"Паромщик" - читать интересную книгу автора (Сандему Маргит)2Луна виднелась за темными тучами, которые проносились по небу. Время от времени бледный круг луны показывался между ними и бросал короткий холодный отблеск голубовато-зеленого света на дом, стоявший на гребне холма. Это был большой двухэтажный особняк со множеством окон, отражавших лунный свет. Может быть, когда-то он и был покрашен, но теперь серая древесина проступала среди полос отслоившейся краски. Черепица заросла мхом, и столбы под верандой прогнили сверху донизу. На первом этаже за старомодными гардинами было заметно слабое свечение; второй этаж выглядел безлюдным, в его окнах висели потрепанные остатки портьер. Когда луна снова скрылась за облаками, дом предстал во всей своей угрюмости. Но вот внезапно показался мимолетный отблеск в окнах второго этажа – слабый и рассеянный, словно кто-то нес стеариновую свечу за многослойной занавесью паутины. Луна вышла опять, и свет тут же исчез. Но не было никого на дороге, ведущей к холмистой гряде, кто бы увидел это. Не было желающих посетить дом, как и тех, кто бы согласился повстречать живущих там, да и не было ни у кого стремления выяснить, почему этот дом пользовался такой дурной славой. Он напоминал дом с привидениями, да и был на самом деле им, как утверждали окрестные жители. Говорили даже о криках в ночи и других не менее странных вещах. Только луне было позволено любить этот дом. Пришел день, и луна погасла. Гури Мартинсен ослабила туго затянутый воротник и обмахнула лицо перчатками. Она была полной женщиной тридцати пяти лет, ее красное лицо блестело от пота. На ней была неудобная юбка с турнюром, шляпа сползла на лоб и держалась лишь на заколках. – Нет, я больше не в силах ступить и шага. Я спущусь вниз к реке и отдохну. Ее муж слегка раздраженно поставил чемодан перед собой. Ему тоже было жарко. – Гури, у нас мало времени. Уже поздно, и тетушки ждут нас. Гури как раз спускалась вниз к реке. – Ты сказал, что здесь от станции недалеко. А мы уже идем целую вечность! – Вечность, – пробормотал он. – Всегда ты преувеличиваешь. Но он должен был признать, что дорога оказалась значительно длиннее, чем запомнилось ему. Как же давно он был здесь последний раз! В то время и железных дорог-то не было. – Пойдем, Сисель, – позвала жена их восьмилетнюю дочь. Сисель боязливо ступала по траве, тщедушная маленькая девочка с редкими, светлыми волосами и взглядом, который как будто всегда просил прощения. Ее отец покорно вздохнул и поплелся следом. – Но нам нельзя надолго задерживаться, – крикнул он. – Время идет, а нам надо идти дальше. Сисель всунула свою маленькую ручонку в папину ладонь. – Можно мне остаться с вами? – протянула она жалобно. – Мы ведь уже говорили об этом. Папа и мама отправляются в первую в своей жизни заграничную поездку. Нам надо немного побыть одним, ты пойми. Тебе придется пока пожить у дедушкиных сестер. Они наверняка добрые, а мы скоро вернемся. Уве Мартинсен надеялся, что его тетки окажутся приятными. Он не видел родственниц с детства. Тогда он слегка побаивался их. Но это было давно; они наверняка оттаяли на старости лет. Уве было известно об оригинальности тетушек, ведь вся остальная семья с ними не общалась. Но Гури и он планировали разбить лед, оставив Сисель у бабушек (и избавившись от нее на время). Три очаровательные старушки… Им будет так приятно заполучить малышку к себе в дом! Раз уж они живут в деревне и все такое… Сисель больше не говорила о поездке. Все равно не поможет. Вместо этого она начала бегать вдоль берега, пока родители сидели и отдыхали каждый на своем камне. Сисель была такая легкая и худенькая, что жара от палящего солнца не беспокоила ее. Она рассматривала всякие чудесные камешки на песке и бросала изредка какой-нибудь из них в протекавшую рядом воду. Девочка нагнулась, чтобы ближе разглядеть