7

Черная меланхолия овладела Сагой. Ей каза­лось, что она попала в какую-то гигантскую пау­тину, окутывающую ее все плотнее и плотнее.

Тем не менее, внешне все выглядело нормаль­но. С точки зрения непосвященного, трое моло­дых людей просто гуляли в дождливую погоду по безлюдной местности.

Тревога была в них самих.

Нервы у Саги были в постоянном напряже­нии, словно по ним колотили молоточками какие-то чертенята. Страх, сдерживаемый длительное время, теперь готов был вырваться наружу. И это у нее, которая никогда прежде не знала страха!

Ветер рвал в клочья облака, шумел в кронах деревьев.

Пауль вел себя непринужденно, но Сага чувствовала, что он тоже внутренне напряжен. Было заметно, что он раздражен, наверное из-за того, что она все время шла рядом с Марселем. Дважды он посылал Марселя за водой и на вер­шину холма осмотреть окрестности, но всякий раз Сага тоже уходила с ним. И Пауль шел за ними вслед, радостно улыбаясь, но в душе страшно подавленный.

– Я надеюсь, мы очень скоро окажемся среди людей, – сказал он, и в голосе его чувствовалось нетерпение. – У меня нет желания снова прово­дить ночь в таких условиях. Девушки уверяли меня, что мы дойдем до места уже сегодня!

– Окажемся в Норвегии, да, – поправил его Марсель. – Но это не значит, что мы окажемся в населенном пункте.

Пауль ничего не ответил. Он все больше и боль­ше отдалялся от Марселя, видя в нем соперника. И Марсель с тревогой наблюдал за ним, понимая, что Пауль только ждет случая остаться наедине с Сагой.

Но это не должно случиться!

Когда солнце село, они спустились в небольшую, покрытую лесом долину.

И внезапно все вокруг затихло, ветер куда-то пропал, ни один листок, ни одна хвойная иголка не шевелились.

«Затишье перед бурей», – с дрожью подумала Сага.

Когда ветер опять подул, Саге и Марселю удалось обменяться парой слов, торопливых и таинственных.

– Мне кажется, он с каждым часом стано­вится все хуже и хуже, – сказал Марсель. – То человеческое, что было в нем, уходит.

– А я-то, когда была девочкой, почти ребен­ком, просто грезила наяву об одиноком Люцифе­ре! – печально вздохнула Сага. – Я готова была спуститься в преисподнюю и остаться с ним там. Быть утешением этому несчастному! Как я могла быть такой глупой? Вбила себе в голову, что этот падший ангел так прекрасен и никем не понят! Ведь он же опасен! Он злой, подлый и страшный!

Марсель искоса посмотрел на нее и задумчиво произнес:

– Может быть, поэтому он и тянется к тебе? Зная, где ты находишься, он, выйдя из преисподней, направился прямо к тебе, надеясь на твое сочувствие?

– Нет, – испуганно произнесла она. – Нет, это­го не может быть!

«Ах, Марсель, ты же не веришь мне! Ты говоришь со мной так, будто считаешь меня сумасшедшей».

– Сага… – взволнованно и приглушенно про­изнес Марсель. – Я думал о нашем с тобой поло­жении. Если он – существо сверхъестественное, то никаких возможностей сладить с ним у нас нет. Если же он обычный человек – или же Люцифер, становящийся обычным человеком во время своего пребывания на земле, – тогда, воз­можно… Я не имею желания убивать человека, к тому же, если он существо сверхъестественное, он должен быть бессмертным. Но я подумал о твоих лекарствах…

– О сокровищах Людей Льда? И что же?

– У тебя есть там снотворное? Или, еще лучше, наркотическое средство?

Она задумалась, посматривая на статную фи­гуру Пауля.

– Я не знаю, – сказала она. – Я никогда не копалась в этих лекарствах. Но, я думаю, там должно быть что-то такое… Да! Да, я давала что-то отцу перед смертью, чтобы унять его боли. И каждый раз он крепко засыпал.

– Это средство действовало сразу? Сага задумалась.

– Через некоторое время, – сказала она. – Я знаю, как выглядит это снадобье, надо будет по­смотреть…

– Ты могла бы подсыпать его ему в питье, ког­да мы в следующий раз остановимся на отдых?

Он заснет, и мы исчезнем. Мы почти уже добра­лись до населенного пункта, так что не будет никакого преступления в том, что мы оставим его здесь одного. Он прекрасно справит­ся сам.

– А если на него нападут звери?

