13

Внешность Натаниэля напоминала шедевр великого живописца: темные вьющиеся волосы, подстриженные «под пажа», мечтательное, нежное лицо… Он был очень похож на свою мать, изысканно-прекрасную Кристу. Кожа у него была бледно-смуглой, глаза большие и ясные, нос изящнейшей формы, изредка встречающейся лишь у англичанок и ирландок, рот просто изумительный.

Но Винни поразила не его потрясающая красота, а цвет глаз. Глаза его отливали золотом, были потрясающего цвета и светились. Когда он посмотрел на нее, глаза его засветились еще сильнее. Во всем облике этого мальчика чувствовалось не только величие, но нечто большее. Она читала в его глазах скорбь, знание о человечестве, которое явно мучило его, и налет смирения.

Первая мысль, пришедшая ей в голову, была абсурдной. Она подумала, что он тролль. Он явно не принадлежал к этому миру, он явился из той страны, в существование которой никто больше не верил.

Но очень скоро она поняла, что слово тролль здесь не подходит. Натаниэль был существом, живым существом. Но было невозможно определить, что это за существо.

Очевидно, что это не злое божество. Но откуда же он все-таки взялся?

Окружающие заметили его интерес к Винни. Внезапно улыбнувшись, он подошел прямо к ней, взял за руку и повел за собой. Без всяких объяснений он привел ее прямо к Кристофферу.

– Я боюсь за тебя, Винни, – сказал он своим ясным голосом. – Ты будешь находиться при смерти, но Кристоффер поможет тебе. Ведь ты это сделаешь, Кристоффер?

Переведя взгляд с мальчика на Винни и обратно, Кристоффер сказал:

– Конечно, можешь быть уверен! Насколько я понимаю, ты собираешься выйти замуж за Рикарда, Винни. Так что добро пожаловать к нам!

– Но я… – начала она и тут же запнулась. Она ведь еще не дала согласие Рикарду. И вообще откуда они об этом узнали? Ведь ни она, ни Рикард не сказали никому ни слова!

– Раз Натаниэль так говорит, значит, так оно и будет, – с улыбкой заметил Рикард, хотя в глазах его была растерянность. – Но мне очень жаль, если все будет так, как он говорит.

– Тебе предстоит много плакать, – сказал ей маленький мальчик. – Но ты будешь также и радоваться. И все будет хорошо.

И тут она заметила, что остальных тоже беспокоит ее судьба.

– Я не понимаю о чем идет речь, – сказала она.

– Мы потом расскажем тебе об этом, – сказал Андре. – Моя мать знает об этом все. Она объяснит тебе, в чем дело.

Его мать? Бенедикте? Винни еще не видела ее.

Старик с добрыми глазами, которого звали Хеннинг, положил руку на ее плечо и сказал:

– Нам давно известно, что в будущих поколениях ожидаются некоторые отклонения от нормы, и это связано с повышением нашей боеспособности в великой, заключительной схватке со злом. И теперь это предсказание как раз сбывается. Я понимаю, что тебе трудно во всем этом разобраться, но моя дочь Бенедикте наилучшим образом объяснит тебе все. Ты можешь набраться терпения и подождать, когда у нее появится на это время?

– Да, конечно, – сказала она. Она ощущала клубок в горле, ей казалось просто ужасным все, что она услышала, и уж лучше бы Натаниэль ничего не говорил ей. Но ведь он был еще таким маленьким мальчиком!

В комнату вошла пожилая женщина, рослая, неуклюжая, некрасивая, но излучающая такую властность и доброту, что Винни была невольно тронута.

Глаза ее были обведены темными кругами из-за бессонницы. И Винни обратила внимание на то, что они тоже были желтого цвета.

Бенедикте приветливо поздоровалась с Рикардом и с ней и попросила их немедленно пройти к Сандеру.

– Но мне, наверное, не следует… – смущенно начала Винни.

– Как раз таки и следует, – уверили ее все. – Это очень важно!

Рикард взял ее за руку. Они пошли следом за Бенедикте в полутемную комнату.

– Сандер, пришел Рикард, – сказала Бенедикте, обращаясь к лежащему в постели человеку. – И с ним пришла его будущая невеста.