что-то, блестевшее на дне, прямо у берега. Что бы это могло быть? Она опустила руку, почувствовала, как поток подхватил ее, но все-таки достала предмет. Разжав кулак, она увидела, что это была просто монета со странным узором. Похоже на какие-то буковки или значки. Монета была в плачевном состоянии, вряд ли кто-то взял бы ее себе, но девочка тщательно вытерла ее о траву и положила в карман. Мама позвала дочку, и Сисель вернулась к родителям. Они снова продолжили свой изнуряющий путь вдоль берега. – А ты уверен, что мы правильно идем? – спросила Гури своего мужа. У него уже не было прежней уверенности. – Должно быть, да, – сказал он с тяжелым сердцем. – Но, с другой стороны, мы теперь были бы уже на месте. Здесь все так переменилось с тех пор, как я был ребенком. Железная дорога и … – Дурная голова! – фыркнула Гури. – Ну так спроси вон тех мальчишек возле лесопилки! Они действительно сбились с пути. Лишь через несколько часов они снова вышли на нужную дорогу. С некоторым недоумением они рассматривали дом на вершине холма. Уже опустились сумерки, ветра в этот вечер не было, и снова взошла луна. Ее изумрудный, струящийся свет освещал знакомый дом. – Что за страшный замок с привидениями! – прошептала Гури. – Твои тетки действительно живут здесь? – Адрес правильный. Но это хуже, чем я ожидал, – сообщил Уве. – Его не ремонтировали сотню лет. Сисель ничего не сказала. Ее трясло от страха. – Но ведь они охотно приглашали девочку, – Уве попытался успокоиться. – Ну спасибо, если ты называешь это «охотно», – ответила Гури. – «Девочка может приехать. Но мы рассчитываем, конечно, на скромное вознаграждение». И точка. – Они же старые и наверняка бедные, – вступился за теток Уве. – Пойдем, внутри, должно быть, находиться приятнее. Хриплый звонок прозвучал, когда потянули за шнур возле входа. Через некоторое время дверь приоткрылась на дюйм, не больше. Дверная цепочка была туго натянута. – Добрый вечер, – бесстрашно поздоровался Уве, обращаясь к щели. – Это мы, привезли девочку. Дверь медленно отворилась, и семью впустили в прихожую, обставленную черной мебелью и скудно освещенную старомодной лампой. – Здравствуйте, здравствуйте, тетя… мм-м… Герд, давно мы не виделись! – произнес Уве. Сисель уставилась на огромную камею и на два рыбьих глаза над ней. Тетя Герд с тусклыми, безжизненными волосами выглядела расплывшейся. У двери стояла такая же бледная, но более худая старшая сестра, Агнес. В комнате сидела пухлая младшая сестра Беата, она была поглощена пасьянсом и жевала конфеты. – Проходите, – проквакала тетя Герд. – Поздно вы заявились. Уве пролепетал что-то о том, как они заблудились, и после взаимных приветствий тетя Агнес отрубила: – Деньги на стол, Уве! Твой отец всегда был небрежен с деньгами, так что лучше будет, если мы получим плату за девочку немедленно. После отпуска у тебя, наверное, не останется ни гроша. Я подсчитала почем нынче жилье и хлеб. К тому же мы вычтем за дрова, износ мебели и за другие убытки. И не забудь почасовую оплату для нас, ведь за твоей дочерью нужен присмотр. Двадцать пять крон будет вполне приемлемо, не так ли? – Двадцать пять крон? – вскрикнула Гури ошеломленно. – За восемь дней? Нет, но… – Да, мы можем потребовать и тридцать. – Нет, спасибо, сойдемся на двадцати пяти, – вздохнула Гури. Это был почти весь их бюджет на поездку. – А где она будет жить? – поинтересовался Уве. – Мы выбрали коричневый салон, – сказала тетя Герд. – У нас нет лишних спален, а в коричневом салоне стоит часть менее ценной мебели. Для нас будет лучше, если она будет спать там. Мнение самой Сисель, естественно, не учитывалось. – Но это не значит, что она сможет распоряжаться мебелью как захочет, – вмешалась тетя Агнес. – Это фамильные реликвии, и мы к ним сильно привязаны. «Часть мебели» было слабо сказано, старухи явно поскромничали. Комната