– Нет здесь никаких зверей. Ты видела хоть одного?

– Да, ты прав, – согласилась Сага, понимая, что Марсель предлагает дельное решение. Толь­ко бы ей незаметно подсыпать снотворное в круж­ку Пауля…

«Страх… – подумала она. – Воздух дрожит от моего страха. Марсель не верит мне. Я одна…»

Тело ее уже так не ныло. И к боли в ступнях она уже привыкла.

– Приближается ночь, – сказал Марсель. – И это меня тревожит.

Она понимала, что он имеет в виду. Его пугала не сама ночь, а то, что таилось в ней.

Но тут их разговор прервал отдаленный лай собак.

Пауль немедленно спрятался за их спины.

– Это всего лишь охотники, – успокоил его Марсель.

Но он не нашел, что сказать, когда увидел впе­реди себя бегущего к лесу человека.

– О, Господи, – прошептал Пауль. – Это тот убийца, о котором говорил мне кучер! Нам нужно куда-нибудь спрятаться!

– Зачем? Ведь шведским властям здесь уже делать нечего! – заметила Сага.

– Как это нечего? Разве Швеция и Норвегия – не одно государство?

– Не совсем. Тебе следовало бы это знать.

– Допустим, но шведские законы имеют здесь силу, можешь быть уверена в этом. И граница этому не помеха. Другое дело, что в Норвегии нет холеры, наверняка границы закрыты и в дру­гих местах.

Продолжая разговор, они снова стали углуб­ляться в лес, ища защиты среди деревьев и гус­того кустарника. Внезапно они увидели вдалеке людей и целую свору собак.

Пауль тут же закатил свою тележку в неболь­шой овраг и прикрыл сверху ветками и мхом.

– Скорее! Бежим! – побледнев, воскликнул он.

– Нет, стой, – сказал Марсель. – Разве ты не видишь, что они уходят в сторону? Подожди не­много, сейчас они скроются из глаз. Ты ведь не хочешь снова возвращаться сюда?

Сага вздрогнула. Мысль об этом пугала ее.

Пауль пытался успокоиться, хотя его краси­вое лицо все еще было бледно-серым.

Марсель и Сага переглянулись. Обоим было интересно, что же лежит на его странной тележ­ке.

То, что лежало там, не было слишком тяжелым или громоздким. Этот груз вполне можно было нести в руках.

И все же эта тележка пугала ее.

С мрачным видом Пауль снова выкатил ее.

Облава – если так можно было назвать охоту на человека – ушла в сторону. Сами же они отклонились теперь от выбранного ими направле­ния.

– Теперь мы можем идти дальше, – спокойно произнес Марсель.

Он все больше и больше брал на себя роль лидера. Пауль больше не разыгрывал из себя аристократа, на уме у него теперь было что-то другое. И было приятно видеть, как Марсель берет на себя роль сильного, роль лидера. Для того чтобы раскрыться, ему требовалось куда больше времени. Люди никогда не склоняются перед немногословным авторитетом. Им требует­ся время, чтобы признать его.

Личность же Пауля уже не казалась такой по­трясающей, как прежде. Но он остался самим со­бой, переменив лишь характер поведения. От этого он становился загадочно-устрашающим. Казался просто жутким!

Пауль не мог остаться с Сагой наедине ни на миг. Ни на секунду! Марсель постоянно был рядом с ней, внимательный и настороженный.

Его нежная сила была для нее теперь единственным утешением, единственным убежи­щем от всего того жуткого, что виделось ей этим вечером в лесу, от нарастающего, неведомо­го, непонятного страха.

Пауль был в ярости оттого, что ему не удава­лось сойтись с ней. Она замечала, что он весь кипел, и это обнажало перед ней жуткую истину.

Но для нее становилось все более и более оче­видным то, что он не может выйти из своего чело­веческого обличия, и это утешало.

Пока он находился на земле, он мог быть только лишь человеком и не больше. Так что они могли бы улизнуть от него.

Она больше не осмеливалась произносить вслух имя Люцифера. Ей трудно было выносить недо­верие Марселя.

И в то же время она усмехалась про себя. Что за немыслимые фантазии приходят ей в голо­ву! Люцифер? Она сошла с ума или…

Но тут к ней снова вернулось беспокойство. Осторожнее, Сага, осторожнее! Думай о своем предназначении! Не давай себя одурачить Пау­лю с его сияющей красотой! Он опасен, смертель­но опасен, и то, что он встретился на твоем пути, ужасное несчастье. Ты должна спасаться от него!