«Но откуда они знают? – снова мысленно запротестовала Винни. – Да, я хочу выйти замуж за Рикарда больше всего на свете, но ведь об этом пока не заявлено официально. И Рикард пока ничего не говорил им, потому что он ждет моего ответа!»

Самым удивительным было то, что они не просто предполагали это. Они знали! Они знали, каким будет ее ответ, едва услышав слова, сказанные Рикардом: «Это Винни. Лавиния Дален. Мы с ней очень хорошие друзья».

Прежде всего об этом знали маленький Натаниэль и Бенедикте. Те, у кого были желтые глаза.

Сандер Бринк протянул Рикарду дрожащую руку, и рослый полицейский наклонился и горячо обнял своего деда.

Потом Рикард представил ее.

Профессор Сандер, дедушка Рикарда, долго беседовал с ними. Голова у него была совершенно ясной, но тело больше не выдерживало. Он сказал, что очень рад тому, что Рикард наконец нашел себе спутницу жизни, и попросил Винни заботиться о его внуке, потому что тот такой милый и добрый, но в то же время такой ранимый и на редкость рассеянный.

– Рассеянность – это единственная черта, которую он унаследовал от моей профессорской семьи, – улыбнулся Сандер. – Во всем же остальном он до обидного прозаичен.

Винни не считала Рикарда ранимым, для нее он был надежной, прочной скалой. Но, подумав, она поняла, что старик прав.

Рикарду пришлось рассказать, как они встретились, потому что Сандер слышал об эпидемии оспы, и это очень интересовало старого профессора Заметив, что беседа очень утомила старика, они пожелали ему спокойной ночи, обняли на прощание и ушли. Оба понимали, что в эту ночь он заснет вечным сном.

– Я рада, что приехала, – сказала Винни, тайком пожимая руку Рикарда.

– Я тоже, – прошептал он в ответ. – Ты понравилась дедушке, Винни. Ты останешься со мной?

Она поняла, что он имеет в виду не один только этот день.

– Да, Рикард, я останусь.

– Спасибо, – сказал он. – Но, мне кажется, тебе лучше сначала все-таки послушать, что скажет бабушка. Ты должна понять, что все это очень серьезно.

– Потому что Натаниэль сказал об этом?

– Да. И потому что наш род имеет удивительную историю.

– Ты уже говорил об этом. И я охотно послушаю, что она скажет.

– Сделай одолжение. Вряд ли ты после этого с такой охотой согласишься остаться со мной.

– Ты плохо меня знаешь, – улыбнулась Винни.

Несмотря на то, что ее здесь многое шокировало, она чувствовала себя удивительно свободно среди этих людей. Никогда раньше она ни с кем не разговаривала так непринужденно и откровенно.

Но многое объяснялось еще и тем, что теперь ей уже не нужно было опасаться уничтожающе-строгого взгляда тети Каммы.

Бедная тетя Камма! Лучшее, что она могла сделать в этой жизни, так это умереть!

Винни снова почувствовала угрызения совести. Она пыталась думать с теплотой о тете Камме, но у нее ничего не получалось.

Сандер Бринк умер в эту ночь. Попрощавшись со всеми по очереди, он пожелал, чтобы с ним остались только Бенедикте и Натаниэль.

Дольше всего он беседовал со своим сыном Андре и невесткой Мали.

Разумеется, при кончине присутствовал Кристоффер – но главным образом как врач. Кристоффер рассказывал потом, что до самого последнего вздоха Сандер держал Натаниэля за руку. И мальчик сидел тихо, спокойно, не испытывая никакого страха.

И когда Сандер умер, Натаниэль радостно вздохнул и сказал, что у дяди Сандера все теперь хорошо, что он попал к своим, к тем, кого знал.

Бенедикте изумленно спросила у него, кого он имеет в виду.

Он имел в виду его родителей, мать и отца. Но не его старшего брата, которого Сандер не любил. Нет, не только Людей Льда встречают после смерти родители, пояснил мальчик. Это относится ко всем людям, но несколько в ином плане. Если предки Людей Льда принимают участие и в земных делах, то предки остальных людей обитают в иных сферах и встречают там только тех, кого хотят встретить.

Кристоффер спросил, не лучше было бы, если бы люди после смерти встречали еще и тех, с кем не ладили в земной жизни, чтобы помириться с ними, на что Натаниэль с отсутствующей улыбкой ответил: «Ты имеешь в виду небесный рай, но дело обстоит не совсем так».

