14

Пошел дождь и немного потеплело к тому времени, когда они отправились в Сконе. Но Сконе славится сильными ветрами, которые воют над равниной, и снегом, летящим по дорогам, словно привидения.

Пока они добрались до усадьбы Андрарум, холод пробрал их до костей.

Дом был украшен к Рождеству, Кристиана и ее невестка Анна-Грета вложили всю душу в то, чтобы устроить для дорогих гостей из Уппланда настоящее сконское Рождество. Стол ломился от яств; блюда, которые можно отведать только в Сконе, громоздились друг на друга, тут было все, начиная от жирных колбас и кончая всевозможными копченостями. Гости не могли надивиться пышности, с которой их принимали.

Ингрид с мужем должны были приехать немного попозже, они хотели отпраздновать Рождество в Гростенсхольме.

Дан и его близкие глубоко заблуждались, если полагали, что в лице Венделя Грипа встретят жалкого калеку, оплакивающего свое увечье. Вендель Грип излучал жизнерадостность, он свободно передвигался по дому, не смущаясь, что его увидят ползущим или цепляющимся за скобы, которые Анна-Грета велела прикрепить во всех наиболее важных местах в доме. Вендель больше всех радовался гостям и с нетерпением ждал долгих и интересных бесед с Даном.

Сын Венделя, Эрьян, истинный сконец, тут же показал Даниэлю и хлев, и конюшню. Даниэль с трудом понимал его сконский говор. Тем не менее мальчики быстро сошлись, оба были спокойного нрава, Даниэль не чурался дружбы с Эрьяном, который был младше его на пять лет. Как часто бывает, младший с благоговением относился к старшему, и Даниэлю немало льстило преклонение перед ним Эрьяна.

Однако все вечера он с удовольствием присутствовал при беседах своего отца с Венделем. Эрьяна к тому времени отправляли спать, тем более, что смысл бесед все равно был ему не понятен. Дан оказывал своему сыну честь, позволяя ему оставаться со старшими.

Может быть, ему не следовало этого делать.

А может, все было предрешено заранее и Даниэлю так или иначе суждено было узнать о Таран-гае.

На кухне Анна-Грета и Маделейн готовили обед на второй день Рождества, Кристиана и кухарка уже ушли спать. Анна-Грета сначала робела обращаться на «ты» к изысканной Маделейн. Однако у Маделейн, происходящей из знатной семьи, хватило ума и такта внушить Анна-Грете, дочери небогатого арендатора, что они по положению равны.

Анна-Грета с восхищением смотрела, как Маделейн положила на пудинг несколько лишних ягод.

– С твоей стороны было так благородно принять в семью сына Дана, – сказала она вдруг.

– И я ни разу не пожалела об этом, – улыбнулась Маделейн.

Анна-Грета мечтательно смотрела вдаль. Она с годами располнела, но полнота была ей к лицу.

– Я тоже с радостью приняла бы ребенка Венделя из Сибири, если бы мы могли забрать его в Швецию.

– Значит, Вендель не забыл его? – осторожно спросила Маделейн.

Анна-Грета наклонилась над столом и стала нарезать жаркое.

– Он никогда не говорит о нем. Но я-то знаю, что творится у него на душе. Между прочим, он очень гордится Эрьяном, – вдруг переменила она тему разговора, и Маделейн поняла ее.

Тем временем в гостиной Вендель развернул нарисованную им самим карту.

– Смотрите, – сказал он, и все склонились над картой. – Вот Карское море. А вот Обь, по которой я плыл. Большой мыс, что выдается в море, – полуостров Ямал, я не знаю точных его очертаний, но это не имеет значения.

– Значит, самоеды увезли тебя от устья Оби, через перешеек полуострова Ямал и дальше в Карское море? – уточнил Дан.

– Совершенно верно. Вот в этом заливе находилась летняя стоянка самоедов-юраков.

– Ты полагаешь, что именно там и остался твой ребенок?

