13

Итак, Суль смогла отвести угрозу в лице церковного служки от всей своей семьи.

Но опасность все равно подстерегала их.

Силье и Тенгель были настолько доверчивы, что никогда не смогли бы заподозрить в случайном постояльце доносчика. Постоялец не раз доказывал обратное своим поведением, но тем не менее они считали всех людей хорошими в душе и в таком же духе воспитывали своих детей. Первая и главная заповедь для них была – любовь.

Но Суль, а особенно Тенгель, испытывали чувства страха и неудобства от пребывания в доме чужого человека.

Осуждение виновных и невиновных к сожжению на костре было для герра Йохана привычным делом. А подглядывать и бродить по лесу он не привык.

Герр Йохан заболел. В этот раз по-настоящему. Ему было так плохо, что он стал готовиться к смерти.

Выйдя из лесу после безуспешных поисков Суль, на которые он потратил весь день, Йохан встретил маленького Аре.

– Неужели вы и вправду пришли к нам из Согна, перебирались через горы? – спросил ребенок. Голосок его звучал звонко. – Вы только преодолели небольшой холм, а дышите тяжело, словно кузнечный мех.

Герр Йохан не нашел, что ответить. Он считал себя орудием в руках Божиих, Его карающим ангелом.

Фру Силье пришла ему на помощь.

– Аре, когда ты, наконец, запомнишь, что взрослым «ты» не говорят. И неужели ты не понимаешь, что герр Йохан так устал во время долгого пути, что приходит в себя не один день. Как в лесу, герр Йохан? Красиво?

– Красиво? Ах, да, конечно.

На самом деле, на лес он не обратил никакого внимания. Он искал Суль. День заканчивался, а Суль он так и не нашел. И это его ужасно злило. Сначала он пошел к реке, но Суль там не оказалось. Потом он обошел всю усадьбу. Суль нигде не было. Он снова направился в лес – вломился туда, как разъяренный кабан. Он должен был доказать ей, кто он такой на самом деле! Пусть всякий сброд мучается и страдает, он им еще покажет. Девчонка еще пожалеет, что спряталась от него, как сквозь землю провалилась, она…

– Вон они идут – Тенгель и Суль! – радостно прервала Силье его размышления.

Герр Йохан пожал плечами. Да, день действительно выдался замечательный, а он этого даже не заметил!

Суль словно кто-то подменил – ласковая и нежная, она внимательно ухаживала за ним. Принесла укрепляющий бульон – конечно, ведьмин настой (он об этом еще доложит); следила за тем, чтобы ему было мягко и удобно лежать. Быстрые, тонкие пальцы поправляли подушки, щекотали ему спину, поправляя простыню; согревали аскетическое тело, знавшее только воздержание. Он следил за ней глазами – куда пошла, как стояла. Ведь она – ведьма, поэтому надо собирать доказательства. Не забудь потом все записать, напоминал он сам себе. Желто-зеленые кошачьи глаза, слишком рано созревшее тело, соблазнительные формы, бедра, грудь, талия. Талия была такая узкая, что он почти не сомневался – руки сомкнуться у нее на талии…

Сегодня она забыла взбить подушку. Герр Йохан открыл было рот, чтобы напомнить ей об этом, но вовремя сдержался. О чем только он думал, он, будущий главный судия суда инквизиции?

Старательный служка умер. Он пожалел о нем, услышав эту новость. Просто ужасно. Сердце не выдержало. Да, так бывает. Но тосковать о нем было некогда да и незачем. Обычный простолюдин, к тому же без особых талантов.

Он потрогал руку. Потом посмотрел на нее. Рука округлилась. Лицо вроде тоже поправилось. Кормили здесь хорошо, и герр Йохан не видел причины ограничивать себя в пище. Тело его было слишком истощено. Они заставляли его есть, кормили почти насильно, так что суд не может порицать его за эту слабость. Разве он мог отказать людям, что заботились о нем с таким вниманием. Но пора с этим кончать. Не мог же он вернуться назад, откормленный как бычок на убой!

