"Два веронца" - читать интересную книгу автора (Шекспир Уильям)АКТ IIСиньор, перчатка ваша? Нет, как видишь. Мои — на мне. А эта — ни на ком. Жаль, что она не ваша. Покажи-ка. Моя! Она моя! Дай мне ее! Божественной руки покров прелестный! О Сильвия, Сильвия! Сильвия! Сильвия! Ты что, дурак? Все равно она не слышит, синьор. Кто вас просил, синьор, звать ее? Да вы сами, ваша милость. Или я ослышался? Всегда ты норовишь забежать вперед. Но вы же только вчера сказали, что я нерасторопный. Убирайтесь к черту, синьор. Однако скажи, ты знаешь госпожу Сильвию? Ту, в которую ваша милость влюблены? Откуда ты знаешь, что я влюблен в нее? По следующим признакам: во-первых, вы научились подобно синьору Протею стоять скрестив руки на груди и так смотреть, как будто вам жизнь не мила; наслаждаться любовной песней, как малиновка; бродить в одиночку, как зачумленный; вздыхать, как школьник, потерявший букварь; плакать, как девушка на могиле бабушки; поститься, как больной, посаженный на голодную диету; не спать по ночам, как богач, боящийся вора; гнусавить, как нищий на паперти. Прежде, когда вы смеялись, можно было подумать, что это кукарекает петух. Вы не шли, а гордо выступали, точно лев на прогулке. Вы постились только час после обеда. Вы грустили только при отсутствии денег. А теперь ваша возлюбленная так преобразила вас, что я на вас гляжу и не знаю: мой ли это господин? Неужели это так заметно по мне? Это заметно всем, кроме вас. Кроме меня? Быть не может. Кроме вас! И это святая истина, потому что второго такого простака в целом свете не сыщешь. И эта глупость так заполнила ваше нутро, что она поминутно выпирает из вас наружу. А когда глядишь на вас, она просвечивает, словно моча в ночном сосуде. Поэтому нужны только глаза, чтобы стать вашим врачом и распознать вашу болезнь. Но скажи, наконец, ты знаешь мою Сильвию? Ту, с которой вы глаз не спускаете за обедом и ужином? Ты это заметил? Да-да, именно ее. Нет, синьор, я ее не знаю. Как, ты знаешь, что я с нее глаз не спускаю, а ее самой не знаешь? Не та ли это, которую от всех придворных дам отличает уродство? Напротив, дружище, ее отличает красота, а еще больше отличает ее нечто другое. Вот это я знаю, синьор. Что ты знаешь? Знаю, что ее отличает не столько красота, сколько ваша милость. Не в этом дело. Я хочу сказать, что ее красота необычайна, а другие достоинства неисчислимы. Ну, конечно, потому что ее красота намалеванная, а другого никто и не считал. Как — намалеванная? Как — никто не считал? А вот так, синьор. Ради красоты она так размалевала себя, что ее красота ни у кого в счет не идет. А меня ты ни за кого считаешь? Я в восторге от ее красоты. А вы ее вовсе и не видали с тех пор, как она так изменилась. Когда же это она так изменилась? А тогда, когда вы в нее влюбились. Я люблю ее с тех пор, как увидал, и вижу, что она по-прежнему красива. Если вы ее любите, то не можете ее видеть. Как так? А вот так. Любовь слепа. О, если бы у вас были мои глаза! Если бы ваши глаза были так же остры, как в ту пору, когда вы бранили синьора Протея за то, что он ходит без подвязок!7 Что же я тогда увидел бы? Вы увидели бы свою нынешнюю глупость, а заодно разглядели бы ее уродство. Синьор Протей, когда был влюблен, не видел, что он вышел без подвязок, а вы не видите, что не надели брюк. Тогда, видимо, и ты влюблен, дружище: сегодня утром ты видел так плохо, что не мог почистить мои башмаки. Вы правы, синьор. Я был влюблен