"Скрытые следы" - читать интересную книгу автора (Сандему Маргит)

4

На праздники Иосиф приехал домой.

Мари сразу же пришла в радостное возбуждение. Иосиф был на два года старше ее, и до этого они постоянно вели полунепристойный диалог, полный двусмысленных намеков. Этот вид общения был чрезвычайно занимательным, без откровенного флирта, но достаточно опасный. Абель Гард, с его наивностью, был озабочен тем, что они постоянно препираются. Криста лучше понимала, в чем дело, и тоже была озабочена – но куда более реальными проблемами.

Ее не было в комнате, когда Иосиф равнодушно, как бы мимоходом, сказал Мари:

– Я думаю пойти на сборище. Хочешь пойти со мной или тебе лень?

– Приятно об этом слышать, – сказал его отец, прежде чем Мари успела что-то ответить. И он даже не предполагал, что есть еще один вид сборища, светский, когда молодежь собирается, чтобы потанцевать. Официально объявлять танцульки, конечно, не разрешалось, но молодежь все равно собиралось тайком, зашторив окна.

Мари небрежно повела плечами.

– Если маленький мальчик не решается пойти туда один, я готова отвести его туда за ручку, – сказала она.

– Как это мило с твоей стороны, – с гримасой на лице ответил Иосиф – Карине! Ты пойдешь с нами?

Мари почувствовала в горле комок. Он хочет взять с собой еще и Карине?

Ревность к своей младшей сестре? Мари сразу почувствовала угрызения совести. Но она ничего не могла с собой поделать. Она боялась потерять Иосифа. Потерять? Но ведь она им никогда и не владела!

Но оба они знали, что Карине ответит отказом. Так оно и получилось; Мари даже показалось, что сестра ее побледнела. Неужели так страшно пойти на танцы, к тому же вместе со старшей сестрой?

Ни о чем не подозревая, Абель сказал:

– Но, конечно же, тебе нужно пойти с ними, Карине! Ты слишком много проводишь времени наедине с собой, а там ты встретишь только приличных людей…

– Мне… нужно выучить уроки, – пробормотала Карине и вышла из комнаты.

И Иосиф с Мари поехали на велосипедах на танцульки.

Мари было интересно попасть туда, тем более, с таким кавалером!

Но Иосиф оказался более опытным, чем она предполагала. У него было много знакомых, он болтал со многими девушками и в открытую флиртовал с ними. Мари, присутствующей при этом, было не по себе.

А ведь она желала примирения со всеми, ведь ее считали девушкой «не умеющей говорить нет».

От страха и огорчения она почувствовала в груди пустоту. «Я потеряю его, он одинаково относится ко всем, у него нет особого интереса ко мне! Что же мне делать?», – думала она.

Судорожно улыбаясь, она старалась быть милой и приветливой со всеми, хотела, чтобы все были ее друзьями, хотя на душе у нее было так скверно! В зале собралось уже достаточно молодежи, она танцевала с Иосифом, танцевала и с теми, кто ее приглашал, но ей хотелось чего-то другого. Хуже всего было то, что он приглашал одну девушку за другой и со всеми был одинаково приветлив. И вот теперь он танцевал с какой-то девушкой, прижавшись щекой к ее щеке. Судя по всему, они были давними знакомыми, они перешептывались и смеялись.

У Мари просто разрывалось сердце при виде этого. И ей стоило больших усилий, чтобы не покинуть танцевальный зал.

Наконец, танцы закончились. Наконец-то Иосиф подошел к ней.

– Ну, что, пошли домой? – сказал он.

Мари готова была умереть за него, так она была счастлива.

Группа сопротивления не имела постоянного места встречи. Обычно встречались дома друг у друга, по очереди, чтобы немцам не так легко было напасть на их след.

На этот раз собрались в маленькой комнатушке Ионатана, в больнице Уллевол.

Обсуждали план работы для мужчин более старшего возраста, входящих в группу. Ионатан же, в основном, был связным. Он ездил на велосипеде и уведомлял о чем-нибудь членов группы или же ездил по другим адресам, о которых ему не полагалось слишком много знать, а точнее – слишком много помнить.

Лидером группы был врач, доктор Хольмберг. Материально ответственного звали Нильсон. Еще был молодой человек по имени Анкер, а также человек средних лет, которого все называли просто Стейн. Ионатан так и не узнал, кем он был, хотя и догадывался, что тот занимал в обществе высокое положение. «Я это улажу», – обычно говорил он, когда дело касалось бюрократических проблем.

