"Сезон охоты на ведьм" - читать интересную книгу автора (Иванов Сергей Григорьевич)Глава 5. Время собиратьОчнулся он лишь под утро, удивляясь, что сумел пережить еще один такой взрыв. Эва безмятежно спала рядом, оплетя его горячим телом, будто удав жертву. Вадим покрутил головой, оценивая масштабы нанесенного квартире ущерба, и похвалил себя за давнюю нелюбовь к бьющимся предметам. Но закончили свою схватку они все-таки на диване – хотя бы на этом Вадим настоял. Так что чистить ковер, видимо, не придется, достаточно выстирать простыни. А считать синяки и ссадины будем потом… По опыту зная, что Эва проснется опасно голодной, Вадим осторожно высвободился из ее объятий и побрел на кухню, едва ощущая измочаленное, вычерпанное до дна тело. От Звонок перехватил его на полдороге. Поколебавшись, Вадим нехотя влез в штаны, наудачу распахнул дверь, и тотчас в его ребра ткнулся предмет, в котором он с оторопью узнал пистолет. Поднял взгляд и встретился с глазами костлявого парня в джинсовом костюме. Рядом ждал элегантный мужчина, знакомый по “Лас-Вегасу”. Нет, взмолился Вадим, только не сейчас! На вас у меня уже не хватит сил. – Не надо дергаться, – участливо предупредил элегантный. – Эта штука, знаете ли, стреляет… Позвольте войти. Вадим сглотнул слюну и отрицательно помотал головой. Жестко скривив губы, джинсовый надавил дулом на ребра. Вадим не шелохнулся, и тогда парень коротко смазал второй рукой ему по лицу. Видимо, и эта рука была не пустой, потому что удар получился оглушающим. Вадим шатнулся, схватившись за скулу, однако прохода не освободил. – Дурак, – пробормотал он, удивленно разглядывая окрашенные кровью пальцы. – Кто ж так с хозяином? Парень осклабился и попытался ударить Вадима рукоятью – многие наглеют, не встречая сопротивления. Но тут он ошибся: единственное, что Вадима сдерживало, – как раз пистолет. И только дуло отвернуло от его ребер, как Вадим ввинтил кулак под челюсть джинсового. Тот еще кувыркался по ступеням, когда Вадим, поймав элегантного за рукав, вдернул его в квартиру и захлопнул дверь. – Ну-ну, полегче, – пробормотал гость, обеспокоено оглядывая пиджак. – Я же сам этого добивался. – Извините, – сказал Вадим, – однако придется вас обыскать. – Бога ради. – Элегантный с готовностью поднял руки, но тут из комнаты раздался презрительный голос Эвы: – Впусти его: он чист! Пожав плечами, Вадим поднял с пола пистолет джинсового, покрутил между пальцами, вздохнул и засунул на антресоли, подальше от греха. – И правильно, – одобрил гость. – Без него спокойней. Будто не знал этого с самого начала. Вадим втолкнул его в комнату, и тот застыл на пороге, изумленно озираясь. Он явно не имел дел с такими разгромами, и это отчасти примирило Вадима с ним. На диване, посреди смятых простынь, восседала нагая, будто туземная принцесса, Эва и с брезгливым прищуром разглядывала гостя. На секунду перевела взгляд на Вадима и щелкнула крепкими зубами, давая понять, что, если ее сейчас не накормят, она слопает кого-нибудь из присутствующих. Нехотя Вадим убрался на кухню, сквозь приоткрытую дверь вслушиваясь в разговор. – Кажется, я не вовремя? – осведомился гость. – Без вступлений! – раздраженно откликнулась Эва. – Говори, зачем пришел, и выметайся. – Собственно… – растерялся тот. – Ну хорошо. Вот если ваши возможности соединить с моими связями… – Ясно, – оборвала Эва. – Все? – Но послушайте… – Хватит! – хлестнул голос женщины. – Убрать! Вадим еще прикидывал, не ему ли адресован этот приказ, когда по коридору неслышно мелькнул громадный Адам и тут же вернулся, бережно неся перед собой визитера, на удивление спокойного. Интересно, сумеет ли он с таким же достоинством скатиться по лестнице? Вадим повернулся к плите, но в эту секунду сзади прошелестели шаги и голой спиной он ощутил горячее тело Эвы. Крепко обняв, она куснула Вадима за ухо и укорила нежным голоском: – Чуть не сломал меня, дурак! Ее руки скользнули по его бедрам, и Вадим затрепетал, чувствуя, как в нем снова вздымается волна желания. Но Эва уже отпустила его и подсела к столу, ожидая кормежки. Можно было не сомневаться, что она повторит штурм – но не раньше, чем восполнит запас калорий. Действительно, чуть погодя атака состоялась, выкачав из Вадима последнюю энергию, будто Эва и впрямь была завзятой упырицей. Впрочем, после каждого сеанса его силы восстанавливались с чудесной быстротой и приличным избытком – так что обмен был честным, насколько это возможно для Эвы. Более того, Вадим подозревал, что именно так в него внедрялись новые качества, вроде экстрачуткости и ясновидения, – хотя, может, как раз его прибывающая сила выдавливала из подсознания новые пики, заодно поднимая прежние? – Ладно, что имеем? – спросила ведьма прежде, чем Вадим успел из нее убраться. – Да очнись же!.. – Я – тебя, – пробормотал он размягченно. – … сказал медведь капкану, – фыркнула Эва. – Не обольщайся, мой сладкий, строение тел тут не играет роли. – Кстати, об анатомии, – спохватился Вадим. – У меня ж встреча с работодателями! – С Кирой? – С ней, – нехотя признал он. – Но лишь как с представителем заказчика. – Вместе пойдем, – решила женщина. – Это ведь в твоем филиале? Вадим кивнул, прикидывая возможные последствия такой тройственной встречи. Впрочем, планировал подойти и Тим – так что равновесие, бог даст, будет соблюдено. – Придется поспешить, – сказал он с сожалением. – Время поджимает. – А разве я тебя держу? – осведомилась Эва. Со вздохом Вадим поднялся с ее распластанного тела, поплелся в ванную. Холодная вода слегка взбодрила, во всяком случае одеться он смог без посторонней помощи. Зато Эва порхала по комнате будто кузнечик, из старых своих шмоток подбирая наряд – взамен утраченного вчера. К счастью, за все годы Вадим так и не решился ничего выбросить, будто в самом деле ждал ее возвращения. Из квартиры они вышли вместе, однако проходную миновали порознь, чтоб не добавлять волнений вахтерше, и без того невзлюбившей Вадима. В парке воссоединились и подгадали нырнуть в заброшенный дом не замеченными, благо народ с улиц давно схлынул. Направив Эву в квартиру, Вадим спустился в подвал, намереваясь проверить одно подозрение, возникшее, пока он возился тут с вентилями. Действительно, углубившись следом за трубами в бетонную нору, Вадим скоро добрался до разветвления, где обнаружил канал горячей воды, исправно поставлявший ее до сих пор, но с большим разбором: лишь “достойнейшим из достойных”. Поднатужась, Вадим разблокировав проржавелый кран и пополз по норе обратно, с удовлетворением ощущая, как нагревается одна из труб, пустовавшая столько лет. Оказывается, не так сложно попасть в избранные – надо лишь захотеть. И не принимать за должное порядок вещей, установленный другими для собственного удобства. Отряхивая извоженные колени, Вадим поднялся по лестнице, бесшумно проник в квартиру и на пороге гостиной замер, изумленный: конечно, он наводил здесь порядок, но не до такого же лоска! Теперь тут все блестело и сияло, а по комнате было разбросано множество уместных и симпатичных мелочей, собственно, и создававших уют. Виновница сего, неугомонная Кира, “свежевымытая и надушенная”, как грозилась давеча, восседала возле уставленного отборными яствами столика, закинув одну стройную длинную ногу на другую, и вела оживленную беседу с Эвой – судя по непринужденности атмосферы, сумевшей выдать себя за близкую родственницу Вадима. – К сведению присутствующих, – вставил он, дождавшись паузы. – Горячей ванны не угодно? – Вот кстати! – откликнулась Эва и тут же выскользнула в коридор, прикрыв за собой дверь. Окинув его насмешливым взглядом, Кира произнесла: – Ты б еще кузнеца с собой привел! – Зачем кузнец? – в тон ответил Вадим. – Не нужен нам кузнец. – А сестра – зачем? – Для знакомства. Должен я представить тебя членам семьи? – Ты настолько старомоден? – Просто я стар. Ты ведь знакомилась с моим личным делом? – Кстати, там не поминается никакая сестра, – небрежно заметила Кира. – Ну, мало ли что там не поминается! – Не выдержав, Вадим отвел глаза. – И потом, все равно скоро придет Тим. – А то б ты показал, да? – засмеялась девушка. – Ох и жулик! – В любом случае, без Эвы не обойтись – если хотите меня использовать, – сказал он. – Во-первых, она и так все узнает, ибо видит меня насквозь; во-вторых, ее присутствие повышает мою ценность на порядок, если не больше. Правда, иметь с нею дела непросто. – Но ведь ты поможешь нам? – вкрадчиво спросила Кира. – В конце концов я не жадная, могу и поделиться, тем более – с сестрой. – Если интересы совпадут, – ответил Вадим. – Должен заметить, у меня сильная неприязнь к Главам вообще и к Первому в частности. Придется выбирать из двух зол, а тут, сама понимаешь, возможны варианты. – Кстати, Алексу ты понравился, – неожиданно вспомнила Кира. – В том смысле, что он не ждет от тебя подвоха. – Ну, это я могу обещать!.. Конечно, если вы верите на слово. – Вообще Алекс редко ошибается, – задумчиво продолжала она, – а вдвоем мы не ошиблись ни разу. – Вообще я не навязываюсь, – передразнил Вадим. – Тем более, с Эвой. Так что, “торг здесь неуместен”. – Да, но вчера предполагалось, что в паре с тобой буду работать я! – Гарантирую тебе полную загрузку и по меньшей мере двойной эффект, поскольку теперь в группе будут четверо. – Что, еще кто-то? – забеспокоилась Кира. – Не “кто-то”, – поправил Вадим, – а такой “шкаф”, рядом с которым я кажусь зачуханной тумбочкой. И уж “ключик” у него, я доложу!.. – Не терпится меня сбагрить? – Вовсе нет. Честно сказать, я предпочел бы стать “собакой на сене”, но уж лучше Адам, чем кто-то другой. – Боже, ну и имена у “райской парочки”!.. А он тебе вроде брата? – Двоюродный, – прикинув, ответил Вадим. – Через Эву. – Черт ногу сломит в вашем родстве, – покачала головой Кира. – Семейный подряд, надо же!.. А кем стану я – другом семьи? Или общей подстилкой? – Приемной дочкой, – предложил Вадим. – Между прочим, Эве тоже немало лет. – Сколько? – Не скажу, – отрезал он, хотя правильней было: “Не знаю”. Из-за двери выпорхнула Эва, обернутая вокруг бедер махровым полотенцем, тряхнула влажной гривой и, босиком пробежав к креслу, запрыгнула с ногами. – Я напускаю ванну, – сообщила она, дрожанием ноздрей наметя брезгливую мину. – Ну давай, грязнуля, время еще есть! Когда-то Вадим окунался каждый час, лишь бы не раздражать ее обостренный нюх, а теперь сам обзавелся беспокойным обонянием. После тех загаженных нор и впрямь не мешает помыться. – А я могу потереть спинку, – невинно предложила Кира, искоса поглядывая на “сестру”. – Право же, мне несложно! – На твоем месте я б не отказалась, – улыбнулась та, обманув Кирины подозрения. – Где еще найдешь такую банщицу? Вообще Эва была ревнивой, даже очень, – только проявлялось это у нее не как у всех. Пожав плечами, Вадим направился к выходу. – Так мне идти? – спросила Кира ему вослед. – Конечно, иди, – ответила Эва. – Не ждать же, пока позовет? А не справишься, я подсоблю! Мы ведь не жадные, верно? Озадаченно оглянувшись на ее приветливое лицо, Кира поспешила в коридор и тщательно закрыла за собой дверь, как Эва недавно. – Она что, подслушивала? – шепотом спросила девушка, придержав Вадима за локоть. – Или на тебе был “жучок”? – Ей не надо подслушивать, – сказал тот. – Она слышит. – Как это? – Смотри, – через вторую, еще не прибранную комнату он указал пальцем на окно и даже прочертил направление. – Сейчас пролетит птичка. В ту же секунду поперек проема мелькнула серая тень. – Откуда ты знал? – недоверчиво спросила Кира. – Услышал. А у Эвы слух еще тоньше. – Сможешь повторить? – Сколько угодно, – рассмеялся Вадим. – Вот сейчас, смотри! – И снова черкнул по воздуху пальцем, предвосхищая птичий пролет. Теперь она попросту растерялась. – Ты хочешь сказать… – Да, – подтвердил он. – Через две закрытых двери, сквозь шум струи и собственный плеск Эва прекрасно разбирала, о чем мы говорили. И Тима она услышит задолго до того, как он войдет в подъезд. А если войдет не Тим… сама понимаешь. – Господи, а кровь вы не пьете? – ужаснулась Кира. – Я-то удивлялась, откуда в тебе столько здоровья! – Если помнишь, я даже не ем мяса, – ответил Вадим, усмехаясь совпадению: давно ли сам о том же спрашивал Эву! Ехидно поинтересовался: – Не раздумала тереть мою спину? – Иди уж! – Она подтолкнула Вадима к ванной. – Думаешь, испугалась? Щас! – А, думаешь, меня вообще кто боится? – поддел он напоследок. – Плохой бы я был вампир. – Иди, иди, – проворчала Кира, все же нахмурясь. – Видали мы таких!.. Вдвоем они вступили в комнатку, где в квадратную ванну, уже наполненную сугробом пены, хлестала желтоватая горячая струя. Под широким зеркалом теснились разнокалиберные склянки, аэрозоли, тюбики, а также станочки, щеточки, гребешки, ножнички, в изобилии запасенные Кирой, – не говоря о мочалках и мыле. Второе зеркало, еще роскошней первого, хотя треснутое, уютно мерцало вдоль всей ванны, под двумя притушенными светильниками. – Будто чувствовала, что включу воду, – заметил Вадим, оробело озираясь. – Брашки-то – прелесть, в самую точку! Тебе бы в дизайнеры податься, а? – Мне и на своем месте неплохо, – отмахнулась Кира и оглядела его с вызовом: – Сестра, говоришь? Отработанным взмахом она сдернула с себя платье, в два приема стряхнула туфельки и уже совершенно нагой присела на край ванны, пробуя воду. От столь резкого перепада у Вадима перехватило дух – будто не в таком же виде девушка крутилась вокруг него совсем недавно. А она, эффектно вскинув руки к затылку, уже скручивала пушистые волосы в узел, дабы не замочить, – словно решила ввести в традицию их совместные купания. – По-моему, речь шла о “потереть спинку”, – осторожно напомнил Вадим. – А если решила поберечь платье, вовсе не обязательно бросать его на пол. – Я привыкла подходить к делам ответственно, – ответила Кира, погружаясь в трескучую пену. – Чтоб обработать тебя как следует, нужен упор. Не могу ж я эдакую спинищу тереть вполсилы? Со вздохом Вадим поднял платье, аккуратно повесил на плечики. – Знаешь, когда-то, еще до Отделения, мы с приятелями сочиняли буриме на тему “Круиз” – ну там, приключения совтуриста за “железным занавесом”, то-се… Так вот, каждый из нас – каждый! – посчитал долгом хоть раз, да загнать беднягу в публо-дом. Такая у него была судьба. – Ты к чему это? – подозрительно спросила Кира. – К тому, что это мы уже проходили, – мрачно сообщил он, кивая на ванну. – И знаешь, кто была последней? – Наверно, Алиса? Так я не суеверная, – успокоила Кира. – Иди же, а то “сестренка” заскучает!.. Кстати, ей хорошо слышно? – Еще бы! Может, позвать ее – тебе для компании? – Я что, похожа на таких? – оскорбилась она. – А разве нет? – Ну, разве только втроем, – нехотя уступила девушка, – в узком семейном кругу… Эва ведь не станет возражать? Вадим прислушался, усмехнулся. – Ну? – спросила Кира с любопытством. – Она-то не возражает. Ладно, хватит провокаций! Раздевшись, Вадим опустился в воду и блаженно вытянулся вдоль стройного тела девушки, умиляясь непривычному простору. Они вполне помещались здесь рядом – не то что во вчерашней раковине. Конечно, это не Юлькин бассейн, так ведь и квартирка-то – типовая. Жили ж люди! – Тима не слышно? – прошелестела Кира, краями нежных подошв елозя по его ребрам. – У нас еще есть время? – Время-то, наверно, есть, только от моего “сучка” теперь мало проку: батарейки сели. Или речь шла о “ключике”? Черт, запутался… – “Сестрица” удружила? – догадалась девушка. – Может, все не так безнадежно – давай проверим? – Зачем лишние разочарования? К слову, упырям эта машинерия ни к чему – они ж бессмертные. И вообще, “мне отсюда прекрасно видно”. Возраст, знаешь ли. – Слыхали мы эту песню! – Кира досадливо пнула пяткой в его грудь. – Многим ее поешь? – Разве одну ее? У меня обширный репертуар. Ты же знакомилась с личным делом: тот еще певун!.. Между прочим, – хмыкнул Вадим, – у тебя на подошвах синева. С чего бы? – Черт, – она изогнулась в позе спартанского “мальчика, вынимающего занозу”, – это колготки красятся. – Не колготки красят человека, – глубокомысленно заметил он. – Придется и тебя потереть. – Придется, – согласилась Кира, распрямляясь. – Ладно, не хочешь