12

Сага стояла долго, прежде чем сделать шаг впе­ред. Но когда она шагнула в угол, где лежали неизвестные сокровища, прогнившая доска затре­щала у нее под ногами, а другой ее конец припод­нялся и задел остатки осевшей вниз башни. И они, проломив пол, обрушились с грохотом вниз, в спальню, находящуюся на втором этаже. Весь дом и весь чердак задрожал, и одна из чердачных стен тоже обвалилась.

Замерев на месте, Сага ждала, пока все успо­коится.

Она думала о том, что дом не должен умирать такой недостойной смертью. Тем более такой по­чтенный дом, как Гростенсхольм, со всей его бога­той историей.

На этот раз она пошла в обход разрушенной части чердака, чтобы пробраться в тот самый угол.

Она была убеждена в том, что кто-то или что-то наблюдает за ней.

И вот она пробралась туда. Осмотревшись, она не заметила ничего примечательного.

Снова она ощутила вибрации. Для тех, кто бы­вал здесь раньше, эти вибрации были предупреж­дением об опасности. Для Саги же они были приманкой.

Она была предназначена для того, чтобы най­ти сокровища.

Наиболее сильными вибрации были возле ко­мода. Может быть, сокровища лежали под ним?

Значит, ей придется ползать по этому грязному полу? Это не страшно, она видела вещи похуже этой пыли. Теперь она была опытной.

Просто она чувствовала себя немного усталой.

И чтобы она ни делала, в мыслях ее постоянно присутствовал тот единственный человек, которо­го она любила, Марсель. Иногда она мысленно называла его Люцифером, и тогда она переполня­лась такой радостью и гордостью, что у нее под­кашивались ноги. Поэтому для нее лучше было называть его Марселем.

Вот и теперь он тоже был в ее мыслях. И он видел, как она стоит на коленях и шарит руками под комодом. Разумеется, его рядом с ней не было, просто ее утешала мысль о том, что он мог быть здесь. Это давало ей уверенность в себе.

Она нащупала шкатулку.

Это воодушевило ее. Изловчившись, она выта­щила шкатулку. Это была очень старая шкатул­ка, замок и петли настолько проржавели, что едва не рассыпались в ее руках.

С великой осторожностью она держала в руках эту шкатулку… И в этот момент что-то с такой силой ударило ее по уху, что она чуть не потеряла сознание.

Но она быстро пришла в себя и вскочила на ноги. И в ту же секунду она заметила что-то поза­ди себя.

Еще не успев оглянуться, она поняла, что это что-то очень большое. Просто огромное!

И она вспомнила, что в одной из хроник Людей Льда было записано: «Некоторые из них были высокими, как сосны».

Кого не хватало в списке призраков, составлен­ном Хейке? Кто был высок, как сосна?

Взяв шкатулку под мышку, она подняла дру­гой рукой мандрагору.

– Кем бы ты ни был, убирайся прочь, – сказа­ла она, специально употребляя старинные слова. Тот, кто был перед ней, принадлежал очень отда­ленному времени. – Возвращайся обратно в свою могилу!

И тут произошло одновременно три события. Справа от нее послышался женский смех, слева – старческий кашель и слова, сказанные на старин­ном диалекте:

– Что ты там болтаешь, женщина из рода Лю­дей Льда? Мы с тобой сделаны из одного теста!

И то огромное и отвратительное, которое, как она думала, находилось перед ней, навалилось ей на спину с такой силой, что она упала на колени.

И тогда она поняла, кто мог быть высоким, как дом: Брошенный. Тот, кого новорожденным бро­сили умирать. Таких находили под полом амбара или в лесу, и они впоследствии набрасывались на живых людей и мучили их, пока те не умирали.

Но ей предстояло бороться сразу с тремя при­зраками, и они вряд ли собирались выпускать ее отсюда живой.