Она хорошо понимала, что это не ее собствен­ные мысли. Это духи Людей Льда, находящиеся по ту сторону урагана, пытались направить ее на путь истинный.

Но как она могла следовать их совету? Как могли они с Марселем избавиться от него?

У них была только одна возможность: усыпить Пауля фон Ленгенфельдта…

Графа фон Ленгенфельдта? Она давно уже перестала верить в этот титул. Но Люцифер вряд ли мог так хорошо вжиться в обличие обычного человека, хотя бы даже и графа, это было ясно…

Иногда ей в голову приходила такая мысль: «Это не я брожу по ночному, заколдованному лесу и вспоминаю старинную легенду. Я лежу дома в своей постели, и мне снится сон, и скоро мать и отец разбудят меня и скажут, что сегодня воскрес­ное утро, поэтому я могу позавтракать в посте­ли, если хочу. И за окном светит солнце, и листва сверкает и шелестит на ветру, и передо мной це­лая жизнь, беззаботная и радостная…»

Но она знала, что давно стала взрослой и что жизнь преподнесла ей суровый урок. Мать и отец навсегда покинули ее, короткая история с Леннартом закончилась, и конец ее тоже был жестоким. Теперь она боролась за свою жизнь и за свою судьбу; теперь она должна была осу­ществить то, для чего родилась на свет.

И ее призвание не имело никакого отношения к этому жуткому лесу. Через полчаса они набре­ли на покинутую усадьбу в лесу. Сага вздохнула с облегчением.

– Здесь мы и остановимся, – решил Марсель.

Все были согласны с ним. Не зная, сколько им еще придется идти, они решили передохнуть. Был уже поздний вечер, стало совсем темно, и ветер завывал в кронах деревьев. Малоприятный вечер! Просто отвратительный вечер! Сага никогда не замечала за собой такого мрачного, упадническо­го настроения, и видимых причин для этого настроения не было. Ее угнетало что-то еще поми­мо страха.

Покинутая усадьба была не слишком обустро­енной, но у них, по крайней мере, была теперь хоть крыша над головой.

На этой зарастающей молодой порослью вы­рубке они чувствовали себя не так, как в лесу. Здесь царил странный, усыпляющий покой. Полуразвалившиеся дома наводили на мысль о давно ушедших, тяжелых временах, о скорби и печали. Сага сказала, что это была финская кур­ная изба, с четырехугольным отверстием для выхода дыма над печью из огнеупорного кирпи­ча, с толстыми потолочными балками. На опуш­ке леса стояла деревянная баня, вернее, то, что от нее осталось, а также старинный амбар фин­ского типа. Срубленный в лапу жилой дом со­хранил свой первоначальный вид, и конек крыши устремлялся вверх двумя острыми концами, хотя сама крыша во многих местах уже провалилась.

Целым остался лишь амбар. И они направились туда через заросшую молодой порослью лужайку, открыли скрипучую дверь, вспугнув при этом како­го-то лесного зверька и отскочив в сторону.

Они решили, что это куница. Осторожно осмот­рели внутренность амбара. Но там было пусто.

– Мы переночуем одну ночь в твоем доме, ку­ница, – сказала Сага. – А утром ты сможешь снова вернуться сюда. Если только захочешь, потому что там останется запах презренных людей.

Они расположились в амбаре. Здесь шума вет­ра слышно не было.

– Я так замерзла и чуть не оглохла от воя вет­ра, – усмехнулась Сага.

– Да, какую только погоду не посылает нам небо, – пробормотал Пауль. – Жара, дождь, ве­тер… Только снега нам не хватало!

Марсель улыбнулся. Он смотрел на Сагу в сгу­щавшейся темноте, и в его взгляде были нежность, любовь и молчаливое напоминание о снотворном.

Они вынули свои последние запасы еды. Непо­далеку в лесу был родник, и Саге удалось набрать там воды в кружки. Пока Пауль не смотрел на нее, она торопливо подсыпала порошок в его кружку. Порошок в чистой воде? Но ведь это же могло быть заметно!

Нет, порошок полностью растворился. Только на самом дне кружки осталось несколько кру­пинок, еле заметных в свете свечи. Они ведь могли попасть туда случайно. К тому же Пауль сидел в темном углу и не увидел их.

На всякий случай она изобразила на лице гри­масу, попробовав воду, и сказала:

– По-моему, вода не очень хорошая.

– Да, весьма странный привкус, – согласился Пауль, – отдает плесенью или еще чем-то несъе­добным.

