка сигнализация. Если ты будешь сверкать-громыхать над метрдотелем, меня примут за грабителя. В лучшем случае приговорят к году информационной депривации. В худшем — прямо на месте вырубят. Это ужасно негуманно по отношению ко мне. Не трогай метрдотеля, я сам разберусь.

За углом опять пришлось притормозить. На этот раз глаза, привыкшие к темноте, резануло ярким светом от подъезда ресторана. Когда Сол наконец взбежал по ступенькам к сверкающим дверям, Маки издал предупредительный свист.

— Ну что еще? — Сол остановился.

— Там кто-то очень сильно фумит, — сказал Маки.

— Реклама? Мне говорили, у них все натуральное.

— Нет, я не про пищевые запахи. А про феромоны. Ты однажды описывал это в своем дневнике. Цитирую: «Пахнет сексом. Надо бы сделать дремль про кошек. Девять уровней эротики. Главная фишка — коммуникация на основе запахов. Уточнить в техотделе, как у нас с трансляцией ароматов».

— Тьфу, чего ты меня пугаешь! Это же Кэт.

— Можно ее тоже ослепить, — флегматично заметил Маки. — Хотя нет, фуметь может и слепая. Но тогда можно ее…

— Пока не надо. Лучше включи фильтр.

— Это приведет к неэкономному расходу питания. Может, лучше в другой ресторан пойдем? Хочешь, я быстренько подберу что-нибудь через Сеть, и заказ сразу сделаю?

— Ох, Маки, просто включи фильтр и заткнись, — Сол открыл дверь.

— Хорошо, включаю. А ты постарайся не дышать ртом.

# # # # #

Год назад, когда Сол впервые увидел Кэт, она показалась ему очень скромной девушкой. Отчасти это было правдой.

Одевалась Кэт довольно консервативно. Можно было даже подумать, что она месяцами ходит в одной и той же одежде. На самом деле Кэт была ужасной чистюлей — просто она очень жестко придерживалась собственного стиля. В конце концов Сол решил, что это выгодно отличает ее от многих других женщин, которые даже цвет волос меняют несколько раз в день. Возможно, в самых глухих провинциях и самых крупных мегаполисах приливы и отливы моды не столь заметны. Но в городе средней руки, где толпы средневековых дам разом превращаются в орды люминесцирующих компфеток, чтобы тут же смениться табунами негритянок в одних бусах, или стаями верволчиц повышенной волосатости, или колоннами большеротых стюардесс… В общем, когда твоя девушка принимает участие в таких приступах массового помешательства, это действует на нервы. Особенно если ты — ведущий сценарист «Дремлин-Студио», который и так постоянно путает знакомых девушек, что безусловно является признаком творческого человека, но от этого не легче.

Иное дело — Кэт. В сумасшедшем калейдоскопе моды она оставалась столь неподвижной точкой, что казалось, именно вокруг нее и вращается мир. Одевалась Кэт в строгое черное-белое, причем черного было ровно вдвое больше. Лишь изредка эта палитра менялась на коричнево-зеленую в той же пропорции. В такие дни черные волосы Кэт становились чайными, а глаза меняли цвет с чайного на изумрудный. Это означало, что у нее какой-то личный праздник (о существовании общественных она как будто вообще не знала).

Но и эти редкие изумрудно-чайные дни лишь подчеркивали общий консерватизм ее стиля. Кэт никогда не пользовалась помадой. Ее белое лицо никогда не загорало, лишь немного розовело в очень солнечные месяцы. Кэт никогда не меняла формы своего маленького, вздернутого и слегка квадратного носика. Никогда не наращивала свои мелкие ресницы. И никогда не подводила глаза, внешние уголки которых задирались вверх чуть больше, чем у других людей — что особенно хорошо подчеркивали ее взлетающие буквой "V" брови.

Этот носик и эти глаза делали лицо Кэт похожим на мордочку пушного зверька из тех, что остались только в детских обучающих дремлях. Далеко не всякий назвал бы это лицо красивым — но в нем была некая странная притягательность. Однажды увидев лицо Кэт, хотелось увидеть его снова. Вначале Сол подозревал, что раньше она выглядела банальнее, то есть человечнее. А затем, в критический период первой молодости, подвергла себя косметической правке, как делают многие девушки в таком возрасте, после чего их в шутку называют «подтянутыми». Однако за время их знакомства Кэт совсем не менялась, и теперь Сол склонялся к мысли, что она была такой от рождения.

