"Город смерти" - читать интересную книгу автора (Дилэни Самуэль Р.)

Часть третья ДЖЕБЕЛ ТАРИК

Отвлеченные мысли в голубом помещении: номинатив, генетив, элятив, аккузатив первый, аккузатив второй, аблятив, портитив, иллатив, инструктив, абессив, инессив, эссив, аллатив, транслатив, сомилатив.

Шестнадцать падежей финского существительного.

Странно, некоторые языки обходятся только единственным и множественным числом. Языки американских индейцев даже не различают число. За исключением языка сиу, в котором есть множественное число, только для одушевления существительных. Голубая комната была круглой, теплой и ровной. По-французски нельзя сказать «теплый». Есть только «горячий» и «тепловатый». Если для этого нет слова, как же они думают об этом? А если у вас нет соответствующей формы, вы не сможете сказать, даже имея соответствующее слово. Только представить себе — испанцы обозначают пол любого предмета: собаки, стола, дерева. Представьте: в венгерском вообще нет обозначения пола — он, она и оно обозначаются одним и тем же словом. Ты мой друг, но вы мой король — таково различие в английском елизоветинском. Но в некоторых восточных языках множество разных местоимений: ты мой друг, ты мой отец, ты мой жрец, ты мой король, ты мой слуга, которого я сожгу завтра утром, если ты не уследишь, а ты мой король, с политикой которого я совершенно не согласен, ты мой друг, но я разобью тебе голову, если ты скажешь это еще раз… и все это разные «ты» «Как меня зовут?»- думала она в круглой теплой комнате.

Мысли без мыслей об имени в голубой комнате: Урсула, Присцилла, Барбара, Мэри Мона, Натика, соответственно, Медвель, Старуха Болтун, Горчица, Обезьяна и Ягодица. Имя. Имена? Что такое имя? Какое имя у меня?

В земле отцов моих вначале шло имя отца: Вонг Ридра. В земле Молли я бы носила имя не отца, а имя матери.

Слова — это название вещей. Во времена Платона вещи были наименованием идей: как лучше описать платоновские идеи? Но действительно ли слова — наименование вещей, или это семантическое недоразумение?

Слова — это символ целой категории предметов, а имя — это символ единичного объекта. Имя — это ее дыхание, ее внешность, ее одежда, брошенная на ночной столик.

«Эй, женщина, иди сюда!», а она шептала, держась руками за медный поручень: «Мое имя Ридра!» Индивидуальность, нечто отличающее вещи от окружения и от всех других вещей в этом окружении, нужно было отличить вещь от ей подобной — так были изобретены имена. «Я изобретена. Я не круглая теплая голубая комната. Я нечто в этой комнате, я…» Веки ее были полуприкрыты. Она открыла их и увидела поддерживающую паутину-сетку. Откинувшись на спину, она осматривала комнату.

Нет, она не «осматривала комнату».

Она нечто в чем-то. Вначале единственное слово, которое вмещало в себя немедленное, пассивное восприятие, которое может быть слуховым, обонятельным, так же, как и зрительным. Потом три формы, которые смешивались музыкально на разных нотах: одна фонема — указатель величины комнаты, вторая — обозначение цвета и вероятного материала стены, какой-то голубой металл, а третья — вместилище аффиксов, обозначающих функцию комнаты, какой-то грамматический принцип, благодаря которому она обозначала весь жизненный опыт одним единственным символом. Все эти звуки заняли времени много меньше, прозвучав в ее мозгу, чем произнесенное слово «комната»… Вавилон-17, она чувствовала эти свойства и в других языках, но здесь — раскрытие, расширение, внезапный рост.

Она снова села.

Функция?

Для чего используется эта комната? Она медленно поднялась, паутина поддерживала ее, охватывая грудь.

Что- то вроде госпиталя. Она посмотрела вниз не… на «паутину», а сквозь тройной гласный определитель. Каждая часть из трех имела свое особое значение и свои связи, так что общее значение достигалось, когда звучание всех трех звуков достигало самого низкого тона.

Приведя всю тираду звуков к этой точке, она поняла, что сможет распутать «паутину». Если бы она не назвала ее на этом новом языке, паутина продолжала бы крепко удерживать ее, переход от «воспоминаний» к «знанию» произошел, когда она была…

Где она была? Отвращение, возбуждение, страх! Она мысленно вернулась к английскому. Думать на Вавилоне-17 было все равно, как если бы внезапно увидеть воду на дне колодца, когда минуту назад вы думали, что перед вами ровное место. Она почувствовала головокружение, ее тошнило.

Все же она отметила присутствие других: Брасс висел в большом гамаке у дальней стены, она видела его когти над краем гамака. В двух меньших гамаках, должно быть, находились парни из взвода. Над краем одного из них она увидела сияющие черные волосы, когда голова повернулась во сне: Карлос. Третьего она не видела.

Потом стена исчезла.

Она старалась определить, если не во времени и пространстве, то хотя бы в своих возможностях. С исчезновением стены эти попытки прекратились. Она ждала.

Это произошло в верхней части слева от нее. Она сверкнула, становясь прозрачнее, в воздухе сформировалась полоса металла и медленно скользнула к ней.

И три человека.

Ближайший, в передней части пандуса, его лицо было как бы грубо высечено из скалы — был в устаревшем скафандре. Он автоматически принимал форму тела, но был сделан из пористой пластмассы и выглядел, как доспехи. Плащ из черного ворсистого материала скрывал одно плечо и руку. Полосы меха под ремнями предупреждали ссадины. Единственным свидетельством косметохирургии были ложные серебряные волосы и зачесанные металлические брови. С мочки одного уха свисало толстое серебряное кольцо. Переводя взгляд от гамака к гамаку, он держал руку на кобуре вибропистолета.

Второй человек выступил вперед. Это было стройное, фантастическое месиво косметохирургии: немного от грифона, немного от обезьяны, что-то от морского конька — чешуя, перья, когти и клюв были прикреплены к телу, которое, как она была уверена, принадлежало кошке. Он скорчился сбоку от первого человека, опустившись на хирургически укороченные бедра, упираясь костяшками пальцев в металлический пол. Когда первый человек поднял руку, чтобы почесать голову, второй посмотрел вверх.

Ридра ждала, когда они заговорят. Слово уничтожило бы неопределенность: Союз или Захват. Ее мозг был готов ухватить любой язык, на котором бы они не заговорили, определить их мыслительные способности, тенденции их логики, определить, в чем она может добиться преимущества…

Второй человек откинулся назад, и она смогла рассмотреть третьего, который все еще держался в тылу.

Более высокий и мощно сложенный, чем остальные, он был одет лишь в бриджи. В его запястья и пятки были вживлены петушиные шпоры — это было в обычае у представителей транспортного «дна» и имели такое же значение, как металлический кастет и пиратский флаг столетиями раньше. Голова его была недавно побрита, и волосы начали расти черным ершиком. Вокруг одного узловатого бицепса шла полоса красного мяса, как кровавый ушиб или воспаленная царапина. Эта полоска стала таким образом местом в характеристике персонажа романов пять лет назад, что теперь была оставлена как штамп. Это было клеймо каторжника из тюремных пещер Титана. Чтото в этом человеке было очень свирепым, и она отвела взгляд. Но что-то было и привлекательным, и она снова взглянула на него.

Передние повернулись к этому человеку. Она ждала слов, чтобы уловить их, запомнить, определить. Они смотрели на нее, потом двинулись в стену. Пандус начал вращаться.

Ридра попыталась встать.

— Пожалуйста! — взмолилась она. — Где мы?

Сереброволосый человек сказал: — Джебел Тарик.

Стена потемнела.

Ридра посмотрела на «паутину», которая была чем-то иным на другом языке, потянула одну струну, потянула другую. Натяжение ослабло, потом петли растянулись, и она спрыгнула на пол. Теперь она увидела, что второй парень из взвода был Кайл, который работал вместе с Лиззи в секции ремонта, Брасс начал барахтаться.

— Полежите спокойно, — сказала Ридра, и начала отстегивать струны «паутины».

— Что он сказал вам? — хотел знать Брасс. — Он назвал себя или просто приказал лежать спокойно.

Ридра пожала плечами и начала развязывать следующий гамак.

— Тарик на староирландском означает «гора». Гора Джебел, может быть.

Брасс сел, когда «паутина» распалась.

— Как вы это сделали? — спросил он. — Я десять минут пытался освободиться, но не смог.

— Расскажу в другой раз. Джебел может быть чем-то иным.

Брасс снова посмотрел на упавшую «паутину», почесал когтем за пушистым ухом и удивленно покачал головой.

— Во всяком случае, они не Захватчики, — сказала Ридра.

— Откуда вам это известно?

— Не думаю, чтобы люди по ту сторону оси даже слышали о староирландском. Земляне, иммигрировавшие туда, были выходцами из Южной и Северной Америки, еще до того, как образовалась Америказия, а Панафрика поглотила Европу. К тому же тюремные пещеры Титана на территории Союза.

— О, да, — сказал Брасс. — Гмм. Но кто же это их бывший питомец?

Ридра посмотрела туда, где раскрылась стена. Пытаться осознать их положение казалось таким же безнадежным занятием, как и пробиваться сквозь голубой металл.

— Но что же все-таки произошло?

— Мы стартовали без пилота, — сказала Ридра. — Думаю, что тот, кто может передавать на Вавилоне-17, может делать это и по-английски.

— Не думаю, чтобы мы могли взлететь без пилота.

С кем же говорил тогда помощник и как раз перед стартом? Если бы мы взлетели без пилота, мы бы не были здесь. Мы были бы грязным пятнышком на ближайшем солнце.

— Вероятно, тот, кто разбил эти пластины… — Ридра заставила свои мысли вернуться к прошлому, по мере того, как к ней возвращалось сознание. — Я думаю, диверсант не хотел убивать меня, ТВ-55 мог убить меня так же легко, как он убил барона.

— Интересно было бы знать, говорил ли шпион на корабле на Вавилоне-17?

Ридра кивнула.

— И мне тоже.

Брасс огляделся.

— Все здесь? Где же остальная часть экипажа?

— Сэр? Мадам?

Они обернулись.

Другое отверстие в стене. Тощая девушка с зеленой лентой, повязанной на голове, держала чашку.

— Хозяин сказал, что вы пришли сюда, поэтому я принесла это.

Глаза ее были большими и темными, ресницы трепетали, как крылья птицы. Она протянула чашку.

Ридра отметила ее искренность, но также уловила страх перед незнакомцем.

— Вы очень добры.

Девушка слегка поклонилась и улыбнулась.

— Вы боитесь нас, я знаю, — сказала Ридра. — Не нужно.

Страх ушел, костлявые плечи расслабились.

— Как зовут вашего хозяина? — спросила Ридра.

— Джебел.

Ридра повернулась и кивнула Брассу.

— И мы в «Горе Джебела»? — она взяла у девушки чашку. — Как мы сюда попали?

— Он выловил ваш корабль из центра Новой 42 Лебедя как раз перед тем, как ваши генераторы должны были вывести корабль из стасиса.

Брасс зашипел — это у него означало свист.

— Неудивительно, что мы были без сознания. Летели слишком быстро.

При этой мысли Ридра почувствовала тяжесть в желудке.

— Но мы не должны были двигаться в область Новой. Значит, у нас действительно не было пилота.

Брасс сдернул белую салфетку с чашки.

— Цыплята, капитан.

Цыплята были поджарены и еще горячие.

Ридра произнесла: — Я кое о чем подумала.

Повернувшись к девушке, она спросила: — «Гора Джебела»- это корабль, и мы в нем?

Девушка сложила руки за спину и кивнула.

— Очень хороший корабль!

— Я уверена, что вы не берете пассажиров. Какой же у вас груз?

Она задала неверный вопрос. Вновь страх — не обычный страх перед незнакомцами, а что-то запретное и повсюду распространяющееся.

— У нас нет груза, мадам, — потом девушка выпалила. — Я не должна больше разговаривать с вами. Вы должны поговорить с Джебелом.

И ушла в стену.

— Брасс, — сказала Ридра, поворачиваясь, — ведь больше не существует космических пиратов?

— Бандитов на транспортных кораблях нет уже семьдесят лет.

— Об этом я и думала, тогда что же это за корабль?

— Хоть убейте, не знаю, — его обоженные щеки осветились голубой вспышкой. Брови опустились на глубокие диски глаз. — Вытащили «Рембо» из 42 Лебедя? Теперь я знаю, почему эта штука называется «Гора Джебела». Она должна быть размером с боевой корабль.

— Если это и боевой корабль, то сам Джебел вовсе не похож на космонавта.

— К тому же он каторжник, а каторжнику не разрешили бы служить в армии. Как вы думаете, капитан, куда мы попали?

Ридра взяла из чашки ложку.