Марсель пробормотал что-то в знак согласия.

У Пауля не возникло никаких подозрений.

Сага сидела неподвижно, чувствуя, как от­дыхает ее уставшее тело. Одежда на ней уже высохла, но ощущение ветра в ушах и на коже все еще осталось.

Чувства ее все еще были взбудоражены: она прислушивалась, присматривалась…

Крыша провисла над ними, но была достаточ­но прочной. Хотя в другом конце амбара в по­толке была дыра, через которую проникал свет летней ночи. Старинный финский плуг, стоящий в углу, был весь обвит паутиной, там же валялось берестяное лукошко и прочие сломанные вещи из бересты или дерева. Повсюду валялись остатки сена и соломы, скошенных когда-то на давно заб­рошенном лугу; почерневшие от времени балки подпирали стены и потолок…

И среди всего этого ощущалось присутствие какой-то незримой силы, заставлявшей Сагу сдерживать дыхание. Присутствие какой-то чуж­дой, нечеловеческой, жуткой силы, таящей в себе угрозу и опасность. И эта сила готова была обру­шиться на нее.

Какой-то звук снаружи заставил их вздрогнуть.

– Что это? – спросил Пауль, бросая торопли­вый взгляд на тележку с ящиком. Он постоянно думал о своей тележке!

Сага не могла точно определить, что это такое: какой-то человеческий и, в то же время, нечелове­ческий вздох или стон.

– Пойду посмотрю, – сказал Марсель спо­койно и встал. И снова он показался Саге немыс­лимо привлекательным.

– Я пойду с тобой, – торопливо сказала она.

– Сходи, – зевая, произнес Пауль. – А то я устал. Когда будете возвращаться, не будите меня!

Оба переглянулись: порошок начал действовать?

Уже перевалило за полночь. Они остановились и прислушались.

Руины дома, курная изба, хлев – все было оку­тано каким-то колдовским туманом. Вокруг них росли высокая трава и цветы, возле дома стояла пара корявых деревьев, а вокруг – лес…

Они шли по участку, когда-то бывшему паш­ней. Лес постепенно отвоевал себе эту землю. Скорее всего, звуки доносились оттуда.

– Пойдем, – тихо сказал Марсель, беря ее за руку.

Пройдя потраве, они подошли к полуразрушен­ному дому.

В лесу уже начинали петь птицы, близился рас­свет.

– Не кажется ли тебе… что это могут быть те… что когда-то жили здесь? – осторожно заметила Сага.

Марсель улыбнулся.

– Вряд ли, – сказал он.

Но Сагу это не убедило. Оглядываясь по сто­ронам, она крепко держала его за руку. Может быть, они находились вблизи той самой березы? Нет, ни одна береза не казалась здесь больной или необычной.

Или креста на земле?

Нет, ничего такого здесь не было.

Она напряженно смотрела в предрассветные туманные сумерки и могла поклясться, что виде­ла, как сгорбленная старуха прошла, хромая, по траве и исчезла среди руин дома.

Пожалуй, ее воображение стало чересчур прыт­ким! Если уж она думала о существах из преис­подней, то почему бы ей не фантазировать о привидениях, издавна обитавших в финских лесах? Марсель схватил ее за руку.

– Смотри, – прошептал он.

По открытому участку, заросшему травой и кустами, бежал человек, спотыкаясь и падая на четвереньки.

– Убийца, – сказал Марсель. – Это его голос мы слышали.

– Похоже, он ранен. Мы должны помочь ему. Марсель остановил ее:

– Не думаешь ли ты, что он остановится, если мы бросимся за ним следом? Наоборот, это его еще больше испугает. К тому же он и нас может убить. У нас нет времени, чтобы вмешиваться в дела ленсмана. Ты же видела, как враждебно настроен Пауль по отношению к полиции. Не сто­ит его еще больше злить.

Сага подумала было, что хорошо бы перело­жить всю ответственность на ленсмана и поли­цейских, а заодно и узнать, далеко ли им еще идти, но промолчала.

Глядя на убегающего от них человека, она рас­сеянно произнесла:

– Ты прав. Если мы имеем дело с Люцифе­ром, никакой ленсман не поможет. Тогда можно считать, что нам не повезло.

Марсель решительно повернул ее к себе.

– Дорогая Сага… – процедил он сквозь зубы. – Тебе следует прекратить эту болтовню о Люцифере! У тебя просто навязчивая идея, и даже если в Пауле есть что-то странное и зага­дочное, это вовсе не значит, что он – Люцифер.

