14

В полдень он напал на их след.

Это был окурок сигареты. Он лежал у переправы, предваряющей вход в безлюдную долину Гейтеботн.

Ион встал, улыбнувшись уголком губ. Потом провел пальцами по стволу ружья. Прикосновение к металлу вызвало на его холодном, жестоком лице что-то вроде нежности. Это было очень дорогое оружие – с нарезным стволом и оптическим прицелом, он любовно ухаживал за ним. Оно стоило ему месячного жалованья и предназначалось для охоты на диких оленей и другую крупную дичь.

Но сегодня он вышел на другую охоту.

Сегодня он охотился на человека!

Иона обдало брызгами грохочущего поблизости водопада. На крутом откосе, спускавшемся к реке, лежал почерневший снег. Наклонившись, Ион зачерпнул из реки пригоршню воды и выпил.

Выдался очень подходящий погожий денек для похода в горы. Хотя теперь вершины гор заволакивало тучами. Холодная, бесформенная масса облаков опустилась на березовый лес, расползлась, словно белые пальцы привидения, среди скал и зарослей кустарника. Горные склоны исчезли в тумане один за другим. В конце концов видимость стала простираться всего на несколько метров. А дальше начиналось море неизвестности.

Рот его искривился в презрительной гримасе, когда он подумал о ленсмане. Он вспомнил, как тот сказал ему перед отходом: «И запомни: никаких выстрелов! Это всего лишь молокосос, он нужен мне живым, чтобы я снова отправил его в тюрьму».

Ион никак не мог понять, что имел против него ленсман. Лучшего стрелка в деревне не сыскать, к тому же он был абсолютно законопослушным. И он никогда до этого не брал с собой ружья.

Другое дело, он всегда прихватывал его, проходя мимо дома, но ленсман не имел к этому никакого отношения.

Ион фыркнул.

Всего лишь молокосос? Нет, это был мелкий гангстер, свинья, мусор большого города. Он участвовал в грабежах; разумеется, зачинщиком всего этого он не был, но все-таки!

С ним удрала какая-то девчонка, и ленсман сказал, чтобы они вели себя осторожно.

Но почему?

Какая разница, парень или девчонка? Девчонки могут быть такими же скверными, если не хуже. А эта спуталась с преступником. Чертова шлюшка, больше ничего о ней не скажешь!

Эти глупые участники облавы направились в еловый лес.

Ион же вовремя отделился от них и отправился на самостоятельные поиски. Его собаки лаяли прошлым вечером, а это значит, что кто-то проходил мимо его дома и поднимался в горы. И теперь беглецы попадут в засаду у Гейтеботна.

Но об этом Ион не сказал ни ленсману, ни остальным. Трусы! Ему хотелось одному взять добычу.

Он сжимал локтем гладкую поверхность ствола и улыбался.

Никаких выстрелов, сказал ленсман. Да, да, но если парень окажет сопротивление? Если он вооружен? Конечно, он вооружен! Значит, придется обороняться! Если он попытается скрыться в тумане, Ион тоже будет стрелять. Сначала сделает предупредительный выстрел. Но если тот не остановится, пусть пеняет на себя. Правильно?

Этого парня зовут Улав. Улав Нильсен. В газете помещена его фотография. Этого Иону вполне достаточно. Правонарушитель.

Проклятая свинья! Воровал машины, участвовал в налетах, избивал порядочных, работящих людей. Такие, как он, заслуживают смерти. Таких нужно отстреливать, как волков, с такими не стоит нянчиться. Головорезы!

Стиснув от ярости зубы, Ион сильнее прижал к себе ружье. Таких нужно просто стереть с лица земли!

Он перебрался по камням на другой берег реки. Цепляясь за ползучие растения, он взобрался на склон. Ноги скользили по гладкому сланцу, несколько раз он скатывался вниз с осыпей, но ружье он прижимал к себе крепко, в любую минуту готовый к выстрелу. Ведь никто не знает, когда…

И вот он снова притаился в кустах вероники и можжевельника. Потом пошел по узкой тропинке, петляющей среди камней, осыпей и зарослей ивняка. Из тумана то и дело выскакивали, словно мачты кораблей, замшелые, кривые березы. Он шел вперед, имея перед собой только одну цель. Найти этого парня и…

И что потом?

Хотя он и ощущал в себе холод и спокойствие, сердце его стучало от праведного возмущения.

Встречавшиеся время от времени следы ног свидетельствовали о том, что он на верном пути. Было совсем не трудно идти по следу беглецов.