— Думаю, надо подождать разговор с Джебелом. — Один из гамаков задвигался. — Я надеюсь, что наши парни в порядке. Почему я не спросила у этой девушки об остальных членах экипажа? — Она двинулась к гамаку Карлоса. — Как вы себя чувствуете? — ласково спросила она. Впервые она разглядела защелки, удерживающие «паутину».

— Голова, — сказал Карлос, улыбаясь. — Как с похмелья.

— Что вы вообще знаете о похмелье? С вашим-то лицом.

Защелки щелкнули трижды.

— Вино, — сказал Карлос. — На приеме. Выпил слишком много. Эй, что случилось?

— Скажу, когда сама узнаю. Вставайте, — она дернула гамак, и Карлос встал на ноги.

Он отвел волосы с глаз.

— Где остальные?

— Кайл здесь. Больше никого в комнате нет.

Брасс освобождал Кайла, который теперь сидел на краю гамака, стараясь протереть глаза.

— Эй, бсби, — сказал Карлос, — ты в порядке?

Кайл потянулся, зевнул и сказал нечто нечленораздельное. Вдруг он прикусил кончик языка и посмотрел вверх.

Ридра тоже.

Пандус снова выдвигался из стены, на этот раз он соединился с полом.

— Пойдете ли вы со мной, Ридра Вонг? — Джебел, сереброволосый, с кобурой, стоял в темном отверстии.

— Мой экипаж, — сказала Ридра, — что с ним?

— Они в другом помещении. Если хотите взглянуть на них…

— Они живы?

Джебел кивнул.

Ридра потрепала Карлоса по голове.

— Увидимся позже, — прошептала она.

Общий зал был с полукруглым сводом и балконами, стены тусклые, как скала. Со стен свисали алые и зеленые полотнища со знаками зодиака и изображениями битв. А звезды — вначале она подумала, что они просвечивают сквозь свод, но это было только огромная в сто футов длиной проекция ночного неба вокруг корабля.

Мужчины и женщины сидели и разговаривали за деревянными столами и прохаживались у стен. В конце зала вниз спускалась широкая лестница, и там находился прилавок, полный еды и напитков. В отверстии появлялись горшки, кастрюли, тарелки, а за ними Ридра увидела алюминиево-белую нишу кухни, где мужчины и женщины в передниках готовили обед.

Когда они вошли, все повернулись. Ближайшие в знак приветствия притрагивались ко лбу. Она прошла вслед за Джебелом на возвышение, где стояли диваны с множеством подушек.

Человек-грифон быстро приблизился.

— Хозяин, кто она?

Джебел повернулся к Ридре: его жесткое лицо смягчилось.

— Это моя забава, мое отвлечение, мое освобождение от гнева, капитан Вонг. Здесь я сохраняю чувство юмора, хотя все вокруг скажут вам, что я лишился его… Эй, Клик, распрями сиденья и для нас.

Голова, украшенная перьями, быстро кивнула, черный глаз мигнул. Клик ударил по подушечкам. Мгновение спустя Джебел и Ридра опустились на них.

— Джебел, — спросила Ридра, — что за полет вы совершаете?

— Мы стоим в Спецелли Снэп. А где вы находились перед тем, как вас подхватило течение Новой?

— Мы… стартовали с Военного Двора а Армседже.

Джебел кивнул.

— Вы счастливчики. Сейчас бы ваши генераторы выключились, и вы превратились бы в ничто. Никакой корабль-тень вам не помог бы. Все на вашем корабле лишились бы тел.

— Вы правы.

Ридра почувствовала, как сжимается ее желудок при этом воспоминании. Потом она спросила.

— Корабль-тень?

— Да. «Джебел Тарик» таков.

— Боюсь, что я не знаю, что такое корабль-тень.

Джебел засмеялся коротким резким смехом, шедшим из недр его тела.

— Возможно, что это и хорошо. Надеюсь, что у вас не будет случая с ними сталкиваться.

— Я слушаю, — сказала Ридра.

— Спецелли Снэп непроницаемо для радиоволн. Корабль, даже такой гигантский, как «Тарик», не обнаруживается на длинных волнах. Он скользит по волнам стасиса Рака.

— Но эта галактика подвластна Захватчикам, — сказала Ридра, начиная понимать.

— Снэп — пограничная зона, область вдоль края Рака… Мы… патрулируем это пространство и захватываем корабли Захватчиков… на их территории.

Ридра заметила нерешительность на его лице.

— Но неофициально?

Он вновь засмеялся.

— Как же иначе, капитан Вонг? — он дернул пучок перьев на лопатке Клика. Шут изогнул свою спину. — Даже правительственные военные корабли не могут получать приказы и инструкции из Снэп из-за радионепроницаемости. Поэтому штаб-квартира Администрации Союза снисходительно относится к нам. Мы хорошо делаем нашу работу, а они смотрят в другую сторону. Они не могут давать нам приказы, не могут снабжать нас оружием и припасами. Поэтому мы вынуждены игнорировать торговые соглашения и конвенции о пленных. Космонавты зовут нас грабителями. — Он следил за ее реакцией. — Мы стойкие защитники Союза, капитан Вонг, но… — он поднял голову, сжал руку в кулак и ударил им себя в живот. — Но мы голодны, и если не попадается Корабль захватчиков… что ж, мы берем, что попадается.

— Понимаю, — сказала Ридра. — Значит и мы захвачены?

Пальцы Джебела на животе разжались.

— Разве я похож на голодного?

Ридра улыбнулась: — Вы выглядите очень хорошо откормленным.

Он кивнул: — У нас был прибыльный месяц. Иначе мы не сидели бы так дружественно. Теперь вы наши гости.

Джебел вновь поднял руку, призывая ее к молчанию, когда она произнесла:

— Тогда вы поможете нам восстановить сгоревшие генераторы…

— … только теперь, — повторил он.

Ридра, собиравшаяся было встать со своего места, откинулась назад.

Джебел сказал Клику.

— Принеси книги.

Шут быстро отбежал и открыл шкаф, стоявший между диванами.

— Мы живем в опасности, — продолжал Джебел, возможно, поэтому мы и живем хорошо. Мы цивилизованы — когда у нас есть на это время. Название вашего корабля заставило меня принять предложение Батчера и выловить вас. Здесь, на краю, нас редко посещают барды.

Ридра улыбнулась как могла вежливее. Клик вернулся с тремя томами. Переплеты черные, обрезы посеребрены. Джебел взял их.

— Моя любимая — вторая. Особенно меня увлек «Изгнанник в тумане». Вы говорите, что никогда не слышали о кораблях-тенях, но вы знаете это чувство, когда «густая ночь связывает тебя» — это ваша страна, верно? Думаю, что вашу третью книгу я не вполне понял. Но в ней тоже много интересного и много соответствий нашей жизни. Мы здесь не на главном течении… — он пожал плечами.

— Мы… во-первых, нам попадаются книги из собраний Захватчиков, во-вторых, что ж, иногда гибнут и корабли Союза. Мне кажется, что здесь внутри есть надпись… — он открыл книгу и прочел. — «Джо в его первый полет, эта книга так хорошо говорит то, что я хочу сказать. С любовью, Лена.» — Он закрыл книгу. — Трогательно. Третью книгу я приобрел с месяц назад. Я прочту ее еще раз, и тогда мы снова поговорим. Я восхищен случаем, который привел вас ко мне. — Он положил книги на колено. — Давно ли вышла ваша третья книга?

— Немногим больше года.

— А есть ли четвертая.

Она покачала головой.

— Могу ли я спросить, какой литературной работой вы заняты сейчас?

— Сейчас никакой. Я написала несколько небольших стихотворений, которые мой издатель хотел выпустить отдельным сборником, но я хочу подождать, пока у меня не появится большое произведение, чтобы уравновесить эти.

Джебел кивнул.

— Понимаю. Но ваша сдержанность лишает нас большого удовольствия. Если бы я побудил вас писать, я был бы польщен. За едой у нас бывает музыка. Драматическо-космические сцены, поставленные мудрым Кликом. Если вы захотите снабдить их прологом или эпилогом, по вашему выбору, то вы найдете благодарную аудиторию.

Он протянул свою коричневую крепкую руку. Ридра пожала ее.

— Спасибо, Джебел.

— Вам спасибо, — ответил Джебел. — Поскольку вы проявили добрую волю, я освобождаю ваш экипаж. Все его члены вольны ходить по «Тарику», как и мои люди. — Выражение его лица изменилось, и Ридра выпустила его руку. — Батчер!

Обернувшись, Ридра увидела каторжника, который был с Джебелом на пандусе, а теперь стоял на ступенях помоста.

— Что это за пятно движется к Ригелю? — спросил Джебел.

— Корабль Союза убегает, Захватчик преследует.

Лицо Джебела напряглось, потом расслабилось.

— Нет, пусть идут своим путем. У нас достаточно пищи. Зачем расстраивать наших гостей. Это Ридра…

Батчер ударил кулаком правой руки по левой ладони.

Люди внизу обернулись. Ридра вздрогнула при этом звуке, и ее глаза старались прочесть выражение его лица, понять значение дрожи в мускулах. Вновь заговорил Джебел, голосом более низким и резким: — Вы правы. Но у человека только один мозг, а не два для каждого момента, капитан Вонг. — Он встал. — Батчер, подведите нас ближе к траектории этих кораблей. Они в часе от нас. Хорошо. Мы подождем немного, потом накажем… — он помолчал, улыбаясь Ридре. — Накажем Захватчиков.

Руки Батчера разъединились, и Ридра увидела в них облегчение. Он перевел дыхание.

— Готовьте «Тарик», а я провожу нашу гостью туда, откуда она сможет наблюдать.

Не отвечая, Батчер двинулся вниз по ступеням.

Ближайшие услышали разговор и передали информацию сидевшим дальше. Мужчины и женщины встали со своих мест. Один опрокинул свой рог для питья. Ридра видела, как девушка, которая обслуживала их в госпитале, подбежала и стала салфеткой вытирать белое вино.

Поднявшись по ступенькам, она оперлась о перила балкона и смотрела вниз, в общий зал, теперь пустой.

— Идемте, — Джебел вел ее между колоннами в темноте к звездам. — Корабль Союза движется вот в этом направлении. — Он указал на голубоватое облачко. — У нас есть оборудование, которое может проникать через этот туман, но боюсь, что корабль Союза даже не подозревает, что его преследуют захватчики. — Он подошел к панели и нажал поднимающийся диск. В тумане вспыхнули два пятнышка света.

— Красное — Захватчик, — объяснил Джебел. Синее — корабль Союза. Наши маленькие кораблипаучки будут желтыми. Отсюда вы сможете следить за ходом событий. Наши чувствительные восприемники и навигаторы остаются на «Тарике» и руководят действиями, следят за тем, чтобы наш строй оставался неизменным. Но в ограниченных пределах каждый корабль-паук действует самостоятельно. Это отличное занятие для мужчин.

— Какого типа корабли, за которыми вы охотитесь?

Ридра была удивлена, что слегка архаичное построение речи Джебела начало действовать на нее.

— Корабль Союза — военный грузовой. Захватчик, выслеживающий его — небольшой истребитель.

— Они далеко?

— Увидят друг друга примерно через двадцать минут.

— И вы будете ждать шестьдесят минут, прежде чем… наказать Захватчиков?

Джебел улыбнулся.

— У грузового корабля нет шансов против истребителя.

— Я знаю.

Она видела, что он улыбается, ждет ее возражений.

Она хотела возразить, но все блокировано крошечными певучими звуками, которые жгли ей язык, как уголья: Вавилон-17. Эти звуки дали ей больше, чем целый поток слов в другом языке.

— Я никогда не наблюдала звездную битву, — сказала она.

— Я мог бы взять вас с собой, но там немного опасно. К тому же отсюда битва будет гораздо яснее видна.

Ее охватило возбуждение.

— Я хочу быть с вами.

Она надеялась, что он изменит решение.

— Оставайтесь здесь, — сказал Джебел. — На этот раз со мной отправляется Батчер. Вот чувствительный шлем, если вы захотите посмотреть течение стасиса. — Волна огоньков пробежала по панели. — Извините. Я должен осмотреть своих людей и проверить крейсер. — Он коротко поклонился. — Ваш экипаж освобожден. Их направили сюда, и вы сможете объяснить им их статус моих гостей.

Когда Джебел спустился по ступеням, Ридра снова взглянула на сверкающий экран и подумала: «Какое, должно быть, удивительное кладбище у них на корабле». На языке басков: пятьдесят Лишенных Тела для чувствования на корабле «Тарик» и на кораблях-пауках. Она оглянулась и увидела прозрачные формы Глаза, Уха и Носа.

— Я рада вас видеть, — сказала она. — Я не знала, владеет ли «Тарик» способностями Лишенных Тел.

— Владеет, — пришел ответ на баскском. — Мы возьмем вас в путешествие по здешнему Подземному Миру, капитан. Они встретят вас как госпожу Ада.

