"Репетиция брака" - читать интересную книгу автора (Берри Шарон)

Глава 9

Когда мы услышали прогноз погоды, я решила, что мы должны пригласить вас и Чарльза посмотреть прибой! – оживленно говорила Луиза Коуэн, плотно закрывая за собой входную дверь.

Передав Томми Чарльзу, Джейн провела рукой по своим влажным волосами, взъерошенным ветром. Чарльз принял малыша и пробормотал себе под нос:

– Если вы видели один шторм, то вы ничего нового не увидите во всех остальных.

На кухне Хэнк готовил в горшочке мясо с острым чилийским соусом.

Джейн старалась казаться равнодушной. У нее не было никакого намерения подыгрывать плохому настроению Чарльза, и ей не хотелось вызывать излишние вопросы со стороны Луизы.

Луиза же возмутилась. Обратившись к Джейн, она сказала:

– Хэнк говорит то же самое! Он мне надоел! Он всегда говорит, что это просто много воды и ветра, которые очищают двор от мусора. Мужчины готовы забыть о великолепии природы и думают о земной уборке мусора, – сказала она с улыбкой, а глаза ее при этом блестели от возбуждения. – Но вы пойдете со мной, Джейн! Вы должны это видеть!

Луиза пересекла толстый ковер светло-коричневого цвета и подошла к массивной стеклянной стене, скрытой за светло-голубым занавесом. Джейн отметила, что мебель в комнате была тоже выдержана в морском стиле, в частности, один стол был инкрустирован крошечными морскими раковинами. На одной стене висела продолговатая картина прошлого века, изображающая рыбаков в бушующем море с гигантскими волнами.

Величественным жестом волшебника, который знает, что зрители будут преисполнены благоговейного страха, Луиза потянула за шнур занавеса. Казалось, что в гостиную ворвался шторм.

Джейн отпрянула назад.

– Разве это не великолепно? – спросила Луиза с благоговением в голосе.

– Дух захватывает, – вырвалось у Джейн, которая сразу же подумала: слава Богу, что есть защитное стекло. Современный, двухэтажный дом Коуэнов был построен на набережной, однако с этого выгодного места нельзя было видеть водный барьер внизу. Поэтому создавалось впечатление, что домик величественно висит над пучиной океана. И все же, глядя на нарастающий шторм снаружи, она подумала, что над чем господствует. Мощь Атлантического океана, вспенивающего и вздымающего огромные водяные валы, заставила Джейн сразу понять, как должны были чувствовать себя рыбаки на картине. Благоговейный трепет, почтение и, конечно, страх.

В тот день утром Джейн услышала, как по радио метеорологи предупреждали мелкие суда и предсказывали, что мыс Челси «окажется под ударами ревущего океанского шторма». «Ревущий» было подходящим определением, подумала Джейн. Атлантический океан, облачившись в свинцово-серый наряд, обстреливал берег из тысяч орудий, предупреждая об опасности, и совсем не напоминал о спокойных голубых волнах, которые манили пловцов и яхтсменов в ясные теплые дни. Она смотрела на мельтешащие белые барашки, постоянно возникающие и пропадающие на горизонте, и вспоминала легкую пену, которую оставляли ласковые волны на линии прибоя в тот день, когда они с Томми шли по пляжу.

Сегодня утром она не придала большого значения зловещим облакам, хотя и одела мальчика ¦ потеплее, поскольку в коттедж проникал холодный ветер. Чарльз ездил за газетой сегодня один. Вернувшись, он рассказал ей, как один из местных жителей сказал, что к ним приближается один из известных штормов с северо-востока.

К тому времени, когда Луиза предложила ей пойти посмотреть прибой, небо потемнело и покрылось низколетящими набухшими облаками, готовыми разразиться ливнем, как и предсказывали.

Луиза уговорила Джейн принять приглашение, упомянув об огне в камине и о горшочке Мяса с чилийским соусом домашнего приготовления, а также расписав необычайно прекрасный вид природы, демонстрирующей власть всех своих стихий. Джейн хорошо знала, почему она так быстро приняла это предложение. Это не имело никакого отношения к удовольствию побывать у Коуэнов и полюбоваться, как природа играет своими мускулами. Все дело было в Чарльзе.

Прошло всего несколько часов после их занятия любовью в кухне. И ощущение Джейн, что что-то было не так, основывалось главным образом на ее собственных умозаключениях. Она вспоминала, о чем думала перед тем, как они.

занялись любовью. Если в их отношениях нет прошлого и будущего, тогда все это останется в Челси и все ее чувства умрут, но если все, что произошло между ними, было только приятной интерлюдией?..

«Если», думала она печально. Все эти проклятые «если»! Ее сводило с ума очевидное безразличие Чарльза. Он держался отчужденно и вежливо. Как будто не было никакой нежности, когда он находился между ее бедрами. И она сомневалась, занимались ли они любовью на самом деле!

