"История испанской инквизиции. Том1" - читать интересную книгу автора (А. Льоренте Х.)

Глава XI
ПОПЫТКА РЕФОРМЫ СВЯТОГО ТРИБУНАЛА, СДЕЛАННАЯ КОРТЕСАМИ КАСТИЛИИ И АРАГОНА. О ВАЖНЕЙШИХ СОБЫТИЯХ, ПРОИСШЕДШИХ ПРИ КАРДИНАЛЕ АДРИАНЕ, ЧЕТВЕРТОМ ГЛАВНОМ ИНКВИЗИТОРЕ

Статья первая

I. Никогда испанская инквизиция столько не рисковала быть упраздненной,

как при главном инквизиторе Адриане, кардинале, епископе Тортосы, в первые

годы царствования Карла V.

II. Когда этот юный монарх прибыл в Испанию, он склонялся упразднить

инквизицию и был убежден, что, по крайней мере, следовало организовать ее

судопроизводство, согласно нормам естественного права и по образцу всех

остальных судов. Его наставник Гильом де Круа, герцог де Сора, маркиз

д'Ариско, владетель Шевра (под этим именем он более известен), его великий

канцлер Хуан Сельвахио и другие ученые юрисконсульты, пользовавшиеся его

доверием, внушили ему это решение, получившее новую силу благодаря мнению

нескольких коллегий и университетов Испании и Фландрии, с которыми молодой

государь советовался.

III. В феврале 1518 года в Вальядолиде состоялось общее собрание

кортесов королевства Кастилия, на котором представители нации заявили

государю: "Мы умоляем Ваше Высочество {Титул Величество стали давать

испанским королям с тех пор, как Карл V стал германским императором.}

повелеть трибуналу святой инквизиции вести себя таким образом, чтобы

соблюдалась справедливость; чтобы дурные люди наказывались, а невинные,

охранялись от всякой несправедливости, сообразно святым канонам и нормам

уголовного права, установленным для этой цели; чтобы избираемые судьи

происходили из благородной расы, были людьми совестливыми, с хорошей

репутацией и в возрасте, требуемом законами, и верными своему долгу, и чтобы

епархиальным епископам было разрешено разделять их обязанности в пределах

предоставленных им прав" {Королевская библиотека в Мадриде. Полка D. N 153,

и реестр кортес В.}.

IV. Кортесы не ограничились этими средствами. Они послали канцлеру

Сельвахио десять тысяч золотых дукатов и обязались подарить такую же сумму,

когда просимый декрет будет приведен в исполнение {Сандовал. История Карла

V. Т. I. Кн. 3. 10; Педро Мартир д'Англерш. Книга писем. Письмо 620.}.

Король ответил, что будет наблюдать за точным соблюдением справедливости и

примет нужные меры для уврачевания зла, на которое жаловались кортесы.

Вследствие этого король обязал кортесы расследовать подробно все происшедшие

злоупотребления и наметить средства, которые, по мнению кортесов, более

всего годны для их прекращения.

V. Когда вальядолидское собрание закончило свои труды, Карл созвал

собрание кортесов Арагона в Сарагосе, куда он отправился в сопровождении

канцлера Сельвахио. Тот заготовил проект королевского указа, который должен

был быть опубликован по просьбе кортесов королевства Кастилия. Он состоял из

тридцати девяти статей. В них были урегулированы организация святого

трибунала, возраст, качества, жалованье судей и второстепенных служащих и

формы судопроизводства.

VI. Результат нового кодекса был таков:

1. Более не будет происходить ни одного судебного преследования в

порядке службы, и свидетелям, приглашенным для дачи показаний по делу, не

будут предлагаться общие вопросы для получения ответов насчет других лиц.

2. Каждый доносчик будет подвергнут критическому рассмотрению по

правилам, установленным в указе, чтобы узнать мотив доноса и понять, как

следует поступить с доносом.

3. Приказ о заключении в тюрьму может быть дан лишь при участии

епархиального епископа и юрисконсультов, и только после того, как последние

сами подвергнут новому допросу каждого свидетеля.

4. Тюрьмы будут доступны для посетителей, чисты и удобны, одним словом,

они будут домами предварительного заключения, а не застенками, как места,

предназначенные для наказания преступников.

5. Узники будут иметь возможность свидания со своими родственниками,

друзьями, защитниками и всеми интересующимися их участью.

6. Узники могут избрать себе адвоката и доверенного попечителя.

7. Обвинение будет им сообщаться быстро, с обозначением времени и

места, когда свидетели дали свое показание относительно совершения узниками

преступления, для того чтобы арестованные имели ясное представление о своем

деле.

8. Если обвиняемые потребуют копию осведомления с именами свидетелей,

она будет выдана им, как и допрос прокурора.

9. Когда улики и все показания будут получены, их сообщат обвиняемым в

полном виде, без всякого изъятия, ввиду того, что в настоящее время нет лиц

достаточно могущественных, которые могли бы внушать страх свидетелям, кроме

случаев, когда к суду будут привлечены герцог, маркиз, граф, епископ или

лицо, облеченное каким-либо другим церковным саном.

10. В указанных в предыдущей статье случаях, когда понадобится скрыть

от обвиняемых имена свидетелей, будет составлен особый акт, в котором судья

заявит под присягою, что он в душе и перед Богом считает это средство

необходимым для устранения смертельной опасности, которая угрожает

свидетелям, что, однако, не должно повлечь за собою ущерба для права

обвиняемого апеллировать против этой меры.

11. Если будет сочтено необходимым употребить пытку, она будет

применена умеренно, не прибегая ни к одному из жестоких изобретений, какими

пользовались до сих пор.

12. Она будет применяться только один раз в том, что лично касается

обвиняемого; никогда она не будет употребляться для получения от него

сообщений о других лицах, привлеченных к суду, причем пытка допускается

только в тех случаях и относительно тех лиц, о которых упомянуто в законе.

13. Окончательные приговоры и даже частные определения суда подлежат

праву апелляции в том, что касается их двойного действия.

