4

Ульвар сидел на корточках возле балюстрады над лестницей и смотрел вниз. Там, в прихожей, был чужой человек. И Ульвару он не нравился.

Собственно говоря, ему пора было спать, но он не желал этого. А он поступал всегда так, как ему хотелось!

Этот дурак стоял и разговаривал с Малин, а Хеннинг только слушал. Вид у Хеннинга был ис­пуганный. Ульвар не понимал, о чем они говорят, ведь ему было всего два года, но он видел, что человек этот гадкий и что говорит он гадкие сло­ва.

– Но вы не можете забрать у нас корову, – растерянно произнесла Малин, и Ульвар понял это. Но потом она наговорила кучу всяких непо­нятных слов, вроде: «У моего родственника Вильяра из рода Людей Льда есть средства, чтобы заплатить. Но его сын не может вступить во вла­дение наследством, пока не доказано, что его отец умер».

Все это были пустые звуки для Ульвара.

Потом человек сказал, что не может ждать. Он произнес немыслимое слово «экспроприировать», которое Ульвар раньше не слышал.

«Дурак ты дурак, – думал Ульвар. – Вот я сей­час проткну тебя насквозь, убью тебя, бац, бац, бац! Как в тот раз… треск и грохот и такой свет, что глазам больно! Бац, бац! И ты повалишься на пол! Ура!»

Но тут он описался и подумал, что Малин бу­дет теперь ругаться.

Дурак, дурак, дурак! Вот сейчас он пойдет в хлев и уведет корову. Малин плачет, а Хеннинг держит ее за руку и говорит, что тот не имеет пра­ва так поступать, но человек уже вышел…

Человек, купивший большой участок земли, гра­ничащий с Липовой аллеей, решительно вышел во двор. Теперь здесь никто не мог ущемить его пра­ва! Вильяр Линд из рода Людей Льда был против того, что он отхватил себе кусок земли, относя­щийся к Липовой аллее, используемый до этого частично в качестве пашни, а частично – для про­кладки новой дороги. Этот человек явился с окра­ины Кристиании, решив стать здесь крупным землевладельцем. Вначале он вел дебя осторож­но, но все время присматривал себе участки, ко­торые можно было присвоить.

Липовая аллея была для него словно бельмо на глазу. И вот теперь у него появился шанс. Вильяр из рода Людей Льда погиб, в доме остались лишь несмышленые дети. И не было ничего проще ска­зать, что Вильяр Линд должен ему деньги. Такой молодняк вряд ли станет допытываться, что к чему. И он решил начать с коровы, поскольку она была нужна ему в хозяйстве. А после этого он намере­вался оттяпать себе кусок земли…

Он вздрогнул, остановившись перед хлевом.

– Что ты так поздно делаешь тут, малыш? И ты в ночной рубашке! Иди немедленно спать!

Маленький мальчик странно смотрел на него. Человек замахнулся на него, подумав, что эта мо­лодая бабенка плохо следит за своими приемы­шами.

Мальчик, которому было всего два года, отско­чил в сторону и бросился бежать к дому. «Ничего не стоит напугать эту мелюзгу», – презрительно подумал человек и взялся за дверную ручку.

И тут он услышал глухое рычание какого-то крупного зверя. Он испуганно оглянулся и окаме­нел от страха.

Три огромные собаки приближались к нему, сверкая желтыми глазами. Нет, это были не соба­ки, а волки! Волки? В этом густонаселенном окру­ге? Прямо среди вилл?

Времени на размышление у него не было, по­скольку эти животные были настроены враждеб­но. Они приближались к нему широкими, беззвучными прыжками, взгляд их был устремлен прямо на него.

И он бросился бежать со всех ног, намереваясь добраться до главного жилого здания Липовой аллеи, но волки не позволили ему этого сделать. Они преградили ему также и путь к хлеву. Так что единственное, что ему оставалось делать, так это бежать вниз, по старинной аллее из лип.