Из громкоговорителя донесся голос Джебела:

— Внимание! Стратегия — Сумасшедший дом. Сумасшедший дом. Повторяю, в третий раз — Сумасшедший дом. Больные собираются лицом к Цезарю. Психотики готовятся в направлении выхода. Невротики собираются у выхода Р. Безумцы-преступники готовятся к атаке через выход Т. Готовьте свои смирительные рубашки.

Внизу стофунтового экрана появились три группы огоньков — три группы кораблей-пауков, которые будут атаковать Захватчиков, когда их корабль возьмет верх над грузовым кораблем Союза.

— Невротики наступают. Держите контакты, чтобы избежать смешивания и путаницы.

Средняя группа начала медленное продвижение вперед. В громкоговорителе Ридра слушала пробивавшиеся сквозь статические разряды голоса людей, докладывающих навигатору на «Тарик».

— Держите нас в курсе, Киппи, и не стреляйте.

— Разумеется, Ястреб, ты можешь доложить время?

— Конечно, мой прыжковый двигатель барахлит.

— Кто разрешил тебе вылетать без ремонта?

— Сюда, девушка, будьте ласковы с нами.

— Эй, Свиная Нога, ты полетишь выше или ниже?

— Ниже и быстрей. Не виси на мне.

В главном громкоговорителе послышался голос Джебела: — Охотник и дичь сближаются…

Красный и синий огоньки на экране замигали. На ступенях показались Калли, Рон и Молли.

— Что проис… — начал Калли, но прервал свой вопрос, повинуясь жесту Ридры.

— Этот красный огонек — корабль Захватчиков. Мы атакуем его через несколько минут. Мы — это вот те желтые огоньки внизу.

На этом она закончила объяснения.

— Удачи нам, — коротко сказала Молли.

Через пять минут остался только красный свет. Щелкая когтями по ступеням, появился Брасс. Джебел объяснил:

— Охотник превратился в дичь. Выступают безумцы-преступники.

Группа желтых огоньков слева двинулась вперед.

— Этот Захватчик неплохо выглядит, а? Ястреб?

— Не беспокойся, он нам крепко задаст.

— Дьявол! Мне не нравится трудная работа. Получили мое сообщение?

— Получили. Свиная Нога, перестань перекрывать луч Бороды Леди.

— Ладно.

— Невротики движутся с манией величия. Предводительствует Наполеон. Замыкает Иисус Христос. Впереди движутся корабли справа. Проявляете глубокую депрессию, некоммуникативность с подавленной враждебностью.

За собой она услышала молодые голоса. Помощник вел по ступеням людей. Подойдя, взвод замолчал перед обширностью ночи. Объяснения передавались шепотом среди парней.

— Начинается первый психотический эпизод. — Желтые огоньки ринулись вперед, в темноту.

Захватчик, должно быть, заметили их, потому что начал отходить. Большой корабль не мог «убежать» от «пауков», если он только не прыгнет в гиперстасис. А для этого не хватало времени. Три группы желтых огней — тесная, менее тесная и совсем рассеянная — добрались ближе. Через три минуты Захватчик прекратил отступление. На экране внезапно вырос фонтан красных огней.

Захватчик выпустил свою группу защитных крейсеров, которые тут же разбились на три стандартных атакующих группы.

— Жизненная цель разделилась, — объявил Джебел. — Не падать духом!

— Пусть эти детишки попробуют добраться до нас!

— Помни, Киппи: низко, быстро и резко!

— Если мы заставили их защищаться, мы сделали дело!

— Приготовиться к преодолению враждебной защиты. Все в порядке. Применять назначенное лечение!

Расположение крейсеров Захватчика не было, однако, защитным. Треть их расширялась горизонтально среди звезд, вторая группа прочесывала пространство под углом 60 градусов, а третья группа еще на 60 градусов, так что они образовывали решетку перед материнским кораблем.

— Внимание! Противники усилили защитную сеть.

— Что это за новая группировка?

— Мы пройдем насквозь. Вы обеспокоены?

В одном из микрофонов слышались только статические разряды.

— Черт побери, они обстреляли Свиную Ногу!

— Отведи меня назад, Киппи! Вот так. Свиная Нога?

— Вы видите, что с ним? Эй, вон там.

— Применение активной терапии справа… Действовать как можно решительнее. Центр усиливает давление. Слева держаться как раньше.

Ридра следила, очарованная, как желтые огоньки сцепились с красными, которые гипнотически продолжали строить свою сеть-решетку-паутину…

Паутина! Картина всплыла в мозгу ее, связав все линии. Трехчастная решетка была аналогична той сети, которую она распутала в гамаке несколько часов назад, с некоторыми изменениями, так как теперь перед ней были не струны, а траектории кораблей, но действовала та же закономерность. Она схватила с панели микрофон.

— Джебел!

Слова скользили взад и вперед от постдентальных согласных через либальные к фрикативным палательным, а за этими звуками таился смысл, хлынувший в ее мозг. Она бросила стоящим рядом навигаторам:

— Калл и, Молли, Рон, дайте мне координаты места схватки.

— А? — спросил Калли. — Ладно.

Он начал приспосабливать шкалу сталлариметра на своей ладони. «Какие медленные движения, — подумала она, — все их движения такие медленные.» Она знала, что следует делать и следила за изменением обстановки.

— Ридра Вонг, Джебел занят, — послышался сердитый голос Батчера.

Калли проговорил над ее левым плечом: — Координаты: 3-В, 41-Ф, 9-К. Быстро, а?

Казалось, она просила его об этом час назад.

— Батчер, вы засекли эти координаты? А теперь смотрите. Через… двадцать семь секунд крейсер пройдет через… — она указала три координаты пункта. — Ударьте его вашим ближайшим невротиком. — Ожидая ответа, она увидела, где следует нанести очередной удар. — Через сорок секунд… крейсер Захватчиков пройдет через… еще координаты. — Ударьте по нему ближайшим… Первый корабль выведен из строя.

— Да, капитан, Вонг.

Она почувствовала облегчение: значит Батчер послушался ее. Она дала координаты еще трех кораблей в «паутине».

— Ударьте по ним, они будут уничтожены.

Когда она опустила микрофон, послышался голос Джебела: — Переход к групповой терапии.

Желтые корабли-пауки вновь ринулись во тьму. На месте кораблей Захватчиков были пустые дыры, в его подкреплениях царило смятение. Сначала один, потом другой — красные огоньки, крейсеры Захватчика, отступали.

Желтые огоньки преследовали их. И вот вибролуч поймал красный огонь корабля Захватчиков.

Рэт подпрыгнул, схватившись за плечи Карлоса и Флепа.

— Эй, мы победили! — Закричал он. — Мы победили!!!

Парни негромко разговаривали друг с другом. Ридра чувствовала себя странно далекой от них. Они так медленно разговаривали, им требовалось так много времени, чтобы высказать то, что может быть быстро выражено несколькими простыми…

— Что с вами, капитан? — Брасс схватил ее плечи желтой лапой.

Она старалась заговорить, но вырвался только хрип.

Она забилась в его лапах.

Теперь уже и помощник обернулся к ним.

— Вы хорошо себя чувствуете? — спросил он.

— В… б… б… — она поняла, что не сможет сказать этого на Вавилоне-17. Рот ее с трудом принял форму, необходимую для произнесения английского слова. — Больна, — сказала она. — Боже, я больна.

Сказав это, она почувствовала, что головокружение проходит.

— Может, вам лучше лечь спать? — спросил помощник.

Ридра покачала головой. Напряженность в плечах и спине, тошнота прошли.

— Нет. Теперь мне лучше. Думаю, я просто слишком переволновалась.

— Посидите минутку, — сказал Брасс, пытаясь усадить ее.

— Я на самом деле в порядке, — высвободилась она и сделала глубокий вдох. — Видите? Мне нужно пройтись, тогда будет лучше.

Все еще неуверенно, она пошла. Она ощутила их теплоту и заботу, но внезапно ей захотелось быть в другом месте.

Добравшись до самого конца галереи, Ридра почувствовала, что к ней возвращается нормальное дыхание.

Отсюда в шести направлениях отходили коридоры, спускающиеся на разные уровни корабля. Она остановилась, не зная, куда двинуться, и повернулась, услышав звук.

Несколько членов «Тарика» шли по коридору.

Среди них был Батчер. Он улыбнулся, заметив ее замешательство, и указал направо. Она не чувствовала желания говорить, тоже улыбнулась и коснулась лба в знак приветствия. Двинувшись по правому коридору, Ридра поразилась значению его улыбки. В ней была и гордость их совместным успехом, что и позволило ей промолчать. Да, но было и прямое удовольствие от того, что он может оказать ей помощь.

Она все еще улыбалась, когда достигла общего зала.

Опершись на перила мостика, она смотрела вниз, на суету в огромном грузовом доке корабля.

— Помощник, раздайте этим парням эти тележки и отведите их вниз. Джебел сказал, что они могут помочь.

Помощник повел взвод к лифту, опустившемуся в глубины «Тарика».

— … спустившись, подойдите к тому человеку в красном и попросите дать вам работу. Да, работу. Не удивляйтесь так… Кайл, привяжитесь. Тут глубина двести пятьдесят футов, и несколько твердовато для вашей головы, если упадете. Эй, вы двое, прекратите. Пусть он начинает первым. Беритесь и будьте осторожнее.

Ридра слушала голоса, следила за механизмами, за тем, как перегружали запасы с двух изуродованных кораблей и их крейсеров, вдоль всей поверхности дока тянулись груды тюков и ящиков.

— Крейсеры мы разделали быстро. Боюсь, что и «Рембо» подвергнется той же участи. Не хотите ли вы что-нибудь взять оттуда, прежде чем мы начнем работу, капитан?

Ридра обернулась, услышав голос Джебела.

— Мне хотелось бы захватить несколько важных записей. Я оставлю здесь взвод, а офицеров возьму с собой.

— Хорошо. — Джебел присоединился к ней у перил. Как только мы кончим здесь, я пошлю рабочую команду, может, вы захотите вынести что-нибудь большое?

— Я не… — начала она, — а, понимаю. Вам нужно горючее.

Джебел кивнул.

— И компоненты стасис-генераторов, а так же запасные части. Для наших «пауков». И мы не тронем «Рембо», пока вы не кончите.

— Понимаю. Вы очень добры.

— Я поражен, — сменил тему Джсбел, — вашим методом разрушения защитной сети Захватчиков. Их построение обычно доставляло не мало беспокойства нам. Батчер сказал мне, что вы разорвали ее меньше, чем в пять минут, и мы потеряли всего одного «паука». Это рекорд. Я не знал, что вы не только поэт, и мастер стратегии. У вас множество талантов. Счастье, что Батчер услышал вашу канонаду. Я бы не смог ей подчиниться в тот момент. Если бы результаты не были столь впечатляющи, я бы наказал Батчера. Но никогда его решение не приносило мне такую выгоду…

Он посмотрел вниз.

На спускающейся платформе в центре дока экс-каторжник молча наблюдал за действиями внизу.

— Интересный человек, — сказала Ридра. — За что он был осужден?

— Я никогда не спрашивал, — ответил Джебел, поднимая голову. — А он никогда не говорил мне. На «Тарике» много интересных людей. А уединение и тайна необходимы в столь малом пространстве. А, да. Через месяц вы поймете, какая меленькая наша «гора».

— Простите, — извинилась Ридра. — Я не должна была спрашивать.

Передняя секция разрубленного корабля Захватчиков двигалась по туннелю в двадцать футов шириной, рабочие освобождали ее от креплений. Лебедки начали медленно тянуть ее вперед.

Рабочий у входа в корабль внезапно закричал и торопливо повернулся. Его инструмент звякнул о корпус.

Входной диск скользнул в сторону, в нем показалась фигура в серебряном кожаном мундире. Скользнув к поясу конвертера, фигура проскочила между двумя выступами, соскочила на дно и побежала. Капюшон слетел с головы, обнаружив длинные коричневые волосы, которые развевались, когда человек резко менял курс, огибая груды оборудования. Он двигался быстро, но с какой-то неуклюжестью. И вдруг Ридра поняла, что это женщина с животом, выдающим семимесячную беременность. Механик замахал на нее гаечным ключом, но она, нырнув, избежала удара и продолжала бежать к открытому месту между грудами оборудования.

И тут воздух разрезал свист вибропистолсга: женщина остановилась, а когда свист повторился, тяжело опустилась на пол. Она повалилась на бок, дернула ногой, дернула еще раз.

Вверху Батчер спрятал в кобуру свой вибропистолст.

— В этом не было необходимости, — сказал Джебел с шокирующей мягкостью, — разве мы не могли бы…

Казалось, продолжения быть не может. На лице Джебела отразилось сожаление и любопытство. Ридра поняла, что сожаление не о двойной смерти внизу на палубе, это досада джентльмена, пойманного за неблаговидным занятием. А любопытство касалось ее реакции. Она поняла, что сама ее жизнь зависит от того, поддастся ли она спазмам желудка. Она видела, что он готовится что-то сказать, он уже начал говорить, и она сказала за него:

— Они используют беременных женщин на боевых кораблях. — У них обостренная реакция.