Но как учит конспиративная неоархаика, «в тихом коммуте баги водятся». У скромной Кэт был свой баг.

Сол опоздал более чем на полчаса. Неудивительно, что Кэт фумела на всю катушку. В отличие от модных ароматов Кобаяси, ее любимые летучие субстанции не имели запаха, зато имели успех. Еще с улицы, через стеклянную дверь, было видно, что вокруг нее вьются сразу три официанта. На столе перед Кэт стояли лишь взбитые сливки в вазочке размером с наперсток. Но официанты все равно подбегали каждые десять секунд, словно соревнуясь друг с другом в том, как еще можно услужить. Один упорно регулировал голографическую свечу на столе, другой менял только что скомканную Кэт салфетку, третий поправлял невидимое отклонение от симметрии в расположении столовых приборов. Бармен и добрая (мужская) половина посетителей c завистью следили за официантами, у которых был повод подойти к Кэт. Будь у всех этих самцов лазеры вместо глаз, Кэт давно сгорела бы вместе со взбитыми сливками. И даже от стола ничего не осталось бы — хотя еще раньше сгорел бы пустой стул напротив одинокой посетительницы.

Но лазеров не было, и Кэт продолжала безнаказанно фуметь. Возможно, она задалась целью пополнить местную больницу перевозбужденными мужиками с диагнозом «вывих шеи». Пока меньше всех повезло стоявшему у входа метрдотелю, усатому верзиле в белом френче. Пожирая глазами Кэт, он отвлекся от своих прямых обязанностей и получил по морде дверью, когда ее распахнул Сол.

— Солнышко, уже полчаса как прошли те пятнадцать минут, на которые прилично опаздывать мужчине!

Кэт погрозила Солу длинным ногтем и подняла луну своего лица для поцелуя. Одновременно закрыла глаза, потянула носом воздух:

— Баг мой, чесночная линия «Скромного обоняния буржуазии»! Да еще в таких количествах, словно у вас там была оргия. Ну-ка, что у тебя еще?

Крылья вздернутого носика встрепенулись и проделали зигзагообразный полет в воздухе. По этому элегантному движению Сол частенько узнавал Кэт в толпе.

— Ага, ло-мень с кислой курицей… Шейла с ее бездарными духами на спиртовой основе… Любовница Рамакришны сменила шампунь… О, ты попал под санитарный дождь! И плохо спал… нет, другое. Ты не болен, Солнышко?

Сол быстро поцеловал Кэт, но запах все-таки пробил защиту, и у него слегка закружилась голова, когда он садился. Маки тут же увеличил мощность фильтра. Получив здоровый глоток свежего воздуха, Сол тайным жестом поблагодарил искин за сообразительность.

— И с Маки твоим что-то не то, — продолжала Кэт. — Почему он не переключился на смокинг? Что это за спецовка телегонщика?

— Здравствуй, — сказал Сол. — Хорошо пахнешь.

— Подлый врун! Ты не знаешь, как я пахну. У тебя фильтр, я чувствую поток совершенно белого воздуха.

— Зато я вижу, как ты пахнешь, — парировал Сол. — Если собрать вместе эрекцию всех мужчин в этом зале, получится двойная Эйфелева башня и еще вазочка сливок.

— Фу, какой ты злой сегодня! Что с тобой, Солнышко?

Сол поглядел на Кэт. У нее был обычный день: две части черного, одна белого, не перемешивать. Кружевной манжет распахнулся, как цветок, когда она подняла руку и подперла кулачком подбородок. Рассказать?

— Я видел дремль без дремодема, — трагическим голосом произнес Сол.

— Это стихи? — Кэт подняла и без того высокую бровь. — Ты намекаешь, что я наконец удостоилась? Хм-м… Звучит интересно, но разве это про меня? Такое можно кому угодно прочесть.

— Китти, я…

— Нет-нет, молчи, я прекрасно знаю, что ты хочешь сказать. Самая тонкая поэзия — та, которая не называет прямо, да? Я ведь ходила на курсы, там все объясняли. Обычное стихотворение «танка» состоит из двух частей: в первой рекламный слоган, во второй название компании или товара. Но более опытные поэты пишут лишь первую часть, «хайку». Однако пишут так, что слушатель сразу понимает, о каком товаре идет речь.

