14

– Отец, – произнесла Бенедикта своим громким, хриплым голосом… – почему Агнета больше не приходит?

– Я не знаю, дитя мое, – устало произнес Хеннинг. – Не знаю.

Но он знал, почему. И в этом была его вина. Ему не следовало говорить ей о своих чувствах. Потому что три недели назад он получил письмо. Письмо от Агнеты. Он читал его так много раз, что оно все истрепалось.

«Дорогой Хеннинг! Ты не должен думать, что я не испытываю к тебе благодарности за то, что ты попросил моей руки. Я не достойна тебя, и я ни­когда, никогда не смогу выйти за тебя замуж. Как и ни за кого другого.

Мне больно, что письмо это может огорчить тебя, но мне приходится его писать. Мои занятия с деть­ми тоже должны быть прекращены, я больше не появлюсь на Липовой аллее. Передай от меня при­вет детям. Преданная тебе навсегда, Агнета».

Он ничего не понимал. Отправился в усадьбу свя­щенника и спросил, дома ли она, но, встретив возле церкви жену священника, узнал от нее, что после­днее время Агнета плохо себя чувствует, лежит в постели и не хочет никого принимать. Нет, он и не собирается наносить ей визит, мужчине не подобает навещать лежащую в постели женщину. Но чем она больна? «Что-то с нервами», – пробормотала жена священника и пошла дальше.

И Хеннинг решил написать ей письмо. Письмо нейтрального содержания, в котором он осведом­лялся о ее самочувствии. Но ему не удалось сфор­мулировать все так, как он хотел. То здесь, то там проскальзывала мысль о том, что он не понимает причины ее внезапного исчезновения и что это оби­жает его. Ведь она написала «преданная тебе», а не просто «с горячим приветом от…». «Предан­ная» означала гораздо больше…

Нет, никаких мечтаний теперь!

Тем не менее он не мог забыть ее.

Через два дня после того, как Бенедикта спро­сила об Агнете, он получил ошеломляющее извес­тие. Эти слухи исходили от слуг и кухарок и передавались из дома в дом. И в конце концов они дошли до Липовой аллеи.

Оказывается, с дочерью священника было не все так, как положено, что вела она себя не столь добродетельно, позволив кому-то из мужчин по­шарить у нее под юбкой.

«Этого не может быть, – думал Хеннинг, совер­шенно сбитый с толку. – Агнета не такая, она не могла так поступить!» И он попросил служанок не высказывать вслух такие вещи. Неужели они в самом деле могли в это поверить?

Конечно, они узнали это от прислуги в доме свя­щенника. И когда священник и его жена сами об этом узнают, их дочь долго в доме не задержится!

Против своей воли, Хеннинг спросил у них: от­куда у прислуги такие сведения?

О, это было видно по разорванной одежде фре­кен.

Агнета… больна? За всем этим скрывалось не­что другое; Хеннинг отказывался верить слухам. Он верил Агнете. Он думал о словах, написанных ею в письме: «Я не достойна…» И он пытался как-то сопоставить их с тем, что услышал.

Но сначала ему нужно было встретиться с Агнетой. Его письмо могло быть конфисковано роди­телями.

Но он не осмеливался отправиться туда, пока не произошло еще кое-что.

Ульвар был достаточно сообразительным, что­бы понять, что после его нападения на дочь свя­щенника следует ожидать большого скандала. Поэтому он взял с собой все самое необходимое и скрылся в лесу. Слишком далеко он не уходил, поскольку ему нужны были сокровища – любой ценой.

Но прошло пять дней, и ничего не происходило. Поэтому он снова вернулся на хутор, поскольку там еще оставалась еда. Агнета щедро снабжала его продуктами из кладовой священника.

Проходили дни. Еда подходила к концу. Про­клятая баба! Она что, больше не придет сюда и не принесет ему еды? Она позволит ему вот так уме­реть с голоду?