Еще двое мужчин, судя по всему, чернорабочие, были немногословны, выполняя порученные им задания. Ионатан даже не знал, как их зовут. Внезапно лидер группы обратился к нему.

– И еще, Ионатан, – сказал доктор Хольмберг. – Я знаю, что ты умеешь водить машину. У тебя есть водительские права?

– Мне еще не исполнилось восемнадцати.

– В этом нет проблемы, – сказал Стейн, который мог уладить все. – Если ты завтра принесешь пару маленьких фотографий и передашь их Нильсону, ты через несколько дней получишь водительские права. Там будет написано, что тебе уже восемнадцать. Понимаешь?

– Конечно, – кивнул Ионатан. Что я должен буду делать?

– Ты будешь просто шофером. В группе появился новый член, он поедет в Трёгстад, чтобы привезти «товар». Но он не умеет водить машину. Ты и повезешь его. Тебе дадут об этом знать, и ты получишь документ, позволяющий ехать на грузовике в провинцию.

Могу ли я узнать, как зовут этого нового члена группы?

– Конечно. Его зовут Руне, и больше мы ничего не знаем. Это самый хладнокровный боец сопротивления, какого только можно найти в Норвегии.

– А хорошо ли это? – неуверенно спросил Ионатан.

– Я понимаю, что ты имеешь в виду. Может быть, лучше было бы сказать, спокойный и находчивый в критических ситуациях.

– Именно так!

– Да, хладнокровные убийцы нам не нужны, в этом ты прав.

Они расстались.

И через четыре дня Ионатан встретил этого самого Руне.

Он был просто шокирован. «Нет, так дело не пойдет!» – хотелось сказать Ионатану, когда он увидел человека, ожидающего его возле грузовика на Киркевейен. Руне был не особенно высок, к тому же он прихрамывал на одну ногу, из-за чего обе его ноги казались поврежденными. Передвигался он с большим трудом. И когда он подал Ионатану руку, тот заметил, что на обеих руках у него не хватало пальцев.

И лицо… Оно было гротескным, пугающим, словно вырубленным из твердого дерева. Волосы падали на лоб густыми, жесткими прядями.

Но когда Ионатан увидел его глубоко сидящие глаза, он был тронут до глубины души. Такой доброты, которую излучали эти темные глаза, он не встречал ни у одного обычного человека. Дома, в Липовой аллее, говорили что у Марко и Имре были необычайно красивые, излучающие проникновенное тепло глаза. У Руне глаза были не такими, они вовсе не были красивыми. Единственное, что в них было, так это внутренний огонь. Глаза у него были коричневыми, точно такого же цвета, как и его клочковатые волосы. Цветом своим они напоминали перегнившую солому с каким-то морковным оттенком.

Да, Руне был просто безобразен на вид. Возраст его было трудно определить. Что-то между двадцатью и сорока. Но Ионатану он понравился. В особенности, когда он улыбался.

– Ты знаешь, куда нам нужно? – спросил его Ионатан.

Руне кивнул и сел в кабину грузовика, на котором стоял опознавательный знак больницы Уллевол. Официально они направлялись в одно крупное поместье в Трёгстаде. Неофициально же им предстояло привести груз, о котором Ионатан не имел понятия. Так было безопаснее.

Ему пришлось помочь Руне закрыть дверцу грузовика.

– Несчастный случай? – спросил он, кивая на изувеченную руку.

– Да, – ответил Руне резким, каркающим голосом. – Руки затянуло в станок…

– Уфф, – сочувственно произнес Ионатан. – Надеюсь, ты ничего не будешь иметь против сотрудничества с таким юнцом, как я?

– Я сам попросил, чтобы послали тебя, – ответил к его удивлению Руне. – Я узнал, что ты, несмотря на молодость, хорошо водишь машину.

Ионатан был польщен.

– Я автолюбитель. В пятнадцать лет научился водить автобус. Разумеется, мне позволяли водить его только в особых случаях. И никто не спрашивал водительские права, потому что я выгляжу взрослым. Узнали бы, сколько мне было тогда лет!

– Но ведь в автобусном парке знали об этом?

– Знали, но шеф был моим приятелем. Ты знаешь, как нужно ехать?

