"TimeZero. Пепел обетованный" - читать интересную книгу автора (Чекмаев Сергей)

Дорожная сеть промзоны Оазиса. Локальные координаты 125832—125531—125231

Третьи сутки мы шли по промзоне Оазиса, и я только диву давался, насколько плотно здесь все застроено. Раньше от границы купола к северу тянулись сотни километров безжизненных песков, и лишь где-то там, за краем подернутого маревом горизонта, пряталась легендарная Шахта Горячих Песков, в которой, как рассказывали старожилы, драгоценные камни черпали горстями. Потом цены упали, далекий и опасный поход за бриллиантами стал невыгоден, и территория долго оставалась неосвоенной и безлюдной.

Все изменилось во время первой кампании Вторжения. Враг осадил Новую Москву, отдельные группы диверсантов в коротких и яростных рейдах по окрестностям столицы ровняли с землей любые постройки, не разбирая, кому принадлежит завод или шахта. Оазис на тот момент считался молодым городом, а заодно и глухой, безопасной провинцией – враг еще не успел прознать координаты нового купола.

И началось великое переселение. Кланы побогаче рванулись выводить производство из-под удара. Мелкие группировки, торговцы, одинокие шахтеры и… мародеры – куда без них! – потянулись следом за выгодой. Молодой город расцвел в считаные месяцы.

Конечно, вторая кампания захватила-таки Оазис, да и клановые войны добавили разрушений, но промышленная зона у северных границ купола, сверх меры перегруженная заводами и лабораториями, стянутая в единый транспортный узел сетью дорог, так здесь и осталась.

Каждый вечер перед выходом я долго возился с картой, выбирая безопасный маршрут. Так чтобы миновать и действующие, и заброшенные заводы, не светиться на перекрестьях дорог, и уж тем более не вляпаться в охранную зону шахт-автоматов. Увольте. Даже если и не придется собирать кости, влетев по дурости в минное поле на подходах, всегда остается жирный шанс нарваться на детекторы движения. Заботливые хозяева наверняка не забыли рассыпать их перед своей любимой недвижимостью. Наши ники и координаты моментально уйдут в Сеть, а информация, как известно, – выгодный товар. Ведь за голову Боевой СеКиры обещана награда явно не в пару медяков.

На всякий случай я запретил Кире включать комп. Пусть пока остается для всех невидимой, хотя бы здесь, у самой границы купола.

К моему удивлению, она подчинилась без разговоров.

Кстати, вполне может быть, что и за Андреналина тоже светит нехилая премия, если наш давешний приятель с девастатором не просто палил вслед, а еще и поглядывал на экран КПК. И я, следуя древней мудрости, что лучше перебдеть, чем недобдеть, уводил Киру на север, в самое сердце пустыни.

Но несмотря ни на какие предосторожности, мы все же не убереглись. Причем – по моей вине. И зачем я только согласился?

В то утро мы встали на дневку в развалинах рейнджерского поста. Солнце уже всходило, а вокруг – сколько хватал глаз и увеличитель – не было другого подходящего места, где мы могли бы укрыться.

Я оставил Киру за гребнем дюны, забрал МП5 и приказал не высовываться, а сам, прячась за барханами и глыбами песчаника, обошел пост с тыла. Минут сорок наблюдал за ним и, не заметив ни движения, ни подозрительных следов, медленно пополз в сторону входа, заваленного ржавыми балками, остатками бетонных плит и прочим мусором.

Бесшумно проскользнул в провал между бойницами, влетел внутрь и сразу же упал на спину, уходя с линии огня. ПМ и «хеклер» на вытянутых руках веером кругового обстрела быстро прощупали опасные углы.

Никого.

– Кира, – шепнул я в рацию. – Все чисто. Иди сюда.

Устроились мы довольно удобно: в дальнем углу под грудами нанесенного ветром песка нашлась какая-то ветошь, я кинул сверху плащ – получилась вполне себе человеческая лежанка.

