8

На этот раз они без труда пересекли границу Норвегии. Страна больше не принадлежала датчанам, заключив союз со Швецией. Общего короля звали Карл, но настоящим правителем был кронпринц Карл Юхан, или Жан-Батист Бернадотт, как его правильно звали. И норвежский народ, как обычно, чувствовал себя игрушкой в руках власть имущих. Многие задавались вопросом, почему бы им не иметь собственного короля, неужели так необходимо обращаться за этим к шведам? И к тому же обеими странами правил теперь иностранец.

Но простые люди мало что понимали в происходящем. Они молча принимали все.

Зато теперь Норвегия получила собственную конституцию, подобную перу на шляпе, и все с почтением произносили имя Эйдсволда. Хотя у многих возникал вопрос: что в этом было, собственно, замечательного? Во многие уголки страны новости доходили с большим опозданием. Обедневшие крестьяне и нищие собирались кучками на улицах и утешали себя тем, что расквитались, наконец, с датчанами.

Выглянув из окна кареты, Тула воскликнула:

– Значит, это и есть Норвегия! Извините за непочтительность, но я не вижу тут никакой разницы!

– Это Эстфольд, мой друг, – сказала с улыбкой Винга, – и пейзаж здесь в точности напоминает шведский. Но уже видны норвежские горы. Ты бывала когда-нибудь в горах?

– Нет, никогда. Я едва помню округ Гростенсхольм, я была тогда совсем маленькой. Мама и дедушка говорили о норвежских горах с почтительным страхом. Они помнят о долине Людей Льда.

«А что если действительно отправиться туда», – подумала она, но вслух сказать об этом не решилась. У них не должно было возникнуть никаких подозрений в том, что она «меченая».

– Мы должны посетить долину Людей Льда, – сказал Хейке, повторяя, словно эхо, ее мысли. – Нам нужно что-то делать с Тенгелем Злым и его зарытым в землю котелком. Мы больше не можем терпеть все это, не можем жить в постоянном страхе. История с флейтой просто потрясла нас всех!

– Но мы не те люди, которым следует искать эту долину, – сказала Винга.

– Да. Жаль, что среди нас нет того, кто мог бы всерьез вступить в борьбу с Тенгелем Злым. Тула тут же навострила уши.

– Да, человека, обладающего куда большими сверхъестественными способностями, чем все остальные, – сказала Винга. – Знаешь, Хейке, иногда мне кажется, что это ты.

– Я? Посмотрела бы ты, какой жалкой фигурой я был в доме Гуниллы и Эрланда! Все наши предки вынуждены были защищать меня и Тулу, и я лежал на полу, словно мокрая варежка.

– Значит, это не ты, – улыбнулась Винга. – Я только рада этому.

«Может быть, это я?» – подумала Тула. Нет, это было невозможно, ведь ее еще в большей степени, чем Хейке, повергла встреча с духом Тенгеля Злого.

Она была игрушкой в его руках! Как ей могут приходить в голову такие мысли?

– Все, кто побывал в долине, не были заранее уверены в успехе, – сказал Хейке. – Колгрим и Тарье умерли. Ингрид, Дан и Ульвхедин чуть не сошли с ума. Даже Суль была потрясена. Так что нам остается только ждать.

– Да, но сколько это еще будет продолжаться? – жалобно произнесла Винга. – Теперь 1816 год, а Тенгель Злой жил в 1200-х годах…

– Он все еще жив, – мрачно заметил Хейке.

– Не нужно быть таким мрачным, – сказала она. – Ведь наше летосчисление начинается с 1581 года, когда Тенгель Добрый встретил Силье, не так ли? И с тех пор мы живем с мыслью о том, что однажды родится «меченый» или избранный, который возглавит борьбу. Но если этого человека постигнет неудача, что тогда?

– Тогда всем придется туго. Ведь с возвращением Тенгеля Злого миром овладеет Зло. Не следует забывать о том, что он нашел темный источник и прихватил с собой воды зла.

– Которая спрятана где-то в долине Людей Льда. А сам он покоится где-то в тех местах, где когда-то жил ты – в Словении. Тут есть над чем подумать!