расслабиться… – Куда больше! – … давай займемся делом. – Что, прямо здесь? – А чем плохое место? Эва нас слышит, ты – ее. А мне ее слышать не обязательно, верно? – Девушка проницательно улыбнулась. – Может, для этого она и выпихнула нас сюда? – “Умненький Буратино”, – похвалил Вадим. – Мне б и в голову не пришло. – Рассказывай! – не поверила Кира. – Да я не в претензии, так даже удобней. – Еще бы, – пробормотал Вадим размягченно. – А уж мне-то!.. – Итак, в нашей группе четверо, – констатировала она. – Причем трое, насколько я поняла, имеют запредельные возможности. – Вообще-то двое, – поправил Вадим. – А я – так, погулять вышел. – Ну да, видала я твои прогулки!.. И ты уже наблюдал меня в деле, хотя и без обычных наших “маленьких хитростей” – в чистом, так сказать, виде. – Не столько в чистом, сколько в голом, – опять вставил он. – Мне понравилось, правда! – Черт, появилась бы твоя родственница на пару деньков позже, – с досадой сказала Кира. – Уж я бы тебя раскрутила! – Не исключено, – признал Вадим. – Так что там насчет “хитростей”? – А то, что при умелом использовании они вполне смогут заменить вашу сверхчуткость. И тогда посмотрим, кто кого умоет! – Мы ведь распределили обязанности, – заметил он. – Ты моешь меня, я – тебя. Могу даже повторить тот массаж, лишь бы не нарушать заведенный порядок. Фыркнув, девушка плеснула в него пеной и продолжила: – Наша цель – Шершни. И подобраться к ним проще через крутарей – это ты верно рассудил. Но вот к чему нам “Тим и его команда”? В свое время мы интересовались воображенцами… – Даже курировали? – с улыбкой спросил Вадим. – Ненавязчиво так направляли, да? Правда самому Первому они не угрожали, но ведь кто знает, куда может завести бесконтрольное фантазирование!.. – Именно. В конце концов, служба безопасности для того и… – А вам не приходило в голову использовать их для своих нужд? – перебил он. – Или побоялись не совладать? Уж в уме им не откажешь. – В зауми тоже, – раздраженно парировала Кира. – Такого наплетут!.. – Наверно, ты не любишь фантастику? – участливо спросил Вадим. – Признаешь реальность “от сих до сих”, в пределах наблюдаемого лично и подтвержденного официально. Может, до сих пор гадаешь, не морочу ли я голову своими сверхкачествами и в чем тут фокус? Бог мой, девочка, как же скучно тебе жить!.. Ты полагаешь, будто познала мир до тонкостей, и не ждешь от него нового – а вот я, старый дурак, не перестаю ему удивляться. – И к чему сия прочувственная речь? – холодно осведомилась она. – Суть в том, моя прелесть, что нынешнюю ситуацию не охватить здравым смыслом, и твоего знания жизни тоже не хватит. Конечно, ты – девушка практичная, не говоря об Алексе, но теперь это станет помехой. Потому-то здесь и требуются те немногие в губернии, кто сохранил незашоренность. Может, раскручивать придется не банальный заговор, а нечто помасштабней. – Но ты согласен, что Шершни копают под Первого? – Кто их знает, милая, кто знает… Если они с такой легкостью вынули тебя с вечеринки, что мешает им устроить покушение на любого? Наверно, еще не подошел срок. – Какой еще срок? – Срок “Зероу”, – загадочно произнес он, выкатив глаза. – Как в шпионских романах. – Ну тебя!.. Ты когда-нибудь бываешь серьезным? – В гробу – может быть, но не в ванне. Подняв голову, Вадим прислушался. – Что? – с любопытством спросила Кира. – Вот и Эва требует: “Хватит трепотни!” И, кстати, благодарит за фрукты – кажется, на мою долю уже не останется. – Откуда у нее такой жор? – возревновала девушка и снова принялась пинать в него жесткой пяткой: – Ну говори, говори!.. – А еще, бывает, окунают с головой под воду, – с усмешкой подсказал он. – Дерг за ноги, и дальше – бульк, бульк, бульк… – Вадим вдруг поймал ее за лодыжку, точно в капкан, и даже обозначил рывок. – Не подставляйся, – посоветовал он. – Игры играми, но мало ли на кого нарвешься? Когда вода захлестывает лицо… Один ухарь так трех жен заиграл до утопления, предварительно застраховав. И никаких следов насилия! – Гримасы буржуазного мира? – поинтересовалась Кира, даже не пытаясь вырваться. – Человек человеку волк? – У нас, можно подумать, овечка!.. Ты походи ночью по улицам. – Отпустив ее, Вадим потянулся за мочалкой. – Тим уже вышел из дома, – объяснил он девушке. – Через полчаса будет здесь, так что пора шевелиться. – И хмыкнул, глядя в ее изумленные глаза: – Видишь, в чем твоя беда? Либо отрицаешь все чохом, либо готова поверить в любую чушь. А фантастика как раз и дает иммунитет к небылицам. Постепенно привыкаешь к высоте, и землю из вида уже не теряешь. Кира попыталась возмутиться, но он уже принялся за ее подошвы, стирая синеву, а протестовать с задранными ногами ей показалось неудобно. Увлекшись, Вадим отмочалил девушку снизу доверху – скрупулезно и деловито, словно профессиональный банщик. А та с не меньшим удовольствием ему подставлялась, застенчиво улыбаясь. Взять, что ли, лицензию на индивидуальный помыв женщин – хорошеньких и молодых? Кривя губы, Вадим слышал злорадные смешки ведьмы, возможно, не без умысла, в предвкушении подобной сцены, выпившей его до дна, – уж она умела заглядывать в будущее. Можно подумать, в прежние разы Вадим использовал ситуацию!.. Похоже, чистая эстетика начинает возобладать у него над сексом. И что это: возрастная деградация или расплата за продленную молодость? – Все ж ты не хищник, – прошептала Кира, словно подслушав его мысли. – Любой другой не упустил бы случай – хотя бы для самоутверждения. – “Пометил бы территорию”? – вспомнил он, невольно поежась: еще одно совпадение? Правда, с Алисой об этом говорили не в ванне. – Именно, – согласилась Кира и повторила разочарованно: – Нет, на хищника ты не тянешь! – Среди билдеров я известен как Лось, – сообщил Вадим. – Дарю вашей фирме – чем не кликуха!.. Между прочим, а как зовешься ты? – Ласка, – призналась девушка не без смущения. – Ну да? – изумился он и едва удержался от смешка. – А ты слыхала, что ласки перегрызают у копытных вены, чтоб напиться крови? – Нужна мне твоя кровь!.. Не надоело? – Да, – согласился Вадим, – мы вернулись к той же теме, хотя с другой стороны… Кстати, твои подошвы я все же отдраил. – Хватит, – Кира отобрала у него мочалку, – не то и загар сотрешь. Теперь моя очередь. – Тебя не смущает разница площадей? – Буду мыть через два раза на третий – вот и сравняемся. Давай, давай, мы же договорились! Со вздохом Вадим подчинился, ощущая себя довольно глупо: одна женщина моет для другой? А другая тем временем уминает припасенную первой кормежку. Может, я здесь лишний? Сами разберутся, без меня. Однако Кира старалась всерьез, словно бы для себя, и этим только добавляла Вадиму угрызений: что он мог дать ей, кроме массажа? Алисе, впрочем, хватало – и к чему это привело? Не лучше ль пресекать поползновения в самом начале? – “ – Снова песня? – догадалась девушка. – Чья? – Из всех коккеров я уважаю лишь Джо. Еще он пел: “ Вадим усмехнулся: кто б оценил мои терзания? Уж не кокетничаю ли? Хотя в моем возрасте… И все равно, игры на краю до добра не доводят. Пора с этим кончать – точнее, заканчивать. Будто почувствовав в нем перемену, Кира не давала рукам лишней воли и трудилась над Вадимом сосредоточенно, словно над ребенком или больным, ничего не пропуская, но и нигде не задерживаясь сверх положенного. А может, ей не очень хотелось – просто испытывала Вадима на прочность. В конце концов, почему не повязать его еще и этим? – Вот теперь Тим действительно на подходе, – сказал Вадим. – И уж с ним я делить ванну не собираюсь – чай, не в Японии. Посему давай выбираться. – Что ж, давай, – с сожалением согласилась Кира. – Мне он тоже не ко двору. И кто выдумал, будто сильные women любят слабаков? – Скорее, слабаки любят сильных, – усмехнулся он, – причем с таким упорством бьют на жалость, что мало кто выдерживает. Опять же – готовое дите, хотя и взрослое. – То-то ты с ним возишься, – подхватила девушка. – Тоже, мамочка! – Посмотрим, надолго ли хватит тебя. Со стороны все кажется простым. Поставив Киру на ноги, Вадим включил душ и некоторое время заворожено наблюдал, как по ее мерцающей, будто полированной, коже соскальзывают клочья пены. Затем помог девушке выбраться из ванны и скоренько ополоснулся сам. По примеру Эвы обернув чресла полотенцем, Вадим прошлепал к входной двери и распахнул ее за мгновение до звонка – Тим и застыл так, со вскинутой рукой. – И тебе хайль, – ухмыльнулся Вадим. – Опаздываешь, конспиратор. Следы, что ли, запутывал? – Можно подумать, ты терял время! – парировал Тим, от зависти сделавшись проницательным. – И с кем кувыркался теперь – небось, с Кирой? – Не терпится отбить у меня хоть кого-то? – не остался в долгу Вадим. – Ради такого стоит жить. – И добавил ворчливо: – Обувь снимай – лучше с носками. Не намоешься после вас! Предвкушая сюрприз, он повел приятеля в гостиную и не разочаровался: тот застыл на пороге как вкопанный, взирая на двух завернутых в полотенца красоток, сияющих юной (или вечной) свежестью и грациозно восседающих по обе стороны столика, не менее аппетитного. – Это у вас такая униформа? – наконец выдавил Тим. – И где ее выдают? – В ванной, – ответил Вадим. – Если, конечно, желаешь. – Спасибо, я уже мылся на неделе, – серьезно сказал Тим. – Или без этого не кормят? – Смотря на какое блюдо заришься. – Матка бозка, где уж мне!.. Дайте хотя бы на столике попастись. – Барашек ты наш, – сказал Вадим. – Ну, подсаживайся. Поешь пока сам. Тим оглянулся на него с недоумением: мол, ты о чем? – Есть подозрение, будто в наши ряды затесались вампиры, – объяснил тот. – Кстати, вторую зовут Эва. – Пейте меня, ешьте! – с готовностью разрешил Тим. – Только сперва накормите – вторые сутки пощусь. – Так садись! Вадим приставил к столу вторую пару кресел и сам подал гостю пример, благо после Эвы осталось немало. Несколько минут они сосредоточенно насыщались – под внимательными взглядами женщин. – Итак, – не выдержала Эва, – какие новости у наших друзей? Как ни забавно, Тим не усомнился в ее праве на вопросы, хотя видел впервые. Судорожно сглотнув, он отложил вилку и доложил: – Новости, увы, неважные. Оказывается, в ту ночь и в последующую Шершни крепко пошерстили спецов, а из воображенцев пропали двое!.. На власти, сами понимаете, надежды мало. Они даже облегчают Шершням задачу – своим идиотским стремлением рассадить всех по клеткам и на каждую повесить бирку. И все равно спецы долго бы раскачивались, если б не мои злоключения и не благой пример Вадима. За сегодня, насколько я знаю, многие перебрались в пустующие дома, – но теперь за них могут взяться блюстители, не говоря о шушере, серках и прочей нечисти. Вне удушающей опеки государства мы и в городе уязвимы, как в джунглях. Нужна охрана или хотя бы оружие – а где взять? – У крутарей, – сказал Вадим. – Теперь понимаешь, зачем они вам? – Да, но мы-то им на кой ляд? Ведь никакого навара – одни хлопоты! – По крайней мере, не достанетесь Шершням. – Тогда проще нас перебить. Нет человека – нет проблемы… все по классику. – Вы сами в себя не верите, – укорил Вадим. – Чего тогда ждать от других? Не настолько спецы оторваны от жизни, чтобы решать только абстрактные проблемы. – Пойди, докажи это крутарям!.. – Как раз меня они примут. – Тебя-то конечно, – обиженно пробурчал Тим. – Встретят по бицепсам, проводят по уму. А вот нас по чему встречать, по какому месту? – По животу, – со смешком вставила Кира. – Все равно он вплывает первым. – Ладно, не такой уж у меня… – Паучок! – безжалостно заклеймила девушка. – Ручки-ножки тонкие, а посредине – брюшко. – И голова, – робко возразил Тим, снова берясь за вилку. – “Без мозгов”, – не удержался от цитаты Вадим. – Ладно, крутарей мы берем на себя, – отсекая треп, объявила Эва. – А вот кто вправит мозги творцам? – Может, Алекс? – предположил Вадим, глядя на Киру. – Должен же от вашего курирования быть прок! – Я выясню, – отводя глаза, сказала девушка. Выпростав из-под себя ноги, Эва протянула их к Вадиму, уложив на колени, свободно раскинулась в кресле. Бедняга Тим, искоса пожиравший ее глазами, при этом едва не поперхнулся, а Кира только завистливо вздохнула: хороша “сестренка”, нечего сказать! – Надо втемяшить творцам, – жестко продолжила Эва, – что для собственного блага надо поступиться снобизмом (конечно, если для них он не дороже свободы!) и пойти на временный союз с панцирниками. Хватит вашим умникам красоваться друг перед другом и обижаться на прочий мир – пора впрягать мозги на всю катушку, пока за них это не сделали другие! – Юстиан показался мне разумным человеком, – заметил Вадим. – Может, переговорю с ним? – А я на что? – встрял Тим. – По-вашему, и уболтать никого не сумею? – Да уж, ты наболтаешь! – с пренебрежением сказала Кира. Наклонив голову, Тим посмотрел на нее, словно заинтригованный пес. – И чего ты меня шпыняешь? – спросил он. – Влюбилась, наверно? – Ну еще бы! – Сегодня нам не до Юстиана, – рассудила Эва. – Дадим Тиму время до завтра, только пусть он этот разговор запишет. Она с ожиданием уставилась на Киру. Пожав плечами, та покопалась в сумочке и выложила на столик, перед Тимом, наручные часики: – Разберешься? – Уж как-нибудь, – буркнул он, надевая часы на запястье. – А заночевать здесь я могу? – И с опаской покосился на Киру. – Ну да, разбежался на готовое! – не задержалась она. – Привык ездить на других? Так отвыкай! – Можешь занять соседнюю квартиру, – разрешила Эва. – К ней все подведено, осталось прибраться. А на подъездную и коридорную двери установим по замку – собственно, их уже ставят. Почувствовав на себе Кирин взгляд, Вадим кивнул, подтверждая, – последние несколько минут от входа в подъезд доносились характерные шорохи. Адам времени не терял. – Но колхоза не устраивать! – строго добавила Эва. – Только ночлег, понятно? Не хватало и сюда навести Шершней. – По-вашему, я вчера родился? – обиделся Тим. – Сам не соображу? – Лучше перестраховаться, – вступил Вадим. – Об этой “малине”, кроме нас, знает Юля да еще, может, Алекс – ими и ограничимся. Нашу троицу выследить сложно, Кира – профи, но Тиму следует поберечься, иначе здесь станет людно. Небольшой инструктаж ему не помешает, как считаете? – Попробую слегка поднатаскать, – с сомнением предложила Кира. – Не совсем же он дурень, верно? – Тим? – спросил Вадим. Тот поднял руки, сдаваясь. – На этом и закончим, – подвела итог Эва. – Помылись, потрепались – пора за дело! Выскользнув из полотенца, она отправилась в ванную за одеждой. Глядя в ее оливковую корму, Кира добавила одними губами, для Вадима: “Потрахались”. Затем вздохнула с сожалением: но не все. А Тим даже убоялся развернуться – однако до последнего мига провожал ведьму глазами, рискуя окосеть. Все-таки чутье у него имелось, и неподъемных тяжестей Тим стерегся – в отличие от Вадима. Наверно, Эва теперь общалась с Броном напрямую, не посвящая Вадима в детали, – во всяком случае, когда подоспевший водила-частник забросил триаду к старой пристани, росичи уже организовали большую сходку, созвав всех, кого сумели достать. Встреча проходила в бывшем речном вокзале, ныне приспособленном для нужд Роси. Дорогих гостей ждали: на входе их встретили два юных гиганта-побратима, Руслан с Корнеем, и с почтением провели на второй этаж, по пути миновав несколько внушительных кордонов. – Главное, не встревай, – шепотом велела Эва. – Переговоры веду я. Привычным клином они вступили в зальчик, раскинув охранительную сеть. Втроем их нельзя было застать врасплох, а круговая оборона триады почти не имела прорех. Подпираемый Адамом, его громадной мощью, мгновенными рефлексами и бездонными ресурсами, Вадим ощущал бы себя паразитом, если б не знал, что и все, накопленное им, находится в полном распоряжении каждого. Что до Эвы, то она обеспечивала троицу инициативой – вот уж чего у нее было в избытке! Поджидали их четверо – если не считать дюжины гардов, обосновавшихся за спинами главарей. Те уже расселись в ряд за просторным столом, а напротив них скучало единственное кресло, приготовленное высокому гостю. Одним из вождей оказался, конечно, Брон, курирующий большинство губернских торгашей и умельцев, ведающий контрабандой и сношениями с глухоманью, владеющий