Джейн приветствовала бы ссору, борьбу, в которой нет победителей, которая очистила бы воздух и позволила бы дать волю своим чувствам. Несмотря на его жесткость на следующее утро, она не захотела держаться робко или смущенно.

Джейн применила совет Чарльза – посмотреть на себя со стороны – при объяснении своих действий на кухне. Она просто полностью вошла в роль Джейн Олден, и это оказалось прекрасным. И черт с ним, у нее не было никакого намерения рассматривать свое поведение там в каком-либо ином свете.

Возможно, что его усилия избежать личных осложнений были правильными. Поскольку он считал, что его чувства к ней не должны выходить за рамки служебных обязанностей, у него, вероятно, была причина чувствовать себя раздраженным. Для нее же все было по-другому. Она не обладала такими познаниями в области секса, как он, но страсть, вспыхнувшая между ними, для нее была настоящей, сильной и чудесно удовлетворяющей. .

Она предполагала, что их отношения после той ночи изменятся, но не до такой же степени. Теперь они едва говорили друг с другом. И даже их мнимые супружеские отношения стали неестественно натянутыми. В глубине ее сердца сохранялась сильная тяга к нему, надежда, что он по крайней мере будет, хотя бы для вида, заботиться о ней. Но даже здесь, в присутствии Луизы и Хэнка, Чарльз предпочитает находиться на расстоянии и молчать.

Джейн вздохнула. Она никогда не надеялась заменить его жену. Слава Богу, она всегда знала, что Чарльз с ней никогда не будет таким, каким он был с Анной. Анна владела его сердцем. И несмотря на те мгновения страсти, Джейн была уверена, что если бы у него в тот момент был выбор, то он предпочел бы избежать се.

Он избегал ее сейчас. Она находилась в гостиной Коуэнов, а он немедленно ретировался в кухню, чтобы поговорить с Хэнком. Может быть, и его замечание о тех, кто видел один шторм, было мало замаскированной ссылкой на бурный инцидент, произошедший с ними всего несколько часов назад в коттедже?

– Это лишает вас дара речи, правда? – восторгалась Луиза, очевидно, решив, что молчание Джейн – свидетельство потрясения при виде бушующего Атлантического океана.

– Да, да, это невероятно!

– Послушайте, вы себя хорошо чувствуете? – спросила Луиза, что-то уловив.

– Спасибо, у меня все нормально, – ответила Джейн, прочистив горло и заставив себя улыбнуться.

– Вы выглядите так, словно несете на своих плечах все бремя мира.

Лишь решимость Чарльза избегать меня, подумала про себя Джейн, но слова Луизы о «бремени мира» показались ей удачным сравнением. Она ругала себя за то, что зациклилась на Чарльзе, за то, что продолжала держаться за последнюю ниточку надежды.

– Просто кое-какие личные переживания, – ответила она вслух, а потом добавила: – А мясо с чилийским соусом пахнет чудесно!

– А мне, пожалуй, стоит пойти проверить, как там идут дела, – рассмеялась Луиза, – поскольку за Хэнком замечается привычка увлекаться чилийским сухим порошком. Может быть, принести вам горячего чая или вы предпочитаете что-нибудь покрепче?

– Чай было бы замечательно!

– Прекрасно! Оставайтесь здесь и наслаждайтесь величественной картиной. Я скоро вернусь!

Джейн подошла к огромному окну. Ветер и проливной дождь сотрясали стекло. Знакомое чувство беспокойства охватило ее так же, как несколько лет назад, когда они с Джесси посетили аквариум для акул. Сейчас так же, как и тогда, Джейн надеялась, что те, кто устанавливал это толстое стекло, были добросовестны. Она надавила рукой на стеклянную стену, холодная прочность стены вызвала у нее дрожь. Она посмотрела вдаль на свирепый Атлантический океан, а потом вниз, на разбивающийся прибой.

Боже мой, думала она, как высоко поднялась вода или ей это только кажется? Она внимательно понаблюдала несколько секунд и пришла к выводу, что это ей только казалось, поскольку волны часто меняли свое направление и высоту их трудно было определить.

Однако она отошла от стены и опустилась в кресло, стоявшее поблизости, и вновь посмотрела на картину, где рыбаки боролись за свои суденышки и за свои жизни. К ней доходили голоса из кухни, и она услышала хихиканье Томми. Она подумала, что слишком сильная привязанность малыша к Чарльзу начинает беспокоить ее, но она не знала, как отдалить их друг от друга, не прибегая к жестким мерам. Несомненно, что сейчас было важным отношение малыша к Чарльзу как к хорошему дяде в его детской жизни, а что в дальнейшем? Что будет с ним, когда Чарльза больше не будет рядом?

