"Научно-техническая разведка от Ленина до Горбачева" - читать интересную книгу автора (Чертопруд Сергей)Глава 14. СИСТЕМАВ Советском Союзе существовала традиция. В любой монографии или научно-популярной книге необходимо было цитировать произведения В.И.Ленина и решения последнего съезда КПСС. Мы не нарушим этой традиции. В одной из своих работ «вождь мирового пролетариата» писал: «Нужно взять всю культуру, которую капитализм оставил, и из нее построить социализм. Нужно взять всю науку, технику, все знания, искусство. Без этого мы жизнь коммунистического общества построить не можем»[488]. И в Советской России активно начали выполнять один из заветов В. И.Ленина. Даром никто ничего не давал, а денег на покупку не хватало, вот и приходилось воровать или экспроприировать — в зависимости от ситуации. Этот процесс начался в 1918 году, когда надо было возрождать отечественную промышленность. А в середине 20-х годов И. В. Сталин выдвинул лозунг «Догнать и перегнать передовую технику капиталистических стран». Темпы индустриализации не позволяли большевикам использовать достижения отечественной науки. В 1927 году на XV съезде ВКП(б) руководство страны призвало к «широчайшему использованию западноевропейского и американского научного и научно-промышленного опыта». В течение первой пятилетки (1928— 1932 годы) Советский Союз импортировал большое количество иностранного оборудования и целые заводы[489]. В такой ситуации у Советской страны не было другого выхода, как идти проверенным другими государствами путем. По крайней мере, это уменьшало количество тупиковых путей в создании новых технологий для отдельных отраслей промышленности и давало огромную экономию времени, материальных и людских ресурсов. В те годы это было немаловажно. Нужно учитывать и тот факт, что из-за специфического развития в отраслях промышленности Российской империи до 1917 года преобладал иностранный капитал и поэтому большинство научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ (НИОКР) проводилось за рубежом. Поэтому СССР в 20-е годы остро нуждался в инженерно-технических кадрах, которые не только могли разработать новую технологию, но и внедрить ее на практике. Вот почему тогда было так популярно приглашать иностранных специалистов для обучения собственных инженерно-технических работников (ИТР) и организации производства. Впрочем, в середине 30-х годов количество гостей из-за рубежа резко сократилось. Это связано со многими факторами. Во-первых, с необходимостью соблюдения режима секретности на большинстве промышленных объектов и конструкторских бюро. Ведь там разрабатывалась и изготовлялась новейшая военная техника. Во-вторых, с приходом Гитлера к власти в Германии в 1933 году и ограничением на поездки в Советский Союз. А еще начала активно работать советская научно-техническая разведка, которая доставляла всю необходимую информацию. Принцип «догнать и перегнать Запад», который активно эксплуатировал И. В. Сталин, сыграл негативную роль в развитии отечественной науки[490]. Вместо того, чтобы идти своим путем, СССР копировал достижения Запада и пытался их развить дальше. На XX съезде КПСС Н. С. Хрущев кроме того, что разоблачил «культ личности» И. В. Сталина, в качестве положительных примеров развития советской науки и техники назвал три фундаментальных направления: решение проблемы получения атомной энергии, новые шаги в укреплении обороноспособности страны и создание электронно-вычислительной техники[491]. Тем самым советский лидер признал естественной ситуацию, когда активно использовались украденные чужие секреты. Наиболее ярко это проявилось в создании первой советской атомной бомбы. Можно долго спорить о величине вклада советской разведки, но то, что она сыграла значительную роль в развитии атомной сферы, подробного доказательства не требует. С укреплением обороноспособности тоже все понятно. Вспомним многочисленные конструкторские бюро, работавшие в советской зоне оккупации Германии, и активную работу отечественной разведки в военно-технической сфере в военные и первые послевоенные годы. Третье направление — электронно-вычислительная техника. Следует заметить, что, например, серийное производство ЭВМ первого поколения, построенных на электронно-вакуумных лампах, началось в СССР в 1954 году и отставало от США примерно на три года. Это позволило советским конструкторам вычислительной техники регулярно посещать иностранные компании, часто с целью заимствования ноу-хау. Так архитектура машины «Атлас» Манчестерского университета (Великобритания) была использована при проектировании отечественной БЭСМ-6. Успех этой модели был обеспечен благодаря использованию западных передовых идей[492]. Наступление эпохи научно-технической революции требовало совершенно другого подхода — международной кооперации в сфере научно-технического сотрудничества. Однако руководитель Академии наук СССР заявил на XX съезде КПСС прямо противоположное: «Пока мы находились позади техники и науки передовых капиталистических стран, мы могли лишь заимствовать достижения зарубежной техники и осуществлять применение открытых иностранными учеными явлений и законов природы для развития своей техники. По мере выхода нашей науки и техники на передовые позиции мы сможем рассчитывать только на себя, на свой „научный задел“. Нам необходимо поэтому в шестой пятилетке усиленно развивать теоретическую науку, и, я сказал бы, науку фундаментальную, в первую очередь физико-математический, химический, биологический комплексы наук. Они должны проложить дорогу в неизведанное будущее новой техники и производства в целом. В этом — основная задача науки и Академии наук»[493]. Среди основных направлений научно-технического развития Советского Союза в период 1956—1960 годов были названы: — максимальное использование конструкторскими и проектными организациями достижений отечественной и зарубежной науки и техники; — осуществление широкомасштабных мероприятий по повышению технического уровня производства во всех отраслях промышленности на основе дальнейшего развития электрификации, комплексной механизации и автоматизации, внедрение новейшего высокотехнологического оборудования и передовой технологии, широкая замена и модернизация оборудования[494]. Как видим, речь снова идет об использовании зарубежного опыта. Понятно, что «новейшее высокотехнологическое оборудование» можно было получить только на Западе. Каким путем — не столь важно в данном контексте. Главное, что в его разработке не будут участвовать отечественные ученые. На XXII съезде КПСС Н. С. Хрущев в Отчетном докладе сформулировал задачи по овладению рубежами технического прогресса: быстрейшее и наиболее полное использование его результатов; учет и хранение зарубежного опыта; широкое развитие специализации и координации; ускорение темпов комплексной механизации и автоматизации производства. По мнению докладчика, передовая техника представляет собой неотъемлемое звено «коммунистической экономики»[495]. Подход сохранился. И даже смена вождей не смогла ничего изменить. На XXIII съезде КПСС в своем докладе Председатель Совета Министров СССР А. Н. Косыгин констатировал наличие неоправданного разрыва между теоретическими исследованиями и конструкторской разработкой. А это, по мнению Центрального Комитета, вело к отставанию СССР в освоении мировой компьютерной революции в технологии производства, в экономике, планировании, учете, проектно-конструкторских разработках, научных исследованиях[496]. Сложившуюся ситуацию признали, но изменить ее даже не пытались. Мы не будем обсуждать достоинства