Ридра ждала, что он расслабится — так и есть.

Батчер вышел из небольшого лифта. Он подошел к ним, нетерпеливо ударяя кулаком по бедру.

— Они облучают все перед схваткой. Не желаю ничего слушать. Вторично за два последних месяца.

Внизу люди с «Тарика» и взвод столпились над телом.

— Батчер, вы вызвали любопытство капитана Вонг, голос Джебела был мягок и холоден. — Капитан спрашивает, что вы за человек, а я не могу ответить. Может, вы объясните, почему…

— Джебел, — сказала Ридра, ее глаза в поисках его взгляда, наткнулись на мрачную улыбку Батчера. — Я хочу сейчас отправиться на свой корабль и осмотреть его перед демонтажем.

— Нет, не чудовище, Брасс. — Ридра раскрыла дверь капитанской каюты «Рембо» и вошла внутрь. — Всего лишь применяющийся к обстоятельствам. Точно так…

И она многое сказала ему, пока украшенный клыками рот Брасса не скривился улыбкой. Он покачал головой.

— Говорите со мной по-английски, капитан. Я не понимаю вас.

Она взяла с подставки словарь и положила его на стопку карточек.

— Простите, — сказала она. — Этот язык захватывает. Когда изучишь его, все кажется таким легким. Унесите эти записи. Я хочу еще раз просмотреть их.

— А что это?

Брасс взял у нее записи.

— Транскрипция последних разговоров на Вавилоне-17 в Военном Дворе, как раз перед нашим взлетом.

Ридра нацепила катушку на валик и начала прослушивать.

Мелодичный поток полился через помещение и подхватил ее, через десять-двадцать секунд она начала понимать суть происходящего, заговор уничтожения ТВ-55 возник перед ней с галюцинаторской ясностью.

Попадались отрывки, которых она не понимала, и тогда она билась о стену непонимания… Слушая, она плыла в мощном психическом потоке. Не понимая, она теряла дыхание от шока, слепла, трясла головой, один раз случайно прикусила язык, потом понимание возвращалось.

— Капитан Вонг!

Это был Рон. Она повернула голову, теперь слегка болевшую, и посмотрела на него.

— Капитан Вонг, я не хотел беспокоить вас.

— Ничего, — сказала она. — Что случилось?

— Вот что я нашел в каюте пилота.

Он держал катушку с лентой. Брасс все еще стоял у двери.

— Откуда она?

Черты лица Рона напряглись.

— Я только что прослушал ее вместе с помощником. Это требование капитана Вонг, или кого-то еще, разрешение взлета, а также распоряжение помощнику на старт.

— Понятно, — сказала Ридра.

Она взяла катушку. Потом нахмурилась.

— Но эта катушка из моей каюты. Я использую такие трехчастевые катушки, которые захватила из университета. Все остальные катушки на корабле четырехчастевые. Запись сделана здесь.

— Значит, — сказал Брасс, — кто-то пробрался сюда в наше отсутствие.

— Когда меня нет, эта каюта заперта так тщательно, что даже Лишенная Тела муха не смогла бы пробраться в щель. — Ридра покачала головой. — Мне это не нравится. Не знаю, где нас ждет осложнение в следующий раз. Но, во всяком случае, я теперь знаю, что делать с Вавилоном-17.

— А это что? — спросил Брасс.

В дверях стоял помощник, глядя через украшенное цветком плечо Рона.

Ридра смотрела на экипаж. Что лучше — неуверенность в себе или недоверие?

— Я не могу сказать вам этого сейчас. Но это очень просто. — Она подошла к двери. — Я хотела бы вам ска зать. Но после всего этого получится немного глуповато. Но я хочу говорить с Джебелом!

Шут Клик взъерошил свои перья и пожал плечами.

— Леди, я уважаю ваши желания превыше всех на этой «горе», кроме желания Джебела. Он желает, чтобы его не беспокоили. Он обдумывает цели «Тарика» на следующий временной цикл. Он должен тщательно взвесить все течения, учесть даже вес звезд вокруг нас. Это трудная задача и…

— Тогда где Батчер? Я спрошу у него, но я предпочла бы поговорить непосредственно с…

Шут указал зеленым ногтем.

— Батчер в биологической лаборатории, пройдите через зал и поднимитесь на первом лифте слева до двенадцатого уровня.

— Спасибо.

Ридра двинулась по ступеням в общий зал.

Поднявшись на лифте, она обнаружила большую раздвижную дверь и нажала входной диск. Створки раздвинулись, и она замигала от яркого зеленого света.

Круглая голова и могучие плечи Батчера вырисовывались на фоне булькающего бассейна, в котором плавала крошечная фигура — пена от пузыря, поднимающегося от фигурки, окутывала ее ноги, скрученные руки и голову, а младенческие волосы развивались в крошечных водорослях.

Батчер повернулся, увидел Ридру и сказал:

— Умер. Еще пять минут назад он жил, — яростно кивнул он. — Семь с половиной месяцев, он должен был выжить. Он был достаточно силен. — Кулаком левой руки он ударил по ладони правой, как делал это в общем зале. Движущиеся мускулы успокоились. Он ткнул пальцем на операционный стол, где лежало тело женщины. — Сильные повреждения внутренних органов. Много админальных некрозов. — Он повернулся так, что теперь его палец указывал через плечо на плавающий плод и грубый жест приобрел неожиданно экономную грацию. И все-таки он должен был выжить.

Батчер выключил свет в бассейне, и выделение пузырей прекратилось. Он отошел от лабораторного стола.

— Что угодно, леди?

— Джебел планирует курс «Тарика» на следующий месяц. Не можете ли вы спросить его…

Она остановилась и спросила: — Почему?

«Мускулы Рона, — подумала она, — живые шнуры. У этого мужчины мускулы призваны скрывать его внутренний мир. Но что-то прорывалось изнутри, снова и снова ударяясь о щит мускулов.»

— Почему, — повторила она, — почему вы старались спасти ребенка?

Лицо его исказилось, левая рука окружила примету каторжника на бицепсе правой, как будто рана начала жечь. Потом он с отвращением отвел руку.

— Мертв. Больше ничего хорошего. Что угодно, леди?

То, что прорывалось наружу, отступило. Отступила и она.

— Я хочу знать, сможет ли Джебел доставить меня в Администрацию Союза. Я должна передать важную информацию, касающуюся Захвата. Мой пилот сказал мне, что Спецелли Снэп тянется на десять гиперстатических единиц, каждая единица может быть преодолена лодкой-«пауком», а «Тарик» сможет все время оставаться в зоне радиозащиты. Если Джебел сопроводит меня в штаб-квартиру, я гарантирую ему покровительство и благополучное возвращение в самую отдаленную часть Снэп.

Батчер посмотрел на нее.

— Весь путь вниз по Языку Дракона?

— Да. Брасс сказал мне, что так называют конец Снэп.

— Гарантируется покровительство?

— Верно. Я покажу вам свои бумаги, подписанные генералом Форестером, если вы…

Но он махнул рукой, чтобы она замолчала.

— Джебел! — сказал он в стенной интерком. Разговор велся направленно, поэтому она не могла слышать ответ. — Направьте «Тарик» вниз по Языку Дракона в первом цикле.

Последовал вопрос или возражение.

— Направляйтесь вниз по Языку, и все будет хорошо.

Батчер кивнул в ответ на неразличимый шепот, а потом сказал: — Он умер.

Батчер выключил интерком и повернулся к Ридре.

— Все в порядке. Джебел направит «Тарик» к штаб-квартире.

Ее начальное недоверие сменилось изумлением.

Изумлением сопровождала бы она и его безусловное подчинение ее плану разрушения защиты корабля Захватчиков, если бы Вавилон-17 не поглотил ее полностью.

— Что ж, спасибо, — начала она, — но вы даже не спросили меня…

Она решила выразиться иначе, но Батчер сжал свой кулак.

— Знать, что корабль должен быть уничтожен. — Он ударил кулаком в грудь. — Теперь идти вниз по Языку Дракона. «Тарик» идет по Языку Дракона.

И он снова ударил себя кулаком в грудь.

Ридра хотела задать вопрос, но поглядев на мертвый зародыш в темной жидкости, только сказала: — Спасибо, Батчер.

Выйдя в распахнутую дверь, она обдумывала его слова, стараясь найти какое-нибудь объяснение его действиям. Даже грубая манера, с которой он говорит…

Его слова! Догадка пронзила ее, и она снова поспешила по коридору.

— Брасс, он не может сказать «я»!

Ридра перегнулась через стол, побуждаемая возбуждением и любопытством.

Пилот сомкнул когти вокруг своего питьевого рога.

Деревянные столы в общем зале накрывались для ужина.

— Я, мне, мой… Думаю, что он этого не может выговорить. Или подумать. Интересно, из какого он ада?

— Я могу припомнить несколько, где это местоимение используется редко, но ни одного, где бы оно не было даже таким, хотя бы сказывающимся в глагольных окончаниях.

— И что же это значит?

— Странный человек, со странным образом мыслей. Не знаю почему, но он хорошо ко мне относится и даже служит посредником между мной и Джебелом. Мне хочется его понять, поэтому я не обижаю его.

Ридра огляделась, общий зал был охвачен приготовлениями. Девушка, которая приносила им цыплят, теперь глядела на нее, все еще испуганная, испуг смешивался с любопытством, и она перебралась на два стола ближе, потом любопытство сменилось равнодушием, и она отправилась за ложками к шкафу в стене.

Ридра задумалась: что случится, если она переведет свое восприятие движений людей, движений их мускулов на Вавилон-17? Она понимала теперь, что это не только язык, а гибкая матрица для аналитических возможностей, где то или иное слово так же соответствовало узлам в «паутине» в медицинском отсеке или в защитной сетке космического корабля. «Что он сделает с выражением человеческого лица? Возможно, дрожание ресниц или пальца может быть описано математически и имеет свое значение, или, возможно… одновременно проникал в компактность Вавилона-17.» Но она закрыла глаза, услышав… голоса.

То, что она сидела в общем зале, который постепенно заполнялся людьми, пришедшими на ужин, составляло малую часть ее сознания.

… Отлично, Корд. Чтобы быть черным господином «Тарика» тебе нужно больше, чем шальная эрудиция или живот, набитый жертвами из грязного студня. Открой рот и руки. Чтобы понять власть, используя свой мозг. Честолюбие, как рубиновая жидкость, пятнает твой мозг, дрожит в нем желанием убить, швырнуть в смерть. Ты называешь имя своей жертвы всякий раз, как наполняешь чашу черепа бормочущим убийством. Она подсказывает тебе движение твоих пальцев к лезвию, скрывающемуся за кожаной оболочкой, ты остаешься в безопасности, утратив удивительные миры, под сговорчивый свист персонафикса, внушающего лживые воспоминания, в то время, как землетрясение меняет «Тарик», ты втыкаешь булавки в персики, прячешь свой кинжал с желобком, а тем временем длинные и стройные линии твоего мозга поддаются моим изменениям. Теперь же слушай меня, я приказываю: убийство проходит… — И она была удивлена, что он продержался так долго.

Она смотрела прямо на Джеффри Корда. А Джеффри Корд прямо на нее смотрел, дрожа.

Кто- то вскрикнул. Она думала на Вавилоне-17 и утратила английские слова. Но теперь она снова думала по-английски.

Джеффри Корд дернул головой, его черные волосы рассыпались, он оттолкнул стол и подбежал к ней. Отравленный кинжал, который она видела только через его мозг, был выхвачен и направлен прямо в живот.

Она отпрыгнула, ударила его по запястью, когда он попытался ударить ее и промахнулся. Он упал навзничь и покатился по полу.

Золото, серебро, янтарь: Брасс несся из своего угла зала. Сереброволосый Джебел — из другого. Плащ его развевался. Но Батчер уже был рядом с ней, между нею и поднимающимся Кордом.

— Что такое? — спросил Джебел.

Корд стоял на одном колене, все еще держа в руках кинжал, его черные глаза перебегали от одного ствола вибропистолета к стволу другого. Он словно окаменел.

— Мне не нравятся нападения на моих гостей.

— Это нож предназначен для вас, Джебел, — тяжело дыша, сказала Ридра. — Проверьте записи персонафикса «Тарика». Он хотел убить вас, взять под гипнотический контроль Батчера и захватить «Тарик».

— О! — воскликнул Джебел. — Один из этих, — он повернулся к Батчеру. — Наступило время еще одного. Уже шесть месяцев никого не было. Благодарю вас, капитан Вонг.

Батчер сделал шаг вперед и взял нож у Корда, чье тело, казалось, окаменело, жили только глаза. Ридра слышала в тишине лишь дыхание Корда, а Батчер, держа кинжал за лезвие, осматривал его. Лезвие в тяжелых пальцах Батчера казалось маленьким. Рукоять семи дюймов длины была сделана из орехового дерева.

