12

Герр Йохан был весьма недоволен собой. До сих пор ему так и не удалось получить никаких доказательств, а собранных свидетельств было явно недостаточно. Ему удалось кое-что найти, но эти вещи куда-то пропали – наверно, он их где-то потерял.

Записать в протокол было нечего. Это ему-то, такому ловкому и опытному работнику.

Какая все-таки приятная семья! Как хорошо живут! А какие у Тенгеля и Силье вежливые, хорошо воспитанные дети. Так заботятся о нем, о Йохане.

А родители… Он еще ни разу не встречал такой сердечности в отношениях между супругами. Йохан не верил в гармонию между людьми и прилагал все усилия, чтобы найти хоть какую-то зацепку. Над ним, верно, просто издеваются.

Фру Силье – порядочная, богобоязненная женщина. Стала бы она жить с колдуном, слугой Дьявола? Нет и еще раз нет. А баронесса – так та просто вышла из себя, когда Йохан осторожно поинтересовался, не колдун ли Тенгель. Ведь он обладает необычными для людей способностями.

– Герр Тенгель? – хмыкнула баронесса. – Если его осудят за черную магию, то я с уверенностью скажу, что в мире нет справедливости. Он в сто раз лучше этих лицемерных ханжей – судей инквизиции!

Йохан покраснел от стыда.

Оставалась только Суль. Надо попробовать. Обязательно. Но пока время терпит.

Снова ее подвижное лицо встало перед мысленным взором Йохана. Ее доверчивость и открытость. Он бессознательно тянулся к ней, но вовсе не потому, что хотел найти доказательства ее виновности.

Маленькая Суль была так жадна до жизни, до новых впечатлений. Она торопилась жить, торопилась испытать и испробовать все как можно скорее, словно боялась куда-то опоздать.

Ему приходилось даже приглядывать за ней, чтобы никто не растоптал ее юную красоту.

Ему, конечно, такое было недозволенно. Всю свою жизнь он посвятил одному делу – служению Богу, преследованию ведьм. И как раз сейчас он…

Что-то сжалось у него в животе. Умом он понимал, что с ним что-то происходит. Цели и чувства вошли в конфликт друг с другом.

Герр Йохан прилагал максимум усилий, пытаясь взять себя в руки. Он убеждал себя, что самое главное – это долг. Искать, анализировать, находить. Готовить обвинения!

Интересно, где сейчас Суль? Она куда-то ушла, но Йохан не нашел ее на обычном месте у реки. Что-то ее долго нет. Но самое необычное заключалось в том, что Суль не взяла с собой черную кошку.

Когда же она придет?

Суль в этот момент была далеко. От летней жары она укрылась на сеновале, на небольшом холме. Около нее стояла корзинка с вином и пирожками. В вино она добавила самые сильнодействующие травы, разжигающие любовную страсть. Она пользовалась рецептами матушки Ханны, когда добавляла в вино кору неизвестных растений, сушеные грибы…

Суль была почти уверена, что в данном случае можно было вполне обойтись и без любовного зелья, но чтобы не оставалось сомнений… Ведь другой возможности не представится.

Наконец она услышала шаги. Кто-то поднимался на холм. Суль покинула свое убежище и пошла по тропинке как будто бы домой. Шла она очень медленно, сердце учащенно билось.

Скоро они встретятся. Он шел очень быстро и миновать ее не мог. Она сделала вид, что только что услышала его шаги, и резко обернулась.

– Ты? – она тяжело дышала. – Как ты меня напугал.

Мужественное, но застенчивое лицо Клауса выражало растерянность.

– Извини, я не хотел.

– Ах да, ты должен был идти за коровами. В понедельник, кажется?

– Сегодня как раз и есть понедельник.

– Неужели, правда? – Суль сделала вид, будто пытается что-то сообразить. – Да, конечно. Сегодня понедельник. А я собираю травы для лекарств…

Она почти и не солгала – в корзинке лежало два крохотных стебелька.