14. Когда приступят к предварительному судебному разбирательству,

стороны и их защитники могут присутствовать при пересмотре процесса и

требовать, чтобы он был зачитан в их присутствии.

15. Если улика преступления окажется неустановленной, узники будут

освобождены и не будут подвергнуты наказанию как заподозренные.

16. Если обвиняемый потребует своего оправдания присягой, ему

предоставят свободу избрать свидетелей и говорить с ними наедине, причем

происхождение от евреев не будет служить препятствием к их допущению.

17. Отвод свидетелей будет дозволен; если кто-либо из свидетелей

обвинения будет изобличен в даче ложного показания, он будет наказан по

закону возмездия (loi de talion), согласно узаконению, изданному Фердинандом

и Изабеллой в начале их царствования.

18. Когда обвиняемый будет примирен с Церковью, нельзя будет более ни

арестовывать, ни преследовать его по делам, в которых он в свое время не

сознался, потому что следует исходить из того, что он забыл то, о чем не

упомянул в свое время.

- 19. Никто не может быть потревожен и заключен в тюрьму по простой

презумпции о ереси, имеющей основанием лишь то, что он воспитан среди евреев

или еретиков.

20. Из церквей выбросят все санбенито, и эти одежды не будут более

носиться на улицах.

21. Кара пожизненного заключения (В тюрьме будет упразднена, потому что

там умирают с голоду и не могут служить Богу.

22. Статуты, недавно установленные некоторыми монахами и монахинями, о

недопущении в их монастыри мужчины или женщины, происходящих от

новохристиан, будут считаться недействительными, так как Бог не делает

никакого различия по рождению; эта мера открыто оскорбляет божеский и

человеческий закон.

23. Когда будет решено заключить в тюрьму оговоренного, то составляется

опись его имущества; оно не будет ни секвестровано, ни продано.

24. Заключенному предоставляется право пользования имуществом во время

задержания, точно так же его жене и детям; заключенный может распоряжаться

имуществом для подготовки средств защиты перед инквизицией.

25. Когда человек будет осужден, его дети наследуют имущество согласно

предписаниям свода Семи частей (Las Siete Partidas) Альфонса Мудрого.

26. Никакого дарения за счет его имущества не может производиться до

тех пор, пока оно не будет окончательно конфисковано, чтобы

воспрепятствовать получившим дар выступать против обвиняемых для их

осуждения и ограбления.

27. Во всем будут сообразоваться с духом и буквою святых канонов, с

уголовным правом Церкви, как при способах ведения дел против обвиняемых, так

и при окончательном приговоре, не обращая внимания ни на какой другой

обычай, инструкцию или частную форму, соблюдавшуюся доселе.

28. Короля буду просить о получении от папы буллы для облегчения

исполнения этих мероприятий.

29. В ожидании изготовления этого документа король благоволит повелеть

инквизиторам сообразоваться со всеми этими постановлениями в тех процессах,

которые уже начаты, а также в тех, которые могут случиться до этого времени,

ввиду того, что все, здесь принятое, справедливо и согласно с законом {В

Летописи испанской инквизиции, т. II, гл. 12, под 1518 годом, Я поместил

полную буквальную копию этого проекта указа.}.

VII. Этот превосходный закон не был приведен в исполнение, потому что

до его опубликования канцлер Сельвахио умер в Сарагосе в самый решительный

момент своего торжества, а кардинал Адриан настолько переменил образ мыслей

и настроения Карла V, что король стал страстным покровителем инквизиции, как

это показывают многие события его царствования, которые я изложу

впоследствии.

Статья вторая

I. 9 мая 1518 года в Сарагосе Карл V присягнул уважать привилегии и

соблюдать обычаи арагонцев, в частности резолюции, принятые кортесами

Сарагосы, Тарасоны и Монсона, и, следовательно, не разрешать инквизиторам

начинать никакого дела по обвинению в ростовщичестве.

II. Новое собрание кортесов было созвано в Сарагосе в конце 1518 года и

в начале следующего. Здесь кортесы Арагона доложили королю, что конкордат

кортесов Монсона от 1512 года (подтвержденный папою 1 декабря 1515 года) не

достаточен для устранения всех злоупотреблений, чинимых инквизиторами.

Поэтому они просили Его Величество прибавить к нему тридцать одну новую

статью, принятую и представленную ими. Эти статьи почти ничем не отличались

от статей королевского указа, заготовленного для инквизиции Кастилии.

III. Король, обсудив их представление в своем совете, ответил, что "он

желает, чтобы в отношении всех представленных ему пунктов согласовались со

святыми канонами, указами и декретами святого престола, не позволяя себе

ничего противного им. Если представятся затруднения, сомнения или

соображения, требующие разъяснения, то для получения их пусть обратятся к

папе. Если кто-нибудь решит привлечь к ответу инквизитора, обвинить и

донести на него как на повинного в злоупотреблении при исполнении

обязанностей, он может это сделать, обратившись к главному инквизитору,

который выскажется по всей справедливости, посоветовавшись с

незаподозренными судьями и членами совета и выслушав заинтересованные

стороны. Если расследование и наказание преступления, на которое поступил

донос, будут исходить от светского судьи, король примет меры, чтобы

правосудие было хорошо и быстро совершено и чтобы виновные подверглись

справедливому наказанию за их проступки, для того чтобы их наказание

удержало других в границах долга. Он обязуется присягой заставить соблюдать

и самому соблюдать приказание и заявление, обращенное им к собранию, а также

и статьи, которые папе угодно будет присовокупить к предложенному уже

кортесами. Он обещает также под присягою никогда не просить, чтобы его

освободили от данного им обещания; а если подобное освобождение будет дано,

он не сделает из этой льготы никакого употребления, потому что он отныне

отрекается от всех прав, которые могут быть ее последствием".

IV. Этот ответ Карла V уверил кортесы Арагона, что он даровал им все, о

чем они просили; во всяком случае, это обозначало, по-видимому, обещание

заставить соблюдать святые каноны. По их мнению, этого было совершенно

достаточно, для того чтобы все процессы впредь производились, согласно этой

резолюции государя, как в других церковных судах.