напоминала магазин с барахлом, которое антиквар уже не рассчитывал продать, там стояла мебель разных эпох в загадочных сочетаниях, и вычурные предметы сомнительной ценности занимали все свободное место. Уве прокладывал себе дорогу к расшатанной кровати, пробираясь между столами и стульями, этажерками и раскрашенными гипсовыми статуями. – Здесь ты будешь спать, Сисель, – успокоительно сказал он девочке, но по ее полным слез глазам увидел, что вся эта затея оставить дочку в доме у теток оказалась ужасной ошибкой. Отец понимал ее, он и сам бы не стал здесь жить. Гури отозвала его в сторону для разговора с глазу на глаз. Она выглядела недовольной. – Неужели нельзя оставить Сисель у кого-нибудь другого? Уве покачал головой. – Слишком поздно. – Теперь нам придется заночевать! – заявила Гури. – Из-за этого целый день пропадет. Но, по крайней мере, мы составим девочке компанию. Правда, в этой комнате мы не сможем остаться, здесь слишком мало места. После множества жалоб и возражений сестры согласились, чтобы родственники легли в дальней комнате. Но вначале Уве поклялся заплатить за ночлег. Тетки утверждали, что это принесет им совершенно ненужные дополнительные хлопоты. Когда они получили от Уве тяжелым трудом заработанные деньги, их довольные лица говорили о возможности компромисса. Сисель стояла у окна. В ярком лунном свете виднелись лишь самые крупные звезды. Если от Ориона провести черту, то получатся чьи-то плечи. А еще маленькие злые глазки и рот с кривой ухмылкой. Луна освещала коричневый салон, который назывался так вполне заслуженно. Свет падал на кровать несчастной Сисель, которая лежала под одеялом и изредка всхлипывала. Восемь бесконечных дней и ночей ей предстояло провести в этом ужасном доме среди неприветливых теток! Вот если бы ей разрешили остаться с папой и мамой! Но они твердят о том, чтобы «побыть немного одним», «попытаться что-то сохранить» и о других глупостях. Она должна завтра сбежать, подумалось девочке. Ей было все равно куда, замерзнет ли она, умрет с голоду или получит солнечный удар, придется ли ей ночевать в лесу. Все, что угодно лучше, чем эти холодные старухи и их страшный дом! Внезапно Сисель замерла и высунула голову из-под одеяла. Было трудно различить отдельные предметы в странной меблировке, но она и не видела ничего необычного. Она только слышала что-то. Что-то неопределенное. Ее отделяли от родителей несколько комнат. Звать на помощь не имело смысла. Да она и не смела кричать. Подумать только, а вдруг и впрямь еще кто-то находится в комнате? Но нет, она слышала этот звук не рядом с собой. Он шел сверху. Шаркающие шаги на верхнем этаже. Пустом. Кто-то ходит там, наверху, скорее, крадется на цыпочках. Половицы скрипят и повизгивают. Тем не менее Сисель немного успокоилась. Кто бы ни бродил там, наверху, он не смог бы достать ее. Возник новый звук. Девочка узнала его, она слышала такой же много раз из родительской спальни. Приглушенное поскрипывание кровати. Размеренное и ритмичное. Ей никогда не нравился этот звук, хотя она и не знала, что он означал. Обычно он усиливался через некоторое время, а затем Сисель всегда чувствовала толчки в стену и слышала учащенные сильные вздохи. Эти звуки пробуждали в ней неясное чувство неудовлетворенности и разочарования. Там наверху продолжался скрип, прямо как дома, он становился сильнее и быстрее – и вдруг стало тихо. Через мгновение Сисель опять услышала прежние шаркающие шаги. Все стихло, и она снова забралась под одеяло. Дорога очень утомила ее. В конце концов она заснула. Спала она тревожно. Все вокруг грохотало, звенело и трещало. Необычайно пугающий сон, полный сильных и страшных звуков. Внезапно она проснулась, словно дрожь пробежала по телу. Ее разбудил настоящий шум, резкий хлопок и удар. Но теперь это было в комнате, без всякого сомнения! Луна светила все так же