— Послушай, я совсем не это…

— Нет, Солнышко, это ты послушай. Ты ведь говорил, что тебе нужна честная критика? Говорил? Вот и не оправдывайся! Да, у тебя вышло неплохое хайку общего типа. Я сразу поняла, о какой студии речь. Но ведь самые изысканные хайку содержат намек не только на товар, но и на клиента. Персонально нацеленная реклама, понимаешь? А у тебя получилось как-то безлико. Вот когда ты для своей прошлой пассии писал — «Твой трогательный хаптик…» и так далее — сразу было ясно, кому адресовано.

— Китти, это не стихи, это на самом деле было. Я видел очень необычный дремль. А потом обнаружил, что дремодем… В общем, я им не пользовался, он был выключен.

— Запах женщины без женщины? — усмехнулась Кэт. — Ну-ну, известная сказочка. Еще добавь какую-нибудь выдумку про декоративную перхоть, которой у тебя весь рукав обсыпан. Из-за этой фанатки псевдоорганики ты опоздал на встречу со мной?

— Нет, это было ночью.

— Ого, даже так! И кто же та чесночная богиня, что всю ночь показывала тебе небеса без дремодема?

— Да ну тебя. Я серьезно.

Подскочил официант, и Сол заказал планктоновое пиво. Молча дождался, когда принесут кружку. Так же молча стал пить.

Через минуту Кэт не выдержала:

— Извини, я пошутила.

Сол пожал плечами и продолжал пить молча.

— Хочешь, мой доктор тебя понюхает?

Сол отрицательно мотнул головой, по-прежнему не произнося ни звука. Кэт нахмурилась. Два старичка в траурных одеждах, сидевшие в самом дальнем углу, прекратили степенную беседу и активно посылали в сторону Кэт «воздушные поцелуи». Но у Сола отлично работал фильтр, и главный метод Кэт на нем не срабатывал.

Они просидели молча еще пару минут.

— Расскажи мне, что ты видел, — тихо попросила Кэт.

Сол задумался. Как ни крути, но из всех, с кем он пытался говорить о своем странном дремле, она была первым человеком, которому он готов был рассказать все — и который при этом никуда не убегал.

— Я лег спать, как обычно, — начал Сол. — Часа в два. Нет, попозже, сразу после ночного дождя. Дремодем я в эту ночь не включал точно. Сколько этот дремль продолжался на самом деле, я не знаю. Но думаю, он был довольно короткий. Наверное, он начался утром, перед самым пробуждением. Это было такое яркое и…

Сол поглядел на Кэт и остановился.

Лицо собеседницы выражало внимание, интерес, заботу и еще целую кучу качеств, которые Сол очень оценил бы в другое время. Но сейчас ему не нравились эти слишком добрые глаза. И крылья носа, поднявшиеся, как два локатора.

— Здравствуйте, доктор, как ваш геморрой? Я вижу, вы опять не в своем уме? — спросил Сол и громко щелкнул пальцами перед носом Кэт.

Она очнулась, заморгала.

— А… где… что ты говоришь?

— Я же сказал, что не хочу общаться с твоим доктором. Я же сто раз просил тебя, Китти! Я не люблю, когда кто-то глядит на меня твоими глазами, нюхает меня твоим носом и вообще находится внутри тебя. Ненавижу эти сетевые штучки. Особенно когда ты подключаешься без предупреждения.

— Извини, Солнышко, я же хотела как лучше!

Она готова была заплакать. Мужская половина ресторана задышала громче. Официанты шныряли вокруг, как голодные волкоты. У сидящего за соседним столиком толстяка сильно вспотела шея, ворот его пиджака прямо издергался, пытаясь ее высушить. Сам же обладатель мокрой шеи делал героические усилия, показывая своей спутнице, что ему вовсе не хочется оборачиваться на Кэт чаще, чем каждые двадцать секунд.

Чувствуя поддержку аудитории, Кэт всхлипнула.

— У тебя ведь нету своего доктора, милый. Вот я и подумала, может быть, у нас будет… общий… А еще мой доктор говорит, что это самый лучший метод, когда пациент не знает, что его нюхают…

— Но я не болен! — воскликнул Сол так, что теперь на их столик обратили внимание даже женщины.

«Кажется, сумасшедший…», раздался заинтересованный шепоток справа. Усатый метрдотель выдвинулся в зал, делая вид, что его очень заинтересовал прыгающий кактус из Мексики-2, стоящий за спиной Сола.