Почувствовав на своей шее чью-то руку, она ухватилась за пухлую руку ребенка, которая была больше, чем ее голова. Полузадушенная, она про­шептала, как это сделала однажды Силье в лесу, наткнувшись там на грудного младенца:

– Я окрещу тебя Пером, я окрещу тебя Кари, во имя Иисуса, аминь!

Говоря это, она пыталась оторвать от себя ог­ромную руку младенца.

Хватка ослабла. И она сама, и это огромное существо почувствовали облегчение. Послышалось хныканье новорожденного, которое растворилось в довольном урчании, и чудовище отпустило ее.

– Вот так, вот так, – послышался старческий голос, показавшийся ей бесконечно далеким. – Я вижу, ты кое-что умеешь. Да, да, раз уж тебе уда­лось забраться сюда, ты умеешь не только читать «Отче наш»!

Сага не чувствовала никакого страха, ей вооб­ще был неведом страх во время ее пребывания в Гростенсхольме. И она знала почему. Конечно, у нее, как у избранной, была защита против всего этого, но было и еще кое-что. Она пережила силь­нейшую форму любви между мужчиной и женщи­ной, и теперь, когда у нее ничего больше не осталось, когда она потеряла своего возлюбленно­го, чего ей было бояться? Тот, у кого нет будуще­го, ничего не боится.

И она спокойно произнесла:

– Кто ты такой? И кто эта женщина?

– Разве ты не знаешь? – едва сдерживая смех, спросил он. – Мы же с тобой из одного рода! Она наморщила лоб.

– Из рода Людей Льда? – недоверчиво спроси­ла она.

– О, нет, мы не столь знатные.

– Тогда я вспомнила! – сообразила она. – Хейке говорил, что здесь должна быть одна ведьма. И один колдун. Так это?

– Совершенно верно! И если ты не такая глу­пая, чтобы отсылать нас в какое-нибудь скучное захолустье, мы сможем показаться тебе на глаза и поболтать!

Сага кивнула.

– Даю честное слово.

– Прекрасно!

Из полумрака показались две фигуры. Женщи­на, которую тотчас же где угодно приняли бы за ведьму из-за одной ее внешности, и старик, оде­тый так, как ходили в железном веке.

Глядя на нее, они лукаво усмехнулись.

– Ты и вправду удивительная девушка, Сага из рода Людей Льда, – сказала женщина. – Я много бы дала за такие способности!

– Завидовать особенно нечему, – ответила Сага.

– Ты так думаешь? Но ведь ты так перепугала нашего надменного предводителя! Ты отняла у него всех его помощников!

– Но ведь вы у него остались, не так ли?

– Если ты поможешь нам, то нет.

– Охотно. Но тогда вы должны пообещать мне покинуть Гростенсхольм.

– Мы согласны. Мы по горло сыты этой жиз­нью.

Сага невольно улыбнулась, услышав слово «жизнь».

– Так чего же вы хотите от меня? – спросила она.

– Чтобы ты разделалась с этим висельником, который подчинил нас своей власти. Когда твой родственник Хейке умер, мы хотели покинуть Гро­стенсхольм. Но этот проходимец оказался сильнее нас и подчинил нас своей воле.

– Как же ему это удалось? Я не вижу в нем никаких особых способностей.

– Спасибо! – с широкой улыбкой произнес ста­рик. – Спасибо за такие слова, они утешают меня. Но, видишь ли, среди нас, безместных, тоже су­ществует своя иерархия. Да, мы называем себя безместными, потому что у нас нет места успоко­ения.

– Значит, он имеет самый высокий ранг. Поче­му?

Женщина в простой, бедной одежде изобрази­ла на лице гримасу.

– Он совершил великий подвиг, самый выдаю­щийся среди всех злодейских поступков. Он убил в церкви ребенка. И когда к нему подошел свя­щенник, он убил и его. Прямо перед алтарем.

Сагу передернуло от отвращения.