Первую, утреннюю стражу по устоявшейся традиции я всегда оставлял для себя. Пока жара не взялась за дело по-взрослому, в пустыне можно встретить кого угодно. Дневные, менее опасные часы я отдавал Кире.

Естественно, по той же традиции она не упустила возможность поспорить.

– Может, сегодня я утром подежурю?

– Кира, сколько раз можно повторять одно и то же? Сейчас…

– Да знаю я, знаю! В это время в пустыне еще опасно, кто угодно может ходить и все такое. Но ты же сам сказал, что мы ушли далеко от города. КПК я не включала, как ты приказал, – выследить нас невозможно. И… и я больше не засну, обещаю! Буду смотреть в оба и при первых признаках опасности разбужу тебя.

Она села на плащ совсем рядом и провела рукой по моему лицу.

– У тебя глаза красные и воспаленные – слишком часто смотришь в увеличитель. Один комплект батарей уже сжег, теперь мои взял. Думаешь, я не знаю, что это вредно?!

Спору нет, устал я и вправду смертельно. Даже с ночными переходами и полноценными дневками не отошел еще от дикого бега с Кирой на плече – простреленная нога постоянно дает о себе знать. И глаза действительно болят.

В общем, я дал себя уговорить.

Упал – и заснул без задних ног. Без сновидений, без всего, будто провалился в бездонный кратер.

– Андрей… – шептал кто-то из темноты. – Просыпайся, Андрей.

Я открыл глаза и сразу понял: беда.

Перепуганная Кира с глазами в серебряную монету каждый, не заметив, что я проснулся, продолжала трясти меня за плечо.

– Что случилось? – так же тихо спросил я.

Она прижалась ко мне и еле слышно проговорила прямо в ухо:

– Мне показалось, что я кого-то видела.

Только этого не хватало. Я глянул в КПК и, едва увидев клановые значки, моментально оборвал контакт с Сетью.

Шакалы! Писец, допрыгались.

Я подхватил СВД, проверил затвор и обойму. И пополз к смотровой бойнице у выхода.

Кира, парализованная страхом почище паучьего укуса, испуганно наблюдала за моими движениями.

– Кто там?

– Ты в КПК хоть иногда смотрела?

Невежливо, конечно, отвечать вопросом на вопрос, но сейчас мне было не до сантиментов.

– Н-нет. Он же у тебя на руке. Я боялась тебя разбудить…

– Понятно.

Ругать ее поздно, да и бессмысленно. Не до того сейчас.

Шакалы, как истинно мародерский клан, состоит из сугубых индивидуалистов. Вор на воре сидит и вором погоняет. Не Исла, конечно, но тоже ребята охочие до чужого добра и падкие на легкие деньги. Но прежде чем вырубить комп, я успел насчитать не меньше сорока характерных шакальих значков. И рекрутских, и полноценных боевых.

Куда же может переть клан грабителей-одиночек едва ли не в полном составе? Уж не по наши ли высокооцененные души?

– Кира, – сказал я тихо. – Ложись на пол, укройся чем-нибудь. И что бы ни случилось – не высовывайся. Ясно?

– Да. А кто там?

– Какая разница! Веселая компания, ядрить ее в эпицентр! Прячься!!

В прицел я по одному вылавливал шакалят. Один, второй, третий, пятый, двенадцатый… И много же вас, ребятишки! Какая броня, какие пушки! Точно по старой считалке «выше званье, шире пальцы, толще бронь и круче яйца».

Они шли в полном боевом, почти не скрываясь. Ровно держали строй – любо-дорого посмотреть! – рейдерский полумесяц, когда каждый следующий боец прикрывает левое плечо соседа. То ли не знали, что мы рядом, то ли просто не слишком опасались противодействия.

Я с тоской посмотрел вверх – где сквозь щели в потолке просвечивало безразличное ко всему небо. Прозрачное и пустое.