в свою постель. Спасибо, вы из меня вытрясли мою любовь. Это дает мне смелость ругать вас за вашу. Как бы ты ни ругал меня, я очарован ею, я люблю Сильвию бесконечно. А хорошо бы вы разочаровались. Тогда бы кончилась и любовь. Вчера она приказала мне написать несколько строк тому, кто мил ее сердцу. И вы написали? Написал. И неплохо написали? Друг мой, я постарался написать как можно лучше. Но тише. Это она! Вот так штука! Вот так кукольная комедия! Он, значит, будет всю ее роль говорить за нее! Синьора и госпожа моя, тысячу раз доброе утро! А кстати, и доброй ночи! А тогда уж — целого миллиона любезностей! Синьор Валентин, мой слуга, две тысячи раз доброе утро!8 Полагалось бы, чтоб он давал проценты ей, а выходит, что она их дает ему. Я вашему неназванному другу, Как вы велели, написал за вас. Я это сделал крайне неохотно, Но долг мой я исполнил, госпожа. Благодарю вас, мой слуга любезный! Письмо прелестно. Верьте мне, синьора: Писать неведомо кому, вслепую — Нелегкий труд, я был в больших сомненьях. И вы свой труд считаете чрезмерным? О нет, синьора, я писал для вас. Велите — сотни писем напишу я. И все ж… Вы фразу строите отлично. Я знаю, что идет за многоточьем: И все ж молчу. И все ж мне дела нет. И все ж возьмите. Я благодарю вас, И все же впредь вас утруждать не буду. И все же будешь, все же — будешь все же. Я вас не понял. Вы им недовольны? О нет, оно написано прекрасно, Но, если вы писали с неохотой, Возьмите, — возвращаю вам его. Письмо, синьора, — ваше! Нет, синьор. Я вам писать велела, но письмо Не нужно мне. Оно всецело ваше. Я больше чувства в нем хотела б видеть. Позвольте мне другое написать. Но, написав, его вы за меня Прочтите сами. Если чтенье вам Доставит радость — будет превосходно. А не доставит радости — тем лучше. Я думаю, доставит, — что тогда? Тогда за труд себе его возьмите. Прощайте, мой слуга. Невиданно-невидимая скрытая игра! Точь-в-точь, как скрыт на роже нос, на башне — флюгера! Мой господин решил за ней поволочиться, Но учит обожателя его же ученица. Отличный ход! Ослам влюбленным в назиданье: Он сам, как секретарь ее, себе же настрочил посланье. В чем дело, синьор, о чем вы сами с собой рассуждаете? Я плету вирши, синьор, а вот вам бы надо порассудить. О чем же это? О том, что вы стали ходатаем за госпожу Сильвию. Ходатаем? Перед кем? Перед самим собой. Она фигурально посваталась к вам. Фигурально? Правильнее сказать — письменно. Как так? Она мне ничего не писала. А зачем ей писать, когда вы себе сами написали? Вы все еще не догадываетесь? Поверь, нисколько. Я и так, синьор, нисколько вам не верю. Но неужели вы не заметили, как серьезно она говорила? Я заметил только, что она разгневалась. А письма вы не заметили? Но ведь письмо написано ее другу. А было отдано вам. Поняли? Боюсь, как бы не вышло гораздо хуже, чем ты думаешь. А я ручаюсь, выйдет гораздо лучше. Ведь вы писали часто ей, она ж из страха и приличий Не отвечала вам — таков у честных девушек обычай. Она боялась, что посыльный предаст ее, и против правила Любимому письмо любимой писать любимого заставила. Я говорю как по писаному, потому что это написано в одной книге. Но о чем вы задумались, синьор? Пора обедать. Я сыт и без того. Однако послушайте, синьор. Если любовь, этот хамелеон, питается воздухом,9 так я-то питаюсь пищей и с большой охотой подзакусил бы. Не уподобляйтесь же вашей возлюбленной: склонитесь к моим мольбам. Склонитесь к моим мольбам! |
|
|