– Конечно!

– Прекрасно, потому что я совершенно не знаком с этими дорогами. Нас будут останавливать в пути, как ты думаешь?

– Вполне возможно. Но не беспокойся, бумаги у нас в порядке.

– Но кто ты такой? Я имею в виду, что ты ответишь немцам, когда они спросят об этом?

– Я работник из усадьбы Белльстад, и мы едем туда. Мы совершаем эти поездки регулярно, раз в неделю. Мы возим различные продукты в больницу, а обратно везем отходы для свиней и кур.

– Понял.

– Ты работаешь в больнице, что соответствует действительности. И ты знаешь обо мне только то, что я работник Руне.

– Можно спросить: ты и в самом деле работник?

– Нет, – сухо ответил Руне.

Его сдержанный ответ не позволил Ионатану спрашивать, кто же он такой на самом деле.

Трудно было угадать его профессию. Создавалось впечатление, что он находился до этого в каком-то доме инвалидов, но, с другой стороны, он вел себя вовсе не как инвалид.

Возможно, лучше всего было не выяснять это.

Они беспрепятственно выехали из Осло. Было еще утро, поэтому они могли вернуться уже к вечеру того же дня. Им не следовало слишком обращать на себя внимание. Но ехать с большой скоростью на генераторном газе было невозможно.

Руне указывал Ионатану путь: сначала на юг, потом на восток. После того, как Ионатан, с присущей ему откровенностью и словоохотливостью, рассказал все о себе и о своей работе в Уллеволе, говорить им было особенно нечего. Но из скупых ответов Руне он понял, что его странный попутчик занимает активную позицию в рядах борцов сопротивления. Да, его товарищи и раньше намекали на это. И теперь, молча слушая рассказ Ионатана, он тем самым оказывал ему большое доверие.

Внезапно Руне сказал:

– Нашей организации нужна девушка.

– Это не так трудно сделать.

– Многие девушки хотят сотрудничать с нами. Но нам нужна такая, которая обладает особыми качествами.

– Какими же?

– Она не должна быть ни с кем связана. Должна быть выносливой, под этим я подразумеваю, что с ее губ не должно сорваться ни звука, как бы тяжело ей ни приходилось. К тому же она не должна быть влюбчивой.

Ионатан на это ничего не сказал. Он сидел и думал о своей младшей сестре Карине. Она очень подходит.

Наконец, он сказал:

– У меня есть сестра…

– Мне кажется, ты уже рассказывал о том, что для нее очень важны дружба и расположение окружающих. Ты сказал также, что она сделает все, чтобы быть рядом со своим парнем, и что она такая ранимая.

– Я говорил о своей старшей сестре, Мари. Но у меня есть еще младшая сестра. Она прекрасно подойдет. Но ей только пятнадцать лет.

– Возраст не имеет значения. Она смелая? Ионатан задумался, потом медленно произнес:

– Скорее всего, ей все равно, что происходит с ней.

– Это плохо.

– Да, но я хотел сказать, что для нее много будет значить какая-то цель в жизни, какой-то смысл. Лично я ее не понимаю. Она ведет одинокий образ жизни, но стоит взять ее в тиски, как она каменеет, словно соляная колонна возле Содома и Гоморры.

Это сравнение было, очевидно, выше интеллектуального уровня Руне, и он ничего не ответил. Вместо этого он спросил:

– Ты бы мог привести ее в больницу?

– Это будет затруднительно, она ведь ходит в школу…

– Но ведь теперь она не учится!

– Да, конечно, я совсем забыл, что сейчас каникулы! Я позвоню сегодня вечером моей родственнице Кристе, у которой сейчас живут сестры. А потом позвоню домой и спрошу об этом отца и мать. Да и саму Карине.

– Почему твои сестры не живут дома?

– Видишь ли…

Нет, еще не хватало, чтобы он сидел здесь и рассказывал о Тенгеле Злом этому калеке! Этому недоумку! Впрочем, нет, недоумком Руне не был. Он просто скрывал свой ум. Так что его можно было принять за кого угодно, в том числе за идиота или за гения.

– Это объясняется спецификой отношений в нашей семье… – сказал Ионатан, – Хотя ты можешь быть уверен, отношения между нами самые наилучшие, просто… Нет, в следующий раз! Во всяком случае, поговорю с Карине и со всеми остальными.

Руне кивнул и не стал ни о чем больше спрашивать.

