"Тень спрута" - читать интересную книгу автора (Щеглов Сергей)

4

Калашников взял лирк с волосатой ладони Гринберга, отметил, что остроконечные когти на пальцах у черта аккуратно подпилены и покрыты телесного цвета лаком, повертел диск в руках.

– Куда его? – спросил он. – Под язык или на лоб?

– На грудь, – ответил Гринберг. – Если для вас имеют значения символы, то – ближе к сердцу.

– Имеют, – сказал Калашников дрогнувшим голосом. – Хотя... а, ладно!

Он расстегнул пуговицу на рубашке, засунул лирк за пазуху и прижал его к груди. Кожа вокруг диска сразу же потеряла чувствительность, перед глазами Калашникова замелькали черные и красные пятна.

– Может быть, мне лучше сесть? – спросил он, удивляясь, как медленно выдавливаются изо рта слова.

– Нет, – так же медленно ответил Гринберг. – Сейчас вы поймете.

– Что это? – испуганно спросил Калашников, когда черные и красные пятна вдруг сложились во вполне осмысленное изображение. У Калашникова глаза полезли на лоб: он вдруг понял, что видит одновременно и стоящего перед ним Гринберга, и большой черный экран монитора, на котором красными буквами написано «Enter». – Сеть, что ли?

– Что вы видите? – спросил Гринберг.

– Энтер, – ответил Калашников и усмехнулся, вспомнив прочитанную в молодости повесть. – Вход для прессы!

– Пока не входите, – посоветовал Гринберг. – Я чувствую, что у вас еще остались вопросы...

– ... и боюсь, что вы найдете на них ответы, – продолжил за него Калашников. А потом задержал взгляд на надписи «Enter» и мысленно приказал ей вдавиться в экран.

Гринберг, прочитал он рядом с цветной фотографией, изображавшей стоявшего перед ним черта. Михаил (Мехион) Аронович, год рождения 2209, отец Арон (Аррион) Глваркет, мать Рашель Гринберг. Гость с 2234 по 2236, гражданин с 2236. Специальности: технологическая безопасность, социальная безопасность, социодинамика, психологическая безопасность...

– Ну хватит, хватит! – услышал Калашников и перевел глаза на живого Гринберга, размахивающего когтистой ладонью прямо перед его носом. – Вы что, Сети никогда не видели? Подвесьте экраны вне поля зрения, и рассматривайте их сколько угодно!

Калашников посмотрел на Гринберга, и тот вдруг замолчал.

– Михаил, – сказал Калашников. – Так вы тоже... незаконный иммигрант?

Гринберг опустил руку.

– Даже так? – сказал он, прищурившись. – Уже раскопали? А я еще собирался учить вас, как пользоваться Сетью!

– Почему вы сами не сказали? – спросил Калашников.

– Чтобы у вас не возникло подозрения, что у всех новопринятых звездных русичей рано или поздно отрастают рога, – улыбнулся Гринберг. – А если серьезно, то неужели трудно было догадаться? Хотя бы по моему внешнему виду?

– Трудно, – честно ответил Калашников. – Двести пятьдесят лет плюс современная медицина. Подумаешь, рога; вот если бы вы были спрутом!

Гринберг моментально перестал улыбаться, и в глазах его снова вспыхнул алый огонь.

– Об этом позже, – сказал Гринберг. Он на секунду прикрыл глаза ладонью, вернув им нормальный цвет. – Как вы себя чувствуете, Артем Сергеевич? Не хочется уйти в Сеть с головой?

– Хочется, – признался Калашников. – Но побаиваюсь: вдруг упаду и нос разобью?

– Вот поэтому, – назидательно сказал Гринберг, – я и запретил вам садиться. По имеющемуся у меня опыту, лица, впервые подключившиеся к Сети, проводят в виртуальной реальности до двадцати часов в сутки. А у нас с вами еще остались нерешенные вопросы.

– Ну так давайте их решим, – предложил Калашников.

– Давайте, – согласился Гринберг. Он взял Калашникова под руку и подвел его к перилам, ограждавшим веранду со стороны заката. – Где бы вы хотели поставить свой дом, Артем Сергеевич? Вон там, на излучине реки, или вот здесь, на высоком холме?

Калашников оперся на перила и задумчиво посмотрел на открывшуюся его взору речную долину.

– Давайте на холме, Михаил Аронович, – ответил он минуту спустя. – Красиво у вас здесь...

– У вас, – поправил Гринберг, – это же будет ваш дом. Пойдемте!

– Куда? – спросил Калашников.

– Строить, – просто ответил Гринберг, повернулся к лестнице и, не дожидаясь ответа, спустился в парк. Калашников качнул головой и поспешил следом. Ступив на дорожку из битого кирпича, он оглянулся, чтобы махнуть Макарову рукой. А потом трусцой побежал дальше, едва поспевая за Гринбергом, оказавшимся чертовски быстрым ходоком.

Макаров поскреб подбородок и решил все-таки задать вопрос.

– Прошу прощения, как ваше отчество? – обратился он к Лапину.

– Петрович, – ответил Лапин, показал на освободившийся после Гринберга стул. – Сядем?

– Пожалуй, да, – кивнул Макаров, послушно присаживаясь на указанное место. – Семен Петрович, можно вопрос? – Лапин молча кивнул. – Что это с ним?!

– Он всегда такой, – ответил Лапин. – Двадцать лет знакомы.

– Да нет, я про Калашникова, – махнул рукой Макаров. – Какой «энтер»? Что он такого увидел?

– А, – протянул Лапин, – Сеть эта окаянная! Картинки он в глазах увидел, картинки. Такие, что все вокруг застят.

– Это после таблетки? – уточнил Макаров. – После того, как он ее к груди приложил?

– Верно, – кивнул Лапин. – После таблетки. Лирк называется.

– И надолго это с ним? – обеспокоенно спросил Макаров.

– Привыкнет, – уверенно ответил Лапин. – Через неделю в гости позовет. А может, и раньше.

– Через неделю, – повторил Макаров и посмотрел в сторону высившегося над рекой холма. Две маленькие фигурки, черные на фоне закатного неба, стояли на его вершине, время от времени размахивая руками. – Ну ладно, с Калашниковым все понятно; а как же я? Что мне теперь делать?

– Обживаться, – ответил Лапин. – На первое время здесь, у меня. Изба большая, родичи в разъездах, места хватит. Сейчас ужинать будем, а там и гости подоспеют.

– Гости? – забеспокоился Макаров. – А я не помешаю?

Лапин засмеялся:

– Скромный ты очень, Павел Александрович! Они ж на тебя посмотреть придут!

– На меня? – удивился Макаров. – Зачем это?

– Ну как же, – Лапин развел руками. – Первый человек из прошлого, да еще Павел Макаров. Тот самый Макаров!

– Какой еще «тот самый»?! – возмутился Макаров. – Семен Петрович, я так больше не могу! Здесь явно какое-то недоразумение!

– Недоразумение, – кивнул Лапин. – А нам надобно разумение. Посидим, поговорим, откушаем, чего Бог послал. Тут недоразумению и конец!

С этими словами Лапин засунул руку в объемистый карман своих просторных белых одежд и вытащил на свет пузатую бутыль с узким горлышком. Поставил на стол, обтер рукавом этикетку и подмигнул Макарову:

– Очищенная. Сам делаю!