— Наверное, мне лучше пойти домой, — сказал Сол.

— Как?!… — встрепенулась Кэт.

Сола тряхнуло: свежий воздух резко ударил из фильтра. Но ругательство по поводу чрезмерного усердия Маки так и не сорвалось с языка, когда он огляделся.

Новая волна феромонов Кэт катилась по залу, словно армия невидимых боксеров, пользующихся своей невидимостью для нанесения ударов ниже пояса. Ближайший официант вдруг согнулся, прижал пустой поднос к низу живота и выбежал из зала. Синхронно с ним издал сладострастный вздох и толстяк с потеющей шеей.

— А как же лепт, Солнышко? Ты ведь сам хвалил это новое место! Так долго рассказывал, какие у них удобные ингаляторы, какие культовые психодрамы…

И правда, хвалил, вспомнил Сол. И даже делал на это большие ставки. Кэт как раз поругалась со своим пятничным вечерним. Тот работал в ее любимом лепте, но в последней игре дал ей роль тролля вместо обещанной королевы эльфов. У Сола появился шанс — до сих пор он был у Кэт лишь пятничным дневным. Зато знал другой лепт, ничуть не хуже.

Но сейчас в памяти всплыла еще одна вещь. Первое впечатление от похода в лептеатр. Потом это впечатление как-то затерлось яркими образами, возникшими во время игры. Но теперь оно пришло опять. Ванночка с песком, кошачий туалет. Сол видел снимки такой штуки, когда работал над сценарием «Кошкиного Дрема». И первый раз в лепте он сразу подумал об этом. Пока не включили ингаляторы, пока разбросанные в коллоидном тумане кукольные фигурки не превратились в людей и сказочных монстров — лепт был похож на большой кошачий туалет.

— Прости, Китти, я сегодня не в себе. — Сол встал. — Ты же знаешь эти пандоры в нашем баре. Синтетика, все из нефти, да еще и непрожаренное. Боюсь, я вот-вот начну плохо пахнуть. Пойду лучше подлечусь в одиночестве. Как буду в норме, дам знать. И с доктором твоим тоже поговорю, обещаю. Не обижайся.

Он быстро обошел стол, обнял онемевшую Кэт со спины, задержал дыхание и поцеловал ее в висок. И выскочил в темноту, на свежий воздух.

Маки затараторил о необходимости отключить фильтр, потом о каких-то расхождениях в показаниях, о каких-то неправильных направлениях… Сол пропустил все это мимо ушей, шагая на свет телегона в глубокой задумчивости. Он остановился, лишь когда что-то впилось ему в ногу.

Оказалось, что он стоит в темном тупике. Станция телегона, которая только что была у него перед глазами, просто исчезла. Вместо нее чернела глухая стена.

# # # # #

Некоторое время Сол автоматически повторял про себя «я не сумасшедший…», как бы продолжая разговор с Кэт и со всеми теми, кому он пытался рассказать о странном ночном видении. Мгновенное исчезновение ярко освещенной станции и вообще всей улицы странным образом переплелось с этой мантрой: последний раз он повторил «я не сумасшедший» с вопросительной интонацией.

Но реальность быстро вернула его в свои грубые объятья. Попытавшись сделать еще шаг, Сол вскрикнул и чуть не упал. Спасла только стена, к которой он привалился.

С правой ногой что-то случилось. В ушах надрывался Маки, пытаясь донести до Сола то, о чем он теперь догадался и сам. Голографические ловушки одинаково хорошо действуют и на пьяных, и на задумчивых, и на обычных идиотов.

Из-за белеющего в темноте бака-мусороеда вышел человек. В руках у него ничего не было, и именно это больше всего напугало Сола.

— Звуковой, световой, электрический удар? — тихо спросил Маки в левом ухе.

— Нет, — ответил Сол, не разжимая губ, и на всякий случай показал отрицание на пальцах правой руки, которую еще держал в кармане. Если рыба, попавшая на крючок, начинает беспорядочно дергаться, крючок всаживается еще глубже. Не нужно быть ведущим дремастером, чтобы знать это правило. Сол был ведущим — а толку? Купился, как студент на компфетку из ГОБа.

— Зря полный макинтош не активировал, — заметил грабитель спокойным голосом. — Убивал бы я модельеров, которые такой фасон придумывают, что все ноги открыты. Следующий раз носи чего подлиннее. Какой модели шкурка?

