14

Им пришлось много раз останавливаться в пути.

– Хеннинг, если тебе все это покажется слиш­ком неприятным, ты можешь пойти прогуляться.

– Нет, ты с ума сошла! – испуганно произнес он. – Ты же знаешь, я уже принимал роды… в хлеву, и я знаю, как все это происходит! Схватки и все такое…

Улыбнувшись, Сага дала ему кое-какие инст­рукции. В какой последовательности что делать. Только бы все это не затянулось!

Она была благодарна ему за его участие, ина­че она почувствовала бы себя совершенно поки­нутой. У нее не было ни мужа, ни родителей, ни братьев, ни сестер. Но теперь их было, по крайней мере, двое. И если случится самое худшее с Вильяром и Белиндой – а правде нужно смотреть в глаза, – то она и Хеннинг смогут рассчитывать лишь друг на друга.

Им следовало держаться друг за друга.

Сага испытывала ужасные боли. Они были на­столько сильными, что в голову ей приходили са­мые страшные мысли. Что, если она родит меченого… с широкими, угловатыми плечами?..

Мать Тенгеля Доброго умерла во время родов. Умерла во время родов и Суннива, дав миру Колгрима. Так же умерли матери Ульвхедина, Мара, Хейке…

Нет, не следовало думать об этом. Она должна жить! Ради детей Люцифера. И ради Хеннинга.

Многие женщины из рода Людей Льда рожали меченых детей, даже не подозревая об этом. Так Гуннила родила Тулу. Габриэлла родила устра­шающую на вид дочь, которой сознательно дали умереть еще до того, как у нее наладилось дыха­ние. Или мать Сельве… Рождались еще и избран­ные. Почему же такое не может быть с Сагой?

Разумеется, она справится с этим! По частоте схваток она поняла, что роды будут быстрыми. Теперь схватки шли одна за другой.

И она знала, что стремительные роды часто приводят к большим кровотечениям.

Нет, она должна была думать только о хоро­шем исходе! Смотреть вперед. Скоро они уже до­берутся до дома.

Так ей хотелось, но уверенности в этом не было.

Возможно, они уже проехали какие-то дома, но люди уже спали, и свет в окнах не горел. Но мар­товские вечера были длинными, еще можно было различать очертания предметов. Никто им не встретился в пути, было слишком позднее время. Но, возможно, это было даже к лучшему: ведь не каждый умел принимать роды.

– Хеннинг, – сказала Сага в период между схватками. – Ты никогда не слышал о том, кто отец ребенка.

– Нет, – смущенно признался он.

– Будет лучше, если ты узнаешь об этом. Мы ведь говорили о том, что, по всей вероятности, это будет меченый или избранный ребенок, не так ли?

– Да, я знаю.

– Хеннинг… Ты можешь не верить мне, но зна­ешь, почему я никогда не называла имени отца ребенка? Потому что это ангел.

Он недоверчиво уставился на нее.

– Ты шутишь, – сказал он, – Просто шутишь.

– Нет, я не шучу. Понимаешь ли, это Люцифер. Падший ангел света. Я встретила его в безлюд­ном месте, и мы… очень полюбили друг друга. Мы провели вместе несколько удивительных дней, но потом он вынужден был покинуть землю и снова возвратиться в свою преисподнюю. Поэтому мне хотелось бы, чтобы ты никогда никому не говорил, кто отец детей. Ты не должен также говорить, что отцом детей является мой бывший муж Леннарт, поскольку он не должен иметь никакого отноше­ния к детям Люцифера. Здешние люди знают, что я замужем, и больше им знать ничего не нужно. В случае чего скажи, что тебе ничего не известно!

Хеннинг озабоченно смотрел на нее. Может быть, у Саги лихорадка и она бредит? Тогда дело пло­хо. Но он обещал ничего никому не говорить.

Им снова пришлось остановиться, и оба поня­ли, что она вот-вот родит.