– Сейчас хочу перекусить. У меня с собой бутерброды. Не хочешь составить компанию? Ты, верно, успел проголодаться?

Сердце Клауса бешено забилось, как только он увидел на тропинке Суль. Он пробовал успокоить себя. Услышав ее слова, снова взволновался. Клаус колебался.

– Да… ну… В общем, да, но удобно ли это?

Суль наморщила лобик.

«Боже мой, до чего же она красива», – беспомощно подумал он. И отдался на волю судьбы. Тело его трепетало, все происходило против его желания, устоять он уже не мог. «Но нельзя забывать, кто она и кто я. Ей всего четырнадцать», – шептал он про себя словно заклинание.

– Но почему же неудобно? Идите сюда, тут солнечно и хорошо. Знаешь, у меня даже бутылка вина есть с собой…

Это местечко она присмотрела уже давно. С тропинки его не видно. Да и вообще по этой тропинке редко кто ходил. Кроме того, с тропинки голоса тоже не будут слышны. Если, конечно, не орать во все горло. Суль кричать не собиралась.

Клаус сдался окончательно. Он словно утонул в этих огромных желтых глазах, вобравших в себя весь солнечный свет. Да и глоток вина не помешает. Поесть он тоже не отказался бы. Он устал и проголодался, так как успел уже многое сделать.

Вскоре они лежали на лужайке и вслушивались в пение жаворонка. Клаус рассказывал ей о своей одинокой жизни, о том, что утешение находит только с животными. Рассказал, что у него еще никогда не было девушки. Разве что быстрый поцелуй в щеку, ну, тискался с горничными пару раз. Но так, чтобы по-настоящему – нет. Никогда.

Суль постепенно навела его на эту тему и теперь с большим увлечением слушала. Когда она услышала, что у Клауса в таких делах нет никакого опыта, улыбнулась, как довольный котенок.

Она слегка поглаживала его щеку своими мягкими, нежными пальцами, гладила затылок. А он все рассказывал и никак не мог остановиться. Потихоньку ее пальцы передвинулись к отвороту рубашки, двинулись ниже, поглаживая предмет его мужской гордости, быстро побежали наверх, поиграли волосами на груди. Она слегка пощекотала его, и он, сам не желая того, то ли засмеялся, то ли вскрикнул.

Суль интересовала эта сторона жизни. Ее глодало любопытство – что же на самом деле происходит между мужчиной и женщиной. Об этом она почти ничего не знала. Информацию собирала по крохам.

Откуда появляются дети? Что мужчина делает с женщиной? Она слышала, что в первый раз всегда бывает больно, но боли не боялась. Кое-что она поняла, наблюдая любовную игру жеребца с кобылой. Ей очень хотелось попросить Клауса показать предмет его мужской гордости. Она прямо сгорала от нетерпения, так ей хотелось увидеть, как он выглядит. Но, может быть, он застесняется? Хотя вряд ли он у Клауса такой же большой, как у жеребца.

Вино начало действовать. Клаус потерял последние остатки осторожности и здравого смысла; а таинственные травы, подмешанные в вино, разогрели кровь. В Клаусе вспыхнуло страстное желание.

Удовлетворить его могла только Суль. Теперь он уже не мог убежать и спрятаться на сеновал или в свою комнату. Пришла пора любви.

Клаус был возбужден. Но где-то в глубине его сердца что-то словно стучало: четырнадцать лет… четырнадцать лет… наказание… Но он уже ничего не слышал и не понимал. Потихоньку он сунул руку к ней под юбку, слегка раздвинул ноги и обследовал все кончиками пальцев. Щеки вспыхнули румянцем.

Суль пододвинулась ближе. Клаус сильно сжал ее бедра.

Глаза Суль светились чудесным огнем, она слегка прикрыла их, полная нетерпения и ожиданий. От Клауса сильно пахло конюшней, но Суль было все равно. Этот запах привлекал ее еще больше.