Сол не сразу сообразил, о чем вопрос. Пока он понял только, что правая нога отключилась полностью. А пытаться бежать на одной левой можно лишь в надежде на то, что преследователь умрет от смеха.

— К-какая… шкурка? — спросил Сол.

Перед мысленным взором проплыла картина: его органы разъезжаются в маленьких холодильничках по подпольным клиникам разных континентов. Следующий кадр — несколько человек разных национальностей и вероисповеданий, жизнь которых больше не висит на волоске, сердечно благодарят уже не существующего Сола за его счастливое детство и здоровых родителей.

Похоже, грабитель догадался об этой игре воображения Сола.

— Да ты не ссы, печенка твоя мне ни к чему. Макинтош какой модели?

— «Бэт», — не задумываясь ответил Сол.

— Вообще-то я «тэт»… — прошептал Маки в ухе.

В тот же миг острая боль пронзила непослушную ногу Сола.

— Врать нехорошо, — заметил грабитель. — Еще раз соврешь, станешь чемпионом по спортивному лежанию среди одноногих. Если «тэт», так и говори. С этой моделью у меня самый дружественный интерфейс. Сдавай шкурку!

— Я вызвал полицию, — шепнул Маки в ухе Сола.

— С полицией в этом районе плохо, — сообщил грабитель. — Убивал бы мэров, которые позволяют так близко дома строить. Вон туда кидаешь маленькую схемку, и все эти домики сами превращаются в отличный экран для местной музыки. Разве что напрямую через спутник вызовешь. Но это как минимум полчаса потребуется. Человеческий фактор, знаешь. Сигнал-то быстро идет, только надо в четыре раза больше дежурных идиотов разбудить.

«Баг ты мой, да он же слышит все, что говорит мне Маки! — догадался Сол. — И про полицию, и про модель искина. А эти вареные омары из техотдела мне внушали, что „внутренний голос“ дает стопроцентную защиту от перехвата!»

— Вы… вы что, телепат?

— Телепатов не бывает, — возразил незнакомец, — зато бывают хорошие тайваньские нанозиты. Вроде тех, которых я тебе в ногу всадил и теперь все твои рефлексы через них секу. А заодно и треп твоего Ангела-хоронителя. Ты молодец, что не разрешил ему со мной воевать. А то бы похоронили вас вместе. Убивал бы я таких скриптунов, которые не учат искинов вежливости. Ну да я с ним сам разберусь. Снимай свою «тэту» и кидай сюда.

То, что сделал дальше Сол, многие сочли бы неоправданной глупостью. Разве что Рамакришна оценил бы этот шаг. Но и он, поняв все по-своему, заметил бы, что не стоит так рисковать ради работы.

У Маки были кое-какие особые режимы на случай чрезвычайных ситуаций. В свое время Рамакришна, убеждая Сола завести макинтош, рассказал ему, как напоролся в Нью-Дели на двух своих бывших лечащих врачей. Эти психохирурги сразу узнали Рамакришну и решили его снова подлечить. Рамакришна просто расстегнул макинтош и дал двум суровым мужикам из Пенджаба ухватить его за рукава. А после выскользнул из искина, крикнув ему перейти в режим «смирительная рубашка». Через пять секунд крепкие пенджабские мужики были намертво приклеены головами друг к другу и к асфальту. Адвокаты студии еле-еле отмазали Рамакришну от суда за превышение обороны.

И это был не единственный полезный режим макинтоша. Нужно быть не только телепатом, но и прорицателем, чтобы знать, какую команду даст Сол, расставаясь с Маки. Какую из множества мудр он сложит на пальцах в тот миг, когда искин будет в чужих руках, но все еще во власти хозяина.

Сол поступил иначе. Для начала он расстегнул макинтош до середины.

— Вы ответите мне на один вопрос, и я вам его отдам, — предложил Сол. — Если не ответите, он прямо сейчас превратится в лимонное желе. Ни вам, ни мне.

Грабитель, лица которого Сол не видел из-за темноты, издал странное хрюканье. Возможно, так он включал свою электронную удочку, на которую поймал ногу Сола и мог теперь проверить, врет его жертва или нет.

— Да ради Бага, спрашивай. Что знаю, скажу.

— Можно ли увидеть дремль без дремодема? Без технических приспособлений?