Доставив свой груз в усадьбу, они взяли несколько ящиков яиц, масла и других продуктов.

На обратном пути Руне попросил Ионатана свернуть на узкую тропинку. Ионатан не осмелился протестовать.

В чаще леса их остановили двое.

«Дело плохо, – подумал Ионатан, – Но ведь у нас нет ничего, кроме яиц и… А что, если в ящиках, кроме этого, еще что-то?.. Тогда зачем было сворачивать на эту лесную тропинку?»

Сердце его тяжело билось. Руне же был совершенно спокоен. Мужчины подошли к грузовику. Открыв дверцу со своей стороны, Руне вылез из кабины и молчаливым кивком головы приветствовал их.

Мужчины тут же пошли в лес и принесли несколько тяжелых ящиков. Теперь Ионатан понял, что это были не враги: именно этих людей они и должны были встретить.

Он тоже вышел из кабины и помог погрузить три тяжелых ящика в кузов. Сверху на них поставили ящики с маслом и положили мешки с прошлогодней, теперь уже почти несъедобной капустой кольраби. На самый же верх положили мешки с углем для газового генератора.

Пока все это грузили, никто не сказал ни слова, и только потом Руне обменялся с мужчинам короткими репликами по поводу следующего места встречи, после чего они помахали ему рукой и скрылись в лесу.

Руне попросил Ионатана проехать чуть дальше, и они вскоре увидели разрушенную ферму. Там он повернул грузовик обратно, и они поехали домой.

До Осло они добрались без всяких препятствий. Были уже сумерки, а ночное движение по дорогам было запрещено. Неподалеку от Восточного вокзала их остановил патруль.

– Норвежские прохвосты, – пробормотал Руне. – Они наиболее энергичные. Предоставь дело мне!

– Уж не думаешь ли ты…

Руне покачал своей уродливой головой. Волосы его напоминали шерстяную пряжу на голове тряпичной куклы.

Ионатан с тревогой наблюдал за тем, как он вылез из кабины и заговорил с одетыми в форму дружинников норвежцами. Он так и не узнал, что сказал им Руне. Но оба дружинника в страхе отпрянули от него. И, отойдя на некоторое расстояние, они бросились бежать со всех ног.

Вскочив в кабину, Руне коротко произнес:

– Едем! Пока до них не дошло, что я сказал!

Ионатану оставалось гадать, не сказал ли он им о какой-то заразной болезни.

Только в следующую их поездку в Трёгстад он узнал, что в ящиках, которые они взяли в лесу, был радиопередатчик и другие средства связи. Если бы двое дружинников в Осло узнали, что они везут, Ионатана и Руне расстреляли бы на месте.

Мужчины, которых они каждый раз встречали в лесу, в окрестностях Трёгстада, переправляли груз через границу в районе Рёмскога. Они уходили в Швецию и возвращались обратно, доставляя бесценные материалы для движения сопротивления.

В дальнейшем планировалась переправка оружия. Но Ионатан об этом пока не знал. Руне же не говорил ни слова. Ведь семнадцатилетний юнец мог проговориться во время пыток.

В этот первый вечер Ионатан был совершенно измотан, когда, наконец, оказался в своей комнатушке. Но его испытания в этот день еще не закончились. К нему пришли. Мари нетерпеливо встала со стула, когда он вошел.

– Где ты был? – недовольно спросила она. – Я жду тебя уже несколько часов!

– Далеко, – неохотно ответил он. – А что ты делаешь в Осло? И почему не закрыла шторы, ты что, с ума сошла?

Он был не слишком рад ее визиту. К тому же он устал и хотел поскорее лечь спать, но сначала ему нужно устроить куда-то на ночь сестру, а потом им наверняка предстояло болтать до самой ночи. Мари не из тех, кто оставляет что-то невысказанным до следующего дня.

Конечно, он не мог заткнуть ей рот сердитой репликой, с Мари так поступать было нельзя. Ее можно было дразнить, если она понимала, что все это идет не от злого сердца, но грубостей она не выносила. Тогда она готова была сквозь землю провалиться от обиды.

Он покорно вздохнул.

Потом, нахмурившись, спросил:

– Ты пила виски?

– Да, совсем чуть-чуть.

– Если тебе нужно «чуть-чуть выпить», не пей, по крайней мере, виски! От этого запаха потом не отделаешься!