– Я бы отдал жизнь, чтобы точно узнать, где он, – тихо сказал Вендель. – А вот тут, на западе, и лежит Таран-гай. – Дан с сыном внимательно рассматривали карту.

– Подумать только, как далеко на север заходит тайга.

– И в самом деле странно. Как видите, тайга тянется от северной оконечности Уральского хребта и до самых гор, которые достигают моря. Все это и есть Таран-гай. Этот край трудно назвать страной, и я не думаю, что русским известно о его существовании, но между тем, он существует.

– И там ты узнал, что Тенгель Злой, возможно, жив до сих пор?

– Да. Я не придал этому значения – уж слишком это невероятно. Но ты писал мне, что тоже слышал об этом.

– Верно.

Вендель Грип откинулся в кресле. Он был белокурый, как в юности, и жизнерадостный, но Дан видел на его лице следы тяжелых страданий.

– Все это очень занятно, – сказал Вендель. – Но одного я все-таки не понимаю: что Тенгелю Злому понадобилось на юге Европы, если он действительно там был, как ты предполагаешь.

– Я бы сам дорого дал, чтобы это узнать, – отозвался Дан.

В комнате воцарилось молчание.

– Боже, если бы я мог попасть туда! – страстно прошептал Вендель.

– В Таран-гай?

– Нет уж, благодарю покорно! Хоть мне и трудно забыть дивную, таинственную красоту Таран-гая, его флейтистов, играющих в нагретом солнцем лесу, капли дождя на хвое, – я больше никогда не ступил бы ногой на эту землю. Если бы, конечно, мне было чем ступать, – иронично добавил он.

Дан выпрямился в кресле.

– Ты сказал, флейтисты?

Вендель с удивлением отметил про себя его волнение.

– Да, таран-гайцы лучшие в мире флейтисты. Они всегда играли на флейтах и играют до сих пор. Почему это тебя так взволновало?

– Потому что, когда Тенгель Злой был в Гамельне, у него с собой была флейта. Из-за нее жители и прогнали его из города, приняв за крысолова.

Теперь насторожился Вендель.

– Дан, – задумчиво начал он, – если все, что ты говоришь, правда, то, может, Тенгель совсем не случайно пришел в Гамельн.

– Вполне возможно. Насколько я знаю, он расспрашивал о пещерах Гарца.

– А ты не допускаешь, что он искал именно крысолова? Так сказать, родственную душу. Может, он по какой-то причине хотел найти другого флейтиста?

Дан скептически отнесся к его словам.

– Но Гамельнский крысолов – сказочный персонаж.

– А Тенгеля Злого и всю фантастическую историю Людей Льда ты считаешь более вероятными? Я, например, уверен, что история крысолова более правдоподобна, чем история Людей Льда, мы даже знаем, когда он явился в Гамельн – в 1284 году!

– Из этого следует, что Тенгель Злой побывал в Гамельне в 1294 году, если верить, что он пришел туда ровно через десять лет после крысолова.

– Ты не искал его следов дальше Зальцбурга?

– Зальцбаха, – поправил его Дан. – Я думаю, что искать дальше бессмысленно. В Зальцбахе след обрывается, а искать вслепую – все равно, что искать иголку в стоге сена.

Даниэль нарушил воцарившуюся тишину:

– Дядя Вендель, расскажите еще что-нибудь про источники жизни! – попросил он.

Ведель посмотрел на него с грустной улыбкой:

– Я знаю только то, что мне рассказывала шаманка. У меня записано все, что я пережил в Сибири, если хочешь, можешь прочитать мои воспоминания. Что касается Тенгеля Злого, то со слов Тун-ши я знаю, что Тенгель Злой не заключал с Сатаной союза, как мы все считали. Он продал своих потомков смерти, которая на языке тарангайцев называется Шама. С тех пор они будто бы должны служить злу. Они должны убивать, должны заполнять сад Шамы молодыми, красивыми цветами. Шама – божество, которому поклоняются только таран-гайцы. Еще ему поклонялись самые первые Люди Льда. Тун-ши и сама была из рода Людей Льда, она была сущим дьяволом. И все-таки, я любил ее.

