"Любовь на острие кинжала" - читать интересную книгу автора (Гарнетт Джулиана)

13

Внутренний двор Драгонвика медленно погружался во тьму. Неясные тени сгущались на камнях, залитых кровью и усеянных трупами. Скрип поднимаемой решетки смешивался с бранью людей и бряцанием оружия.

Рольф мрачно подводил итоги. Много его людей погибло. Захватчикам тоже досталось. Те, кто сумел, отступили. Остальные были отправлены в темницу, где их ждал допрос. Цвета Моубрэя повсюду были в крови и в поту, но никакого удовлетворения Рольф не ощущал. Он давно не враждовал с Вильямом Моубрэем, и, не одобряя действий короля, они оба соблюдали нейтралитет. И вот сейчас Рольф не мог понять, зачем Моубрэю понадобилось нарушать этот неписаный мирный договор. Времена воистину безумные, если люди отказываются от выгодного и спасительного мира.

Рольф вспомнил, как он вылетел во двор, даже не закрепив как следует доспехи, как мечом проложил себе путь к караулке, где спали его пьяные бойцы, как криком и ударами он заставил их собраться и обрушиться на Моубрэя. Это оказалось поворотным моментом битвы и произвело спасительное действие: неожиданное подкрепление позволило изнемогавшим защитникам крепости одолеть противника.

Он поднял руку, чтобы поправить шлем. Пот заливал его лицо и стекал по ушам. Доспехи висели на нем кое-как, большие участки тела оставались незащищенными. Корбет будет вне себя от этой неосторожности. Если, конечно, он жив. Молодой оруженосец не показывался с раннего утра, когда яростная схватка разгорелась внутри зала. Последний раз Рольф его видел, когда тот загонял визжащих служанок в относительно безопасные кухонные помещения.

Битва закончилась лишь к вечеру, когда небо окрасил закат. Слуги стали выбираться из своих убежищ. Большинство предпочло спрятаться, чтобы не угодить в гущу боя, где их могли покалечить или убить свои столь же легко, как и враги. В эти смутные времена, когда на замок нападали, все его мирные обитатели должны были спрятаться как можно надежней – таково было одно из строжайших правил обороны. Никогда еще Драгонвик не подвергался прямому штурму, даже в те дни, когда на его до половины возведенных стенах трудились каменщики, а землекопы только еще копали внутренний ров.

И вот теперь, глядя на разгром, учиненный солдатами Моубрэя, Рольф дал волю переполнявшей его ярости. Он накажет своих людей за потерю бдительности, а Моубрэй страшно пожалеет о том, что начал войну. Даже король не посмеет помешать отмщению.

Сняв шлем, Рольф прошел через разбитую дверь в большой зал. Он хотел поскорее сообщить Эннис, что бояться больше нечего. Он вообще удивлялся тому, что ее до сих пор не видно, хотя битва закончилась уже час назад.

То, что он увидел в зале, не было, конечно, чем-то неожиданным, но все-таки дрожь охватила его. Гобелены и занавеси были сорваны со стен и изрезаны. Перевернутые столы и скамьи годились теперь по большей части лишь на дрова. Подсвечники валялись в беспорядке, а на месте очага чернел огромный уродливый круг развороченных камней и золы. Тела погибших уже начали выносить, а раненым оказывать помощь. Рольф прошел между ними, обещая сделать все, что в его силах, чтобы облегчить их страдания.

Даже Бордэ, его пес, получил тяжелую рану. Когда Рольф приблизился к нему, думая, что тот мертв, зверь поднял тяжелую голову и заскулил, подметая хвостом окровавленный камыш. Рольф опустился на колени рядом со страдающим животным. Злоба переполняла его.

– Ну-ну, мой преданный слуга, – сказал он сдавленным голосом, и пес накрыл его руку своим языком, как бы говоря, что все в порядке. Глубокая рана зияла у него между ребрами. Была видна кость, неестественно белая на фоне окровавленной кожи. Рольф нежно потрепал его за уши.