Он съест только вот этот небольшой бутерброд с толстым куском сыра. Они, конечно же, не могли принести ему только один бутерброд с сыром. Придется пожертвовать собой и съесть…

Бутерброд был проглочен, кружка пива выпита.

Ох! Как хорошо! Быстрая молитва к Богу… Опять наелся до отвала.

Зашел Тенгель. Да, он колдун Божьей милостью, то есть Сатанинской. Конечно же, он хотел сказать сатанинской, прости меня Боже, прости. И все эти необычные лекарства. А какое божественное тепло разливалось по всему телу, когда Тенгель клал ему руки на грудь. Просто божественное тепло. Нет, он опять ошибся.

Герр Йохан не признался бы даже самому себе, но в душе очень побаивался. Демон, он и есть демон.

Что? Сегодня герр Тенгель не будет класть на него руки?

– Нет, я пришел поболтать.

Йохан почувствовал глубокое одиночество, но промолчал.

Да, у герра Тенгеля было ужасное лицо, но очень внимательные глаза. Он задумчиво смотрел на Йохана.

– Как дела? Мне кажется, сегодня вам намного лучше.

Против воли Йохан выдавил из себя, что сегодня ему действительно намного лучше.

– Вам надо бы полежать еще денек. А завтра, думаю, сможете продолжить свою поездку. Вас, верно, уже заждались в Акерсхюсе.

Йохан кивнул. Правда ли ему полегчало или это только кажется? Отпущенная неделя кончилась два дня назад. Притворяясь больным, изображая опасную для жизни болезнь, он оттягивал приговор суда. Да и потом, он не мог приехать в Акерсхюс таким толстым. Сначала надо было похудеть и подготовить материалы для суда.

Отчет будет великолепным. Он напишет его по дороге домой, тогда отчет точно не попадет в чужие руки. Он собрал много материала. На каждый вопрос сможет ответить положительно.

Йохан привезет хорошие новости – он нашел еще одну ведьму!

Имя этой ведьмы – фру Силье! Она рисует фетишей на холсте. Грешные, опасные для богобоязненных людей картины. Она, женщина! Об этом еще никто не слышал. Ведь женщины вообще не способны рисовать. А вот она может! Причем она рисует людей настолько хорошо, что кажется, будто они живые. И рисует намного лучше многих мужчин. Это просто неслыханно! Ей несомненно помогает Сатана.

Спать герр Йохан лег в большом возбуждении.

А эта девушка, что он так редко видел – ее, кажется, зовут Лив. Она была рыжеволоса, а это первый признак сатанизма. Несомненно, ведьма! А откуда, этот маленький ребенок мог так много знать и уметь? Она знала, например, где находится Согн, умела читать и писать по-латыни, умела решать запутанные математические головоломки, которые были не под силу Йохану…

Бедный герр Йохан! Дьявол подступался к нему со всех сторон. Его пытаются околдовать.

Но самые ужасные люди, естественно, Тенгель и Суль. Их надо уничтожить как можно скорее.

Уничтожить всю семью, чтобы от нее мокрого места не осталось.

Никогда еще герр Йохан не чувствовал себя так плохо. У него что-то случилось с желудком, словно он объелся накануне жирной и тяжелой пищи. А ведь съел-то всего кусочек хлеба с сыром. Голова кружилась, он был совершенно сбит с толку. С другой стороны, так, как здесь, его еще никто не принимал – с такой теплотой и заботой.

Все это ему только кажется. Дьявол не дремлет!

Умом он понимал, что бутерброд с сыром не мог вызвать такой бури в желудке. И тем не менее считал, что во всем виновата еда.

Все эти мысли возникли и вихрем проносились в голове. Он снова вслушивался в то, что говорил Тенгель.