и недостатки такого подхода к развитию отечественной промышленности. Говорить о том, что выбранный в 1918 году путь был неправильным — это не совсем верно. Тогда, да и потом, Советская страна постоянно испытывала дефицит времени, постоянно находилась в состоянии гонки вооружений и для этого постоянно нужно было демонстрировать свою силу перед враждебным окружением. Сначала это были капиталистические страны, окружившие страну плотным кольцом, а после 1945 года страны НАТО во главе с главным противником — США. В 70-е годы XX века Советский Союз не только занимал лидирующие позиции по количеству украденных и успешно внедренных иностранных технологий, но и имел самую совершенную систему государственного промышленного шпионажа. Она функционировала по тем же законам, что и другие отрасли отечественного производства или науки. История ее формирования и эволюции — тема для отдельной книги. Основные принципы функционирования системы были заложены еще в 20-е годы XX века и оставались неизменными на протяжении всего периода существования СССР. Менялись правители и названия организаций, но постоянной оставалась сама схема. Может быть, она сохранилась бы и в современной России, но конверсия и рыночные реформы почти полностью разрушили отечественный военно-промышленный комплекс. Первый принцип — добывается только заказанная информация. Если в царской России кража чужих технологий носила хаотичный характер, то большевики первым делом упорядочили этот процесс. Это позволило эффективно использовать скудные ресурсы — временные, материальные, людские. Был учтен неудачный опыт Германии во время Первой мировой войны. Несмотря на то, что противник располагал великолепной многочисленной «пятой колонной» в царской России, он так и не смог воспользоваться этим преимуществом. Дело в том, что если бы все эти люди начали активно поставлять информацию, то в Берлине просто физически не смогли бы оперативно обрабатывать весь поток, а тем более на его основе принимать определенные решения. Советская разведка с момента своего создания начала привлекать к состаamp;тению заданий для своих сотрудников и их агентов специалистов. Например, вопросник, составленный в начале 20-х годов для агентурной сети во Франции, продолжал использоваться лет десять. Ведь там были «вечные» вопросы, ответы на которые интерисовали специалистов постоянно. Второй принцип — целенаправленность. Задание должно быть выполнено любой ценой. Для большинства советских разведчиков эта догма стала одним из главных принципов. Поэтому искались любые, самые изощренные способы добычи секретной информации. Подкуп, шантаж, кража — все вплоть до убийства. Часто в роли «рыцарей плаща и кинжала» выступали обычные люди. В стране, где «государством может управлять даже кухарка», это не считалось необычным поступком. Особенно распространено это явление было в 30—40-е годы. Третий принцип — многоликость. Профессиональный разведчик мог скрываться под личиной дипломата, сотрудника аппарата международной организации (например ООН), представителя одного из внешнеторговых объединений или просто гражданского специалиста или ученого. Его коллега без специальной подготовки мог работать кем угодно, а о его тайной жизни знало только два или три человека из КГБ, один из которых курировал работу «добровольного помощника». Четвертый принцип — конспиративность и централи-зованность. Крайне редко представители закрытых НИИ или КБ общались с теми, кто добыл заказанную ими информацию. И дело не только в скромности «бойцов невидимого фронта», но и в оптимизации труда. Например, сразу три организации, КГБ, ГРУ и Министерство внешней торговли, занимались добычей оборудования, которое было запрещено к ввозу в страны Восточной Европы. К этому следует добавить еще несколько структур, которые добывали информацию легальными путями. Один из них — анализ иностранных технических журналов. По статистике эта процедура позволяет удовлетворить потребность в информации на 90%. Поэтому все потребители заранее подавали заявки на необходимую информацию в свои министерства и ведомства. Затем военно-промышленная комиссия готовила сводный перечень вопросов и раздавала его всем органам добычи. Аналогичным путем происходило распределение. Тем самым удавалась сохранить в тайне друг от друга имена потребителей и добытчиков. Это позволяло свести до минимума ущерб при предательстве представителя ВПК или разведки. С другой стороны военно-промышленная комиссия могла контролировать все процессы в области государственного промышленного шпионажа, при этом и ей не были известны источники информации и результаты внедрения той или иной технологии. Нас, в первую очередь, интересуют органы добычи. О структуре военно-промышленного комплекса написано достаточно много, а военно-промышленная комиссия была обычным советским министерством. Вот только управляла она необычной отраслью, хотя работавшие там сотрудники особо не задумывались над своей избранностью. Им ведь не приходилось рисковать жизнями в зоне боевых действий, работать в чужих странах со сложной оперативной обстановкой (жесткий контроль местной контрразведки) или просматривать горы иностранных журналов и проспектов в поисках нужной информации. Сколько организаций занимались научно-технической разведкой в начале 20-х годов? Не менее трех разведорганов: ИНО ГПУ, Разведуправление РККА и отдел международных связей (ОМС) Коминтерна. К ним следует добавить многочисленные внешнеторговые организации среди которых наиболее известны три: Аркос (Англия), Амторг (США) и Востваг (Германия). На самом деле их было значительно больше, чем три. В Германии, например, кроме Воствага существовали Германо-Российская транспортная компания, Германо-российская нефтяная компания и банк «Гарантии и кредиты для Востока»[497]. Каждая из этих организаций сыграла значительную роль в импорте иностранных технологий в Советскую Россию. При этом каждая из них вела активную коммерческую деятельность и занималась активным легальным импортом технологий и оборудования в Советский Союз. Поэтому было бы неправильным утверждать, что перечисленные выше ведомства и им подобные были созданы исключительно для проведения разведывательных операций. К ним следует добавить множество организаций, чье появление связано с сотрудничеством СССР с Германией в военно-технической сфере. У них были разные названия, они подчинялись различным ведомствам, но тоже относились к категории добывающих органов. Свой рассказ начнем о первых внешнеторговых объединениях, которые в обход торговой блокады, объявленной Западом молодой республике, обеспечили ввоз необходимого оборудования и технологий. А еще о торгпредствах, которые тоже активно участвовали в операциях отечественной научно-технической разведки. Доказательство этого утверждения можно найти в справке реферата IV Е5 4-го отдела РСХА (гестапо) «Об организации и деятельности советской разведки» от 3 декабря 1941 года: История создания Амторга восходит к 1921 году, когда доктор А. Хаммер, только окончивший медицинский колледж при Колумбийском университете, отправился в Москву. При себе он имел сопроводительное письмо, адресованное лично В. И.