"Любовь на острие кинжала" - читать интересную книгу автора (Гарнетт Джулиана)

11

Только Белл прислуживала своей госпоже в этом полутемном брачном покое, освещенном несколькими свечами. Она хотела бы ее подбодрить, но, готовя постель, сама нервничала ничуть не меньше Эннис. В комнате толпились веселые гости, отпускавшие шуточки, подчас самого грубого свойства.

Молодые стояли посреди комнаты возле стола с вином, холодным мясом и другими закусками. Эннис, не двигаясь, смотрела на своего мужа, Белл бормотала что-то насчет постели и белья, Рольф стоял рядом, безмолвный и отстраненный, прихлебывая вино из кубка. Один из гостей тронул его за локоть, говоря, что ему следует быть поживее, иначе он рискует, что его невесту уведет кто-нибудь более прыткий.

Рольф поставил свой кубок и изобразил на лице улыбку, больше похожую на гримасу:

– Прыткий, как вы, сэр Ридел? Будучи шерифом Линкольншира, вы, должно быть, ловко умеете орудовать нашими налогами.

Эта шутка вызвала всеобщий хохот и краску на лице Ральфа Ридела, который имел самое прямое отношение к взвинчиванию налогов, взимаемых с сеньоров и вассалов Линкольншира. У него была масса стычек с баронами из бунтовщиков, но и те, кто хранил верность королю, часто протестовали против его притеснений.

Хитрая усмешка скривила рот сэра Ридела:

– Да, милорд, это так. Но что касается вас, то все мои попытки стребовать с вас налоги оканчивались ничем. Ведь общеизвестна ваша прижимистость и скаредность во всем, что касается вашей собственности. Поэтому я не рискнул бы вольно обращаться с вашими деньгами – или с вашей женой.

Громкий смех был наградой шерифу, и даже Рольф улыбнулся. Он поглядел на Эннис и увидел, что она бледна и дрожит. Пора заканчивать эту игру, пока она не упала в обморок, а он не сделался объектом еще более грубых насмешек.

– Как вы верно заметили, сэр, я очень прижимист, – сказал Рольф громко, чтобы все его слышали, – и потому сейчас пришло время оставить меня наедине с невестой. Мы не новички и не нуждаемся в подсказках относительно грядущих радостей брака. Если никто из вас не хочет ощутить укол моего клинка, то попрошу всех уйти быстро.

– О, – блистательно отпарировал шериф, – настало время вашей невесте ощутить укол вашего нижнего клинка, я полагаю!

Громкий хохот и поток скабрезностей сотрясли своды. В конце концов Рольф и несколько его наиболее сильных вассалов буквально вытолкали гостей из покоев. Вэчел вышел вслед за ними, и их веселые вопли еще долго слышались в широких коридорах, когда они направились в зал, чтобы продолжить пиршество.

Глядя, как Белл хлопочет возле своей госпожи и уже начала помогать ей раздеваться, Рольф вдруг ощутил растущее беспокойство. Минута, о которой он грезил с первых же ее шагов в Драгонвике, вот-вот наступит, а он не чувствует радости. Одну только всеподавляющую пустоту… Нет слов, еще до конца этой ночи она будет его, но чем он овладеет? Телом ее, и только. А нечто большее? В ее глазах любви не было – только растущее смятение. Он уже видел такой взгляд раньше, у первой своей невесты. Но Марджори была девственницей, а Эннис – нет и должна отлично знать, что к чему.

Кляня себя за то, что он такой романтический осел, Рольф ничего не мог с собой поделать и желал чего-то большего, чем физическое наслаждение. Он мечтал познать то, о чем ему говорил Эдмунд, – мягкий восторженный шепот в ночи, глубокую интимность между мужчиной и женщиной, благодаря которой души их всегда рядом, несмотря на любую разлуку. В его жизни было мало любви, это правда, и он думал, что так и надо, что главное – его любовь к сыну и ответное чувство мальчика. Но это совсем другое дело.

И вдруг – он осознал это с тяжелым сердцем – что-то разбудило в нем те особые чувства, о которых так часто говорил Эдмунд. Ему раньше иногда случалось видеть их у других, и он тотчас понял, что с ним произошло. Времена были такие, что любовь между мужем и женой встречалась нечасто и стала воистину редким сокровищем.

Приглушенные голоса прервали его мысли, и Рольф увидел, что служанка уже закончила раздевать госпожу. На миг блеснула матовая кожа и великолепная волна распущенных рыжих волос. Затем Белл накинула на плечи Эннис просторную мантию.