Свободной рукой Батчер ухватил Корда за черные волосы. Затем, он погрузил кинжал по рукоять в правый глаз Корда.

Крик перешел в хрип. Слабеющие руки упали с плеч Батчера. Сидевшие вблизи поднялись.

Сердце Ридры прыгнуло в груди, ударяясь о ребра.

— Но вы даже не проверили… Может я ошиблась… А может, здесь было еще что-то…

Язык запутался в беспомощном протесте. Сердце в груди замерло.

Батчер с окровавленными руками холодно взглянул на нее.

— Он двигался с ножом на «Тарике» к Джебелу и к леди, и он умер!

Кулак правой руки ударил по ладони левой, теперь почти беззвучно, так как удар смягчила красная жидкость.

— Мисс Вонг, — сказал Джебел, — то, что я видел, не оставляет никаких сомнений в том, что Корд действительно опасен. И у вас, я думаю, нет таких сомнений. Вы для нас неоценимы. Я чрезвычайно признателен вам. Надеюсь, наше путешествие вниз по Языку Дракона пройдет благополучно. Батчер сказал мне, что это ваша просьба, отправиться туда.

— Спасибо, но…

Сердце ее снова замерло. Она попыталась нацепить на крюк этого самого «но» хоть какую-нибудь фразу, но не смогла. Она почувствовала головокружение, покачнулась ослепленная. Батчер подхватил ее в красные ладони.

Снова круглая теплая голубая комната. Но теперь она была одна и смогла думать о том, что произошло в общей зале. Это было не то, что она несколько раз попыталась описать Моки. Это было то, о чем ей твердил Моки: телепатия. Но, очевидно, телепатия была связана с ее прежними способностями и была новым способом мышления. Она открывала миры для восприятия и действия.

Но тогда почему она больна? Она вспомнила, что время замедлилось, когда она думала о Вавилоне-17, вспомнила, что ускорялись мысленные процессы.

Очевидно, соответственно ускорялись и процессы психики, а ее тело не успевало за ним.

Записи с «Рембо» говорили, что следующая попытка диверсии будет предпринята в штаб-квартире Администрации Союза. Она хотела явиться туда с языком, словарем и грамматикой, передать им все и удалиться. Она так же была готова заняться поисками этого удивительного источника передач. Но помимо этого оставалось еще что-то такое, что нужно услышать и выговорить.

Чувствуя головокружение и тошноту, она оперлась на окровавленные пальцы, пытаясь встать. Бесчувственное скотство Батчера, подкрепленное чем-то таким, что она не знала, было ужасным, но человеческим. Хотя и с окровавленными руками, он был безопаснее, чем мир, скорректированный удивительным языком. Что можно сказать человеку, который не умеет говорить «я»? Что он может сказать ей? Грубость Джебела, его жестокость вполне вмещалась в границы существующей цивилизации. Но это красное скотство — оно очаровало ее!

Она поднялась с гамака, на этот раз не привязанная к нему. Уже час, как она чувствовала себя лучше, но продолжала лежать, все еще размышляя. Пандус скользнул к ее ногам.

Когда стена госпиталя закрылась за ней, она соскользнула в коридор. Навстречу ей пульсировал воздушный поток. Спортивные брюки касались ее обнаженных ног.

Линия выреза черной шелковой кофты свободно лежала на ее плечах.

Она хорошо отдохнула в ночной период «Тарика». В периоды высокой активности время сна регламентировалось, но во время перелетов от одного пункта до другого были часы, когда все население «Тарика» спало.

Вместо того, чтобы идти в общий зал, она свернула в незнакомый, спускающийся вниз туннель. Белый свет, струившийся с пола, в пятидесяти футах сменился янтарным, потом оранжевым. Она остановилась и из-под руки посмотрела на оранжевый свет — дальше, в сорока футах, оранжевый свет переходил в красный. Затем в голубой.

Перед ней раскрылось обширное пространство, стены раздвинулись, потолок поднялся во тьме на столько, что его не было видно. От стены цветов перед ее глазами качались какие-то воздушные изображения. Нематериальный туман плюс непривычные ощущения глаза, заставили ее повернуться, чтобы сориентироваться.

На красном фоне входа в зал вырисовывался силуэт человека.

— Батчер?

Он подошел к ней. Черты его лица были окутаны цветным туманом. Остановился. Кивнул.

— Помещение Лишенных Тела.

— Я должна была знать… Вы тоже прогуливаетесь здесь?

Они пошли в ногу. Он покачал тяжелой головой.

— Чужой корабль проходит вблизи «Тарика», и Джебел хочет послушать донесения чувствователей.

— Союзник или Захватчик?

Батчер пожал плечами.

— Мы знает только, что это не человеческий корабль.

В семи исследованных галактиках с начала межзвездных полетов было обнаружено девять разумных рас. Три из них определенно поддерживали Союз, четыре приняли сторону Захватчиков. С двумя невозможно было установить связь.

Они так далеко зашли в секторе Лишенных Тела, что вокруг ничто не казалось материальным. Стены были синим туманом с углами. Отдающийся шелест эхом обмана энергии вызывал отдаленные вспышки, и перед ее глазами, дразня, возникали образы полузнакомых приведений, которые будто прошли мгновенно назад, но сейчас их нет.

— Далеко ли мы едем? — спросила она, решив идти с ним, думая, что он не знает слова «я» — как же тогда он сможет понять слово «мы»?

Понимая или нет, он ответил: — Скоро.

Потом взглянул прямо на нее своими темными глазами и спросил: — Почему?

Тон его голоса был настолько отличен от того, что она знала и не соответствовал тому, о чем говорили в последние минуты. Она рылась в памяти, пытаясь вспомнить, что же она такое сделала.

Он повторил: — Почему?

— Что «почему», Батчер?

— Почему спасение Джебела от Корда?

В этом вопросе не было возражения, только этическое любопытство.

— Потому что он мне нравится, потому что он мне нужен, чтобы доставить меня в штаб-квартиру, к тому же мне было приятно, что я…

Она запнулась.

— Вы знаете, что это «я»?

Он покачал головой.

— Откуда вы пришли, Батчер? На какой планете вы родились?

Он пожал плечами.

— Голова, — сказал он спустя мгновение. — Сказали, что что-то не в порядке с головой.

— Кто?

— Доктора.

Голубой туман плыл между ними.

— Доктора на Титане? — продолжала спрашивать Ридра.

Батчер кивнул.

— Почему же тогда вас поместили в тюрьму, а не в госпиталь?

— Мозг не болен, сказали мне. Это вот рука, — он поднял левую руку, — убила четырех за три дня. Эта рука, — он поднял правую руку, — убила семерых. Разрушила четыре здания термитом. Нога, — он шлепнул себя по левой ноге, — пнула в голову охранника в телохронном банке. Там очень много денег, слишком много, чтобы унести. Унести можно было четыреста тысяч кредитов, немного.

— Вы ограбили банк Телохрона на четыреста тысяч кредитов?

— Три дня, одиннадцать человек, четыре здания: все за четыреста тысяч кредитов… Но Титан, — лицо его дернулось. — Там было совсем невесело.

— Я слышала. Как долго они не могли вас поймать?

— Шесть месяцев.

Ридра свистнула.

— Снимаю перед вами шляпу, раз вы смогли продержаться так долго после ограбления банка. И вы обладаете достаточными знаниями, чтобы выполнить сложное кесарево сечение и извлечь плод живым. В этой голове что-то имеется.

— Доктора сказали, что мозг не глупый.

— Послушайте, мы с вами разговариваем и будем еще разговаривать. Но сначала я должна научить… — она запнулась, — научить ваш мозг еще кое-чему.

— Чему же?

— Насчет «вы» и «я». Вы слышите эти слова сотни раз в день. Разве вы никогда не задумывались, что они означают?

— Зачем? Большинство вещей понятно и без них.

— Давайте говорить не на том языке, с которым вы выросли.

— Нет.

— Почему же нет? Я хочу установить — знаком ли мне этот язык.

— Доктора сказали, что что-то не в порядке с мозгом.

— Но что же не в порядке?

— Афазия, алексия, амнезия.

— Да, это осложняет дело. — Она нахмурилась. — Это произошло до или после грабежа банка?

— До.

Ридра старалась привести в порядок то, что узнала.

— Что-то произошло с вами, в результате вы утратили память, способность говорить, читать, и первое, что вы сделали после этого — ограбили банк… Который именно?

— He-Pev-IY.

— А, небольшой, но однако… вы оставались на свободе шесть месяцев. Есть ли у вас какое-нибудь представление о том, кем вы были до утраты памяти?

Батчер пожал плечами.

— Я полагаю, были проверены все возможности, что вы работаете на кого-нибудь под гипнозом. Вы не знаете, на каком языке говорили до утраты памяти? Что ж ваши речевые образцы должны основываться на вашем прежнем языке, или вы узнали бы о «я» и «вы», просто услышав новое слово.

— Почему эти звуки должны означать что-нибудь?

— Потому что вы задаете вопрос, на который я не могу ответить, если вы не понимаете значение этих слов.

— Нет. — Недовольство исказило его голос. — Нет. Существует ответ. Слова ответа должны быть простыми и все.

— Батчер, существуют определенные идеи, обозначаемые словами, если вы не знаете слова, вы не можете знать идеи. А если у вас нет идеи, то нет и ответа.

— Слово «вы» трижды, так? Все еще ничего нелепого, значит «вы» не имеет значения.

Ридра вздохнула.

— Это потому, что я использовала слово фактически, по обычаю, без опоры на его реальный смысл… как речевой оборот. Послушайте, я задала вам вопрос, на который вы не смогли ответить.

Батчер нахмурился.

— Понимаете, вы можете уловить смысл этих слов. Вдумайтесь в то, что я говорю. Лучший способ изучить язык — слушать его. Так слушайте. Когда вы, — Ридра указала на него, — говорили мне, — она указала на себя. — «Зная, какие корабли уничтожить, и корабли уничтожены.» Теперь «идти вниз по Языку Дракона», вы дважды ударили кулаком, — она коснулась его левой руки, — в грудь. Она поднесла его руку к груди, кожа под ее ладонью была прохладной и ровной. — Кулак пытался сказать что-то… А если бы вы использовали слово «я», вам не нужно было бы ударять себя в грудь. Вы хотели сказать вот что: «Вы знаете, какие корабли нужно уничтожить, и я их уничтожил. Вы хотите идти вниз по Языку Дракона, и я поведу „Тарик“ вниз по Языку Дракона».

Батчер нахмурился опять.

— Да, кулак что-то говорит.

— Разве вы не видите, что иногда вы хотите что-то сказать, но не имеете идеи и слова, обозначающего эту идею. Вначале было слово. Пока что-то не названо, оно не существует. А существование этого необходимо мозгу, иначе вы не били бы себя в грудь или не ударяли бы кулаком в ладонь. Мозг жаждет этого слова — позвольте мне научить вас ему.

Его лицо нахмурилось еще сильнее.

Теперь туман между ними рассеялся. И в сверкающей звездами тьме двигалось что-то непрочное и мерцающее.

Они достигли выхода Чувствователей, выход пропускал волны, по частоте близкие к видимому свету.

— Вот, — сказал Батчер. — Вот чужой корабль.

— Он с Крибиа-IV, — сказала Ридра. — Они дружественны Союзу.

Батчер был удивлен тем, что она узнала корабль.

— Очень странный корабль.

— Забавно выглядит, верно?

— Джебел не знает, откуда корабль?

Он покачал головой.

— Я их не видела с детства. Мы доставляли делегатов с Крибии во Двор Внешних Миров. Моя мать была там переводчицей. — Ридра оперлась на перила и смотрела на корабль. — И не подумаешь: что такое неуклюжее сооружение может быть способно совершать полеты в стасисе. Но оно летает…

— У них есть слово «я»?

— Фактически у них три формы этого слова. Я-ниже температуры в 60 градусов, я-между температурами в 60 градусов и 93 градуса, я-свыше девяноста трех.

Батчер выглядел удивленным.

— Это связано с их процессом воспроизводства, — объяснила Ридра. — Когда температура ниже шестидесяти градусов, они стерильны. Совокупляться они могут при температуре между шестьюдесятью и девяносто тремя градусами, но зачать их могут лишь при температуре выше девяносто трех градусов.

Крибианский корабль, как перышко, двигался по экрану:

— Может быть, вам будет понятнее, если я скажу вот что: в галактиках известны девять разумных рас, все они распространены так же широко, как и мы, все технически развиты, у всех сложная экономика. Семь из них втянуты в ту же войну, что и мы, и все же мы очень редко встречаемся с ними. Настолько редко, что даже такой опытный космонавт, как Джебел, проходя рядом с одним из них, не может определить его. Хотите знать почему?

— Почему?