Как же именно обстоит дело, он сказать не пожелал. Да и можно ли было требовать так много от четырехлетнего ребенка?

Слова Кристоффера заставили задуматься Рикарда. Антипатия к другому человеку может быть серьезной и необъяснимой. И от этой антипатии не так-то легко отделаться, и тут вряд ли поможет переход в иную сферу. Рикард знал пару таких людей, которых он не выносил и которые не выносили его, хотя ни разу не сказали друг другу дурного слова. И у него не было ни малейшего желания встречаться с ними после смерти.

Значит, Натаниэль был все же прав. Как всегда.

Во время грустного завтрака Хеннинг сказал:

– Дорогая Криста, ты чем-то хочешь поделиться с нами, не так ли?

Она чуть не подскочила на месте.

– Неужели это так заметно? – изумленно спросила она.

Все тут же закивали.

– Мне не хотелось говорить об этом вчера вечером, – со вздохом произнесла она, – когда мы все так были озабочены состоянием Сандера. Но…

Оглядевшись по сторонам, она убедилась в том, что Натаниэля нет поблизости. Он играл в это время во дворе с Бранцефлором.

– Это… произошло вчера, когда мы собирались уже выйти из дома. Я искала в ящике шапку мальчика и обнаружила, что…

Все напряженно смотрели на нее.

– … что мандрагоры там нет.

– Что? – воскликнул Хеннинг, вскакивая с места. Бенедикте в страхе уставилась на Кристу.

– Лучший друг Людей Льда… – произнес Андре. – Но ты, конечно, нашла ее?

– Нет. Мы с Абелем обыскали все. Поэтому мы и приехали так поздно.

– А мальчик? Что говорит он?

– Мне не хотелось спрашивать его об этом. Ведь он был так привязан к ней.

– А не мог он ее просто стащить? – спросил Ветле.

– Это просто немыслимо! Но мы вспомнили, что он говорит о ней уже несколько недель. С тех самых пор, как…

– Все ясно, – спокойно произнес Хеннинг.

– Да, мы тоже так решили. Приход черных ангелов… Теперь-то мы знаем, что они делали в его комнате.

– Они забрали мандрагору? – скептически произнес Рикард. – Но зачем?

– Не знаю. Я ничего не могу понять, – ответила Криста. – Ясно только одно: они вытравили из памяти Натаниэля все воспоминания о ней. Ведь когда мы уходили из дома, он ни словом не обмолвился о ней, хотя раньше всегда брал ее с собой.

– Значит, он забыл о ней совершенно? – недоверчиво спросил Ветле.

– Да. Точно так же, как он совершенно не помнит о визите черных ангелов.

– Надо сказать, что теперь нам стало легче жить, – заметил Абель. – Ведь мы так боялись, что черные ангелы проделали какой-то магический ритуал с мальчиком. Для нас куда лучше, что их интересовала только мандрагора.

– Хотя для нас это очень тяжелая потеря, – вставила Криста.

– Да, – сказал Хеннинг. – Мне ужасно не хватает мандрагоры!

– Мне тоже, – сказала Бенедикте, и все кивнули.

– Лично я никак не могу понять, зачем она понадобилась черным ангелам, – сказал Кристоффер. Откинувшись на стуле, Хеннинг сказал:

– Возможно, она уже сыграла свою роль? Может быть, ей после долгой и верной службы пора уже на покой?

Все с сомнением посмотрели на него. Мандрагора отменно служила Людям Льда на протяжение нескольких веков, но с особой силой она была привязана именно к Натаниэлю. А ведь впереди у него была вся жизнь!

Что же означали эти вспышки молнии? И эти заклинания? Все это просто непостижимо!

Винни осталась на похороны. Все одобрили это, и ей хотелось побыть с Рикардом как можно дольше. К тому же ей было любопытно переговорить с Бенедиктой.

Никто не рассчитывал на то, что Бенедикте захочет вести этот разговор до того, как тело ее любимого Сандера будет предано земле.

На следующий день после похорон она попросила Винни, чтобы та зашла к ней.

Трое подростков в это время отправились на прогулку с пуделем.

Винни была заранее готова к этому разговору, тем не менее, многое оказалось для нее неожиданным.