Клаус глубоко вздохнул и, дрожа, приподнялся на локте. Погладил ее груди.

Суль не отодвинулась, не шлепнула его по руке, как это делали другие, глупые девчонки. Рука скользнула под блузку, обняла одну грудь. В ее глазах он читал понимание и ответное желание. Глаза застлал красный туман, в ушах зашумело. Клаус так сильно сжал ее грудь, что у Суль потом несколько недель не сходили иссиня-черные синяки. Он уже плохо соображал, но тем не менее заметил ее обнаженные коленки, хотя точно помнил, что не раздевал ее. Природа взяла свое. Дальше он уже ничего не помнил, кроме своих собственных жалобных вскриков. Вдруг перед ним оказалось лицо Суль; рука потянулась вниз, туда, куда так страстно желала.

Суль трясло. Был момент, когда все чуть было не пошло прахом. Клаус боялся, что Суль исчезнет, и от страха кончил в штаны. Он жалобно залепетал, прося Суль помочь. Но в конце концов все образумилось. В голове билась только одна мысль: «О, Бо-о-же! Как хорошо! Я не вынесу этого, я сейчас умру. Я умираю, Боже, умираю!»

Итак, четырнадцати лет от роду Суль соблазнила своего первого мужчину.

Домой Суль шла с блаженным выражением на лице. Клаус очень быстро протрезвел и горько сожалел о содеянном. Он отдал бы все на свете, если б мог повернуть время вспять. Он выглядел совершенно потерянным, его трясло, зубы стучали. Суль, как могла, успокаивала его. Никто ничего не узнает. Пусть спокойно уезжает из Гростенсхольма на новое место работы. Он скоро о ней забудет, волноваться не из-за чего.

– Я никогда не успокоюсь! – переживал Клаус. – Никогда! А если об этом кто узнает, не миновать мне виселицы.

– Будешь молчать, никто ничего не узнает. Пойми, не в моих интересах рассказывать о том, что произошло.

Кивнув ей на прощанье, он побежал так быстро, словно за ним гнались сто чертей.

«А все-таки было здорово», – подумала Суль, едва передвигая ноги. Совсем неплохо. Хотя, честно говоря, все прошло, не успев даже начаться. Она чувствовала, что все могло бы быть и по-другому, намного лучше. Наверно, она слишком спешила сразу перейти к делу. Видимо, любовная игра должна продолжаться дольше. Но ни она, ни Клаус не имели опыта в таких делах. Наверняка существует не один способ получить наслаждение. С другими мужчинами можно провести время намного интереснее.

Жизнь только начиналась.

Стоял чудесный солнечный день. Лес поредел. Суль вышла на опушку леса. И сразу увидела какого-то человека. Он стоял спиной к девочке. Сразу было видно, что он что-то вынюхивал, наблюдая за Линде-аллее.

Стараясь ступать бесшумно, Суль подошла ближе.

– Вот ты и попался! – зарычала она страшным голосом и стукнула его по спине.

Истерически вскрикнув, мужчина резко обернулся.

– Ты, что, хотела, чтоб меня удар хватил, шлюха? – закричал он.

– Когда думаешь, что тебя никто не видит, всегда ведешь себя так, что другим смешно. Я знаю тебя. Ты ведь церковный служка? – спокойно сказала девочка.

– Откуда тебе знать, разве ты ходишь в церковь?! – зашипел тот, отряхивая одежду от иголок и застывшей смолы. – Подожди! Дойдет и до тебя очередь.

– Какая? В церковь сходить? – вызывающе спросила Суль. После испытанного наслаждения ей и море было по колено.

– Вовсе нет. Между прочим, церковнослужителям не говорят «ты». Ты, что, плохо воспитана?

– Что-то я не пойму, почему это я должна вести себя уважительно по отношению к шпиону. А насчет воспитания советую вообще помолчать. Шпионить за другими – последнее дело.