– Это произошло здесь, в этом округе? И Хей­ке вызвал его из потустороннего мира? Но я не слышала, чтобы кто-то говорил что-нибудь подоб­ное о церкви в Гростенсхольме.

– Нет, это произошло не в этой церкви. Ты ведь знаешь, в старые времена в крупных поместьях были свои собственные церкви, или капеллы. А поместье Гростенсхольм очень старое. Когда-то, еще до Мейденов, здесь был другой господский дом. И все это произошло в капелле, которая на­ходилась в имении. Убитые были похоронены в святой земле, а он нет.

– Но… – растерянно произнесла Сага. – Но разве это не он был привидением на Болоте По­вешенного, что в округе Моберн?

– Он. Его повесили там, но труп переправили сюда.

– Где находится его могила? – быстро спроси­ла она.

– Ты мыслишь мудро и последовательно, – за­метил старый колдун.

– В мою задачу входит обезвредить его, и это, похоже, будет сделать нелегко.

– Он похоронен на Виселичном холме. Сага никогда не слышала о таком холме.

– Может быть мои родственники знают, где находится это место, – сказала она.

– Вряд ли! – возразила ведьма. – Никто из живущих этого не знает. Виселичный холм – это круглая вершина небольшого холма, расположен­ного прямо за скамейкой для дойки коров, что у ворот.

На которой теперь сидел Вильяр! Даже не по­дозревая о том, что рядом похоронен висельник.

– Спасибо, – сказала Сага. – В таком случае, я справлюсь с ним! Но как быть с вами? Что вы хотите от меня? Получить успокоение?

Голос женщины казался идущим издалека, слов­но из могилы.

– Нет, нет, нам так хорошо вместе, – сказала она. – Мы уже бродим так по окрестностям не­сколько сотен лет. Но мы не хотим больше оста­ваться бременем для Людей Льда, потому что мы уважаем их. Нам достаточно того, что нас вызво­лили из потустороннего мира. И единственное, чего мы желаем, так это разделаться с ним.

– Кто вы такие?

– Я была сожжена на костре в этом округе в 1578 году. А мой друг был великим колдуном в языческие времена. Он был тоже убит за свое кол­довское искусство, но мы не будем досаждать тебе рассказами о его смерти. В те времена нравы были жестокими.

– И наше время хватает бесчеловечности, – за­метила Сага. – Значит, вы покидаете Гростенсхольм?

– Конечно! И совершенно добровольно! Ведьма подошла к Саге и сказала:

– Позволь мне поцеловать край твоей одежды! Старик отвесил ей глубокий поклон.

– Я не заслуживаю таких почестей, – усмехну­лась она. – Я предназначена для этой цели – и только. И мне показалось, что все получилось лег­ко, слишком легко.

– Ну, ну, – пробормотал старик. – Когда-ни­будь станет ясно, кто ты такая и почему тебе все это так легко удалось! Ты сама поймешь все.

Она вопросительно смотрела на них, но они толь­ко с улыбкой качали головами.

Собравшись с мыслями, Сага сказала:

– Там, во дворе, остались еще потусторонние существа. Что мне с ними делать?

Старая ведьма предостерегающе помахала ру­кой.

– Как только ты расправишься с этим прохо­димцем, тебе не нужно будет ломать себе голову, как поступить с теми духами. Они бросятся прочь со двора, когда увидят, что он больше для них не начальник. Сконцентрируй все усилия на нем!

– Он не позволит мне выйти отсюда.

– В самом деле. Но он уважает тебя. Очень, очень уважает тебя. Воспользуйся этим!

Сага не замечала никакого уважения к себе со стороны висельника. Она задумалась. Он готов был на все, чтобы не выпустить ее отсюда жи­вой…

Пол под ней трещал, на чердаке опасно было оставаться.