Несмотря на еще один кошмарный сон, приснившийся ему в ту ночь, Томми быстро заснул благодаря Чарльзу. Джейн спала мало; когда она приблизилась к комнате ребенка, то услышала, как Чарльз рассказывал малышу какую-то историю, держа его на руках. Еще одно обстоятельство, к которому он должен будет привыкать позднее, грустно думала она. Не будет Чарльза, чтобы держать его на руках и заставить уйти плохого дядю.

Джейн провела руками по плотному с низким вырезом серовато-белому свитеру грубой рыбацкой вязки, который она надела поверх старых джинсов. Свитер был новеньким. Его неожиданно купил Чарльз сегодня утром. Отдавая ей свитер, Олден не допускал никаких добродушных сексуальных подшучиваний, как при покупке кольца.

В коттедже, когда она закончила одеваться и причесывалась, он постучал в дверь ее спальни. Она от неожиданности так вздрогнула, что щетка для волос выпала у нее из рук. Пронзительно-высоким голосом она сказала:

– Да, войдите!

Он вошел в поношенных, облегающих джинсах, серой рубашке, которую она швырнула ему в кухне, и расстегнутой кожаной куртке. Его серо-зеленые глаза были такими же темными и угрожающими, как шторм за окном. Отрывистым монотонным голосом он рассказал ей, что ему сказал один из местных жителей Челси о погоде, и бросил на кровать сумку.

– Становится холодно. Вот, наденьте это!

– Что это? – спросила она, переводя взгляд с него на желтую сумку.

– Свитер.

Сейчас она осознавала, что ей следовало бы просто поблагодарить его, и он ушел бы. Так должно было бы быть! Но она не сделала этого. Раз уж он сам к ней пришел и начал разговор, она не хотела прерывать его.

Она подняла с полу щетку для волос и положила ее на туалетный столик. Он уже почти вышел из комнаты, когда она сказала:

– Я привезла свои свитера.

Между ними снова что-то возникло. Она интуитивно поняла это. В противном случае он сказал бы: «Прекрасно!» – и вышел бы за дверь. Но он не сделал этого.

– Все ваши свитера не такие теплые, как этот, – сказал он, не глядя на нее и лишь слегка повернувшись.

Поскольку он не проверял содержимое ящиков комода в ее спальне, то вряд ли знал, насколько у нее теплые свитера. Поэтому она предположила, что у него были другие мотивы. Возможно, ему требовался предлог для конфронтации. Это ее устраивало больше, чем напряженное молчание.

Несмотря на его намеренную холодность, она все еще продолжала цепляться за слабую искру надежды, как бы это ни казалось безрассудным:

– Мне не нужен этот свитер. Я надену два своих.

– Не нужно быть столь чертовски упрямой! – сказал он, прямо посмотрев на нее таким взглядом, который не оставлял сомнений в том, что он считает ее заявление смешным.

– В соглашении между нами ничего не говорится о том, что я должна надевать то, что вы скажете.

– Вы ведь носите кольцо, которое я вам купил, вряд ли какой-то вшивый свитер может стать главной помехой в наших отношениях!

– Ну, что ж, тогда забирайте ваше кольцо и этот свитер, – сказала она, снимая кольцо с пальца, и направилась к нему.

Он пристально посмотрел на нее, но не двинулся с места. Она подошла к нему так близко, что разглядела на его подбородке небольшую царапину от бритвы.

– Перестань, Джейн!

– Или что? Вы могли бы отказаться от той холодной манеры держаться от меня на расстоянии, которой вы так решительно следуете?

В течение нескольких быстро пронесшихся секунд Джейн казалось, что он притянет ее к себе и поцелует. Она почти почувствовала, как качнулось ее тело и теплая волна прокатилась снизу вверх по ее спине.

Он судорожно сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, и сказал ровным голосом, не касаясь ее:

– Я не собираюсь спорить с вами. – Потом попытался изменить тему разговора: – Коуэны могут подумать, что мы не придем.

– Вы сказали, что купили свитер потому, что он теплый. А почему тогда вы купили кольцо? – упорствовала она.

Он отступил от нее и направился к двери.

– Вы знаете почему, – ответил он тихо.

– Оно слишком дорогое для такого объяснения, – сказала она, покачав головой. – В магазине было много простых золотых колец, если вы хотели, чтобы все выглядело по-настоящему.

Он чертыхнулся и провел рукой по волосам.

– Какого дьявола вы пытаетесь использовать это кольцо в качестве какого-то реального зарока и символического обязательства, которое я, по вашему мнению, нарушил?