Теперь, при наступлении схваток, Сага тяжело дышала, закрыв глаза. Потом она достала свою сумочку, попросила Хеннинга пока не ехать, взя­ла бумагу и перо, стала писать что-то.

– Понимаешь ли, Хеннинг, – сказала она, – я постараюсь, чтобы все обошлось, постараюсь вы­жить. Но если случится беда… На всякий случай я оставляю завещание. Я хочу, чтобы вся моя соб­ственность была поделена между моими детьми и тобой. Нужно смотреть правде в глаза: ты можешь остаться один. Я знаю, что об этом тяжело гово­рить, но что поделаешь. Ты получишь треть моей собственности, независимо от того, родится у меня один или двое детей. Если ты останешься один, Хеннинг, напиши Малин! У тебя ведь есть адрес Кристера и его дочери Малин, не так ли?

– Да, – трясущимися губами произнес Хеннинг.

– Я не собираюсь умирать, – сказала Сага и шутливо ткнула его в спину. – Просто мы долж­ны учитывать все возможности, не так ли? Малин собиралась приехать, чтобы помочь мне. Попроси ее приехать, если у тебя будут… трудности! Но в этом случае тебе придется поделиться с ней своей третью наследства. На твои плечи ложится огром­ная ответственность, Хеннинг: если все закончит­ся плачевно – с твоими родителями и со мной, – я поручаю своих детей тебе.

Он с трудом глотнул. И впервые за все время она увидела на его глазах слезы.

– Я не хочу, чтобы ты умирала, Сага.

– Конечно, я не умру, ты же знаешь! Он кивнул.

– Я обещаю, что буду заботиться о… И я напи­шу Малин.

– Прекрасно! Я знаю, что она сразу же при­едет. Не будем больше об этом говорить. В сумоч­ке лежит завещание, а теперь поедем дальше!

Но на этот раз они не успели даже как следует разогнаться, как им пришлось снова остановить­ся. Дело приняло серьезный оборот.

Двуколка была слишком тесной, и Хеннинг по­мог ей выйти и расстелил на земле ее широкий плащ. Почва здесь была ровной, покрытой тра­вой, разумеется, увядшей и промерзшей, но могло быть и хуже. Они остановились на лужайке среди елового леса.

Сага потеряла всякое представление о времени и месте, ее уносил вихрь немыслимой боли.

– Скоро родишь, – жалобно произнес Хеннинг.

– Ты приготовил шаль? И мои маленькие нож­ницы? – выдавила из себя Сага.

– Все готово. Ой, какой черноволосый ребенок!

Сага через силу улыбнулась, измученная бо­лью. Все шло так стремительно!

Хеннинг не сказал ей, что вытекло очень много крови. Он взял в руки маленькое существо и по­держал его вниз головой, как его учили, слегка пошлепал его. Послышался слабый, но пронзитель­ный крик. Конь тихо заржал.

– Мальчик, – сказал Хеннинг. – И такой кра­сивый! Просто фантастически красивый! Вот уж не думал, что новорожденные могут быть такими!

Сага чуть было не спросила, если ли у него кры­лья. Думая об этом, она, несмотря на страшную боль, улыбнулась.

– Я завернул его в шаль, – забот­ливо произнес Хеннинг. – Все прекрасно! – А кожа у него темная? – еле слышно прошептала она, со­вершенно выбившись из сил.

– Кажется, чуточку темнее, чем обычно, но не слишком.

Она ощупала свой живот.

– Там есть еще один, Хеннинг.

– Да, мне тоже так кажется. Хочешь, я покажу тебе первого?

– О, да!

И даже она была удивлена, насколько красив был этот новорожденный. Было совершенно ясно, что он похож на своего отца. И на нее тоже, по­скольку они с Марселем были похожи.

– Мне хочется назвать его Марко, – тяжело простонала она. – Дело в том, что отец его во вре­мя своих земных странствий носил имя Марсель, но это имя трудно произносить норвежцам, поэто­му его будут звать Марко.

И тут тело ее свела страшная судорога. Она сама понимала, что именно сейчас решается все.