– Вам понравилось, как ведет себя Суль?

Понравилось? Что он этим хочет сказать? Нет, конечно же, нет.

– Да, она прекрасно ухаживает за мной. Спасибо!

– Знаете, герр Йохан, только с вами я и могу поделиться, – засмеялся герр Тенгель. – Вы же друг нашей семьи. Мы очень переживали за девочку. К счастью, напрасно.

– Что вы говорите?

Тенгель наконец решился. Судьба этого человека была определена, он слишком многое успел узнать о его, Тенгеля, семье. Кроме того, Йохан был по своей природе злым человеком, а Тенгель и его семья абсолютно беспомощны. Тенгелю не хотелось делать ему больно, и он решил попробовать завоевать доверие слуги инквизиции.

– Мы боялись, что злое наследство нашего рода отразится и на ней. Но мы с ней прекрасно сотрудничаем. Не знаю, как бы я справился без нее со всеми моими больными.

Йохан почувствовал, как чувство зависти охватило его. Так она еще и помогает многим?

– А мы так боялись проклятия, – сказал Тенгель.

Йохан так и подпрыгнул в кровати.

– Проклятие?

– Да. Суль, как и я, родилась с этим проклятием. А вот Лив и Аре удалось избежать его. Моя жизнь очень трудна, герр Йохан. Я стремлюсь быть как все, но мне приходится нести это тяжкое бремя. У меня было тяжелое детство. Но тому, кто не испытал этого на себе, объяснить невозможно, Я много раз пытался свести счеты с проклятой жизнью, но ведь покончить жизнь самоубийством не по-христиански. Вы знаете это не хуже меня. И вот я встретил Силье. И жизнь моя превратилась из ада в рай. Теперь я самый счастливый человек во всей Норвегии. Когда после непроглядной ночи наступает яркий, солнечный день, чувствуешь себя словно заново родившимся. Только Суль несколько омрачала мое счастье. Но теперь я за нее спокоен.

– Вы что-то говорили о проклятии?

– Да. Вы хотите выслушать меня?

– Охотно.

Если бы только этот человекозверь знал, с каким удовольствием герр Йохан его выслушает. А у человекозверя были такие грустные глаза…

Тенгель помолчал. Кивнув, словно соглашаясь сам с собой, начал:

– Однажды, когда зарождалась жизнь… Нет, несколько позднее, сколько-то веков тому назад, в долине Людей Льда жил человек по имени Тенгель.

– Люди Льда? – воскликнул Йохан, не успев собраться с мыслями.

– Да. Вы слышали о них?

Конечно, Йохан слышал о них. От одного человека, что проезжал через Трёнделаг, направляясь в Данию. Тот хвастал, что им удалось стереть с лица земли целую горную деревню, в которой жили одни колдуны да ведьмы.

– Нет, – громко ответил он.

– Так вот. Этот Тенгель из рода Людей Льда был очень злым человеком. Он продал душу Дьяволу. Так говорят, во всяком случае. А взамен стал счастливым. Кроме того, что он продал душу, он пошел на то, что его потомки могли рождаться со способностями, какими не обладают обычные люди. Они как бы становились слугами Злого духа. Я понятно объясняю?

Йохан кивнул. Его прямо-таки трясло от возбуждения.

Вот они, доказательства, которые он представит на суде!

Люди Льда. Проклятые, осужденные.

– Не то, чтобы я очень верил в эти россказни, – продолжал Тенгель. – Но в моем отце было что-то злое. Во всех нас, представителях этого рода, что-то такое есть. Посмотрите на мою внешность! Я один из тех, на ком отразилось это проклятие. На Суль тоже. Всю свою жизнь я посвятил борьбе с этим злом, пытаясь заниматься добрыми делами. Боже, как же мне приходилось тяжело! Как часто я был просто в отчаянии! Мы с Силье пытались воспитывать Суль доброй, но не всегда нам это удавалось. Она как-то не осознает разницу между добром и злом, между тем, что хорошо, а что плохо. Но до вашего приезда я даже и не подозревал, как много хорошего в ней заложено. Она чудесная девочка, герр Йохан. Так самоотверженно борется со злом в своей душе!