– У меня нет никаких иллюзий относительно того, что вы свяжете себя какими-то обязательствами со мной, – сказала она, без колебаний отвергая его предположение. По крайней мере, она надеялась, что слова эти будут свидетельствовать о ее безразличии. – Но я все же думаю, что с этим кольцом связано нечто большее, чем простое объяснение, данное мне и самому себе, относительно «зеленого пальца» и желания сделать все правдоподобным.

– Боже, именно этого мне и не хватало! Популярного психолога! – сказал он, на мгновение прикрыв глаза и направляясь к двери. – Делайте, черт возьми, что хотите, с этим кольцом, но наденьте свитер, я не хочу, чтобы вы заболели!

Когда он вышел и закрыл за собой дверь, Джейн долго еще смотрела на нее. Кольцо имело для него меньшее значение, чем опасность, что она может заболеть. Разве не об этом он сказал об этом, сделала она заключительный вывод и повернула кольцо на пальце. Именно об этом он и сказал. Конечно, она несколько преувеличивала, хотя и знала за собой слабость цепляться за романтические идеи.

Джейн слышала, как в кухне зазвонил телефон. Через несколько минут в комнату вернулась Луиза с кружкой чая. Лицо ее было озабочено.

Поблагодарив за чай, Джейн отпила глоток и спросила:

– Все в порядке?

Луиза сомкнула губы и стала ходить по комнате. Казалось, что она хотела запечатлеть в своей памяти каждый предмет обстановки в комнате, особенно картину с рыбаками.

Поставив кружку с чаем на столик, Джейн встала. Луиза наконец остановилась перед окном, по которому безжалостно хлестал дождь.

– Что происходит? – спросила обеспокоенно Джейн.

– Хэнк только что слышал, что главный удар шторма придется на прилив.

Джейн достаточно долго жила в Новой Англии и поэтому знала, что прилив, совпадающий с океанским штормом, может вызвать наводнение в удаленных от берега районах и произвести опустошающие разрушения. Да и несколько минут назад она заметила, что вода поднимается.

– Луиза, ради Бога, что я говорил тебе? – сказал Хэнк, появляясь в дверях.

– Я помню, что ты сказал мне, но не могу, – сказала она, отворачиваясь, но Джейн заметила на ее глазах слезы.

Чарльз вошел в комнату с Томом на руках, и Джейн поспешила к ним. Чарльз взял ее за руку и направился к двери.

– Только что звонили из полиции. Они рекомендуют всем, кто живет на дамбе и на краю набережной, эвакуироваться. Ожидают затопления и массивной эрозии почвы.

Хэнк обнял Луизу, которая тихо плакала. Кивнув в их сторону, Чарльз, понизив голос, сказал:

– Хэнк сказал мне, что первый раз они должны будут эвакуироваться. Луиза боится уходить. Она думает, что, если ее не будет, то дом исчезнет.

– Исчезнет? – глаза Джейн расширились от испуга. – Его смоет в море? – переспросила она. – Но если дом смоет, а Луиза будет находиться в нем? Они не могут оставаться здесь! Они могут утонуть!

– Именно об этом ей говорил Хэнк.

В этот момент Луиза высвободилась из объятий Хэнка.

– Нет! Я не хочу уходить, – плакала она. – Это мой дом, это то, что мне всегда хотелось. Он стоит высоко. Он прочный. Он выстоит в шторм, – говорила она в отчаянии, как будто слова могли стать действительностью. Затем, как бы расставаясь со своим детищем, она сказала: – Я не собираюсь сидеть в каком-то убежище, не зная, уцелеет ли мой дом, – проговорила она, побледнев. – Я не могу уйти!

– Луиза, послушай меня… – поспешила к ней Джейн.

– Джейн, ведь ты понимаешь меня? – спросила Луиза, обращая безумный взор на нее. – Разве ты могла бы покинуть свой дом, не зная, что увидишь, вернувшись назад?

Джейн чуть не плакала, глядя со страхом в лицо Луизы. Она понимала ее состояние, но также знала: самое худшее, что она могла бы сделать, это согласиться с Луизой.

– Если ты уйдешь, ты будешь знать, что сможешь вернуться. Если же ты останешься… – Она намеренно не договорила, чтобы значение ее слов было яснее. Если бы Луиза осталась, то ее могло бы не оказаться в живых, и некому было бы восстанавливать дом, если бы разрушения оказались большими.

Взгляд Луизы уперся в картину. Джейн посмотрела на борющихся со штормом рыбаков; на тех, кто пытался спасти свои суденышки, и на тех, кто уже оказался в воде и пытался спасти свою жизнь. Джейн вдруг захотелось, чтобы ее сестра была здесь. Джесси так хорошо рассказывала различные истории, связанные со сделанными ею фотографиями. Она была убеждена, что фотограф, так же как и художник, должен стремиться передать чувства, которые владели их персонажами, для того чтобы фотографии или произведение искусства были многозначительными.