– Так же, как мы любим своих отмеченных печатью? – спросил Дан.

– Пожалуй. Хотя Тун-ши и не была отмечена печатью, но колдовать она умела! Кстати, Даниэль, она сказала, что в котле Тенгеля были не только колдовские травы, но и что-то другое. И будто бы Тенгель сам не сторожит свой котел. В месте, где зарыт котел, показывается только его дух.

– Ульвхедин тоже говорил, что если Тенгель Злой почувствует, что его тайне угрожает опасность, он может при помощи мысли переместить свой дух в Долину Людей Льда, находясь при этом на другом конце света, – подтвердил Дан.

– Это в точности слова Тун-ши, – заволновался Вендель. – Только она еще говорила, что Тенгель пребывает в глубоком сне. А вот где он спит, не знает никто.

– Можно предположить, что где-нибудь южнее Зальцбаха, – вмешался Даниэль. Все поддержали эту мысль.

– А помнишь, она еще сказала, что в Таран-гае родился ребенок, отмеченный печатью, это правда? – спросил Даниэль. – Он родился тогда же, когда и я, или чуть раньше.

– Все верно, Даниэль. – Вендель улыбнулся. – Сколько тебе лет?

– Тринадцать.

По лицу Венделя скользнула грустная тень.

– А моему ребенку сейчас должно быть четырнадцать, – сказал он. – Значит, он на год старше тебя.

– Это мальчик или девочка? – спросил Даниэль.

– Я и сам не знаю.

Дан нарушил грустное настроение:

– Давайте вернемся к рассказу шаманки. Значит, этот Тенгель Злой или Тан-гил, как его звали в тех местах, зачал ребенка с женщиной, жившей в Таран-гае. Ему тогда было пятнадцать лет. Сын, который у них родился, получил ту же роковую способность передавать печать проклятия своим потомкам что и Люди Льда, живущие здесь. Однако проклятие, тяготеющее над его потомками, слабее нашего. Очевидно, Тенгель Злой, перебравшись в Норвегию и поселившись в долине Людей Льда, больше уже не думал о сыне. Так, Вендель?

– Все верно. Но шаманка считала, что своих потомков он продал Шаме, чтобы они служили злу, еще когда был в Таран-гае. А потому именно там можно найти причину проклятия и попытаться снять его.

– Но котел, со всеми его тайнами, мы можем попытаться найти здесь? Ведь он спрятан в Долине Людей Льда.

– Да, это шаманка сказала совершенно определенно. Мы должны сделать все, чтобы найти и обезвредить этот котел.

– Но Ульвхедин не помнит, в каком именно месте он видел Тенгеля Злого, он был слишком одурманен своим напитком.

Даниэль долго молчал, наконец спросил:

– Эта женщина сказала, что Люди Льда находились очень близко от источников жизни, кажется, так?

– Да, это ее слова.

Взрослые видели что Даниэль напряженно над чем-то размышляет.

– Тогда, кажется, я догадываюсь, что там случилось, – вдруг сказал он.

Дан улыбнулся.

– У нас у всех есть свои предположения. Знаешь, Вендель, мне уже давно хотелось поехать в те края, где ты провел столько лет.

Вендель загорелся было надеждой, но здравый смысл тут же возобладал в нем.

– Нельзя. Ты не получишь разрешения на такую поездку.

– Но ведь я ученый. Думаю, что экспедицию в арктические районы Сибири одобрит даже русский царь.

На лице Венделя отразилась борьба: он и хотел, и боялся надеяться на это.

– Тогда я поеду с тобой, отец! – сказал Даниэль.

– Ты? Но тебе только тринадцать лет!

– Так ведь ты не завтра отправишься туда, – спокойно возразил Даниэль.

– Ты прав. На подготовку такой экспедиции уйдет не меньше года.

– Тогда ты посетишь также и самоедов-юраков? Они еще называют себя ненцами? – едва слышно спросил Вендель.

Дан накрыл своей рукой руку Венделя, лежащую на столе.