Если она подойдет теперь к этому окошку… Тог­да она сможет увидеть ожидающего ее Вильяра, сидящего возле могилы висельника. Она не зна­ла, носит ли Вильяр на шее крест, не знала вооб­ще, как относится к вере. Но если у него есть при себе крест, она крикнет ему, чтобы он положил его на холмик…

Нет! Он не поймет, чего она хочет от него, нахо­дясь от нее на таком расстоянии. Тогда как ви­сельник услышит ее и узнает, что она надумала. И немедленно навредит беззащитному Вильяру. Нет, это не годилось. Ей нужно было перехитрить призрака. Но как?

Старая ведьма, казалось, читала ее мысли. И она сказала тихо:

– Он очень тщеславен и властолюбив. Сыграй на этом! Будь ты в его власти, он вел бы себя высокомерно и надменно. К тому же он ни с чем не считается.

«В этом висельнике налицо явно психопатичес­кие черты», – подумала Сага. Горячо поблагода­рив их за пояснения, она сказала, что у нее есть план действий. После этого они распрощались, и полуразрушенный чердак опустел. Старики поки­нули его.

Покрепче прижав к себе шкатулку, она пошла к лестнице.

Пол под ней качался, а посередине чердака, куда упала разрушенная башня, доски угрожаю­ще трещали. Пробежав легкими шагами к двери, она выскочила на лестницу. Лестница тоже кача­лась и трещала. Сага шла подчеркнуто усталой походкой.

Вот она спустилась на второй этаж. Висельник прятался от нее, она не могла его видеть, но чув­ствовала, что он где-то рядом.

Внезапно она услышала его голос прямо над своим ухом:

– Ну? Ты, я вижу, спускаешься вниз?

– Я спускаюсь вниз, – устало произнесла она. – Мне пришлось вступить в жестокую схватку с теми, кого ты послал против меня. Я справилась и с ними.

– Вижу, что тебе пришлось туго, – с удовлетво­рением произнес он.

Она повернулась в ту сторону, откуда слышал­ся голос.

– Ты так труслив, что не хочешь показаться мне на глаза? – спросила она.

– Я веду себя так, как считаю нужным, – отве­тил он. – Ты отняла у меня слишком много моих подчиненных. И мне не хочется, чтобы ты запус­тила когти и в меня.

Она с презрением посмотрела в его сторону.

– Я никогда не прощу тебе твоей измены Хейке из рода Людей Льда, – сказала она. – Поэтому я и не собираюсь сдаваться, и я доберусь до тебя, так что я не собираюсь давать тебе никаких обе­щаний. Но я охотно пойду на компромисс. В дан­ный момент у меня нет желания сражаться. Ты же знаешь, что я могу победить тебя только при большом напряжении сил. Ты же знаешь это? Так вот, сначала мне нужно отнести эту шкатулку в Линде-аллее. Ты даешь мне пройти?

Он медлил с ответом.

– А ты вернешься сюда? – спросил он.

– Вернусь и одолею тебя. Можешь быть в этом уверен. Ты можешь, конечно, за это время попы­таться собрать свое воинство, но я не думаю, что у тебя это получится.

Он снова задумался.

– Я мог бы немедленно обезвредить тебя… – сказал он.

– В самом деле?

– Разумеется, – тут же ответил он, не делая, однако, никаких попыток к этому. Правы были старики: его уважение к Саге и его неуверенность в себе были огромны.

Но почему? Почему же он к ней так относится?

– Значит, ты позволишь мне остаться здесь? – удивленно спросил он.

– Да, до поры до времени. Но предупреждаю тебя, я могу нагрянуть сюда в любой момент.

И тут она услышала, что он смеется. Наверня­ка он уже мысленно собирал своих сторонников. Так что к следующему ее приходу он будет во все­оружии.

– Тогда до встречи, – сказала Сага. – Ведь твои помощники, что во дворе, пропустят меня?

– Пропустят, – равнодушно произнес он. – Доб­ро пожаловать сюда снова, – насмешливо произ­нес он, видя, с каким трудом она спускается по разрушенной лестнице.