— Эко тебя скрутило, парень… — пробормотал незнакомец. — Я тебе вот что скажу. Не ходи ты больше в эту секту! Высосут тебя как губку. Есть у меня одна знакомая, ее однажды заманили в «Ответный Удар Иисуса». Так она через неделю…

— Да не хожу я ни в какую секту! — воскликнул Сол.

— Хм-м… Да, похоже на то. Никаких лоа-лоа и прочей дряни в тебе нету, судя по сообщениям моих нанозитов. А у меня живчики что надо. Твой-то макинтош не заметил бы даже банальный венерический маркер. А мою нанозу не обманешь. Тебе еще повезло, что я не иммераст какой-нибудь. С моими живчиками тебя можно было под полный контроль взять. Да заставить вытворять разные грязные штучки…

Сола передернуло от мысли, что сейчас в его теле гуляет свора микроскопических ботов, делающих его игрушкой в руках бандита. Но с другой стороны, есть шанс, что этот рыбак из темной части мира знает что-то такое, чего не знает ни Сол, ни его коллеги.

— Так что, можно ли дремль кому-нибудь транслировать без дремодема?

— А-а, так ты сам хочешь секту организовать! — Грабитель снова хрюкнул, и до Сола дошло, что он таким образом смеется. — Это тебе лучше прямо к Джинам обращаться.

— Это тоже секта?

— Ну да. Я лично не люблю всей этой мистики с моленьями и присягами. Но если нужны альтернативные технологии — это к ним. Ты же сам говоришь — если уж делать, то сразу на уровне, без всякого железа. Чтоб ни сканер, ни радар не почекали. Значит, ищи тех, у кого биотех. А Джины в этом деле самые-самые. Для них вирусы — как для нас с тобой кухонные роботы.

— Мне вообще-то не хочется лишней заразы подцеплять.

— При чем тут зараза? Вирусы нужны, чтоб ДНК подправлять. Джины отыскивают людей с паранормальными способностями, хакают их генокод. А потом выращивают в своих пробирках таких маленьких девочек, что каждая стоит целой армии. Только гляди, парень! Они тебя самого обработают раньше, чем ты у них чего-нибудь стянешь.

— А где найти этих Джинов?

— Мы договаривались на один вопрос, а я уже ответил на три с половиной, — заметил незнакомец. — Шкурку сдавай! Да не забудь, я все слышу. Так что отключи все свои примочки, как обещал.

— Кроме его собственной системы самоуничтожения, — честно признался Сол. — Ее не могу.

— Нормально, это я сам вырублю, — кивнул грабитель.

Сол расстегнул макинтош до конца. Сделка с грабителем принесла разочарование. Конечно, надо разузнать побольше об этих Джинах. Однако Сол чувствовал, что сказанное незнакомцем не особенно отличается от всего того, что говорили сегодня другие. Он еще не мог понять, в чем именно сходство. Но чем дальше, тем четче прорисовывались контуры какого-то общего замкнутого круга. Информация о том, что подпольные евгеники выводят экстрасенсов, никак не объясняла, почему Сол, которого никто не выводил в пробирке, вдруг увидел дремль без дремодема. Эти вещи были как будто похожи… но как и раньше, одно было внутри круга, а другое снаружи.

Так или иначе, он обещал отдать Маки. Сол снял макинтош и бросил его под ноги незнакомцу.

— Сол, ты меня предал и отдал на убийство! — вскричал Маки. Грабитель хрюкнул.

— Как можно предать кусок кода, который каждые пять минут бэкапится в четырех копиях на разных континентах? — вздохнул Сол.

Из головы незнакомца вылетел яркий луч света и уперся в макинтош. Грабитель опустился на колени, продолжая обшаривать Маки лучом. Пальцы проворно забегали по воротнику макинтоша. Пшик!

Сол не успел разглядеть, что это блеснуло на одном из пальцев грабителя, потому что сам палец уже находился внутри распоротого воротника («Три слоя металлоорганики! Даже танк не оставит царапин! Не прожжет ни одна кислота!» — тьфу, японская поэзия…)

— Вы вторглись в чужую собственность! — заявил Маки официальным тоном.

— Угу, — сказал грабитель. Очевидно, поведение Маки подтверждало его прогнозы.

— И наносите вред мыслящему существу, — добавил Маки.