Глаза Луизы остановились на рыбаках, борющихся с бурей. Эта картина, должно быть, что-то значила для нее, что-то, что могло бы помочь в сложившейся ситуации. Но что именно? По мнению Джейн, художнику удалось точно передать человеческое стремление тех рыбаков, которые боролись за свои жизни.

– Не думаешь ли ты, что эти рыбаки на картине, – спокойно спросила Джейн, – так же беспокоятся за свои суденышки, как ты за свой дом? – Луиза вытерла слезы, а Джейн продолжила: – А не кажется ли тебе, что когда им пришлось наблюдать, как их друзей смыло в море, то они отдали бы все за возможность спастись от шторма, а не пытаться спасти свои лодки?

Теперь Луиза смотрела на приятельницу.

– Мои родители подарили нам эту картину, когда мы въехали сюда. Мне всегда нравилось решительное выражение на лицах рыбаков. Оно вселяло в меня надежду, что они сумеют отстоять свои суденышки, спастись сами и победить шторм.

Джейн показала на трех рыбаков, которые были в воде. Их руки тянулись к веслам, а в глазах застыл смертельный ужас.

– Возможно, что нескольким из них удалось пережить шторм, а некоторым не удалось. – Луиза ничего не ответила на это, продолжая смотреть на картину. Джейн добавила: – Те, кому удалось выжить, возможно, потеряли свои суденышки, но лодки можно заменить. Их друзья, рыбаки, которые утонули, ушли навсегда.

Луиза всхлипнула, подошла ближе к картине и сказала:

– Мой дом безопаснее, чем эти суденышки. Джейн услышала, как Хэнк прошептал:

– Она уйдет, только если я вынесу ее на руках!

– Дай Джейн еще несколько минут, – сказал Чарльз, успокаивая его.

Джейн ощущала себя одним из этих барахтающихся в море рыбаков. Она глубоко вздохнула, пытаясь сосредоточиться, и встала рядом с Луизой. Она начала говорить медленно и мягко:

– Это очень опасный шторм, Луиза. Возможно, он в десятки раз мощнее бури на картине. Ты не думаешь, что природа предупреждает тебя своими ветрами и поднятием воды об опасности? И уйти – это не выбор, а необходимость?

В течение долгих мучительных секунд Луиза пристально смотрела в окно. В ее отражении на стекле Джейн смогла разглядеть новые струйки слез на щеках подруги, но не стала успокаивать Луизу.

Томми стал волноваться, и Чарльз сказал ему:

– Ш-ш-ш, тигренок…

Наконец Луиза потупила голову и кивнула.

– Слава Богу, – пробормотал Хэнк. Потом, обращаясь к Чарльзу, сказал: – Теперь нам нужно подыскать не слишком переполненное убежище.

Джейн мгновенно приняла решение. Она обняла Луизу за плечи.

– Почему бы вам с Хэнком не остановиться у нас? У нас нет камина, зато есть вино и пиво! Хэнк мог бы принести это мясо с чилийским соусом, которое так вкусно пахнет! Пойдемте, будет хорошо! Когда шторм кончится, я приду к вам и помогу убрать мусор во дворе.

Луиза посмотрела на Джейн с надеждой, которая говорила о том, что она молится Богу, чтобы мусор во дворе был единственным ущербом. Наконец она кивнула головой:

– Да, я согласна.

Обе женщины обнялись.

Зазвонил колокольчик у двери, Хэнк открыл и увидел полицейского из участка Челси.

– Да-да, – сказал Хэнк, – мы выходим через пятнадцать минут. Спасибо! – Он закрыл дверь и позвал Луизу.

– Иду, – ответила она, – мне нужно кое– что взять из спальни.

Джейн подошла к Чарльзу, который пытался завернуть Томми в свой пиджак.

– Давай, я заверну его.

Чарльз обнял ее за шею и приподнял ее голову. Прежде чем она успела сказать что-нибудь, он наклонил голову и нежно поцеловал ее, задержавшись на мгновение, чтобы почувствовать ее губы. Посмотрев на нее с восхищением, он заявил:

– Ты просто прелесть! Ты знаешь это? Его неожиданный поцелуй и комплимент застали ее врасплох. Она не знала что сказать.

– Беру назад свои слова о «популярном психологе». Мне никогда не приходило в голову, что можно так умело переломить чье-либо мнение. Очень впечатляет!

Джейн вспыхнула от удовольствия: он гордится ею.

– Я не могу это считать только моей заслугой. Несколько лет назад моя сестра объяснила мне, как следует анализировать фотографию. Анализ сводится в основном к тому, чтобы распознать, по фотографии настроение и событие. Когда я увидела картину, на которой изображены борющиеся за свою жизнь рыбаки, и связала ее с очевидной любовью Луизы к морю и своему дому, я не могла не провести аналогию. Различие здесь состояло в том, что Луиза могла видеть на этой картине тщетность борьбы с морем. У нее еще оставался выбор, и она могла уйти в безопасное место, в то время как рыбаки находились в центре опасности.