Она без помех спустилась и вышла из дома. Во дворе никто не остановил ее. Преследовал ли ее висельник или нет, она не знала. И вот она вышла из опасной зоны, и Вильяр поднялся ей навстречу со своей скамейки. Вид у него был весьма озабо­ченный.

– Сага, никогда я не был так рад видеть кого-то! – воскликнул он. – Но ты так долго отсутство­вала!

Только теперь она заметила, что стало темнеть. Неужели она так долго пробыла там?

– Тебе удалось взять шкатулку? – взволнован­но произнес Вильяр. – А Гростенсхольм теперь свободен? Ты сама знаешь, от кого…

– Еще не совсем, – устало произнесла она. – Вильяр, у тебя нет при себе серебряного креста?

Удивленно взглянув на нее, он ощупал рукой шею.

– Да, есть, – сказал он. – Мне дала его Белинда, она ведь верующая, и я ношу крест только ради нее…

– Быстрей дай мне его! – перебила его Сага.

– Что? Ты тоже верующая? – изумленно спро­сил он.

– В своем роде, да. И здесь немалую роль сыг­рало то, что отец мой был католиком. Спасибо, – добавила она, беря у него крест. – Это очень кста­ти. Возьми шкатулку и отправляйся в Линде-ал­лее, а я приду следом. И давай поживее, а то у меня здесь много дел!

– Нет, я останусь с тобой. Я вижу, как ты уста­ла, я могу пригодиться тебе.

– Тогда отойди в сторону, – сказала она, – по­тому что я еще не знаю, как все получится. Ты не должен пострадать от этого. Дело в том, что ос­тался еще один, самый опасный.

Вильяр отошел в замешательстве в сторону, по направлению к Липовой аллее, но не слишком далеко. Сага была в лихорадочном напряжении. Сжав в руке крест, она направилась прямо на холм.

И тут она услышала доносящийся из Гростенсхольма вопль. Вопль ярости и отчаяния. Висель­ник понял, что она задумала. Она побежала.

– Сага! – закричал Вильяр. – Будь осторожна, он бежит, за тобой!

Она бросила взгляд через плечо. Длинноногий висельник был так возбужден, что забыл даже стать невидимым. Он бежал большими шагами, вопя от ярости и безграничного страха.

Бывали и такие, кто не желал успокоения пос­ле смерти! Этот висельник никогда не занимал та­кого высокого положения среди воинства духов, как теперь. Он очень гордился этим и не желал терять своего положения.

До холма совсем недалеко, но висельник мог двигаться со сверхъестественной скоростью. Сага что есть сил бежала по полю, лежащему под па­ром, крича на ходу Вильяру, чтобы тот отошел подальше, потому что призрак мог напасть на него, чтобы хоть как-то воздействовать на Сагу, и это разрушило бы ее планы.

У нее не было возможности оглядываться, что­бы посмотреть, что там с Вильяром, ее единствен­ной целью был теперь холм, старинный Холм Висельника, о котором никто ничего не знал. Все­го несколько шагов… Но шаги мертвеца станови­лись все ближе, земля гудела под его ногами, она чувствовала его гнев, не обещающий никакой по­щады. Игра была окончена, теперь речь шла о спасении его «жизни», если можно было так вы­разиться.

И вот она уже бежала вверх по холму. Призрак дышал ей в затылок, его длинная рука протяну­лась к ее плечу… Сага рванулась вперед из пос­ледних сил. На шее у нее висела мандрагора, но она теперь была бесполезна, теперь нужен был крест.

Она держала крест на весу, над самой землей. Висельник споткнулся и упал – или набросился – прямо на нее, она почувствовала отвратительный запах гниения, исходящий от его руки, схватив­шей ее за горло, но тут произошло сразу несколь­ко событий. Ей показалось, что из Гростенсхольма доносится какой-то крик – возгласы тех существ, которые еще оставались там. «Не прикасайся к ней, не прикасайся, она опасна!» – кричали они. И тут она с такой силой отшвырнула его от себя, что он с воплем повалился на землю и стал изви­ваться, словно избиваемая змея.