Отодвинув часть занавеса, окружавшего кровать, Белл помогала своей госпоже, не забывая держать горностаевую накидку таким образом, чтобы скрыть Эннис от его глаз. Рольф улыбался про себя при виде этого последнего рубежа обороны и прихлебывал из кубка. Да, леди Эннис быстро заручилась верностью своего окружения, ничего не скажешь. Пример тому – юная Белл, ее очевидная любовь и уважение к хозяйке.

Когда Эннис скрылась за шелковой драпировкой кровати, между простынями и покрывалами, Белл еще раз поправила занавеси вокруг ложа и повесила снятую мантию на спинку стула. В комнате чувствовался холод, несмотря на гобелены во всю стену и наполненную углями жаровню, излучавшую тепло. Острый запах специй, стоявших на столе. Легкое колебание воздуха на миг приподняло занавес, Рольф мельком увидел Эннис, распростертую на подушках, наполненных гусиным пухом. В неярком свете свечей ее лицо казалось бледным. Перед ним промелькнули широко раскрытые испуганные глаза и обнаженные плечи. Его пальцы впились в кубок с вином.

Господи! Да она выглядит как ягненок, обреченный на заклание. Неужели она так боится его прикосновений? Или она думает, что он набросится на нее, как голодное животное, которому дела нет до ее чувств?

Рольф непроизвольно шагнул к кровати, но неожиданный стук в дверь остановил его. Корбет, его юный оруженосец, показался на пороге. Лицо его выражало глубокую серьезность. По-видимому, ему объяснили всю исключительность сегодняшней ночи и необходимость безупречного поведения – от его всегдашней беззаботной веселости не осталось и следа.

Рассерженный и одновременно благодарный судьбе за это вмешательство, Рольф позволил молодому человеку войти, чтобы помочь при раздевании. В обязанности оруженосца входило много мелких, но необходимых дел по уходу за лордом: одевать и раздевать его, следить за его оружием и доспехами и – что было важнее всего – за драгоценной особой самого сеньора. Рольфу никогда не мешало, что о нем заботятся, но сегодня он переносил это с явным нетерпением.

Корбет Воррингтон был прислан в Драгонвик несколько лет назад как паж и только совсем недавно заслужил серебряные шпоры. Сознание своей новой значимости и ответственности заставляло его исполнять обязанности оруженосца особенно точно, отчего на это уходило больше времени, чем требовалось.

Отстегнув богато украшенную золотую пряжку в форме головы дракона, которая скрепляла концы алой мантии из тонкой шерсти, Корбет расправил одеяние и аккуратно повесил его на спинку стула, затем он принялся за черную тунику, украшенную драконом, который состоял из крошечных золотых квадратиков, нашитых один на другой. Богатая вышивка покрывала ее воротник и манжеты.

– Какая прекрасная туника, милорд, – с восхищением пробормотал Корбет, но Рольф бросил на него недовольный взгляд.

– Да, но прошу поторопиться. Я не в настроении слушать комплименты и терять время.

После этого внушения Корбет заторопился и вскоре освободил Рольфа от остатков одежды – нижней туники, мягких замшевых сапог, пояса, штанов. Затем он надел на него горностаевую мантию и хотел уже заняться сброшенными сапогами, но Рольф приказал:

– Оставьте. Для этого есть утро. – Пока Корбет делал свое дело, лорд успел собраться с мыслями. Нельзя, решил он, позволять, чтобы им руководила страсть.

Но едва оруженосец удалился, Рольф обнаружил, что движется по направлению к заветной цели. Под пологом было почти темно, слабый свет едва проникал снаружи. Несколько мгновений он стоял неподвижно, остановив взгляд на лице жены.

Она тоже молча смотрела на него. Волосы густой массой лежали на подушках и по плечам. Рольф оказался не подготовлен к потоку чувств, захлестнувших его. Он судорожно вздохнул. Да, она была воистину прекрасна, эта его жена-оборотень. Надменная и неприступная заложница, перепуганная девушка или соблазнительная сирена – о, она слишком часто овладевала его помыслами… То же и сейчас.

Балки, на которых держался матрас, скрипнули, когда он всей тяжестью опустился на постель. В полной тишине этот скрип прозвучал слишком громко. Сперва он сидел, не зная что сказать, пытаясь извлечь из своей головы какую-нибудь фразу, которая облегчила бы им общение.

В конце концов заговорила Эннис. Ее губы слегка подергивались, когда она спросила с оттенком юмора:

– Вы всегда ложитесь в постель в своей мантии, милорд?

Мех горностая щекотал ему кожу. Он выпрямился, и мантия соскользнула на его бедра.

– Нет, не всегда, – он сделал паузу. – Только когда мне бывает неловко.