– А, анализ фотографии? Ну, как бы это ни называлось, ты проделала чертовски трудную работу, убедив Луизу. – Чарльз остановился, когда Томми стал капризно шевелиться, а потом добавил: – Я извиняюсь за свои не слишком любезные замечания о твоей сестре.

Джейн улыбнулась, а потом неожиданно обняла сразу обоих; ребенок пронзительно завизжал. Даже в чудесном сне она не могла бы представить себе, что Джесси, которая находилась в командировке в далекой Австралии, окажется тем человеком, который сможет изменить холодность Чарльза.

– Потише, дорогая!

Джейн взяла Томми на руки, радуясь, что малыш помог скрыть ей свое смущение. Ее глаза блестели.

– Ты никогда не называл меня так после… Они пристально смотрели друг на друга, и оба вспоминали.

– Не делай этого, Джейн! – пробормотал Чарльз.

– Не делать что?

– Я не хочу, чтобы это случилось снова. Это не может, просто не может повториться!

– Но тебя одного винить нельзя. Это я первая подошла к тебе. Ты не хотел меня, помнишь?

Он взял ее за подбородок, как раз тогда, когда Луиза и Хэнк вернулись с вещами, которые они хотели взять с собой. Чарльз прошептал:

– С тех пор как я поцеловал тебя в Харборе, не было минуты, когда бы я не хотел тебя.

Джейн посмотрела на него из-под полуопущенных ресниц, когда услышала его слова. Чарльз отпустил ее и пошел открыть дверь Луизе. Глаза Джейн неотрывно следовали за Чарльзом, а мысли приняли новое направление. «Не было минуты», сказал он. Даже в те последние часы, которые он казался таким явно безразличным ко всему, что она делала или говорила?

Она почувствовала, как внутри у нее потеплело. Ее поразило открытие, что она может привлекать его. А может быть, и ее чувства глубже?

Глубже? Значит, она влюблена в него?

Он был не прав. Анна всегда будет владеть его сердцем, напоминала она себе. Вдруг ей открылась истина: любовь. Как она смогла снова позволить себе полюбить мужчину, если не могла верить, что он тоже полюбит ее?

Джейн не была готова к реакции Чарльза, когда она полчаса спустя открыла дверь коттеджа и приветствовала Хэнка и Луизу. Его взгляд был такой жесткий и злой, что она вынуждена После того как на плиту поставили разогревать мясо с чилийским соусом, а Луиза и Хэнк внесли свои вещи в гостиную, Чарльз сказал:

– Мы с Джейн хотим съездить в город и купить запасные батарейки. Том спит. Вы не возражаете?

Чарльз обнял Джейн за шею. Хотя для Луизы и Хэнка это выглядело вполне естественно, она знала, этим жестом он хотел сказать: «Со мной не спорить!»

Ей прекрасно было известно, где в кухне лежат запасные батарейки, но она также понимала, что тонкие стенки позволят хорошо слышать спор между ними из другой комнаты. Погода не вызывала особого желания выходить на улицу.

– Мы, разумеется, не против остаться с Томом, но я не знаю, найдете ли вы батарейки. Магазины обычно быстро распродают свои запасы, когда предсказывают шторм.

– Ну, что ж, может быть, нам повезет, – сказал Чарльз, бросая Джейн ее жакет и открывая дверь. – Пойдем! – проворчал он.

Она сунула руки в рукава, и, прежде чем успела застегнуть молнию, Чарльз вытянул ее на улицу, где завывал ветер и лил дождь, и они побежали к машине. Джейн сердито посмотрела на него, когда он с шумом захлопнул за ней дверцу, а сам пошел вокруг машины, на место водителя.

Тяжело опустившись на сиденье, Чарльз некоторое время ничего не говорил, наблюдая, как дождь поливает ветровое стекло. Джейн чувствовала напряженность; откинув мокрые волосы назад, она пыталась расслабиться.

Джейн отвернулась и сделала вид, что ничего не слышала. Он включил зажигание, проехал один квартал, чтобы их не было видно из коттеджа, и остановил машину.

Обернувшись к ней, он спросил нарочито спокойным голосом:

– Ты соображаешь, черт возьми, что ты сделала?

Джейн не стала притворяться, что не поняла его. Она знала, что он имеет в виду ее приглашение Коуэнам остановиться у них.

– Извини, я не подумала. Я просто поступила, как хорошая соседка.

– Да, ну что ж, ваша легкомысленная дружба и щедрость поставили нас в очень затруднительное положение, миссис Мартин!