Ленину. Цель поездки была сугубо прагматичной — «выбить» 150 000 долларов, которые молодое Советское государство задолжало его отцу Ю. Хаммеру. Он был владельцем фармацевтической компании и в период Гражданской войны контрабандно, в обход объявленного Западом эмбарго, поставлял жизненно необходимые Красной Армии лекарства. История умалчивает, удалось или нет семейству Хам-меров получить свои деньги за проданные медикаменты, но зато этот визит стал стартовой точкой сверхприбыльного бизнеса американца. Речь идет не только об известных сферах деятельности этого человека. Например, вывоз и продажа за рубежом произведений искусства. Дело в том, что он активно помогал советской разведке в сфере промышленного шпионажа. В 1924 году в Нью-Йорке была учреждена Американская торговая корпорация (более известна как Амторг). Один из тех, кто помогал в ее организации, был Ф. Э. Дзержинский. Официально он возглавлял некую концессиональную комиссию. А со стороны США этот проект активно лоббировал сам А. Хаммер[499]. Ее уставной капитал составил 100 тысяч долларов США. Время от времени на страницы газет попадали пикантные подробности, которые иллюстрировали специфичные методы работы Амторга. Например, в июле 1930 года вице-президент компании Б. Додгас по случаю своего ухода сделал несколько сенсационных заявлений о работе этого учреждения. В частности, он утверждал, что «видел информацию, касающуюся военных и военно-морских сил США, которую собирали в Амторге и направляли в Россию»[500]. Другая коммерческая организация, о тайной деятельности которой известно очень мало, была учреждена в 1922 году, когда РВС Республики при непосредственном участии руководителя ВЧК Ф. Э.Дзержинского организовала акционерное общество Востваг. Ее основателями были братья Эренлибы, офицеры советской военной разведки польского происхождения[501]. Эта организация специализировалась на проведении операций в сфере научно-технической разведки в западных странах. Формально пост руководителя организации занимал С. Мрочковский. А общее политическое руководство обществом и распределением средств находилось в руках наркома по военным и морским делам и члена Политбюро ЦК ВКП (б) К. Е. Ворошилова. Главная зарубежная контора действовала в Париже под вывеской фирмы «Спакомер». Филиалы Воствага находились в Берлине, Нью-Йорке, Улан-Баторе, Кантоне и Тяньцзине. Кроме этого представители Воствага работали в крупных германских фирмах: «Карл Цейс Йена», «Бор-зиг», «АЭГ» и других. Организация просуществовала до июля 1941 года[502]. Третья — Аркос — базировалась в Англии. Первые годы ее работы она действительно пыталась заниматься только легальным бизнесом, но затем была вынуждена действовать аналогично Амторгу и Воствагу. В сфере научно-технической разведки был задействован отдел международных связей (ОМС) Коминтерна. С момента своего создания в 1920 году ОМС и до ликвидации в 1943 году стал координирующим органом и связующем звеном между Разведуправлением РККА, внешней разведкой и подразделениями Коминтерна в различных странах[503]. Сотрудничество ОМС с «добывающими» ведомствами было узаконено еще в проекте Положения об отделениях Коминтерна за границей и представителях Разведупра и ВЧК. Этот документ был датирован 8 августа 1921 года. В четвертом пункте положения было указано: «Представитель Коминтерна обязан оказывать ВЧК и Разведупру и его представителям всяческое содействие»[504]. Формы сотрудничества носили разнообразный характер. Начиная от обмена конфиденциальной информацией и заканчивая вовлечением в секретную разведывательную работу иностранных коммунистов и тех, кто им сочувствовал. Все они с большой готовностью откликались на призыв о помощи, который исходил от Коминтерна. Для них гораздо сложнее было идти на прямой контакт с органами советской разведки. Многие ценные агенты Разведуправления РККА и ИНО ОГПУ были уверены, что работают на Коминтерн. Ведь коммунисты, переходящие на работу в органы разведки, были вынуждены уходить в подполье и порывать все видимые связи со своими партиями. Разведупр РККА, И НО ОГПУ и Коминтерн очень тесно взаимодействовали между собой. Вообще до середины 30-х годов четкого разграничения сфер влияния между ними не существовало. Все они действовали дружно во имя достижения общей цели. Вспомним функционеров Коминтерна, ставших впоследствии знаменитыми советскими разведчиками: Р. Зорге, В. Кривицкий, И. Рейс, Э. Генри, А. Дейч, А. Харнак, Л. Треппер, Ш. Радо и многие другие[505]. До создания самостоятельной разведывательной службы ВЧК—ОГПУ различные подразделения военных и чекистских органов самостоятельно решали контрразведывательные и разведывательные задачи, формулируя их в зависимости от складывающейся ситуации. Главная задача, стоявшая перед этими органами, заключалась в борьбе с внутренней и внешней контрреволюцией. При этом чрезвычайные комиссии, в частности на Дальнем Востоке, давали задания своим сотрудникам и агентуре по проникновению в контрреволюционные организации, в том числе за кордоном. В целях усиления разведывательной работы за рубежом весной 1920 года в особом отделе ВЧК создается иностранный отдел, а при особых отделах фронтов, армий и ЧК некоторых губерний — иностранные отделения. Они приступили к созданию первых резидентур в некоторых иностранных государствах. В соответствии с инструкцией ВЧК для ИНО особого отдела, при каждой дипломатической и торговой миссии РСФСР создавалась резидентура. Резидент работал под легальным прикрытием в миссии и его как разведчика знал лишь глава учреждения. В помощь резиденту выделялся один или два оперработника. Такие резидентуры позднее получили название легальных. Резиденту предписывалось «не реже одного раза в неделю» отсылать в Центр сведения в шифрованном виде. Эта же инструкция предусматривала также создание нелегальных резидентур в тех странах, с которыми Советское государство не имело дипломатических отношений. По мере необходимости нелегальные резидентуры создавались и там, где имелись легальные. В таких случаях для большей конспирации агент нелегальной резидентуры не поддерживал контактов с легальной резидентурой ВЧК а имел связь непосредственно с Особым отделом. В июле 1925 года в ИНО ОГПУ поступил запрос Экономического управления ВСНХ: «Желательно было бы получать обзоры не общего порядка, а по отдельным отраслям промышленности, дающим детальный экономический анализ положения. Такой материал представлял бы для нас большой интерес, так как многие данные скрываются фирмами и правительствами». 26 октября 1925 года от Ф. Э. Дзержинского, бывшего в то время Председателем ВСНХ, в ИНО ОГПУ поступило предложение: «Я думаю, нам нужно при ИНО создать орган информации о достижениях заграничной техники». Официально принято считать дату написания этой записки днем рождения советской НТР, как одного из направлений деятельности внешней разведки страны. А 5 марта 1926 года Военно-промышленное управление ВСНХ подготовило для ИНО «Перечень вопросов для заграничной информации» и дало поручение «…направить его при посредничестве Вашей агентуры совершенно доверительным путем… непосредственно за границу». Задачи Правительства СССР состояли из трех разделов: — защита предприятий оборонной промышленности от средств нападения противника, тонкости производства различных видов военной техники и требования к материалам, идущим на их изготовление; — производство различных типов взрывчатых веществ, зажигательных и осветительных составов, новейших отравляющих веществ и средств защиты от их воздействия, сведения о дислокации соответствующих предприятий; — информация об организации, планировании, материальном и кадровом обеспечении работы предприятий обороной промышленности в предвоенный и военный период, а также о мобилизации предприятий гражданских отраслей промышленности на выполнение оборонных заказов[506]. 