Стараясь перекричать его вопли, Сага произнесла:

– Во имя Отца и Сына и Святого Духа я благо­словляю эту землю и все, что скрывается в ней. Моя персона слишком ничтожна для подобного благословения, но я должна это сделать, да помо­жет мне Бог!

И все это время она держала над землей крест.

Вопли висельника стали затихать. Тело его по­блекло, усохло, словно испаряясь, словно впиты­ваясь в землю. И она услышала тихий стон или вздох, вздох поражения – и мира.

Ноги у Саги подкашивались, когда она спуска­лась с холма и шла обратно через поле.

Что же произошло? Кто-то перепугал его еще до того, как она произнесла слова благословения, заставившие его исчезнуть. Что это было? Крест? Или мандрагора? Или то, что она была избран­ной? Все эти причины казались ей одинаково не­вероятными.

Навстречу ей шел Вильяр.

– Господи, Сага… – произнес он и замолчал. Какие-то белые тени промелькнули мимо них и исчезли по направлению к лесу.

– Это были самые последние, – дрожащим го­лосом произнесла она, все еще находясь в плену пережитого. – Теперь Гростенсхольм свободен. Завтра утром я пойду в церковь и поблагодарю за помощь.

Они в страхе остановились. Из старинного гос­подского дома доносился странный шум. Они уви­дели, как закачались стены, и они поняли, что за этими стенами все рушится, они увидели это по потолку, который провалился и обрушился в дом.

– Дом словно ожидал твоего появления, – по­белев, произнес Вильяр.

– Я сама способствовала этому разрушению, когда поднималась на чердак, – ответила она. – Все могло обрушиться уже тогда.

– Ты в самом деле была на чердаке? Впрочем, да, ты же принесла шкатулку…

Она взяла у него шкатулку, когда они уже шли в Липовую аллею, и стала рассматривать.

– Откроем ее сейчас? – спросил Вильяр.

– Нет, подожди до дома. Думаю, Белинда и Хеннинг должны при этом присутствовать.

– Спасибо, что ты думаешь о них! Ты расска­жешь, что произошло?

– Не сейчас. Я запишу все подробно в книгу Людей Льда. Так что вы сможете все прочитать. Мне не хотелось бы говорить об этом, все это было таким… мерзким!

– Могу себе представить.

Они вернулись домой к великой радости осталь­ных. Гростенсхольм был свободен, имущество их спасено!

Теперь дошла очередь до шкатулки.

– Ты уверена в том, что здесь в самом деле лежит что-то? – спросил Вильяр.

– Абсолютно, – ответила Сага. – В этом нет никаких сомнений.

– И призраки позволили тебе взять ее?

– Это совершенно их не интересовало.

Вильяр торжественно открыл замок.

Им понадобилось некоторое время, чтобы по­нять, что эти потрепанные листки, исписанные изящным почерком, представляли собой дневник Силье, который она вела в долине Людей Льда. Еще больше времени потребовалось им, чтобы разобрать ее почерк. Но больше всего времени ушло на то, чтобы отыскать самое главное: лис­ток, на котором было подробное описание того места, где был зарыт котел Тенгеля Злого. Силье не понимала, что именно увидела Суль, но детально описала это место. Это понял Колгрим. И Тарье тоже. Поэтому они и погибли…

Другим же потомкам Людей Льда пришлось впоследствии искать наугад.

А теперь они знали, что к чему.

– Кто же теперь отправится на поиски? – по­интересовался Хеннинг.

– Во всяком случае, не я, – с твердой уверенно­стью произнесла Сага. – У меня нет для этого способностей, да и вообще я мало к чему пригод­на. Мое призвание состояло в том, чтобы очистить Гростенсхольм и найти эти записи.