Бенедикте угостила ее чаем с печеньями, оставшимися после похорон. Сначала Бенедикте просто предавалась воспоминаниям о Сандере, и скорбь ее была безмерной. Но когда чай был выпит, а печенье съедено, пожилая женщина начала свой рассказ:

– История наша длинная и запутанная, поэтому я не могу рассказать тебе сразу обо всем. Когда-нибудь Рикард расскажет тебе об этом. Но, я думаю, мне следует начать с Анны-Марии, прабабушки Кристы, жившей в 1800-х годах. Она и ее муж Коль долгое время были бездетными…. – взявшись руками за голову, Бенедикте воскликнула: – Нет, все-таки я начала не с того! Рикард уже рассказывал тебе о Тенгеле Злом?

– Собственно говоря, нет. Просто он говорил о своем предке, заключившем соглашение с самим духом Зла.

– Нельзя сказать, что с духом Зла, поскольку под этим подразумевается Сатана. Наш прародитель Тенгель присягнул на верность Злу, гению всех злых сил, включающему в себя и Сатану, Локки. И ему была обещана вечная жизнь и власть над всем человечеством, если он будет приносить в жертву злым силам одного из своих потомков в каждом поколении.

– В жертву? – удивилась Винни.

– Да. Они должны идти в услужение к Злу. Но одному из наших предков, Тенгелю Доброму, удалось – по крайней мере, частично – предотвратить это. Многим из меченых удалось стать по-настоящему добрыми людьми.

– Подожди-ка! Ты ведь меченая, не так ли?

– Да.

– И… Натаниэль?

– И он тоже. Но теперь меченых следует называть избранными… нет, все так запутано! Рикард по порядку объяснит тебе все и ты почитаешь наши хроники. У нас набралось уже много таких книг. Но остановимся теперь на том, что в каждом поколении появляется меченный – или, как это происходит теперь, на его место приходит избранный, хотя это уже совсем другая история, имеющая отношение к Шире. И поколения в нашем роду сменяются очень равномерно. Я имею в виду то, что дети в различных семьях нашего рода бывают примерно одного возраста. И только Анна-Мария и Кол оставались бездетными к удивлению и огорчению всех.

Глотнув остывшего чая, Бенедикте продолжала:

– И тогда Хейке, один из наших великих меченых, отправился к нашим предкам и…

– Подожди-ка! Ты сказала, к предкам?

– Да. Мы, меченые, иногда способны на это. В особенности это хорошо получалось у Хейке. И наши прародители сказали ему, что все будет хорошо, что у Анны-Марии и Коля родится ребенок. И этот ребенок запаздывает потому, что особый избранник, которому предстоит вступить в борьбу с Тенгелем Злым, должен получить помощь и поддержку от меченого из другого поколения. Понимаешь?

– Думаю, что понимаю, – неуверенно произнесла Винни, для которой все это звучало слишком фантастично, хотя Бенедикте и все остальные говорили об этом всерьез. – Следует ли это понимать так, что Рикард и Натаниэль принадлежат к одному поколению, хотя между ними разница в двадцать лет?

– Да, это так.

Ощутив в глубине души смутный страх, Винни спросила:

– И Натаниэль… он и есть самый особый избранник?

– Да, это он. В этом нет никаких сомнений. Мы ждали его четыреста лет. Однажды, в 1600-х годах, у нас был такой избранник. Его звали Тарье. Но он был убит одним меченым, прежде чем кто-то понял, что Тарье избранный. Но Натаниэль намного сильнее его.

– В каком смысле?

– В нем соединились пять мощных сил. Он – особый избранник Людей Льда. Он – черный ангел. Он – демон ночи и демон шторма. И к тому же он седьмой сын седьмого сына.

Винни, выросшая в строго-религиозной среде, отшатнулась, услышав все это. Ей показалось, что сидящая перед ней женщина не в своем уме. Но Рикард тоже однажды упоминал о черных ангелах. Ведь не могли же все в этом доме быть сумасшедшими!

– Я вижу, что ты настроена скептически, – с печальной улыбкой произнесла Бенедикте. – Но ведь ты не видела еще Имре.

– Кто такой Имре?

– О, это не просто так! Его дедушка был сам Люцифер!

– Фу, ну и шуточки же у тебя, – с отвращением произнесла Винни.