V. Убежденные, что такова была мысль короля, кортесы решили

засвидетельствовать ему свою признательность добровольным денежным даром,

схожим с тем, который предлагали государю в других случаях. Способ добыть

эту сумму состоял в разрешении продавцам съестных припасов обвешивать

покупателей, чтобы передать стоимость недовесков деньгами агентам

государственной казны. Эта мера была введена позднее в Кастилии, где

принесла много огорчений мелким потребителям.

VI. Много событий произошло, прежде чем конкордат был одобрен папой.

Император написал, наконец, из Короньи 22 апреля 1520 года следующее письмо

своему послу в Риме дону Хуану де Мануэлю, владетелю Бельмонте:

"Относительно происшедшего на собрании кортесов Арагона будет достаточно,

если Его Святейшество соблаговолит одобрить акт, посланный Луису Карросу, а

потом Херонимо Вику, и написанный собственноручно достопочтенным кардиналом

Тортосы и великим канцлером, - без всякого толкования и расширения, о чем я

много раз писал и о чем настойчиво просил".

VII. Арагонцы, не веря уже в возможность получения одобрения

конкордата, просили главного инквизитора приказать инквизиторам Сарагосы

немедленно согласовать свои действия с постановлениями конкордата, следуя

письменному обещанию и присяге, данным со стороны короля кортесам. Им вовсе

не следовало ждать подтверждения или особой декларации от папы, потому что

эти постановления почти целиком содержатся в конвенции 1512 года, которую

папа одобрил 12 мая 1515 года; не было поэтому надобности в новой булле для

подтверждения того, что исполнение обещаний и клятв короля имеет полную

силу.

VIII. С этим можно было согласиться. Поэтому кардинал Адриан не

встретил никакого затруднения в исполнении этой просьбы и 6 июля 1520 года

написал об этом инквизиторам. Они ответили, что, прежде чем повиноваться,

они должны получить приказ короля. Карл послал 3 августа указ, в котором

заявлял, что обещал и присягнул исполнить все, содержащееся в конкордате

кортесов Сарагосы предшествующего года, и приказывает исполнение его,

согласно своему обещанию, подтвержденному присягою, чтобы устранить

известные злоупотребления и беспорядки, породившие серьезные жалобы.

I… Наконец булла, подтверждающая все действия кортесов, появилась 1

декабря 1520 года. В ней были помещены установленные статьи, вместе с

ответом Карла V. Булла оканчивалась такими словами: "Нам заявлено, что все

предложения основаны на достоверных актах; это побудило государя смиренно

умолять нас об одобрении и подтверждении его приказа и декларации, его

обещания и самоотречения, и о содействии силою нашей апостольской власти

всему, что следует еще сделать. Вследствие этого, признавая находящееся

здесь и буквально выраженное содержание помянутых актов, помещенных здесь

нами, и желая удовлетворить обращенную к нам просьбу, мы одобряем и

подтверждаем этим посланием, в силу нашей апостольской власти и точного

ознакомления с предметом, означенные повеление, декларацию, обещание и

привилегию в отношении как того, что они содержат по существу, так и того,

что из них вытекает, добавляя также, чего им может недоставать, во избежание

могущих произойти неправильностей юридических и фактических; мы постановляем

относительно предложенных статей в целом и каждой статьи в частности, что

нерушимо должны быть соблюдаемы святые каноны, указы и декреты святого

престола и что, если главный инквизитор, или назначенные инквизиторы, или

даже прочие служащие трибунала, теперешние и будущие, поступят вопреки

установленному в означенных статьях или откажутся, когда от них потребуют,

отменить то, что сделали вопреки их смыслу, они по справедливости

подвергнутся отлучению, отрешению от должности и будут объявлены навсегда

неправоспособными к занятию их".

X. Король 18 января 1521 года велел опубликовать папскую буллу и

привести ее в исполнение. Депутаты представительной хунты королевства

потребовали 13 февраля от инквизиторов согласовать свое поведение с

приказаниями папы и с большой пышностью обнародовали буллу.

XI. Тем не менее вскоре оказалось, что эта публикация не может иметь

никакого действия, потому что обещание короля сводилось к тому, чтобы в

отношении каждой статьи точно соблюдались святые каноны и апостолические

указы, но, соблюдая в точности каноны и указы, тем самым уже исполняли буллу

1515 года, которая была самым недавним указом.

XII. 21 января 1521 года император приказал выпустить на свободу

секретаря кортесов. Хотя главный инквизитор постановил 21 апреля 1520 года,

что он подвергается релаксации, и инквизиторы Сарагосы уведомили об этом

узника, последний не захотел выйти из тюрьмы и утверждал, что декрет,

повелевающий выпустить его на свободу и содержащий слово relajado

(relaxatus, ослабленный, освобожденный), клонится скорее к тому, чтобы

выдать его за виновного, чем доказать его невинность. Ответ, достойный

арагонца, исполненного чувства чести и мужества.

Статья третья

I. В то время как это происходило в период заседаний кортесов Арагона,

собравшихся в Сарагосе, подобные же дебаты имели место и в Каталонии. Король

созвал особое собрание кортесов княжества Каталония, чтобы дать присягу в

соблюдении привилегий провинции. Эта формальность была исполнена в Барселоне

в 1519 году. Каталонцы, осведомленные о действии, произведенном требованиями

кортесов Арагона" также пожелали потребовать устранения некоторых

злоупотреблений, совершавшихся в их инквизиции, в отношении налогов и

общественных повинностей, а также в делах ростовщичества, содомии,

двоеженства, некромантии и некоторых других проступков в этом роде. Они

представили, что меры, принятые генеральными кортесами Монсона и Лериды в

1510 и 1512 годах, были недостаточными для их уничтожения, хотя резолюции

этих собраний были подтверждены папой не только в булле от 12 мая 1515 года,

полученной ара-гонцами, но и в другой особой булле в августе 1516 года,

которой папа повелевал, чтобы булла, данная Арагону, имела силу закона и в

Каталонии.