сетью боевых школ, тренажерников, бань, саун, салонов. Вторым – тот самый шустрик, Винт, бывший райкомовец, которого Адам едва не спустил с лестницы и который в “паралллельном мире” привычно специализировался на продажной любви, патронируя публо-дома, стрип-бары (изредка конфликтуя с Броном на смежных направлениях) и обмен-клубы. Третьим был Гош, а в его ведении находились игорные дома, ломбарды, трактиры, кабаки, винные точки. Выглядел он мрачнее тучи, однако на встречу явился, как миленький. Четвертым стал Валет, добровольный вассал Брона с немалой автономией, то есть почти союзник. Как и сюзерен, он легко и уже привычно носил на себе груз пластиковых доспехов – впрочем, не такой тяжелый. Не торопясь Эва проследовала к свободному месту, ее партнеры чуть задержались, подхватив на пути по креслу, и синхронно приставили их к столу, по сторонам от Эвиного. Сели трое разом. – Мы в равных правах, – пояснила Эва, – и решения принимаем при общем согласии. – Любезно улыбаясь, она оглядела вождей, кивнула каждому. – А говорить буду я, если никто не против. Кого мы представляем, разглашать не собираюсь, однако наши возможности вы уже представляете, и заверяю: это – цветочки. Как и те беды, что начали сыпаться на ваши головы. До вас еще не дошло, чем чревата нынешняя ситуация? В общем, она не соврала ни полслова, как и положено “дракону”, но впечатление создала скорее ложное. – Можно подумать, ты знаешь больше нашего! – пробурчал Гош. – А, собственно, что вы знаете? – подхватила Эва. – Что появилась стая то ли “Шершней”, то ли “горцев”, и что теперь эта стая начала подминать одну банду за другой – не считая одиночек. – Хе, если б только подминать! – бодро сказал Брон. – А скольких повыбили, вы не считали? Эти ребята не мелочатся, не миндальничают: чуть не по ним – сразу к ногтю. – Действительно, они свирепы и бесстрашны до идиотизма, – подтвердил Винт. – Какой-то жуткий фанатизм – может, они и впрямь с Востока? Только там возможно такое пренебрежение жизнями. – Брось ты! – махнул рукой Гош. – Мало, что ли, у нас пускали в расход? Вроде образованный, а уже позабывал все к чертям! События последней ночи проехались по нему будто катком – видно, он совсем не спал, подсчитывая убытки. Однако фасон старался держать, не подавая вида, как подкосила иудеев тройная потеря. И куда занесет Папашку теперь? – Поначалу, говорят, Шершней было с дюжину, – сказал Винт. – Это потом расплодились. – Ну, начинается всегда с одного, – заметил Брон. – Вот сколько их сейчас? Вадим собрался было ответить, но, глянув на Валета, промолчал. – А знаете, на чем жируют горцы? – бросил Гош, угрюмо озирая прочих. – Наркота, ну да! Обычное дело для черных. И говорят, забористая штука: вроде как допинг, только безвредный. Оттого-то Шершни не боятся ни хрена, что жрут его каждый день, – и сил у них чуть ли не вдвое! – Насчет безвредности сомневаюсь, – возразил Брон. – “Химия” тоже считалась безвредной, пока из “химичей” не стали проклевываться серки. – Откуда берется эта пакость? – брезгливо спросил Винт. – Ни по одному каналу такой товар не проходит. – Много ты знаешь про контрабанду! – хмыкнул “папашка”. – Девочек, что ли, импортируешь? – Послушайте, Гош, – раздраженно парировал Винт, – я ж не поминаю сивуху, которой вы потчуете… – Похоже, опять всплывает Институт, – вмешался Вадим. – До сих пор все новинки поступали оттуда. – Собственно, какие новинки? – спросил Винт. – Пара-тройка препаратов – еще не… – А разве вы не смотрите тивишники? – На кой сдалась эта хренотень! – хрюкнул Гош. – Ну почему, там бывают… – заговорил Винт. – Погодите-ка, – прервал Брон. – Институт оставим на десерт – пока и Шершней выше крыши! Вадим заткнулся, кляня себя за несдержанность. Действительно, всему свое время. Вот Валет сегодня помалкивает – обычно он активней. А если вспомнить его контакты с Арканом… И что предпримут Шершни, когда прознают про тройственный союз? Уф, как омерзительны подозрения! – Кой черт их принес? – проворчал иудей. – Только начало устаканиваться… – Что было – прошло, – лучезарно улыбаясь, сказала Эва. – Вопрос в другом: сможете вы победить Шершней? – Ну, если бы все объединились, – с готовностью начал Брон, – мы б этих пришлых шакалов… – Ни хрена мы не можем! – отрубил Гош. – У них же дисциплина не чета нашей, и башляют куда щедрей. Падальщики сами стекаются к ним под крыло и врастают намертво. Я уже пробовал горцев прижать – куда там!.. Да хоть бы мы собрали всех и объявили войну, все равно не сладить – поздно, момент упущен. – Вы – пессимист, – укорил Винт. – Это неконструктивно, знаете ли. – Тебя послушать, старина, и жить не захочешь, – улыбаясь, поддержал Брон. – Нам как, самим вешаться или Шершней попросить? – Конечно, мы побултыхаемся еще, – мрачно откликнулся иудей. – А только деваться некуда: или возвращаться в Крепость… – Ждут тебя, как же! – фыркнул князь. – … или подчиниться Шершням… – Чтобы какой-нибудь гнид тебя “опустил”? – Брон хлопнул ладонью по столу. – Ну, Гош!.. – … либо очертя голову кинуться под бульдозер – пока тебя не раздавят или не пристрелит к чертям кто-нибудь из своих. – Гош хмыкнул. – Только сперва лучше самому же порешить семью, чтобы не досталась Шершням. – Склоняешься ко второму варианту? – насмешливо спросила Эва. – Конечно, можно выторговать условия почетной сдачи, только будь уверен: Шершни их соблюдать не станут, для них ты – никто. Вряд ли они вообще включат тебя в свою пирамиду, скорее выкинут на свалку – хорошо, если живым. Но при любом раскладе ты не останешься прежним. Тебя подвергнут такой ломке, что сам же истребишь свое потомство, если прикажут. – Ну, девочка, ты завернула! – хохотнул Валет, вдруг пробудившись. – Вадичек, хотя бы ты ее придержал! – Зови меня Вад, – отозвался Вадим так холодно, будто за него говорила Эва. – Конечно, уважаемые, любой из вас может проверить это на себе, только учтите: обратного пути нет. – Мистика какая-то, – произнес Винт. – Вы что, серьезно? – Почему обязательно мистика? – возразил Вадим. – Современная наука может с человеком такое сотворить!.. Просто до сих пор это не применялось в бандитских разборках. – Ну, Вадя, спасибо за комплимент! – засмеялся Валет. – Это кто же из нас… – Вад, – настойчиво повторил Вадим. – Для тебя – Вад. Запомни, пожалуйста. Под его пристальным взглядом Валет прекратил смех, пожал плечами. – Это друг для друга вы деловые, – добавил Вадим, – а для нормального торгаша – бандиты, более или менее сволочные. Единственное его спасение от беспредела – в выборе между вами. Но если Шершни подомнут всех… – Как видите, тут интересы овечек и пастухов совпадают, – снова вступила Эва, пиная его под столом. – В открытой войне с Шершнями у вас действительно мало шансов. Сколько ни выбивай у них боевиков, приток новых не убавится, поскольку там имеется, чем прельстить. – Я ж говорю, – буркнул Гош, – полная безнадега! – Однако в любой конструкции есть уязвимые места, – продолжала Эва. – И вовсе не обязательно налетать на стену лбом. – А ты знаешь их – уязвимые? – недоверчиво спросил иудей. – В каждом деле главное – вовремя слинять. И если б нас не заперли Бугром… – Поделом вам досталось, – нахмурясь, сказал Вадим. – Добавить бы… – Чего?! – рыкнул Папашка. – Щеня! Но Вадим не устрашился, продолжив: – До сих пор вы лишь доили частников, пугая ерундой, а теперь их в самом деле нужно защищать. И что получается: вы все время врали, а защитнички из вас аховые? Даже себя не можете отстоять! – А ведь ты не любишь нас, Вад! – укоризненно заметил Брон, едва удерживаясь от ухмылки. – Ай-яй, разве я обходился с тобой дурно? – Тут ничего личного, старина, – возразил Вадим. – Я в принципе не терплю паразитов. Ну какой от вас прок? – Вы еще откопайте ту байку – про эксплуататоров-капиталистов! – не утерпел Винт. – Кто-то же должен организовывать эту массу? – Тогда чем вы недовольны? Теперь и на вас нашлись “организаторы” – еще зубастей! – Ну, Вад, ты чего? – обиделся Валет. – Мы ж к вам, как к друзьям. – Знаешь, паря, лучше б ты… – угрожающе заговорил Гош, но тут снова вступила Эва, неожиданно поддержав Вадима. – Собственно, чего вы от нас ждете: любви или помощи? – осведомилась она. – Да, мы не любим вас – какое несчастье, верно? Так бросайтесь в объятия к Шершням, чтобы вас задушили!.. Или есть другой выбор? – Эва покачала головой, глядя на вождей, как на несмышленышей. – Разве надо объяснять, что самые прочные союзы базируются на расчете, и что верность слову, как и верность господину, крепка до тех пор, пока выгодна? Эта тирада потребовала времени для осмысления, однако затягивать паузу не стоило. – Ну хорошо, – подыгрывая, заговорил Брон, – предположим, мы прониклись грядущей опасностью и возлюбили друг друга настолько, что раздумали потчевать мышьяком. Дальше-то что? – Все вы – люди решительные и энергичные, – сказала Эва, – однако с мозгами у вас проблемы. – Занять, что ли, хочешь? – буркнул Гош. – Заем тут не в прок, – отрезала она. – Но если достанет ума оценить совет… – Ну, давай! – Короля делает свита – слыхали такое? Ситуация сложилась необычная, и прежними средствами не обойтись. Здесь требуется подобие штаба, укомплектованного не вашими костоломами, а людьми побашковитей. – Мягкотелыми, что ли? – Гош презрительно фыркнул. – Можно подумать, от них много проку. Что понимают эти умники? Им только дай: такого наворочают – опять с головой увязнем! – Ворочали как раз крутари, – холодно возразил Вадим. – И не вина умников, что из предлагаемых ими моделей выбирались самые дубовые. – И разве вы уже не увязли? – добавила Эва. – Чего вам терять? – Боитесь, опять не сумеете выбрать? – подхватил Вадим. – Так это не сложней, чем придумывать самому! – К тому же, теперь с вами мы, – заключила Эва. – А вы, кажется, успели понять, что против нас играть опасно: переиграем всухую. – Они могут, – подтвердил Брон. – За остальных не поручусь, но Вада я в деле видел. – Уж не ты ли его и навел? – проворчал подозрительный Гош. – Что ты, родной? Будто мы первый год знакомы!.. – То-то, что не первый. – Господа, господа! – вмешался обеспокоенный Винт. – Не хватало снова погрязнуть в препирательствах. – Короче, – решительно сказала Эва. – Мы уже контачим с командой спецов, готовой сотрудничать – насколько тесно и плодотворно, зависит от вас. Кроме того, и в окружении Первого у нас имеются свои люди, – Вадим покосился на нее с удивлением, но Эву это не смутило: в конце концов, впрямую она не лгала. – Причем влиятельные. – Надеюсь, не среди репрессоров? – осклабился Брон. – Терпеть их ненавижу! – Вот здесь я солидарен, – пробормотал Вадим, зябко ежась. – Как будто блюсты намного лучше! – сказал Гош. – Один хрен. – Простите, что значит “свои”? – спросил Винт, словно цитируя Кролика из “Винни-Пуха”, и в самом деле добавил с пафосом: – Свои бывают разные! – Уровень любовников вас устроит? – спросила Эва, а Вадим задумался: можно ли Киру считать его любовницей, если он довел девушку до оргазма простым массажем? Черт знает: ситуация, в общем, дурацкая… Или Эва имеет в виду себя и, скажем, Алекса? Вот был бы финт! – Пожалуй, – согласился Винт без уверенности: видимо, в бытность его функционером всякое случалось. “Демократический централизм” штука мудреная – иной раз такое закручивается, что не понять, где деловые связи перетекают в любовные. Куда там дворцовым интригам, от Византийских императоров до русских царей!.. Впрочем, много ль мы о них знаем? – Но полагаться на спецов я бы не стал, – сказал сутенер. – Нанимать по мере надобности – куда ни шло. А вот приглашать в совет, вступать в союз!.. – Точно, – поддержал иудей. – Мало нам собственных мудрецов? Старейшин-то девать некуда, а к ним юнцы подрастают – всезнайки сопливые. – Чума на оба ваших дома! – в сердцах сказал Вадим. – Разве так трудно понять, чего у вас в избытке, а чего не хватает, и добрать недостающее на стороне? До каких пор сила будет противостоять разуму, будто нельзя их объединить – к общей выгоде? Наверно, порознь это немного стоит, если умникам недостает мудрости, а крутарям – мужества, чтобы признать свою ущербность! – А кто сказал, что у нас не хватает мозгов? – пробухтел Гош. – До сих пор как-то обходились. – У вас они устроены иначе: чересчур мощное заземление, – объяснила Эва. – Но тот из Глав, у кого хватит соображения правильно выбрать советника, обставит других на голову – ту, которая станет для него думать. – Ладно, чего копья ломать? – снова вступил коварный Брон. – В конце концов, каждый решает за себя. Кто желает – пусть набирает из спецов штаб, вступает с ними в союзы. А кто “сам с усам” – ради бога!… Время рассудит. И этот довод оказался сильнее прочих. Крутари с охотой отреклись бы от пришлых умников, наперебой доказывая их никчемность, – но только все разом. Порознь убежденность “волков” в своей достаточности резко падает. А вдруг соперник на этом выиграет? Как водится, на первой встрече ничего не решили, однако зерна были брошены и виды на урожай казались неплохими. Первым поспешил убраться Валет, будто не хотел оставаться с бывшими приятелями наедине. Следом, под шумок, исчезли Эва с Адамом, решив, что больше здесь делать нечего. Соблюдая отлаженный порядок, настороженные гарды увели своих предводителей, Гоша и Винта, загораживая телами. За ними потянулись росичи, перекрывая оба входа. Наконец в помещении остались только Брон и Вадим, которым торопиться было некуда – во всяком случае, второму. Князь пододвинул к себе графин с душистым медом, разлил по бокалам. Поставив один перед гостем, спросил: – Никак не пойму, Вадя, с кем ты? Вадим усмехнулся, вольготно разваливаясь в кресле. – Вот и раньше все допытывались: “с кем вы, мастера культуры?” – сказал он. – Затем уже разъяснили: “кто не с нами, тот против нас”. А под занавес припечатали: “если враг не сдается, его уничтожают!” Недурной вопросник, правда? Коротко и сердито – прямо пособие. – Это ты к чему? – А к тому, любезный Брон, что в дружбе, как и в любви, лучше иметь дело с тем, кто выше всего ставит Бога, – такой не предаст и не подставит, даже когда уйдут чувства. Как правило, этого не понимают женщины, но ведь ты – Глава! – Еще добавь: “опираются на тех, кто сопротивляется”. – Разве я сопротивляюсь, старина? Я иду своей дорогой, а все почему-то принимают это за бунтарство. Уж “так учили” нас: обязательно причесывать ближних под себя! А не проще оставить их в покое? – Ну-у, тогда они могут вознестись и придется их догонять либо бить в лёт. – Усмехнувшись, князь добавил: – “Паровозы надо убивать, пока они чайники”. – А ездить на чем? Нет, пока в достатке вагонов с дерьмом, без паровозов не обойтись. Вот разделить бы всех по зонам: паровозы направо, вагоны налево!.. Так ведь вагоны на это не подпишутся, как думаешь? – А ведь ты связался с ведьмой, – задумчиво сказал Брон. – Настоящей, властительной!.. Не боишься? Опасные ж создания. – Они опасны тем, у кого нелады с собой, – возразил Вадим. – “Неча на зеркало пенять!” Потому люди и боятся ведьм, что видят в них собственное нутро – как правило, не слишком приглядное. Если уродлив душой, при виде ее можно и умом тронуться. Помнишь Солярис? – А у тебя, значит, внутри тишь да гладь? – И близко нет. Однако до антагонизма не доходит – хоть в этом повезло. А ведьм я скорее жалею. – Смотри, чтоб жалелку не отгрызли, – рассмеялся Брон. – Пожалела овца волка!.. Заметил, как шарахался от нее Валет? – Кстати, о Валете, – неохотно сказал Вадим. – Больше ничего за ним не заметил? – В смысле? – спросил князь, настораживаясь. Пожав плечами, Вадим рассказал про эпизод в лавчонке Эмиля, стараясь точнее цитировать бандитов. Как ни странно, Брон даже не удивился. – Стало быть, Валета все-таки дожали, – с усмешкой посетовал он, качая гривастой головой. – Спекся наш Валюшка, увы! – Аркана, выходит, знаешь? – Заштатный уголовничек, сволочь и гнусь. Поначалу шалил по мелочи: то грабанет кого, то пробует на девочках наварить. Затем сколотил группку и пограбил от души, заодно убивая на заказ. Прославился пытками и даже попался блюстам с поличным, но как-то сумел отмазаться. И кто теперь взял его под крыло? – А что, большой выбор? Росич рассмеялся: – Методом исключения, да? Вадим тоже помотал головой, будто у него заболел зуб. – Все могу понять, кроме предательства, – сказал он. – Это же Валя!.. – Идеалист, – хмыкнул Брон. – По-твоему, “старая дружба не ржавеет”? Действительно, Валя справный паренек, однако слабоват для крутаря. – Но предать?.. Господи! – Что делать, он же не со зла: как говорят, “своя рубашка…” А чем оправдаться, ему найдется. Помяни мое слово, он еще свалит все на тебя! – Конечно, Валек уже влетал в истории. Думаешь, и теперь он слишком размахнулся? – Он оказался не той породы и сунулся не туда. Наверно, ему стоило задержаться в торгашах, несмотря на мускулы. Нынче крутари трансформируются в Истинных: в аристократов духа, в “драконов” и витязей, – и угнаться за этим не просто. Выяснилось, среди крутарей полно пузырей, держащихся на гоноре и злобе, – теперь приходится возвращаться на круги. – Снова сословия? – Но без привилегий. И не по форме. – Не ты первый пытаешься выдать форму за содержание. По-твоему, многие способны глядеть в суть? – Ну, за других не скажу… – А что думаешь о “странниках”, кои останутся на отшибе? Не потому, что странствуют, а что странные. Как с ними-то быть? Кстати, и любимые тобой драконы никогда не летали стаями… А куда ты определишь иудеев? – Уж эти нам иудеи, – усмехнулся Брон. – Индейцы недолинчёванные!.. Или ковбои? Кабы не Бугор, давно слиняли б в родную Америку. А так приходится изворачиваться – чтоб и лицо соблюсти, и навар не упустить. Вот и садятся меж двух стульев. – Похоже, ты завелся, – заметил Вадим. – Должен я спустить пары? – сказал князь. – Гош кого угодно из себя выведет – старый бандит! – Говорят, уже внуки разбойников выбиваются в приличные люди. – Это же сколько ждать!.. – Не теряй надежды – внуки уже появились. Правда, пока по линии Миши. – Тоже бандюга отменный, почище Гоша, – недаром старик его задвигает. К тому ж сплоховал толстячок, пусть не по своей вине. Все-таки бог есть, раз накрылся их паскудный “Перекресток”! – “На бога надейся…” – пробормотал Вадим себе под нос, однако князь услышал и поглядел на него с интересом. Впрочем, расспрашивать не стал. – Господи, ну почему от иудеев так пахнет! – сказал он. – И вправду, видно, лучше единожды претерпеть обрезание, чем каждый день мыться. – Ладно, князенька, притормози, – попросил Вадим. – Без тебя в губернии не продохнуть от патриотов. К слову сказать, иудеи – патриоты покруче иных. Только привязываются они не к месту, как кошки, а по-собачьему, к людям – своим, разумеется. Уж так их слепила история. Послонялся бы сам столько веков по чужим углам! – И все ж хорошо, что прошлой ночью Гошу неподфартило, – иначе бы он месяц расчухивался! Всех его средств теперь хватит денька на два-три, затем начнется обвал. Людишки побегут, даром что соплеменники, равновесие нарушится, и что тогда – новый передел? Сейчас Гошу надо соображать, как в лучшие годы. Не то свои же скинут. – Это и волнует вас, да? Я думал, за подданых радеете. – Все подкалываешь? Была б у меня такая собака, давно бы убил! – Еще нехватало, чтоб я заменил тебе совесть! – хмыкнул Вадим. – Тут ты и отделаешься от меня – в момент! Какой правитель стерпит угрызения, если их можно порешить отдельно от себя? – Складывается союз, складывается, – довольно сказал Брон, – лишь бы не сглазить. Старикан иной раз такое выкидывает!.. – А как же Винт? – А что Винт? – усмехнулся росич. – Он всегда знает больше, чем говорит. Видно, по тайным своим каналам Винт напал на такое, от чего волосы встали дыбом. Нюх у него редкостный – ему бы в контрразведку! – Сам-то чем планируешь заняться? – Забот выше головы! Одних доспехов сколько понадобится – пока все наладишь… – Доспехи – штука нужная, – согласился Вадим. – Только всем вашим поделкам до Шершневых скафандров, как до неба. Тут не просто новая ступень – иной принцип. Что-то ощущается в их покрытии, почти магическое. Внутри Гнезда без них делать нечего – не только потому, что маскируют. И как вы не удосужились испытать их на все мыслимые нагрузки! Что значит дилетанты – спец бы мимо этого не прошел. Или скафандры жаль? – Их же по пальцам перечесть, – ответил Брон. – Вот разживемся еще… – Вот испытают их прямо на вас, – посулил Вадим. – Еще обвиняешь Гоша в скупердяйстве!.. Тебе чего жальче: скафандра или себя? – Так ведь на себе заживет, – ухмыльнулся здоровяк. – А скафандр не подлатаешь – только менять! – Кстати, Шершневые мечи любопытны не меньше, – добавил Вадим. – Даже не берусь определить, из чего они сделаны, – нет у нас таких материалов, и похожего нет. – По-твоему, в Гнезде не продохнуть от сюрпризов? – Если мы захватим его, то чудом, – подтвердил Вадим. – Шершни еще не проявили себя и на треть. – А ты оптимист! – хохотнул Брон. – Чего ж дергаться? – По-твоему, у нас есть выбор? – К слову, союзнички у нас еще те: Вольт – скользкий; Гош – мнительный. Но еще труднее ладить с ордынцами: непредсказуемы. – Озабоченно помолчав, Брон спросил, словно выстрелил: – А помнишь, ты похвалялся, что способен договориться с любым, включая Бату? – Не похвалялся, – возразил Вадим, – предполагал. – И добавил со смешком: – “Я не суслик, я – барсук”. – Это все равно! – отмахнулся князь, тоже цитируя мультик либо попав. – Вот и отправляйся к нему послом – я уже все подготовил. – Не выйдет. – Почему? – Древние монголы требовали от послов пресмыкания, иначе лишали статуса. Я не чиновник и не монах – через себя не смогу переступить. – Я не суслик, не барсук, – проговорил задумчиво Брон. – “Аз есмь царь!” Не волнуйся, я это учел: Бату примет тебя как гостя… если дойдешь. – И что это значит? Росич пожал плечами: – Я только цитирую кагана. Выводы делай сам. – Вдохновляющее напутствие! – Я ведь не настаиваю. Но без ордынцев не обойтись, сам понимаешь. Росичей мало, а иудеи с сутенерами горазды работать лишь на подхвате – бойцы из них аховые. В конце концов, даже с половцами, извечными своими недругами, русичи объединялись – против тех же татар. – И это не слишком им помогло. – Кажется, ты возражаешь? – удивился Брон. – Привычка… Когда мне отправляться – прямо сейчас? – К границе тебя подбросят. А дальше Бату обещал провожатых – не заблудишься. – Уже легче. Действительно, к условленному месту Вадима доставили без проволочек и с должным почетом, как личного друга росского Главы; но дальше пришлось топать пешком. Сопровождала Вадима занятная парочка коротышей: вьетнамец и такой же натуральный, импортный кореец – конечно, северный, “народно-демократический”. Бог знает, как они тут оказались – скорее всего по внутрилагерному обмену спецами, задержавшись в губернском науч-городке (во всяком случае, на лимитчиков не походили). Вьетнамец был пошустрей и поактивней корейца, вдобавок лучше владел русским, обосновавшись в России, наверно, задолго до Отделения. На все его выходки кореец отвечал терпеливой, заискивающей улыбкой и явно шел на поводу у заводного вьетнамца, тормошившего напарника каждую минуту. – Скажи, здоровый парень? – спрашивал вьетнамец, восторженно крутясь вокруг Вадима. – У-у, какой! – Да, – соглашался кореец, демонстрируя торчащие зубы, – большой. – Давай поборемся? – предлагал вьетнамец и хватал Вадима за руку. – Боисся, да? Притиснув его худые локти к бокам, Вадим поднимал малыша в воздух и осторожно отставлял в сторону, после чего тот на некоторое время стихал. Затем опять принимался колобродить. Насколько Вадим знал, даже среди ордынцев вьетнамская команда выделялась особенной, изощренной жестокостью, – однако этот веселый и немолодой уже шустрик вовсе не казался страшным. Хотя кто знает: неспроста ж он прибился именно к ордынцам? А улыбчивый кореец вполне мог оказаться не отставным спецом, а, скажем, бывшим агентом корейских спецслужб, некогда орудовавших по всему Союзу как у себя дома. Или же совмещать обе ипостаси – попробовал бы он отказаться! Посещая науч-городок, Вадим запомнил тамошних корейцев, одинаковых словно униформисты, с портретиками Ким-Ир-Сена на обязательных в любую жару пиджаках, и всегда державшихся плотными стайками – только что строем не ходили. Мало верилось, что отбирали их за способности или научное рвение. И проку от них, кажется, было не больше, чем от вьетнам-лимитчиков, – хотя хлопот намного меньше, это да. Улочка кончилась, перед Вадимом открылась площадь, – Иди, – остановившись, вьетнамец мотнул подбородком вперед: – Вон туда. – Один, да? – удивился Вадим. – Уже довели? – Иди-иди, не задерживай!.. Каган ждет. Пожав плечами, Вадим оставил проводников и зашагал через площадь, небрежно посматривая по сторонам. И почти сразу обнаружил невдалеке троицу двуколесных крутарей, пристально следивших за ним. Все трое затаились в тени узеньких улиц, впадавших в площадь, точно ручейки в лесное озеро, и могли выскочить на простор в любой миг, словно чертики из коробок. Как и большинство, эти ордынцы не были высокими, но их титановые кольчуги распирались массивными плечами, а руки длиной и мощью могли соперничать с лапами орангутанга. И как обезьянам, соразмерные ноги ордынцам, в общем, не требовались, поскольку на землю они ступали редко и даже по лестницам охотней носились на колесах – эдакие моторизованные аналоги кентавров. Так, уныло подумал Вадим, начинается!.. С самого начала он готовил себя к худшему, однако теперь приходилось настраиваться на драку снова. Не то чтобы Вадим растерял по дороге силы и рефлексы: всего этого вполне хватило бы, скажем, на боксерский мешок. Наверно, и со спаррингом Вадим бы совладал – при соблюдении всех формальностей и мер предосторожности. Но драться всерьез, обратить голые кулаки против человека, еще не причинившего тебе существенный урон? Нет, сам-то Вадим прекрасно понимал, что иногда лучше ударить первым, но вот его мышцы словно бы выключались – у них на такое фантазии не хватало. Этот странный запрет, точно Первый Закон роботехники, доминировал над любыми навыками, и требовалось немало времени, чтоб его одолеть. Иной раз, если заставали врасплох, Вадим расходился только к завершению потасовки, когда поздно было махать кулаками. Впрочем с каждой попыткой он продвигался по этому пути еще на шажок, а с появлением Эвы шаги сделались чаще и шире, – однако хотелось верить, что он не зайдет тут слишком далеко. Даже если сумеет сейчас убедить себя, что драться ему придется с колесниками, а не с людьми. И ведь надо не просто их победить, но победить эффектно, дабы впечатлить возможных наблюдателей. А те уже занимали места поудобней: в глубине окрестных зданий Вадим ощутил несколько пар глаз, вооруженных записывающей или передающей оптикой, – прямо как на стадионе. Наверно, и монтажер уже наготове, чтоб выбирать картинку поэффектней. И кому это пойдет? Догадаться несложно. Стальные наездники не спешили нападать, давая жертве проникнуться грозящей опасностью. Тут они ошиблись: конечно, Вадима трудно отнести к прирожденным бойцам, но и труса он праздновал редко. А панике поддавался так же трудно, как ярости. Зато время на подготовку ему предоставили – главная его проблема. Несколько раз Вадим напряг и отпустил мускулы, словно накачивал себя энергией, затем резко выдохнул – почти на вскрике. Все, теперь он готов к схватке! От прежних мотоциклов ордынские двуколесники ушли дальше других. Помимо бронированных обтекателей, укрывавших ездока от ветра и превратностей судьбы, в них предусмотрели ножное управление, высвобождавшее руки для стрельбы и метаний. Двуколесники “росичей” выглядели мощнее и массивней, однако верткостью уступали ордынским, а в узких переулках Старого Города это нередко играло решающую роль. И все равно таранить Вадима машиной было глупо: тренированный человек, если не запаникует, увернется от любых лобовых наездов. Но один нукер решил попытался. Бог знает, на что он рассчитывал – может, и впрямь посчитал Вадима легкой добычей. С ужасающим ревом двуколесник разогнался и взмыл в воздух, на секунду потеряв управление. Отскочив с линии атаки, Вадим пропустил машину мимо и, отклонясь туловищем еще дальше, саданул ногой в самый ее верх – с такой резвостью, будто сам в эти мгновения переключился на форсаж. Плавно кренясь, двуколесник завершил полет, но приземлился уже на бок, со скрежетом пропахав асфальт абордажными шипами. А с боков уже летела к Вадиму пара арканов, раскручиваясь в петли. Тычком ладони он остановил один моток, уронив его вниз. Другой аркан поймал в воздухе и, быстро нагнувшись, надел на торчащий из асфальта штырь – куда, по счастливой случайности, уже упал первый. Тотчас колесники рванулись в стороны, разом вздернулись на дыбы, будто на стены налетели, и – опрокинулись. Испугавшись, Вадим кинулся к одному из ездоков, упавшему опаснее других, но тот уже выползал из кабины, волоча за собой кнут, которыми ордынцы играючи вспарывали на проштрафившихся одежду – вместе с кожей. Приподнявшись на коленях, зло замахнулся. С трудом Вадим увернулся от свистящего жгута, нацеленного в лицо, в последний миг вдруг ухватился за кнут и дернул всей массой. Ордынец обвалился лицом вперед и на этот раз, видимо, впечатался крепко, вырубившись напрочь. Обернувшись, Вадим увидел другого нукера, суетливо пытающегося поднять двуколесник, – третий увяз в кабине, отчаянно дергаясь меж привязных ремней. – Помочь? – предложил Вадим, вполне искренне. – Уж извини. Нукер развернулся и с визгом бросился на него, ловко орудуя парой многохвостых нагайек. Не раздумывая, Вадим упал ему под ноги. Тот высоко прыгнул, пропуская врага под собой, но Вадим успел поймать ордынца за ступню и уронил головой вниз, сейчас же придавив всеми своими пудами. Даже оглушенный, монгол попробовал сбросить ненавистную тяжесть, и пришлось его слегка примять, чтоб не трепыхался, а уж затем отбирать нагайки. Наверно, это смазало общее впечатление, но в остальном сцена удалась – вполне в русле action-кинушек, популярных среди крутарей. Вообще из нынешных любителей маскарада ордынцы выглядели наиболее впечатляюще. Конечно, это было лишь стилизацией – так сказать, вариация на тему стандартных доспехов, – однако живописной. Интересно, что за меха идут на их шапки – уж наверно, не куньи! Поднявшись, Вадим зашвырнул нагайки подальше и небрежно продолжил путь, краями глаз следя за демоторизованной троицей, – к дальнему краю площади, где уже поджидала давешняя пара коротышей, обогнув место схватки по тротуару. Похоже, идти оставалось немного, однако это мало что значило – каждый метр мог оказаться последним. И точно, при повороте на финишную прямую Вадим уперся в неохватную тушу, больше похожую на афишную тумбу. Громоздилась она неподвижно, наглухо перегородив узенький переулок, и только зрачки в раскосых глазах двигались, изучая противника. Лицо гиганта было бесстрастным, точно у Будды, вдобавок он не уступал тому дородством. Зато габаритами превосходил намного. Умиляли пухлые, как у младенца, губы, сложенные бантиком. Эх, ни фига себе! – изумился Вадим. И кто придумал, будто в Орде нет великанов! А это – Дюймовочка? Наметанным взглядом он оценил: центнера на три тянет, и рост под два сорок. Уж не объявился ли в губернии собственный сумоист? Господи, да из него можно вылепить троих росичей! Как же взрастили такого? И мне-то что с ним делать? Конечно, “умный в гору не пойдет”, но и обойти не удастся. А своими рычагами он вытолкает меня из прохода, точно мальчонку. Остановившись вплотную к человеку-горе, Вадим невольно глянул под его выступающий живот, на самое уязвимое место, достать до которого было несложно. Наверно, и пробить удалось бы – во всяком случае, ногой. Но слишком долго потом придется оправдываться, и хорошо, если обойдется без увечий. К тому ж парень не кажется злобным. Ну большой, да, – но это не повод, чтобы лупить по… гм… гениталиям. Глубоко вздохнув, исполин наконец пришел в движение, будто ожил. Далеко отставя обширный зад, он принялся тыкать в Вадима длинными ручищами, очень быстро и ловко. Но тот уклонялся еще проворней, вовсе не желая угодить под серию чудовищных толчков – от такого и более массивный кувыркнется кверху тормашками. Однако затягивать игру не стоило: зрители не поймут. Отступив шагов на десять, Вадим разогнался, рыкая на каждом