Сегодня умирать совсем не хотелось.

Снаружи басовито рявкнул корсарский «хищник» – облегченная версия осадных барретов. Исла в свое время завела такую пукалку только для своих, но с тех много песка утекло. Нынче predator gun можно купить в любом оружейном магазине.

Я снова припал к прицелу, краем глаза успел заметить, как сжалась под плащом Кира.

Ничего, повоюем. Двух-трех я с такой позиции положу, а там поглядим, как дорого они готовы платить за добычу. Неизвестный заказчик хочет получить пси-уникума живой и невредимой, а значит, гранату или залпа «шмелей» в амбразуру можно не ждать. Да и под ментальный контроль нас так просто не возьмешь, какой бы силы лидер ни окопался у Шакалов в тылу. Эта гадость работает только на расстоянии прямой видимости, да и то не всегда.

Так что вперед, мальчики. Дерзайте.

В оптику было хорошо видно, как рассыпался строй бойцов, как они прятались за укрытиями, как припадали на колено. Двое оптимистов из передней линии снова открыли огонь – первый из «хищника», второй, судя по всему, из старого доброго баррета M82A1. За их спинами клановые инженеры устанавливали станковый лазер-супрессор.

И лишь когда откуда-то из-за спины разом жахнуло несколько стволов и пули взбили перед Шакалами фонтанчики песка, я понял, что вся эта боевая мощь – не для нас.

Понял – и вздохнул с облегчением.

Совсем не по нашу душу они притопали сюда. А скорее всего, сами угодили в ловушку. Шли небось на какую-либо из шахт Оазиса пощипать мирных копалок-шахтеров, да и вляпались в неприятности. Наверное, по обычному своему глупому бахвальству, за неделю до похода оповестили о нем всю Сеть. Бойтесь, мол, и ждите нас в гости.

Боевые кланы Оазиса, не будь дураками, подготовились и засели ждать.

Интересно, кто? Старый Патруль вроде в упадке, после того как прежнего мэра поймали на каких-то махинациях. Военная полиция? Или кто– либо из молодых, да ранних, которых, как говорил Дигман, много развелось по пригородным шахтам? Впрочем, он отзывался о них не очень уважительно – мол, месяц потрудятся, а потом сразу же начинают требовать вселенского признания.

Война меж тем поднялась нешуточная. С обеих сторон били из тяжелых снайперских пушек, Шакалы резали горизонт супрессором, нападавшие несколько раз саданули из подствольников. Передний край заволокло дымом и пылью.

Хорошо, что пост находился немного в стороне от поля боя, иначе нас бы засыпало осколками. И так уже тяжелые снайперские пули пару раз прожужжали над головой.

Я перекинул СВД в другую амбразуру, подкрутил оптику, надеясь разглядеть, кто же так смело взялся за шакалье племя. Они ведь хорошие бойцы (слабые гибнут первыми), и на испуг их не возьмешь. Друг за друга корсары, конечно, не стоят, и если понесут серьезные потери – выжившие, скорее, свалят по-быстрому, чем будут биться до последнего. Но с экипировкой у них полный порядок.

Раскаленная вспышка объемного взрыва с шипением оплавила песок. Супрессор гудел не переставая. Кто-то из противников, видимо, предпринял боковой охват, потому что с юга тоже поднялась пальба.

Кира лежала неподвижно. Лучше бы в обмороке. По крайней мере, бояться не будет, а то для человека непосвященного та война, что творится вокруг, кажется верным пропуском на тот свет. Лежит и думает небось: «Андрея давно убили, теперь моя очередь».

Я осторожно погладил ее по ноге, а когда Кира дернулась, прокричал:

– Не бойся!! Им не до нас!!

Именно прокричал, по-другому она бы не услышала.

Потом присел за перекрестьем рухнувших балок – чтоб не достало случайной пулей – и все же решил включить КПК. В такой мясорубке вряд ли кто заметит лишний ник. Надо все же выяснить, с кем мы имеем дело. Может, стоит помочь? А может, наоборот – попали из заслона да на каторгу?