– Ты считаешь Люцифера дьяволом. Но это не так. Люцифер был могущественным ангелом света, но потом стал черным ангелом.

Стараясь быть вежливой, Винни неохотно спросила:

– Значит, Имре тоже черный ангел?

– Частично. Его бабушка была Сага из рода Людей Льда, долгожданный ребенок Анны-Марии и Коля. Она встретила Люцифера и родила от него двойняшек. Один из них был просто чудом, другой – злобным меченым. Первый из них, Марко, обладал особыми качествами, и его сын Имре унаследовал их от него. Тенгель Злой знает, что существует кто-то, обладающий страшной силой и способный противостоять ему, но он не может увидеть Имре. Он может увидеть его только здесь, на Липовой аллее, или в долине Людей Льда. Поэтому Имре редко бывает здесь, в точности так же это делал до него Марко.

– А маленький Натаниэль? Ваш… злобный предок боится его?

– Он вынужден его бояться. Как видишь, Криста и Абель не задержались здесь с мальчиком, стараясь как можно скорее увезти его в другой конец Осло.

Вздохнув, Винни удрученно произнесла:

– Мне следовало бы, конечно, считать все это вздором, но я слишком уважаю вас всех, чтобы относиться к этому так. И после того, что сказал мне Натаниэль, мне стало как-то не по себе.

– Да, он предупредил тебя, – кивнула Бенедикте. – Ведь я еще не сказала тебе все. Женщины, рождающие меченых, обычно умирают.

– Рикард намекал вчера на что-то в этом роде. Он сказал, что твоя мать умерла, родив тебя.

– Да. Тем не менее… Хотя я и не красавица, все же я не из самых худших меченых. Ведь среди меченых бывают настоящие монстры.

– Значит, слова Натаниэля, обращенные ко мне и Кристофферу, можно понимать так: если я выйду замуж за Рикарда, я рожу меченого, а Кристоффер спасет мне жизнь?

– Абсолютно верно. Мы все поняли это именно так. Рикард был очень огорчен. Он уже говорил со мной об этом. Он готов ради тебя остаться неженатым, хотя он по-настоящему любит тебя.

Винни была просто ошеломлена, она слишком много узнала за один раз.

– И тогда Натаниэль останется без поддержки?

– Да, помощи ему ждать будет не от кого.

– Но ведь Кристоффер спасет мою жизнь?

– Кесаревы сечения делают теперь чуть ли не каждый день. Но иметь в семье меченого ребенка – большая ответственность, и Рикард хорошо понимает это.

Винни никогда не отличалась особым мужеством. Но теперь она вдруг почувствовала себя готовой к борьбе. Расправив плечи, она сказала:

– Если Рикард согласен иметь такого ребенка, то я тоже согласна!

Бенедикте встала и обняла за плечи тоже вставшую из-за стола молодую женщину.

– Добро пожаловать в нашу семью, Винни! – сказала она. – Давай позовем Рикарда и скажем ему обо всем! И к тому же, кто знает, может быть, у тебя родится такой же ребенок, как Натаниэль! Такой же прекрасный и замечательный во всех отношениях!

– Возможно… – нервозно улыбнулась Винни.

Но она знала, что это не так. Она помнила скорбь в глазах Натаниэля.

«Ты будешь много плакать», – сказал он ей.

Значит ее ребенок не будет таким замечательным!

«Но у тебя будет и радость… И все закончится хорошо».

Как ей следовало все это понимать? У нее было еще время, чтобы подумать. Она могла еще помешать тому, чтобы ее собственный ребенок впоследствии вступил в борьбу с неизвестными, страшными силами… с самим Злом?

Но в таком случае Натаниэлю пришлось бы бороться в одиночку. Или еще у кого-то в поколении Рикарда – у Мари, Джонатана или Карины – должен был появиться такой ребенок – взамен ее ребенка.

И, возможно, ребенок, который должен родиться у нее с Рикардом, все же хотел быть рожденным? Может ли она отказать живому существу в его праве быть рожденным?

Винни знала, что ей нужен Рикард и никто другой. И если она скажет «нет», она будет сожалеть об этом всю жизнь. Да, ведь даже если она и решила бы выйти за кого-то другого, она вряд ли нашла бы кого-то. Ей нужен был только Рикард.

Поэтому выбирать было просто. Но как обстояло дело с Рикардом? И какими будут их еще не зачатые дети?