Она хотела встать, чтобы пересесть на другой стул, но чуть не споткнулась, так что ей пришлось ухватиться за стол.

– А ты основательно нализалась, – озабоченно произнес он.

Это было не похоже на Мари. Он раньше никогда не видел, чтобы она что-то пила.

– Так оно и есть, – призналась она. – Мы с друзьями немного повеселились, поэтому я и пришла домой поддатая…

– Не поддатая, а покинутая, – поддразнил он ее по своей старой привычке.

Побелев, Мари уставилась на него.

– Неужели это уже заметно? – спросила она. Ионатан испуганно замер на месте.

– О чем ты говоришь, Мари? Что ты натворила?

– А ты как думаешь? – лаконично произнесла она, больше уже не напуская на себя важный вид.

Он был в ужасе. Этого он от нее не ожидал. Он знал, что Мари никогда не говорит «нет», если кто-то о чем-то просит ее, но кто бы мог подумать, что…

Или так оно на самом деле и было?

– Но, Мари… – только и смог прошептать он. В этом шепоте было все, что он не мог выразить в словах: ужас по поводу поступка сестры, беспокойство за нее и о том, что скажут родители, предчувствие скандала и ее отъезда куда-нибудь, где она могла бы найти себе работу, пока не родится ребенок… О чем она думала? Что это за проходимец такой?..

Она лихорадочно произнесла:

– Ты должен мне помочь, Ионатан!

– Я? Что же я должен сделать?

– Ты работаешь в больнице. Ты можешь дать мне адрес… или дать мне какое-то средство, которое поможет освободиться от…

Он почувствовал, как в нем вскипает гнев.

– О чем ты просишь меня? Ты хочешь, чтобы я помог тебе избавиться от зародыша?..

– Тише ты! – умоляюще произнесла она. – Только помоги мне!

– Никогда в жизни!

– Но разве ты не понимаешь, что я должна это сделать? Не могу же я…

– Об этом надо было думать раньше. Закрыв руками лицо, она воскликнула:

– О, ты не знаешь, как все это получилось!

– Девушка, которая не может сказать «нет», – с горечью произнес он. – Как могла ты быть такой дурой? Но теперь дело сделано, и ты должна воспринимать все, как есть. О том, что ты просишь, не может быть и речи. Разве люди Льда когда-нибудь вели себя так малодушно? И ты ответишь за свой проступок, Мари! Прежде всего, отправляйся к Кристе, она…

– О, нет, я не могу этого сделать. Абель придет в ярость!

– Абель? Какое он имеет к этому отношение? Отвернувшись, Мари всхлипнула.

– Мари, – догадавшись, в чем дело, забыв об усталости и о позднем времени, сказал он. – Мари, это один из сыновей Абеля?..

В ответ она промолчала.

Голос Ионатана был зловеще приглушен и лишен всякого выражения, когда он спросил:

– Кто он?

– Один из старших, – сдержанно ответила она.

– Я так и думал. Проклятый мошенник!

– Ты не должен сваливать всю вину на него, – жалобно произнесла Мари, не осмеливаясь смотреть ему в лицо. – Во всем этом больше виновата я сама.

– Я в этом не сомневаюсь, – сердито ответил он. Она сжалась от его слов, как от удара.

– Ионатан, ты не должен сердиться на меня! Хоть ты-то не сердись, этого я не вынесу!

– А я и не сержусь, – прошипел он, злой, как оса. – Но только не надо мне говорить о том, что он здесь ни при чем. Мужчина никогда не может быть в таких случаях невиновным. Ведь у него всегда есть выбор.

– Да, тебе лучше об этом знать.

– Речь идет не обо мне, – пробормотал он, задетый ее замечанием, поскольку его собственный эротический опыт был пока нулевым.

– Ты поможешь мне? – жалобно пропищала она. На это Ионатан наставительно, желая скрыть свою растерянность, ответил:

– За это время, что я проработал здесь, я узнал кое-что о профессиональной этике. То, о чем ты просишь, совершенно недопустимо. Отказываюсь содействовать этому.

– Но что же мне тогда делать?

– Он должен жениться на тебе.

– Иос…

Она оборвала себя на полуслове.

– Ясно, это Иосиф, – холодно произнес Ионатан. – Этого следовало от него ожидать.

– Он не хочет жениться на мне. И я тоже не хочу выходить за него замуж.