«А я чуть было не оживила Тенгеля Злого, – озабоченно подумала Тула. – Задолго до того, как все будут готовы к встрече с ним. Да и будем ли мы к этому когда-нибудь готовы? Сначала нужно отыскать его котел с мертвой водой зла и обезвредить его живой водой Ширы. И эта живая вода находится сейчас в Гростенсхольме, среди сокровищ Людей Льда…»

И снова у нее руки зачесались от желания обладать этими сокровищами, в том числе и сосудом с волшебной водой. Как и все «меченые», она бессознательно стремилась завладеть этим наследством. И, конечно, мандрагорой, которая теперь принадлежит Хейке. И именно сейчас, на пути к Гростенсхольму, жажда овладения сокровищами стала у нее нестерпимо сильной.

Удастся ли ей скрыть все это?

И она лихорадочно принялась говорить совсем о другом.

– Ах, я буду бесконечно рада снова увидеть Эскиля! Мы виделись так давно, и я помню, что тогда я относилась к нему как к герою. Он ведь сейчас дома, в Гростенсхольме?

– Должен быть там, – сухо ответил Хейке. – Поскольку он несет ответственность за все три усадьбы, хотя две из них и сдаются в аренду. Но в этом мальчике никогда нельзя быть уверенным.

– Ему не сидится на месте, – не без гордости произнесла, вздохнув, Винга. – Никто никогда не знает, где он и чем занят, он совершенно не считается со временем.

– Бедные дворовые люди разбегаются и прячутся кто куда, стоит ему только стремительно выйти во двор с каким-то особенным выражением лица, – сказал Хейке. – Последнее, что он сделал перед нашим отъездом, так это что-то вроде подъемника, облегчающего распилку дров. При этом дровяной сарай развалился, и один работник поранил руку.

Тула усмехнулась про себя. Именно таким она и помнила Эскиля! Но неприлично было смеяться над бедолагой, поранившим руку…

– Больше всего мальчик сожалеет о том, что он не избранный, – сказал Хейке. – Хотя время от времени он вбивает себе в голову, что является им, чем очень смущает окружающих, поскольку считает все свои начинания проявлением таинственных сил… Да об этом в двух словах не расскажешь.

– А вообще-то он умен? – спросила Тула.

– О, да, – поспешно ответила Винга. – Но как такой развитый мальчик может совершать все эти безумства, я не могу понять!

Откинувшись на сиденье, Тула сказала с улыбкой:

– Будет очень занятно снова увидеть его!

Поездка прошла прекрасно. Тула вела себя вежливо и очень осмотрительно, и ей легко было общаться с Вингой и Хейке. Она знала, что не нарушила никаких запретов; никто из них не догадывался, что она была одной из «меченых» Людей Льда. Однажды, когда они ночевали в прекрасной гостинице в Танумсхеде, она посмотрела на себя в зеркало. Долго и внимательно она рассматривала свои глаза. В них не было оттенков желтого цвета.

Это ее обрадовало.

Впрочем, ехать столько дней в карете было утомительно. Хотя для Тулы все было новым и значительным. И более того: она заметила, что мужчины – на постоялых дворах и почтовых станциях – очень интересуются ею. Они посылали ей долгие, многозначительные взгляды, что делало ее походку более грациозной и вызывающей. Но не настолько, чтобы это заметили Винга и Хейке. Не было никаких сомнений в том, что Тула ценит молчаливое восхищение мужчин. Ей нравилось и обслуживание на постоялых дворах, ведь им приносили лучшую еду!

И все-таки она не отошла еще окончательно от тех жутких переживаний, которые были связаны с Тенгелем Злым. В самом деле, ей следовало бы выплакаться перед Томасом! Но поскольку на это у нее не хватило времени, ей приходилось носить в себе страшные воспоминания. Она просто пыталась загнать их в темный угол своего сознания, чтобы потом постепенно освободиться от них.

Но вряд ли ей это удастся во время ее поездки в Норвегию. Ведь Эскиль не тот человек, у кого можно поплакаться на плече.