– Но вся эта атмосфера…

– Атмосфера в финских лесах летней ночью всегда бывает колдовской и мистической, как ты понимаешь!

– Но ты же не знаешь, что я… Ах, нет, чепу­ха, забудем это, – решительно добавила она. – Ты не принадлежишь к роду Людей Льда, ты не можешь чувствовать то же самое, что и я.

Он с нежностью посмотрел на нее.

– В самом деле, – согласился он. – В таком случае, не прийти ли нам к общему мнению о том, что Пауль все-таки человек, и проверить, не спит ли он? Ведь мы смогли бы уйти отсюда, если ты, конечно, не боишься ходить ночью по лесу.

Эта мысль показалась ей очень привлекатель­ной.

– Да, конечно! – воскликнула она. – Извини, что я несу такую чушь! Пойдем!

Но он продолжал удерживать ее за руку.

– Не сейчас, Сага…

Он стоял так близко, он так внимательно смотрел в ее глаза. И во взгляде его было столько любви, тепла и понимания.

– Сага, – прошептал он, – те, кто назвал тебя так, знали, что делали. Ты создана для этих заколдованных, загадочных мест, ты составля­ешь единое целое с шелестящей от ветра травой, клубами тумана, шорохами леса. Ты… когда вся эта жуть будет позади, и мы снова окажемся среди людей…

Он не закончил свою мысль, слова его повисли в воздухе. И Сага, никогда не смевшая показы­вать своих чувств, склонила голову, чтобы он не видел ее лица. Марсель понимал ее состояние. Ос­торожно притянув ее к себе, он положил ее голову к себе на плечо. Руки его легко и бережно легли на ей на плечи, и она прерывисто вздохнула. Рядом с Марселем она чувствовала себя в безопасности.

Но она чувствовала, как напряжено его тело, как он старается обуздать себя. Это наполняло ее счастливым, радостным ожиданием. Он вел себя по отношению к ней не только как защитник, но и как мужчина, желающий завоевать женщину.

Осторожно и нежно, но по-прежнему напря­женный каждым нервом, он повернул к себе ее лицо и поцеловал в лоб. Это было все. Он пони­мал, что ей нужно время, чтобы оправиться от шока, пережитого ею в первом браке.

«Наверняка он заметил, что нравится мне, – растерянно подумала она. – Господи, пусть он будет терпелив со мной! Я так этого хочу! Так хочу!»

Никогда она не испытывала таких чувств к мужчине, такой неодолимой потребности близос­ти. От этого перехватывало дух, так что она с трудом удерживалась, чтобы не броситься ему на шею, обнять его, ожидать от него подобных действий, на коленях просить его о том, чтобы он обладал ею здесь, среди этой высокой травы на лесной поляне, под качающимися на ветру дере­вьями.

Ее собственные мысли шокировали ее, она глубоко вздохнула, чтобы прийти в себя.

– Может быть, пойдем к Паулю? – прошеп­тал Марсель. – Наверняка он обеспокоен нашим отсутствием.

– Если только он не спит, – попробовала по­шутить она, но голос ее прозвучал хрипло. Ей не хотелось, чтобы Марсель слышал дрожание ее голоса, чтобы замечал, как действует на нее близость его тела.

– Дай Бог, чтобы он спал, – пробормотал он, но она тоже заметила, что голос его звучит неуверенно.

Пройдя мимо старого точильного камня, они вошли в амбар – осторожно, чтобы не разбудить Пауля.

Сага огляделась по сторонам.

– Куда он подевался?

– Его здесь нет, – бесстрастно ответил Мар­сель. – Он куда-то ушел. Но далеко он не мог уйти.

Сага озабоченно бродила по амбару.

– Но почему он это сделал? – подавленно произнесла она. – Теперь ищи его!

Она не хотела показывать своего страха. Но это была новая черта Пауля.

Или Люцифера?

Она не осмеливалась вслух произносить это имя.

– Он не мог уйти далеко, – продолжал успо­каивать ее Марсель. – Тележка с ящиком стоит здесь. Он скоро вернется.

Сага едва слушала его. Она смотрела на что-то, лежащее в углу, куда сверху падал свет.

– Марсель…

– Что такое?

Они оба подошли туда.

– Мандрагора! – испуганно произнес он. Она лежала на полу, а рядом валялась изящная коробочка, в которой она хранилась. Похоже, все это было отброшено изо всех сил в сторону.