ярко. Сисель всматривалась в темноту, ее сердце готово было разорваться, зубы стучали. Она жалобно застонала. Что-то в комнате было не так, но что? Ну да! Кто-то, должно быть, только что был здесь, ведь те два стула возле стола посреди комнаты были развернуты к ней, словно кто-то отпихнул их или споткнулся. А где же столик у стены? Здесь разве не было маленького столика? Разве вместо него лежала эта перевернутая статуя негра? Может быть, папа заходил чтобы проверить как она спит? И наверное, споткнулся… Она не была очень-то уверена с этим столом, может, его и не было вовсе. А скульптура вполне могла все время спокойно лежать, ведь в этой комнате ничего не разберешь, так все заставлено. Это наверняка папа приходил. Она выдохнула, отдышалась как будто после бега. На ее осторожное «Папа?» никто не ответил. Ну да, он ушел к себе и лег спать. Сисель опустила голову и закрыла глаза. Но мгновенно открыла их снова. Что-то скреблось и шуршало на полу. Она вглядывалась снова и снова в темноту, но там все было тихо. Но вот… Сердце замерло, словно боялось биться. Ее взгляд упал на огромное зеркало на подставке, украшенной ужасными узорами непонятного стиля и эпохи. В зеркале отражалась часть комнаты, которая раньше была скрыта от глаз Сисель. И девочка увидела высокую этажерку, полную отвратительных ваз, раковин и безделушек, которая медленно двигалась, скользя наискосок по полу в ее часть комнаты. Сисель закричала, выпрыгнула из кровати, натыкаясь на мебель, которой здесь вечером не было, и бросилась наружу. Проносясь сквозь комнаты с диким криком, она, естественно, разбудила весь дом. – Что это, что случилось? – испуганно спрашивали ее полусонные родители. Тетки появились незамедлительно, и, выслушав невнятные объяснения девочки, зажгли по свече и вошли в коричневый салон. Там царил неописуемый хаос. Мерцающий свет выхватывал из темноты опрокинутую мебель и предметы интерьера, оказавшиеся в другом конце комнаты, вдребезги разбитый фарфор и ящики для белья, вытащенные наружу. – Вы только посмотрите! – вымолвила тетя Агнес, вначале надолго лишившаяся дара речи. – Неплохо для восьмилетнего ребенка! – Ну не Сисель же это натворила, – пытался протестовать Уве. – Вы ведь не думаете, что она смогла передвинуть вон тот шкаф? Нет, сестры должны были с этим согласиться. – Но кто тогда был здесь? – спросила тетя Беата, круглая, как шарик, в своем потрепанном утреннем халате. – Ты ходишь во сне, Уве? – Нет, я уверен… Сисель всхлипнула: – Нет, это был не. папа. Я видела вот эту большую полку, она двигалась сама собой. Ее никто не толкал. – Глупости и вздор, – сказала тетя Герд, ее обширная грудь колыхалась от негодования. – Ах, мой бедный книжный шкаф! – запричитала Агнес, имея в виду старого отвратительного монстра. – Стекло разбито. Посмотрите! В него влетела ваза и испортила мои лучшие книги! Вам это дорого обойдется, обещаю вам! – Но мы… – начала было Гури и умолкла. Ясно, что им невозможно доказать свою невиновность, старухи хотели найти козла отпущения или, лучше, сразу трех. И, кстати, заработать на этом немного денег. Пока они стояли, не в силах собраться с мыслями, старые каминные часы пролетели наискосок через комнату и врезались в стену с ужасным грохотом. – Вот, вы видите, – сказал Уве. – Даже взрослый не сможет швырнуть их с такой силой. Внезапно они услышали сдавленный стон тети Герд. Казалось, что у нее острый сердечный приступ, но это был только вскрик. Дрожащей белой рукой она безвольно показывала куда-то на стену за их спинами. Все вместе уставились на обнаруженное ею. Высоко вверху на стене, примерно в полуметре от потолка, на коричневых обоях виднелся глубокий отпечаток. Такой глубокий, что под обоями было смято дерево. Все увидели, чем был оставлен след. Огромная звериная лапа с когтями. Но каждый знал, что подобного животного не существует. |
|
|