30 января 1930 года Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение о реорганизации внешней разведки. Перед ней была поставлена задача активизировать разведывательную работу по Великобритании, Франции, Германии, Польше, Румынии, Японии, странам Прибалтики и Финляндии. Впервые перед внешней разведкой в этом решении ставилась задача: «добывания для нашей промышленности сведений об изобретениях, конструкторских и производственных чертежей и схем, технических новинок, которые не могут быть добыты обычным путем». Поясним, что до этого времени разведка должна была собирать информацию только экономического характера. В связи с реорганизацией ИНО ОГПУ было произведено совершенствование ее аппарата. В частности, было создано 8 отделений с общим штатом 121 человек, которые руководили разведкой по отдельным регионам и направлениям ее деятельности. Впервые в структуре ИНО ОГПУ появились: 7-е отделение — экономическая разведка (Э. Я. Фурман); 8-е отделение — научно-техническая разведка (П. Д. Гутцайт); Резидентуры за границей стали работать по приобретению агентуры, специально ориентированной на получение материалов по научно-технической проблематике. В 1932 году разведка начала создавать в этих целях нелегальные резидентуры в Великобритании, Франции, США и Германии. Выполняя заявки советской промышленности, внешняя разведка сумела получить большое количество секретной технической информации по различным отраслям промышленности и вооружению[507]. В начале 30-х годов директивными органами страны было принято решение о переходе к военно-технической разведке (XV). Центр информировал резидентуры о «реорганизации системы работы по технической разведке, именуемой в дальнейшем XV, которой придается весьма серьезное значение и она… организационно выделяется в самостоятельную область работы». Военно-техническая разведка знала, куда нацелить свои усилия, какими пользоваться методами и средствами для эффективного решения стоявшх перед ней задач. Был создан надежный, хотя и немногочисленный, агентурный аппарат[508]. В 1930—1932 годах разведка органов госбезопасности сумела получить по заданию различных отраслей оборонной промышленности большое количество секретной информации, которая представляла значительный интерес для СССР и была использована при разработке многих отечественных проектов. Например, важное практическое значение имела техническая документация по электромоторам немецкого концерна «АЭГ», применявшихся для подводных лодок. По заключению конструкторского бюро Наркомата Военно-Морского Флота, эти материалы (чертежи и описания) представляли большую ценность и были использованы заводами, изготовляющими аналогичные моторы[509]. В мае 1934 года на заседании Политбюро ЦК ВКП(б) был рассмотрен вопрос о координации деятельности Раз-ведуправления РККА, ИНО и Особого отдела ОГПУ. Было решено создать постоянную комиссию в составе начальников этих органов и поручить ей разработку общего плана разведработы за рубежом. Начальник ИНО A. X. Артузов был назначен по совместительству заместителем начальника Разведывательного управления РККА. 10 июля 1934 г. постановлением ЦИК СССР был образован Народный комиссариат внутренних дел, в составе которого создавалось Главное управление государственной безопасности (ГУГБ). Иностранный отдел — разведка — стал 5-м отделом ГУГБ. Среди задач, стоящих перед разведкой в тот период почему-то нет указания о необходимости проведения мероприятий по линии НТР. 5-й отдел Главного управления государственной безопасности НКВД включал два отдела и два самостоятельных отделения. 1-й отдел 5-го отдела руководил зарубежными резиден-турами в области политической, экономической и научно-технической разведки. Он состоял из девяти секторов, руководивших разведработой в закрепленных за ними странах. К 1937 году научно-техническая разведка располагала агентурным аппаратом, способным добывать информацию, имевшую порой чрезвычайно большое значение для экономического развития страны и для укрепления ее военной мощи, умела объективно оценивать оперативную обстановку, знала свои долговременные задачи, применяла методы работы с легальных и нелегальных позиций. Из резидентур поступала информация по широкому кругу проблем народохозяйственного и оборонного значения: о технологиях переработки нефти, в частности для производства авиационного бензина, синтетического каучука, смазочных масел, красителей, об отравляющих веществах и средствах бактериологической войны, о различных современных вооружениях и средствах связи. Директивные органы знали о возможностях научно-технической разведки. Об этом свидетельствуют, в частности, спецсообщения, направленные И. В. Сталину и B. М. Молотову о выполнении заданий руководства страны и приобретении важной информации. Добываемая научно-технической разведкой информация отвечала в целом запросам отечественной науки и техники и совпадала с основными направлениями научно-технического прогресса в оборонных и народохозяйственных отраслях промышленности[510]. В 1938 году было принято решение об укреплении внешней разведки. Приказом по НКВД вводилось новое штатное расписание. Разведка была расширена. В частности, научно-технической разведкой занималось 10-е отделение. В начале апреля 1941 года Центр принял решение о переходе на линейный принцип работы внешней разведки. Это означало, что оперработники в резидентурах должны были заниматься не всеми вопросами разведдеятель-ности, а в зависимости от их использования: политической, экономической, научно-технической разведкой. После начала Великой Отечественной войны возникла перспектива использования экономических связей с США, Великобританией и Канадой в рамках соглашения о ленд-лизе для получения научно-технической информации через советских специалистов, участвующих в размещении заказов и приемке готовой продукции, для установления деловых и личных связей с сотрудниками государственных учреждений и на предприятиях оборонной промышленности. Доступ к таким объектам был необходим для выполнения научно-технической разведкой задач военного времени. Резидентурам в Нью-Йорке и Лондоне было приказано сконцентрироваться на добыче секретной информации. Предписание ГКО, датированное июлем 1941 года определило тематику получения технической информации преимущественно военного характера: — ведущиеся исследования использования урана как нового источника энергии, проектирование и эксплуатация урановых реакторов; — радиолокаторы для армии и флота, портативная радиоаппаратура; — высотные и специальные самолеты, агрегаты и приборы для них, авиамоторы мощностью свыше 2000 л. с; — гидроакустические средства обнаружения кораблей в море; — средства ведения бактериологической войны, отравляющие вещества и средства защиты от них; — синтетические каучуки и средства основной химии; — переработка нефти, производство высокооктанового горючего и высокосортных смазок. Рекомендовалось также получать информацию о теоретических и экспериментальных исследованиях в области науки и техники, особенно о тех, которые могли повлечь за собой появление принципиально новых видов военной техники и промышленных технологий[511]. При этом ресурсы разведки в этих странах были ограниченными. Например, в 1941 году в резидентуре НКВД в Нью-Йорке работало 13 человек, включая троих технических сотрудников[512]. В связи с тем, что внешней разведке не удалось наладить работу непосредственно в Германии и оккупированных ею странах, 18 июля 1941 года ЦК ВКП(б) принял постановление «Об организации борьбы в тылу германских войск», в котором вновь указал на необходимость «осуществлять научно-техническую разведку в целях укрепления военной и экономической мощи СССР». Для