Комп соединился с Сетью, радар буквально расцвел мешаниной разноцветных отметок. А, вот кто поднял хвост на шакалье воинство! Смелые ребята, ничего не скажешь.

За спиной зашевелилась Кира. Я жестом показал на землю – не поднимайся.

Снаружи громыхнуло. С потолка полетели известковый мусор и неизменные кучи песка. Со стороны Шакалов, захлебываясь огнем, зашелся в свинцовой вакханалии шестиствольный миниган.

Ники в КПК вспыхивали красным и гасли ежесекундно.

Кира подползла ко мне, села рядом. Я провел рукой по ее волосам, стряхивая грязь и куски штукатурки. Она вопросительно посмотрела на меня. Я не смог сказать ни слова – миниган снова включился в дуэль. Дважды глухо лопнули энергогранаты, снова рявкнул «шмель».

Шестистволка замолчала.

Я глянул в комп – наемник-Шакал лежал в отключке с контузией. Инженер остался только один. Противники медленно, но верно выбивали клану воров тяжелое вооружение, но потери при этом несли чудовищные. Зря они все же устроили засаду здесь, на открытой местности. Антимародеры больше привыкли воевать в штреках, где залп из тяжелого вооружения скорее завалит тебя, чем достанет противника, а правильно брошенная граната уравнивает шансы между неумелым желторотиком и опытным бойцом. Осколочные РГД и Ф1 – вообще «оружие победы» в шахтах, особенно для опытных старателей, мастеров подрывного дела. Зато наверху, против современной брони толку от них немного.

К тесноте рудничных переходов Шакалы не привыкли, но на поверхности они – чемпионы: что может быть привычнее для грабителей, чем охота с модифицированной снайперкой на жирного грузовика или торговый караван? Так что в лоб их не возьмешь, снайперская стрельба и умелое использование дальнобойных средств усиления: миниганов, супрессоров – вот их козыри.

Мародеры пустошей любят убивать из безопасного далека.

– А что это за значок? – Кира ткнула пальцем в экран.

– Hunters. Охотники.

– За головами? – Она испуганно прижала ладошку ко рту. – Ой. Мне про них такие ужасы рассказывали!

– Не путай, те – «Хед Хантерс». А это просто Охотники, клан антимародеров. Шахты в Оазисе патрулируют вместе с копами.

Мне показалось или пальба начала стихать? Снайперки били все реже, и, к сожалению, в основном со стороны Шакалов. Их осталось еще много, человек двадцать, а вот Охотники полегли почти все. Только трое еще отстреливались с дальних позиций – видимо, клановые снайперы.

Шакалы осмелели, под прикрытием сумасшедшей стрельбы из барретов, двинули вперед пси-кинетиков – выжигать врага из укрытий. В оптику я разглядел разбитый супрессор, несколько обугленных трупов рядом. И перебегающих от дюны к дюне псиоников мародерского клана. Синие майнд-комплекты и ярко-красные, слишком маркие для действий в пустыне бронежилеты «файрстартер» медленно зажимали с флангов немногих выживших противников. Охотники метко отстреливались, но три ствола – не тридцать, темп огня сильно упал, и кинеты Шакалов умело прятались за энергетическими и пси-барьерами, подбираясь все ближе и ближе.

– А здесь они кого защищают? Нас? – вдруг спросила Кира.

– Вряд ли. Просто бьют Шакалов – это их извечные враги. Только боюсь, что сегодня победа останется…

Договорить я не успел.

К Хантерсам пришла подмога.

Похоже, получив сигнал о боестолкновении, союзный клан форсированным маршем двинулся на помощь. И все-таки успел. В самый последний момент. Незнакомые мне значки, похожие на маленькие синие и красные щиты, разом появились в КПК целой группой – десятка три, не меньше.