Но в глубине своей жалкой душонки он пони­мал, что она никогда больше не придет сюда.

Воспоминания были ему неприятны. Хорошо было наказать таким образом Хеннинга, теперь этот недоумок наверняка не захочет иметь дела с фрекен. Но она жестоко оскорбила Ульвара! Чер­това девка! Ей следовало отомстить за это!

«А впрочем, – усмехнулся он про себя, – она уже достаточно наказана!»

Нет, он не должен так лежать тут и бездельни­чать. Ему нужно овладеть сокровищем.

Когда вся еда закончилась, Ульвар снялся с ме­ста. У него не был еще выработан четкий план действий, но замысел уже был. Марко мог помочь ему. Марко нередко вел себя глупо – эти уже его возвышенные идеалы! – но к брату он всегда от­носился хорошо. Он был верен Ульвару. Да, он должен использовать Марко.

Тенгель Злой долго ждал, но теперь настало его время!

Ульвар вышел на поляну, а оттуда – на Липо­вую аллею. Было воскресенье, и он знал, что в этот день они имели обыкновение собираться вме­сте. Все, в том числе глупая Малин со своим еще более глупым Пером, и их сопляком, и Марко.

– Ну, теперь вы у меня попляшете, – сказал Ульвар и потуже затянул пояс.

Хеннинг уже собрался идти в усадьбу священ­ника, когда пришла Малин со своей семьей. Лицо у Малин было испуганным.

– Что случилось? – тут же спросил он.

– Хеннинг, мне так неприятно об этом говорить. Но я только что услышала, что Агнету выгнали из дома.

– Что? Где она?

– Я не знаю. Это произошло сегодня утром. Свя­щенник послал вместо себя в церковь викария, всем стало это известно.

– Но что же произошло с нашей дорогой Агнетой? Я должен найти ее, она нуждается во мне! Малин взяла его за руку.

– Да, отыщи ее, – сказала она. – Агнета рас­сказала все. Ее изнасиловали, она рассказала об этом родителям, но они не поверили.

Хеннинг побледнел.

– Изнасиловали? Кто?

– Ты ведь думаешь то же самое, что и я, не так ли? Когда она рассказывала об этом своим родителям, прислуга подслушала все: она взяла на попечение человека, гонимого отовсюду. Она хотела совершить доброе деяние, она хотела, чтобы ее близкий друг Хеннинг Линд из рода Людей Льда гордился ею. Но этот человек изна­силовал ее.

– О Господи! – прошептал Хеннинг.

– Да, но это еще не все. Это изнасилование имело свои последствия.

– Какие еще последствия? – еле слышно, с тру­дом шевеля губами, спросил он. Малин вздохнула:

– Мне страшно говорить об этом, Хеннинг. Го­воря о последствиях, я имею в виду естественное следствие подобного случая. К тому же он был болен, ты помнишь, нам об этом говорили?

Оба они не решались назвать вслух имя Ульвара. Но оба были уверены в том, что это сделал именно Ульвар.

– Да, я помню… – ответил Хеннинг, едва сдер­живая слезы. – Его не захотели держать в боль­нице, опасаясь заразы. Ах, бедная Агнета! Чем я могу помочь тебе? Я должен найти тебя…

В комнату вошел Вильяр.

– Ульвар стоит во дворе, – дрогнувшим голо­сом произнес он. – И он захватил Бенедикту в качестве заложницы.

У Хеннинга внутри все оборвалось.

– Бенедикта… – сказал он тихо, но это прозву­чало как крик.

– Да. И он угрожает отрезать ей голову, если ему не отдадут сокровища Людей Льда.

Все вышли во двор, окружив Ульвара, держа­щего возле себя Бенедикту. По иронии судьбы де­вочка была выше его ростом, что не мешало ему обсыпать угрозами всех собравшихся. Собрались все: Вильяр, Белинда, Хеннинг и Марко, малень­кий Кристоффер, Малин и Пер.