Он пытался звать на помощь, но как он ни ста­рался, он не мог издать ни единого звука. Никогда в жизни он не бегал так быстро! Других домов, где он мог бы найти убежище, на его пути не было, так что ему пришлось бежать до своего собствен­ного дома вдалеке, слыша позади себя мягкий, быстрый и уверенный шаг крупных животных.

А ведь он был совершенно не подготовлен к по­добным перегрузкам! Он вел размеренную жизнь со своей экономкой, с которой тайком делил по­стель, и которая выполняла дома всю тяжелую работу, тогда как он сам только подсчитывал до­ходы и устраивал выгодные сделки.

Такие мысли проносились у него в голове, пока он, смертельно перепуганный, бежал коротким путем через пашню. Он был почти у цели, а они его так и не сцапали! Таких бегунов, как он, нуж­но было еще поискать! Убежать от огромных вол­ков!

Но откуда взялись эти волки? Прямо посреди деревни! Может быть, они спустились с холма и в поисках добычи отправились в деревню?

Они были голодны?

Да, голодны! Помогите! Он представил себе, как огромные клыки впиваются в его ягодицы, рвут его, живого, на части – и его страх, как и скорость бега, резко возросли. Он бежал так, как не бегал в своей жизни никто.

У него заломило в груди, заболело сердце, в го­лове гулко отдавались удары, ему не хватало воз­духа, во рту чувствовался вкус металла и крови, но он бежал! Он заставлял себя бежать усилием воли, его гнало вперед чувство самосохранения.

Но вот и ступени. Почти на четвереньках он вска­рабкался по ним, и тут как раз экономка открыла дверь.

– Неужели это господин вернулся? Так бежать…

– Волки! Волки! – прохрипел он, упав ничком на ступени. Ему хотелось поскорее войти в дом, предупредить об опасности, но он не мог вымол­вить ни слова.

– Что случилось? Волки? Здесь? Господин с ума сошел!

Он торопливо, испуганно оглянулся. Во дворе никого не было, так же как на дороге и в поле.

Он чувствовал, что дела его плохи. Боль в гру­ди и в затылке становилась невыносимой, в гла­зах потемнело.

– Но, хозяин, что с вами? Господи, неужели он умер?

Она выпрямилась, побледнев. Да, в самом деле, он мертв!

Горе мне, горе! Что же делать? Что те­перь будет со мной?

– Он убежал! – удивленно произнес Хеннинг, стоя у окна. Ему не хотелось идти в хлев, чтобы видеть, как его любимую корову уводят со двора. – Я видел, как он бежал очертя голову по аллее. Без коровы, но… Не-е-ет…

– Что там такое? – спросила Малин.

– Нет, его уже нет. Но мне показалось… я ясно видел… несколько крупных собак или волков, пре­следующих его. Нет, это наверняка тени от дере­вьев! Но он бежал как одержимый!

– Неужели? Может быть, у него разболелся живот?

Хеннинг скептически посмотрел туда, где скрыл­ся за деревьями человек.

– Что такое преследовало его, я так и не по­нял…

– Что бы там ни было, это, во всяком случае, не волки, – сухо заметила Малин. – Наверняка, это то, о чем ты говорил: тени деревьев, качающиеся в темноте.

Хеннинг ничего не ответил. Он не сводил глаз с дороги, но теперь там ничего не было видно, дере­вья и вершина холма заслоняли все.

Малин вздохнула:

– Для нас это, по крайней мере, отсрочка. Этот человек еще вернется, и ничего хорошего от него ждать не приходится.

Она внимательно посмотрела на мальчика, у которого был смущенный вид.

Волки? Что за фантазия?

– Я не думаю, что отец задолжал ему деньги, – сказал Хеннинг своим детски чистым голосом, в котором уже начинали звучать басовые нотки. – Отец всегда боялся залезать в долги. Не сходить ли нам к ленсману и не спросить ли, что нам де­лать?

Малин не верила в помощь властей. Новый сосед был богатым. Она стояла некоторое время в нере­шительности. Потом устало поднялась по лестнице и вошла в комнату к мальчикам, где Ульвар как раз только что залез под одеяло. Но Малин заметила, что из-под одеяла торчат его розовые пятки.