Не услышит ли она со стороны своих будущих детей упреков? Ведь кто-то из них может быть меченым…

Винни даже не подозревала о том, что подобные мысли приходили в голову всем женщинам в роду Людей Льда, независимо от того, принадлежали они роду Людей Льда или их взяли замуж со стороны. Они знали, на какой риск идут. И все-таки они рожали детей.

Собственно говоря, Винни все уже решила для себя.

Теперь оставалось дело за Рикардом.

Они вернулись в Хальден, так окончательно и не приняв решение. Им хотелось дать друг другу время, чтобы подумать, ведь речь шла сразу о трех человеческих жизнях.

Но отношения их стали более глубокими. Рикард еще ни разу не поцеловал ее, им обоим хотелось сначала проверить свои чувства.

На карту ставилось слишком много.

Сразу после возвращения в Хальден Рикард сам занялся аферой Ханса-Магнуса Ольсена. Его коллега уже разговаривал с молодым кадетом, который, конечно же, прикинулся невинным. Им пришлось отправиться в казармы Фредрикстена и осмотреть его комнатушку. Но там не было ни одной вещи из Баккегордена!

Куда же он их отнес?

На следующий день после приезда Рикард отправился туда.

Ханс-Магнус встретил его на редкость приветливо. Широко улыбаясь, он закурил длинную, элегантную черную сигарету марки «Собрание», имея при этом очень экстравагантный вид.

– Нет, уверяю вас, констебль, ноги моей не было в Баккенгорде с тех пор, как моя мать и ее падчерица заболели этой страшной болезнью.

– Но ведь вы знали, что дом был дезинфицирован. Подняв брови, кадет небрежно выпустил из ноздрей дым.

– Дезинфицирован… – произнес он. – Можно ли надеяться, что в доме не осталось ни одной бациллы?

– Речь идет не о бациллах, а о вирусе, – не без злорадства произнес Рикард.

– Пустяки, – ответил Ханс-Магнус, пожимая плечами. – Как бы там ни было, я понятия не имею, куда подевалась эта старая мебель и всякая рухлядь. Наверняка Винни сама все это продала и не хочет признаться в этом.

Рикард чуть не дал за это лейтенанту оплеуху.

– Винни этого не делала, – произнес он сквозь зубы. – Ладно, если вы не хотите идти нам навстречу, мы предпримем самостоятельные поиски.

– Мне кажется, вы давно уже этим занимаетесь, – не без ехидства ответил Ханс-Магнус. – Но ничего пока не обнаружили, если не считать носового платка. Я бы и сам охотно узнал, где находятся теперь эти вещи, потому что среди них немало моих.

Рикард ушел, дрожа от ярости. Он решил поставить на колени этого самонадеянного идиота, чего бы это ему не стоило.

Винни принимала у себя Агнес, которой нравилось бывать в Баккенгорде, несмотря на то, что там почти не было мебели.

Под столом, за которым они сидели, рычали друг на друга собаки.

– Должна тебе сказать, Винни, – произнесла маленькая, хрупкая дама, – что ты хорошеешь день ото дня. Я помню какой невзрачной ты была раньше. А теперь ты обращаешь на себя внимание, ты личность! Личность! Да, можно сказать, видная дама!

– Ой, да что ты… – смущенно ответила Винни. – Лично я так не считаю. Но, в самом деле, прическа и одежда много значат.

– Ты не представляешь себе, как много! – убедительно произнесла Агнес.

– Ты же видишь, я подстригла волосы. Это Мали на Липовой аллее уговорила меня сделать это. Рикарду сначала это не понравилось, ты же знаешь, что мужчинам всегда нравятся длинные волосы…

Агнес этого не знала, но горячо кивнула в ответ.

– Он сказал, что это мне больше идет.

Как это было странно для нее и чудесно, говорить о самой себе. Ведь всю жизнь Винни старалась уходить на второй план. Теперь она могла позволить себе немного заняться собой.

– Но дело не только в этом, – убежденно сказала Агнес. – Многое зависит от походки, от выражения глаз. Ты теперь совершенно другой человек! Тебя просто не узнать!

«Это любовь к Рикарду так изменила меня, – подумала Винни. – И его любовь ко мне. Какой сильной я чувствую себя! Просто несгибаемо сильной! И в то же время такой ранимой! Меня так легко теперь вывести из себя.