И чем ближе они подъезжали к Гростенсхольму, тем сильнее было ее восхищение.

– Я узнаю эти места! – то и дело восклицала она.

– Воспоминания – удивительная вещь, – заметил Хейке. – Они вмещают в себя все, что переживает человек даже в детстве. Стоит тебе снова увидеть эти места, как память твоя зашевелилась…

– Как здесь красиво! – со вздохом произнесла она.

– Не более красиво, чем в других местах, как мне кажется. Просто картины твоей памяти добавляют новые цвета к тому, что ты видишь. Очевидно, твой предыдущий визит в Гростенсхольм был очень приятным.

Часа через два она спросила:

– Мы скоро уже приедем, не так ли?

– Совершенно верно, – ответил Хейке. – Когда я приехал в Норвегию в первый раз, я был так же взволнован, как и ты. Помню, как я дрожал от возбуждения. И просто поверить не мог, что Гростенсхольм принадлежит мне. Это имение казалось таким огромным по сравнению с тем, к чему я привык. Да, вот мы и въехали в наш округ.

Тула жадно смотрела по сторонам, комментируя все подряд.

Наконец они въехали во двор.

– Ах, как хорошо снова оказаться здесь! – сказала Винга, поднимаясь вверх по ступеням. Остальные пошли за ней следом. – Добрый день, Педерсен! Все ли в порядке?

Управляющий поклонился ей и сказал:

– Все в порядке, фру.

– А где молодой хозяин?

– Думаю, господин Эскиль теперь в конюшне. Он помогает нам во всем.

– Посмотрим. Пойдем-ка, Тула, в наш скромный дом!

Они вошли в просторный зал. Тула остановилась.

– Ой, как много у вас слуг! Но… они выглядят так… Уфф, нет…

Хейке и Винга моментально повернулись к ней.

– Вот! – сурово произнес Хейке. – Вот мы и обнаружили это! Я с самого начала подозревал это!

Вид у Винги был печальный. А Тула готова была прикусить себе язык, увидев все эти чудовищные фигуры в зале, пыталась напустить на себя невинность.

– Я ничего не понимаю… – сказала она.

– Ты видишь духов, Тула, – сказал Хейке. – А их видят только «меченые».

– Но ведь Винга тоже видит их! – пыталась она защитить себя. – Я же видела, как она приветствовала их!

– Винга видит их потому, что свалилась в разрытую могилу, когда я переступил границу потустороннего мира. Она видит их как тени. Ты же видишь их как живых людей!

Тула почувствовала себя чуть ли не больной. Все раскрылось! Раскрылось потому, что она сначала говорит, а потом думает. Ей следовало бы сразу понять, что она видит вокруг себя вовсе не людей. Как в тот раз…

Хейке укоризненно и печально произнес:

– Почему же ты ничего не говорила об этом, Тула?

– Я… не могла, – опустив глаза, ответила она.

– Я давно уже подозревал это, дитя мое. И мне было тяжело от недоверия к нам.

– Мне не хотелось, чтобы мама и папа узнали об этом.

Он вздохнул.

– Ладно, что было, то было. Позже мы поговорим с тобой серьезно. Но ты должна помнить, что все остальные люди не видят их. Только ты, я и отчасти Винга. Эскиль не имеет об этом ни малейшего представления, не говоря уже о слугах. Не выдавай их присутствия ни единым словом, ни единым жестом!

– Я обещаю… – пропищала она, словно собачонка, которая боится, что ее ударят.

Что же это были за существа, населявшие старинное имение Гростенсхольм? Они радостно и тепло приветствовали хозяев и ждали похвалы за то, что следили за домом или выполняли какие-то другие поручения.

Если бы она заметила, какими страшными были некоторые из них, она наверняка бы закричала от ужаса и убежала прочь. Но самое худшее было у нее уже позади, так что эти фигуры не вызвали у нее страха.

Ведь она видела дома, в Бергунде, самого Тенгеля Злого! А по сравнению с ним эти духи преисподней были просто детьми из воскресной школы.

Гораздо хуже было то, что Хейке раскрыл ее тайну. И к тому же давно. Какая жалость! Каким лживым и жеманным могло показаться ему ее поведение!