Без всяких церемоний приподняв край одеяла, она пощупала его пятки: они были ледяными.

– Ульвар, ты опять вставал? И штанишки у тебя мокрые! Почему ты не сказал об этом?

Она почувствовала, что это было уже последней каплей для нее. Смертельно уставшая после днев­ной работы и стычки с соседом, она достала чис­тое белье.

Марко, этот сказочно красивый малыш, тихо лежал в своей кроватке и смотрел на нее. На его великолепно очерченных губах играла непостижи­мая, нежная улыбка.

Внезапно Ульвар захохотал. И от его хриплого, дикого, отрывистого смеха у нее по спине пополз­ли мурашки.

В Долине Смерти…

Откуда взялись эти слова? Из Библии?

Он понимал, что его изможденное тело борется со смертью. Все вокруг него было сплошным ту­маном, он слышал только напряженные удары сердца. Каждый вздох давался ему с большим трудом. «Вот сейчас я наберу в легкие воздух… и если мне это удастся, попробую еще раз… А если это мне снова удастся, еще…»

Нет, все это было невыносимо!

Домой! Мне нужно домой! Я должен попасть туда! Все подо мной качается, я слышу плеск воды… Лодка смерти? Нет, это совсем другое суд­но. Мы плывем домой.

Белинда… Где она?

Я уверен, что она здесь. Кажется, священник говорил мне об этом, но это мог быть и сон. Этот добрый священник, что бы мы делали без него?

Крики Белинды на набережной… Она смертель­но боялась подниматься на борт корабля.

Больше я ничего не помню.

Я помню только кашель, разрывающий меня на части.

Туман… Снова все заволакивается туманом, дыхание прерывается… Я не должен поддаваться этому туману, иначе мне конец. Иначе меня по­глотит пустота, вечная тишина.

Хеннинг!

Мой маленький мальчик. Он ничего не знает. Но где же Белинда? Она же не справится… без… меня…

Голос из тумана.

Вильяр!

Какой приветливый голос! Значит, я умер?

Вильяр! Попытайся продержаться еще немно­го! Они не могут потерять тебя, ты же знаешь!

Этот голос! Я узнаю его! Но это не может проис­ходить здесь, это невозможно. Значит, я все-таки умер!

Нет, Вильяр, ты не умер. Пока не умер.

Дедушка! Дедушка Хейке, умерший более пятнадцати лет назад. Как же он мог очутиться здесь? Он сидит на краю моей постели, я это чувствую. И рука его, которой он гладит меня по лбу, такая прохладная и успокаивающая.

– Борись за свою жизнь, Вильяр! Тебе нужно добраться до Липовой аллеи! И когда ты добе­решься туда, попроси, чтобы тебе дали эликсир из сокровищ Людей Льда. Тот, что в зеленой бутыл­ке, лежащей на самом дне, справа. Это может спа­сти тебя. Но ты должен продержаться до этого. Подумай о Хеннинге, думай о Белинде!

– Белинда? Она здесь?

– Да, она на борту судна, ей дали снотворное. На борту есть врач, но он ничем не сможет помочь тебе. Только ты сам сможешь себе помочь.

– У меня нет больше сил.

– Человек черпает силы из неиссякаемого ис­точника, когда возникает необходимость. И если ты выкарабкаешься, то помни, что нельзя отда­вать Ульвару сокровища Людей Льда. Никогда!

– Кто такой Ульвар?

– Ты со временем узнаешь. А пока собери все свои мысли и силы, чтобы выжить!

– Хорошо. Я знаю, дедушка, что предки Людей Льда никогда не являлись нормальным предста­вителям рода, не являющимся мечеными или из­бранными. Как же ты смог явиться мне?

– Твой сын нуждается в тебе. А он призван сыг­рать важную роль в судьбах Людей Льда. Поэто­му я и явился тебе.

– Понимаю. Я буду бороться изо всех сил.