Его формальное обращение подчеркивало дистанцию между ними. Она готова к этому. В данный момент она не чувствовала особой близости к нему, и ей с ним не было уютно.

– И Боже упаси, мистер Олден, чтобы я могла еще думать о друге, нуждающемся в помощи, а не о Джеке и его темной цели!

– А, ты о нем думала? Я что-то не слышал, чтобы ты упоминала о нем в последнее время.

Напряженность, которую она испытывала весь день, неожиданно исчезла.

– Конечно, ты не слышал, ты ведь избегал меня, не забыл? Кроме того, полиция Харбора и Чарльз Олден заключили меня в кокон безопасности. Джек быстро становится лишь тяжелым воспоминанием, – парировала она, надеясь, что ее голос прозвучал холодно и безразлично.

– Оставь свои саркастические высказывания. – Сказал он как-то загадочно, – и не думай о Джеке! Сейчас он представляет для нас наименьшую из проблем.

– Проблема, вероятно, состоит в том, что я поступила как хорошая подруга, – ответила Джейн и поджала губы, почувствовав на глазах непрошеные слезы.

– Черт возьми, я понимаю, что ты поступаешь как подруга! Но то, что ты пригласила их остановиться у нас, создает для нас главную трудность, поскольку мы должны будем лечь в одну постель. Ведь Хэнк и Луиза могут удивиться, что мы спим в разных комнатах, – сказал он, приглаживая волосы. – Черт побери, Джейн, почему ты не подумала об этом?

– Потому что не подумала! Потому что я беспокоилась о Луизе. Боже правый, так трудно было убедить ее покинуть свой дом! Но как она могла бы сидеть в каком-то убежище и ждать, выдержит ли ее дом натиск шторма… Я просто не могла допустить этого! В тот момент я совершенно не думала, где мы будем спать, не думала, что это расстроит тебя. Кроме того, ты был не особенно ласков и приветлив. Поэтому, возможно, я и не думала, что твое настроение еще как-то изменится.

Он отвел глаза в сторону. Ему было трудно отвечать на ее обвинения. Она была права. Он не был с ней ласков и приветлив. Он был намеренно холоден и безразличен. А сейчас он находился в затруднительном положении. Он подумал раньше, что поход к Коуэнам позволит избежать повторения прошлой ночи. А теперь новая трудность! Он чувствовал себя, как один из тех рыбаков на картине в доме Луизы, который боролся за свою жизнь.

– Что бы они делали, если бы нас не было здесь? Если бы мы не встретились с ними? – Он покачал головой, как будто мог избежать всего этого. – Боже, лучше бы мы не ходили к ним сегодня утром!

«Если», опять эти проклятые «если», подумала она, а вслух сказала:

– Но мы ведь пошли! И я сделала то, что должна была сделать!

– Да, так же, как ты должна была взять на себя заботу о ребенке своей сестры, пока она путешествует по Австралии!

– Она не путешествует! А ты опять говоришь о ней недоброжелательно! – ответила Джейн.

Он обнял ее за шею. Как-то неохотно, подумала она. Но в его глазах она заметила раскаяние.

– Джейн, знаешь, кто ты? Ты очень хорошая, слишком добрая, слишком заботливая о всех других, кроме себя! – хрипло шептал он.

Она не хотела говорить ему, что его замечания почти совпадали с ее мыслями о себе, когда она выручала свою сестру из трудных положений.

– И что в этом плохого? Ты это говоришь так, как если бы это был мой ужасный грех!

– А как же ты сама? Кто заботится о тебе? Кто принимает на себя твои заботы и подвергает себя опасности ради тебя?

Она едва удержалась от того, чтобы не сказать: Чарльз Олден. Поскольку, действительно, после того как они уехали из Харбора, именно он взял на себя все эти заботы. Но, принимая во внимание его настроение, он мог бы сказать, что все, что он делает, это его работа, поручение, которое будет забыто через несколько дней, как только работа закончится.

А как раз сейчас, после того направления, которое стали принимать ее мысли о том, что она любит его, она не хотела бы услышать, что является всего лишь одной из его клиенток.

Ее долгое молчание заставило его кивнуть головой.

– Так я и думал. Такого человека никогда не было, правда? Ни твой бывший жених, ни твоя сестра не пошли бы на это! Готов побиться об заклад, что твои родители находятся в блаженном неведении о том, что происходит с Джеком. А почему они должны знать это? Ты в течение столь многих лет выручала Джесси из беды, когда она ошибалась! Ты, наверно, решила, что от тебя ждут, чтобы ты уладила все и сейчас.