– Но вы, верно, не единственные в роду Тенгеля Злого? – лукаво спросил Йохан.

– Теперь мы остались одни. Видите ли, люди фогда убили всех остальных. Но нам повезло. Мы сумели бежать через горы. Никто не знает о том, что мы уцелели. Никто, кроме двух женщин, что живут в Гростенсхольме, и маленького мальчика. Он бежал вместе с нами из долины Людей Льда. Да, еще четыре старика, живущие в Трёнделаге. Но они никому про нас не скажут. И вот теперь еще и вы, герр Йохан. Но вы стали нашим хорошим другом, и мы вам полностью доверяем. Вас очень полюбила Суль, она так волнуется за ваше здоровье.

Герр Йохан сглотнул. Он так разволновался, что у него опять заболел живот.

Суд… костер… Это произведет настоящую сенсацию… О, наконец-то, милостивый Боже!

Победа! Головокружительная удача!

– Поверьте, герр Йохан, моя борьба с самим собой была долгой и трудной. Я был, есть и буду добрым к людям. Если б я только знал, что мне удастся…

«Мне бы сейчас сюда мои пыточные инструменты! Уж я бы придумал самые изощренные пытки».

Откуда-то издалека донесся голос Тенгеля:

– Что с вами, герр Йохан? Вы плохо себя чувствуете?

Больной что-то неразборчиво пробормотал. Тенгелю показалось, что ему стало лучше. Его зеленое лицо начало приобретать нормальный цвет.

Выходя из комнаты, Тенгель остановился и прикрыл глаза. Он так устал! Правильно ли он сделал, что рассказал Йохану обо всем? Понял ли тот его?

Рядом оказалась Суль. Она вопросительно смотрела на отца. Положив ей руку на плечо, Тенгель повел ее прочь от двери.

– Что случилось, Тенгель?

Он прикусил губу:

– Суль, я не знаю, что это за человек. Я говорю о герре Йохане. Но мне все время казалось, что тут дело нечисто. Ты ведь знаешь, что я чувствую, когда что-то не так.

Девочка кивнула.

Выйдя из дома, они пошли дальше по тропинке. День был пасмурный и прохладный. Лето явно кончилось.

– Может произойдет что-то ужасное. Я попробовал поговорить с ним по-дружески. Я хотел пробудить в нем самые хорошие чувства и рассказал о нашем бремени.

– А что, если он вовсе не такой, как ты думаешь?

Тенгель грустно улыбнулся:

– Будем надеяться на лучшее.

Взгляд ее стал серьезен:

– Наверно, ты поступил правильно, отец. Мне кажется, что все закончится хорошо.

– Я что-то не чувствую уверенности, – ответил он. – Как ты думаешь, кто он на самом деле?

– Раз уж ты начал… Этот противный служка говорил нечто, что можно принять за предупреждение. О том, что нам не удастся спокойно жить, или что-то в этом роде. Я думала, что он это просто так говорит, а может быть, и нет.

Пальцы Тенгеля впились в плечо девочки:

– Милостивый Боже! Что же нам делать?

– Продолжим нашу работу, вот и все. Я попробую пробудить в нем самые лучшие его качества. Не бойся, – улыбнулась она. – Я знаю свое место.

– Вот и хорошо. Сделай, что сможешь.

Она наклонила голову:

– Я сделаю все, что в моих силах. Я же добрая девочка, и ты это знаешь.

– Знаю. Ты очень способная. Уверен, все будет хорошо.

Наступило время расставания. Йохан оделся в простое коричневое пальто.