Туман снова стал сгущаться вокруг него, оку­тывая его своим предательским покоем. Легкие отказывались вбирать в себя воздух. Но Вильяр заставлял себя дышать, он заметил, что теперь совсем один, что деда больше нет рядом, но те­перь в нем появилось новое мужество. Ему не хо­телось умирать, он мог еще прожить много счастливых лет вместе со своей Белиндой и своим маленьким сыном, которого он так давно не ви­дел. И Белинда была теперь полностью зависима от него, Вильяра. Что будет с ней, лишившейся рассудка, если его не станет?

Ах, его натруженные легкие! Как им вынести все это? Еще один вдох и еще…

Малин отправилась по каким-то делам в Эйкебю и задержалась там. Начинало уже темнеть. В сумерках было так приятно немного расслабиться от всех дел.

В последнее время в деревне только и говори­ли, что о внезапной смерти соседа. Доктор сказал, что это сердечный приступ. И это произошло, по мнению врача, не случайно: когда человек пред­почитает движению сидячий образ жизни, такая пробежка может плохо для него закончиться. Кста­ти, что заставило его, пожилого человека, пуститься так бежать? Возможно, он почувствовал себя пло­хо и хотел добраться до дома, пока не начался приступ?

После его похорон прошел уже месяц, но ни о каком долге умершему ленсман так и не сообщил на Липовую аллею. Малин начинала думать, что Хеннинг был прав и что Вильяр ничего ему не был должен. Но неужели этот человек мог так бесстыд­но лгать? Забрать у своих соседей корову и посте­пенно отбирать у них землю! Без всякой на то причины!

Малин и Хеннинг никому не сказали о претен­зиях этого человека.

Она вернулась домой уже затемно. Бедному Хеннингу пришлось взвалить на себя всю работу, укладывать мальчиков спать и…

Вдруг она остолбенела. Кто-то быстро шел за ней.

У нее тут же мелькнула в голове безумная мысль о том, что это могло быть привидение соседа, же­лавшее отомстить ей. У нее мелькнуло также мно­жество других мыслей. До нее ведь доходили кое-какие слухи. Детей у этого человека не было, но как обстояли дела с его экономкой? Разве у нее не было ни на что прав? В округе поговаривали, что кто-то видел под ее кроватью его туфли…

Но, прогнав эти мысли, Малин быстро поняла, что следом за ней шел ухажер. Она ведь была молодой девушкой, двадцати одного года! И даже если она и не была особенно красивой, она всегда держала себя в порядке, была ухоженной и акку­ратной.

Человек быстро догнал ее. Это был молодой че­ловек, живущий на одной из вилл, снискавший себе не самую лучшую репутацию, поскольку он был достаточно привлекательным, чтобы соблазнять молоденьких девушек. Малин сама не раз загля­дывалась на него, потому что красивых парней было не так уж много.

Но она никогда втайне не мечтала о нем! Ее не особенно восхищали ловеласы. Но она не прочь была поболтать с ним.

Но на этот раз его интересовала не болтовня. Он напрямик сказал ей, что давно уже присмат­ривается к ней и только теперь осмелился загово­рить. И он надеялся, что она ничего не имела против.

Но Малин не попалась на эту удочку. Ей приходилось слышать, что он говорил точно такие же слова многим девушкам в Эйкебю. А потом эти девушки ходили с большими животами и не осме­ливались никому смотреть в глаза.

– Нет, я не против, – холодно ответила она. – Но теперь мне пора домой к мальчикам, они слиш­ком долго были одни. Так что извини…

Парень не сдавался. Он схватил ее за руку и резко повернул к себе.

Он намеревался только подольститься к ней, чтобы она не была такой суровой, но хватка его оказалась слишком сильной, так что Малин вскрик­нула.

Юноша услышал грозное рычание, из кустов выскочил огромный зверь и набросился на него.

Почувствовав на своих плечах тяжелые лапы, юноша повалился навзничь, совершенно парали­зованный страхом. Он лежал на спине, а чудови­ще стояло над ним, оскалив свои страшные клыки, сверкающие в полумраке.

Малин закричала:

– Нет! О, нет!

И большая собака – или это был волк? – тут же отошла, так что юноша смог подняться. И бро­сился бежать как сумасшедший.