– Милорд, – произнес мягкий голос, и Рольф поднял голову. Белл стояла, дрожа от нерешительности и смущения.

– Проследите, – он указал на раненую собаку, – чтобы за Бордэ ухаживали, как и за остальными. Он долго и верно служил мне, и теперь я о нем позабочусь.

После короткого замешательства Белл кивнула:

– Да, милорд, я позабочусь о нем сама. У меня, говорят, есть дар лечить, я знаю травы и умею делать припарки.

Она запнулась, взволнованно жестикулируя. Рольф спросил:

– Вы еще что-то хотите сказать? Говорите, а затем передайте своей госпоже, что она нужна здесь.

– Но, милорд, – пролепетала Белл, – об этом-то я и хочу вам сказать.

Рольф медленно встал. Дурное предчувствие охватило его, и он понял, что лучше ему не слышать то, что она сейчас скажет.

– Что? Что сказать? – по-английски потребовал он.

Сквозь всхлипывания Белл ответила:

– Нельзя было уберечь леди. Я ничего не смогла, хоть и очень старалась, мой лорд, я клянусь, я старалась…

Рольф вцепился ей в плечи, чуть не до костей его пальцы добрались, как ей показалось. Он пытался найти в ее лепете хоть какой-нибудь смысл.

– Где она?

– Нету… Солдаты… ее утащили… и сэр Гай исчез тоже…

Немного придя в себя, Рольф недоверчиво посмотрел на девушку, указывавшую на лестницу, ведущую наверх. Сэр Гай? Он замешан? И кто же тогда увел Эннис?

Широкими шагами Рольф приблизился к лестнице и чуть было не наступил на тело, лежавшее перед ним. Громкий крик Белл остановил его, и он посмотрел под ноги.

Гай Фицхью, неподвижный и бледный, лежал на камнях. Одна нога была неестественно вывернута. Опустившись на колени, Рольф снял железную перчатку и приложил пальцы к груди. Сердце билось, но неровно и слабо. Рольф бросил на Белл сердитый взгляд.

– Никто ему не поможет? Он так и будет лежать здесь, пока не умрет? Идите за мной.

Подняв Гая на руки, Рольф перенес его в комнату. Здесь также виднелись следы борьбы, мебель была перевернута и разбита вдребезги. Он кое-как очистил угол комнаты от обломков и осторожно положил там Гая на сорванный со стены гобелен. Потом обратился к Белл:

– Прекратите это дурацкое нытье и позаботьтесь о раненом. Я пойду поищу кого-нибудь вам в помощь.

Слезы катились по щекам Белл.

– Я же, правда, его не видела, милорд, покуда вы об него не споткнулись, клянусь вам…

– Бестолочь! Что, нет других дел, как молоть языком? – Рольф осмотрел Гая. Того явно ударили по голове. Рана еще кровоточила, но была неглубокой и только казалась смертельной. – Он скоро очнется. Расспросите его обо всем, что он знает, – приказал Рольф и вышел.

Он нашел оруженосца, которому велел позаботиться о раненом и о собаке, сделав тем самым два дела сразу. Он знал, что ждет его в брачном покое, но зрелище, представшее его глазам, заставило его попятиться.

Дверь была приоткрыта и слабо заскрипела, когда Рольф толкнул ее ладонью. Занавеси над кроватью были изрезаны, сорваны или висели лохмотьями. Сундук Эннис был разворочен, а его содержимое раскидано по всей комнате. На ковре блестели осколки бокалов и другой посуды. Столик превратился в груду щепок, а следы вина и закусок, стоявших на нем, виднелись на полу, потолке и стенах. Куча шелковой материи привлекла внимание Рольфа, и, оторвавшись от дверного косяка, он пересек комнату.

Янтарного цвета шелк и златотканые вышивки валялись у кровати, смятые и скрученные отвратительным узлом. Он встал на колени и расправил шелк. Глядя на ткань, он вспомнил Эннис в ее прекрасном платье, когда она стояла перед алтарем, с надеждой обратив свое лицо к нему. Разрази господь, каким же безмозглым болваном он был тогда! Он почти и не глядел на нее – так переполняли его сомнения и подозрительность. И вот теперь он прирос к ней душою, захвачен чувствами, которые сильнее его воли. Это казалось невероятной правдой. И опасной.