– Думаю, ты в этом права, – согласился Вильяр. – Благодаря призракам среди нас появился избранный, что позволило найти пропавшие запи­си. И я не думаю, что кто-то из нас троих намере­вается посетить долину Людей Льда. Покорно благодарим.

– Поживем-увидим, – сказала Сага. – Я напи­шу обо всем Кристеру и Малин в Швецию. Госпо­ди, как мало нас осталось, Вильяр! Всего пять человек! Страшно подумать! Ты должен спрятать эту книгу в абсолютно надежном месте.

– Я спрячу это в сейф, где хранятся сокровища Людей Льда, сосуд Ширы и находки из Эльдафьорда, – тут же ответил он.

– Прекрасно. И пусть эти записи лежат там до тех пор, пока не придет нужный человек. Скорее бы он появился!

– Аминь, – сказала Белинда.

Сага проснулась среди ночи. Ее разбудил ее же сон. Сев на постели, она уставилась в темноту. Никого возле не было.

Что же ей такое приснилось?

И был ли это вообще сон?

Кто-то стоял возле ее постели и приветливо шептал: «Спасибо, Сага! Мы все благодарим тебя. Но ты, наверное, поняла, Сага из рода Людей Льда, что тебе далось все это слишком легко?»

«Да, – ответила она. – Мне тоже так показа­лось. Слишком легко!»

«Мы ожидали куда более жестокой борьбы с серым народцем. Мы беспокоились за тебя. Очень беспокоились. Потому что мы ничем не могли по­мочь тебе».

Тут она проснулась. Она была одна.

– Стейнбрета? – спросил священник. – Такого названия я не знаю.

– Это старинное название, – пояснила Сага в присутствии Вильяра и его семьи.

Порывшись в старинных книгах, пастор сказал:

– Возможно, это название небольшой фермы.

Он смотрел на собравшихся через свои очки, считая, что они явились к нему с весьма стран­ным делом, но ведь и Гростенсхольм не был обыч­ным имением. Он сам был там, прошел через ворота и был отброшен назад порывом ветра на дорогу и дальше, на поле.

И вот теперь эта молодая женщина из Швеции, очистившая место от призраков, просила его бла­гословить пару мест. Все четверо были так убеж­дены в правоте своих слов, что священник вынужден был поверить им.

– Здесь написано об этом! – удивленно восклик­нул он, полистав книгу. – Стенбротен – это все равно, что Стейнбрета. Сейчас посмотрим даль­ше… вот: Стенбротен, небольшой хутор вблизи Гростенсхольма. Разрушен в 1499 году в резуль­тате семейной драмы. С тех пор там никто не жи­вет, поскольку ходят слухи, что место это посещается привидениями…

– Вот видите, все сходится, – сказал Вильяр. – Где же расположено это место?

– Сейчас прочитаем, – сказал священник. – А впрочем, подождите, у меня есть карта округа… Он нашел карту, и все склонились над ней.

– Большинство хуторов расположено на склоне холма, – сказал Вильяр. – Такие, как Свартскуген или хутор Клауса и Розы… Моя бабушка Винга как-то рассказывала мне об этом, она исходила эти холмы вдоль и поперек со времен своих скита­ний. Да я и сам много странствовал здесь. И я видел развалины домов…

Проведя пальцем по карте, он продолжал:

– Вот здесь, к примеру, я видел такие развали­ны. Что здесь написано? Эдет… Нет, это не здесь. Но есть еще два таких места, одно у подножия холма, а другое – на вершине.

– Вот здесь! – воскликнул священник, указы­вая на верхнюю точку. – Это недалеко от Свартскугена!

Сага внимательно прочитала название. Карта была маленькой, все названия давались в сокра­щенном виде.

– «Ст.бр.». Да! Это там!