Но зачем думать об этом? Зачем заставлять себя печалиться? Не лучше ли научиться наслаждаться каждым мгновением? Ведь это умеют делать далеко не все. Большинство людей либо оглядывается назад и о чем-то сожалеет, либо проявляет недовольство по поводу настоящего.

Как это глупо! Ведь живем-то мы в настоящем! Дышим, думаем, переживаем. Тем не менее, большинство…»

Агнес прервала ход ее мыслей:

– И ты ничего больше не слышала о своих пропавших вещах? Подумать только, какими ничтожными могут быть люди, идя на такое воровство!

– Нет, мы ничего больше не слышали. Но у Рикарда есть план…

Разумеется, Рикард кое-что придумал. На следующий день он зашел за Винни, и они снова поехали в Осло.

«Странно, как быстро привыкаешь к поезду, – думала Винни. – А ведь я раньше никуда не выезжала. И за такой короткий период я уже в третий раз еду по железной дороге, и кажется, что поезд движется слишком медленно: так много остановок, такое количество пригородных станций! И вся эта копоть, летящая в окно…»

Рядом с Рикардом она чувствовала себя в полной безопасности. С ним она могла говорить, не заботясь о выборе слов – за исключением, быть может, каких-то романтических бесед, когда она просто замыкалась в себе.

Рикард старался ничем не смущать ее, выбрав подчеркнуто товарищеский тон. И Винни была благодарна ему за это.

– Значит, нам следует наведываться в антикварные лавки. Здесь есть одна поблизости.

И каково же было их удивление, когда в первой же попавшейся лавке они обнаружили пропавшие вещи! Еще стоя в дверях, Винни воскликнула:

– О, вот бабушкин шкаф в стиле барокко!

Им повезло. В лавке оказалась вся мебель и все пропавшие безделушки. Владелец лавки был страшно огорчен, ему сказали, что это мебель умершего человека, и он был совершенно уверен в этом. Такой элегантный офицер…

Рикард пообещал, что Ханс-Магнус Ольсен возместит владельцу антикварной лавки все, что получил за «имущество умершего», а потом они договорились с транспортным бюро перевести все вещи обратно в Хальден.

– А он получил кругленькую сумму за все это, – сказала Винни, когда они шли уже на Восточный вокзал.

– Разумеется. Остается только надеяться, что он еще не растранжирил всю сумму.

– Но в расписке стоит его имя. Значит, он не будет все это отрицать?

– Не будет, мы прижали его к стенке. И это доставляет мне удовольствие, Винни. Он с таким высокомерием и с такой непочтительностью разговаривал со мной.

Они уже приближались к вокзалу, когда Рикард, наконец, спросил:

– Винни, ты уже обдумала все? Сможем ли мы с тобой иметь ребенка, пусть даже несовершенного?

– И воспитывать его в тепле, любви и внимании? – подхватила она. – Оберегать его от окружающего мира, но не настолько, чтобы отгораживать ото всех? Отдать ему всю нашу любовь?

– Вот именно. Хотя мы и не знаем, будет ли он меченым.

– Натаниэль сказал, что мне предстоит поплакать, – скептически произнесла она.

– Да. А к словам Натаниэля следует прислушиваться. Но ведь он сказал еще, что тебя ждет и радость. Ты решишься на это?

– Я давно уже решилась. Но почему ты все время спрашиваешь меня обо всем в таких официальных местах? В поезде, на вокзале…

– Возможно, я просто стесняюсь, – улыбнулся Рикард. – Но мы могли бы встретиться вечером в Баккегордене, если ты не против.

Она радостно и смущенно засмеялась.

– Какой ответ ты хочешь услышать от меня? Сказать, что я согласна жить с тобой или что мы должны поставить все вещи на место этим вечером?

– И то, и другое, – ответил Рикард. – Но больше первое.

Винни опустила голову, чтобы скрыть свою радость.

– Лично мне хотелось бы успеть все в этот вечер. Тебя это устраивает?

Не обращая внимания на прохожих, он прижал Винни к себе, взял ее за подбородок и поцеловал.

И Винни тут же забыла о том, что на земле существуют другие люди. Некоторые прохожие, глядя на них, улыбались, другие сердито фыркали…

Но люди ни о чем не догадывались.