И она не в силах была подавить крик отчаяния, эхом разносящийся по лесу:

– Хеннинг! Хеннинг! Я не справлюсь! Хеннинг, мне плохо!

Не было никаких сомнений в том, что происхо­дит: должен был родиться меченый.

На миг боль отпустила ее.

– Хеннинг… сокровища Людей Льда… там…

Она не могла больше говорить. Ей казалось, что тело ее разламывается на куски. Хеннинг сам кричал от страха, но не отходил от нее, и он при­нял второго ребенка.

– Ты истекаешь кровью, Сага! О, Господи, ты вся в крови, как мне остановить кровотечение?

– Нет, не бери плед, – прошептала она, побе­лев. – Это для ребенка. Мои дети! Я не хочу, я не могу покинуть моих детей, не могу!

– О, какой он страшный, – испуганно произнес Хеннинг. – Какой страшный!

Двое сыновей. Один из них прекрасный, как отец. Второй – меченый.

Разве она может покинуть их?

Саге пришлось собрать все свои силы, чтобы говорить. Все плыло у нее перед глазами, все было как в тумане.

– Сокровища Людей Льда… Ими должен вла­деть меченый. Если, конечно, он не будет слиш­ком злым, но я надеюсь, что этого не будет. Будь ласков и с ним тоже, Хеннинг, возможно, ему бу­дет очень трудно в жизни. Его имя будет… Моего отца Коля звали, собственно говоря, Гильомом. Но это имя не подходит здесь, на Севере. Так же, как и Виллиам, что одно и то же. Это имя слишком чужое для Людей Льда, хотя его можно было бы назвать… в честь твоего отца, Вильяром. Нет, это не подходит. Назови его Ульваром, в честь Ульвхедина! Хеннинг… Не разделяй их! Они же бра­тья!

Всхлипывая, Хеннинг пеленал второго мальчи­ка. Он больше не осмеливался смотреть на Сагу, пытался остановить кровотечение с помощью сво­его носового платка, но бесполезно. – Но ман­драгора, Хеннинг… Ты должен взять ее себе. Она защитит тебя. И, да поможет мне Бог, мне кажет­ся, что… она понадобится тебе!

Последние ее слова были еле слышными. В гла­зах у Саги потемнело. Призраки боялись за нее… Они знали, что она должна умереть.

Ребенок был завернут в шерстяной плед.

– Покажи мне его… – еле слышно произнесла она.

Хеннинг поднес его к ней. У Саги защемило сердце. Она однажды видела Хейке, но этот был намного безобразнее.

– Мальчик мой, – прошептала она, с трудом шевеля губами. – Бедный мой мальчик… Хеннинг, ты должен разводить молоко… И немного подо­гревать…

– Сага! Сага! Ты не должна умереть!

Она не в силах была ответить.

В своем безграничном отчаянии Хеннинг сна­чала не поверил, что он видит и слышит то, что на самом деле происходит. В голове у него шумело. Но звук постепенно усиливался… И разве лес не осветился каким-то странным светом? Это голу­боватое, мерцающее сияние… А звук? Это были тяжелые взмахи крыльев каких-то огромных птиц.

Он задрожал. Кто-то был в лесу. Кто-то стоял перед ними, среди елей, какие-то две темные фи­гуры, окруженные голубоватым сиянием.

Взмахи крыльев затихли. Мальчик смотрел на эти фигуры, не в силах пошевелиться, не в силах вымолвить ни слова.

Они приблизились. Ангелы? Черные ангелы?

– Она умерла? – еле слышно прошептал он, зная из Библии, что ангелы обычно приходят за мертвыми праведниками. И он знал, что не было человека лучше, чем Сага.

Но ведь ангелы должны были быть белыми!

– Нет, она не умерла, – ответил один из них, улыбаясь ему. – Но она умрет, если мы не забе­рем ее с собой. Наш властелин послал нас сюда, чтобы мы принесли к нему его избранницу. Так что теперь она покидает тебя, Хеннинг из рода Людей Льда. Но она будет очень счастлива, за­помни это!