решения поставленных задач были усилены разведывательные подразделения органов госбезопасности. Основным разведывательным подразделением стало 1-е управление НКГБ. 12 августа 1941 года была утверждена новая структура центрального аппарата внешней разведки, объявленная приказом по НКВД. Отделение НТР вошло в англо-американский отдел. По всей видимости, это было связанно с тем, что основной поток информации по данной тематике шел из этих стран. Однако в связи с расширением задач, стоявшх перед внешней разведкой, в июле 1943 года в Государственном Комитете Обороны был рассмотрен вопрос о состоянии разведывательной работы. Было принято решение о разделении функций и направлений деятельности военной разведки (ГРУ ГШ) и 1-го управления НКГБ. Внешней разведке НКГБ отводилась роль головной организации по разведыванию проблем создания атомного оружия. В соответствии с постановлением ГКО военная разведка обязывалась передать НКГБ агентуру, работающую по проекту «Энормоз». Отделение НТР было реорганизовано в отдел научно-технической разведки. В 1945 году в Москве в нем работало не более 30 человек. Половина из них была занята на американском и британском направлениях[513]. В 1947 году внешняя разведка подверглась в очередной раз реорганизации, которая диктовалась не соображениями целесообразности, а скорее желанием Сталина в очередной раз перетасовать «колоду» КГБ. Постановлением Совета министров СССР от 30 мая 1947 года был создан Комитет информации (КИ) при СМ СССР, на который возлагалось осуществление политической, военной и научно-технической разведки. Он объединил 1-е управление бывшего МГБ, созданное в марте 1946 года, или внешнюю разведку органов безопасности, и Главное разведывательное управление Генштаба Советской Армии. Внешняя контрразведка оставалась в руках МГБ и подчинялась Л. П. Берия. Фактически внешняя разведка стала подчиняться МИД СССР, а в 1949 году она была подчинена ему напрямую и во главе КИ стал В. М. Молотов. В систему функционирования внешней разведки был введен институт главных резидентов, которыми назначались послы и посланники. Комитет информации при СМ СССР в послевоенный период состоял из линейных подразделений (американский, британский, французский, германский отделы, отдел Скандинавских стран, китайский отдел и т. п.), отдела научно-технической разведки, управления стратегической разведки, а также подразделений по обеспечению разведывательной деятельности (отдел оперативной техники, связи, шифровальный и т. п.). В январе 1952 года Комитет информации, показавший нецелесообразность соединения под одной крышей политической и военно-стратегической разведок, был расформирован. Военная разведка вновь возвратилась в Генштаб, который не мог обходиться в своей деятельности без стратегической информации. В довоенный период в разведке не существовало понятие «главный противник». Разведка работала против тех стран, со стороны которых исходила угроза непосредственного военного нападения. Во время войны главным противником считалась Германия и ее союзники. После войны стала прорисовываться картина возможного ядерного нападения со стороны США, которые ежегодно обновляли планы нанесения ядерных ударов по СССР, увеличивая количество бомб, необходимых для уничтожения экономического и военного потенциала нашей страны. В феврале и сентябре 1950 года Комитет информации принял принципиально важное решение «считать разведку против США одной из главных задач всех оперативных управлений». В марте 1951 года в новом решении США рассматриваются как главный противник СССР, а разведка против США как важнейшая задача внешнеполитической разведки. Разработка американских учреждений с целью агентурного проникновения в них вменялась в обязанность всех резидентур, а не только в США. В связи с обострением агентурно-оперативной обстановки в странах Запада, вызванным «холодной войной» США и их союзников против СССР и социалистических стран, разведывательная деятельность легальных резидентур в Европе и особенно на американском континенте была серьезно затруднена. К тому же из-за предательства источника американской резидентуры Э. Бентли агентурная сеть внешней разведки в этой стране в послевоенный период была разгромлена ФБР США. С большинством источников информации связь была прекращена. Многие из них были арестованы и заключены в тюрьму. В апреле 1951 года Коллегия Комитета информации приняла решение об усилении нелегальной разведки против США с учетом ужесточения контрразведывательного режима в этой стране. Поскольку наряду с резидентурами КИ за рубежом одновременно действовали контрразведывательные резидентуры Министерства госбезопасности, создавая ненужный параллелизм в работе, 1 ноября 1951 года в зарубежных странах были воссозданы единые резидентуры. Комитет информации как разведывательное подразделение прекратил существование. К концу Второй мировой войны внешняя разведка сумела создать мощный агентурный аппарат, превративший ее в самую эффективную разведывательную службу мира. Она была способна выполнять задачи, которые ставило политическое руководство страны по получению важной секретной информации. Агентурный аппарат в основном состоят из лиц, завербованных на идейно-политической или патриотической основе. По занимаемому положению агенты в подавляющем большинстве принадлежали к средним слоям общества (чиновники, партийные функционеры, ученые). Лишь некоторые из них принадлежали к высшим правящим кругам. Важную роль в послевоенный период играли так называемые агенты-документалисты, т. е. лица, способные добывать ценную документальную информацию. Их вклад в деятельность разведки был определяющим. Поток информации от этих агентов был настолько велик, что она не вся оперативно обрабатывалась из-за недостатка опытных кадров. В 1953 году центральный аппарат внешней разведки по прихоти Л. П. Берия подвергся ряду неоправданных перестроек. В марте 1953 года 1-е главное управление МГБ СССР было преобразовано во 2-е главное управление МВД СССР. В мае того же года Берия, вновь поставивший внешнюю разведку под свой прямой контроль, провел новую ломку ее структуры и сокращение штатов. Большое количество руководителей и оперработников легальных резидентур было отозвано в Москву для отчета о работе. Массовой чистке подверглась агентурная сеть разведки, что нанесло ей серьезный урон. После ареста Берия руководством страны были приняты меры по укреплению внешней разведки органов безопасности. 