скачке, точно таранящий серк, всем своим видом стараясь гиганта впечатлить. Наверное, картинка удалась (благо ее было с кого срисовывать), потому что тот еще шире расставил ноги и больше наклонился вперед, готовясь принять атаку. В последний миг Вадим нырнул под его выставленные руки, падая почти к асфальту, на четвереньках проскочил между толстых колен и тотчас вскинулся на ноги, пружинисто отскакивая в сторону. С опозданием гигант развернулся, азартно хватая пустоту, и даже сделал пару шагов вдогонку, но сразу затормозил, оценив только что виденный спурт. На его растерянное лицо было жалко смотреть. Пухлые губы обиженно топорщились. – Попробуем еше раз? – великодушно предложил Вадим, снова отходя для разбега. Сумоист был не такой дурак, чтоб ожидать от противника повторения финта, но рефлексы оказались сильнее рассудка, и только Вадим обозначил движение вниз, как бедняга бросил наперерез руки, складываясь едва не вдвое. Распрямившись, Вадим взлетел над ним, да еще оттолкнулся от необъятных плеч, перемахивая словно через козла. Наверно, это же сравнение пришло в голову – Без паники! – строго сказал Вадим. – У тебя еще попытка, забыл? Мне все-таки на ту сторону. “Малыш” воспрянул, помахал вокруг руками, звучно хлопая в огромные ладони, будто отгонял злых духов или призывал богов. Видно было, как не хватает ему “очистительной соли”, чтобы засеять улочку. – Соберись! – скомандовал Вадим. – “Последний бой”, знаешь ли. На этот раз, как и положено, они стали друг против друга в низкую стойку, сцепившись взглядами. Торопиться следовало Вадиму, однако первым сорвался с места юный Аккуратно перешагнув через него, Вадим заспешил по переулку дальше. Однако на выходе путь ему заступил новый противник – рослый, плечистый, но, в отличие от предыдущего, сухощавый и выряженный в легкие латы, отороченные нарядным мехом. Оружия на нем не было, а значит, предлагалась простая схватка. “Прямо как в фильмах Брюса! – раздраженно подумал Вадим. – Идут, точно на параде. На большее фантазии не хватило?” А еще это напоминало компьютерную игру. Будто кто-то решил перенести ее правила на натуру, а в роли персонажа, одолевающего препятствия, оказался Вадим – совершенно против своего желания. Как обычно, Вадим потянулся вперед Однако проблемы следовало решать по мере поступления. Вадим мог и сам запустить в ордынца огненным Ордынец вовсе не был магом. Странно, что ему покорился Хаос – скорее это сделал за него кто-то другой. Генерировать Хаос помногу багатур не умел, а такого заряда надолго не хватит: если не растратить в ближайшие недели, энергия сама потихоньку рассеется в пространстве. Либо вырвется на волю, и тогда монголу придется несладко – хорошо, если выживет. Что же станет с ним? Состарится за минуту или расползется в кашу или взорвется изнутри… или просто отдаст концы, корчась от боли и ужаса? Легко взметая конечности, перемещаясь и крутясь, ордынец искусно сплетал сеть финтов и ложных атак, чтобы нанести коронный удар, от которого Вадим “не сможет отказаться”. А окажется ли тот убойным или “отсроченным” или просто уложит на месяц-другой (или на годы?), будет зависеть от многих причин, включая умение жертвы его “держать”. На беду ордынца, в обращении с Хаосом чужак был куда искушенней. И когда удар разразился, Вадим отодвинулся, чтобы собранные в наконечник пальцы лишь коснулись его груди, а изнутри подтянул туда всю Тьму, которую сумел в себе отыскать. Это создало нужный перепад, и по возникшему каналу к Вадиму прорвался весь запас боевой магии, наверняка приберегаемый багатуром для многих сражений. Несколько мгновений внутри Надменный поединщик вдруг ощутил себя пустым, без убийственного “огне-шара”, возвышавшего его над другими, и в растерянности отступил. Сочувственно усмехаясь, Вадим свел перед собой ладони, и между ними вспыхнула дуга, будто он замкнул контур, использовав пару Хаос-Тьма в качестве батареи. Теперь одной рукой Вадим мог насылать Хаос, разрушая мишень, другой – Тьму, подчиняя ее себе. А это была магия посерьезней, чем та, которой баловался ордынец. Если б Вадим захотел, легко бы сделал беднягу своим рабом. Но это больше подобало вампиру, чем цветному магу. – “Иди и больше не греши”, – отпустил Вадим противника. – Эти игрушки не для тебя. Багатур молча сгинул за углом, а Вадим наконец оставил радушный переулок и сразу узрел ставку ордынского кагана – в точности, как рисовал ее Брон. На широкой площади, расчищенной от киосков и ларьков, была разбита дюжина куполообразных шатров, а по центру высилась просторная белая юрта. “И промеж высоких гор видит шелковый шатер”. Только вряд ли в нем проживает “шамаханская царица”, в лучшем случае – местный царек. Вокруг стойбища, по кольцевому шоссе, курсировали бронированные колесники, наматывая виток за витком. За приспущенными оконцами мерцали дула огнестрелов и настороженные раскосые глаза. В нескольких местах на площади пылали костры, рядом грелись нукеры, негромко перекликаясь, – наверно, в ожидании своей смены. Тянуло дымком и сложными ароматами, среди которых главенствовал запах жареного мяса. Жарили, правда, не конину – за отсутствием. Но если исключить колесники, асфальт и окрестные здания, картинка выглядела вполне патриархальной, как “в добрые старые времена”. И откуда взялась в народе такая тяга к старине? – который раз подивился Вадим. Что, разбередили генетическую память? Хорошо, пока не перевалили за первое тысячелетие – а ну, как проклюнется Каменный век!.. Вклинившись между колесниками, он перебежал шоссе, ловя на себе вопросительные взгляды, стороной миновал костры и направился к ханской юрте, перед которой навытяжку стояли кряжистые телохранители, приставив к сапогам длинные нагинаты. Вадима они впустили без возражений, даже открыли перед ним низкую деревянную дверь. Откинув полог, Вадим по узорным толстым коврам прошел к центру юрты, где помещалось роскошное кресло, похоже, заимствованное в одном из музеев. По его бокам застыли двое полуголых верзил, с ятаганами на поясах и при опахалах. (В каком фильме это подсмотрели?) А в самом кресле, скрестив под себя ноги, гостя ожидал Бату – могучий, широколицый, черноглазый, с жидкими вислыми усами, поверх доспехов и кожаных одежд облаченный в меховой плащ. Он оказался молодым – не как великан- – Ты не спешил, урус, – произнес Бату мощным и низким голосом. – Я мог передумать. – Я тоже, – буркнул Вадим, усаживаясь на пол. – Может, ты забыл: я не посол и не проситель, я – гость. К чему было устраивать этот цирк? – Ты пощадил моих нукеров – почему? – в упор спросил хозяин. – Ни одного не убил! – Направляясь в гости, собак не бьют. Зачем портить имущество? – Они унизили меня, – бросил каган равнодушно. – Я бы не стал о них жалеть. – Ну, может, об одном все-таки пожалел бы? – с усмешкой спросил Вадим. – Опасный багатур, однако предан тебе каждой клеткой. Еще бы, ведь ты одариваешь Силой!.. Или не ты? Бату пропустил вопрос мимо ушей. Сказал только: – Проигравший достоен смерти. Что мне до его преданности, если он не умеет драться. – А у тебя есть получше? – поинтересовался Вадим, рассеянно озираясь. – Мне еще возвращаться, имей в виду. То-то будет весело! Вообще в шатре оказалось даже уютно. Решетчатые закругленные стены, накрытые войлоком, изнутри были затянуты золотой парчой. Поверх ковров разбросаны подушки, под сводчатым потолком хватало ламп – современных, хотя стилизованных под старину. Свет от них многократно отражался шелковой тканью, наполняя пространство теплым сиянием. И шум сюда почти не проникал (не то что в нынешние бетонные коробки), и тепло было, как днем. Вот только воздух мог быть и посвежее. А перед импровизированным троном владыки стоял низкий, инкрустированный серебром столик, уставленный разнообразной снедью, кувшинами с винами и кумысом. Но главным угощением стали чебуреки, еще струящиеся пахучим дымком. Может, Бату полагал чебуреки национальным монгольским блюдом (почему нет?) или просто предпочитал их всему – в любом случае Вадим был бы рад поводу отведать их, если б мог позволить себе мясо. После давних посещений Крыма он так больше и не попробовал столь же ароматных и сочных пирожков. Или слишком впечатлился по молодости? Прислуживали им белокожие блондинки с осиными талиями и округлыми бедрами, облаченные в легкие вуали и прозрачные шаровары, почти ничего не скрывавшие. Каждая из них вполне могла зваться “прекраснозадой”, но еще завлекательней, как и положено на Востоке, смотрелись пупки: словно их искусно вырезали в упругой плоти, а затем тщательно отполировали до матовой гладкости. Бату восседал неподвижно, смежив раскосые глаза, но сквозь темные щелки Вадим ощущал пытливый взгляд, будто кагана интересовала реакция гостя на подбор наложниц. И почему смуглых так тянет на светленьких – по контрасту, что ли? – Наверно, тебя очень доставали твоей желтизной? – сочувственно предположил Вадим. – Что ж, дурней хватает в любом народе! – Зато теперь желтые в цене – как золото. Всегда кто-то сверху. – А нельзя подняться иначе, чем громоздясь на других? Ну подмял ты этих девчушек – и что? – Красота – товар, – сказал Бату. – Как оружие, как транспорт, как еда. – Но не все ж богатства в ханстве принадлежат тебе? Женщина вольна распоряжаться своей красотой, как воин – силой. – Женщина! – фыркнул хан. – Скажи еще: собака или лошадь. Чем она может распорядиться? Вот эти, – кивнул он на белянок, – обучены всему, но сколько шкур пришлось с них спустить! Зато теперь исполнят любую прихоть. – Из страха? – Вадим тоже фыркнул. – Большая доблесть – запугать женщину! – Кто говорит “пугать”? Натаскивать, дрессировать. Пока есть низкие существа… – Низкие – потому что слабей? – перебил гость. – Не пробовал выяснять это с амазонками? Вот была б потеха! – Не для них. Если б они походили на женщин, ходили бы по струнке. Но я не объезжаю коров. – А как насчет “волков”? – спросил Вадим. – Их-то Орде не подмять: силенок мало. Вам и с одной Росью не сладить – как доказала недавняя демонстрация. А отгородиться не выйдет, ибо подвесить “железный занавес” просто не к чему. Значит, придется конкурировать, а здесь не обойтись без права собственности и свободной торговли. – Хочешь научить меня западной мудрости? – спросил Бату. – У нас другие законы – “Яса”, дарованная пророку Тэмучину Вечными Небесами! Не спорить же с Небом? – И добавил с насмешкой: – “Восток – дело тонкое”. Его квадратный, выстланный мощными мускулами, торс затрясся от сдерживаемого смеха. В своем каганате Бату был из лучших бойцов – на древнем Востоке принято подкреплять авторитет силой. К тому ж, учителя и оружие у него наверняка лучше, чем у подчиненных нойонов. – Эти правила работают везде: от Америки до Японии, – возразил Вадим. – Кто не берет их, проигрывает. Хочешь устроить соревнование систем? Опять станем доказывать, какой строй прогрессивней? – Мне нет дела до мира, – сказал Бату. – Вечные Небеса подарили нам Большой Круг, чтобы здесь правили монголы. Остальным придется покориться, либо умереть. У них будет выбор: стать слугами или рабами. – Или покойниками, – прибавил Вадим. – И кем тогда станешь править? Одними нукерами? – Давай есть, – сказал каган, не посчитав нужным отвечать на явную глупость. (Действительно, когда у нас рабству предпочитали смерть?) – Чибереки стынут! И начался ужин. Грубыми пальцами Бату брал дымящиеся чебуреки и поглощал, смачно чавкая. Горячий жирный сок стекал по его рукам, по подбородку, вокруг распространялся пряный аромат с преобладанием чеснока. Одна из наложниц, присев сбоку, аккуратно и ловко промокала сок полотенцем, не позволяя струйкам капать на ковры и нарядную одежду. Вторая расположилась возле Вадима, любезно улыбаясь, но пока скучала без дела. А его стесняла не столько мясная начинка, сколько этот навязчивый сервиз. Хорошо, угощали не пловом – а то, чего доброго, стали б кормить с ладоней. Скрепя сердце, Вадим нарушил бы принцип (на то и принципы, чтобы нарушать), уж очень аппетитно уплетал хозяин, – если бы полунагая красотка согласилась разделить трапезу. Но даже заикаться об этом не стоило: как известно, “со своим уставом…” Еще и опахальщики заглядывают в рот, попеременно облизываясь, – какая уж тут еда? Впрочем, фиников Вадим отведал – тоже давно не видел. По нынешним его потребностям в самый раз. Затем под сводами зазвучала тягучая мелодия, и три голубоглазых блондиночки принялись выплясывать вокруг едоков, старательно копируя чужие па. Наверно, они считали, что исполняют “танец живота”. Ну, полный комплект! – Это называется желтым расизмом, – грустно сообщил Вадим. – Мерзкая штука, ничуть не лучше белого. Еще есть черный – как аукнется, говорят. – Он хмыкнул: – “Дар Небес”, надо же! Ты сам-то в это веришь? – Я беру, что хочу! – прорычал Бату, рассыпая изо рта крошки. – Кто мне помешает? – Здравый смысл, – ответил Вадим. – На крайний случай – хитрость. Без них ты по сей день доказывал бы по улицам какой крутой, цепляясь к прохожим. А не сидел бы на верхотуре, поплевывая на всех, кроме равных. – Думаешь, тебя не обломаю? – Может, да, – сказал Вадим, – а может – нет. Зачем рисковать? Ты ж не мальчик – знаешь людей. Вдруг я из тех безумцев, для которых честь дороже жизни. А то и вовсе блаженный. Тебе еще не встречались такие? Не багатуры, нет, – просто иначе устроенные, “странники”. – Когда им вспарывали животы, – усмехнулся хан, – разницы не находили. Ты этого хочешь? – Нет, – сказал Вадим. – Я пришел говорить, а ты все подбиваешь на склоку. И ладно бы по дороге, но ведь я уже пришел. Или на Востоке больше не ценят гостя? Насчет монгольского гостеприимства он не был уверен – так ведь и Бату мог этого не знать. Почему не блефануть? – Здесь тебя пальцем не тронут, – успокоил ордынец. – И на обратном пути крови не пустят – могу обещать. Ну да, слыхали мы про бескровные казни! – Топить поблизости негде, – задумчиво молвил Вадим. – Значит, придется ломать позвоночник. Или тетивой задушите? Бату зычно расхохотался. – Это большая честь, – пояснил он. – Ты умрешь, как монгол. – Скажи еще: “почетная обязанность”, – хмыкнул Вадим. – Знаешь, я буду возражать. – Никому не нравится, – подтвердил хан. – Забыли люди честь. – Люди не любят жестокости, – возразил Вадим. – Прошли те времена, когда она была на пользу. Древние монголы холмы складывали из голов, города вырезали вчистую – и где они теперь, кто их всерьез принимает? Ты оскорбишь их память, если не сделаешь выводов из ошибок. Как утверждают умные люди, на мечах долго не усидишь. – А мои вьетнамцы говорят: “один червяк весь суп изгадит”, – возразил Бату. – Одного раздавишь – другим наука. – Еще китайцев вспомни! – хмыкнул Вадим. – И много они добились этой “народной мудростью”, если миллионами сбегают куда подальше? – Отсюда бежать некуда. – Отсюда наверно, зато от тебя – есть. К тому же Брону, например, или в Крепость. Там места хватит, уж я знаю! – В Крепость? – удивился Бату. – Дураки они, что ли? – Если попробуешь затянуть гайки туже, чем в Крепости, какой прок будет в здешней “воле”? Вдобавок, там – гарантированный минимум, а что можешь гарантировать ты? Каган забрал у наложницы полотенце, небрежно стер жир с рук и лица, не глядя бросил ей на колени. Спросил: – По-твоему, я слишком крут? – Надо у подданных спросить. – Чингиз сказал: великий должен стать ужасным, чтоб его почитали. – По-моему, это был Ницше, – поправил Вадим. – Только у него говорилось про ужасную маску на лике величия, помогающую запасть в души. – Все равно хорошо, – хохотнул Бату, хлопая себя по ляжкам. – Есть величие ума, души, духа, – перечислил Вадим. – Не помню ни одного грозного правителя, который одновременно был и великим – хотя бы в чем-то из трех. Возвеличивали, правда, многих – со страху, из хитрости либо раболепия. Либо примеряя себя на ту же роль. – Есть величие цели, – важно сказал каган. – И Небеса, которые избирают на земле любимцев. Когда великая цель подкрепляет вождя, он сам делается великим. – Знаешь, что такое фанатизм? Был такой “Великий” фанатик – Петр, который пытался выстроить государство, как памятник себе. За образец взял Запад, но не понял ни мотивов, ни тенденций, – только и