СЦЕНА 4

Ну что ж, мы скажем в извиненье речь

Иль так войдем, без всяких объяснений?

Нет, нынче уж не в моде многословье.

У нас с собой не будет Купидона

С повязкой на глазах, с татарским луком,

Похожего на пугало воронье

И ужас наводящего на женщин,

Ни устного Пролога, что с запинкой

Сопровождает вход наш под суфлера.

Пусть думают о нас, что им угодно, -

Мы только протанцуем и уйдем.

Мне факел дайте: для веселой пляски

Я слишком грустен; я светить вам буду.

Нет, милый друг, ты должен танцевать.

О нет, вы в танцевальных башмаках

На легоньких подошвах; у меня же

Свинец на сердце: тянет он к земле

И двигаться легко не позволяет.

Но ты влюблен. Займи же пару крыльев

У Купидона и порхай на них!

Стрелой его я ранен слишком сильно,

Чтоб на крылах парить, и связан так,

Что мне моей тоски не перепрыгнуть.

Любовь, как груз, гнетет меня к земле.

Чтобы совсем ты погрузился, надо

Любви на шею камень привязать.

Но груз тяжел для этой нежной вещи.

Ужель любовь нежна? Она жестока,

Груба, свирепа, ранит, как шипы.

За рану – рань ее и победишь.

Ну, дайте же футляр мне для лица.

Личина – на личину. Ну, теперь,

Коль строгий взор во мне изъян заметит,

Пусть за меня краснеет эта харя.

Ну, постучимся и войдем, – и сразу,

Без разговоров, пустимся мы в пляс.

Мне факел! Пусть беспечные танцоры

Камыш бездушный каблуками топчут8.

Я вспоминаю поговорку дедов:

Внесу вам свет и зрителем останусь.

Разгар игры – а я уже пропал!

Попалась мышь! Но полно, не горюй!

Коль ты устал, так мы тебе поможем,

И вытащим тебя мы из трясины,

Из этой, с позволения сказать,

Любви, в которой по уши завяз ты.

Однако даром свечи днем мы тратим.

О, нет!

Да, в промедлении своем

Мы тратим время, точно лампы днем,

Прими совет наш мудрый пятикратно.

Здесь пять голов; в них пять умов. Понятно?

Как знать? На этот маскарад умно ль

Идти нам?

Почему – узнать позволь?

Я видел сон.

Я тоже, – чем хвалиться?

Что видел ты?

Что часто лгут сновидцы.

Нет, сон бывает вестником судеб.

А, так с тобой была царица Меб9!

То повитуха фей. Она не больше

Агата, что у олдермена в перстне10.

Она в упряжке из мельчайших мошек

Катается у спящих по носам.

В ее повозке спицы у колес

Из длинных сделаны паучьих лапок;

Из крыльев травяной кобылки – фартук;

Постромки – из тончайшей паутины,

А хомуты – из лунного луча;

Бич – тонкий волосок, и кнутовище -

Из косточки сверчка; а за возницу -

Комарик – крошка, вроде червячков,

Живущих у ленивиц под ногтями11.

Из скорлупы ореха – колесница,

Сработана иль белкой-столяром,

Или жучком-точильщиком, давнишним

Каретником у фей. И так она

За ночью ночь катается в мозгу

Любовников – и снится им любовь;

Заедет ли к придворным на колени -

И снятся им поклоны; к адвокату

На пальцы – и во сне он видит деньги;

На женские уста – и поцелуи

Сейчас же сниться начинают дамам

(Но часто Меб, разгневавшись, болячки

Им насылает – оттого, что портят

Конфетами они свое дыханье);

Порой промчится по носу она

Придворного – во сне он милость чует;

А иногда щетинкой поросенка,

Уплаченного церкви в десятину12,

Попу она во сне щекочет нос -

И новые ему доходы снятся;

Проедется ль у воина по шее -

И рубит он во сне врагов и видит

Испанские клинки, бои и кубки

Заздравные – в пять футов глубины;

Но прямо в ухо вдруг она ему

Забарабанит – вскочит он спросонья,

Испуганный прочтет две-три молитвы

И вновь заснет. Все это – Меб. А ночью

Коням она же заплетает гривы,

А людям насылает колтуны,

Которые расчесывать опасно.13

Все это – Меб.

Меркуцио, довольно!

Ты о пустом болтаешь.

Да, о снах.

Они ведь дети праздного ума,

Фантазии бесцельной порожденье,

Которое, как воздух, невесомо,

Непостоянней ветра, что ласкает

Грудь ледяного севера и сразу

Разгневанный летит оттуда прочь,

Свой лик на юг росистый обращая.

Пусть этот ветер нас отсюда сдует.

Окончен ужин, и придем мы поздно.

Боюсь, что слишком рано мы придем.

Предчувствует душа, что волей звезд

Началом несказанных бедствий будет

Ночное это празднество. Оно

Конец ускорит ненавистной жизни,

Что теплится в груди моей, послав

Мне страшную, безвременную смерть.

Но тот, кто держит руль моей судьбы,

Пускай направит парус мой. – Идем!

Бей в барабан!