– Ради этого я и поеду, – сказал он. – У меня три задачи. Во-первых – научные наблюдения. Во-вторых – попытаться выяснить, где твой ребенок. И в-третьих – попробовать раскрыть тайну Таран-гая, Людей Льда и Тенгеля Злого. Но самое главное – твой ребенок.

Венделя начал бить озноб. Однако Даниэль сумел вернуть его к действительности.

– Нам бессмысленно ехать туда, не зная языка, – заявил он. – Русский я могу, конечно, выучить в Уппсале, а как быть с другими языками? Там, кажется еще два?

– Да, но юраки и тарангайцы вполне понимают друг друга. Достаточно знать юракский. И тут я могу тебе помочь.

– Подождите, подождите, если не ошибаюсь, всю поездку задумал я. Вы уже забыли об этом? – возмутился Дан.

Но Даниэль и Вендель его не слушали. Они уже договаривались об уроках юракского языка для Даниэля.

Дан смотрел на них и с обидой, и с любопытством. Потом начал прислушиваться к их разговору. Ему и самому было бы не вредно научиться объясняться по-юракски.

К приезду Ингрид и ее мужа Даниэль уже имел изрядный запас слов этого диковинного языка, все, что Даниэль не успел выучить, Вендель записал для него. Пусть осваивает язык дальше!

Ингрид возмутилась:

– Вы решили послать туда моего бедного мальчика?

– Конечно, нет, Ингрид, – успокоил ее Дан – Даниэль в это время играл с Эрьяном и не мог его слышать. – Туда еду только я. Но мы пока его не разочаровываем. Разве плохо, что он принялся за изучение нового языка с таким жаром, в будущем, в Уппсале, ему пригодится знание редкого языка.

– Но он только и бредит поездкой. И чем раньше вы туда поедете, тем лучше, так он считает! – сказала Ингрид.

– Это пройдет. Вспомни себя в этом возрасте: как вспыхнешь, так и остынешь.

Дан не убедил Ингрид, но она решила пока оставить этот разговор, ей было что обсудить с Даном.

– У Даниэля на спине на лопатках такие страшные шрамы. Он сказал, что получил их в школе. – Ингрид вопросительно посмотрела на Дана.

– Да, поэтому я и забрал его оттуда. Учитель избил его за то, что он заступился за двух мальчиков.

– У него не было с собой корня мандрагоры?

– Нет, корень оставался дома, в школе он мог бы пропасть. К тому же Даниэль еще ничего не знает о нем.

– Он должен был носить его на себе. Всегда. Тогда бы этого не случилось! Где сейчас корень?

– У меня. Ты заберешь его в Норвегию.

– Хорошо, только отдай его мне так, чтобы никто не видел, – шепнула Ингрид. – Эрнст ничего не знает о нем.

– Почему же я слышал, как он называл тебя своей ведьмой?

– Это за мой облик. Он не знает, что я и в самом деле умею колдовать. Однажды я попыталась рассказать ему об этом, но он только смеялся. Эрнст не верит в чудеса.

– И ты не показала ему, на что ты способна?

– Нет, я не хочу потерять его! Он дает мне все, что только может дать мужчина: он мой верный защитник и помощник, интересный собеседник и нежный любовник.

– Надеюсь, ты любишь его? – тихо спросил Дан.

– Люблю, но по-своему, – призналась Ингрид. – Как я люблю Даниэля, родных и всех, кого считаю достойными своей привязанности.

– Ну, это не так-то мало. С твоей любовью к близким не сравнится ничто, ты любишь их самозабвенно. Но, наверное, правильно про тебя говорят, что ты, как и Суль, не способна страстно влюбиться в мужчину.

Ингрид опустила голову.

– Я тоже так думаю. Я горячо люблю своих близких, в том числе и Эрнста. Но настоящей, безумной страсти к мужчине я никогда не испытывала. Я только слышала про такое.

Дан искоса посмотрел на нее.

– Так оно, пожалуй, и лучше. Я не хотел бы увидеть Суль или тебя, пылающих страстью к мужчине. Это было бы опасно для всех.