Мужчина закрыл глаза. Сжал кулаки от ярости. Взгляда Суль он старался избегать. Нерешительность герра Йохана возмущала его. Давно пора действовать.

– Да, конечно, – бормотал он, оглядывая окрестности. Вскоре взгляд его остановился на тонкой талии и спелых грудях девочки. – Я прекрасно знаю, что вы за люди. Вот подождите, дождетесь вы с папашей-дьяволом своего часа. Суд не дремлет.

Боже, что за бедра у этой девчонки!

– По тебе, шлюха, давно уже костер плачет! Скоро ты заплатишь за все. Сполна!

Трясущимися от возбуждения руками он еще раз отряхнул одежду.

Он пожалел бы о сказанном, если б только увидел выражение лица Суль. Он угрожал ее самым дорогим, самым любимым на свете людям. Девочка считала, что уж защищаться-то она имеет право. Она широко улыбнулась, но полуприкрытые глаза излучали гнев. Она пошарила в корзинке и, наконец, нашла то, что искала, – маленький шип розы. Спрятав его в ладони, сказала:

– Иди сюда, я помогу тебе очиститься. У тебя сзади на волосах и спине полно иголок, – произнесла она, словно горя желанием помочь. – Ну вот, теперь лучше. Ой! Извини, пожалуйста, я, кажется, случайно уколола тебя иголкой.

– Да уж, – грубо рявкнул он. Глаза служки так и шарили в вырезе ее платья. – Отвяжись, сам отряхнусь!

В уголках губ его скопилась слюна. Неожиданно мужчина схватил Суль. Его желтоватая физиономия уткнулась в ее лицо. Дыхание было настолько зловонным, что девочка попятилась. Он не отпускал ее, доверительно шепча:

– Я всемогущ, я второй человек после пастора. Могу спасти тебя от костра. Если ты, конечно, захочешь…

Суль с отвращением отшатнулась, сбросила его руки.

– Я открою тебе самые сокровенные тайны жизни, – шептал он, выпучив глаза. – Хочешь посмотреть, как создан мужчина… настоящий мужчина? Я покажу тебе. Приходи сегодня вечером ко мне домой. Или лучше здесь! Сейчас!

– Руки прочь! – вне себя вскричала Суль. – Пошел к черту, старая паршивая свинья! И не смей прикасаться ко мне своими отвратительными пальцами!

Она вырвалась и побежала. На душе было неспокойно – ведь ей нельзя было ругаться, а она послала его к черту. Но этого придурка она совершенно не боялась.

Служка остался на месте. На него словно вылили ушат холодной воды.

– Ладно, – обиженно закричал он. – Я ухожу, завтра вы все будете на костре. Уж я-то знаю, что ты слуга Дьявола. Шлюха! Подстилка! Думаешь, я не знаю, что ты спишь с самим Сатаной! Все ведьмы с ним развратничают. Я даже не коснусь тебя клещами, шлю…

Наконец, его крики заглохли. Презрительно рассмеявшись, Суль пошла домой.

На холме, с которого открывался вид на усадьбу, она остановилась. Перепрыгнув через канаву, служка направился к церкви.

– Суль!

Она обернулась. К ней спешил Тенгель.

– Где ты ходила весь день? Силье уже начала волноваться.

Да и сам Тенгель был взволнован. Девочка улыбнулась:

– Да просто гуляла. Вообще-то, Тенгель, я пошла собирать травы, но день был неудачным. Поела, погуляла. Сегодня такая чудесная погода.

– Хорошо, дружок, но в следующий раз предупреждай. Мы даже не знали, где тебя искать.

– Но ты же знаешь, я всегда хожу сама по себе. Извини, я о вас как-то не подумала.

Тенгель внимательно посмотрел на Суль:

– Что с тобой, Суль? Ты выглядишь как-то не так, как всегда. Ты вроде взволнована и… довольна одновременно. Мне не нравится, что у тебя так блестят глаза. Что там за мужчина бежал по дороге?