– Ты не можешь этого не хотеть, Мари!

– Вовсе не требуется сыпать соль на рану.

Ионатан, до этого стоявший, наконец, сел на стул.

– Расскажи все по порядку, – уже более мягко попросил он.

– Все в деталях?

– Не хами, сейчас не время и не место делать это!

– Извини! Но о чем же мне рассказывать? Долгое время мы играли с ним в так называемые невинные словесные игры. Потом он пригласил меня на танцы. Там он бесстыдно флиртовал со всеми девушками подряд. И когда он, наконец, сказал, что нам пора домой, я была совершенно вне себя. Я боялась потерять его. Я старалась во всем угодить ему, чтобы остаться с ним. Ионатан, я сказала «нет» при его первых попытках сближения. Но он… Он рассердился! Он хотел уйти. А этого я не могла… перенести.

«Господи, как все банально, – печально подумал Ионатан, – проклятый оболтус! И бедная девочка!»

– Он, конечно понял, что мое сопротивление не слишком велико. Ведь я вбила себе в голову, что влюблена в него.

– Ты лжешь сама себе. Ты добивалась его любви. Тебе хотелось, чтобы он желал тебя. Разве не так?

– Ионатан, ты специально так жесток со мной?

– Да. Это должно послужить тебе уроком, несчастная искательница любовных похождений. Она удрученно опустила плечи.

– А потом он уехал обратно в Осло, – продолжала она. – В следующий раз, когда он приехал домой, он почти не смотрел на меня.

– Он уже получил от тебя, что хотел.

– Но около трех недель я жила просто в смертельном страхе. И мне пришлось сказать ему об этом.

Вынув носовой платок, Мари вытерла слезы и высморкалась.

– И он бросил мне в лицо самые жестокие слова.

– Могу себе представить. «Откуда я знаю, что это мой ребенок? Ведь у тебя было много других парней!» Это он сказал тебе?

– Да, – кивнула Мари, совершенно уничтоженная его словами. – Что-то в этом роде. Но только гораздо хуже. Я никогда не забуду его слова, Ионатан. «В чем ты пытаешься убедить меня, похотливая шлюшка? Стоит кому-то взглянуть на тебя, и ты уже ложишься на спину!» О, как мне было обидно! Ведь все это неправда! Да, я не была невинной, но у меня до него было только двое, и я всегда думала, что это и есть Великая Любовь! И я так боялась, что они меня бросят!

Ионатан обнял ее за плечи. В данный момент он чувствовал себя намного старше Мари.

– Дорогая сестренка, – мягко произнес он. – Ты в самом деле натворила дел. Мари, я не могу помочь тебе сделать аборт, я отказываюсь. Но я буду помогать тебе во всем остальном. И прежде всего мы должны поговорить об этом в семье.

– В какой семье? В нашей или в семье Кристы?

– В обеих. Пусть взрослые решают, что нам делать с Иосифом.

– Будут проблемы с Абелем, – сказала она. – И вообще, Ионатан, я не хочу выходить замуж за Иосифа. Ни при каких условиях.

– Значит, ты предпочитаешь стать матерью-одиночкой?

– Я ничего не предпочитаю, – всхлипнула она. – Мне страшно! Я не хочу умирать!

– Ну, ну! Все будет хорошо, – утешал он ее. – Все образуется.

Его беспокойство за сестру росло с каждой минутой. Он хорошо знал, как относятся люди к матерям-одиночкам.

– А не могла бы ты выйти замуж за кого-то другого? – Осторожно спросил он.

– За другого? Покажи мне человека, который захочет жениться на той, которая ждет ребенка от другого!

– Такое бывало в истории, – ответил он.

– Я вышла бы за кого угодно, – воскликнула Мари и всплеснула руками так, как может делать только француженка.

– Ты преувеличиваешь. Ведь ты же не хочешь выйти замуж за отца ребенка!

– Скорее, это он не хочет жениться на мне. Она снова заплакала.

– О, Ионатан, найди мне какого-нибудь парня, и я соглашусь выйти за него, даже если это будет горный тролль!

– Значит, для тебя не имеет значения его внешность?

– Стану я обращать внимание на подобные пустяки?

Ионатан скептически посмотрел на свою сестру.

– Разве я когда-нибудь гонялась за внешностью? – раздраженно воскликнула она – Нет, ты несправедлив ко мне! Ты же знаешь, что…

Она замолчала.