Младшие дети обняли его на прощание. Он до сих пор чувствовал их руки у себя на шее. А фру Силье дала с собой корзинку с едой и теплой одеждой. Со слезами на глазах она пожелала ему всего самого хорошего.

Герр Тенгель протянул на прощанье свою сильную руку. Его удивленные глаза смотрели на Йохана открыто и доверительно.

– Не забудьте принимать лекарства. И помните, что вы, герр Йохан, от природы человек слабый, подверженный заболеваниям. Спасибо вам, что разделили с нами наше простое пристанище. Мы были вам очень рады.

– Я тоже рад, – пробормотал он. Ему было трудно найти нужные слова. – Примите мою искреннюю благодарность за… уход.

Герр Тенгель протянул ему небольшую шкатулку из серебра.

– Возьмите ее и носите всегда при себе. Это амулет, он защитит вас от злых сил. Это вам от ведьмы, – засмеялся Тенгель. – Каких только ужасов там нет. Но я не верю.

Поколебавшись немного, Йохан принял подарок. Вот оно, вещественное доказательство, которого ему так не хватало. Великолепно! Как раз то, что нужно!

Парень почувствовал на себе взгляд Суль. Глаза призывно блестели, словно просили его о чем-то. Эти чудные зеленые глаза…

Суль порывисто обняла его, обвив руки вокруг шеи. Совсем еще ребенок. Он тоже обнял ее, может, немного крепче, чем следовало. На глазах у Йохана появились слезы.

Суль в последний раз взглянула на него. Глаза были грустные-грустные, полные безграничной скорби. Ее чувства передались и ему, стало трудно дышать. В груди что-то защемило, и он отвернулся.

Быстро попрощавшись, сел в двуколку. Кучер Гростенсхольма довез его до городской черты.

Герр Йохан не пошел сразу в Акерсхюс. Подождал, пока не скроется из виду двуколка. Потом зашел в ближайший трактир, там попросил бумагу и ручку и, отхлебывая из бокала с вином, решил заполнить протокол. Руки горели.

Он долго сидел так и думал. В груди начинало болеть все сильнее. После бокала вина он заказал еще бутылку. Надо признать, что в тот день он так ничего не записал.

На него нашла грусть, тоска. Его шатало, куда-то тянуло, охватила глубокая печаль. Лица плыли перед глазами – невинные детские лица, чистое лицо фру.

Все вместе они стояли на лестнице и махали ему на прощание. На редкость дружная семья!

О, ужас! Это орудие Сатаны. Он взял в руки амулет. Вещественное доказательство принадлежности к ведьмам.

Позади него, в небольшом алькове сидело трое мужчин. Он прислушался, и ему показалось, что он узнал один голос. Стал прислушиваться внимательнее. Мужчины обсуждали интересную тему.

Точно, они обсуждали работу служителей церкви, членов инквизиционного суда.

– … они наказали ее как следует.

– Как ее обнаружили?

– Соседка пожаловалась. Коровы перестали доиться.

– Да, тогда дело ясное. Как решили ее казнить?

– Воронкой.

Йохан наморщил лоб. Он часто выбирал именно этот вид казни. Любил ее больше всего. Воронку вставляли в рот виновного и наливали воду. Бедняга должен был глотать… Получался большой сосуд с водой…

Йохан вздрогнул всем телом. На него накатила тепла волна… голова закружилась… И глаза Суль. Такие печальные, молящие. Честь! Победа! И пустота. И все пропало. Словно голова отключилась.

Тут он услышал голос позади себя:

– Она долго еще жила на костре. Забавно смотреть…

Герру Йохану снова стало нехорошо.

Взяв ручку в руки, ответил на все вопросы отрицательно.

Он так сильно нажимал на ручку, что та чуть не сломалась.

Внизу он подписал:

«Мне не удалось найти ни одного свидетельства того, что в этом доме занимаются колдовством. За мной прислали из Дании. Дело спешное, я уезжаю уже сегодня».