И никто не мог ничего поделать, никто не мог помочь Бенедикте.

День был пасмурным, но теплым. Листва на липах шелестела, стебли травы танцевали на вет­ру. Это была старинная усадьба, здесь когда-то жил Тенгель Добрый, радуясь тому, что все это принадлежит ему. Дома теперь имели другой вид, но поля остались прежними. С примятой травой на тропинках, по которым шли коротким путем, с посыпанной гравием дорожкой, которая не зарас­тала травой, с запахом конюшни и хлева, с паря­щими в воздухе ласточками.

И вот теперь здесь властвовало зло. Проклятие Людей Льда.

Хеннинг был вне себя от отчаяния.

– Ты отобрал у меня то, что я любил, Ульвар, – сказал он. – Ты не оправдал моего доверия, ты всю свою жизнь отвечал злом на добро. Ты разру­шил жизнь женщины, собиравшейся стать моей женой. И вот теперь ты поднял руку на самое до­рогое, что есть у меня на земле!

– Вот эта, что ли? – презрительно усмехнулся Ульвар. – Есть на что посмотреть! Более уродли­вых детей я никогда не видел! Но ты способен пло­дить только уродов, болван!

Бенедикта… Бедная Бенедикта в воскресном плать­ице с красными сердечками. Как она любила это пла­тье! Теперь она уже вырастала из него. Если только… Возможно, ей никогда уже не вырасти из него…

Нет! Нужно гнать прочь такие мысли! Пер сурово произнес:

– Отпусти ребенка, Ульвар, или мы вызовем полицию!

– Это будет слишком поздно для нее. Вильяр, старый калека, дай мне сейчас же сокровища! Пока я не получу сокровища, вы не получите девчонку!

Но Вильяр с развевающимися на ветру седыми волосами ответил:

– Ты не можешь получить сокровища… – он старался говорить как можно более спокойно, хотя был так взволнован, что весь дрожал. – Я обещал это Хейке, находясь на борту корабля, плывущем из Дании. И ты знаешь сам, что не сможешь ими распорядиться должным образом.

– Именно я-то и смогу ими распорядиться! Я должен владеть ими!

– Зачем они тебе? – спросила Малин.

– Это тебя не касается, чертова шлюха! А вооб­ще-то я собираюсь в долину Людей Льда, потому что Тенгель Злой выбрал меня для того, чтобы я освободил его.

– Пустая болтовня!

– Вы что, думаете, я не видел его? Мне чуть не удалось все провернуть, я чуть было не заполучил ту самую флейту…

– О Господи, – прошептал Вильяр.

В ответ на это послышался отвратительный смех.

– Да, я провел вас всех! А вы об этом не знали, да? Не знали о том, что я прочел все ваши про­клятые книги о Людях Льда. Под самым вашим носом!

Все затаили дыхание. Он угрожающе приста­вил нож к горлу Бенедикты.

– Но флейта сгорела при пожаре. Поэтому я пришел за сокровищами. Давайте их сюда, да по­живее! У меня нет времени долго ждать.

– Но сокровища находятся не здесь, – сказал Хеннинг.

– Знаю, старый олух! Ты, Вильяр, пойдешь вме­сте со мной и этой девчонкой и принесешь мне сокровища. А если ты не сделаешь, как я сказал, тогда…

Он сделал движение рукой, и Бенедикта вскрик­нула. Все увидели на ее шее кровь.

– Ульвар, – взмолился Марко. – Отпусти Бене­дикту!

Ульвар тут же обернулся к нему.

– Заткнись! Ты палец о палец не стукнул, что­бы помочь мне, а теперь ты вдруг стал таким че­ловеколюбивым! Если что-то будет не по мне, я прирежу ее!

И он продемонстрировал, как он это собирает­ся сделать.

Девятилетний Кристоффер увидел, что его под­ружка Бенедикта плачет, что у нее на шее кровь, и, прежде чем кто-то смог остановить его, он бро­сился к ней.