II. Король, выслушав требования кортесов Барселоны, ответил почти то

же, что и кортесам Сарагосы, и написал папе, прося подтверждения статей, на

которые он согласился. Папа одобрил их буллою от 1 сентября 1520 года, в

которой говорил, что "по всем пунктам, касающимся предприятий инквизиции,

впредь необходимо сообразовываться со святыми канонами и указами святого

престола, не позволяя себе ничего противного им; если относительно статей

конкордата представится какое-либо затруднение, которое потребует толкования

и разъяснения, обратятся к Его Святейшеству, который их даст; король Карл

одобрит апостолическую декларацию и употребит всю свою власть для ее

соблюдения; относительно беззаконий, совершенных некоторыми слугами

инквизиции, на которых ему жаловались на собрании в Каталонии и которые

государь приказал устранить, главный инквизитор имеет право расследовать их

самолично с незаподозренными членами совета и, выслушав стороны, воздать

каждому должное. Для предупреждения, насколько возможно, подобных

беспорядков заявляется, что человек, связанный с другим в каком-нибудь деле,

гражданском или уголовном, и назначенный потом членом инквизиции, не будет

из-за этого изъят из церковной или светской юрисдикции своего прежнего судьи

по делам, которые неподсудны инквизиции, а тем более он не может на этом

основании отклонять светскую или церковную юрисдикцию и обращаться к судьям

трибунала инквизиции; наоборот, по всякого рода проступкам, совершенным до

получения должности в инквизиции или после этого и ничуть не задевающим

область веры, он будет судим светскими судами, перед которыми

заинтересованные стороны будут вести тяжбу до окончательного приговора,

причем никакой протест и никакой отклоняющий акт не может остановить

обычного хода правосудия". Папа прибавлял: "Король обещал под присягой, при

полном знакомстве с делом, соблюдать и заставить соблюдать все статьи

конкордата в общем и каждую из них в частности, как и все другие пункты,

постановленные кортесами относительно срока давности имущества еретиков и по

другим вопросам; кардинал дал такое же обещание и принес такую же присягу во

всем, относящемся к этим вопросам, с одобрения и соизволения святого

престола, доказательство чего имеется в нескольких письмах и достоверных

документах. Согласно всем этим доводам, король Карл и королева Хуанна

смиренно умоляли нас соблаговолить одобрить и подтвердить, в силу нашей

апостольской власти, пункты, заявленные, решенные, постановленные,

прибавленные, условленные и обещанные, как необходимые для спокойствия их

государств, и благостно повелеть все мероприятия, которые покажутся нам

подходящими при теперешних обстоятельствах. Так как мы принимаем близко к

сердцу спокойствие всех королевств, признав содержание вышеупомянутых

деклараций, декретов, указов, привилегий и обещаний и намереваясь

удовлетворить просьбу короля и королевы, мы одобряем и подтверждаем, с

полным знанием дела, в силу апостольской власти, настоящим посланием все

пункты в общем и в частности, которые главный инквизитор, а затем король

Карл заявили, решили, постановили, прибавили, условились и обещали, каким бы

то ни было образом, в делах, о которых идет здесь речь, сообразно тому,

поскольку они относятся к каждому из вопросов, высказанных в означенных

актах или обязательствах, а также и то, что следует из них, заменяя то, что

могло в них попасть из юридических и фактических неправильностей".

III. Так говорил папа в своей булле. Но Карл не дожидался, пока она

появится; он уже думал о приказании исполнить все, что обещал под присягой.

Это доказывает приказ, отправленный им 9 апреля 1520 года дону Диего де

Мендосе, своему наместнику в Каталонии. Вопреки этому распоряжению король

заявляет в письме к наместнику, что он дал эти обещания вследствие

назойливости некоторых людей и представителей городов, находившихся среди

кортесов.

IV. 22 апреля он писал своему послу дону Хуану де Мануэлю, что он

никогда не подписался бы под резолюциями собраний Сарагосы и Барселоны, если

бы не торопился уехать в Германию.

V. Однако известно, что впоследствии он несколько раз отдельными

указами рекомендовал исполнение всех этих мероприятий, в частности указом от

16 января 1554 года.

Статья четвертая

I. В то время как ожидалось подтверждение конкордатов Арагона и

Каталонии, среди арагонцев произошли столь ужасные события, что папа был

готов нанести смертельный удар инквизиции. Они заслуживают изложения, хотя

слабость Льва X, устрашенного политикой Карла V, оставила гидру такой же

страшной и сильной, какой она была прежде.

II. Хуан Прат, секретарь кортесов Арагона, редактировал протокол

предложения представителей и ответа короля, чтобы послать их папе и просить

у него подтверждения условленных статей, а также требуемые декларации.

Канцлер короля сделал со своей стороны то же.

III. Это выступление особенно не понравилось инквизиторам Сарагосы. Они

думали, что их авторитет погибнет, если резолюции кортесов будут поддержаны

и если папа коротко и ясно повелит исполнить предложенные статьи.

IV. Для устранения опасности, которая, как они думали, им угрожает,

инквизиторы начали интриговать перед королем, и им вскоре удалось

восстановить его против депутатов Арагона. Это несогласие существовало в

течение четырех или пяти лет; пока оно продолжалось, ни одна резолюция

кортесов не была исполнена.

V. Инквизиторы разузнали, что секретарь собрания Арагона Хуан Прат

редактировал акт, который он должен был послать в Рим, чтобы представить

ответ короля обязательным не только по буквальному смыслу слов, но и в

предположении, что он принял предложенные статьи как согласные с уголовным

правом. Таким образом, нужны были только подтверждение и декларация папы, в

которых они не позволяли себе сомневаться, так как знали, что кортесы

Арагона открыто поддерживаются в Риме несколькими кардиналами, которым

кортесы вручили значительные денежные суммы.

VI. Карл собирался покинуть Сарагосу, чтобы отправиться; в Барселону в

сопровождении кардинала Адриана, когда инквизиторы послали кардиналу с

нарочным курьером бумаги, в которых были рассказаны все эти подробности.