– Вам? Неловко? – Ее глаза округлились от удивления.

– Да, жена, неловко. – Лукавая улыбка тронула его губы. – За все, что было раньше. Я не могу сказать, что сейчас мне легко с вами.

Несколько мгновений длилась тишина. Оба словно застыли в молчании и неподвижности. Но вот Эннис кончиками пальцев провела по его руке, которой он опирался на матрас. Он поглядел на ее руку, такую красивую и тонкую на фоне его потемневшей и загрубевшей кожи. Движимый непреодолимым чувством, он сплел свои пальцы с ее, крепко сжал их. Так просидели они некоторое время, а неровный огонь свечей заставлял причудливые тени плясать вокруг них. Запах благовоний, исходящий от жаровни, становился сильнее. К нему примешивался аромат ее духов и притираний.

Рольф резко втянул в себя воздух. Он не собирался позволить себе увязнуть в болоте чувств, не хотел он и терять время в бесплодной хандре, подобно впервые влюбившемуся зеленому юнцу. Перед ним была его возлюбленная и жена, и он намеревался спокойно взять то, что принадлежит ему по праву. Своим нежным прикосновением к его руке она достаточно ясно дала понять, что никакие призраки не должны вставать между ними этой ночью. Ничего, кроме наслаждения, и, как он надеется, навсегда.

Встав во весь рост, он дал своей мантии упасть на пол. Эннис отвернула лицо. Ее руки покоились на покрывале. Скромность или неприязнь? – сомневался он. Ему редко приходилось читать неодобрение в женских глазах. Как Эннис находит его?

Множество шрамов покрывало его тело – память о войнах, турнирах, стычках. Ничего слишком уродливого, но ведь никогда нельзя знать заранее, что привлекает женщину, а что вызывает ее отвращение. Рольф приподнял край покрывала и скользнул под него. Балки опять застонали под его весом. Смяв покрывало в ладони, он повернул лицо к Эннис.

Она приподнялась, чтобы лучше его разглядеть, одновременно придерживая покрывало, ее обнаженные плечи белели в призрачном свете. Легкая улыбка играла в уголках ее рта.

– Вы весьма привлекательны, милорд, – сказала она.

Вдруг какая-то сила свела его мышцы, спазм пронзил все его тело. Секунду спустя он расслабился и ответил:

– Я очень рад, что в ваших глазах прочел одобрение, прекрасная леди.

Тишина вновь воцарилась под пологом, но теперь в ней чувствовалась обоюдная уверенность в надежности партнера и в том, что скоро должно случиться. Завершающее соитие было неизбежно и необходимо. Брак без подобного завершения был бы недействителен. Теперь между ними было нечто большее, чем просто сознание этой необходимости, теперь между ними возникло безмолвное влечение, которое крепко связывало их и без объятий. Он это чувствовал. И еще он ощущал внутреннюю дрожь ее тела. Она ждала, молча и внимательно глядя на него.

И непроизвольный порыв заставил его сломать последний барьер неловкости. Он плотно прижался к ней и обнял за плечи. Она дрожала, но не сопротивлялась. Он же принялся легко поглаживать ее мягкую кожу своей грубой ладонью. Она задышала быстрее, затрепетала. Глядя ей прямо в глаза, Рольф вдруг почувствовал, что эта ночь сулила большее, чем физическое наслаждение. Он теперь не отступит – куда бы ни завела страсть.

Медленно он провел другой рукой по ее ключице, груди. Вот он почувствовал стремительное биение ее сердца под своей ладонью, вот ее дыхание сорвалось. Как и его собственное. Уже его тело напряглось в ожидании, воплощенное вожделение восстало под тонким покрывалом, тяжелое и исполненное страсти. Приподнявшись, Рольф заменил свою ласкающую руку губами, язык его заскользил по отвердевшим вершинам ее грудей. Эннис вздохнула, и ее руки обняли его за шею, пальцы сплелись, и она потянула его на себя. Тонкая ткань, прикрывавшая ее, соскользнула на пол. Ее тело изогнулось навстречу ему, и он почувствовал шелковистое трение ее волос о свою щеку.

Он не ожидал такого, и это еще сильнее возбудило его. Застонав, он сомкнул губы вокруг ее соска и глубоко втянул его в рот. О, она была сладка, словно мед, вкуснее любого вина, какое он пробовал в жизни, ее благовонное тело, казалось, таяло на его языке. Когда он наконец оторвался, поднял голову, дыхание его было тяжелым и он почти не контролировал себя.