Хотя у него были только подозрения… Но и это само по себе уже плохо.

Но как он мог подозревать ее, если она вела себя так осторожно? Об этом ей очень хотелось бы узнать.

Но времени раздумывать над этим у нее не было. Они поднимались теперь по лестнице на второй этаж, и страшные фигуры толпились вокруг них, с любопытством посматривая в глаза Тулы.

Ей было не по себе, они внушали ей страх. Ведь она видела, что это не ангелы. Во всяком случае, не все. Среди них были две маленькие девочки с глубокими ранами на голове, они выглядели совершенно невинно, но вид их доставлял Туле мучения, ее переполняло сострадание к ним. Другие же, напротив, были на вид вовсе не невинны. Как, например, тот необычайно высокий и худой мужчина с обрывком веревки на шее, который разговаривал с Хейке! Некоторых из них вообще было трудно назвать людьми. Как тот отвратительный хромой тип, ползающий на брюхе, злобно пускающий слюни, уродливо огромный. От одного его вида Туле становилось дурно. И… только не это! Четверо типов с глубоким презрением смотрели на нее! Что это были за существа!

И раз за разом она убеждалась, что это не сон. Это были не настоящие люди!

Демоны? Да, если и можно было кого-то назвать демонами, так это их. Необычайно длинные уши, волчьи глаза, когти вместо ногтей… Тула не могла на них долго смотреть. Интимные части их тела, которые они даже не пытались чем-то прикрыть, свисали у них почти до колен. Бедра у них были волосатыми, и когда один из них открыл рот на удлиненном, как у лисы, лице, показались белые, острые клыки.

Она не в силах была смотреть на них. Они были такие… такие независимые, они были так похожи на людей, только более просты, примитивны, недоразвиты.

Их было здесь великое множество, и только некоторые из них напоминали людей. На нижних ступеньках лестницы толпились более мелкие существа – ни о чем подобном она никогда не слышала и не читала.

Она не могла понять, как она может держаться на ногах и не падает в обморок. Но она крепко уцепилась за руку Винги, а та не проявляла вообще никакого страха. И ее спокойствие передалось Туле.

Они поднялись на второй этаж. Хейке сказал что-то высокому мужчине, и толпа в тот же миг исчезла. Кое-кто поспешил к двери, остальные же просто исчезли – растворились в воздухе.

Хейке повернулся к Туле, и глаза его не были добрыми.

– Теперь ты знаешь об их присутствии. Они пообещали – отчасти – не беспокоить тебя. И если они будут возникать то здесь, то там, сделай вид, что ты их не замечаешь. И ты ни в коем случае не должна относиться к ним с презрением, в особенности к демонам! Они непостижимы и очень опасны. Безопасных среди них нет. И не поднимайся на чердак!

– Они обитают там?

– Да, в основном. Чердак – это их владение. Всякое вторжение рассматривается ими как покушение на их территорию.

– Но ведь слугам приходится иногда подниматься туда!

– Слуги, Эскиль и гости – это табу для них. Но ты относишься к другой категории, Тула. И я не ручаюсь за твою безопасность.

Его слова прозвучали устрашающе. Представив себе этих отвратительных созданий, Тула твердо решила не ходить на чердак.

Ей дали отдельную комнату, которая сразу ей понравилась, и, распаковывая свои вещи, она услышала на лестнице веселый голос:

– Ну, наконец-то вы снова дома! А то я уже подумал, что вы забыли, что у вас есть сын и бросили меня на произвол судьбы.

Тула замерла на месте, держа в руках свои вещи. Эскиль! Ее герой на протяжении стольких лет! Но теперь у него был басовитый мужской голос. Сколько же ему теперь лет? Девятнадцать, если она не ошибается. Он уже взрослый.

– Дорогой, как чудесно видеть тебя снова, – услышала она голос Винги. – Но как ты вырос за это время! Кто бы мог подумать! Но в твоем возрасте я уже готовилась стать матерью! Я слышала, ты был в конюшне. Что ты там делал?