Сага подняла мандрагору – осторожно, с со­жалением, стерла с нее пыль и паутину и забот­ливо положила обратно в коробочку. Пока она занималась этим, Марсель осмотрел тележку.

Он сделал это очень быстро.

– Сага, – со зловещим спокойствием произнес он, – сокровища Людей Льда похищены. Она вскочила на ноги.

– Что?

В два прыжка она очутилась возле него. Ее дорожная сумка лежала на полу открытая, но кожаного мешочка, в котором хранились снадо­бья, не оказалось.

– Нет! – воскликнула она жалобно. – Нет! Нет!

Это было самое худшее, что только могло быть. Ей доверили драгоценные снадобья Людей Льда. И она не оправдала это доверие.

– Он не мог уйти далеко, – взволнованно по­вторил Марсель. – И среди высокой травы легко найти его след. Я побегу за ним.

– Я тоже!

Он схватил ее за руку.

– Нет, тебе не следует бродить ночью! Тут бродят убийца и сумасшедший! Оставайся здесь, я должен быть уверен, что ты в безопас­ности. Положи перед дверью балку, чтобы никто не смог войти. И жди меня, я постараюсь поско­рее вернуться. Он не мог уйти далеко, к тому же, если снотворное подействовало… Ты не сможешь бежать так быстро, как я, с твоими натертыми ногами.

В этом он был прав.

– Тогда возвращайся быстрее!

– Вместе с сокровищами!

Быстро пожав ее руку, он исчез.

Она осталась стоять, едва сдерживая слезы. Сокровища Людей Льда. Господи, помоги! Она не может появиться без них на Липовой аллее!

Она рассеянно взяла коробочку с мандрагорой и положила ее на одну из балок.

«Нужно забаррикадировать дверь», – так же рассеянно подумала она. Но она не могла оторвать взгляд от ящика Пауля.

«Наконец-то Пауль бросил его, – подумала она. – Потому что теперь он завладел более цен­ным сокровищем, чем то, что лежит в его ящике. И теперь он направляется в какой-нибудь город, чтобы продать по частям с такой любовью соби­раемые препараты и снадобья, лекарства и ста­ринные колдовские травы. Это сделает его богатым».

Никому в роду не приходила в голову такая безумная мысль.

Сама не замечая этого, она приблизилась к те­лежке с ящиком.

Снаружи все было тихо. Она услышала, как Марсель позвал Пауля, но потом явно изменил тактику. После некоторого затишья ветер сно­ва зашумел в кронах деревьев.

Руки Саги двигались сами собой. Неохотно приблизившись к ящику, она отпрянула назад, потом осторожно коснулась его…

Мысли ее были затуманены. Подсознательно она понимала, что совершает нечто недозволен­ное, прикасаясь к чужой собственности, но оста­новиться уже не могла. Любопытство или, вернее, жажда познания, стремление узнать больше об этом невероятном Пауле были у нее слишком велики.

Конечно же, ящик был заперт. На нем висел прочный замок. Камень. Ей нужен камень. В сво­ей лихорадочной нервозности, пытаясь найти ка­кой-то выход, она делала все бессознательно.

Она опасалась выходить наружу и стояла на месте, шаря руками в темноте. Вон там! У двери лежал камень. Камень этот был не слишком под­ходящей формы – почти округлый, но это не имело значения. Дрожащими руками она удари­ла камнем по замку.

После многочисленных, все более и более нетерпеливых попыток замок щелкнул и открыл­ся.

И она испуганно уставилась на него, с тревогой думая: «Что я наделала!» Но смущение ее быстро прошло. Глубоко вздохнув, она подняла крышку.

И тут же у нее перехватило дыхание. Из груди у нее рвался крик недоверия и ужаса. Сердце стучало так, что готово было выскочить наружу. Она смотрела на то, что ле­жало в ящике: она видела лицо, искаженное гри­масой боли, спутанные волосы, голову, которая…

У Саги подкосились ноги. С беспомощным сто­ном она снова захлопнула ящик. И бессмыслен­но уставилась в предрассветную тьму.– Марсель! Марсель! Ради Бога, Марсель!

Обезумев от ужаса, Сага выскочила из сарая и бросилась бежать через заросли крапивы. Она инстинктивно бежала по примятой траве. Роса лежала матовым налетом на ковыле и полыни, и ноги ее, обутые в неудобную обувь, несли туда, где были люди. Убийца ушел не этим путем – и слава Богу, хотя Саге теперь было не до него.