Ионатан закончил ее мысль:

– Что ты искала нежности, любви, я это знаю. И именно это привело тебя к несчастью. Ты будешь на правильном пути только тогда, когда перестанешь ждать чего-то от других.

– Теперь уже поздно, не правда ли?

– Нет, почему же? В воскресенье я свободен. Хочешь, поедем с тобой к отцу и матери? Или попросим их приехать сюда. Так даже будет лучше.

Он видел по ее лицу, что она хотела бы скрыть все от родителей. Но она тут же смиренно вздохнула и сказала:

– Да. Нам нельзя появляться там. Попроси их приехать сюда!

– Прекрасно, Мари! Все будет хорошо, вот увидишь!

– Легко тебе говорить так! Мне показалось, что ты знаешь… какого-то парня?

Он нетерпеливо покачал головой.

– Нет, я передумал, этот человек не подходит.

– Скажи!

– Нет, я видел его всего один раз. Сегодня. Он показался мне ужасно одиноким…

– О, я могла бы спасти его от одиночества.

– Но я ничего о нем не знаю.

– Он безобразен, да?

– Нет, не безобразен. Но, пожалуй, и не красив. Правда, у него добрые глаза. В них столько тепла и понимания!

– Он мне подходит, – тут же решила Мари. – Представь его мне, и я соблазню его в течение часа!

Ионатан захохотал.

– Хорошо, что ты не потеряла чувство юмора, Мари.

– Но я же серьезно!

– Ты просто не в своем уме, – ответил Ионатан. – Кстати, как я могу представить его тебе, если сам не знаю, встречусь ли с ним снова? Нет, забудь об этом, я знаю, что ты ни за что в мире не согласишься выйти за него замуж.

– О, ты плохо знаешь меня!

– Хорошо, Мари. К сожалению, очень хорошо! Внезапно Мари увидела себя как бы со стороны.

– Почему я такая, Ионатан? – жалобно произнесла она. Может быть, что-то произошло в моем детстве, может быть, меня мало любили, раз мне все время необходимо убеждаться в любви окружающих?

Семнадцатилетний Ионатан, впитывающий в себя больничные разговоры, глубокомысленно заметил:

– Нельзя все сваливать на родителей, на недостаток их любви или на окружающую среду, Мари. Ты же знаешь, твое и мое детство было просто замечательным. Много молодежи ступает на ложный путь. И в большинстве случаев люди сами во всем виноваты. Твое стремление понравиться всем обусловлено особенностями твоего душевного склада. Я не призываю тебя относиться ко всем наплевательски, зная, что все равно этого не сможешь сделать. Но тебе нужно работать над собой, Мари! Это лучшее, что я могу посоветовать тебе.

– Я становлюсь просто больной, когда слышу, как люди ссорятся. Ссора для меня – ненормальное явление.

– Многие чувствительные люди воспринимают ссоры именно так, как ты. Но у тебя все будет хорошо. И все-таки… Посмотри на Карине! Ты думаешь, она счастливее тебя?

– Нет, – задумчиво произнесла Мари. – Я совершенно не понимаю Карине.

– Кстати о ней… Мне нужно поговорить с ней. Нет, речь пойдет не о твоих неприятностях. Не могла бы ты попросить ее позвонить мне? Послезавтра в час дня, в мое отделение. Мне не разрешают самому звонить отсюда.

– Что у вас с ней за тайны?

– Никаких тайн. Но брат и сестра могут иметь потребность общаться друг с другом. Обсуждать, к примеру, дни рождения других…

Ионатан как раз вспомнил, что у Мари скоро день рождения. Догадавшись об этом, она просияла.

– Я передам это Карине.

– Прекрасно. И в воскресенье ты приедешь сюда, скажем… часов в пять. Идет? К этому времени приедут отец и мать, они должны мне звонить завтра.

Она вздохнула.

– Нужно ли это делать?

– Нужно! Они все поймут!

– Как хочешь… Но сначала дай мне шанс! Сведи меня сначала с этим твоим некрасивым и одиноким другом! Мне кажется, это просто здорово выйти замуж за уродца! Я буду так много значить для него, в его глазах я буду просто красавицей, я смогу всегда держать его при себе!

– Никогда не слышал более эгоистичных слов!

– Ты многого еще не слышал… – ответила со вздохом Мари.