13 марта 1954 года решением Президиума Верховного Совета был образован Комитет государственной безопасности при Совете Министров СССР. 30 июня того же года было принято решение ЦК КПСС «О мерах по усилению разведывательной работы органов государственной безопасности за границей». В соответствии с ним перед подразделениями научно-технической разведки ставилась задача добывания документальных материалов по важнейшим открытиям и военным изобретениям в области атомной энергии, реактивной техники, радиолокации и образцов новейшей техники. В 60-е годы научно-техническая разведка, наряду с политической и внешней контрразведкой, была признана основным направлением работы внешней разведки. В конце 60-х годов у 10-го отдела (научно-техническая разведка) ПГУ КГБ было семь приоритетных направлений, которые определил его руководитель Л. Р. Квасников: ядерное, авиакосмическое, электронное, медицинское, химическое, по разной технике и информационно-аналитическое (выполнение заказов различных ведомств)[514]. Каждое направление в Центре курировали два — три сотрудника. В начале 70-х годов по предложению Ю. В. Андропова была разработана советская разведывательная доктрина. В этом документе говорилось о задачах научно-технической разведки: «добывает секретную информацию о ракетно-ядерном вооружении стран — главных противников и их союзников по военно-политическим блокам, о других средствах массового уничтожения и средствах защиты от них, а также конкретные данные о перспективных направлениях в науке, технике и технологии производства в ведущих капиталистических государствах, использование которых могло бы способствовать усилению военно-экономического потенциала и научно-технического прогресса Советского Союза; своевременно выявляет и прогнозирует новые научные открытия и тенденции развития зарубежных науки и техники, могущие привести к существенному скачку научно-технического и военного потенциала или созданию новых видов оружия, способного радикально изменить сложившиеся взаимоотношения в мире; анализирует, обобщает и через соответствующие ведомства реализует добытые разведывательные материалы по теоретическим и прикладным исследованиям, созданным и действующим системам оружия и их элементам, новым технологическим процессам, вопросам военной экономики и систем управления». Далее в доктрине говорилось о том, что научно-техническая разведка среди «активных операций проводит мероприятия, способствующие росту экономической и научно-технической мощи Советского Союза». А при «проведении активных операций разведка, в зависимости от конкретных условий, использует не только свои силы, специфические методы и средства, но и возможности КГБ в целом, других советских учреждений, ведомств и организаций, а также вооруженных сил». В области специальных операций, где «используются особо острые средства борьбы», применяются в качестве одного из средств «захват и негласная доставка в СССР лиц, являющихся носителями важных государственных и иных секретов противника, образцов оружия, техники, секретной документации»[515]. В 70-е годы научно-техническая разведка продолжала оставаться одним из приоритетных направлений работы КГБ. Об этом свидетельствует такой факт. Американская резидентура финансировалась крайне скудно. Поясним, что речь идет о расходах на содержание аппарата, а не на оплату услуг источников секретной информации. Одна из проблем — автотранспорт. Сотрудники были вынуждены покупать автомобили за свой счет. Машины из служебного автопарка в первую очередь использовались в мероприятиях политической и научно-технической разведки[516]. В начале 80-х годов в Управление «Т» ПГУ КГБ служило около 1000 человек. Триста из них работали за рубежом в легальных резидентурах, а остальные трудились в Центре[517]. Охота за западными технологическими секретами велась не хаотично, а по заранее разработанному плану. Существовал перечень вопросов, на которые советские специалисты хотели получить исчерпывающие ответы. Они охватывали все, начиная от технологий и заканчивая отдельными узлами определенной модели аппаратуры. Разведывательный план хранился в помещениях, занимаемых легальными резидентурами за рубежом, в строгой секретности. Он представлял собой объемный альбом, выполненный на специальной толстой бумаге. Все листы сшивались, чтобы предотвратить пропажу той или иной страницы. Применялась также их двойная нумерация. Каждый офицер советской разведки, прежде чем воспользоваться планом, заполнял специальный формуляр, где указывал причину, по которой ему понадобился документ[518]. Кроме этого, существовал список западных компаний — объектов оперативного интереса советской разведки. Если офицеры, работающие по линии «КР» (внешняя контрразведка), обязаны были приложить максимум усилий для проникновения в спецслужбы стран вероятного противника, то для сотрудников НТР такими организациями были промышленные предприятия. Сотрудников этих компаний, которые имели доступ к секретным документам, нужно было вербовать вне зависимости от того, поможет или нет потенциальный источник секретной информации выполнить годовой разведывательный план. По США этот список состоял на начало 80-х годов из 32 позиций: 1. «Дженерал Электрик»; 2. «Боинг»; 3. «Локхид»; 4. «Рокуэлл интернейшенл»; 5. «Мак-Доннелл-Дуглас»; 6. «Вестингауз Электрик»; … … … … … 32. «Пан-Америкэн уорлд эйруэйз». Хотя на самом деле объектов повышенного внимания у советской разведки было значительно больше. Ведь в стране 11 тысяч предприятий, так или иначе, были связаны с оборонной промышленностью. Это более 4,5 миллиона рабочих и служащих. Из них 900 тысяч имели допуск к 19,6 миллиона секретных документов в 1984 году. Для Франции он выглядел так: 1. «Аэропасьяль»; 2. «Дассо»; 3. «Снеема»; 4. «Матра»; 5. «Тисон»; 6. «Понар»; 7. … … … … … [519] Если говорить о приоритетах в сфере географического расположения компаний — потенциальных целей отечественных «охотников» за чужими технологиями, то в начале 80-х годов 61,5% технологий было получено из США, 10,5% — из ФРГ, 8% — из Франции, 7,5% —из Великобритании и 3% — из Японии[520]. Несмотря на то, что ГРУ считается более результативным в сфере научно-технической разведки, в ее структуре на протяжении лишь небольшого периода существовало автономное подразделение военно-технической разведки. Объяснение этому простое. В отличие от резидентуры КГБ, у сотрудников резидентур «Аквариума» нет жесткой специализации по направлениям разведдеятельности: политическая, внешняя контрразведка и научно-техническая. Одним из приоритетных направлений деятельности Разведупра во второй половине 20-х годов становится военно-техническая разведка. Так, с июня 1926 года Разведывательное управление начало выпускать «Военно-технический бюллетень». Это издание знакомило заинтересованные учреждения с секретными или не подлежащими оглашению материалами, которые не могли быть помещены или использованы в информационных сборниках Разведупра. Военно-технические бюллетени должны были освещать новейшие технические достижения и их применение в области артиллерии, ручного оружия, броневого дела, военной химии, связи и электротехники, военно-инженерного дела, воздушного флота, морского флота и военной промышленности. Для ведения военно-технической разведки использовались все возможности, как легальные, так и нелегальные. На легальном уровне разведка широко использовала возможности Наркомата внешней торговли и Наркомата по иностранным делам. В советских торгпредствах создавались инженерные отделы (ИО), которые должны были обеспечивать РККА всем необходимым — от современной военной техники до предметов культурно-бытового назначения. Кроме всего прочего, ИО были обязаны «собирать, проверять, систематизировать и изучать все материалы о новых научно-технических усовершенствованиях и достижениях как применяемых, так и могущих быть примененными для военных целей и обороны страны». Разумеется, среди сотрудников ИО были и военные разведчики. Один из наиболее известных среди них — Г. П. Григорьев, инженер советского торгпредства в Милане, долгие годы поддерживавший связь с Л. Е. Маневичем (Этье-ном). О масштабах и приоритетах работы советской военной работы в середине 20-х годов можно судить по фрагменту доклада начальника 3-го отдела А. М. Никонова. В нем говорилось, что только в 1924—1925 годах через агентурный отдел Разведупра было получено «9851 агентурный материал, с общим количеством 84 148 листов и 3703 газеты и журнала, кроме того, получены материалы других органов — в количестве 1986 материалов… Отделом было дано 10 000 оценок на поступившие материалы, а также 3156 заданий агентуре… Из общего количества… данных заданий приходилось: 