хватило ума, чтобы копировать мишуру. А вот энергии оказалось в избытке. И уж столько на Руси лбов порасшибал, молясь чужому богу, – до сих пор аукается. – Зато как его помнят! – Как и Тэнгиза, Иоана, Наполеона, нашего Кобу, – подтвердил Вадим, – хотя каждый из них купался в крови. Холопам свойственно обожествлять палачей, иначе придется признать, что сами они не вполне люди. Впечатавшийся в гены страх трансформируется в поклонение – вполне холуйское качество. Однако времена холопов отходят в прошлое, и Адольфа, к примеру, уже редко поминают добром. Через поколение-другое, бог даст, всех тиранов станут почитать редкими мерзавцами, какими они и были. Или ничтожествами, волею судеб заполучившими “драконью” власть и наплодившими драконовских же порядков. Такой славы тебе недостает? – Хочешь обидеть меня, гость? – свирепо осклабился хан. – Даже не думал. Обижаются слабые, а тебя я слабым не считаю. Ты сильный, Бату, и умный, потому должен судить здраво – не как твои простодушные задиры-нукеры. И с Броном у тебя больше общего, чем с любым из ордынцев, – иначе как смогли вы ужиться в такой тесноте? Взмахом широкой ладони хозяин отослал прочь наложниц – с их танцами, улыбками, заботой. Они упорхнули легкой стайкой, мелькая розовыми пятками. Следом убрались опахальщики, прихватив блюдо с чебуреками. Затем стихла музыка – как хорошо! – Я сильный, а ты – кто? – набычась спросил Бату. – Пришел ко мне и учишь! Считаешь себя сильней? – У каждого свое понимание силы, – сказал Вадим. – Есть сила сильных, когда гордятся собой; а есть сила слабых, когда можно гордиться лишь стаей. И будь ты последней тварью, зато колхозом можешь смешать с грязью любого батыра. Почему, по-твоему, “державу” славят не одни надзиратели, но и поднадзорные? И отчего по Империи тоскуют столь многие? Они согласны остаться рабами, лишь бы другим было еще хуже. Лишь бы весь мир боялся Империи – а значит, немножко и их. Какая сила нужна тебе? – Обе, – сказал Бату. – Если я сумею сбить шавок в стаю, чтобы затравить ими тигра, – значит, я сильней любого зверя! – Как вожак. Но не как багатур. И господином сможешь оставаться, пока не столкнешься со стаей посильней. Тогда и тебе предложат выбор: покориться или умереть. А Шершни сильнее Орды. Если твоей силы не хватит это признать, скоро проиграешь все: власть, гордость, свободу. И тогда тебе укажут место в пирамиде. Разве не лучше остаться равным среди первых? – Вступив в союз с Росью? – И с иудеями, – добавил Вадим. – И с сутенерами, как ни тошно. – А почему не с Шершнями? – Потому что те не призна – Я верю в нашу избранность, – упрямо сказал Бату. – Верю, что мы, ордынцы, будем править! – И сможешь это обосновать? – Обосновать – веру? – Хозяин осклабился, демонстрируя “волчьи” зубы. – Людям не понять божий промысел. И если Небеса ставят нас выше… – Мания величия – оборотная сторона комплекса неполноценности, – назидательно молвил Вадим. – Иногда этим болеют целые народы. И кончается обычно крахом. – А знаешь, что делают с предсказателями худого? – пригрозил Бату. – Как с “черным вестником”! – Хорошо, – сказал Вадим, – ты многим доверяешь вокруг себя? – Многим, – кивнул хан. – Кому больше, кому меньше. Совсем – никому. – А если кто из ближних захочет тебя сковырнуть? – Таковы правила, – пожал Бату плечами. – Я сам играю в те же игры. Побеждает сильнейший, а коварство – тоже сила. Если у него хватит ума не попасться, я даже не стану казнить. Скучно жить, когда вокруг слабые. – Зато спокойней – с возрастом начинаешь это ценить. Вспомни Кобу: он запугал вокруг себя всех! – А поклонялись ему лишь палачи, – равнодушно добавил Бату. – Он был труслив и ничтожен, но умел притворяться “Великим и Ужасным”. И начхать ему было на всех, включая близких. – А тебе – нет? – ухватился Вадим. – Тоже хочешь воздвигнуть себе памятник-державу? – Он улыбнулся с сожалением. – А если тебя захотят сбросить, чтоб подчинить Орду другой стае – тогда как? – Это – измена. Карается смертью. – А если измена станет проникать в твоих соплеменников как болезнь, заражая вокруг всех, – если в конце концов ты останешься один? Разве тебе не нашептывают уже, что надо сильней затягивать гайки, иначе юрта расшатается? Что твои темники должны целовать шины твоего колесника, а остальным довольно и пыли у твоих ног. Что самое прочное из строений – пирамида, и потому подданных следует разделить по слоям, и каждый из низших должен пресмыкаться перед высшим, как темники перед тобой. И только тогда возводимое тобой здание поднимется к небу!.. Правда, сорвавшиеся с такой высоты редко выживают – обычно их вырезают вместе с потомством. Такой судьбы ты хочешь для своих детей? – Ты безумец или святой, – медленно сказал хан. – Или очень, очень хитрый. Нормальные так не говорят, тем более – не дерутся. А юродивых почитают все, от православных до индейцев. Конечно, я могу устроить проверку на святость, натравив на тебя своих барсов… – Господи, – изумился Вадим, – настоящих? Где добыл? – … но не хочу ими рисковать. Умеющий укрощать Хаос не по зубам простым кошкам. – Меня слушаются собаки, если интересно, – похвалился Вадим. – И птицы садятся на ладонь – если подсыпать туда крошек. О чем-нибудь это говорит? Кажется, он согласен был записаться в святые, лишь бы уломать Бату. Судя по хищному оскалу, это понимал и каган – в проницательности ему не откажешь. Если б он не был таким мнительным! – Юродивость – это святость без ума, – добавил Вадим. – Вот если к святости прибавить разум… и силу. – Тогда получится бог, – сказал Бату. – А богам место на Небесах. Мы сожжем его с почестями. И логики ему не занимать, вынужден был признать Вадим. – Предоставь хотя бы богам решать самим, – все же возразил он. – Зачем навязывать свою правоту всем? Или ты доказываешь не ее, а себя? – Хорошо одному, – заметил хан. – Можно быть слабым – иногда. Попробовал бы я!.. – Можно быть собой, – поправил Вадим. – И не мешать в этом другим. Сила в том, чтоб избавиться от гнета плоти. Не подавлять ее, нет, – просто не давать лишней воли. Ведь это плотские позывы толкают тебя во власть. – Власть! – вдруг рявкнул каган. – Что знаешь ты о власти? Если бы твой народ гнали как скот, отбирая обычаи, язык, веру, делая из мужчин воров и бездельников, а из женщин – шлюх!.. – А я, по-твоему, не в Империи жил? То же самое предъявляют теперь все, от русских до латышей. – Но нас давили сотни лет!.. – Тебя самого не попрекали нашествием? – спросил Вадим. – И как тебе это нравилось? Не пора ли кончать со счётами? – Один русский летчик, – кривя губы, сказал Бату, – расстрелял автобус, где ехали все мои. Никто не уцелел, только я. Летчика не наказали. И генерала, который его послал, не судили. И президента с его думными… У меня большой счёт! Как будто у тебя одного! – вздохнул Вадим, а вслух произнес: – Среди русских, я знаю, немало таких, кто жизни бы не пожалел, лишь бы этого не случилось. Ты даже их готов убить? – Этих я готов не убивать. Только как отличить? – А детей тоже будешь сортировать? – рассердился Вадим. – За одного сородича десяток инородцев, да? Тогда у тебя нет права на обиду, ты такой же, как тот летчик, и наверняка встретишься с ним в аду, общем для всех! – А дом порушили “градом”, – не слушая, сказал Бату. – У меня нет страны, нет народа. Я создам это сам – здесь, за любую цену. – “Мы за ценой не постоим”, да? – подхватил Вадим. – Истинный коммунар!.. Ты к партии не успел приобщиться? Из тамошних функционеров выходят самые отпетые патриоты. – Если ты вправду святой – служи мне, – внезапно предложил каган. – Я хорошо плачу, щедро. Что ты хочешь: девушек, оружие, колесник? Мне тоже нужен честный советник, как и Брону. Такой, чтоб слышал богов и не боялся говорить правду. – Только не надо мне петь арий Кипчака! – покривился Вадим. – “Ты один не испугался и грязнулею остался…” Обойдемся, а? – И про себя добавил: дипломат из меня! Однако Бату не оскорбился, похмыкал снисходительно. И правда, у них с Броном много общего. – Я ни на кого не работал и работать не буду, – который раз объявил Вадим. – Или ты предлагаешь дружбу? Но ведь тебе нужны только слуги. – А Брон тебе друг? Просто он хитрый. Другие привязывают людей страхом, Брон – дружбой. Уж лучше открытый враг! – Еще не понял, кто угрожает тебе больше? – спросил Вадим. – Может, вы не сумеете поладить с Броном или хотя бы не враждовать, то есть и впрямь впадете в “детство”, наплевав на мировой опыт, – но даже такую роскошь вам вряд ли позволят, раздавив поодиночке. Не помнишь, на чем монголы когда-то переиграли русских, – на сплоченности! Хорошо это или плохо, но они сумели объединиться раньше. А нынешний враг сильнее любого из вас. – Тоже будешь Шершнями пугать? Видали мы – всяких! – И мангусов тоже? – спокойно спросил Вадим. – А с Иблисом ты не пересекался? Он же Шейтан, он же… – Что-то новое, – ощерился хан. – В ход пошли суеверия? – Разве я их пустил? Может, они явились сами. Рядом с тобой еще не случалось странного? – Четыре ночи назад зверь утащил Асизу, любимую из жен, – нехотя признался Бату. – По следам похож на льва, но как он пробрался в гарем, не потревожив стражи? От малышки остался содранный скальп и пара откушенных пальцев. Про это ты спрашивал? – В позапрошлую ночь я и двое моих близких убили Мстителя, – сказал Вадим. – Жаль, я не захватил его лапу, – можно было бы сверить со следами. – Он вправду как лев? – Он сильнее льва и много опасней. Мы охотились на него с вертушек, добивали в подземелье. И там, обгорелый и покалеченный, он убил меня и мою подругу. Я не знаю, кто еще сумел бы пробраться мимо стражи и унести девушку, не обнаружив себя. Спроси своих мудрецов – может, они знают? – Значит, ты умеешь воскресать? – не пропустил Бату. – Полезное свойство. – Одно из многих. Только этого мало, если охотишься на чудовищ. – А кто был третий? – Силач, каких нет среди росичей. Лишь это его спасло, но где он – не ведаю. Может, отправился за “живой водой”. – Чем дальше в ночь, тем гуще сказок, – проворчал ордынец. – Тебя не Шехерезадой зовут? – Мюнхгаузеном, – огрызнулся Вадим. – Вот он никогда не лгал, как и я. Но чтоб отличить творцов от вралей, нужен талант. У Брона он есть. – И что Брон с ним делает? – ревниво спросил хан. – Князь намерен учредить Академию творцов, – ответил Вадим, – хотя сам об этом еще не знает. Но ведь я провидец! – Я тоже собираю в Орду благочестивых и сведущих, – сказал Бату. – Выходцев из Азии, близких мне по вере и крови. – Чтоб они ходили за тобой и записывали твои великие деяния и глубокие мысли? – съязвил Вадим. – А ты не думал, что эти ребята владеют даром, который может вознести правителя? И защитить от мангусов? – Как это? – Есть у тебя хоть один приличный шаман? Не эти ряженные кликуши, гадатели на петушином ливере, от которых лишь звон да бестолковщина, – а кто действительно одарен. Кто-то же научил вас швыряться Хаосом! – Тогда тебе не шаман нужен, а колдун. – Собственно, почему мне? – удивился Валим. – Я что, ради себя стараюсь? Спроси его сам. – Спрашивал. – И что? Не верю, что он учил вас убивать! Ведь это не против людей, верно? Есть враги посерьезней. – Я пойду с вами, хорошо, – неожиданно сказал Бату. – Чем клянешься, что меня не предадут? Вадим пожал плечами. – Своей совестью, – ответил он. – Дружбой с Броном и росичами, милостью подружек. Больше у меня ничего нет. – Если Брон отступится от слова, порвешь с ним? – Если ты сам не дашь повода, – подтвердил Вадим. – Но Брон не отступится, а остальных мы постараемся от искушения удержать… Общий сбор назначен на 22 – Ты жди, – усмехнулся каган, снова показывая зубы. – Жди! Под Вечными Небесами случается всякое. Что зависело от росичей, было сделано: приглашения разослали, охрану расставили – втрое против нормы. Малый зал Дворца Турниров, где прежде проводились спарринги да разминки, переоборудовали под новые нужды, расставив в круг столы и задрапировав понаряднее стены. Даже угощение обеспечили, постаравшись угодить всем, а каждую делегацию встречали с почетом, провожая к выделенному месту. Собрание получилось редким по представительности, тем более по живописности, – куда там гангстерским боевикам! Прежние согорожане разъехались уже настолько, что видеть их рядом казалось странным: такое смешение эпох и стилей уместней на Студии. Современно смотрелась лишь сутенеры, хотя и они выделились бы на улице чрезмерным лоском, словно брали пример с главаря. Зато черные сюртуки с котелками и хасидские бороды иудеев угодили сюда из прошлого века. А уж росичи с ордынцами заехали еще дальше, не перещеголяв только друг друга: латы, клинки, меха, чеканка – кошмар! Кроме основных стай были приглашены вассалы демократичного Брона: к примеру, ярл Оттон, возглавивший дружину губернских викингов (хотя какие викинги из латышей да эстонцев? – примерно, как шляхтичи из литовцев), или магистр воссозданного ордена меченосцев, набранного из обрусевших немцев. И единственный ордынский данник, сумевший сохранить автономию, – могучий Ростем. (Зато Валет отсутствовал.) Плотными несмешиваемыми группками крутари восседали вокруг кольцевого стола, негромко переговориваясь со своими и настороженно косясь на чужих, будто прикидывая, кто первый бросит в центр бомбу, чтоб уложить сразу всех, – “и за ценой не постоим”! А что, с этих станется. Даже иудеи взамен запрещенных на встрече огнестрелов вооружились длинными шпагами, надеясь на молниеносный первый удар. А дальше, как Бог положит. Вместе со своей притихшей командой, спецами да творцами (не считая двух женщин), Вадим проследовал к оставленному для них месту, заботливо всех рассадил. Перехватив насмешливый взгляд Брона, вздохнул: действительно, начинать, кажется, придется самому. А может, и заканчивать – как самому нейтральному, не претендующему на верховную власть. – Обойдемся без предисловий? – спросил он. – Все здесь знают всех. – Громче! – не глядя на него, рыкнул Бату. Впрочем и без кагана на Вадима глазело немало – впору было прятаться. Послушно Вадим прокашлялся и продолжил тоном выше: – Для начала пусть каждый из Глав пообещает не говорить одновременно со мной и не позволять говорить своим. Вообще, в полный голос пусть говорят только Главы. Иначе мы ни к чему не придем. Некоторое время все озадаченно молчали. Потом в группках поднялся разноязыкий шепот, затем все перекрыл звучный голос Брона: – Даю слово! – И я, – сейчас же присоединился Винт. После паузы заворчал Гош: – Да подавись!.. Обещаю. Теперь все смотрели на Бату. А сам он прикрыл глаза и с бесстрастным лицом то ли дремал, то ли прислушивался к советникам, энергично нашептывающим в оба уха. Минута уходила за минутой, а каган словно и впрямь заснул, обмякнув тяжелыми плечами, – эдак конференция могла прерваться, толком не начавшись. Кусая губу, Вадим посматривал то на него, то на Гоша, самого нетерпеливого из крутарских Глав, чтобы успеть заговорить на миг раньше язвительного иудея. – Ладно, – наконец бросил Бату, словно кость псам. – Согласен. Но глаз так и не открыл. С облегчением Вадим перевел дух. Черт бы побрал их тягу к позерству! Он-то опасался, как бы Главы не наболтали враг врагу лишнего, а они умели оскорблять и молчанием. Надо учесть на будущее. – Для полной ясности, – решился он объяснить. – Данное условие означает, что любой из говорящих умолкает, как только вступаю я. Это убережет нас от перехлестов – по крайней мере, я надеюсь. Если кто из Глав и угодил в эту простенькую ловушку, на попятную, конечно, не пошел: не выставлять же себя дурнем перед соперниками и подданными? – И лучше все разговоры вести через меня, – добавил Вадим. – Не потому, что мне так уж хочется сыграть главную роль, но кому-то ж надо работать буфером? А каждый из вас, похоже, доверяет мне больше, чем остальным. – Он обреченно вздохнул: – Полагаюсь на ваш здравый смысл, уважаемые Главы, и на чувство юмора. Теперь у вас имеется общий “мальчик для битья”, на которого и посыпится большинство шишек. Не спеша Вадим обвел глазами собрание, давая время усвоить очередной посыл. – Еще прошу учесть, что я чувствую собеседника не хуже детектора и любые мои сомнения будут немедленно становиться достоянием всех. Как