Суль снова посмотрела вниз. Встала так, чтобы их не было видно из дома, Тенгель следовал за ней.

– Он плохой человек, Тенгель, Хочет схватить и тебя, и меня. Нас с тобой надо казнить, потому что мы слуги Дьявола, вот что он сказал.

Тенгель побледнел.

– Боже милостивый! Суль, я ждал этого момента. Это все из-за моей работы и… твоей неосторожности. Но чтобы дело так далеко зашло… Кто это? Герр Йохан?

– Нет. Церковный служка.

– Ай, он! Отвратительный человек. Живет с двойной моралью. Поэтому он очень опасен.

Суль невинно посмотрела на Тенгеля:

– Знаешь, он говорил очень странные слова. Я не все поняла. Он сказал, что если я буду доброй, покладистой… то он меня отпустит. И он лапал меня своими паршивыми руками. Зачем он это делал, а, Тенгель?

Ее приемный отец перевел дыхание:

– Что? – зарычал он. Неожиданно у него пропал голос, – А еще что он делал?

– Ничего, – беспечно ответила Суль, – Я сказала ему, что он мне противен и что он дурак. А потом ушла.

Тенгелю потребовалось время, чтобы переварить эту новость.

– Боже, что нам делать? Что нам делать, Суль? – прошептал он. – И ты и я в опасности. Бежать из нашей любимой Липовой аллеи?

– Ничего страшного. Он далеко не уйдет.

Тенгель побледнел.

– Суль, что ты сделала? – прошептал он. Она пожала плечами.

– В тот момент я думала о Силье, о моих братьях и сестре, о тебе. О всех нас.

Тенгель схватил ее за руки и затряс:

– Что ты сделала, Суль? Отвечай! Что… Ханнины смертоносные колючки? Они у тебя есть?

– Ой! Больно!

Он отпустил ее. Суль поправила блузку:

– Да, они у меня есть.

Тенгель застонал.

– Беги за ним. Скорее! Да быстрее же, чертова колдунья!

Тенгель еще не называл ее так никогда в жизни. Но сейчас он словно помутился рассудком от ужаса и отчаяния.

Суль глянула вниз. Служка подходил к церкви.

– Уже поздно, – сказала она, словно была в забытьи.

Тенгель посмотрел на церковь. Служка покачнулся, схватился за ствол березы, пытаясь подняться. Он был уже у самой церковной ограды. Вот в последний раз дернулся и упал.

– О Боже! – снова прошептал Тенгель, спрятал лицо в ладони и упал на колени. Ноги подкашивались.

– Но ведь он мог убить нас, – стараясь казаться наивной, проговорила Суль. – Он очень плохой человек, Тенгель.

Он не отвечал. Суль молча ждала. Наконец он выдавил:

– Поэтому ты такая… такая довольная?

– Нет-нет, я думала совсем о другом.

– О чем же?

– Да так, ни о чем.

Тенгель не мог пошевелиться. Его словно парализовало.

– Никто не видел, что он пришел отсюда, – сказала Суль так, словно речь шла о детских шалостях. – Теперь нам нечего страшиться.

Тенгель очнулся. Все эти годы он подавлял в себе свои необычайные способности, несмотря на неудачи, горе и злость.

Он поднялся.

– Суль, – сказал он бесцветным голосом. Это было страшно.

Она обернулась и посмотрела на него. И буквально окаменела. Человек, стоявший рядом с ней, совершенно изменился. Вроде бы тот же самый Тенгель, но в то же самое время и не он. Перед ней стоял злой дух во плоти. Напряженные губы, побелевшие крылья носа, а глаза… Глаза метали молнии.

– Давай сюда корзинку, – коротко приказал он.

Суль крепко прижала корзинку к себе и попыталась сопротивляться.

– Нет. Здесь мои самые ценные вещи. Ханна дала мне эту корзинку, научила всему, что знала сама. Какие травы собирать, как ими пользоваться. Ей бы не понравилось…

Суль замолчала. С ней происходило что-то странное. Все вокруг вдруг заволокло серой дымкой. Она ясно видела только глаза и ужасное лицо Тенгеля и руку, протянутую за корзинкой. Суль не знала, что Тенгель обладает такой силой.