— Ого! — пробормотал грабитель. Его пальцы продолжали что-то делать внутри воротника. Сол заметил, как один палец буквально присосался к какому-то волокну, выбившемуся наружу. На заострившемся конце другого пальца снова что-то блеснуло.

— У вас осталось сорок секунд, чтобы прекратить вторжение, — гнул свою линию Маки.

— Угу.

Сол попробовал сделать шаг. Покачнулся, но устоял. Грабителю было не до него, и он стал медленно отползать вдоль стены к углу дома.

— …Двадцать девять, двадцать восемь, двадцать семь… — c пафосом считал Маки.

— Угу… угу… — вторил ему взломщик, ковыряясь в воротнике. Со стороны это выглядело так, словно студент-медик сдает на тренажере зачет по проведению вскрытия в полевых условиях.

Солу оставался еще шаг до угла, когда искин преподнес свой сюрприз.

…Девятнадцать, восемнадцать… — Маки вдруг остановился. — Я тут подумал… Семнадцать… Хорошее самурайское число, чтобы умереть.

Предупредительная вспышка выхватила из темноты бородатое и очень озадаченное лицо грабителя, еще держащего в руках макинтош со вспоротым воротником. На лице было написано, что взломщик не ожидал такого обрыва в счете.

Сол знал, что будет дальше. Он зажмурился и рванул на себя угол дома обеими руками, одновременно оттолкнувшись что есть силы здоровой ногой. Грохот взрыва смешался с ударом от падения в лужу, пахнущую мочой. По ноге, которую Сол не успел выдернуть из-за угла, шмякнуло чем-то мягким и горячим.

"Все-таки он был не «тэт», а «тэт-М4», — вспомнил Сол, отдергивая ногу.

Завыла сирена. Сол поднялся и заковылял прочь. Лицо и рубашка были в грязи, руки — в грязи и ссадинах. Он вытер ладони о брюки, ладонями вытер лицо и снова вытер руки о бедра. И обнаружил, что идет на обеих ногах. Правая снова работала нормально, хотя по ней еще пробегали судороги. Сол догадывался, в чем причина его излечения от паралича. Но смотреть за угол, откуда несло горелым, не решился. Он лишь огляделся, чтобы понять, в ту ли сторону идет.

Улочка была безлюдной и совершенно незнакомой. Оба ее конца через несколько десятков метров одинаково утыкались в темноту. Солу показалось, что в той стороне, куда он уже начал идти, немного светлее. Возможно, это была иллюзия, но он пошел дальше в том же направлении.

Гулять без макинтоша оказалось не так уж тепло. Рубашка спереди и на руках промокла, и теперь ткань липла к телу, как ледяная присоска. Однако Сол с удивлением заметил, что это доставляет ему странное удовольствие, напоминающее о том самом дремле. Как же он назвал это утром? Яркое, светлое… Нет, было какое-то другое слово, одно звучание которого возвращало ощущение, испытанное прошлой ночью.

Он вышел на набережную. Порыв ветра снова прилепил холодную рубашку к груди. По телу побежали мурашки.

Пронзительное, вспомнил Сол. Да, именно так. Пронзительное.

На воде у берега плавали кувшинки. Розовые и белые вперемешку. Как тогда.

От узнавания этой сцены в голову пришла удивительная идея, которая почему-то пряталась от него целый день. Он так долго пытался выяснить, как работает дремль без дремодема — но ни разу не попытался просто повторить этот замечательный опыт, создав похожие условия! Ну и что с того, что механизм неизвестен? Ведь если это случилось один раз, то может быть…

Он сел у воды. Ветер продолжал играть мокрой рубашкой, заставляя ее касаться кожи и снова отлепляться. Но было уже не холодно. По телу разливалось спокойствие и какая-то странная легкость…

У-ух!

Сол испуганно распахнул глаза. Фу-у… Нет, ничего. Просто показалось. Он по-прежнему сидел на берегу, на воде покачивались кувшинки.

Но до чего реалистично, даже страшно стало! Миг назад у него возникло ощущение, что он висит в воздухе над водой, метрах в трех над поверхностью. И не просто висит, а начинает поворачиваться, сделав какое-то движение рукой. И было светло, совсем не так, как сейчас.

Ну что ж, это уже кое-что. Он сел поудобнее, расслабился. Снова закрыл глаза. И улыбнулся от мысли, что теперь знает: оно совсем рядом. Сначала темнота, тепло и спокойствие. А потом оно. Светлое. Яркое. Пронзительное.