– Наверное, ты прав, – серьезно согласилась Ингрид. – Хотя Суль и так была достаточно опасна. Надеюсь, про меня этого не скажет никто.

– Куда тебе до Суль. – Дан улыбнулся. – А после рождения Даниэля ты и вовсе стала спокойной.

– И особенно после того, как в моей жизни появился Эрнст.

Ингрид задумалась. А до того? Ведь она чуть не свернула с правильного пути. Ведь в смерти Тура Эгиля есть и ее вина. И мадам Андерсен, которой наверняка отрубили голову. И Эфросинии. Ингрид чудом избежала судьбы Суль.

Она быстро прогнала от себя эти неприятные мысли.

По дороге в Норвегию Ингрид отдала Даниэлю корень мандрагоры. Это случилось на постоялом дворе, Эрнст пошел заказать обед, и Ингрид с Даниэлем остались вдвоем.

Даниэль взвесил корень в руке. Ингрид только что рассказала ему, как корень влияет на его жизнь.

– Теперь я хочу всегда носить его на себе, – торжественно заявил Даниэль. – Я уже достаточно взрослый.

– Конечно, взрослый. Этот корень обладает огромной силой. Он защитит тебя от всех бед. Дан должен был дать тебе его, когда ты был в школе, тогда тебя никто и пальцем не тронул бы.

– Неужели такое возможно?

– Того, кому корень мандрагоры служит и кого он любит, он защищает от недобрых людей.

– Я буду беречь его.

– Чем бережнее ты будешь к нему относиться, тем больше он будет предан и благодарен тебе. А сейчас нам пора идти вниз обедать. Эрнст ждет нас. Он тебе нравится? – робко спросила Ингрид, словно мнение Даниэля имело для нее решающее значение.

– Эрнст хороший человек, – спокойно ответил Даниэль.

Ингрид благодарно взъерошила ему волосы.

– Ты тоже ему нравишься.

Ингрид спустилась вперед, а Даниэль задержался, надевая корень на шею. Прикосновение мандрагоры к коже было ему приятно. Казалось, магический корень нашел наконец свое место.

Далеко не всем за минувшие века прикосновение мандрагоры доставляло удовольствие. Многим казалось, что корень, точно живой, беспокойно шевелится у них на теле.

«Я возьму тебя с собой в дикую страну Таран-гай, – думал Даниэль. – И я поеду туда, чтобы там ни говорили отец с матерью. Пусть этот корень защитит меня в борьбе с Тенгелем Злым».

Все получилось не так, как хотел Дан.

Не откладывая, в 1732 году, он через шведские власти обратился к русскому правительству с просьбой разрешить ему экспедицию в арктические районы Сибири. Он был ботаник, натуралист, работал под руководством профессора Улофа Рюдбека-младшего и знал Карла Линнея, оба эти ученые дали ему блестящие рекомендации. Дан собирался на шхуне обогнуть Кольский полуостров и попасть в Архангельск.

Он спешил, ему хотелось отправиться в путь как можно раньше, чтобы Даниэль по малолетству не мог поехать вместе с ним.

Однако Дану пришлось долго ждать ответа, он не мог напоминать о своей просьбе чаще, чем раз в полгода. Таким образом прошло больше двух лет. Наконец пришел решительный отказ. Политическая ситуация не располагала к таким пустым затеям, как исследование природы в незнакомых землях.

Дану никогда не было особого дела до отношений между разными странами. Теперь он с удивлением обнаружил, что жизнь на Востоке не стоит на месте: русские воевали с Турцией, и шведы были готовы напасть на ослабленную войной Россию через Финляндию.

Стоило ли удивляться, что царь не желал присутствия шведского ученого на своей земле, какие бы мирные цели тот ни преследовал.

Прожив в Гростенсхольме несколько лет, Даниэль вернулся в Швецию. В Гростенсхольме все было в порядке, только Тристан не мог больше противостоять неумолимо надвигавшейся старости. Кроме него, все в его поколении уже умерли, сам он продержался так долго лишь благодаря заботам своей молодой жены.