Инквизитор сообщил их королю и получил от него разрешение послать

инквизиторам Сарагосы приказ произвести дознание, чтобы увериться в

действительности рассказанных фактов; в случае утвердительного ответа они

были уполномочены арестовать секретаря Прата и привлечь его к суду. Все

вышло так, как желали инквизиторы, и Карл предписал своему послу, отправляя

ему достоверную копию изложения фактов, составленного канцлером, остановить

выпуск буллы или, по крайней мере, замедлить окончание этого дела насколько

возможно, а особенно постараться, чтобы папские буллы были редактированы в

смысле изложения канцлера, а не секретаря арагонских кортесов Прата.

VII. Прат был арестован 5 мая 1519 года по приказу инквизиторов

Сарагосы. На другой день король написал папе, прося не выпускать буллы; он

писал также нескольким кардиналам, чтобы они соблаговолили послужить ему в

этом деле. Был вопрос о переводе узника в Барселону.

Постоянная депутация (она представляла тогда арагонский народ в

промежутке от одного собрания кортесов до другого) написала королю, что эта

мера противоречит статутам, которые он присягнул охранять. Она не

ограничилась этим протестом, а сочла необходимым созвать новые кортесы или,

по крайней мере, третье сословие [456] и, в согласии с теми членами, которые

представляли дворянство, написала королю, излагая опасные последствия от

перевода секретаря Прата, верность и порядочность которого всем известны и

были особенно отмечены на нескольких собраниях кортесов в царствование

Фердинанда; для предупреждения их депутация говорила с инквизиторами,

которые, признавая опасность, угрожавшую им и трибуналу инквизиции, обещали

приостановить исполнение полученного приказа об отправке секретаря кортесов

в Барселону. Депутация умоляла соизволить вернуть Прату свободу не только

потому, что считала его невиновным, справедливым, верным и лояльным, но

также и потому, что без этой меры нельзя было осуществить сбор налога,

декретированного напоследок в качестве подарка, подносимого королю,

обеспечить вычет из него на приданое португальской королеве, а также на

расходы по ее бракосочетанию и коронации. Король велел приостановить перевод

узника, но не пожелал разрешить выпустить его на свободу.