– Ты не имеешь права царапать Бенедикту! – закричал он, повисая на руке Ульвара.

Все ахнули, сделав шаг вперед. И все увидели, как рука Ульвара, держащая нож, с силой сжа­лась… И тут прозвучал выстрел, эхом отдаваясь среди домов.

Широко раскрыв глаза, Ульвар непонимающе уставился на своего брата. Но потом тело его об­мякло, он выпустил из руки нож…

В руке Марко дымился пистолет.

«Как он решился на такое?» – единственное, о чем успел подумать Хеннинг.

Бенедикта с плачем бросилась к отцу. Он в от­чаянии прижал ее к себе.

– Папа, – жалобно произнесла она. – Я дурна собой?

– Нет, – ответил он, чувствуя, как к горлу у него подступил комок. – Нет, нет, Бенедикта, для меня ты самая прекрасная на свете!

– И для нас тоже, – сказала Малин, сев на корточки возле нее. – Для всех нас ты самая кра­сивая.

И тут все заметили, что Марко плачет. Такого они раньше за ним не замечали. Прекрасный юно­ша положил к себе на колени тело брата и горько оплакивал его.

– Это было необходимо, Марко, – мягко произ­несла Белинда.

– Да. Но он был моим братом. Он всегда дове­рял мне, и вот я вынужден был это сделать… Я любил его, Белинда. Да, каким-то странным об­разом я любил его.

– Мы это знаем. Мы тоже любили его, Марко.

– Как вы думаете, он увидел, кто это сделал?..

– Нет, Марко, – ответил Вильяр. – Это была мгновенная смерть.

– Спасибо, – прошептал Марко, склонив голо­ву над своим мертвым братом и осторожно гладя его жесткие волосы.

– Но как тебе это удалось? – растерянно спро­сил Вильяр. – Пистолет ведь лежал под замком! Марко покачал головой.

– Не спрашивай об этом, – еле слышно произ­нес он. – Это не имеет значения. Но, если тебе угодно знать, я увидел через окно Ульвара и Бене­дикту и тут же взял пистолет, я очень расстроил­ся. Мне не хотелось, чтобы… Ульвар…

Вильяр кивнул. Но все заметили, что эти пояс­нения его не удовлетворили. Все знали, что этот пистолет мог взять только он сам, потому что только у него имелся ключ.

«Сёльве тоже был способен на такое, – поду­мал Хеннинг. – Сёльве мог вызывать желаемых людей, желаемые вещи одним лишь усилием воли».

Все смотрели на этого странного Марко, кото­рого они совсем не знали, потому что он всегда был таким замкнутым и немногословным. Он де­монстрировал всем только мягкий, приветливый фасад, и всех это устраивало.

Марко встал. Они помогли ему уложить Ульва­ра на скамью, оправили на нем одежду. Вильяр накрыл мертвеца своей курткой. Не все еще было сказано…

– Марко, – сказала Малин. – Я думаю, ты дол­жен нам кое-что объяснить.

Все отошли в сторону от лежащего на скамейке тела. Вытерев слезы, Марко вопросительно уста­вился на нее. Остальные в ожидании молчали.

– Я всегда была благодарна Ульвару, – сказала она. – Потому что он, несмотря на свое ненавистное отношение ко всему, защищал нас этими своими вол­ками. Хотя, возможно, он сам никогда бы в этом не признался, как мне кажется.

Марко печально улыбнулся:

– Думаю, что будет лучше всего, если у вас останутся о нем добрые воспоминания.

– Так, значит, это был ты?..

Внезапно все обнаружили, какая стоит тиши­на. Ветер на минуту затих, издали доносился гу­док паровоза, протяжный и печальный. Но окружающий мир теперь не имел для них значе­ния. В роду Людей Льда произошло сведение счетов, так что ход времени был для них теперь не важен, это могло произойти в каком угодно столе­тии…

Марко стоял перед ними, держась от них на некотором расстоянии. Он сделал небольшое, едва заметное движение, и внезапно два огромных вол­ка показались возле дома и стали по обе стороны от него.