Да, ведь их же двое.

Одни следы мельче, очевидно, это следы той девчонки. Да, если она решила удрать с таким, как этот Улав Нильсен, грош ей цена!

Вон там! Разве там не движется что-то среди берез?

Он остановился, прислушался. В воздухе сеял мелкий, как капли тумана, дождь. С волос, намокших от сырого воздуха, по щеке покатилась капля и упала за воротник.

Он вздрогнул.

В кустах среди берез что-то снова зашуршало. Ион бросился на землю, держа наготове ружье.

– Я взял тебя на мушку! – крикнул он. – Малейшее движение, и я буду стрелять! Тишина.

С ветвей берез тихо и грустно капала вода. Обращаясь к темной тени в тумане, он сказал:

– Я предупредил тебя, имей в виду!

Звук выстрела напоминал приглушенный щелчок – и его тут же поглотил молочно-белый туман. Из кустов с кудахтаньем вылетела какая-то крупная птица, по всей видимости, глухарь.

Ион встал и в сердцах выругался. Потом пошел напролом через густой кустарник, преисполненный ненависти к беглецам и смущенный собственной неудачей.

Ветви берез обдавали его каскадами воды, стекающей ему за шиворот. Штаны промокли и прилипали к ногам, но он не обращал на это внимания.

Внезапно он остановился.

Перед ним лежали остатки рубашки. Рубашка была разорвана на полосы. Но никаких следов крови он не обнаружил. «Кто-то из них натер себе ногу», – с презрением подумал он.

Осторожно продвинувшись на несколько метров, он быстро отпрыгнул в сторону и спрятался за камень, а там как раз сидел на стволе березы преступник, спиной к Иону. Он снимал в это время ботинки. Значит, все-таки мозоль! Оружия не видно, хотя, возможно, у него что-то и есть…

«Вот теперь я смогу запросто пристрелить его», – подумал Ион и прицелился. Он испытывал чувство удовлетворения от того, что мог как следует прицелиться. Но это уже не охота, это просто бойня.

Нечестная игра.

И даже если этот скот и не заслуживает того, чтобы жить, он должен получить шанс защищаться. Ион предусмотрел свой следующий шаг: ему нужно застать парня врасплох. Тогда, возможно, парень повернется к нему с пистолетом в руке. И тогда все будет зависеть от того, кто выстрелит первым.

Или можно было бы крикнуть: «Руки вверх!» Парень, возможно, попытается убежать.

И тогда… Паф!

Ион еще не решил, какой из этих вариантов лучше. Возможно, он мог бы…

Внезапно он подпрыгнул на месте. Парень заговорил, почти равнодушно:

– Можешь подойти сюда, ты, что спрятался за камнем. Я не вооружен.

Ион нахмурился. Потом встал и подошел поближе, держа палец на курке.

– Я не боюсь тебя, жалкая тварь, – прорычал он. Парень повернулся и посмотрел на него.

– В самом деле? – спросил он. – Так я и поверил тебе. Палец-то на спуске!

Ион опустил ружье, оставаясь при этом начеку.

Парень был в возрасте двадцати с небольшим, и хорош собой.

– Я слышал, как ты стрелял, – сказал он. – Хорошо, что ты пришел!

Ион был в ярости и замешательстве. Все шло не так, как он ожидал.

– Почему же это? – сухо осведомился он. Улав Нильсен пожал плечами.

– Голод, – сказал он. – И пятки все стерты. У тебя есть какая-нибудь жратва?

– Тебе следовало бы сдохнуть от голода, мерзавец, но я крещеный человек. На, жри!

Ион снял с плеча котомку и швырнул ему пакет с ломтями хлеба.

– Значит, ты добровольно вернешься в тюрьму? Парень покосился на ружье.

– Добровольно? Разве у меня есть выбор? Ион крепче сжал ствол ружья.

– Ты можешь попытаться!

– Что ж, попытаюсь, чтобы разочаровать тебя, – усмехнулся тот.

– Разочаровать меня? Что ты хочешь этим сказать?

Ион просто кипел от гнева.

– Тебе этого не понять. Нет, оглянись по сторонам! Да, теперь здесь туман, но утром здесь было чудесно. Я видел здесь горного козла с массивными рогами, он плыл по озеру. Какое было чудесное зрелище!

Ион надеялся, что парень что-нибудь предпримет, не будет просто сидеть и болтать.