понимаете, я не дипломат, а потому веду дела как умею, то есть открыто. Конечно, мы не в суде, и “вся правда” здесь не требуется, но уж во всяком случае – “ничего, кроме”. – Он опять вздохнул, словно перед погружением в воду, и заключил: – Засим приступаем – кто первый? Первым, конечно, стал Гош – он и так молчал слишком долго. – Почем знать, – пробурчал толстяк, – нет ли среди нас предателя? Мы тут, понимаешь, будем души наизнанку выворачивать, а он… – Предателя нет, – быстро сказал Вадим. – Я бы учуял. Точнее Эва, внес он мысленную поправку. Но ее лучше не высвечивать перед всеми – конечно, если сама усидит в тени. – А они что, смердят иначе? Вот про запахи не надо, слегка поморщился Вадим. Ну оч-чень больная тема! Об иудеях уже говорено, но ордынцы и тут перещеголяли всех. Как же, им по религии положено не мыться, – во радости-то! Лучше притормозили бы на мусульманстве: все ж “по велению аллаха раз в год меняется рубаха”. – Хотите подробностей? – спросил он. – Хорошо, тогда давайте определимся с терминологией. Как следует из словаря, “предать” значит “нарушить верность”, а здесь пока никто никому на верность не присягал (имею в виду, конечно, Глав), и вряд ли станет. Собственно, речь идет о совпадении интересов и общей выгоде – давайте этой линии и держаться. А без высокопарных клятв лучше обойтись – тем более, как видно из истории, они потом с легкостью нарушаются. Зато против собственной выгоды пойдет только идиот… Так вот, заинтересованность каждого из Глав я ощущаю явственно, а идиотов среди нас вроде нет. Конечно, если ситуация изменится или если начнут считаться не прибылью, а обидами… – Ишь, напустил туману! – фыркнул Гош, однако отступил. – Единственно, что сейчас важно: не служит ли кто из присутствующих Шершням? – Вадим быстро переглянулся с Эвой. – Если желаете, можно устроить проверку. – Как? – спросил Брон. – Помните “Копи царя Соломона” и тамошнюю witch-hunt? Примерно так же, только наоборот. Вадим обвел взглядом Глав, дожидаясь от каждого сановнего кивка, затем столь же величественно кивнул Эве, чтоб выдать ее за простого исполнителя. Легко запрыгнув на стол, ведьма пошла по кругу, безошибочно переступая длинными ногами через блюда, бокалы и бутыли, переводя пронзительный взгляд с одного крутаря на другого, кажется, даже принюхиваясь. Она походила сейчас на овчарку, выуживающую преступника из толпы. – Он! – вдруг сказала Эва, ткнув пальцем в седобородого морщинистого иудея, похоже, старейшину, и пошла дальше, больше не обращая на него внимания. До завершения круга она пригвоздила так еще двоих, не обделив ни сутенеров, ни ордынцев, словно бы уравняв в грехе три племени. Только росичи остались без потерь, но их, само собой, перетрясли раньше. Слава богу, там отступников не выявилось – если не считать одного меченосца из гардов магистра и бедняги Валета, отсеянного еще утром. – И что с ними делать? – спросил Гош, глядя на старейшину с подозрением. – Вообще, что это значит? Обвиненный, казалось, зацепенел, будто обыденный жест ведьмы обратил его в камень. Двое других смотрелись так же – собственно, это и было доказательством. – Что они прошли у Шершней первичное посвящение, – объяснил Вадим. – Стали для Роя вроде послушников. – Но делать-то чего? – Я бы просто удалил их из зала и подержал сутки-другие взаперти, для общего спокойствия. В конце концов, вы же не обязаны нам верить? Но и рисковать – глупо. Только, ради бога, воздержитесь от зверств: бедняг вполне могли завербовать насильно! Если желаете, мы потом их поспрашиваем. – А разговорите? – Наверняка – и без всякого вредительства. Или вам интереснее процесс? – Ладно. Гош махнул своим гардам, и седовласого увели – с полным почтением, но опекая без зазоров, хотя тот не пробовал упираться. Зато ордынца выволокли без церемоний, как и сутенера. К счастью, никто не рвался, не кричал, не оправдывался – всё выглядело почти пристойно. Ну, прихворнули соратники – с кем не бывает? – Что теперь? – спросил Брон. – вводная лекция? В наступившей тишине стало слышно, как проголодавшийся Бату обгладывает индюшачью ножку, хрустя костью и не обращая внимания ни на кого, – словно бы за этим и пришел. Глянув на него, великан Оттон подвинул к себе деревянную миску с “оливье” и принялся наяривать из нее прямо ложкой, точно экскаватор. Ну да, за столом они еще не состязались! – Похоже, не все представляют масштаб Роя, – согласился Вадим. – Итак, вкратце… Возглавляет Шершней “король”, как они его называют, и под ним дюжина вожаков, каждый из которых командует своей дюжиной. – Сто пятьдесят семь, – сосчитал Бату. – Не так много. – Добавьте сюда тысячу-полторы найтов-послушников, – возразил Вадим. – К тому же Шершни – бойцы покруче ваших витязей, росских или ордынских, и лучше вооружены. А каждой дюжине придана вертушка или стопоход, оснащенные лазерными пушками. По нашим сведениям, вертушек у них девять – сейчас две долой. Если удастся захватить еще одну, шансы на удачу возрастут вдвое. – Подошли к главному, а? – осклабился Бату. – Давай. – Еще нет, – возразил Вадим. – Должен предупредить, пока мы видим лишь верхушку айсберга, о прочем остается гадать. Шершни отлавливают серков – зачем? Какое применение они нашли спецам? Насколько тесно завязаны с Мстителями? И наконец, где научились так лихо пробивать ходы в любом грунте!.. Знаете, что весь город изрыт их тоннелями? И почему Шершни еще не добрались до вас! Сейчас бы уже нечего было обсуждать и некому. В любой момент они могут переключиться на Глав. – Хватит пугать! – рявкнул Гош. – Дело говори! И чавкающий каган кивнул, подтверждая: заждались, мол. – Итак, цель, – сказал Вадим. – Не мне и не вам объяснять, сколько крови попортили Шершни в Свободном Мире, прежде чем мы наткнулись на их базу – если не единственную, то основную. Может, еще не поздно покончить с ними, объединив усилия. Если кто-нибудь считает, что проблему можно решить средствами менее радикальными, чем массированный набег, пусть выскажется сейчас. На этот раз все промолчали с редким единодушием. – Стало быть, дело за малым: распределить обязанности и согласовать время, – заключил он. – Как понимаю я и, наверно, все вы, общего руководства у нас не получится – ведь ни один из Глав не подчинится другому даже ради спасения души! – Кстати, о времени, – заговорил Винт. – Почему именно середина ночи? – Потому что для Шершней это – пик активности. Как я говорил, у них не менее семи вертушек, и в каждой – человек шесть, как минимум. Еще пара дюжин следуют за “воронами” низами, остальным тоже хватает забот – вот и прикиньте. По-вашему, лучше сунуться в Гнездо, когда Рой будет в сборе? – Выходит, захватить базу – половина дела? – уточнил Винт. – А затем придется встречать возвращенцев? – Если не наломаем дров при захвате, дальше пойдет проще: ведь “вороны” будут возвращаться по одному. Без особой нужды они с базой не контактируют – конспирация, сами понимаете. – А не проще сбивать их при подлете? Вадим содрогнулся, хотя ждал этого вопроса. Действительно, чего им беспокоиться о захваченных спецах? – У тебя что, недобор по сдаче лома? – опередил с ответом Гош. – Тоже, пионьер!.. Лично мне вертушки нужны целыми. – А мне – груз, – жестко добавил Вадим. – Хочу предупредить особо: если кому вздумается его кантовать, немедленно исключу виновника из союзников – со всеми вытекающими последствиями. Уж лучше тогда сразу выйти из игры. – Работорговля, – хищно осклабился Бату. – Должно, прибыльное дело! Покончив с ножкой, он приложился к глиняному жбану с кумысом, выставленному радушными росичами. Помятуя о давнем крымском опыте, Вадим не решился б его пробовать, но духом от жбана тянуло отменно гнилостным. И кагану, похоже, нравилось. – Если работорговля, то довольно странная – судя по подбору товара, – откликнулся Вадим. – Вообще тут никакой ясности. Кажется, Шершни поставляют сюда “химию”, оружие, транспорт, даже еду – а взамен что? Тоже оружие, произведенное на крепостных заводах? Или нашу загадочную электронику, нацеленную невесть на что? Или человечьи органы, торговлей которых нас стращали когда-то? Никто в точности не знает. – Меня больше интересует канал, по которому это курсирует, – заявил Брон. – Как бы наложить на него руку? – И еще вопросец, – проворчал Гош. – Как будем делить добычу? – Предлагаю сначала ее захватить, – поспешил вмешаться Вадим. – А уж потом – хоть монетку подбрасывайте, хоть стенку на стенку! Без Шершней вы как-нибудь разберетесь. – Собственно, почему “вы”? – сразу ухватился Винт. – Разве вы сами в дележке не будете участвовать? – И куда спешите? – вздохнул Вадим. – До дележки дожить надо… Ну хорошо, меня интересуют люди и знания. Устраивает такой ответ? – Люди как товар? – уточнил скрупулезный Винт. – Как поставщики органов! – вскипел Вадим, все-таки не сдержавшись. – Ау, парни, вы не слишком увлеклись? Это Свободный мир или вы уже готовы сорваться в работорговлю!.. Ладно, закрыли тему, – оборвал он себя. – Поговорим о распределении ролей… Брон? – Как понимаю, требуется группа для проникновения и захвата, – отозвался тот. – Человек пятнадцать-двадцать, так? Берусь ее укомплектовать. – А почему ты? – сейчас же спросил Бату. – Причин несколько, – охотно объяснил князь. – Во-первых, у меня лучшие поединщики (каган недоверчиво хмыкнул) и самые крупные парни, которым проще сойти за Шершней. Во-вторых, я уже обзавелся вертушкой (теперь Вадим крякнул, но промолчал), а значит, смогу захватить вторую – не отдавать же их тебе? В-третьих, нам с Вадом поладить все-таки проще, а без его команды, сам понимаешь, в Гнездо лучше не соваться. – Брон благодушно улыбнулся и добавил: – Не переживай, все равно ж твои нукеры перекроют выходы, так что дележка состоится при любой погоде – чего б мы там, внизу, ни захватили. – Для надежности я подорву запасные ходы, – предложил Винт. – Взрывчатки хватит, не сомневайтесь. Лучше переусердствовать, чем оказаться на пути отступающих Шершней. Впрочем, от подкрепления в десяток-другой иудейских снайперов не откажусь – с ними спокойней. – Если Брон подбросит мне с дюжину подствольных гранаметов, – не растерялся хозяйственный Гош. – Ничем другим латников не остановишь, а мне еще главный вход окружать! – Значит, встречать вертушки мне? – удовлетворенно констатировал Бату. – Хорошо! – Не только, – вмешался Вадим. – У тебя самые мобильные воины, на лучших колесниках, и с седел они стреляют не хуже иудеев. Поэтому часть их должна патрулировать окрестные рощи – для перехвата Шершней, вздумавших возвращаться низами или сумевших прорваться сквозь заслон. – Это – много, – возразил ордынец. – Моих нукеров может не хватить. – Я подброшу отрядец для усиления, – обещал Брон. – Не в подчинение, нет, – будут сидеть в засаде рядом с ангаром, а в случае осложнений… – И еще этих… подствольных, – потребовал каган. – С десяток! Улыбнувшись, росич кивнул. – Доспехи делить не будем, – поставил новое условие Бату. – Кто взял с бою – тот хозяин. Теперь Брон рассмеялся, даже с одобрением. – Нормально! – возмутился Гош. – Чего ж мне останется – после гранат? – А пусть твои стреляют в забрала, – с усмешкой предложил Брон. – Они ж снайперы! – Интересно, а что вы посоветуете взрывникам? – кисло осведомился Винт. – Пользоваться нейтронными минами? – Господи, Винтяра, тебе-то зачем доспехи? – удивился Гош. – Кто из твоих сутенеров умеет драться или прилично стрелять? Тоже мне, “бойцы невидимого фронта”! – Дележка переносится на потом, – напомнил Вадим. – Всё, проехали! Осталось сверить часы и расписать по минутам. Что и было исполнено – довольно быстро и без особенных споров. Вообще, встреча прошла на удивление мирно. Даже общий нелюбимец Бату не слишком демонстрировал монгольскую надменность, которая была до фени насмешливому Брону и закаленному Винту, зато беднягу Гоша могла взбесить не хуже, чем носорога. (И почему грубияны обидчивее других?) Впрочем, мнительный иудей все же слыл крутарем, а потому в сравнение не шел с большинством творцов или спецов, уязвимых, словно хрустальные вазы. Вот от кого Вадиму пришлось натерпеться – те хоть и умнее крутарей, но в здравом смысле явно им уступали. Такой вот парадокс. – Надеюсь, у присутствующих, – сказал Вадим в заключение, – хватит соображения не говорить о наших планах никому, включая любовниц. Потерпите хотя бы денек! Иначе мы рискуем напороться на роскошную засаду. Только совещание завершилось, как делегации потянулись к выходам – каждая к своему, чтоб избежать лишних пересечений. Не прошло и минуты, как зал опустел. Раньше других исчезла Эва, и кроме Вадима, никто ее убытия не заметил, хотя пялились на ведьму многие, – это называлось “умение отводить взгляды”. Вместе со всеми попыталась улизнуть Кира, чтобы доложиться по службе, – хотя Вадим взял с нее слово повременить. Впрочем, обещанию он не поверил, а потому росичи придержали Киру на выходе и до вечера отправили скучать в детинец, как и договаривались. Туда же увезли “мягкотелых”, заробевших в чужой среде. Вот самому Вадиму спешить было некуда. И сил, если честно, оставалось до ближайшей постели – правда, с заходом в душ. Откинувшись в кресле, он равнодушно созерцал, как за дверьми исчезают последние из приглашенных, а следом за ними зал покидают Броновские гарды, занимая внешние посты. Затем, повинуясь жесту Главы, убрались росские вожаки, оставив его наедине с Вадимом. Перебравшись ближе, князь опустился в резное кресло, жалобно заскрипевшее под девятью пудами его подсушенной плоти, и навис плечищами над столом. – Охота посплетничать? – осведомился Вадим, катая по столу апельсин. – Или опять грядут секреты? Как надоело! – Эти твои протеже, – произнес росич для разгона. – Замороженные какие-то!.. – У них другой жизненный ритм, – с усмешкой подтвердил Вадим, – как у ленивцев. Но ведь тебя не это заботит? – Речь пойдет о Валете, – не стал тянуть Брон. – Все-таки пришлось за ним приглядеть. – И? – Подтвердилось худшее. Сразу после дневной сходки он созвонился с Арканом, условился о встрече. – Что, называл “вепря” по имени? – Нет, но кое-кто у нас знает голос. – Дальше! – Встреча состоялась. Конечно, мы не профи, но подслушать удалось многое. И – записать. – Всё разболтал? – Всё. – Ах… Валек, Валек… – Еще они говорили о тебе. Почему-то Аркану загорелось тебя получить. Валет отбивался как мог, пока вопрос не поставили ребром. Приравняли это к вступительному взносу, а заодно почему-то к искупительной жертве, причем якобы не сам Аркан, а кто над ним. И, что забавно, привести тебя Валет должен в завтрашнюю полночь – к тому самому костелу, про который ты сообщал. – Надо же, – без восторга откликнулся Вадим. – “Посвящение”, “жертва” – как удачно все складывается! Уж не берут ли Валька третьим, взамен пропавшего Эрнста? А вторым, надо думать, Аркан. – Судьба дает в руки шанс, – жестко заговорил Брон. – Впервые мы в точности знаем время и место, куда заявятся Шершни. И где кучкуются самые преданные из их подручных – первый эшелон! Лично я не намерен упускать такой случай. Это может стать отличным трамплином для всей завтрашней кампании. Возможно, они даже прибудут туда на вертушке, и тогда не придется захватывать ее специально. – Зачем им высвечиваться? – возразил Вадим. – Пока мало кто догадался связать “вороны” с прочей Шершневой суетой. Думаю, они приедут на обычных колесниках. – Что ж, “с паршивой овцы…” Зато какой урок будет для шушеры! – Дискредитируют высокое звание? – съязвил Вадим. – Напой-ка мне еще про аристократов духа!.. – Почему только духа? – осклабился росич. – Новую знать поделим на категории. Кто сможет, будет брать силой, кто-то – умом, а кто и святостью. Никого не обидим. – Особенно, если никого не спрашивать… Конечно, штурмовать костел будешь своей командой? – Зачем вовлекать лишних? С одной-то сворой Шершней справимся сами – шушера не в счет. Конечно, если б кто подсобил изнутри… – Магистра попроси, – огрызнулся Вадим. – Шершневого. И поежился. Ну почему он не герой? Насколько бы всё упростилось. – Ведь ты не хочешь лишней крови? – Я ее совсем не хочу, особенно своей. Чё надо-то – ворота открыть? – Слушай, старичок, я в тебя верю, – сказал Брон. – А