Собравшиеся ахнули.

– Но иногда их было три, – заметил Пер.

– Если вы оглянетесь…

Все оглянулись, но ничего не заметили. Но ког­да они снова повернули головы к Марко, его не оказалось на месте. Вместо него там было трое волков.

Потом он снова появился, и двое волков исчез­ли.

– Значит, это был ты сам! – воскликнула Ма­лин. – Значит, это ты спас меня и Пера от пожара в доме Йонсена?

– Да. Я не смог помешать Ульвару поджечь виллу, я не имел полной власти над ним.

– И ты охранял Кристоффера, когда он был маленький?

– Нет, это был один из моих… помощников. Сам же я был в это время в школе.

Все инстинктивно понимали, что о помощниках спрашивать не следует.

– Значит, это ты спас Вильяра, когда он тонул в ручье, – сказала Малин. – Но почему волк оста­новил меня, когда я бежала за Ульваром в лес?

– Потому что там он никому еще не причинял вре­да. Я очень сожалею о том, что тот человек, который бежал домой из Липовой аллеи, умер. Он умер на по­роге собственного дома. Я не знал, что у него больное сердце, я был тогда еще слишком мал, чтобы понять это.

Белинда внимательно посмотрела на него.

– Марко… В тот раз, когда мы с Вильяром вер­нулись домой, совершенно изможденные душой и телом, когда разум мой был не в порядке, а Вильяр умирал… Вспомни, тогда кто-то был у нас но­чью. Нет, ты, наверное, не вспомнишь, ты был тогда слишком мал… Но тот, кто посетил нас, вылечил нас.

Он улыбнулся своей ослепительной улыбкой.

– Это был я, – признался он. – Я очень хорошо помню это. Простите, что я тогда так бесцеремон­но обошелся с вами! Но это было необходимо, что­бы встряхнуть вас. Пробудить вас к действию.

– А раскаты грома и ослепительные вспышки, которые так завораживали меня и Хеннинга и ко­торые, как мы думали, устраивал Ульвар, – это тоже твоих рук дело? – спросила Малин.

– Хотите, чтобы я продемонстрировал вам это? – с улыбкой произнес он. – Конечно же, это сделал я. Ульвару нравилось, когда я колдовал, как он назы­вал это. Это вызывало у него веселье и смех.

Конечно, сатанинский смех Ульвара нельзя было назвать веселым, но теперь все становилось по­нятным.

Дети с восхищением смотрели на Марко. Они не могли понять всего, что произошло, и на всякий случай крепко держали родителей за руки, чтобы никто не смог отнять у них ни Хеннинга, ни Пера.

Наморщив лоб, Хеннинг спросил:

– Почему же ты позволял Ульвару творить зло? Он ведь совершил ужасные проступки, и это на­верняка не все, что нам известно.

– Как я уже сказал, полного контроля или полной власти над ним у меня не было. И к тому же я вынужден был ждать. Он должен был исполнить свое предназначение.

– Но теперь уже поздно говорить об этом.

– Вовсе нет, он исполнил его. Хеннинг остолбенел. Остальные напряженно ус­тавились на него.

– Агнета… – прошептал он. – Значит, это прав­да! Но то, что в жертву была принесена именно она… Значит, у нее на роду было это написано. Она была для этого предназначена. Поэтому Люди Льда должны взять ее под свою защиту…

Малин пыталась следовать ходу его мыслей, но не могла разобраться во всем.

Хеннинг поднял глаза к верхушкам липовых де­ревьев. Снова подул ветерок, так что шелестящая листва отливала на солнце зеленым и золотисто-желтым. И он вспомнил ту ночь, когда умерла Сага, родив двоих сыновей. Вспомнил слова чер­ных ангелов: «От одного из них родится величай­ший представитель рода Людей Льда. У другого… иное предназначение».