В прицел СВД было хорошо видно, как передовой отряд рассредоточивался на поле боя. Два разведчика – наемник и инженер – выдвинулись вперед, отвлекая огонь на себя.

Им не очень повезло.

Первый наткнулся на веер лучевых трасс и, несмотря на «дезерт-броню», погиб практически сразу. Нелепо взмахнул руками, упал на бок и покатился вниз со склона дюны.

Инженер успел вступить в лазерную дуэль, несколько раз выстрелил из смарт-гана куда-то в сторону. Но тут ослепительно синий луч вонзился ему в живот. Бронекостюм «энерго» выдержал, но зато взорвались укрепленные на поясных зажимах аккумуляторные батареи к смарту. Кислота моментально вскипела, пошла паром, генераторы полей костюма сдали в доли секунды, сверкнув напоследок красной волной перегрева. Зверски активные, охочие до органики пары въелись в пластины, моментально прогрызли их насквозь. Погибающий боец страшно закричал, да так, что услышал даже я – за километр с лишним и несмотря на несмолкающий шум боя. Ноги инженера подломились, он повалился вперед и затих бесформенной дымящейся кучей. По спинным пластинам чиркнули несколько запоздалых пуль.

КПК подсветил красным и убрал его ник – «Сайрус».

Отвлекшись на пару разведчиков, Шакалы упустили момент, когда слаженное огневое противодействие могло уравнять шансы. Теперь же, успев рассыпаться по фронту, антимародеры залегли, спрятались за естественными укрытиями, наставили энергобарьеров и открыли убийственный огонь.

Первыми выкосили шакальих псиоников, не успевших толком даже разглядеть нового врага. Потом, потеряв несколько своих, нападающие взяли врага в кольцо.

И начался расстрел.

Я не стал смотреть. Устало прислонился к стене и отключил КПК.

– Что там? – спросила Кира. – Кто побеждает?

– Живые, Кир. Побеждают всегда живые.

Часа через два, когда давно уже стихла стрельба, когда победители собрали своих павших и раненых, оружие, когда давно уже похоронили убитых Шакалов и ушли, я все так же сидел внутри старого заброшенного рейнджерского поста.

Меня неотступно терзала одна и та же мысль: почему я не помог? Хотя бы в тот момент, когда появились союзники Хантерсов.

Почему?

Ведь я, наверное, мог бы спасти тех парней, Сайруса и того наемника, чей ник я даже не успел рассмотреть. Мог бы отвлечь внимание шакальих стрелков, секунд на двадцать, не больше. Разведчикам бы хватило, чтобы уйти из опасной зоны.

Да, наше хлипкое укрытие тогда попало бы под перекрестный огонь. Да, у меня за спиной дрожала от страха Кира. Ее могло зацепить неудачным рикошетом или засыпать обломками при прямом попадании гранаты.

«Не лги себе, Андреналин. Ничего с нами не случилось бы, обстрел продолжался бы хорошо если минуту, максимум – две. А потом Шакалам стало не до нас, антимародеры быстро взяли их в оборот».

Хорошо хоть Кира видела – со мной что-то происходит, и не лезла с вопросами. Впрочем, если б выговорился, было бы легче.

Вот и думай, что выбирать: честь или безопасность тех, кого ты поклялся защищать.

Раньше я думал, что это одно и то же.

Я поднялся, кивнул Кире:

– Жди здесь, никуда не выходи! – И выбрался наружу.

Сразу же тяжеленным молотом навалилась жара. В ноздри ударил едкий пороховой дым, смрад выгоревшей смеси «шмеля», грозовой озон недавней лазерной пальбы.

Не знаю, что я думал найти. Просто бродил по недавнему полю битвы, отмечал лежки снайперов, места гибели бойцов, прикидывал расположение Шакалов и Хантерсов, сектора обстрела.

– Андрей! Что-то случилось?