784 (24,8%) на сухопутные вооруженные силы, 274 (8,75%) на политические и экономические вопросы, 1310 (41,9%) на военную технику, 405 (12,5%) на воздушный флот и 383 (12,1%) на военно-морской, флот»[521]. Высока вероятность того, что военная разведка в этот период (середина 20-х годов) выполняла заказы на добычу различных технологий для предприятий на «коммерческой» основе. Речь идет о том, что комиссариат компенсировал часть затрат, регулярно выплачивая заранее оговоренные суммы[522]. Отметим сразу, что в отличие от внешней разведки, в зарубежных легальных резидентурах ГРУ и соответственно в Центре не было разделения по линиям работы (политическая, внешняя контрразведка и научно-техническая разведка). Лишь в течение непродолжительного времени в Центре существовали отделы, которые специализировались на организации добычи военно-технической информации. При этом они, скорее всего, занимались только выработкой разведзаданий и обработкой полученных данных. В ноябре 1934 года 2-й отдел (агентурная разведка) был разделен по географическому принципу на два — западный и восточный[523]. Одновременно был образован 3-й отдел (военно-техническая разведка)[524]. Осенью 1935 года в результате очередной реорганизации Разведуправления РККА добычей информации с использованием агентуры стали заниматься не два, а шесть отделов. При этом 3-й отдел специализировался на проведении операций в сфере НТР[525]. Среди основных задач, которые стояли перед этим подразделением, были: подбор, подготовка и направление за рубеж в легальный аппарат или нелегальную резиден-туру разведчиков — советских граждан — и проведение всего комплекса мероприятий, связанных с получением информации по военно-технической тематике[526]. В июле 1940 года приказом НКО №0038 (о структуре ГШ КА) от 26 июля 1940 года в структуре РУ ГШ КА появилось сразу два подразделения, связанных с НТР: 4-й военно-технический отдел и отдел военно-технической и экономической информации. В феврале 1942 года эти подразделения были расформированы во время очередной реорганизации[527]. В конце 70-х годов в структуре ГРУ было два обрабатывающих управления, связанных с анализом и практическим использованием военно-технической информации полученной пятью добывающими подразделениями. 1-е управление ГРУ осуществляло агентурную разведку на территории Западной Европы; 2-е управление — на территории Северной и Южной Америки; 3-е управление — агентурная разведка в странах Азии; 1-е направление ГРУ — агентурная разведка в Москве. Речь идет о вербовке членов многочисленных политических, военных и научных делегаций, которые посещали столицу; 2-е направление ГРУ — агентурная разведка в Восточной и Западной Европе. Дело в том, что иногда военнослужащие стран НАТО посещали Восточный Берлин, где пытались продать экземпляры секретной военной техники или их пытались завербовать обитатели «Аквариума». Добытые ими данные по военно-технической тематике, как уже было сказано выше, поступали в два обрабатывающих подразделения. 9-е управление, занимавшееся изучением военных технологий. Оно непосредственно было связанно с ВПК. 10-е управление, специализировавшееся на изучении военной экономики во всем мире, в том числе торговли оружием, военного производства и технологических достижений разных стран, производства и запасов стратегических ресурсов. Поясним, что эта информация относится к структуре ГРУ начала 80-х годов и изложена на основе зарубежных источников. В Министерстве внешней торговли на добыче технологий, запрещенных КОКОМ к экспорту в страны Восточной Европы, специализировалось Главное инженерно-техническое управление (ГИТУ). Его часто называли третьим добывающим ведомством[528]. Еще одно шпионское ведомство — Государственный научно-технический комитет (ГНТК). В этом комитете работали многочисленные сотрудники КГБ и ГРУ. Все они специализировались на НТР. Так же ГНТК был одним из координирующих органов в системе советского государственного промышленного шпионажа. В мае 1955 года был образован Государственный комитет Совета Министров СССР по новой технике (Гостехника). Одна из основных задач этой организации — централизованное руководство процессами по внедрению в народное хозяйство новейших достижений науки и техники. После серии переименований она наконец стала именоваться Государственным научно-техническим комитетом Совета Министров СССР (ГНТК). На него возлагались задачи: изучение достижений отечественной и зарубежной науки и техники, издание научно-технической литературы, контроль за развитием и внедрением новой техники в народное хозяйство страны. Существенных различий между Гостехникой и ГНТК не было — они решали одинаковые задачи[529]. В апреле 1961 года ГНТК был преобразован в Государственный комитет Совета Министров СССР по координации научно-исследовательской работы (ГК по КНИР). Он как общесоюзный орган воспринял задачи функции ГНТК, объединил деятельность Академии наук СССР, академий наук союзных республик, министерств и ведомств в области научно-технических работ, возглавил руководство работой научно-исследовательских учреждений. В его задачи входили: внедрение достижений науки в народное хозяйство, координация международных связей министерств и ведомств, руководство постановкой сети научно-технической информации в стране[530]. В октябре 1965 года ГК по КНИР был реорганизован в общесоюзный Государственный комитет Совета Министров СССР по науке и технике (ГКНТ). Это преобразование преследовало цель превратить Госкомитет из органа по координации научно-технической работы в орган координации научно-технической политики. На него возложена подготовка, совместно с Академией наук СССР предложений по ведущим направлениям науки и техники; разработка межотраслевых научно-технических проблем; обеспечение циркуляции научно-технической информации; контроль за внедрением достижений науки и техники в народное хозяйство; осуществление связей с зарубежными партнерами по вопросам научно-технического сотрудничества. Комитет мыслился как ведомство, призванное обеспечить проведение единой государственной политики в области научно-технического прогресса. Это подразумевало выдачу технико-экономических оценок уровня научно-технического развития в отраслевом разрезе и т.д. Госкомитет имел полномочия по установлению дополнительных задач научным учреждениям, по перераспределению ресурсов, по рассмотрению спорных вопросов[531]. В его задачи также входила организация поездок советских специалистов за рубеж и визитов их иностранных коллег в СССР. Несмотря на то, что часть ее сотрудников были офицерами «действующего резерва» КГБ и ГРУ, в шпионских скандалах времен «холодной войны» название ГКНТ прозвучало лишь один раз — в деле О. Пень-ковского. Объяснение этому простое. Эта организация не занималась вербовкой западных специалистов, она лишь давала наводку на потенциальных кандидатов. А ее реализацией занимались сотрудники разведки. Аналогичная ситуация с добычей информации по научно-технической и военно-технической тематике. Если ее удавалась получить, не вступая в конфликт с законом, например во время посещения выставки или компании собрать все рекламные материалы, то этим занимались сотрудники ГКНТ. А вот если интересующая их информация охранялась собственником, то тогда ее добычей занималась разведка. Ежегодно ГКНТ приобретал полтора миллиона экземпляров западных научно-технических журналов. Все полученные издания скрупулезно обрабатывались советскими специалистами. Наиболее информативные издания доставлялись в Москву рейсами «Аэрофлота» и переводились