Остолбенев от страха, Малин смотрела на чу­довище. Но зверь, зарычав напоследок, бросился в кусты и исчез.

Перепуганная насмерть, она побежала к дому. Она вспомнила о волках, которых видел Хеннинг. Тогда она не поверила ему, посмеявшись над ним.

И вот теперь она была столь же озабочена, как и он в тот раз.

Она не знала, осмелится ли заглянуть в комна­ту к мальчикам. Хеннинг уложил их спать, в доме было тихо, если не считать его возни с посудой на кухне.

Но она должна была заглянуть туда. Осторож­но приоткрыв дверь спальни, она проскользнула к постели Ульвара.

Было настолько темно, что она смогла только определить, что он был на месте. Но ей показа­лось, что от него веяло ночной прохладой. Или это она себе внушила? Дыхание у него было ровным, как у спящего. Однако ей показалось, что в его вздохах слышится какая-то приглушенная дрожь.

Опять она фантазирует! Не ощупать ли ей его ноги?

Она потихоньку вышла обратно и прикрыла за собой дверь. Не зная, что и думать, она спусти­лась вниз по лестнице. Хеннинг ждал ее внизу, вопросительно глядя на нее.

А он раздался в плечах, это маленький Хеннинг! Скоро ему должно было исполниться четырнад­цать, он рос сильным и смышленным, но взгляд у него был усталым, как у потерявшего всякие ил­люзии старика.

Ей было ужасно жаль его. Бремя, которое он нес на своих плечах, было слишком тяжелым для мальчика его возраста.

– Что случилось, Малин?

Ей не хотелось обманывать его. Им нужно было разобраться во всем этом вместе, ведь кроме друг друга у них никого не было.

– Там снова был волк, – еле слышно прошепта­ла она. – Но этот раз один. Он спас меня от одно­го неприятного типа.

Хеннинг побледнел:

– Он убил его?

– Нет. И тот, другой, которого преследовали волки, ты помнишь, тот тоже не подвергался пря­мому нападению. Он умер от страха и сердечного приступа.

Мальчик кивнул. Лицо его свела судорога стра­ха.

– Они ведь спали? – тихо спросила она.

Он ответил так же тихо, едва шевеля губами:

– Этого я не знаю. Уложив их, я принялся уби­рать кухню.

–Ах, Хеннинг, – прошептала Малин. – Что же нам делать?

Они провели бессонную ночь. А ведь им как никому нужен был сон!

За завтраком глаза Ульвара отсвечивали зеле­ным от любопытства, и смех его – который так не нравился ей – звучал без перерыва. Он вел себя необычайно скверно, медленно выливал свою про­стоквашу на скатерть, пинал под столом Хеннинга, ляпал на стену кашу и произносил вслух, совершенно отчетливо, грубые ругательства, кото­рым неизвестно где научился.

Хеннинг и Малин никак не могли усмирить его, он был в приподнятом настроении. В конце кон­цов его усмирил Марко, сказав ему несколько слов на их тайном детском языке. Ульвар сполз со сту­ла и отошел в сторону, как побитая собака.

Хеннинг чувствовал себя таким усталым! Ему нужно было идти в поле, хотя он с удовольствием проспал бы весь день. Малин понимала, что эта усталость и безнадежность была скорее психоло­гического характера, поскольку она сама испыты­вала нечто подобное.

Внезапно они услышали возбужденный возглас Ульвара, который теперь сидел на подоконнике.

«Волков там наверняка нет», – подумала Ма­лин, и это в самом деле было так.

– Там едет какая-то карета, – сказал Хеннинг, подойдя к окну. Малин обратила внимание на то, как ласково он обнял Ульвара за плечи. Но тот вы­вернулся: это гротескное создание демонстративно отворачивалось от подобных телячьих нежностей.

Малин вздохнула.

– Похоже, что это … похоронные дроги, – упав­шим голосом произнес Хеннинг.

– Что ты такое говоришь?

Марко тоже залез на подоконник, и оба маль­чика, стоя на коленях, смотрели в окно. Малин подошла к ним.