Лицо Эннис казалось бледным овалом в полумраке, голова скатилась набок, а руки по-прежнему смыкались на затылке Рольфа. Ее пальцы перебирали пряди его волос, и эта легкая ласка была одновременно нежной и возбуждающей. Ее опущенные ресницы бросали зубчатую тень на щеки, приоткрытые губы чуть трепетали. Дрожь прошла по ее телу. Веки поднялись, и она взглянула на него.

– Ты чудный, – прошептала она по-английски.

Он не знал, что ответить. Никакие слова не могли бы описать, что он чувствовал. По правде сказать, он даже не знал, чувствовал ли он еще что-нибудь, помимо необходимости обладать ею полностью.

– Миледи, – наконец прошептал он прерывающимся голосом, как если бы пробежал лье в полных доспехах. – Ты мне жена.

Это прозвучало довольно бессмысленно, по крайней мере с его точки зрения, и он пожалел об этих словах. Но она ответила с понимающей улыбкой:

– Да, лорд Драгонвик, я тебе – жена. И буду ею, сколько ты пожелаешь…

Наверное, этого ему и не хватало. Долгие дни и ночи он овладевал ею в своих мыслях, в дневных и ночных грезах. И вот теперь он должен сделать это наяву! Возбуждение пронзило его с ног до головы, и он постарался быть нежным, когда лег на нее всем телом, как бы желая отпечататься на нем.

Она затаила дыхание, глаза ее широко раскрылись, когда она почувствовала, что напрягшееся свидетельство его вожделения вдавилось ей в живот. Оно скользило, горячее и напряженное, терлось о ее кожу, распаляя желание, но не давая ему выхода. Наслаждение волнами пробегало по его телу. На мгновение он закрыл глаза, отдаваясь сладости движения.

Эннис издала стонущий звук. Изогнувшись, он снова начал ее целовать – глаза, и нос, и прекрасную дугу губ… Его рот исследовал линии и углубления ее лица, задержался на мочке уха, нежно возбуждая ее языком.

С нежностью, наслаждаясь каждым мгновением, Рольф водил языком по ее плечам вверх и вниз, пока вновь не вернулся к отвердевшим соскам, задержался, чтобы посмаковать их, и двинулся ниже. Он нашел маленькую впадинку пупка, прислушался к мягкому стону и отправился еще ниже. Здесь, среди красновато-золотых завитков, лежала сладчайшая цель, к которой он так упорно стремился.

Изогнувшись еще сильнее, он поцеловал ее там, проникая во впадину легкими, быстрыми и сильными атаками языка. Эннис забилась, ее бедра задрожали, и она издала громкий крик испуга:

– Святая Мария! Нет, Рольф… не надо!

Прижавшись щекой к ее дрожащему бедру, он слегка погладил пальцами ее лоно; он нежно рукой исследовал ее, разгоряченную и влажную, делая все новые открытия. Он твердо решил доставить ей все удовольствия, которых она была достойна. Ее судорожные движения и крики чуть было не довели его до края. И все же он сумел взять себя в руки.

– Рольф… Что ты творишь… Ах, я никогда ведь…

Последние слова поразили его. Может ли такое быть? Возможно ли, что ее первый муж никогда не играл с нею перед соитием? Так вот почему она была шокирована, когда он поцеловал ее в те губы, которые скрывают главный знак ее женственности. Очень осторожно Рольф снова нагнулся над нею, едва трогая ее кончиком языка.

Эннис дышала отрывисто и громко. Ее руки смыкались и размыкались у него на спине, пальцы длинными движениями скользили по коже. Рольф крепко сжимал ее бедра, чтобы она не могла помешать его языку проникать и ласкать ее, где ему хотелось. Так продолжалось до тех пор, пока она не начала корчиться и трепетать. Только услышав высокий прерывистый крик, он сделал паузу. Она мелко дрожала, и слабые стоны вырывались из ее горла. Рольф почувствовал, что она на вершине блаженства.

Потом он снова двинулся вверх по ее телу, языком лаская ее нежную кожу. В ответ послышался дрожащий стон. Он поднял голову и взглянул на нее. Бледный овал лица с падающими на него тенями был окружен великолепными волнами разметавшихся волос. Давно он мечтал овладеть ею именно так – чтобы эти чудесные волосы были под ней, а он – сверху… Их взгляды встретились, и в ее глазах он прочел восхищение.

Трепещущей рукой она нежно сжала его подбородок.

– Это, должно быть, грешно – наслаждаться так сильно, – тихо сказала она.

Рольф поцеловал ее ладонь:

– Нет, возлюбленная, это дар Божий…

Мысли, такие же прерывистые, как и ее дыхание, проносились в голове Эннис. Что же это? Что это значит, когда женщина в таком экстазе? Она никогда не думала, не подозревала, что в постели могут крыться такие удовольствия. Люк никогда не стремился дать ей наслаждение, он только брал свое. Откуда же ей было знать?