мой ближний круг доверяет мне. Но будущей ночью на дело отправятся все росичи, до последнего человека, – и многим не помешала бы демонстрация. – Как, по-твоему, достаточно будет броситься с колокольни? – с надеждой спросил Вадим. – Или без самосожжения не обойтись? – Покажи настоящую работу. – Опять? Мало мне было Бату! – Должны ж они увидать, чего стоит ваша троица? – Самому бы поглядеть. – Похоже, Валет решился-таки тебя сдать, – произнес князь. – С одной стороны это, конечно, обидно, зато с другой… – “Кто предупрежден, тот вооружен”? – Именно. Вадим вздохнул, с тоской посмотрел на апельсин: даже аппетит пропал, во как. – Валек хоть знает, что valet означает “слуга”? – поинтересовался он. – Вот уж истинно: нарочно не придумаешь! – Так ты согласен? – Ладно, попробуем, – сказал Вадим. – Только с условием, что Вальку ничего за это не будет, – чем бы ни кончился эксперимент. – Я не караю отступников, – улыбнулся Брон. – Пускаю на волю волн. – Предварительно заколотив в бочку? – Уж как выйдет. Покончив с щекотливой темой, князь вспомнил о своей роли хозяина. На сей раз он разлил по чаркам ирландский сливочный ликер – видимо, для разнообразия. Пододвинул к Вадиму фрукты и конфеты, словно любимой девушке. Затем спросил: – Помнишь наш разговор – про драконов, витязей, героев? – Ну? – Как понимаешь, я завел его неспроста. При моем Дворце есть лаборатория, где группа весьма неглупых ребят: медиков, биологов, технарей, даже историков, – как раз и занята выведением новых пород… Видишь, я сам сообразил привлечь к делу спецов! – Ужель наткнулся на кладку динозавров? – ужаснулся Вадим. – Мало нам подбугорных страшил! Росич не обратил на выпад внимания. – Знают о них немногие, – продолжал он, – но кое-какие результаты уже появились. – В самом деле? – Поневоле Вадим заинтересовался, стряхнул с себя вялость. – Питомник героев – это звучит! Но в твоей группе не хватает еще одного спеца: по магии. Вот Бату догадался привлечь. – А, думаешь, почему я обратился к тебе? – сказал Брон. – И почему посылал к Бату. Ты знаешь кого-нибудь, кто понимает в этом больше? – “Я не волшебник”, – грустно ответил Вадим. – Так чего вы достигли? – Помнишь, как мы стремились к силе? Сколько усилий потратили, сколько времени. Конечно, мы сделались сильнее многих – да почти всех!.. – Ну, – хмыкнул Вадим, с удовольствием потягивая ликер, – ты-то никогда хилым не был. – Именно там: в подвальчиках, закутках, комнатках, – рождалась нынешняя крутарская сила, формуясь затем в бойцовых школах, обтесываясь в студиях – чтобы создать Истинных! Кто не построил себя сам, сможет угодить разве в “гишу”. Не согласен? – Чего я опасаюсь – это фанатов, – сказал Вадим. – Таких и в билдинге полно. Одни сбрасывают вес, пока не становятся похожими на скелеты, другие, наоборот, набирают – так, что глядеть тошно. А эти амазонки, осатаневшие от стероидов, заросшие волосами, отрастившие подобия фаллосов, – ужас! – В каждом процессе полно шлака – чего ж ты хотел? Но без упорства в билдинге делать нечего, сам знаешь. Цитирую Гризли: “Пахать надо, пахать!” Или останешься хлюпиком вроде твоих мягкотелых. Стоит таким забрести в зал, начинается потеха! Одни делают проблему из ерунды; другие шугаются, чуть где кольнет; третьи вызубривают билдер-термины и сразу мнят себя мастерами, поучая прочих, – хотя сами не продвинулись ни на йоту. А если их набирается больше двух, всё и вовсе уходит в болтовню. Вот оправдания придумывать они горазды! – Брон хмыкнул: – А помнишь, как вкалывали мы? Пот стекал литрами, в глазах затмение, от перегрузок шатает… – Это потому, что кровь отливает от мозгов к мускулам, – ехидно пояснил Вадим. – А при плохом кровоснабжении орган атрофируется – что и подтвердилось большинством крутарей. – Ты же не дурак? – А я после каждого подхода складывался пополам, чтоб восстановить равновесие, – вот и уберегся. Я хитрый! – Выходит, можно выстроить тело, не теряя соображения? Но сколь ни качай мышцы, выше головы не прыгнешь – на них будто поставлен ограничитель. Мы вышли на некий предел, почти равный для всех. И дальше, как ни выкладывайся, все проваливается в прорву, словно энергия космолета при сближении со скоростью света. Чувствовалось, князь говорил о наболевшем – хотя ему-то с чего страдать? Однако сравнение занятное, в духе воображенцев. – Лучшие из билдеров, – продолжал Брон, – мало отличаются друг от друга и ненамного превосходят норму – раза в три-четыре. Это же мизер! Большое дело: унести на плечах быка, – я и сам смогу. Ты слона потаскай. А у богатырей, если не врут легенды, прирост силы шел на порядки – в одиночку они стоили армий. – Подумаешь, легенды! – фыркнул Вадим. – Я и не то сумею изобразить – да любой из творцов!.. Ты видел “Подвиги Геракла”? А ведь Ривсу далеко до тебя. – Хорошо, – не стал упорствовать князь. – Отставим мифы, обратимся к фактам. Что такое серк? – Если говорить о термине, скорее всего это производное от берсерка или бьорсьорка, что значит “медведеподобный”, – нечто сродни оборотню. Если ж о сути, – Вадим пожал плечами. – По-моему, душа здесь теряет контроль над телом, отлетая невесть куда. Известно, что любое животное, равное человеку по весу, намного сильнее его. Значит, именно разум стопорит мышцы – точнее, немалая доля нашей энергии расходуется на связывание души с телом. Освобожденный от этих пут воин превращается в зверя и получает для своих нужд новые резервы: громадную мощь, чудовищную реакцию, редкостную живучесть. Другое дело, что приручается такой бедняк куда легче, если знаешь способ. Кстати, тело без души, подчиненное колдуну, как раз и есть зомби – если отвлечься от киношных штампов. – Стало быть, тут мы выходим на следующий уровень, – резюмировал Брон. – Какой? – Масса возрастает раза в полтора, удельная сила – вдвое. Вот и считай. – Тот же трехкратный скачок, что у билдеров. – Князь удовлетворенно рассмеялся. – Уже кое-что, верно? – Да, но какой ценой? – Ну, это вопрос! Ведь берсеркерство, я слышал, можно поставить под контроль и спускать с поводка лишь при крайней нужде. Разве не так поступали лучшие из викингов? – Это тебе эстонцы поведали? – усмехнулся Вадим. – А про “берсеркерское бессилие” они не сказывали? А про необратимые сдвиги в психике? – Но у Гризли, кажись, получается, – заметил князь. – Правда, до серков еще не дотягивает. И что, по-твоему, нужно, чтоб не сорваться в зверство? – Как и в магии, нужна привязка к другим – хотя бы через честь, в рамках племени, сословия, боевого братства. Потому-то драконы не лгут, а если играют, то по правилам, – иначе лишатся могущества. Но и тут равновесие шаткое, тем более якорей у вас не так много. Опасно расходовать – Ага, вот и всплыл термин! – обрадовался Брон. – К нему я и вел – точнее к ней. – Никак не забудешь “тревожную молодость”? Так ведь это не вполне та – Значит, чтобы остаться человеком, силач должен быть добрым? – Ну, в обыденной жизни сильнее как раз злые, поскольку ближе к зверью и отбирают энергию у ближних. Но чудищ-то побеждают герои – на пике общих устремлений, заряжаясь – Так, добрались наконец до героев. И что это, по-твоему? – Если хочешь, герои – защитная реакция народа на угрозу, против которой бессильно прочее. Лишь тогда меж людьми возникают энергоканалы и к самым достойным устремляется – Тогда почему герои исчезли? – спросил Брон. – Потому, что пропали чудища и демоны, а с прочим зверьем научились справляться обычными средствами. Герои ведь нужны не для сражений с людьми. Хотя при случае не оплошают и против армии, если народная к ней ненависть превысит некий порог. – Но сейчас демоны вернулись? – В том и дело. – А всякое действие… – Не очень на это рассчитывай, – предупредил Вадим. – Вдруг противодействие запоздает? Или ты окажешься не столь честен, сколь силен – в пределах отпущенного. – Но разве ты не святой? – Кто, – оскорбился Вадим, – я? Иди ты! Князь снова рассмеялся и сделал длинный глоток, наверстывая отставание, – будто выяснил уже все. Однако расспросов не прекратил: – А как узн – По радио, – буркнул Вадим, – нутряному. Почти у каждого сквозь сознание пропущены мириады нитей, незримых и неощутимых, объединяющих с людьми. Потому и самых закоренелых часто не отпускают угрызения, доводя до безумия – или покаяния. Если это абстракция, откуда такие метания? Правда, обычно нити поставляют лишь информацию, а вот чтобы перевести их на энергоуровень… – Ну? – Зависит от того, насколько сумеешь отречься от себя, – сказал Вадим. – Но если сам, без оглядки распахнешь душу людям, они ее не обделят. – Ну да, плевками, – поддержал крутарь. – Не обделают – и на том спасибо. – Он опять заулыбался, обнажая крепкие зубы: – Ты еще и проповедник, надо же!.. – Ну извини. Вадим и впрямь устыдился: с чего его на патетику потянуло? А еще вдруг захотелось, чтобы рядом заплясали ордынские танцорки, мотая аппетитными попками, раскачивая круглые груди. Только не по принуждению, ладно? И не под восточную музыку, упаси бог. “Надо меньше пить”, сказал он себе со вздохом. Или жестче следить за собой. Ишь, сластолюбец! Размяк в тепле и неге, под вкрадчивый ликер. – Не задумывался, откуда пошло дворянство? – спросил Брон. – Благой род, ну да… Род, прославленный высокими моральными качествами! – Или богатством и властью? – предположил Вадим. – А прочие благости присваивались задним числом. У нас всегда лучше выглядят те, кто сверху. – Думаю, у истоков все же стояли святые и герои. Иначе откуда столько почтения к их потомкам? – Родники часто бывают прозрачными, – согласился Вадим, – а в море впадает такая муть!.. Но смертность у героев наверняка была выше, чем у прочих: сражались-то на пределе – с чудищами, не с мельницами. И уж им никогда б не ударило в голову заняться селекцией, выводя чистопородную хилоту, в большинстве бездарную. Недаром же “солнцем русской поэзии” оказался мулат, а первейшим российским ученым – простолюдин? И сам ты не чистых кровей, – перешел Вадим на личности. – Иначе давно бы пошел ко дну, как тот “Варяг”. Ан нет, выплыл! – Ну, спасибо, – хмыкнул Брон. – Сказать, что всплывает первым? И все ж в делении на сословия был смысл: каждому, да воздастся! – Если аристократия такая замечательная, зачем ей фора? – удивился Вадим. – Или она всем хороша, только неживуча? Тогда, извини, придется приравнять ее к старикам и калекам. Им у нас тоже почет. Как и положено, бывший дворянин, он же нынешний вождь и будущий Глава, отстаивал сословность, зато беспородный “не поймешь кто” всяко сему противился. Непреложное правило: личный интерес определяет взгляды. – Честь и сила! – возгласил князь. – Вот составляющие новой расы – драконов. – Господи, – с тоской вздохнул Вадим, – расизма нам не хватало! А с прочими что делать – испепелять? И замолчал, ожидая явления, даже обернулся на вход. Отворилась дверь, и в зал вступила юная женщина в облегающем платье до пят, вышитым по кромкам. Оглядевшись, направилась к ним. С интересом Вадим вскинул брови: светлые тона, мягкая ткань, льняные волосы до лопаток, стройный стан, плавная поступь, спокойные милые черты – стиль древней Руси, как его изображают в кино. Наверное, Брон долго ее подбирал. И девочке повезло: за князем, как за гранитной стеной. Или это княжна? Росич с готовностью поднялся красавице навстречу, взгляд его потеплел. Вспомнив Беленького, Вадим тоже поспешил встать, даже поклонился, изображая воспитанность. Ну, что там еще у нас, у князьев, принято? – Чего тебе, лапушка? – спросил Брон, умеряя свои раскаты. – Долго еще, Славик? – Женщина застенчиво склонила голову, отвечая на приветствие. – Я побуду с вами, ладно? Муторно что-то. – Конечно, милая, усаживайся… Ах да, – спохватился князь, – я ж вас еще не знакомил! – Он накрыл ладонью тонкое плечо подруги: – Хозяюшка моя, Лина. Забрал ее покуда во Дворец, вот и мается на новом месте… А про Вада я тебе сказывал. – Вы не озирайтесь на меня, – сказала княгиня, бросив на гостя любопытный взор. – Я посижу тут тихонько, поклюю чего-нибудь, умные речи послушаю. Болтать не буду! И она в самом деле скромно присела за спиной мужа, потянув к себе блюдо с брусникой. Невольно Вадим позавидовал этой идиллии. Еще одна счастливая семья? И народится у них много маленьких княгонят. – Прогоним еще разок, – заговорил он, выдержав вежливую паузу. – Билдеры сильнее нормы примерно втрое, серки превосходят билдеров во столько же – и это уже предел для человечьего естества. Дальше начинается фэнтези: герои, оборотни, вампиры… Мстители. – Этих ставишь отдельно? – не пропустил Брон. – Если они оборотни, вряд ли обычные. Раз уж человека требуется сперва раскочегарить до серка… Не слишком ли окольный путь для создания простой нечисти? – Простой? – хмыкнул росич. – “Это дубли у нас простые!” Ишь ты, фантастику цитирует! – подивился Вадим. Эрудит. – Думаешь, оборотни далеко ушли? – спросил он. – Сложные там не надобны – их в пирамиду трудно втиснуть. Надобны простые, гладкие и одинаковые, как строительные плиты. Тогда и конструкция выйдет на загляденье – тем, кто такую красоту понимает. – Вишь, какая обида: ни в пирамиду нас не втиснуть, ни любоваться ею не умеем, – посетовал князь. – Нестандартные мы! – И вот что самое занятное, – сказал Вадим. – Я лишь недавно понял. Чтобы силач трансформировался в героя, ему нужно одолеть нечисть, наделенную Силой. Богатырская мощь рождается в борьбе с чудищами, индуциируется ими! И тут важно не промахнуться с подбором противника – конечно, если тебе предоставят выбирать. – “Нечисть”, – выделил князь ключевое слово. – Это что? – Или “нежить” – как хочешь. Это те, от князя Тьмы до последнего найта, кто включен в пирамиду Порядка, силящегося по своему подобию выстроить реальность, сделать ее столь же мертвой. Попыток уже было немало, и, боюсь, нас угораздило подвернуться под очередную. – Зато какая мощь идет в руки! – Конечно, для таких фанатов силы это – шанс. Пусть все летит в тартарары, зато к нам не подступись!.. Но имей в виду, даже состоявшийся богатырь может в полную проявиться, только сражаясь с чудищем. Либо с полчищем, заряженным чудовищной идеей и направляемым чудовищной волей, – с теми, кого Порядок уже подмял. – С захватчиками, стало быть? – Да уж не с освободителями, – подтвердил Вадим. – Какой поборник свободы станет покорять земли огнем и мечом? “Кто с мечом”, тот и от него, – диалектика! А без истинного Врага можно и на печи посидеть – годков эдак с тридцать. – Значит, начинать придется с оборотней, – задумчиво молвил Брон. – Подходяще! – Увы, – вздохнул Вадим. – Для начала со Слугами бы управиться – настоящими, уровня серков. Как я понимаю, оборотни превосходят их втрое. А уж вампиры!.. – А Мстители? – снова спросил росич. – Черт их поймет. По-моему, это личинки, но чьи? Во всяком случае Мститель опасней оборотня, и если б мы его не подранили, от нашей триады остались бы клочья. – Хорошо, а куда отнести колдунов? – Вот тут давай определимся с терминами, – предложил Вадим, – чтобы не путаться. Все, что по нашу сторону, зовем магией, что по их – колдовством. – И что выходит? – Выходит, колдуны – это те, кто стоят над вампирами. И я даже представить боюсь их Силу. – А кто ж тогда маги? – Вот маги еще толком не проклюнулись из творцов, и неизвестно – проклюнутся ли. Крутарь с небрежением фыркнул: дождешься от них! – А больше не из кого, – возразил Вадим. – Ну, есть еще такое странное образование, как магическая триада, но пока ее соберешь!.. На всю губернию я знаю одну – собственную. Не считая пропавшей, тоже моей. Ведьм у нас пока хватает, силачи не перевелись, но где набирать святых? Если уж меня, грешного, выдвинули на эту роль, значит остальные еще хуже. Видно, стараниями самодержцев и большевичков не осталось на Руси блаженных – даром, что “святая”. А без них, получается, не выжить. Такой вот пробел в составе народонаселения – и что прикажете делать? Другого-то народа у нас нет, а если что меняется, то в худшую сторону. – “Есть такая партия!” – со смешком сказал князь. – Если богатыри – не мы, то кто же? Чуть сдвинув взгляд, Вадим увидел распахнутые глаза Лины: она смотрела на мужа с испугом. Действительно, ничего не дается даром. Бедная девочка! |
||
|