во время полета. Кроме этого, по линии этого ведомства три с половиной тысячи специалистов ежегодно посещали зарубежные выставки, из них две тысячи — в США. С помощью ГКНТ систематически организовывались стажировки сотрудников институтов Академии наук СССР в лучших западных университетах. Например, в 1980 году 374 советских гражданина посетили знаменитый Массачусетский технологический институт и приняли участие в международных конгрессах и конференциях. В период с 1979 по 1981 год советские специалисты активно участвовали в 35 международных форумах с единственной целью: собрать необходимую для военной промышленности информацию (в области космической промышленности, радаров, микроэлектроники, солнечной энергетики и т. п.). Среди делегатов из СССР большинство офицеров КГБ или ГРУ. В своих отчетах ВПК отмечала, что полученная таким образом информация позволила сэкономить миллионы рублей на научных исследованиях, что эквивалентно трехгодичной работе группы из сотни ученых[532]. За скромной вывеской Всесоюзного института межотраслевой информации (ВИМИ) скрывалась мощная организация, которая перерабатывала поступающую из-за рубежа научно-техническую информацию. Кроме этого она принимала заявки на получение новых технологий и изделий, определяла их возможное местонахождение и назначала задания добывающим органам. Например, в 70-е годы срочно потребовались электронные компоненты американских крылатых ракет. ВИМИ определил компании, которые занимались их разработкой, сумму, которую можно потратить на приобретение образцов, и исполнителя — КГБ. Самым важным подразделением в системе научно-технической разведки была Военно-промышленная комиссия (ВПК). Она координировала деятельность добывающих органов (распределение заказов) и раздачу добытой информации девяти министерствам, отвечающим за вооружение, и трем министерствам — химической промышленности, электроники и нефтехимии[533]. Аббревиатура ВПК идентична сокращенному названию «военно-промышленный комплекс». И это не случайно. Комиссия была управляющим и координирующим органом советской оборонной промышленности. Дело в том, что по многочисленным оценкам западных экспертов, информация, добытая по линии научно-технической и военно-технической разведок, сыграла важную роль в развитии отечественного оружия. Алгоритм работы ВПК был простым, но оптимальным: 1. Комиссия собирала заявки от 9 министерств оборонной промышленности. 2. На основе этих заявок совместно с ВИМИ разрабатывался разведывательный план на год. 3. Затем план передавался всем добывающим органам не только Советского Союза, но и разведок соцстран. 4. Сбор данных, добытых за год, их обработка совместно с ВИМИ и распределение по «заказчикам». 5. Подсчет средств, сэкономленных промышленностью и научно-исследовательскими учреждениями. Руководил ВПК с 1963 по 1985 год Л. Смирнов, а затем его сменил Ю. Маслюков[534]. Ежегодно в распоряжение ВПК выделялся специальный фонд в размере около 12 млрд. французских франков для финансирования конкретных операций[535]. Несмотря на свой бюрократизм, система оперативно реагировала на потребность отдельных ведомств в той или иной технологии. Вот, например, как было принято решение о добыче образцов аккумуляторных батарей для дизель-электрических подводных лодок. Дело в том, что аккумуляторы были свинцово-кислотными и имели плохие масса-габаритные характеристики. Еще один их недостаток — не очень большая энергетическая мощность. На одном из совещаний, которое проходило под руководством командующего ВМФ адмирала флота Советского Союза С. Г. Горшкова и министра судостроительной промышленности Б. Е. Бутомы, решалась судьба представленных проектов подводных лодок и надводных кораблей. Как вспоминал позднее один из участников этого мероприятия, «все вопросы решались очень оперативно, с назначением соответствующих ответственных лиц за доработку и исполнение возможных вопросов». Обсуждали и проект новой дизель-электрической лодки. Главный конструктор четко и кратко изложил суть проекта. Ответил на вопросы присутствующих. Несколько замечаний было у заместителя главнокомандующего по кораблестроению и вооружению вице-адмирала В. П. Котова. Решили, как исправить указанные недостатки. Осталось последнее слово за главкомом и министром судостроительной промышленности. Вдруг поднялся начальник Главного штаба ВМФ Н. И. Смирнов и сказал, что «подлодка действительно обещает быть хорошей, однако ее энергетика, т. е. аккумуляторные батареи, — позавчерашний день». Наступившую после такого заявления тишину прервало язвительный вопрос Б. Е. Бутомы: «А что вы можете представить другое?» Н. И. Смирнов спокойно сообщил, что у одной иностранной компании есть новые аккумуляторы, значительно меньшие по размеру и весу, чем отечественные, но обладающие очень большой энергетической мощностью. Министр вежливо прервал офицера и сам стал рассуждать вслух о том, что напрямую аккумуляторы, нам, естественно, не продадут, да и стоимость у них очень большая. Поэтому, для начала надо через посредника закупить один образец и внимательно изучить его. «Ну, а дальше видно будет», — этими словами он закончил свой монолог[536]. Оценить реальный размах советского государственного промышленного шпионажа на Западе смогли только в начале 80-х годов. Агент французской разведки В. И. Ветров не только подробно рассказал о системе, но и передал множество интересных документов. Например, 128-страничный отчет Военно-промышленной комиссии о результатах работы за 1979 год. В нем отмечалось, что за отчетный год было добыто 196 образцов техники и 3896 документов, а Управление «Т» ПГУ КГБ завершило 557 разведывательных операций из 2148. «Пятьдесят семь образцов и 346 документов были эффективно использованы в научно-исследовательской деятельности и разработке новых систем оружия и военных материалов, а также в усовершенствовании систем оружия, находящихся на вооружении в настоящее время». Кроме этого, особо подчеркивалось, что советская военно-авиационная промышленность сэкономила около 48,6 миллиона рублей (около 65 миллионов долларов). В другом документе ВПК, от 19 июня 1981 года, сообщалось, что в 1980 году комиссия выдала 3617 заданий . по сбору научно-технической информации, 1085 из которых были выполнены до конца года. Они способствовали осуществлению 3396 советских исследовательских и конструкторских проектов. И хотя основная часть была почерпнута из открытых западных источников, 90% разведданных, заслуживших наиболее высокую оценку, были получены благодаря тайным операциям КГБ и ГРУ. Управление «Т» в 1980 году рапортовало о получении 5456 образцов (техника, узлы и микросхемы), из которых 44% были переданы в оборонную промышленность, 28% в гражданскую сферу и 28% в КГБ и прочие организации[537]. Иногда система давала сбои. Вот как, например, в Советском Союзе узнали об одноразовых шприцах. В 1964 году в Токио проходила очередная Олимпиада. Сотрудник НТР, который был задействован в оперативно-агентурном обслуживании советской спортивной делегации, случайно познакомился с японцем — владельцем завода по производству одноразовых шприцев. Они несколько раз встречались и на прощание бизнесмен подарил своему новому знакомому коробку с продукцией своего предприятия. Два года она хранилась у офицера КГБ, который регулярно переезжал с квартиры на квартиру в Москве, пока однажды не вручил этот сувенир своему знакомому — сотруднику Минздрава СССР. А спустя примерно полгода он узнал, что с японской фирмой был заключен контракт на поставку одноразовых шприцев советским военным[538]. |
||
|