Сжав в кулаке тонкий шелк, он понял, почему всегда избегал всех и всяческих нежных чувств. Это надежнее, безопаснее, когда тобой движет просто вожделение. Нечто большее грозит сразу лишить тебя бдительности, сделать расслабленным и неспособным к действию.

Тени в комнате густели, и свет сквозь раскрытые окна проникал все слабее и слабее. Наконец он обнаружил, что стоит на коленях в полной темноте. Когда же он поднял голову, то ему показалось, что вот так, на испорченном ковре и с остатками платья Эннис в руке, он стоит уже целую вечность.

Последние лучи дневного света еле окрашивали небо за окном. Ноги Рольфа свела судорога, и он вдруг вспомнил всю боль и все опасности этого дня. В гуще боя человек не обращает внимания на то, что его задели мечом или иным оружием. Но после, когда битва уже позади, все раны начинают вопиять о лечении.

Рольфу снова вспомнились сегодняшние противники. Они носили цвета Моубрэя, но он не слышал его боевого клича, когда солдаты собирались под знамя. Теперь же, когда он взвешивал все обстоятельства, у него появились сомнения относительно этих солдат. Пахло чем-то похлеще измены.

Выпустив из руки янтарный шелк, Рольф дал ему мягко опуститься на пол. Затем он повернулся к двери. Там кто-то стоял, лицо его скрывалось в глубокой тени, поскольку факел в коридоре горел за его спиной. В ночи раздался знакомый голос:

– Милорд… Сэр Гай очнулся и спрашивает вас. Он говорит, что срочно должен вам сообщить нечто важное.

Рольф кивнул:

– Да, Вэчел. Мне кажется, я начинаю догадываться, что он мне может сказать.

В комнате, где он оставил Гая, было теперь больше раненых. Бордэ тоже лежал здесь под грудой теплых попон, перевязанный, и спал. Рольф сел на стул рядом с ложем Гая. Голова рыцаря была плотно забинтована, голос невнятный, но энергичный.

То, что за этим предательским нападением стоит Тарстон Сибрук, не стало большим сюрпризом. Озадачило Рольфа то, что графу с такой легкостью удалось добиться своего. Его не оставляло горькое сознание того, что, не будь он так занят мыслями о леди, то наверняка больше бы доверился интуиции и принял меры предосторожности.

Как бы прочитав его мысли, сэр Гай сказал:

– Никто не мог знать, что у него на уме. Найти среди нас изменника и использовать цвета Моубрэя – даже королю придется его осудить.

– Но захочет ли он? – Рольф безрадостно улыбнулся. – И больше того, захочет ли леди его обвинить? Она исчезла так быстро, никто ничего не заметил, ни единого знака, так что я начинаю сомневаться, а не она ли подговорила Сибрука освободить ее. Аннулировать наш брак вообще-то можно, хотя вся деревня засвидетельствует ее клятвы.

– Нет, милорд, – запротестовал Гай, пытаясь встать. – Вы страшно несправедливы к леди.

– Вот как? – Рольф пожал плечами. – Возможно. Но вспомните, сэр Гай, что она была увезена против воли. Клятвы в церкви произносились также против ее воли, хотя и в присутствии королевских агентов и моих собственных. Не исключено, что она притворилась, будто принимает условия короля, чтобы усыпить мою бдительность.

– Нет, невозможно, – раздраженно ответил сэр Гай, – совершенно невозможно! Она женщина высоких достоинств и чести, и вы ее сильно оскорбляете, думая так.

Глядя в сторону, Рольф пробормотал:

– Надеюсь, что так. Я молюсь, чтобы я был не прав.