Сага открыла глаза.

– Значит, он все-таки не одинок там, внизу, – прошептала она. – Кто вы? Джинны?

– Ты можешь называть нас джиннами, – улыб­нулись они. – Ты должна знать, что нашего влас­тителя Люцифера сопровождала в изгнании большая свита.

– Он ждет тебя, – сказал другой.

Сага закрыла глаза в смертельной усталости.

– А как же дети? – прошептала она тихо, слов­но ветерок в листве. – Я не могу покинуть их и Хеннинга.

– Если ты останешься здесь, ты умрешь, – про­звучало в ответ. – И тогда ты уже никому не смо­жешь помочь.

Они подошли к закутанным в плед, лежащим на земле, детям и коснулись рукой их покрывал. И Хеннинг, держащийся одной рукой за шаль, почувствовал, как материя становится теплой.

Один из джиннов, или черных ангелов, коснул­ся рукой Саги, и кровотечение мгновенно прекра­тилось. Другой положил руку на голову Хеннинга. Джинн ничего не сказал, но Хеннинг почувство­вал его слова, хотя и не мог до этого улавливать чужие мысли. Внезапно он почувствовал себя та­ким сильным, словно был уже взрослым.

Стоило джинну убрать руку, как он снова по­чувствовал себя одиноким и беспомощным один­надцатилетним мальчиком.

– Значит, вы не забираете их с собой? – на­бравшись смелости, спросил он.

– Нет, оба они нужны здесь, на земле, чтобы продолжить борьбу Людей Льда со злом. Это по­дарок нашего владыки вашему мужественному роду. Вас ждут решающие события; один из них положит начало спасению рода Людей Льда и всего человечества. У другого же будет иная за­дача. Но когда придет их время, мы явимся и за­берем их с собой.

Подняв Сагу, они взмахнули мощными крылья­ми и оторвались от земли. Хеннинг смотрел, как они летят по направлению к закату, похожие на черных птиц, и лес снова стал темным вокруг него.

Сага не знала, видит ли она сон или все это происходит с ней наяву. Ей казалось, что они ле­тят над горами, а потом над морем, далеко-дале­ко. Она слишком ослабела, чтобы разговаривать, молча она позволила им нести себя. Ее несло ка­ким-то потоком, и она не осмеливалась ни о чем думать.

Снова летели над землей. Странной землей, лишенной растительности, покрытой лавовыми горами и потухшими вулканами. Они опустились на землю среди огромных каменных чудовищ и глубоких впадин, на дне которых поблескивала вода.

«Диммуборгир», – мелькнула у нее мысль. Ее спустили вниз, в одну из этих впадин, но на дне ее не было воды, отверстие уходило все глубже и глуб­же, от того спуска у нее кружилась голова…

И вот она оказалась в черном, сверкающем двор­це. Он вышел ей навстречу. Он был выше всех, собравшихся в зале. Он был еще более величе­ственным, чем она представляла себе. Он улыбался ей, и она бросилась в его объятия. Они долго сто­яли так, наслаждаясь ощущением близости друг друга. Потом начали говорить о детях.

А маленький Хеннинг остался один в темном лесу. Новорожденные тихо спали. Слышались толь­ко его жалобные всхлипы.

Он взял мандрагору и повесил ее себе на шею. Странно, но она тут же прижалась к его груди, словно там ей было и место, словно до этого ее разлучили с ним. Осторожно сложив все осталь­ные вещи, он сел в двуколку. Мальчиков он поло­жил на пол, чтобы те не упали. Сев на козлы, он тронул вожжи.

– Не бойтесь, малыши, – произнес он своим детски доверчивым голосом. Он совсем выбился из сил, все плыло у него перед глазами. – Хеннинг позаботится о вас. И когда мои папа и мама вер­нутся домой, все будет хорошо. Осталось подож­дать совсем немного.

Он продолжил путь в Липовую аллею, где его никто не ждал.