Хеннинг встретил взгляд Марко. Много ли было известно этому двадцатидвухлетнему красавцу?

– Значит, Ульвар должен был продолжить род Людей Льда! От него должен родиться наш спа­ситель. А как же ты, Марко?

До боли прекрасный юноша печально улыбнул­ся:

– Для меня настало время покинуть вас…

– Покинуть нас? – разом воскликнули все.

–Да.

– В том, что произошло, и состояло твое пред­назначение? – разочарованно произнес Хеннинг. – Убить своего брата?

– Нет, нет. Но, Хеннинг, если ты хочешь найти Агнету, то ищи ее на главной дороге, ведущей в Кристианию.

– Я сейчас же отправлюсь на поиски!

– Хорошо. И не бойся! Ни она, ни ее ребенок не заражены ужасной болезнью Ульвара.

– Я уверена, что эта болезнь рано или поздно свела бы его в могилу, – сказала Малин, изучав­шая медицину на курсах диаконисе и давно уже за­метившая устрашающие признаки сифилиса на лице Ульвара.

– Без сомнения, – ответил Марко. – Но снача­ла эта болезнь сделала бы его сумасшедшим, а значит – еще более опасным.

Подойдя к Хеннингу, Марко обнял его.

– Спасибо, ты был самым лучшим приемным отцом, какой только может быть у близнецов! Бла­годаря тебе, мы появились на свет и выросли в спокойной, надежной обстановке. Я благодарен также за Ульвара. Он тоже был счастлив – на­сколько мог им быть.

– Но ты не должен покидать нас, Марко!

– Мне придется это сделать. И именно сейчас, в этом году, я должен покинуть вас. А теперь от­правляйся скорее за Агнетой, пока она не исчез­ла!

Хеннинг обнял его в последний раз, тайком смах­нул слезы, передал Бенедикту на попечение Ма­лин и пустился бегом по аллее, по старинной липовой аллее, не меняющей своего облика, не­смотря на все перемены в округе.

Повернувшись к Малин, Марко сказал:

– Спасибо тебе, Малин. Ты была просто изуми­тельной матерью для нас обоих. И прости моего брата за то, что он так дурно поступал с тобой.

Малин не могла ничего ответить, у нее стоял клубок в горле. Она вспомнила, каким был Марко в детстве… Кожа его блестела, как эбеновое дере­во в свете от печки, когда она укладывала его спать. Теперь его кожа имела другой оттенок, хотя пару лет назад, в канун Иванова дня, при свете костра, она заметила нечто подобное.

Для Малин всегда было загадкой его происхож­дение.

– И Пер… – произнес Марко. – Ты взял нас к себе, хотя и не принадлежишь к роду Людей Льда. Я покидаю вас с тяжелым сердцем.

– А твое прекрасное образование, мой мальчик, неужели ты отбросишь его?

– Наоборот, оно мне совершенно необходимо. Это для меня шаг вперед. Шаг на моем пути.

«На каком еще пути?» – заинтересовались все. Но что-то удерживало их от расспросов.

Марко подошел к шестидесятитрехлетнему Вильяру.

– Ну вот, дорогой друг, твой долгий путь стра­даний окончен. Ты пережил много горя. Ты пере­жил столько жестоких ударов судьбы, ты пережил труднейшее для Людей Льда время. Теперь тьма рассеивается, наступает утро. Ульвар – это пос­ледний тяжкий крест в твоей жизни, теперь ничто не будет омрачать твоей жизни и жизни Белинды.

Он положил руку на голову Бенедикты.

– У этой маленькой девочки все будет хорошо. Она обладает такой силой, о существовании кото­рой мы даже не догадываемся. Запомните это, Вильяр и Белинда, и скажите об этом Хеннингу! Он должен знать об этом, потому что он совершенно напрасно тревожится о будущем своей дочери.