Даниэль сильно вырос, Дан и все остальные с трудом узнали его. У него появился низкий голос, он раздался в плечах, глаза и выражение лица говорили о бесстрашии и уверенности в себе.

«А ведь он был зачат благодаря колдовскому напитку, – растерянно думал Дан. – И в этом напитке был крохотный кусочек корня мандрагоры. Его родители не испытывали друг к другу ни чувственной страсти, ни сердечной любви. Между ними была только дружеская привязанность, однако, глядя на Даниэля, этого ни за что не скажешь. Воистину, силы творения могут подчас действовать вслепую».

Даниэль собирался серьезно заняться наукой.

Но все вышло иначе. Политическая ситуация обострилась – Швеция снова была втянута в войну.

Ёран Оксенштерн, офицер высокого ранга, не мог остаться дома. Он должен был явиться вместе со своим вооруженным отрядом. Среди прочих, с ним должен был явиться и Дан Линд из рода Людей Льда. И Даниэль, сын Дана. Отец возражал против этого, говорил, что Даниэль еще ребенок, но это уже давно было не так, Даниэль превратился в пышущего здоровьем юношу.

Сам Даниэль был спокоен. Он надел на шею корень мандрагоры и собрал свои нехитрые пожитки.

Спустя несколько месяцев, а точнее 23 августа 1741 года, они трое, Ёран Оксенштерн, Дан и Даниэль, находились в Виллманстранде в Южной Финляндии. Они старались не разлучаться, Оксенштерну было спокойно, когда Дан и Даниэль были рядом. Им уже пришлось участвовать в нескольких небольших сражениях. Но потом все осложнилось.

Капитан Оксенштерн со своими солдатами оказался в русских тисках. Русских было одиннадцать тысяч, шведов одиннадцать сотен. Предсказать конец этой битвы было нетрудно. Несмотря на пришедшее подкрепление в четыре тысячи человек, шведы были разбиты.

Ёран Оксенштерн получил ранение в правую руку, которая после этого навсегда осталась неподвижной. Он вместе с Даном и многими другими был взят в плен.

Их переправили на восток, сперва всего на несколько миль. Дан не знал, какая участь постигла Даниэля. В сражении погибло много шведов, но был ли Даниэль среди убитых, Дан не знал, они в тот день потеряли друг друга из виду.

И вдруг… пока скованные цепями шведы вечером отдыхали на лесистом склоне и ели выданный им хлеб, Дан услыхал тихий шепот:

– Отец!

Рядом в кустах лежал Даниэль. Живой, невредимый и твердо решивший найти своего отца. Должно быть, он уже давно следовал за пленными.

– Нет! – простонал Дан. – Беги отсюда, беги домой! – прошептал он.

– Отец, я намерен освободить вас и капитана Оксенштерна.

– Оксенштерн ранен, и я не знаю, где он. Я скован одной цепью с другими. Мне не освободиться. Беги отсюда, Даниэль, пока не поздно!

– Хорошо, отец, – прошептал юный упрямец. – Теперь наконец у меня есть возможность попасть в Таран-гай. Сперва я пройду на лодке через финские водопады, потом по Ладоге, Онеге и рекам доберусь до Архангельска. А там посмотрим.

– Даниэль, это же вражеская страна. Не совершай безумия!

– Мне нечего опасаться! Разве вы забыли, что меня охраняет корень мандрагоры? К тому же я знаю русский!

– Откуда ты его знаешь?

– Мы с Венделем Грипом все эти годы переписывались по-русски.

Дан был окончательно сражен.

– Но ведь это моя идея, это должен был я… – прошептал он.

– Мне очень жаль, отец. Вендель все время предчувствовал, что туда отправлюсь я. Берегите себя, отец! Говорят, русские хорошо обращаются со шведскими пленными. Да хранит вас Господь, я буду думать о вас. Мы еще увидимся. Дома!

Он побежал к лесу. Через несколько мгновений он скрылся среди деревьев. Путь его лежал в неведомое русское царство.