Его сжатые в кулаки руки лежали на коленях. Он чувствовал свою беспомощность. Ему хотелось броситься в погоню прямо сейчас, не дожидаясь рассвета. К несчастью, люди валились с ног от усталости, многие были ранены, и в ночной темноте нельзя было определить, какой дорогой ушли похитители. Терпеливость не относилась к главным достоинствам Рольфа, и сейчас он чувствовал себя отвратительно.

Настенный факел громко зашипел и выплюнул гроздь красных искр. Рольф сбил со своей руки тлеющий уголек. Кольчуга все еще была на нем. Но свой шлем он где-то оставил. Может быть, в зале возле собаки, когда он наклонился к ней? Или позже, когда прислушивался к сердцу Гая?.. А может быть, в разгромленном брачном покое…

– Милорд. – Рольф увидел Вэчела, шедшего к нему с озабоченным лицом. В руке он нес серебряный кубок с вином. – Подкрепитесь этим, милорд. Я приготовил вам комнату и послал Корбета позаботиться о вашем оружии для завтрашнего похода.

– Корбет… – Рольф приложил ладонь к глазам. – Значит, он жив. Я рад. Со мной отправится Гарет Кестевен. Мы выступаем с восходом солнца. Позаботьтесь о провианте для солдат. Я не вернусь в Драгонвик без нее.

– Да, милорд. – Вэчел поднес вино ближе. – Сэр Раннулф и сэр Глэйт просят позволения поговорить с вами, как и Роберт де Викспонт.

Рольф кивнул.

– А сэр Саймон и сэр Ричард?

Вэчел запнулся, потом сказал:

– Их не могут найти. Я не знаю, погибли они или ранены.

Глядя на Гая, Рольф сказал тихо:

– Если их не найдут, я обвиню их в измене. Где их люди?

– Они привели очень немного людей. Те, что на службе у сэра Саймона, еще здесь. Они не знают, где их лорд. Люди Ричарда де Уитби исчезли.

– Сэр Раннулф и сэр Глэйт найдут меня в моей комнате. И пошлите ко мне сэра Роберта, если он, конечно, еще не там.

– Милорд, – расстроенным голосом сказал Гай, – есть одна вещь, о которой я должен был раньше сказать вам, но не придал значения. Сэр Саймон… Во время охоты его с нами не было. Когда я вас обнаружил, то могу поклясться, что видел его за деревьями рядом с той прогалиной. Но потом все так быстро случилось, и когда меня порвал медведь…

Рольф поднял руку и остановил его:

– Не думайте сейчас об этом. Сначала я должен найти Эннис. Сэр Саймон, вероятно, скоро появится.

Поднявшись, Рольф поймал взгляд Гая. Его прежние подозрения не исчезли, несмотря на ранения рыцаря. Сэр Саймон сказал, что это Гай погнал на него медведя. Это логично для человека, стремящегося посеять сомнения в его мозгу. Но Гай ли это? Или сэр Саймон? Рольф чувствовал, что Гай что-то скрывает. И он не мог себе представить, что же ему скрывать, если не свою вину.

Гай прочистил горло и указал на свою раненую ногу:

– Я не могу отправиться на помощь леди. Если бы я был в силах, то непременно поехал бы. Я просто хотел вас предупредить, чтобы вы их остановили…

Рольф поднял руку:

– Нет, сэр Гай. Что бы я ни думал об этом, одно я знаю точно: будь на то ваша воля, вы не позволили бы причинить вред моей леди.

– Будь моя воля, я поехал бы с вами завтра, – пробормотал Гай расстроенно.

– Мне понадобятся мои рыцари, но только те, что могут держаться в седле, – ответил Рольф с улыбкой. – Выздоравливайте. Я оставляю замок на вашу ответственность. – Его голос стал жестче: – Не обманите моего доверия, сэр Гай.

На какое-то время наступила тишина, нарушаемая только шипением факелов и затрудненным дыханием собаки. Затем Гай отчетливо произнес:

– Скорее я умру, чем обману ваше доверие и доверие леди.

– Если вы обманете мое доверие, то будете мечтать о смерти задолго до того, как она наступит, – медленно проговорил Рольф.