— Потому что совместимые факторы коммуникации невероятно слабы. Возьмите этих Крибианцев, у которых достаточно знаний, чтобы их вареные строенные яйца несли их от звезды к звезде: у них нет слов «дом», «жилье», «жилище». «Мы должны защищать свои семьи и дома». Когда готовили договор между нами и Крибией во Дворе Внешних Миров, я помню, что понадобилось сорок пять минут, чтобы сказать эту фразу по-кибрийски. Вся их культура основана на жаре и смене температуры. Наше счастье, что они знали, что такое семья, кроме людей, они единственные имеют семьи. Но что касается дома, то кончили следующим описанием: «…помещение, которое создает температурное различие с внешним миром на такое количество градусов, которое делает возможным существование организмов с температурой тела в 98,6 градуса, это же помещение способно понизить температуру в жаркий сезон и повысить ее в холодный, где имеются условия для сохранения от порчи органических веществ, используемых в пищу, а также для нагрева их до температуры кипящей воды, чтобы сделать их вкус более соответствующим для обитающих в этом помещении, которые благодаря смене миллионов жарких и холодных сезонов приспособились к таким изменениям температуры…» и т. д. В конце концов нам удалось дать им некоторые представления об идее «дома» и о том, почему его нужно защищать. Когда мы объяснили принципиальное устройство кондиционеров и центрального отопления, дело пошло лучше. Теперь существует огромная фабрика преобразования солнечной энергии, которая снабжает электричеством все потребности Двора. Элементы, улавливающие и преобразующие солнечный свет, занимают пространство большее, чем «Тарик». Один Крибианец может пройти по этой фабрике, а затем описать ее другому Крибианцу, который никогда ее не видел, таким образом, чтобы второй сумел создать точное ее повторение, включая даже цвет стен, и так и было сделано, так как они решили, что мы изобрели нечто стоящее, и хотели сами попробовать, и в этом описании была указана каждая деталь, ее размеры, и все это было описано в девяти словах. В девяти маленьких словах.

Батчер покачал головой.

— Нет. Устройство для консервации солнечной энергии слишком сложно. Эти руки разбирали одно, не слишком давно… Очень большое. Нет…

— Да, Батчер, девять слов. По-английски это потребовало бы несколько томов, полных описаний, чертежей и схем. Они же использовали для этого девять слов.

— Невозможно.

— Тем не менее, это так, — она указала на крибианский корабль. — Вот он летит, — она следила, как напряженно работает его мысль. Если у вас есть правильные слова, — сказала она, — это сберегает много времени и облегчает дела.

Немного погодя он спросил: — Что такое «я»?

Она улыбнулась.

— Прежде всего, это очень важно. Гораздо важнее, чем что-либо другое. Мозг действует, пока есть «я», остается живым. Потому что мозг есть часть «я». Книга есть, корабль есть, Вселенная есть, но, как вы могли заметить, я — есть.

Батчер кивнул.

— Да. Но я есть что?

Туман сгустился над экраном, закрывая звезды и крибианский корабль.

— На этот вопрос можете ответить только вы.

— «Вы», должно быть, тоже очень важно, — пробормотал Батчер, — потому что мозг заметил, что «вы» — суть.

— Умница!

Внезапно он погладил ее щеки. Петушиная шпора легонько коснулась ее нижней губы.

— Вы и я, — сказал Батчер. Он приблизил к ее лицу свое. — Никого другого здесь нет. Только вы и я. Но кто есть кто?

Она кивнула, освобождаясь из его пальцев.

— Вы получили идею, — она положила поверх его пальцев свою ладонь. — Иногда вы пугаете меня.

— Я и меня, — сказал Батчер, — только морфологическая разница? Мозг видит за этим идею. Почему вы пугаете меня иногда?

— Пугаюсь. Морфологическая коррекция… Вы пугаете меня, потому что грабите банки и втыкаете нож в глаза людям, Батчер.

— Почему вы пугаетесь я? Нет, кажется, меня?

— Потому что это нечто такое, чего я никогда не делала, не хочу и не могу сделать. А вы мне нравитесь, мне нравятся и ваши руки на моих щеках, поэтому если вы вдруг решите всадить мне в глаз нож, то что же…

— О, вы никогда не всадите нож в мой глаз! — сказал Батчер. — Я не должен бояться!

— Вы не можете изменить свой мозг!

— Вы можете. — Он пристально посмотрел на нее. — Я на самом деле не думаю, что вы захотите убить меня. Вы знаете это. Я знаю это. Это что-то другое. Почему я не говорю вам еще другого, что испугало меня? Может, вы видите что-то такое, что хотите понять? Мозг не глупый.

Его рука скользнула на ее шею: в его глазах была сосредоточенность. Она уже видела это выражение в тот момент, когда он отвернулся от мертвого зародыша в биологической лаборатории.

— Однажды, — медленно начала она, — ну… это была птица.

— Птицы пугают меня?

— Нет. Но эта птица пугала. Я была ребенком. Вы ведь не помните себя ребенком? Для большинства людей многое из того, во что они становятся взрослыми, закладывается с детства.

— И у меня тоже?

— Да. И у меня тоже. Мой доктор приготовил эту птицу мне в подарок. Это была майна-птица, она умела говорить. Но она не понимала того, что говорит. Она просто повторяла, как магнитофон. Но я этого не знала. Много раз я узнавала, что люди хотят сказать мне, Батчер. Я не понимала этого раньше, но здесь, на «Тарике», осознала, что это похоже на телепатию. Ну, эту майнуптицу дрессировали, кормя ее земляными червями, когда она говорила правильно. Вы знаете, какими большими бывают земляные черви?

— Такими?

— Верно. А некоторые даже на несколько дюймов длиннее. А сама майна-птица длиной в восемь-девять дюймов. Иными словами земляной червь может достигать пять шестых длины майны-птицы, и вот почему это важно. Птицу научили говорить: «Здравствуй, Ридра, какой хороший день, как я счастлива.» Но для этого мозга это означало только грубую комбинацию зрительных и осязательных ощущений, которые приблизительно можно было бы перевести так: «Приближается еще один земляной червь.» Поэтому, когда я вошла в оранжерею и поздоровалась с майной-птицей, та ответила: «Здравствуй, Ридра, какой хороший день, как я счастлива.» Я не могла не понять, что она лжет. Приближался еще один земляной червь, я могла видеть его и обонять, и он был размером в пять шестых моего роста. И предполагалось, что я его съем. У меня была истерика, я никогда не говорила доктору, потому что не могла до последних дней выразить, что произошло. Но даже сейчас, вспоминая об этом, я чувствую отвращение.

Батчер кивнул.

— Когда вы оставили Реас с деньгами, вы в конечном счете оказались закопанным в пещере в ледяном аду Диса. На вас нападали черви двенадцати футов длиной. Они продырявливали скалы при помощи кислотной слизи, которой смазана их шкура. Вы обжигались, но убивали их. Вы изготовили электрическую сеть из миниатюрного источника энергии. Вы убили их, а когда поняли, что можете убивать их, вы уже не боялись. Единственная причина, по которой вы их не ели в том, что кислота делала их мясо ядовитым. И вы ничего не ели три дня.

— Я? То есть… вы?

— Вы не боитесь вещей, которых боюсь я. Я не боюсь вещей, которых боитесь вы, не правда ли, хорошо?

— Да.

Он мягко приблизил ее лицо к своему, потом отвел его и смотрел на него в поисках ответа.

— Чего вы боитесь? — спросил Ридра.

Батчер покачал головой в смущении.

— Ребенок… Ребенок, который умер, — сказал он. — Мозг боится, боится за вас, что вы будете одни.

— Боитесь, что будете одни, Батчер?

Он кивнул.

— Одиночество — это плохо.

Помолчав, она сказала:

— Мозг знает это. Долгое время он не знал, но потом научился. Вы были одиноки на Реас, даже со всеми деньгами. Еще более одиноки вы были на Дисе, на Титане, даже с другими заключенными вы более всего были одиноки. Ни один не понимал вас, когда вы с ними говорили. И вы на самом деле не понимали их. Может потому, что они все время говорили «я» и «вы», а вы только теперь начали понимать, как это важно. Вы хотели спасти ребенка и вы хотели растить его так, чтобы он говорил на том же языке, что и вы? Или во всяком случае, говорил по-английски так, как вы?

— Тогда оба не были бы одиноки.

— Понимаю.

— Он умер, — сказал Батчер, потом улыбнулся. — Но теперь вы уже не так одиноки. Я научил вас понимать других. Вы не глупы и обучаетесь быстро. — Теперь он полностью повернулся к ней, положил кулаки на плечи и тяжело заговорил: — Я нравлюсь вам. Даже когда я впервые появился на «Тарике» — что-то было во мне такое, что вам понравилось. Я видел, что вы делали вещи, которые по-моему мнению были плохими, но я нравился вам. Я сказал вам, как разрушить защитную стену Захватчиков, и вы разрушили ее для меня. Я сказал вам, что хочу отправиться к концу Языка Дракона, и вы организовали полет туда. Вы делаете все, что я попрошу. Очень важно, чтобы я знал это.

— Спасибо, Батчер, — сказала Ридра.

— Если вы когда-нибудь ограбите другой банк, а вы отдадите мне все деньги.

Ридра засмеялась.

— Спасибо. Никто еще не хотел это сделать для меня. Но надеюсь, вы не будите грабить…

— Вы убьете всякого, кто попытается мне вредить. Убьете ужаснее, чем убивали раньше.

— Но вы не должны…

— Вы убьете всех на «Тарике», если они попытаются разлучить нас и оставить в одиночестве.

— О, Батчер, — она отвернулась от него и прижала кулак ко рту. — Плохой из меня учитель. Я сразу не поняла…

Удивленный и медленный голос: — Я не понимаю вас. Вы думаете…

Ридра снова повернулась к нему.

— Но это я, Батчер. Я не поняла вас. Пожалуйста, поверьте мне, вам нужно еще немногому научиться.

— Вы верите мне, — кратко ответил он.

— Тогда слушайте, мы встретились на полпути. Я не окончательно научил вас относительно «вас» и «я». Мы создали свой особый язык и говорим на нем.

— Но…

— Послушайте, всякий раз, как в последние десять минут вы говорили «вы», вам следовало сказать «я». Всякий раз, как вы говорили «я», вы имели в виду «вы».

Он опустил глаза в пол, потом вновь поднял их, все еще не отвечая.

— То, что говорю о себе, как «я», вы должны говорить «вы» и наоборот, понимаете.

— Значит, это разные слова, для одного и того же они не различимы?

— Нет… Только… Да! Они означают один и тот же тип отношения. В некотором отношении они одно и тоже.

Рискуя все запутать, она кивнула.

— Я подозревала это, но вы, — он указал на нее, — научили меня, — он коснулся себя.

— И поэтому вы не должны убивать людей. Во всяком случае нужно чертовски много подумать, прежде чем сделать это. Когда вы говорите с Джебелом, я и вы существуем. Когда вы глядите на корабль или на экран, я и вы по-прежнему здесь.

— Мозг должен подумать об этом.

— Вы должны думать об этом больше.

— Если должен, значит буду. — Он снова коснулся ее лица. — Потому что вы научили меня. Потому что со мной вы не должны бояться ничего. Я только что научился и могу допускать ошибки, но убивать людей, не подумав об этом много раз, будет ошибкой, верно?! Теперь я правильно употребляю слова?

Ридра кивнула.

— Я не буду делать ошибок с вами. Это было бы слишком ужасно. Я буду делать как можно меньше ошибок. А однажды я научусь окончательно. — Он улыбнулся. — Будем надеяться, что никто не будет делать со мной ошибок. Мне жаль, если они будут делать их. Потому что я, вероятно, буду с ними быстро делать ошибки и мало думать при этом.

— На сегодня достаточно, — сказала Ридра. Она взяла его за руку. — Я рада, что я и вы вместе, Батчер.

Он охватил ее рукой, и она прижалась к его плечу.

— Спасибо, — прошептал он. — Спасибо и спасибо.

— Вы теплый, — сказала она, уткнувшись в его плечо, — давайте постоим еще немного.

Когда он остановился, она посмотрела на иго лицо, сквозь голубоватый туман и похолодела.

— Что это, Батчер?

Он взял ее лицо между своими ладонями и наклонил голову: его волосы упали ей на лоб.

— Батчер, вспомните, я говорила вам, что понимаю, о чем думают люди. Я чувствую, что что-то плохо. Вы говорите, чтобы я не боялась вас, но вы меня пугаете.

Она подняла его голову, на его глазах были слезы.

— Послушайте, что-то в вас пугает меня. Скажите, что это?

— Не могу, — хрипло сказал он. — Не могу, не могу сказать.

И единственное, что она немедленно поняла, было то, что это ужасная вещь, которую он может постичь своим новым сознанием.

Ридра видела его борьбу и боролась сама.