– Да, здесь прекрасное место для охоты, – сказал он.

– Ты хочешь сказать, что пристрелил бы этого козла? Господи, как же мы с тобой похожи, ты и я!

– Похожи? Мы? – воскликнул Ион. – Заруби себе на носу, между нами нет никакого сходства! Я порядочный, законопослушный человек, а не гангстер.

– Нет, я хотел сказать то, что у всех есть тяга к острым ощущениям. Ты охотишься на животных. Мы в городе ищем острые ощущения в другом. Убивать животных разрешено, а воровать машины запрещено. Мне кажется, здесь, в горах, так все прекрасно и чисто. Но единственно, кого я встретил здесь, так это тебя… Так что люди повсюду одинаково низменны.

Ион открыл было рот, чтобы протестовать, но не нашел никаких контраргументов.

И как все односторонние люди, чувствуя, что проиграл борьбу, он решил прибегнуть к насилию. С помощью кулаков или ружья он должен был вбить этому проходимцу в голову, что он, Ион, намного лучше этого отброса городской мусорной свалки. Ему хотелось крикнуть во все горло, что закон разрешает охотиться на животных, но парень об этом уже сказал. Он хотел сказать, что этот негодяй чуть не совершил убийство, но тут он вспомнил свой собственный выстрел в лесу и замолчал.

И сам не понимая, почему, он вдруг почувствовал, что его чудесное, дорогое, горячо любимое ружье с оптическим прицелом горит у него в руках. И он выронил его с гримасой боли на лице.

В следующую секунду ружье было уже в руках Улава Нильсена. Он прицелился в Иона его же собственным оружием!

– Чертова деревенщина, – с возбужденной улыбой произнес парень. – Ты настолько сентиментален, что поверил всей этой хреновине!

Ион чувствовал в горле комок. От страха он не в силах был ни о чем думать.

– Вот так-то, – с расстановкой произнес парень. – Так оно лучше. Повернись-ка!

Ион подчинился. Он подумал о своей семье, оставшейся в деревне, и мысленно обругал себя за проявленную слабость. Цепляясь за последнюю надежду, он сказал:

– Да, теперь мы знаем, кто из нас мерзавец.

– Вот именно, – холодно ответил Нильсен.

Ион услышал резкий звук позади себя и испуганный возглас парня. Молодой беглец качнулся вперед, и ружье выстрелило куда-то в сторону.

Он обернулся. Девушка, самая уродливая из всех, кого он только видел, сидела верхом на Улаве Нильсене, который ворочался под ней, уткнувшись носом в землю.

– Брось мне ружье! – крикнул ей Ион, увидевший в ней сообщника.

– Нет! – крикнула ему в ответ страшная уродина. – Вы хотели знать, кто здесь настоящий мерзавец? Сейчас этот мерзавец умрет!

– Нет! – закричал Ион, закрывая ладонями лицо.

Он услышал шуршащий звук летящего по воздуху предмета. Открыв глаза, он увидел, как его сокровище, его ружье с оптическим прицелом и всем остальным описало большую дугу и шлепнулось в озеро.

Он уставился на низкорослую, уродливую девушку, ощущая одновременно растерянность, облегчение и ярость.

– Я же сказала, что величайший из грехов должен погибнуть, – сказала она, криво усмехнувшись. – Ружье было слишком большим соблазном для вас обоих. И что вы из себя представляете без него?

Ион попытался сказать что-то, но у него ничего не получилось. Он никак не мог примириться с потерей ружья.

– Ты заплатишь мне за него, – кисло произнес он. Улав Нильсен поднялся на ноги и быстро пошел прочь, но тут же двое мужчин схватили его. Ясновидящему Натаниелю не стоило никакого труда найти его.

– Отец! – воскликнула Тува. – И Натаниель? Что вы здесь делаете?

– Ищем тебя, – сердито ответил Рикард. – Мы были свидетелями того, что произошло. Теперь, я полагаю, нам всем нужно спуститься в деревню.

– Она бросила в озеро мое дорогостоящее ружье, – пожаловался Ион.

Он хотел сказать это сурово, но у него получилось жалобно.

– Я видел, – ответил Рикард. – Вы получите деньги. Но на них вы лучше купите для своей семьи цветы, конфеты или одежду!

Ион ничего не ответил, но подумал: «Это уж мое дело».

– Возьмешь на себя мужчин, Рикард? – сказал Натаниель. – Мне нужно поговорить с Тувой.