Он шмыгнул мимо, так что сидящие рядом ничего не заметили; и вышел, расплатившись за вино.

На улице подозвал мальчишку.

– Слушай, не сходишь к главному судье инквизиционного суда с письмом? Это очень важно. Получишь от меня кругленькую сумму. И… подожди! Возьми-ка еще и вот этот амулет. Он из серебра и защитит, отведет от тебя злые силы.

Мальчик с радостью схватил амулет, письмо и деньги и обещал тотчас же отнести бумаги.

Герр Йохан удрученно вздохнул и вышел из города.

Корзинку с едой и одеждой он отдал встречному нищему. Свернул с дороги и пошел к фьорду.

Остановился на высоком холме и посмотрел на море. Прямо под ним о скалу бились волны. Волна!

Йохан обратился с жаркой молитвой к Богу, прося о прощении за все, что сотворил.

И прыгнул вниз.

Боли он не чувствовал.

А молодой Клаус, стоя на коленях на сеновале ленсмена, тоже молился. Он молился долго, тщательно подбирая слова.

– Боже, помоги мне, помоги, ведь они схватят меня. Суль наверняка уже обо всем рассказала. Они придут и схватят меня. Боже, укрой меня. Я ничего не хотел ей сделать… Я бы убил ее, задушил… Хотя нет, я не это имел в виду. Ты же знаешь, я никого не могу убить, даже муху. Помоги мне, научи, что делать. Моя жизнь разбита вдребезги, я уже никогда не буду счастлив.

Кто-то позвал его, и он воскликнул:

– Они уже пришли за мной. Где же мне спрятаться? Веревку бы мне, веревку, я б укрепил ее на балке потолка. Я повешусь…

– Ты давал жеребцу сено сегодня?

Клаус вздохнул, плечи опустились. На этот раз спасен. А потом? Зайдет еще раз или через раз и еще.

Суль танцевала. Она проснулась в полночь, в полную сверкающую луну. Луна была похожа на круг, сделанный из золота.

Она потихоньку выбралась из кровати, где спала вместе с Лив, и вышла на лужайку. В белой ночной рубашке и распущенными волосами, она была похожа на маленького сказочного эльфа, танцующего среди цветов.

Но привлек ее не лунный свет, ее заинтересовали тени от луны. Это был ее мир – мир, где все должно быть спрятано, и она пряталась сама и прятала свои вещи. Эти смешные люди, они придут к ней, только позови.

Но она этого делать не будет. Во всяком случае, сейчас. А через несколько лет посмотрим.

Она встала на лужайке и протянула руки к бледно-голубому свету.

– Прости меня, Ханна! Сама знаешь, что сейчас творится. Через несколько лет, они пролетят незаметно. Когда подрасту, буду служить тебе, нашему Господину. Я еще научусь. И встречу его. Как и ты, пойду твоими тропами к Ханс-фьелль. Навстречу судьбе.

Она засмеялась.

– Неважно, что я сделала с ним. – шептала она холодной луне. – Видишь ли, я все время думаю об одном событии, что произошло, когда я была еще совсем маленькой. Я взглядом сделала так, что один злой парень поранил себя ножом. Я-то не удивилась, потому что знала, что это в моей власти. А теперь попробовала на герре Йохане. Пусть моя воля передастся ему, пусть он будет несчастлив, одинок или очутится в тюрьме. Вряд ли это необходимо, он такой уверенный в себе, такой взрослый. Но все равно не плохо бы подтолкнуть его. Я ведь ничего плохого не сделала, а, Ханна? Я не пользовалась ни порошками, ни магическими вещами. У меня было такое чувство, что его нужно убрать с дороги. Ты меня понимаешь?

Она закружилась в танце дальше. Повороты становились все быстрее. Казалось, она плыла по пышным, пушистым цветам.

– Жизнь прекрасна, – прошептала она. – Осталось недолго. Совсем недолго ждать!