Наоборот, она всегда верила в то, что ее знания и сила более могущественны, чем у Тенгеля. Все ее существо пронзил страх, и, сама не желая того, она протянула ему корзинку.

Тенгель взял корзинку, даже не заглянув в нее, и сказал:

– Тут, конечно, далеко не все. – У него даже голос изменился, стал каким-то хриплым, нечеловеческим. – Дома у тебя тоже есть запас трав. Ты отдашь мне все. Попробуй только спрячь что-нибудь.

Суль кивнула. У нее не было сил сопротивляться.

– Я знаю, о чем ты думаешь, – его страшное лицо приблизилось к ней, – что найдешь новые травы. Если ты посмеешь, то я убью тебя. Ты прекрасно знаешь, что я могу это сделать. Ты, Суль, стала опасна для окружающих. Меня ты убить не сможешь, потому что я всегда чувствую, о чем ты думаешь.

Суль об этом знала. Все ее упрямство и строптивость растворились, как роса на солнце; глаза наполнились слезами.

– Отец, я хотела как лучше, – плакала она. – Я хотела только защитить вас от дурных людей.

Тенгель расслабился и снова стал человеком. Он поставил корзинку на землю и протянул Суль руки. Та, плача, упала к нему в объятия.

– Пожалуйста, отец, больше никогда так не делай, – просила она. – Это так ужасно.

Он гладил ее по голове, а в глазах тоже стояли слезы.

– Суль, малышка, любимое мое дитя, что же нам с тобой делать? Мне так хочется, чтобы Силье тобой гордилась. Ты моя племянница, моя самая близкая родственница, и я очень люблю тебя, как своего собственного ребенка. Но Силье, в общем-то, не должна о тебе заботиться. Она делает это только потому, что в ней много добра и тепла к людям. И мне бы не хотелось, чтобы ты ее разочаровала.

Суль тихонько сопела. И всегда, когда бывала чем-то сильно тронута, называла его отцом.

– Я пытаюсь, папа, я очень стараюсь быть доброй и хорошей. Мне очень хочется быть такой, как надо, но, знаешь, так интересно быть плохой!

– Я знаю об этом, девочка моя. Это проклятие нашего рода.

– И если ты отберешь у меня мои травы, то ты тем самым отнимешь и жизнь.

– Жизнь? Нет, не думаю. Но…

Тенгель замолчал. Только что он понял, что ему давным-давно следовало бы сделать. Он отстранил от себя девочку, посмотрел в ее невинные глаза, полные слез.

– Суль, я был полным идиотом. Я нашел выход.

– Что ты хочешь сказать?

Он обрадовался, глаза снова заблестели.

– Ты знаешь, как я устал, просто изможден. А все потому, что так много народу приходит к нам лечиться. Иногда я думаю, а надолго ли меня хватит. А тебе нечем заняться. В доме у нас горничные, Шарлотта уже обучила тебя всему, чему могла, и теперь ты занимаешься только тем, что тебе интересно самой, – то есть развиваешь в себе опасные качества и способности.

– Да, пожалуй, верно, – согласилась девочка.

– Суль, а ты хотела бы мне помогать? Хоть ты еще и очень молода, но… Я знаю, что ты можешь лечить. Не так как я, а по-своему. У тебя нет такой силы в руках, как у меня. Но зато ты умеешь много такого, чего я не умею. Ты ведь у нас настоящая ведьма.

– Неужели и мне можно?

– Ничто не может обрадовать меня больше. Если ты начнешь применять свои способности для благих целей, я буду счастлив.

Суль будто снова возродилась к жизни.

– Я так много могу сделать! Буду пользоваться своими травами… А некоторым я могу помочь покинуть этот мир для всеобщего блага.