— Может, я могу помочь, Батчер? Существует способ проникнуть в мозг, и отыскать там…

Он отпрянул и покачал головой.

— Вы не должны… Вы не должны делать со мной этого. Пожалуйста.

— Батчер, я и… не буду. — Она была смущена. — Я не буду, — смущение причиняло боль. — Батчер… я… не… буду!

Юношеское заикание застревало в ее рту.

— Я… — начал он, тяжело дыша, но постепенно смягчаясь. — Я был один и не был. Я долгое время. Мне нужно еще немного побыть одному.

— Я… понимаю.

Подозрение, вначале очень смутное, пришло к ней.

Когда он отступил, оно усилилось.

— Батчер, вы читаете в моем мозгу?

Он выглядел удивленным.

— Нет, я даже не понимаю, как вы можете читать в моем.

— Хорошо. Я подумала, что вы прочитали что-то в моем мозгу и испугались меня.

Он покачал головой.

— Отлично, я вовсе не хочу, чтобы кто-то заглядывал мне под череп.

— Я скажу вам теперь, — сказал он, снова подходя к ней. — «Я» и «Вы» — одно и тоже, но я и вы очень различны. Я видел многое такое, о чем вы не знаете. Вы тоже знаете такое, что я никогда не видел. Вы сделали меня не одиноким. В моем мозгу есть многое о боли и о бегстве, о борьбе и, даже когда я был на Титане, о победе. Если вы в опасности и кто-то может сделать ошибку с вами, смотрите в мой мозг. Используйте это, если необходимо. Прошу вас только подождать, пока вы не сделаете кое-чего в начале.

— Я подожду, Батчер, — сказала она.

Он протянул руку.

— Идем.

Она взяла его руку, избегая шпоры.

— Нет необходимости смотреть течения стасиса, если чужой корабль дружественен Союзу. Мы с вами побудем вместе еще немного.

Она шла, прижавшись к его плечу.

— Друг или враг, — сказала Ридра, когда они проходили через сумерки, тяжелые от приведений. — Весь этот Захват временами кажется мне таким глупым. Здесь, на «Джебел Тарик», вы избегаете таких вопросов. Я завидую вам в этом.

— Вы направляетесь в штаб-квартиру Союза из-за Захвата?

— Верно. Но не удивляйтесь если я вернусь обратно.

— Через несколько шагов она снова взглянула вверх. — Есть еще одна вещь, которую я хотела бы прояснить для себя. Захватчики убили моих родителей, а второй Запрет чуть не убил меня. У двоих моих Навигаторов первую жену убили Захватчики. Рон все еще размышлял, насколько был прав Военный Двор. Никто не любит Захватчиков и Захват, но он продолжается. Он настолько велик, что я никогда реально не думала о том, чтобы охватить его. Странно видеть все человечество в его странной разрушительной борьбе. Может, не стоило беспокоиться и лететь в штаб-квартиру, может, следовало просить Джебела повернуть назад и двинуться в самые пустынные части Снэп.

— Захватчики, — сказал Батчер почти музыкально, — причинили вред многим людям: вам, мне… Мне тоже.

— Как?

— Болезнь мозга, я говорил вам. И это сделали Захватчики.

— Что они сделали?

Батчер пожал плечами.

— Первое что я вспомнил — это побег из Нуэва-Нуэва Йорка.

— Это огромный порт пограничной туманности Рака.

— Верно.

— Захватчики взяли вас в плен?

Он кивнул.

— И что-то сделали. Может быть, эксперимент, может быть, пытка. — Он пожал плечами, — не в этом дело. Я не мог вспомнить. Но когда я сбежал, я сбежал ни с чем: без памяти, без голоса, без слов, без имени.

— Возможно, вы были военнопленным или каким-нибудь важным лицом до того, как они захватили вас…

Батчер наклонился и прижал свою щеку к ее губам, чтобы заставить ее замолчать. Выпрямившись, он улыбнулся печально, как она заметила.

— Есть вещи, которых мозг не знает, но о которых может догадываться: я всегда был вором, убийцей, преступником. Я не был я. Захватчики поймали меня однажды. Я бежал. Союз поймал меня позже на Титане. Я бежал…

— Вы бежали с Титана?

Батчер кивнул.

— Меня, вероятно, поймали бы снова: так всегда бывает с преступниками во Вселенной. И, может быть, вновь бежал бы. — Он пожал плечами. — Может тогда меня не поймали бы. — Он смотрел на нее удивленный, но не ею, в чем-то в себе. — Я не был раньше Я, но теперь есть причина оставаться свободным. Меня не должны поймать снова. Есть причина.

— Какая Батчер?

— Потому что я — быть, — мягко сказал он, — а вы — суть.

— Вы закончили свой словарь? — спросил Брасс.

— Закончила вчера. Стихотворение. — Ридра захлопнула блокнот. — Сегодня мы уже должны быть на кончике Языка. Батчер сказал мне вчера и сегодня утром, что крибианский корабль будет сопровождать нас несколько дней. Брасс, у вас есть хоть какая-нибудь идея насчет того, что они…

Раздался усиленный громкоговорителем голос Джебела:

— Подготовить «Тарик» к немедленной обороне. Повторяю, к немедленной.

— Что, черт возьми, происходит? — спросила Ридра.

Общий зал вокруг них кипел бурной деятельностью. — Соберите экипаж и отправляйтесь с ним к выходу.

— Откуда вылетают корабли-пауки?

— Верно.

Ридра встала.

— Мы вмешаемся, капитан?

— Если потребуется, — сказала Ридра и пошла через зал.

Она отыскала Батчера у выхода. Боевые команды «Тарика» спешили по коридорам в организованном порядке.

— Что происходит? Крибиане проявили враждебность?

Батчер покачал головой.

— Захватчик в двенадцати градусах от галактического центра.

— Так близко к Администрации Союза?

— Да. И если «Тарик» не нападет первым, мы погибли. Их корабль больше «Тарика», а «Тарик» движется прямо к ним.

— Джебел хочет атаковать?

— Да.

— Тогда я с вами.

— Вы хотите идти со мной?

— Я мастер стратегии, вспомните.

— «Тарик» в опасности, — сказал Батчер. — Будет большое сражение, вы таких не видели.

— Тем больше оснований использовать мой талант. Ваш корабль снабжен полным экипажем?

— Да. Но мы используем навигационный контроль и контроль чувствователей.

— Возьмите мой экипаж, возможно, нам спешно потребуется менять стратегию. Джебел отправится с вами?

— Нет.

Из- за угла показался помощник в сопровождении Брасса, Навигаторов, невещественных фигур Лишенных Тела и взвода.

Батчер перевел взгляд с них на Ридру.

— Хорошо. Идемте.

Ридра поцеловала его в плечо, потому что не могла дотянуться до щеки. Батчер открыл выход и поманил их.

— Сюда!

— Аллегра, цепляясь за лестницу, схватил Ридру за руку.

— Мы будем сражаться на этот раз, капитан?

На его веснушчатом лице была возбужденная улыбка.

— Есть такая возможность. Испугался?

— Да, — сказал Аллегра, по-прежнему улыбаясь и ныряя в темный туннель.

Ридра и Батчер следовали за ним.

— У них не будет недоразумений с оборудованием, если они неожиданно выйдут из-под контроля «Тарика»? — спросила Ридра.

— Корабль-паук на десять футов короче «Рембо». В секторе Лишенных Тела большая теснота, но в целом устройство одинаковое.

Ридра подумала: «Мы проверили детали чувствователей — все в порядке,» — на языке басков.

— Капитанская каюта отлична, — добавил Батчер. — В ней находится управление оружием, мы собираемся совершить ошибки?

— Морализовать потом, — ответила она, — мы будем драться, как черти, за «Джебел Тарик». Но я хотела бы иметь наготове выход. Чтобы не случилось, я должна вернуться в штаб-квартиру Администрации Союза.

— Джебел хотел бы знать, будут ли Крибиане сражаться на нашей стороне. Они по прежнему висят в направлении Т.

— Они, вероятно, будут следить, не понимая сути, если их непосредственно не атакуют. Тогда они сумеют позаботиться о себе. Но вряд ли они присоединятся к нам.

— Плохо, — сказал Батчер. — Мы нуждаемся, очень нуждаемся в помощи.

— Стратегия Мастерская. Стратегия Мастерская, донесся через громкоговоритель голос Джебела. — Повторяю, стратегия Мастерская.

Там, где в ее кабине висели лингвистические карты, по стене распростерся экран-копия стофунтовой проекции в галерее «Тарика». А где у нее находился стол, тут размещалось управление бомбами и вибропушками.

— Страшное нецивилизованное оружие, — заметила она, садясь в пузырьковое кресло. — Но дьявольски эффективное, если знаешь, как с ним обращаться.

— Что?

Батчер привязывался рядом с ней.

— Я перефразировала Хозяина оружия в Армседже.

— Проверьте свой экипаж, — распорядился Батчер. А я проверю готовность корабля.

Ридра включила интерком.

— Брасс, вы на месте?

— Да.

— Глаз, Ухо, Нос?

— Здесь очень пыльно, капитан. Когда они в последний раз подметали кладбище?

— Меня не беспокоит пыль, как приборы?

— О, все в порядке…

— Навигаторы?

— Мы на месте. Молли учит Калли дзюдо. Но я тут же позову их, если что-нибудь случится.

— Будьте внимательны.

Батчер наклонился, взъерошил волосы Ридры и засмеялся.

— Они мне нравятся, — сказала она ему. — Надеюсь, мы их используем. Но один из них предатель, он дважды пытался меня уничтожить. Я не должна давать ему третий шанс. Но если я сделаю это, мне кажется, на этот раз я сумею поймать его.

В громкоговорителе повторился голос Джебела:

— Плотники собираются в тридцати градусах от галактического центра. Пильщики — у входа К. Ножовки должны быть готовы у выхода Р. Квердлаги — у выхода Т.

Эжекторы с щелканьем открылись. Каюта потемнела, а на экране вспыхнули звезды и туманности.

Контрольный щит светился красными и желтыми огоньками. Начинались переговоры кораблей-пауков с «Тариком».

— Хорошее предстоит дело. Ты его видишь, Носаафт?

— Они прямо передо мной, Большущий.

— Будем надеяться, что он нас еще не видит.

— Сверла, пилы и токарные станки, проверьте, все ли ваши детали смазаны, остры ли ваши лезвия.

— Это нам, — сказал Батчер. Руки его в полутьме замелькали над контрольным щитом.

— Что это за три шарика для пинг-понга в сети от комаров?

— Джебел говорит, что это крибианский корабль.

— Он не короче нашего.

— Моторные инструменты начинают операцию. Ручные инструменты ее закончат.

— Ноль, — прошептал Батчер.

Ридра почувствовала прыжок корабля. И звезды начали двигаться. Через десять секунд она увидела на экране среди звезд корабль Захватчиков с тупым носом.

— Какой отвратительный, — произнесла Ридра.

— «Тарик» выглядит почти также, только он поменьше. И если мы вернемся домой, будет прекрасно. Нет ли возможности привлечь крибианский корабль? Джебел будет атаковать Захватчика и постарается разрушить его как можно быстрее, но много сделать не сможет. Потом начнутся атаки, и если они все еще будут превосходить «Тарик» по силе и если внезапно не поможет Джебел, тогда…

И Ридра услышала во тьме удар кулаком в ладонь.

— Разве нельзя бросить на них большую и нецивилизованную атомную бомбу?

— У них есть дефлекторы, которые взорвут ее в руках Джебела.

— Я рада, что взяла с собой экипаж. Мы сможем уйти к штаб-квартире Администрации Союза.

— Если нас пустят, — угрюмо сказал Батчер. — Какая стратегия ведет к выигрышу?

— Скажу вскоре, после начала атаки. У меня есть метод, но если пользоваться им часто, приходится дорого расплачиваться.

Ридра вспомнила свое болезненное состояние после случая с Джеффри Кордом.

Тем временем Джебел продолжал отдавать распоряжения, экипажи болтали с «Тариком», а корабли-пауки улетали в ночь.

Началось так быстро, что она чуть не пропустила.

Пять пил скользнули в сотне ярдов от Захватчика. Они одновременно выстрелили по эжекторам выходов, а красные жуки забегали по бокам большого борова. Потребовалось всего четыре с половиной секунды, чтобы оставшиеся двадцать семь эжекторов раскрылись и выстрелили первые защитные крейсеры. Но Ридра уже думала о Вавилоне-17.

В своем замедленном времени она увидела, что нуждается в помощи. И выражение их необходимости было в то же время ответом.

— Меняется стратегия, Батчер. Следуйте за мной десятью кораблями. Мой экипаж начинает.

Безумное чувство медлительности, с которой слова английского языка слетают с языка! Ответ Батчера: — Киппи, посадите пилы на хвост и оставьте их там.

Его слова команды казались произнесенными на четверти скорости. Но ее экипаж уже вступил в управление кораблем-пауком. Ридра свистнула их траекторию в микрофон.