– У нас появилась новая лошадь. В конюшне не нашлось для нее места, и мне пришлось определить ее на постоялый двор.

– Не оскорбляй Библию, мой мальчик! Что ты с ней сделал?

– С Библией?

– Не валяй дурака, – засмеялась Винга.

– Ах, да, с лошадью. Я подвесил ее к потолку. Сначала я попробовал определить ее в коровник, но она почувствовала себя оскорбленной и лягнула в зад работника.

– Не может быть!

– Может быть, мамочка, я поставил этого коня в пустое стойло на место вашего, на время его отсутствия. Так что теперь они наверняка дерутся, чтобы выяснить, кто хозяин в конюшне.

– Тебе нельзя поручить ни одно дело, – со вздохом произнес Хейке.

– Мы привезли с собой Тулу, – сказала Винга. – Не хочешь ли ты подняться к ней и поздороваться? Она в комнате для гостей.

– Тула? – с радостным удивлением сказал Эскиль. – Эта маленькая булочка! Хотелось бы мне ее увидеть!

Булочка? Тула бросила торопливый, оскорбленный взгляд в зеркало. Видел бы он…

Эскиль ворвался в комнату, даже не постучав. И в изумлении остановился.

Боже мой, каким высоким он стал! Эдакий мускулистый тигр!

– Ничего не понимаю, – сказал он. – Это ты, Тула?

Она наслаждалась его растерянностью.

– Да, я. Добрый день, Эскиль!

Он пристально смотрел на нее.

– Но ты была такой красивой…

Эти слова не очень понравились Туле.

– Да, была. Если это считать комплиментом…

– Нет, мне кажется… я что-то тебя не узнаю… Что ты сделала со своими золотистыми волосами? И где твоя полнота? Где твой восторженный смех, похожий на весенний гомон ворон? Где твои пухлые ручки? Где твои коротенькие ножки, стучащие, как барабанные палочки, когда ты удирала от взрослых, напроказничав перед этим? Ты теперь… дама, – сказал он неодобрительно. – С ужимками и самомнением! С нарочито доверчивым взглядом.

Неужели он действительно так о ней думает? Может быть, теперь самое время задуматься над своей внешностью? Ведь и Хейке говорил нечто подобное. А что, если Томас тоже… Нет, эта мысль была для нее невыносима.

С чистосердечным Томасом она хотела быть честной. По крайней мере, по возможности честной.

Мысль о том, что Хейке раскрыл ее тайну, не выходила у нее из головы, что бы она ни говорила, что бы ни делала. Эта мысль точила и грызла ее, вызывала в ней чувство глубокого унижения.

Эскиль бесцеремонно плюхнулся на ее постель и пару раз подпрыгнул на мягком матрасе.

– Но щечки у тебя по-прежнему румяные!

– Я вижу, комплименты из тебя так и сыплются!

– Разве плохо иметь румяные щечки? – невинно спросил он.

– Возможно, хорошо, когда тебе пять лет. А в шестнадцать лет хочется быть бледным и представительным.

Эскиль расхохотался своим дразнящим смехом.

Для мужского представителя Людей Льда он имел довольно необычные цвета: медно-рыжие волосы, зеленовато-карие глаза и усыпанная веснушками кожа. Нос у него был коротким и прямым, рот – улыбчивым, зубы крупными и белыми. Он был высок и длинноног. Можно сказать, у него был какой-то особый шарм.

– Может быть, хватит говорить обо мне? – сказала Тула. – Как ты жил все это время?

– Я делал то, что не должен был делать, согласно мнению моих родителей. Но путь мой уже предначертан: мне предстоит в будущем стать хозяином трех имений. Ничего не поделаешь.

– Похоже, тебя это не слишком радует.

– Вовсе нет. Но сначала мне хотелось немного пожить. Должен тебе сказать, Тула, что не так-то легко отстаивать свои права, имея таких почтенных и ни на кого не похожих родителей.

– Я слышала, ты делаешь успехи. Он просиял.

– Ты слышала об этом? Слышала о том, как я обыграл в карты трех преданных королю людей? Без всякого мошенничества я вытянул у них почти пятьдесят риксдалеров.