– Как чудесно слышать это, – сказала Белинда.

Марко прижал девочку к себе и сказал, что она выйдет замуж за человека из рода Людей Льда, и будет очень верной ему, и это произойдет в счаст­ливый для всего рода период.

Эти слова несказанно порадовали Белинду.

Пожав на прощание руку Бенедикте, Марко взял на руки Кристоффера.

– А ты, маленький шалунишка, ты такой же проказник, каким был в детстве твой дед Кристер. А впрочем, ты еще непослушнее. Хорошо веди себя со своими сверстниками. И будь верным ры­царем обеих девочек – Бенедикты и маленькой дочери Ульвара. Это дочь моего брата!

Все были потрясены. Откуда он мог знать, кто родится, мальчик или девочка?

Марко попрощался со всеми. И теперь он стоял возле тела своего мертвого брата.

– Мы позаботимся обо всем, – тихо сказал Вильяр. – Мы похороним его как положено, среди могил наших предков.

– Спасибо, – сказал Марко и направился в сто­рону леса.

– Но разве ты не хочешь забрать свои вещи? – крикнула ему вслед Малин, едва удерживаясь от слез.

Он повернулся и покачал головой, и его черные локоны танцевали на ветру. Никогда они не виде­ли ничего более прекрасного, чем та улыбка, кото­рую он послал им.

И исчез за домами.

В лесу его ожидали двое черных ангелов.

– Привет, Марко, – сказал один из них. – Твои родители очень довольны тобой.

– Но мне пришлось убить брата, – произнес он.

– Это было необходимо. В жилах Ульвара тек­ло слишком много крови Тенгеля Злого. Мы не могли одолеть его, потому что он был избранни­ком сил зла. Ты же знаешь, какой сильный Тен­гель. Мало кто может сравниться с ним по силе в этом и потустороннем мире.

– И все-таки я чувствую тяжесть на сердце.

– Мы понимаем. Твои родители тоже скорбят.

– Почему они позволили ему жить так долго? Один из черных ангелов уставился своими тем­ными глазами в пустоту и сказал:

– У того ребенка, которого сейчас вынашивает эта женщина, будет внук…

– Ясно, – после некоторого молчания сказал Марко. – И тогда настанет час борьбы?

– Тогда Люди Льда будут во всеоружии для борьбы с Тенгелем Злым. И это время, как ты по­нимаешь, уже близится.

– Но Люди Льда не будут сражаться в одиноч­ку?

Черный ангел не спеша улыбнулся.

– Нет, они не будут сражаться в одиночку. Но помощь будет приходить по мере надобности. Ни­когда в мире не было такой ужасающей, такой могущественной силы, как Тенгель Злой, имевший дерзость прикоснуться к Источникам Жизни и напиться воды зла.

Некоторое время они молчали. Ветер шумел в вершинах деревьев.

Марко вздохнул:

– А как же я? Что мне теперь делать?

– Теперь начинается твое обучение, Марко. Он расправил плечи.

– Я готов начать! Ведите меня за собой!

На Липовой аллее Хеннинг распахнул дверь пе­ред заплаканной Агнетой.

У них был долгий и трудный разговор на доро­ге. Целый час они просидели на обочине, предава­ясь печальным размышлениям. Много слез было пролито, но еще больше было проявлено тепла и понимания. Румянец стыда заливал щеки Агнеты. Одиночество, замешательство, запрет, тщетные надежды – все смешалось у нее в голове.

Дружелюбным жестом руки Хеннинг пригла­сил ее войти в дом на Липовой аллее.

Низко наклонив голову, Агнета робко попыта­лась улыбнуться ему. Она была бесконечно бла­годарна ему, хотя на лице ее было написано безграничное отчаяние.

Вместе с Агнетой в дом пришла внучка Саги. Здесь она и появилась на свет в окружении своих родственников.