Брасс швырнул их под прямым углом к течению, и через мгновение она увидела перед собой пилы. Крутой поворот — и они оказались за первым слоем крейсеров Захватчика.

— Подогреть их изнутри!

Рука Батчера задержалась на управлении оружием.

— Гнать их к «Тарику»?

— Черт возьми, делайте! Огонь!

Батчер выстрелил, и пилы последовали его примеру.

Через десять секунд стало ясно, что она права.

«Тарик» лежал в направлении Р. А впереди были печеные яйца, сеть от комаров, неуклюжий пернатый крибианец. Крибианцы поддерживали Союз, и по крайней мере один из Захватчиков знал это, потому что он выстрелил в дикое сооружение, висевшее в пространстве. Ридра видела, как орудия Захвата кашлянули зеленым пламенем, но не достигли крибианца. Крейсер Захватчика превратился в белый дым, потемневший и рассеивающийся. Та же участь постигла второй крейсер, за ним еще три, еще…

— Прочь отсюда, Брасс, — и они резко свернули вверх и в сторону.

— Что это…? - начал Батчер.

— Тепловой луч крибианца, но они не используют его, пока на них не нападут. И поэтому мы организовали нападение на них.

Ридра вновь думала по-английски, ожидая головокружения и тошноты, но возбуждение отгоняло болезнь.

— Батчер! — это спрашивал Джебел, — что вы делаете?

— Подействовало, не так ли?

— Да, но вы оставили длину в нашей защите в десять миль длиной.

— Скажи ему, что мы заткнем ее через минуту, как только подставим другую группу.

Джебел, очевидно, услышал ее.

— А что мы будем делать в эти шестьдесят секунд, юная леди?

— Драться, как черти!

И следующая партия крейсеров исчезла в тепловом луче крибианцев. Затем из громкоговорителя: — Эй, Батчер, они за тобой!

— На этот раз они поняли, в чем дело!

— Батчер, шестеро у тебя на хвосте. Освободись от них побыстрее.

— Я могу легко увернуться от них, капитан, — послышался голос Брасса. — Они все под контролем моего корабля-матки. У меня большая свобода.

— Еще раз и преимущество будет на стороне Джебела.

— Попробуйте разомкнуть эту цепь флажков. — Джебел сказал в микрофон:- Пилы рассеивают и тормозят крейсеры сзади.

— Делаем. Держитесь за головы, парни!

— Эй, Батчер, один не поддается!

Джебел сказал:

— Спасибо за возврат моих пил, но кое-кто следует за вами и рвется в рукопашную.

Ридра вопросительно взглянула на Батчера.

— Герой, — прохрипел тот с отвращением. — Они попытаются схватиться с нами, перебраться на борт и сражаться.

— Не с этими парнями на корабле! Брасс, поворачивайте и тараньте их, или подойдите так близко, чтобы они подумали, что мы спятили.

— Можно сломать ребра…

Корабль подпрыгнул, и они почувствовали, как привязные ремни впиваются в тело.

Юношеский голос в интеркоме.

— Вним…

На экране крейсер Захватчика скользнул в сторону.

— Хорошая возможность, если они попытаются схватиться, — сказал Батчер. — Они не знают, что у нас на борту полный экипаж. У них самих не больше двух…

— Внимание, капитан!

Крейсер Захватчика заполнил экран. Послышался звон.

Батчер, расстегивая ремни, улыбнулся.

— Теперь рукопашная. Куда вы идете?

— С вами.

— У вас есть вибропистолет?

— Он прикреплял к поясу кобуру.

— Конечно. — Ридра откинула полу своей кофты. — И это тоже. Ванадиевая проволока в шесть дюймов. Злобная штука.

— Пошли.

Батчер передвинул рычаг гравитационного поля вниз до нормального тяготения.

— Зачем это?

— Они уже были в коридоре.

— Сражаться в космических костюмах плохо.

Гравитационное поле сохранит вокруг обоих кораблей пригодную для дыхания атмосферу примерно на двадцать футов над кораблями и сохранит немного тепла… более или менее…

— Насколько менее? — она вслед за ним скользнула в лифт.

— Примерно десять градусов ниже нуля.

Теперь на нем не было даже брюк, в которых он был на кладбище. Только кобура.

— Думаю, мы не будем тут долго и нам не понадобятся костюмы. Гарантирую вам, что те, кто окажется здесь, умрут через минуту и вовсе не от избытка давления. Голос его звучал глухо, когда они скользнули в проход. Если вы знаете, что делать, стойте в стороне. — Он наклонился и потерся о ее щеку своими волосами. — Но вы знаете, и я знаю. Это мы сделали хорошо.

Поднимая голову, он быстрым движением откинул люк. Их охватил холод. Но Ридра не почувствовала его.

Ускоренный метаболизм, который сопровождал Вавилон-17, окружил ее щитом физического равнодушия. Что-то пролетело над головой. Они знали, что делать — и одновременно сделали это — пригнулись. Разорвалась граната, вспышка осветила лицо Батчера. Он вскочил в гаснущем свете.

Она последовала за ним, поддерживаемая эффектом Вавилона-17. Батчер пригнулся, и Ридра тоже. Кто-то нырнул за десятифунтовый корпус шлюпки-аутригера.

Она выстрелила: медленные движения прячущегося человека позволили ей тщательно прицелиться. Она не посмотрела, попала ли. Батчер двигался в десяти футах впереди.

Как краб с клешнями, в ночи возвышался вражеский корабль. В направлении К сверкала параллель Галактики. Тени были угольно-черными на ровных корпусах. Со стороны К никто не мог увидеть ее, если только в своем движении она не пересекла звезду и не попала в прямой свет рукава Спецелли.

Ридра снова прыгнула — на этот раз на поверхность крейсера Захватчика. На мгновение стало холоднее, затем она ударилась и приземлилась вблизи места сцепления и опустилась на колени, когда внизу у люка разорвалась другая граната. Они не поняли еще, что она и Батчер уже снаружи. Хорошо. Ридра выстрелила. А с той стороны, где должен был быть Батчер раздался свист.

В темноте внизу двигались фигуры. Затем виброзалп ударил в металл рядом с ее рукой. Выстрел был из ее собственного корабля, и Ридра потратила четверть секунды, обдумывая мысль о том, что шпион, которого она боялась, присоединился к Захватчикам… Сначала тактика Захватчиков заключалась в том, чтобы не покидать своего корабля, а расстреливать их в люке. Эта тактика не удалась, и теперь они прятались в люке, стреляя оттуда.

Ридра выстрелила, потом еще раз. Батчер из своего укрытия сделал тоже самое.

Часть обода люка начала светиться от повторяющихся залпов. Потом раздался знакомый голос:

— Все в порядке, Батчер! Вы взяли их, капитан!

Ридра взглянула вниз и увидела Брасса, включившего огонь у люка и стоявшего в его свете у корпуса. Из своего убежища, опустив пистолет вышел Батчер.

Свет снизу еще более искажал дьявольскую внешность Брасса. В каждой лапе он держал по фигуре.

— Это действительно мои, — он потряс правую фигуру, — он старался пробраться обратно в корабль, поэтому я наступил ему на голову. — Пилот бросил безжизненное тело на плиты корпуса. — Не знаю, как вы парни, а я замерз. Я вышел сюда из-за дьявола. Тот говорит, что когда вы закончите свое дело, он подаст вам горячий кофе и добавит ирландовое виски. Или вы предпочитаете горячий ром с маслом? Пошли, пошли, вы победили.

В лифте мозг ее вернулся к английскому, и она начала думать. Иней на волосах Батчера начал таять и превращаться в крупные капли.

— Эй! — окликнула Ридра. — Если вы здесь, Брасс, то кто же у приборов?

— Киппи. Мы снова под контролем «Тарика».

— Ром, — сказал Батчер. — Негорячий и без масла, просто ром.

— Человек, близкий моему сердцу, — кивнул Брасс.

Одной рукой он обхватил за плечи Ридру, другой — Батчера. Дружеский жест, но она поняла, что он поддерживает, почти несет их.

Звон пошел по кораблю. Пилот взглянул на потолок.

— Расцепились.

Он привел их в капитанскую каюту. Когда они свалились в кресло, он сказал в интерком:

— Эй, дьявол, иди сюда и прихвати выпивку. Они заслужили ее.

— Брасс! — Ридра схватила пилота за руку, когда он повернулся, чтобы выйти. — Вы можете доставить нас отсюда в штаб-квартиру Администрации Союза?

— Он почесал за ухом.

— Мы на самом кончике Языка. И я знаю эту часть Снэп только по карте. Но чувствователи говорят мне, что мы на самом начале течения Наталь-бета. Оно проходит через Снэп, по нему мы можем добраться до Атлоас-ран, а оттуда до дверей Администрации Союза. Восемнадцатьдвадцать часов полета.

— Тогда летим.

Ридра посмотрела на Батчера. Он не возражал.

— Хорошая мысль, — сказал Брасс. — Примерно половина «Тарика»… гм… лишены тела.

— Захватчики победили?

— Нет. Крибианцы победили. Они наконец поняли, что происходит, поджарили большой корабль, и схватка кончилась. Но еще до этого «Тарик» получил в корпусе дыру, достаточную, чтобы пропустить три корабля-паука. Киппи сказал мне, что все оставшиеся заняты работой, но у них нет двигательной силы.

— А что с Джебелом? — спросил Батчер.

— Мертв, — сказал Брасс.

Дьявол просунул свою белую голову в дверь.

— Вот они.

Брасс взял бутылку и стаканы.

Громкоговоритель: — Батчер, мы видели, как вы схватились с крейсером Захватчиков. Вы живы?

— Батчер жив, шеф.

— Мало кому еще так повезло. Капитан Вонг, я надеюсь, вы посвятите мне элегию?

— Джебел? — Ридра села рядом с Батчером. — Мы немедленно направляемся в штаб-квартиру Администрации Союза. И вернемся с помощью.

— Как вам будет угодно, капитан. У нас тут немного тесно.

— Мы отправляемся.

Брасс был у двери.

— Помощник, парни в норме?

— Присутствуют и пересчитаны. Капитан, вы никому не давали разрешения на пронос на борт шутихи?

— Нет, насколько я помню.

— Это все, что я хотел знать. Pan, ко мне…

Ридра рассмеялась.

— Навигаторы?

— Готовы, — ответил Рои.

Ридра расслышала голос Молли: «Пили така, кулала, милала, милеле…» — Перестаньте спать, — сказала Ридра, — мы стартуем.

— Молли учит нас стихотворению на суахили, ответил Рон.

— О! Чувствователи?

— Ап-чхи! Я всегда говорил, капитан, что нужно держать кладбище чистым… Однажды и вам оно может потребоваться. Джебел этого не учитывает. Мы готовы.

— Пусть помощник пошлет вниз одного из парней со шваброй, Брасс.

— Все проверено и готово, капитан.

Включились стасис-генераторы, и Ридра откинулась в кресле. Внутри нее что-то расслабилось наконец.

— Я не думала, что мы выберемся отсюда, — Ридра повернулась к Батчеру, который сидел на краю кресла, глядя на нее. — Вы знаете, я нервная, как кошка. И чувствую себя не очень хорошо. О, дьявол, этот старт. — С расслабленностью болезнь, которую она так долго отгоняла от себя, начала овладевать ее телом. — Я чувствую себя так, будто разлетаюсь на части. Знаете, когда во всем сомневаешься, когда кажется, что чувства тебя обманывают…

Дыхание причиняло ей боль.

— Я — быть, — мягко сказал Батчер, — а вы — суть.

— Не позволяйте мне сомневаться в этом, Батчер. Я и об этом начала задумываться… Среди моего экипажа есть шпион, я ведь говорила вам об этом? Может, это Брасс, и он швырнет нас в другую Новую? — Болезненность начала переходить в истерию. Она выхватила бутылку из руки Батчера. — Не пейте это! Д… д… он мог отравить нас! — Она неуверенно встала. Все было охвачено красным туманом. — Или один из мертвых. Как… как я мог… могу… сражаться с призраком? — Чувствуя боль в животе, она боролась с тошнотой. С болью пришел страх. Она уже не могла говорить ясно. — У… убить… убить нас! — прошептала она. — Ни вы ни я…

«Уйти от боли, которая являла опасность, а опасность означала тишину.» Батчер сказал:

— Если вы будете в опасности, посмотрите в мой мозг, используйте, как нужно.

Картина в ее мозгу без слов: однажды она, Мулле и Фобо ввязались в ссору на «Танторе». Она получила удар в челюсть и отпрянула назад, и успела увернуться, когда кто-то схватил зеркало с прилавка и швырнул в нее. Ее собственное испуганное лицо с криком летело на нее и ударилось в протянутые руки… И когда она глядела в лицо Батчера сквозь Батчера, сквозь боль и Вавилон-17, это случилось с нею…