– Сколько? В своем ли ты уме? – с почтением произнесла Тула. – Что сказали на это твои родители?

– Они еще не знают об этом, и, я думаю, что не стану им об этом рассказывать. А высокопоставленные господа не станут признаваться в своем проигрыше.

– Если никто не знает об этом, то как, по-твоему, я могла об этом услышать?

– Да, ты права, ты не так глупа, как хочешь казаться.

– Я умею скрывать свои таланты. И что же ты сделал с этими деньгами?

– Они по-прежнему у меня. Я хочу использовать их для поездки.

– Поездки?

Взгляд Эскиля стал мечтательным.

– Как я уже сказал, мне хочется посмотреть мир, прежде чем прочно осесть тут. Мне хотелось бы посетить одно место в Норвегии.

– Долину Людей Льда? – тут же спросила Тула.

– Нет, нет, что мне там делать? Я предпочитаю быть осторожным. Нет, нет, я хочу поехать в другое место – оно называется Эльдафиорд. Это необычайно мрачное и таинственное место, безлюдное и глухое. Я хочу доказать, что я тоже из рода Людей Льда.

– Да, но ты и так из рода Людей Льда. По линии обоих родителей.

Он пристально посмотрел на нее своими красивыми зелено-карими глазами.

– Я хочу быть таким, как отец. И знаешь, иногда мне кажется, что у меня тоже есть дар. Я думаю, что в нашем поколении «меченой» является не твоя умершая старшая сестра, а я!

«О, нет, дружок, ты ошибаешься!»

– Какие у тебя есть основания для того, чтобы так думать? – спросила она, садясь возле него, но не совсем рядом, чтобы иметь возможность видеть его целиком. А смотреть было на что!

– Со мной часто бывает так, что я думаю: за следующим поворотом я встречу карету, или: за углом я увижу человека. И это сбывается. Если же я не вижу человека сразу, то вижу его через несколько минут.

«Милый мой, – подумала Тула, – такие вещи переживает время от времени каждый человек. И это все, что ты за собой замечаешь?»

И это было все.

Желая переменить тему разговора, она спросила:

– Почему же ты хочешь отправиться именно в Эльдафиорд?

– Потому что… Нет, я не могу тебе сказать об этом. А то ты еще сдуру отправишься туда сама!

– Там есть на что посмотреть?

– О, ты себе не представляешь!

– Какое-нибудь выгодное дело?

– Еще бы! Стал бы я иначе собираться туда?

– Я слышу в твоем голосе иронию, и это тебе идет. Я вовсе не считаю тебя таким скупердяем, напротив, я думаю, что тебя привлекает сама поездка, и это я могу понять. Ты разжег во мне любопытство. Ты возьмешь с собой покорного слугу или поклонницу?

– Я предпочел бы покорного слугу. У тебя есть кто-нибудь на примете?

– Какой ты скверный!

Но он не прислушивался к ее словам, глаза его сверкали жаждой приключений. «Как это странно…» – подумала Тула. Они сидели и болтали, словно всегда были добрыми приятелями. Хотя с тех пор, как они виделись в последний раз, прошло шесть лет, да и то это было всего несколько дней во время конфирмации Анны Марии.

И она сказала об этом вслух.

– И у меня точно такое же чувство, – ответил он.

– Ты и тогда был таким же насмешником, – сказала она.

– Да, и теперь я вдруг понял, что и тогда мог подшучивать над тобой, а ты при этом не обижалась. Видишь ли, людям нравятся лишь те, с кем можно препираться. С такими можно найти общий язык.

– Да, это верно, – кивнула она. – Давай спустимся вниз.

И когда он вежливо открыл перед нею дверь, она с удивлением подумала: «Он по-прежнему является для меня идеалом! Взрослый парень, любящий всякие проказы, в которых я бы тоже с удовольствием приняла участие. Из него получится очень привлекательный мужчина, девушки будут бегать за ним. Но я не чувствую абсолютно никакой тяги к нему. Эскиль для меня – это обожаемый старший брат, которого у меня никогда не было. Должно быть, я странная особа…»