В тот же день они отправились туда вместе, свя­щенник взял с собой святой воды и прочие принад­лежности. Они понимали, что теперь невозможно отыскать останки детских трупов, когда даже над­ворные постройки разрушились. Они взяли с собой и церковного служку, который абсолютно ничего не понимал и был совершенно растерян.

Им потребовалось довольно много времени, что­бы найти остатки домов. Разросшиеся деревья совершенно заслоняли их. И когда они, наконец, отыскали их посреди дремучего леса, священник надел на себя церковное облачение и провел це­ремонию освящения места. Сага никогда не виде­ла ничего более печального и умиротворяющего, чем эта месса в глубокой тишине леса.

После этого они вернулись на кладбище. Но тут могильщик запротестовал. Они должны понять, что теперь невозможно найти могилу несчастной жен­щины, так что может быть, священник благосло­вит всех лежащих здесь? Разве эта женщина не была грешницей? Неужели нужно обременять свою совесть…

– А вы, господин Ольсен, обременяете свою со­весть тем, что отказываетесь помочь заблудшей душе, – мягко заметил священник. – Иисус все­гда помогал грешникам. Но, возможно, господин Ольсен лучше самого Иисуса?

– Нет, конечно, нет! Но ведь здесь лежат одни преступники…

– Меня давно уже интересовало, где раньше хоронили преступников, – сказал священник. – Теперь мы знаем это. Мы не можем перенести их кости на кладбище, это слишком трудоемко. Вме­сто этого мы просто расширим кладбище до этих старых, наполовину засохших кустов можжевель­ника.

Так они и сделали. Священник был добрым и понимающим человеком.

Они решили позволить общине взять Гростенс­хольм. За соответствующую плату, разумеется. Кстати, округ больше уже не назывался Гростенсхольмом. Он был переименован в честь большого поместья под названием Аскер.

Деньги, полученные за усадьбу, дали им воз­можность содержать в порядке Липовую аллею, которую они ни за что не хотели терять, несмотря на то, что новое строительство вплотную подсту­пало к усадьбе.

Земля в имении Гростенсхольм была поделена на участки, которые присоединили к близлежа­щим домам. Небольшой участок включили в Ли­повую аллею, поскольку она тоже граничила с Гростенсхольмом. Разрушенные привидениями здания стали сносить, а на их месте решили раз­бить парк, ведь никто не осмеливался селиться там вопреки успокоительным заверениям Людей Льда. Но было решено заселить все луга и пусты­ри.

Господский дом в Гростенсхольме совершенно стерли с лица земли, не осталось ничего, что на­поминало бы о нем. Церковь же переименовали.

И Липовая аллея казалась теперь маленьким островком среди планомерных застроек.

Сага во всем помогала своим родственникам, радуясь, что может принести кому-то пользу. Сама она не испытывала никакой радости от жизни. Задача ее была выполнена. И теперь ей хотелось просто умереть. У нее не было желания прожить долгую жизнь, постоянно ощущая пусто­ту потери. Перед ней открывалась бесконечная вереница дней, наполненных безнадежной тоской. Мысль об этом казалась ей ужасной.

Но в один из осенних дней все в ее жизни пере­вернулось с ног на голову.

И Сага, наконец, поняла, что с ней произошло.

Она поняла, почему у нее все так легко получилось в Гростенсхольме. Почему серый народец испытывал к ней такое уважение и страх. Почему висельнику приходилось туго при каждом прикос­новении к ней. Почему ей завидовала ведьма.

Теперь она это знала.

У нее должен был быть ребенок. Это не ее, из­бранную, они боялись и уважали. И не мандраго­ру, и не крест.

Все было в ребенке, которого она носила в себе. Потому что отцом его был Люцифер. Ангел Тьмы.

Это дошло до нее, когда она сидела вечером на краю постели. Сначала она сидела совершенно тихо, прислушиваясь к звучанию этой новой для нее истины. Потом она встала и разразилась нео­долимым, счастливым смехом. Она то плакала, то смеялась поочередно.

Наконец-то у нее появилось желание жить!