Рикард кивнул. Пропустив их вперед, Натаниель пошел следом вместе с Тувой.

Сначала они молчали.

Потом Тува сказала:

– Человек всегда хватается за соломинку.

– Я знаю, – ответил Натаниель. – Для таких, как ты и я, не очень-то легко найти себе возлюбленного.

Она бросила на него быстрый взгляд. Неужели он пошел по той же дорожке? Он, что, с ума сошел?

– Мы стоим вне общества, – продолжал он, думая при этом об Эллен.

– Да, – сказала она. – Я думала, что он любит меня. А ведь тогда человек может сделать все, что угодно, не так ли?

– Да, это так. К сожалению, и преступление тоже, если это приносит радость другому.

– Значит, ты…

– Пока еще нет. Но я встретил одну девушку, ради которой готов совершить то же самое, что и ты ради него. Вызволить ее из тюрьмы! Ты в самом деле влюблена в него?

– Да что там говорить! Он называет меня огородным пугалом. И все же я немного поколдовала, и этот крестьянин обжегся о свое ружье и бросил его. Но Улав злоупотреблял моей помощью.

Немного помолчав, она добавила:

– Я чувствую себя такой одинокой, Натаниель.

– И поэтому ты становишься на сторону зла? Ты полагаешь, там тебе и место?

– Да, во всяком случае, мне не место среди преуспевающих и счастливых!

– Тува, мы с тобой избранные!

– Это ты избранный. А я просто меченая.

– Но ты предназначена для того, чтобы поддержать меня в борьбе против Тенгеля Злого.

– Почему я должна это делать? Я была рождена под его знаком. И охотно стану на его сторону. Вы все такие скучные, такие правильные!

Натаниель остановился и посмотрел на нее.

«Так, должно быть, выглядела Ханна, – думал он. – Низкорослая, коренастая, плотная, с гротескными конечностями, с лицом, покрытым родинками и родимыми пятнами, с глазками-щелочками и приплюснутым носом». «Господи… – в отчаянии продолжал Натаниель, обращаясь к Богу, как это делали многие до него в течение нескольких столетий. – С тем, что Ты даешь человеку такую безнадежно уродливую внешность, еще как-то можно смириться, ведь и Ты, бывает, проморгаешь что-то… Но в таком случае, Тебе не следовало бы давать бедняге тоскующее сердце, способность любить!»

Как ему следовало поступить с Тувой? Если она перейдет на сторону Тенгеля Злого, это будет просто катастрофой.

– Я стала злой из-за окружающего меня зла, – сказала она. – Мне хочется мучить красивых, удачливых, счастливых людей. И я так и делаю.

– Делаешь? – в ужасе произнес он.

– Конечно, – усмехнулась она. – Но пока это еще пустяки. Например, делаю так, чтобы у красивой девушки накануне свидания вскочила на носу бородавка. Или делаю так, чтобы у какой-нибудь нарядно одетой дамы торчала из-под платья комбинация. Это забавляет меня, Натаниель, что бы ты ни говорил. Ведь в моей жизни не так уж много развлечений.

– Но твои родители все делают для тебя, я это знаю.

– Я тоже это знаю. Но родители мало чем помогут, когда в день на Ивана Купалу тебе так хочется пойти со всеми на праздник, но никто не зовет тебя.

Положив ей руку на плечо, Натаниель сказал:

– Дорогая Тува! Ты же знаешь, все в нашем роду любят тебя!

– Не подлизывайся, Натаниель, меня этим не купишь.

Он убрал руку.

– Тува, я говорю серьезно. Нам с тобой предстоит адская работа. И мы должны быть готовы к этому.

– Ты слишком слаб пока, я это знаю.

– Откуда ты это знаешь?

– Наши уважаемые предки сообщили об этом Бенедикте. Она поддерживает с ними контакт.

– А что они сказали о тебе?

– Они озабочены. И это забавляет меня. Натаниель не знал, что на это сказать, ему не хотелось читать ей наставления.

Они думали каждый о своем, он и Тува, и никто из них не мог читать мысли другого. Возможно, так было лучше.

Ведь Натаниель не мог сконцентрироваться на ней, о чем очень сожалел. Потому что он думал теперь об Эллен и о том, что он потерял ее. Он больше не должен видеться с ней. Это было для него просто невыносимо, он не хотел жить без нее, зная, что и она не хочет жить без него.

А Тува?

Мысли ее были настолько жуткими, что она вынуждена была скрывать их.