VIII. Депутация кортесов послала уполномоченных в Барселону, чтобы дать

понять, что поднесение королю денежного подарка носит условный характер. В

то же время она созвала третье сословие. Когда Карл узнал об этом, то

приказал распустить собрание. Последнее ответило, что короли Арагона не

имеют права применять эту насильственную меру без согласия народа. Оно

декретировало в качестве репрессивной меры, что налог не будет собираться, и

30 июня того же года ГРОМКИЕ ПРОЦЕССЫ И ПОДСЧЕТ ЖЕРТВ I. В то время как эти распри занимали умы, кардинал Адриан одобрил суровый образ действий провинциальных инквизиторов против лиц, привлеченных к суду, так как папа жаловался в бреве от 12 октября 1519 года, что они злоупотребляли исключительной добротою Адриана, к их позору и к стыду короля, кардинала и самого верховного первосвященника. II. Согласно подсчету, установленному в четвертой статье восьмой главы на основании данных, представляемых севильской надписью, ограничиваясь самым умеренным результатом, мы увидим, что за пять лет управления Адриана в Испании было осуждено и наказано инквизицией двадцать четыре тысячи двадцать пять человек, а именно: одна тысяча шестьсот двадцать человек сожжено живьем, пятьсот шестьдесят фигурально и двадцать одна тысяча восемьсот сорок пять человек подверглись разным епитимьям. Это дает на каждый год триста двадцать четыре человека первого разряда, сто двенадцать - второго и четыре тысячи триста шестьдесят девять - третьего. III. Если к этому периоду мы прибавим 1523 год, который можно считать междуцарствием до севильской надписи 1524 года, мы сможем установить, что в течение сорока трех лет службы четырех первых главных инквизиторов инквизиция погубила двести тридцать четыре тысячи пятьсот двадцать шесть жертв, из коих восемнадцать тысяч триста двадцать были сожжены живьем, девять тысяч шестьсот фигурально и двести шесть тысяч пятьсот сорок шесть были присуждены к епитимьям. Чудовищное количество, хотя оно уменьшено и значительно ниже истинного. IV. Нельзя сомневаться, что среди этого множества осужденных были люди, имена и процессы которых заслуживали бы помещения в этой Истории. Но мне казалось более подводящим выбрать из массы несчастных жертв и передать только те процессы, которые прямее доказывают упорство инквизиторов в сокрытии от людского взора их поведения в тайне трибунала, а также постоянство римской курии в покровительстве апелляциям осужденных, являвшимся для нее изобильным источником богатств даже в тех случаях, когда эта мера была бесплодной. V. Бернарде Кастелис, асессор барселонской инквизиции, был убит; подозрения падали на Франсиско Бедерену, женатого клирика Урхельской епархии, который был арестован и заключен в секретную тюрьму святого трибунала. Считая себя обиженным инквизиторами, он обратился к папе, который поручил разобрать его дело Джироламо де Льимучиису, епископу Асколи, аудитору апостолической камеры [465]. Этот судья предписал инквизиторам отправить к нему обвиняемого; так как инквизиторы не подчинились этому, то он приказал архидиакону Барселоны и другим духовным лицам принудить их к этому путем церковных наказаний. В то же время инквизиторы просили папу отменить поручение Джироламо и разрешить отправить обвиняемого к кардиналу Адриану, чего они и достигли через бреве от 5 мая 1517 года. VI. Небезынтересно знать, что в частном письме, адресованном кардиналу Адриану, папа говорил, что осведомлен, будто улики против Бедерены крайне несерьезны, подсудимый достаточно наказан пребыванием в тюрьме и было бы справедливо его освободить, потому что улики уголовного преступления должны быть яснее дневного света; если кардинал Адриан думает об этом иначе, то было бы хорошо, если бы он послал в Рим извлечение из процесса с приложением печати до обсуждения приговора. Между тем комиссары апостолического аудитора отлучили инквизиторов; те прибегли к папе, который аннулировал отлучение своим бреве от 9 августа, так как поручение аудитора было уже отменено, когда его делегаты произнесли отлучение. Главный инквизитор был извещен агентами обо всем этом и велел выпустить Бедерену на свободу после долгого и жестокого заточения. VII. Поведение инквизиторов Валенсии по отношению к Бланкине, вдове Гонсальво Руиса, представляет картину, полную ужасов. Этой испанке шел восьмидесятый год; она всегда слыла за хорошую католичку. На нее, в столь преклонном возрасте, донесли инквизиции, что в детстве она делала нечто, заставляющее подозревать ее в иудаизме. Ее заключили в секретную тюрьму. Некоторые из ее родственников обратились к папе и пожаловались на медленное ведение процесса. Папа приказал немедленно приступить к следствию и к окончательному приговору. Его приказ не был исполнен; тогда он 4 марта 1518 года перевел дело в Рим и поручил разбор его дому Луису, епископу Лавальи, коадъютору епархии Валенсии, и Ольфио де Проепте, канонику его церкви, рекомендуя выпустить из тюрьмы эту почтенную женщину и поместить ее в монастыре, где она будет пользоваться уходом, снова расспросить свидетелей, взять себе писцов и прокурора, избрав их вне инквизиции, разрешить Бланкине выбрать себе попечителя и доверенного адвоката и судить обвиняемую. Узнав об этом, инквизиторы не стали терять времени и осудили Бланкину как заподозренную раньше получения папского декрета. 18 мая 1518 года они получили от Карла V письмо к послу дону Луису Карросу. Министр должен был просить папу от имени императора одобрить поступок инквизиторов, говоря, что приговор был крайне мягок, так как судьи приговорили Бланкину только к пожизненной тюрьме и к конфискации имущества. Почти в тех же выражениях он писал кардиналам Арагона, Сантикватро, Анконы и Лавальи. В Карле V можно было бы видеть чудовище жестокости, если бы мы не знали, что он считал законом для себя подтверждать во всех делах этого рода резолюции своего наставника кардинала Адриана. VIII. Папа принял решение предоставить все на усмотрение главного инквизитора и своим бреве от 5 июля уполномочил его высказаться относительно недействительности или правильности приговора, осудившего Бланкину. Тем не менее через два дня он послал кардиналу новое бреве, которым уведомлял, что узнал, будто до восьмидесятилетнего возраста (хотя в Валенсии были инквизиторы) Бланкина никогда не была предметом доноса; вследствие этого справедливо восстановить положение, в каком она была 4 марта, когда Его Святейшество отнял у инквизиторов расследование ее дела и разбор сущности процесса; все, произведенное и решенное ими, начиная с этого времени и даже раньше, должно считаться недействительным; для того чтобы не допустить несчастную восьмидесятилетнюю старуху умереть с горя при виде себя в санбенито и в тюремном заключении, Его Святейшество приказал снять с нее этот знак бесчестия и поместить ее в доме какого-либо родственника или всякого другого лица, какое укажет Бланкина. IX. Кроме названных предосторожностей Лев X решил еще смягчить участь этой уважаемой жертвы. 