По аллее двигалась длинная карета, на козлах сидели двое мужчин и какая-то дама. На крыше кареты стояло нечто, напоминающее гроб.

«Плохая примета, – подумала Малин. – Во двор заехали похоронные дроги!»

Вопрос заключался в том, происходило ли все это в действительности или это было одно из тех видений, которое могло являться Людям Льда. Ведь все четверо, стоявшие у окна, были из рода Людей Льда!

Но нет, карета была вполне реальной.

– Пойдем, посмотрим, – упавшим голосом про­изнесла она.

Малыши тут же соскочили с подоконника и бро­сились к двери.

– Нет, вы не ходите! Оставайтесь здесь и жди­те, а мы пойдем и узнаем, кто это прибыл.

Бросив на нее исподлобья сердитый взгляд, Ульвар ударил ее по коленке. Но Малин уже на­столько привыкла к этому, что даже не обратила на него внимания. Она давно уже поняла, что не следует наказывать Ульвара, потому что тогда ненависть его многократно усиливается, и он ста­новится смертельно опасным.

Она вместе с Хеннингом спустилась вниз по лестнице. Карета остановилась, один из мужчин спрыгнул с козел. Она увидела, что это священ­ник.

Все хуже и хуже! Что это еще за похоронная процессия? И почему она оказалась здесь?

Женщина на козлах сидела тихо, отвернув го­лову, так что лица ее не было видно. Во всем ее облике чувствовалась вялость, покорность, смире­ние. Кучер тоже оставался сидеть на своем месте.

Священник направился им навстречу. Малин вдруг заметила, каким настороженным стал Хеннинг. «Бедный мальчик, – подумала она. – И за­чем только этот священник привез сюда мертвеца?»

Но взгляд Хеннинга был прикован к женщине.

Малин ее не знала. Но она вообще мало кого знала в этом округе.

Она испуганно оглянулась на окно. Два малень­ких носа с любопытством прижались к стеклу. Хорошо, что они в этот момент не натворили ка­ких-нибудь пакостей.

Впрочем, Марко никогда этим не занимался. Он был послушным ребенком.

Издав приглушенный крик, Хеннинг бросился к карете. Священник тут же схватил его за руку.

– Спокойно, мальчик, – сказал он. – Ты Хен­нинг, не так ли?

Мальчик только кивнул. Взгляд его не мог ото­рваться от женщины.

Наклонившись, священник произнес:

– Ты должен воспринимать все спокойно, Хен­нинг, иначе ты можешь принести ей большой вред.

Да, ты не ошибся, мой мальчик, это твоя мать си­дит там. Но она очень, очень больна…

У Малин дух перехватило от этих слов. Она тоже старалась, как могла, успокоить Хеннинга. Став позади него, она положила руки ему на плечи.

– Вы говорите по-датски? – спросила она, чув­ствуя, как бледнеет от волнения.

– Да, я приехал из Тистеда, что в Дании.

– А… его отец? – спросила она, кивком головы указывая на крышу кареты.

– Он не мертв, – сказал священник, заметив, как задрожал при этом Хеннинг. – Но я боюсь, что конец неизбежен.

Маленький Хеннинг стоял, не шелохнувшись, его самообладание было просто невероятным.

– Я спокоен теперь, – уверил он священника, хотя из глаз его катились слезы, – Могу я…

– Мы должны быть осторожны, – сказал свя­щенник. – Не подходи к своей матери, пока мы не спустим ее на землю. Малейшее волнение может стоить твоему отцу жизни. И, Хеннинг… будь го­тов к тому, что твоя мать не узнает тебя!

– Не… узнает меня?

– Она пребывает в шоковом состоянии с мо­мента кораблекрушения.

Бедный Хеннинг! Как ему пережить все это? Ведь единственное, чего он хотел , это броситься в объятия своих найденных родителей и плакать от радости!

Только теперь Малин заметила, что на крыше кареты стоит не гроб, а что-то вроде ящика с вы­сокими краями, в котором и лежал больной. Края были настолько высокими, что его самого не было видно.