Я обернулся. Рядом стояла Кира, бледная и дрожащая; на лбу у нее выступила испарина.

– Я попыталась найти живых. Ну, раненых. Вдруг кто остался.

И опять я не стал ее ругать. Страшно, конечно, сидеть одной в полуразрушенной комнате поста, больше похожей на склеп. Особенно после той кровавой мясорубки, что творилась тут совсем недавно.

– И еще, я за тебя испугалась. Ты был какой-то странный…

«Вот уж точно: верность хуже измены».

– …и когда ушел, я просто не смогла усидеть на месте. Мне показалось, что тебя не стоит оставлять одного. Смешно, да?

Что тут скажешь? Я лишь покачал головой: опять не слушаешься, мол.

И еще раз обошел по периметру место боя. На этот раз вместе с Кирой. Изредка она что-то спрашивала, я отвечал, по-моему всегда невпопад, и, не слушая ее негодующих высказываний, шел дальше.

– Ой, смотри, что это? – вдруг спросила Кира.

У нее под ногой что-то блестело.

Я похолодел. А вдруг мина?!

– СТОЙ! Не двигайся!

Она, побледнев еще больше, застыла в неустойчивой позе. Я опустился на колено рядом с ней, пригляделся и облегченно вздохнул – на земле лежал немного помятый, но целый и даже поблескивающий индикатором заряда лазерный пистолет. Инженерская версия, в просторечии – смарт-ган.

Я поднял его, показал Кире. Выщелкнул обойму, снова вставил. Взвесил в руке: удобно.

Рукоять на ощупь казалась ребристой и неровной, по периметру пластиковых накладок навстречу друг другу тянулись две надписи.

Одну я знал – циничная фразочка: «Мы все умрем», наш кукиш в кармане всему окружающему миру. Та грань фатализма, за которой нет ничего, кроме желания закончить земное существование как можно быстрее.

А вот вторая была мне незнакома: «Сила и честь». Девиз клана? Память об отце или погибшем друге, что часто любил повторять эти слова? Или просто красивый оборот, который не значит ровным счетом ничего?

Кира сказала:

– Странное какое сочетание. У меня прямо мороз по коже.

– Просто парень хотел поиграть с судьбой. «Мы все умрем» и «Сила и честь». Что ж, обе фразы для него оказались пророческими. Умер он, и правда, с честью. – Я засунул смарт за пояс, помолчал, собираясь с мыслями. – Давай собираться, Кир. Зови Тикки – опять небось убежал.

– Нет, я его сразу в мешок спрятала: он сонный был, почти не сопротивлялся.

– Ну и хорошо. Значит, можно идти. Сделаем сегодня еще полперехода, здесь оставаться опасно.

– Но ты же так и не отдохнул!!

– Успеется. Найдем хорошее место – на сутки встанем. И чем дальше от этой проклятой промзоны, тем лучше.

– А на старую дорогу, про которую ты рассказывал, скоро выйдем?

– На северо-запад не одна дорога идет. Две параллельные – совсем старое, довоенное еще шоссе и новая, но тоже заброшенная. Пойдем либо по первой, либо между ними. Сама видишь, что здесь творится. Чем меньше будем светиться там, где нас могут ждать, тем дольше проживем.

Кира вдруг протянула руку и коснулась рукояти смарта. Сказала совсем тихо, почти про себя, но я все же услышал:

– Зачем жить дольше других, если мы так и так все умрем? Кому это нужно?

– Твоим друзьям, родным, всем, кто тебя любит… – Я произносил слова, прекрасно понимая, что говорю в пустоту. Какие могут быть друзья у лабораторной крысы? Какие родные, если отец сам продал ее научникам Вавилонского центра?

– А если некому любить?

Я обнял Киру за плечи. Она прижалась ко мне, уткнулась носом в плечо и всхлипнула.

– Будет кому. Некоторые из нас ради того и живут, чтобы однажды найти любовь. Или вернуть потерянную.