Оставалось еще очень много такого, о чем она не знала, – целые океаны неведомого. И как ей теперь сделать так, чтобы он получил то же удовольствие, что и она? Она хотела спросить, но язык ее словно прилип к гортани. Некое чувство, гораздо сильнее ее, сжало ей сердце и сдавило горло так, что она не смогла бы сказать ничего, даже если бы знала верные слова.

Будто поняв ее молчание, Рольф снова лег на нее и стал целовать ее, бормоча ласковые слова. Она впилась пальцами в его плечи, почувствовала его сильное тело под своими руками. Он слегка вздрогнул, когда ее пальцы проскользили вниз по его спине к тонкой талии, а после вернулись наверх, к завиткам густых волос на его груди. С каким-то восторгом она перебирала их, пыталась накрутить их на пальцы, поглаживала. Все было так ново и восхитительно! Она хотела продлить это как можно дольше…

Откинув голову на подушку, Эннис с легкой улыбкой смотрела на Рольфа. Все ее страхи исчезли. Существовал только этот момент, эта ночь с Рольфом, придавившим ее своей тяжестью, а все остальное не имело значения и смысла. Завтра реальность опять вторгнется в ее жизнь со всеми своими проклятыми заботами, войнами, лоялистами, мятежниками и, уж конечно, со всегдашней тревогой и неуверенностью – а тот ли все-таки человек этот Рольф Драгонвик, о котором она мечтала всю жизнь?

Но сейчас, когда он утвердился на ней, а ее тело ноет от желания, в мире есть только это. Только это наслаждение, которого она прежде не ведала, которое считала выдумкой мужчин для заманивания женщин, сказкой вроде легенд о единорогах или драконах.

Однако ее собственный Дракон был даже очень реален и смог вознести ее на такие высоты, о которых она и не догадывалась.

Приподнявшись на локтях, Рольф быстро нашел нужную позу, чтобы направить свой нетерпеливый член прямо в истомившуюся влажность между ее бедрами. Она широко раскрыла глаза и со всхлипом втянула воздух, когда он придвинулся вплотную, слегка раздвигая ей ноги. Здесь ее охватило легкое сожаление от того, что сейчас все должно кончиться. Как только он войдет в нее, вся та близость, которая между ними возникла, мгновенно исчезнет. Это знание она вынесла из своего супружества с Люком. Несколько коротких толчков, и, извергнув семя, он завалится спать.

Но Рольф не переставал изумлять ее, и уж не ей мешать ему получать удовольствие. Ее руки сплелись у него на затылке, когда он медленно двинулся вперед, неудержимо скользя вглубь. Ее тело приняло его в себя полностью, оно дернулось и обвилось вокруг него конвульсивной волной. Затем он двинулся вспять, выходя из нее, целиком освобождаясь, чтобы вновь ринуться вперед, повергая ее в экстатическую дрожь. К ее удивлению, он не кончил после нескольких толчков, но продолжал еще и еще наполнять ее собою, освобождать и наполнять снова.

Эннис смутно осознавала происходящее с ней. Как сквозь туман она слышала свои крики, его дыхание у своего уха… Его руки сомкнулись на ее закинутых на подушки предплечьях, словно он пытался ее удержать, но ничто уже не могло унять биения и вращения ее бедер, когда они поднимались навстречу его ударам. То был древний ответ женского тела – встречать его толчки своими. Неистово, так, будто это в последний раз, Эннис вжалась в него. Сладкий, дикий экстаз, горячий и непреодолимый, расплавил их тела и слил воедино – как мужа и как жену, как любовников.

Погрузившись в нее до самого дна, Рольф замер, когда она судорожно забилась, завертелась в водовороте разрядки, крича в голос и вжимаясь в него что есть силы. Но едва напряжение этой кульминации стало немного спадать, как он возобновил свои глубинные, замедленные движения внутри ее тела.

Она застонала, и он прошептал ей на ухо:

– Нет, возлюбленная, это слишком хорошо, чтобы кончиться…

Свечи догорели и погасли, а Рольф снова и снова возносил ее на эту заоблачную вершину. Время растеклось в мягком горячем шепоте и дрожащем бормотании. Ничего в целом мире не существовало для них за пределами этого полога над кроватью.

И когда наконец Рольф позволил себе освободиться и его твердая плоть жарко запульсировала внутри ее, Эннис вдруг подумала, что никогда прежде даже и представить не могла, как же это прекрасно – любить Дракона.