Джейн опустила глаза, вспомнив о своем решении не ездить к родителям. Тогда она говорила себе, что они также могут пострадать от Джека, а сейчас слова Чарльза заставили ее понять, что ее доводы не были такими простыми. Ее родители были очень встревожены, когда Джесси забеременела и отказалась выйти замуж за отца ребенка, но в большей степени эта досада относилась к Джейн. Косвенно, не прямо они осуждали ее. В ее ушах звучал мягкий, полный заботы голос матери: «Джесси всегда слушалась тебя, милая! Что случилось на этот раз? Мы знаем, что вы, молодые женщины, поступаете теперь по-другому, но нам трудно примириться, что наша дочь стала невенчанной матерью. И если бы ты, милая, вышла замуж за Роберта, ты была бы хорошим примером для сестры. Тогда бы она понимала, как важно для бедного маленького Томми знать своего папочку».

Разумеется, они не знали, что Роберт обманывал ее, а Джек решится на похищение ребенка. Джейн вздохнула. Всегда после таких разговоров с матерью она чувствовала себя ответственной и виноватой. Она не была полностью убеждена, что мать это делала намеренно, скорее это было привычкой. Поскольку, когда они с Джесси росли, именно Джейн всегда служила примером. Она брала на себя все заботы обо всех трудностях, когда родители уезжали из дома.

Так же она поступила и в Харборе, когда приняла решение уехать с Чарльзом, чтобы не позволить Джеку заполучить Томми.

Чарльз потянул ее ближе к себе, и она вздрогнула. Он обнимал ее крепко и страстно, и ее сердце забилось сильнее. В голову ей пришла неожиданная мысль: какой пример, по мнению ее матери, давала Джейн, занимаясь сексом на стойке в кухне. Она улыбнулась про себя. В глубине души ей радостно было сознавать, что ей все равно! Ей было наплевать, что думает ее мать, Джесси или кто-либо другой! И даже понимая, что между нею и Чарльзом никогда ничего не будет, те моменты наслаждения, когда не было никаких преград, когда она была Джейн Олден, а не сдержанно-осторожной и зажатой Джейн Мартин, были, скажем, необыкновенными.

– Прости, о чем ты говорил? – спросила она, повернувшись к Чарльзу, так как, погрузившись в свои мысли, она упустила нить их разговора.

Он сердито нахмурился, а потом проворчал:

– О Луизе Коуэн. Вспомнила? Это она хотела, чтобы ее дом спокойно стоял на берегу Атлантического океана, как будто это не океан, а пруд для уток! А когда в этом пруду возникает морское чудище, она заламывает руки и говорит невероятно глупые вещи, вроде того, что ее дом устоит перед океаном, который поглощает целые корабли! – напомнил Чарльз, с отвращением покачав головой. – А теперь, когда она пришла в чувство, они оба будут торчать у нас Бог знает сколько времени!

– Хорошо! – сказала она, нисколько не задетая его раздражением. – Я переговорю с Луизой об их устройстве завтра.

– Завтра? Черт возьми! Скажи ей, чтобы они ушли сегодня вечером!

– Чарльз, я не могу…

– Значит, ты не слышишь, что я говорю. В одной постели. Ты и я. Всю ночь, дорогая. И не рассказывай мне сказки про людей, которые занимаются в постели какими-то другими вещами, кроме секса.

– Конечно, занимаются и другими вещами, – сказала она, погладив его по щеке. – Они спят.

– Джейн, ради Бога, будь умницей!

– Это позволит тебе узнать еще один путь, как держаться со мной холодно и на расстоянии, – сказала она беззаботно, устраиваясь поудобнее на сиденье. Проведя руками по своим джинсам, она осознала, как ей вдруг стало легко от того, что она может управлять своими эмоциями. – Я совершенно не собираюсь соблазнять тебя, приставать к тебе и даже просто касаться тебя. Но Луиза и Хэнк останутся. А если ты сочтешь меня невыносимой, ты можешь отправляться в одно из убежищ.

– Мне? Идти в убежище? Боже мой! – пробормотал Чарльз, зная, что она имела в виду.

Конечно, она не верит, что они могут просто спать в одной постели. Но он знал также, что если она что-нибудь решила, то сделает это. Может, действительно ему идти в убежище? Будь честным, Олден! Единственное убежище, которого ты хочешь, – это объятия Джейн Мартин!

– На тот случай, если я забуду, что мы собирались просто спать, я намерен купить какой-то предохранитель.

С того самого момента, когда он резко захлопнул дверцу машины, Джейн боролась с охватившим ее жаром. Не от смущения или шока и даже не от сознания, что если он купит презервативы, то они наверняка будут заниматься любовью. Ни одно из этих соображений не могло вызвать охватившего ее где-то внутри желания. Как она могла оказаться такой беспросветной дурой! Ни разу она не подумала о предохранении до, во время или после их занятия любовью на кухне. Она заморгала глазами, удивляясь своей глупости.

Боже мой, она ведь могла забеременеть!