«Натаниель? – презрительно думала она. – Милый, добрый Натаниель, покорный, как жертвенное животное! Я могу улыбаться тебе, но из этого не следует, что я с тобой заодно! У меня совсем другие планы, я знаю, кто мой господин и учитель! Ему я хочу служить!»

Услышав слова Натаниеля, она вздрогнула. Неужели он все понял?

– Ты ведь знаешь, кто твой защитник, – сказал он.

Взяв себя в руки, она сказала:

– Я слышала об этом. Имре собственной персоной! Но наверняка он спит крепким сном. Я ни разу не видела его.

– Главное, что в борьбе он станет на твою сторону и поможет тебе.

– Ему придется потрудиться, – с дьявольской усмешкой ответила Тува.

– Тува… – осторожно произнес Натаниель. – Я еще не готов посетить долину Людей Льда. Так же как и ты. Хочешь, я буду приходить к вам несколько раз в неделю, чтобы мы смогли поддержать друг друга? Тебе нужна моя воля для борьбы со злом. А ты можешь дать мне немного своего бесовского юмора.

Она хохотнула.

– А ты находчив! Почему бы и нет? Жизнь моя, как я уже сказала, не слишком богата развлечениями. Так что я смогу позабавиться, мучая тебя.

– Спасибо, Тува! Значит, договорились.

Он не понимал, почему у него возникает какое-то смутное, неприятное чувство, когда он находится рядом с Тувой. И это никоим образом не было связано с ее отталкивающей внешностью – Натаниель был не из тех.

Нет, дело было совсем в другом. Он чувствовал интуитивно…

Его пробирала дрожь. «Это все из-за тумана…» – подумал он.

– Значит, ты нашел себе девушку, – агрессивно произнесла Тува.

Лицо Натаниеля смягчилось.

– Да, – ответил он. – Ее зовут Эллен. Но мы не можем принадлежать друг другу.

– Не болтай чепухи, – прошипела она. – Она выглядит нормально? Да, могу себе представить. Не можете принадлежать друг другу! Вы сами не знаете, о чем болтаете!

Он посмотрел на свою родственницу, достававшую ему едва до пояса. Они были примерно одного возраста. Жизнь дала ей горький опыт. Ей нельзя рассказать, почему они не могут принадлежать друг другу, но ему стало вдруг стыдно. Стыдно оттого, что многое ему далось даром. Например, любовь Эллен.

Тучи комаров носились над озером, скрывавшим на дне благородное оружие. Люди отходили от озера все дальше и дальше, пока совсем не скрылись в тумане. А озеро продолжало загадочно поблескивать среди безлюдного Гейтеботна, куда теперь вряд ли кто-нибудь вернется.

В этот вечер, вернувшись домой, Натаниель был как в лихорадке. Он не смог даже сразу подойти к телефону. Он позвонил Эллен. Почувствовал слабость в ногах, едва услышав ее голос.

– Эллен? Это Натаниель.

Ее прерывающийся от волнения голос был весьма красноречив.

– Натаниель? При-и-ивет! Я… просто не могу найти нужных слов. Я уже не надеялась когда-нибудь услышать твой голос.

– Я тоже, но… Тува… Мы с тобой имеем преимущество…

– Извини, Натаниель, но я не понимаю, о чем ты говоришь.

– Я должен был просто сказать тебе… что я так люблю тебя, Эллен, и мы не должны забывать это. Мы есть друг у друга. Пусть даже мы и не можем встречаться.

Некоторое время она молчала, потом спросила:

– Но что случилось с Тувой?

– Тува, бедная Тува не имеет никаких шансов быть счастливой. Она любит одного парня, совершенно никчемного. Но даже этот мерзавец не захотел обладать ею. Понимаешь? Мы вынуждены были рассказать друг другу о своих любовных делах… Эллен! Ты слышишь меня?

– Да, да, я слышу. Спасибо, что ты позвонил, Натаниель! Я понимаю, о чем ты говоришь. И я так рада. Должна признаться тебе, что мне было очень плохо. Ведь я тоже чувствую… так много по отношению к тебе, ты же знаешь.

– Мы должны встретиться! Вреда от этого не будет, мы встретимся ненадолго…

– О, нет! – жалобно произнесла она.

– Что случилось?

– Я поступила в одну из школ в Вестланде. Собираюсь изучать там социальную психологию. Мне пришло приглашение, когда я вернулась домой. И я сразу же сообщила им, что приеду…