– Нет, – отчаянно крикнул Тенгель. – Ты будешь спасать жизни, а не отнимать их!

– И все же я не могу понять, – нетерпеливо перебила она, – если от человека только беспокойство, если он доставляет хлопоты себе и другим – почему бы его не убрать?

– Забудь об этом, Суль. Так нельзя.

Она побежала за ним со сложенными, как для молитвы, руками.

– Хорошо, Тенгель! Я обещаю. Я клянусь, что не отниму жизнь ни у одного человека. Я буду спасать их, помогать им. Только позволь мне быть с тобой.

Тенгель кивнул:

– Другого выхода я не вижу. В руки властей я тебя, естественно, не отдам, хотя, может быть, поступить так было бы лучше всего. Но ты отдаешь мне все свои самые опасные лекарства. Все, Суль.

Она кивнула.

– Ты пока еще ребенок и не отдаешь себе отчет в том, что делаешь. Получишь все назад, когда тебе исполнится… двадцать лет!

– Ждать еще целых пять лет!

– Да. Только в этом я вижу твое спасение.

Она обречено вздохнула:

– Что ж, как ты скажешь, так и будет.

И они направились к дому. Тенгель тихонько засмеялся.

– Будучи моей помощницей, ты поможешь мне вот еще в чем – будешь общаться со всеми этими знатными дамами. Мне с ними очень сложно.

– И как же я буду помогать? – с любопытством спросила Суль.

– Видишь ли, пациент всегда испытывает к врачу особые чувства. А женщины-пациенты очень часто испытывают к врачу-мужчине определенные чувства. Я бы назвал их смесью восхищения и влюбленности. Чувство подчинения ему, что ли. Иногда это бывает очень некстати.

Суль ухмыльнулась, а потом залилась смехом:

– Ты хочешь сказать, что они влюблены в тебя?

– Да, что-то в этом роде. Так что если я буду брать тебя с собой, их интерес к моей персоне остынет.

Девочке все это показалось ужасно забавным. А Тенгель с неохотой ходил к таким больным. Ему вспомнились зовущие глаза, «случайно» сползающее нижнее белье, маленькие, узкие руки, поглаживающие его…

– И как, на тебя производит впечатление?

Он наморщил лоб.

– Впечатление? Знаешь, Суль, как-то я не ожидал от тебя такого. Мне просто становится больно и стыдно за них. Я очень злюсь, потому что это означает дополнительные нагрузки. Я же должен быть терпеливым и тактичным, чтобы случайно не ранить их. А на это у меня нет ни желания, ни сил.

– Бедный папа, – нежно сказала Суль и взяла его за руку. – Я помогу тебе освободиться от этих назойливых женщин. Но, с другой стороны, я их понимаю. Ты действительно можешь быть очень привлекательным – несмотря на свою ужасную внешность.

Так с Тенгелем могла разговаривать одна только Суль.

Тенгель признавал правоту Суль: одна из этих знатных женщин – а у всех у них существовала только одна проблема – слишком много свободного времени, – сказала ему напрямик: «Вы, герр Тенгель, привлекаете женщин так же, как самец – самку во время течки. А ваши демонические черты лица делают вас ужасно опасным! Налагается как бы двойной запрет. А запретный плод, как вы знаете…»

В тот раз Тенгель еле сдержался.

– А Силье ты об этом рассказывал?

– Нет, я не хочу беспокоить ее. Кроме того, я не собираюсь ей изменять. С тобой мне будет проще. Я рад, что ты согласилась.

– И я рада, – сказала Суль.

– Но чем-то ты все-таки сегодня занималась, Суль? Я имею в виду до нашей встречи. Чувства тебя прямо-таки распирают.

Она улыбнулась.

– Точно. Но ничего плохого я не делала, поверь мне. Это от радости. Больше я ничего тебе не скажу.

Тенгель все время посматривал на нее, пытаясь догадаться. Но так и не смог. Для него Суль оставалась еще ребенком.