7 октября он послал кардиналу частное бреве, в котором говорил, что видел извлечение из признания Бланкины и нашел недостаточность и несерьезность улик, приведших к обвинению; опорочивающие ее поступки были совершены в детстве, и на них надо смотреть как на игры, правда, неосторожные, но обыкновенные в этом возрасте, а не как на признаки иудаизма; вследствие этого, для предохранения ее от смерти, которой заставляет бояться продолжительное заключение в тюрьме, он возобновляет приказ выпустить ее на свободу; в то же время он поручает кардиналу (если его мнение согласно с мнением Его Святейшества) оправдать Бланкину и вознаградить ее за убытки; если, напротив, он полагает, что она должна быть осуждена, - приостановить приговор и посоветоваться с ним. В результате этого дела инквизитор объявил Бланкину слегка заподозренною в ереси и дал ей условное оправдание, не обрекая на ношение санбенито и не декретируя ни тюремного заключения, ни конфискации имущества. X. Частые жалобы родственников этой женщины, направляемые в Рим, и обнаруженное инквизиторами крайнее желание лишить ее имущества, заставляют меня думать, что она имела значительное состояние. Но каким образом Лев X (который основательно знал это дело, как и все, что происходило до него, по материалам для апелляции) находил в душе доводы, достаточные, чтобы оставить по-прежнему функционировать трибунал, о котором он говорил столько дурного в своих апостольских бреве? XI. Диего де Варгас из города Талавера-де-ла-Рейны и один из его дядей были привлечены толедской инквизицией. Первый из этих испанцев обратился с жалобой в Рим и получил от папы бреве, которое поручало Луису де Карбахалу, канонику кафедрального собора Пласенсии, расследование его дела. Главный инквизитор пожаловался Карлу V на то, что комиссар начал работу с нового допроса свидетелей. Карл предписал ему 10 сентября 1518 года отказаться от данного им поручения под угрозой подвергнуться немилости и понести суровое наказание. С удивлением читаешь в письме Карла V, I что Карбахал вводил такие новшества, подобных которым не видели в Испании со времени учреждения святого трибунала инквизиции. Все эти новшества сводились к испытанию свидетелей и к требованию от инквизиторов выдачи им документов процесса и самих обвиняемых, что требовалось во множестве других случаев. Устрашенный угрозой государя, Карбахал отказался от своего поручения. Несчастные узники были осуждены в Толедо. XII. Бернардино Диас, оговоренный, был арестован и заключен в секретную тюрьму инквизиции вследствие показания лжесвидетелей. Он доказал свою невинность, был оправдан, выпущен на свободу и восстановлен в пользовании имуществом. Он узнал, что некий Бартоломео Мартинес, его враг, был доносчиком на него. Так как инквизиторы не наказали его за клевету, Бернардино сам вступился за себя и убил его. Он скрылся в Рим и добровольно сознался в преступлении, чрезмерность которого полагал уменьшить, говоря, что совершил его не по злобе, а вследствие горя, причиненного ему преследованием, и раздражения на несправедливость инквизиторов. XIII. Между тем последние начали против него новый процесс в Толедо; они велели арестовать его жену, которую они подозревали в пособничестве к его бегству, мать и шесть или семь друзей, помогавших ему убежать. Бернардино представил папе, что имел низшее посвящение, что женился на девственнице, следовательно, под суден церковной юрисдикции, и просил, чтобы его дело рассматривалось в Риме. Папа решил, что в случае согласия родственников убитого оказать ему милость он будет оправдан и возвращен. В то же время папа предписал толедским инквизиторам не вмешиваться в процесс и выпустить на свободу узников, для которых он назначил комиссаров. Буллы были перехвачены инквизиторами. Тогда Бернардино представил папе, что в Испании не найдется никого, кто посмел бы противиться инквизиторам, и что с этой поры ему кажется неотложным перенос в Рим всех процессов и окончательное решение их. XIV. Его Святейшество приказал оформить этот доклад; сообщенное оказалось так верно, что папа запретил кардиналу Адриану и инквизиторам заниматься процессом Бернардино. Джироламо де Льимучиис, епископ Асколи, аудитор апостолической камеры, 19 июля 1519 года выпустил послание, предписывающее толедским инквизиторам тотчас же выпустить на свободу узников и восстановить их в правах владения имуществом, а в случае неисполнения приказывал явиться к нему на суд в двухмесячный срок под угрозой отлучения, отрешения от должности и лишения бенефиций. XV. Инквизиторы отказались повиноваться. Тогда Джироламо де Льимучиис отлучил их, и они лишились должности в силу папской буллы, которая была еще действительной 22 апреля 1522 года, когда Карл V, говоря об этом деле своему послу, уверял, что они с давнего времени находятся под бременем анафемы за исполнение своего долга, как он об этом хорошо осведомлен, и, какие бы усилия они ни прилагали для достижения суда над собою через комиссию, папа постоянно отвечал отказом, что срамило святой трибунал. Он поручал послу поговорить об этом с Его Святейшеством и просить покончить со злоупотреблением. Посол говорил об этом с папою и 31 мая писал своему государю, что ничего не добился, и Его Святейшество жалуется, что инквизиторы совершают несправедливости. Посол возобновил свои настояния, и папа согласился через год освободить инквизиторов от всякой вины; дон Хуан де Мануэль уведомил об этом Карла V 25 сентября того же года. XVI. Бернардино Диас получил прощение от родственников убитого, и свобода была возвращена ему, как и другим узникам. Это дело принадлежит к числу немногих, в коих римская курия показала свою твердость; немало посодействовало этому решение отправиться в Рим, принятое обвиняемым. Другие обвиняемые также обратились к покровительству святого престола. О некоторых из них я расскажу. XVII. Севильские инквизиторы начали процесс Диего де Лас Касаса, его братьев Франсиско и Хуана, их жен, отцов этих жен и других родственников. Они все были арестованы, кроме Диего, который бежал в Рим и принес жалобу на судей. Папа запретил инквизиторам Севильи расследовать дело Диего и его семьи. Он поручил кардиналу Адриану самому разобрать его при помощи епископа Канарских островов, который был тогда в Севилье, и не прибегать к содействию других лиц. В то же время он решил выпустить на свободу Франсиско и Хуана де Лас Касаса по представлении ими поручительства в явке к кардиналу и к епископу, которые должны разрешить избрать себе адвокатов и попечителей для занятия их защитой. XVIII. Король, узнав об этом, велел приостановить исполнение бреве, как будто оно должно было компрометировать доверие к инквизиции. 30 апреля 1519 года он предписал Карросу, тогдашнему своему послу, просить папу вернуть инквизиции пользование ее правами, потому что Диэго де Лас Касас менее кого бы то ни было может жаловаться: ведь он добился покровительства кардинала и достиг того, что инквизиторам Севильи был дан в помощь в качестве судьи епископ Канарских островов и что, в случае сомнения или разногласия в мнениях, процессы будут разбираться в верховном совете. Каррос не мог добиться того, о чем просил от имени императора. XIX. 22 апреля 1520 года он поручил своему преемнику дону Хуану де Мануэлю, владетелю Бельмонте, просить у папы тайного приказа, обязывающего Лас Касаса покинуть Рим и запрещающего ему вмешиваться, как он это делал, в не касающиеся его дела, под угрозой сурового наказания, потому что известно, что он был агентом арагонцев и каталонцев и употреблял подарки и значительные денежные суммы для подкупа тех членов римской курии, которым были поручены дела инквизиции. Этот инцидент дал повод ко многим дебатам. Наконец было решено, что кардинал Адриан и апостолический нунций возьмутся за расследование процесса Лас Касаса и других членов его семьи без вмешательства инквизиторов Севильи, потому что они совершили великие