Кучер помог женщине спуститься на землю. Ма­лин никогда не видела Белинду, и теперь она произвела на нее впечатление очень уставшей и тро­нувшейся умом женщины, черты лица которой все еще сохраняли остатки прежней чистоты линий, хотя и преждевременно катастрофически состарив­шейся.

– Уйди куда-нибудь, Хеннинг, – сказал ему ку­чер. – А мы пока уведем ее в дом. Сначала нам нужно заняться твоим отцом. Если она закричит или еще как-то потревожит его, это будет озна­чать для него конец.

– Чем он болен? – тихо спросила Малин.

– У него туберкулез. В последней стадии. И просто чудо, что он добрался сюда живым! Но мне кажется, ему нужно…

– Конечно, – торопливо ответила она. – Спаси­бо за все!

Она была так взволнованна, что вся дрожала. И еще труднее было Хеннингу, который спрятал­ся за угол, пока священник и Малин уводили в дом ничего непонимающую Белинду.

На лестнице Белинда остановилась и огляну­лась. Она открыла рот, чтобы сказать что-то, но священник опередил ее.

– Да, да, он тоже идет, мы сейчас перенесем его.

Малин заметила, что плачет. Ей приходилось то и дело вытирать набегавшие на глаза слезы. Вильяр и Белинда были живы! Но радостное из­вестие превратилось в скорбную весть.

– Я по образованию диаконисса, – сказала она священнику, открывая дверь.

– Неужели? – с удивлением сказал он. – Одна дат­ская диаконисса спасла им обоим жизнь. Но что это за жизнь! О, Господи! – испуганно произнес он, – мне показалось, что я увидел дьяволенка!

Малин совершенно забыла про мальчиков.

– Нет, это просто маленький Ульвар, – сказала она. – Просто у этого несчастного ребенка такая устрашающая внешность.

Мальчики снова исчезли на кухне, и взрослые привели Белинду в гостиную.

Несчастная женщина шла очень медленно. Ее взгляд беспомощно скользил по стенам и потолку. Она то и дело жалобно вздыхала.

– Думаю, она узнает этот дом, – шепотом про­изнес священник, обращаясь к остальным. Они усадили ее на стул.

– Может быть, сейчас, когда она одна, ей луч­ше будет встретиться с сыном? – предложила Малин.

– Да. Это будет лучше всего. Я попрошу кучера присмотреть за ее мужем, а сам приведу мальчи­ка.

Хеннинг пришел вместе со священником. Ма­лин заметила, что Белинда удивленно осматрива­ет комнату, что руки ее теребят скатерть. И вот в комнату вошел ее сын…

Лицо его было искажено еле сдерживаемым плачем.

– Мама… – еле слышно пропищал он, неуве­ренно делая к ней шаг.

Она смотрела на него ничего не значащим взгля­дом.

– Я – Хеннинг, мама!

Медленно, медленно глаза ее посветлели. Губы ее задрожали, она протянула руку и коснулась его свитера.

Присутствующие не смели пошевелиться.

Белинда глубоко, прерывисто вздохнула. На ее усталом лице появился какой-то проблеск жизни, было заметно, что она ведет сама с собой какую-то борьбу, еще не осмеливаясь верить тому, что было у нее перед глазами. И когда она издала жалобный стон, самообладание Хеннинга лопну­ло, он бросился к матери и зарыдал у нее на гру­ди. Она обняла его и принялась качать из стороны в сторону, прижавшись щекой к его волосам, и из глаз ее неиссякаемым потоком полились слезы.

Священник повернулся к Малин.

– Мы не знаем, понимает ли она, что происходит, – прошептал он. – Но она узнала его, и это для нее огромный прогресс. Останьтесь с ними, а мы займемся ее мужем.

Малин стояла, не шелохнувшись. Из кухни с любопытством выглядывали два карапуза. Но мать и сын были заняты только друг другом.

И вот появился Вильяр из рода Людей Льда. Невероятным усилием воли он заставил себя до­жить до возвращения домой, чтобы умереть там.