несправедливости. Дон Хуан де Мануэль уведомил Карла V, это обстоятельство изложено также в бреве от 20 января 1521 года. Результатом процесса явился приговор, объявлявший подсудимых заподозренными в ереси в малейшей степени. XX. Педро де Вильясис, приемщик имущества инквизиции, неоднократно грубо обращался с Франсиско де Кармо-ной из Севильи. Последний представил жалобу кардиналу, который наказал обидчика. Вильясис, которому все пути инквизиции были хорошо знакомы, тайно замыслил его гибель и велел арестовать не только Франсиско де Кармону, но и его мать Беатрису Мартинес и некоторых других родственников как вознамерившихся его убить и следивших за ним для исполнения своего намерения. Кардинал Тортосы, узнав, что севильские инквизиторы были врагами Франсиско де Кармоны и что этот мотив привел их к аресту братьев и сестер Беатрисы, его матери, перенес дело в свой трибунал. Когда Франсиско вскоре стало известно, что кардинал должен сопровождать императора в Германию, он просил папу запретить инквизиторам завладеть его процессом. Папа заявил в своем бреве от 26 сентября 1520 года, что в случае отъезда в путешествие кардинала он назначит лицо по своему выбору для исполнения обязанностей главного инквизитора. Это предположение не осуществилось, и подсудимые были оправданы. XXI. Луис Альварес де Сан-Педро из Гвадалахары, не владеющий своими членами, был ввергнут в секретную тюрьму инквизиции и апеллировал оттуда к папе. Он говорил, что толедские инквизиторы, ослепленные ненавистью, вняли клевете, чтобы преследовать его. Он просил папу отнять у них расследование дела, поручить его главному инквизитору, а пока приказать, чтобы его перевели в монастырь или в какое-нибудь приличное место, пребывание в коем не было бы для него так тягостно, как тюрьма святого трибунала, куда его заключили, и которое было бы просто домом предварительного заключения. Папа даровал Альваресу просимое бреве от 28 декабря 1520 года; он был примирен с Церковью в силу приговора кардинала. Несколько времени спустя, снова преследуемый инквизиторами, Альварес был вынужден бежать в Рим. Папа перенес к себе дело обвиняемого. Хотя Карл V поручил послу в Риме просить выдачи Альвареса инквизиторам, папа настоял на своем решении; Альварес вывернулся из этого дела так же удачно, как и в первый раз. Какой жестокостью было заключение в тюрьму паралитика! Какой контраст между этой суровостью, которую ничто не может оправдать, и выставлением напоказ человечности и сострадания, которые встречаешь на каждой странице в истории этого трибунала! XXII. Эта политика не ускользнула от внимания Льва X. Поэтому он постоянно отказывал в согласии на просьбу Карла V о перенесении дела Фернандо Арагонского, своего врача, и его жены, а также другого процесса, возбужденного против памяти и доброго имени Хуана де Коваррувиаса, который был его товарищем по учению. Он отлично знал, как легко отыскать в Испании лжесвидетелей, когда имеют в виду привести в исполнение какой-либо план мести. Это побудило его поручить кардиналу-инквизитору в бреве от 14 декабря 1518 года преследовать их уголовным судом и выдавать светским судьям, чтобы покарать виновных смертной казнью. Несмотря на этот папский приказ и несмотря на то, что случаи пользования этой мерой представлялись неоднократно, к ней, кажется, никогда не прибегали. XXIII. Столь же основательно могли тогда жаловаться на злоупотребления, совершавшиеся в инквизиции Майорки по вине некоторых из ее слуг. Впрочем, везде и повсюду происходило одно и то же. На острове Майорка дело зашло так далеко, что в 1521 году составился заговор против прокурора. Один житель, знавший об этом намерении, сообщил священнику, получив обещание скрыть его имя; но священник, желая предупредить ютовящееся преступление, известил дома Арнольдо Альбертино, декана инквцзиторов. Когда незнакомец явился к прокурору, как бы для того, чтобы пригласить его пойти вместе по делу тайной благотворительности, в котором он должен дать отчет, прокурор принял его в своем доме в присутствии других лиц и отказался идти с ним. XXIV. Инквизитор Альбертино захотел обязать священника назвать человека, открывшего заговор, и дважды требовал этого. Не желая вступать на путь церковных наказаний, Альбертино по поводу его отказа запросил кардинала Адриана и установил свое мнение насчет мотивов запроса, которое затем напечатал вместе с ответом главы святого трибунала, сущность которого состояла в том, что естественная тайна, хотя она была обещана и принята, не связывает, когда она может вредить третьему лицу; это в настоящем случае обязывало священника открыть ее, хотя судье запрещалось пользоваться ею против кого бы то ни было, если только общественная молва или какой-нибудь другой новый случай не установит улики проступка. XXV. Вторая часть ответа не кажется мне справедливой, так как вреда для третьего лица нечего было более бояться; впрочем, решение изменить доверию должно было устранить впредь желание делать другие разоблачения. Альбертино, удерживаясь от применения церковных наказаний, повел себя благоразумно, но ударился в противоположность, стараясь открыть то, чего не следовало говорить. Этот декан инквизиции был впоследствии епископом Пати и даже временным (par interim) вице-королем Сицилии. В 1524 году он составил комментарии под заглавием О еретиках и напечатал их в 1534 году вместе с вышеупомянутым запросом. Они были посвящены дому Альфонсо Манрике, главному инквизитору. XXVI. Неудивительно, что инквизитор писал против еретиков, как сделал это Альбертино. Этот предмет занимал умы со времени проникновения лютеранства [466], уже осужденного в Испании с 1521 года, так как 20 марта этого года папа адресовал два бреве - одно главнокомандующему, а другое адмиралу Кастилии, которые управляли королевством во время отсутствия Карла V, чтобы посоветовать им не допускать к ввозу в страну ни одного сочинения Лютера и его защитников. 7 апреля кардинал Адриан поручил инквизиторам арестовывать все сочинения, какие только можно было найти. Эта мера была затем принята в 1523 году, и коррехидор [467] Гипускоа [468] получил приказ помогать в этом случае вооруженной силой должностным лицам инквизиции. XXVII. Лев X умер 10 декабря 1521 года, и кардинал Адриан стал его преемником 9 января 1522 года. Он сохранил звание инквизитора Испании до 10 сентября 1523 года, когда облек этим титулом и правами дома Альфонсо Манрике, бывшего епископа Кордовы и Бадахоса, а тогда архиепископа Севильи, со смерти второго главного инквизитора дома Диего Десы, происшедшей 9 июня 1522 года. XXVIII. Адриан учредил в Америке второй трибунал инквизиции и распространил его юрисдикцию на Вест-Индию и океанские острова. XXIX. Испанцы очень далеки от мысли воздавать похвалу главному инквизитору Адриану, как это делал Лев X, говоря, будто он был добр до такой степени, что позволял инквизиторам злоупотреблять его слабостью для совершения кучи несправедливостей {См. бреве от 12 октября 1519 года.}, так как такое положение причинило величайшие бедствия Испании. Если бы он не оказывал им безграничного доверия и не обманывал Карла V насчет поведения инквизиторов, император преобразовал бы трибунал, как он обещал это кастильцам и арагонцам на собраниях кортесов в Вальядолиде и Сарагосе, и оба королевства избегли бы страшных бедствий. Так опять подтверждается, что участь нации зависит часто от комбинаций самых непредвиденных и нисколько не зависящих от человеческой мудрости!