"Рыцарь Ордена Книга 3" - читать интересную книгу автора (Садов Сергей)

Глава 6

Однако на следующий день мне не удалось покинуть Амстер. Меня срочно вызвали в магистрат. Мервин, оказывается, совещался с остальными членами большого совета почти всю ночь, и теперь они горели желанием поговорить со мной. Пришлось идти, выдав деньги Готлибу, сказав, что на сегодня они могут заняться каждый своими делами.

– Только, Готлиб, пожалуйста, давайте не создавать никаких проблем. Я имею в виду, что бы латники вели себя хорошо.

Готлиб продемонстрировал мне мощный кулак.

– Пусть только попробуют что-нибудь натворить. Я сам с ними поговорю.

Я с уважением посмотрел на мощный кулак и кивнул.

Мервин меня уже ждал. В его комнате на столе лежало несколько палочек даль-связи. Они были установлены в специальный футляр, чтобы можно было разговаривать сразу со всеми и при этом не зажимать их в руке. Мастер однажды объяснял мне этот механизм, но я половину не понял, а вторую половину объяснений пропустил мимо ушей. Работает и хорошо.

Мервин показал на кресло, недалеко от палочек. Я сел и пододвинул футляр с даль-связью поближе, наподобие микрофонов. А дальше начался форменный допрос. Меня буквально засыпали вопросами. А потом с таким же энтузиазмом стали давать кучу советов на тему как общаться с драконами. В конце концов, я не выдержал:

– Слушайте, если вы так хорошо знаете драконов, то почему вам в течение двух тысяч лет не удалось заключить с ними союз, несмотря на все ваши попытки?

Кто-то возмущенно фыркнул, а Ратобор, который, кстати, меньше всех советовал мне, захохотал.

– Что у вас вызвало такой смех, князь? – возмущенно спросил король бриттов.

– А то, что молодой человек абсолютно прав. Не нам ему советовать, а скорее ему нам. Давайте уж признаем, что мы ничего не знаем о драконах. Нам даже не пришло в голову, что драконы ждут от нас действий, а не разговоров.

– Если бы они заключили договор, то были бы действия, – отрезал премьер-министр Византии.

– Давайте учитывать, что драконы не люди. Не стоит подходить к ним с нашими мерками, – примирительно заметил Отто Даерх. – Поэтому князь прав, мы плохо знаем драконов и не можем ничего посоветовать.

Это замечание вызвали дискуссию почти на час, из которой меня исключили. Впрочем, я и не настаивал. После окончания дискуссии на меня с новой силой обрушились советы и пожелания. Я молча слушал и кивал, словно меня могли видеть. Про себя я уже решил, что пропущу все эти советы мимо ушей. А, решив так, я уже не спорил – не стоило портить настроение ни себе, ни этим советчикам.

Подобное совещание длилось почти до трех часов дня. В принципе оно не было пустой болтовней, как я опасался. Нам удалось договориться о том, какую роль будут играть драконы в армии коалиции, а мне сразу удалось пресечь все попытки использовать драконов в любом ином качестве, кроме как воинов против Сверкающего.

– О том, что будет после войны, договариваться с драконами будем отдельно, когда и люди драконов и драконы людей узнают поближе. Сейчас об этом говорить рано.

– Барон Веербаха, это мой приказ! – вспылил король Отто.

– Прошу прощения, ваше величество, – отрезал я. – Но я намерен очень серьезно отнестись к титулу Защитник Драконов, который они мне дали. А если вы со мной собираетесь разговаривать таким тоном, то я откажусь от баронства и передам замок тому, кого вы мне укажете, тогда мне никто не сможет приказывать.

– Ну ты, не бросайся наследством! Даже я не могу лишить тебя баронства. – Сразу чувствовалось, что Отто разгневан и одновременно смущен и сильно озадачен. С ним никто из его подданных не разговаривал таким тоном. Отто дураком не был и прекрасно понял, что я не сильно цепляюсь за баронство и, следовательно, у него нет никаких способов воздействовать на мои решения. Но ему сильно не нравилось, что он получил от своего подданного при всех других правителях подобную отповедь. Но сделать он ничего не мог. – Потом, так потом.

– Я рад, что вы согласились с моим мнением, ваше величество, – серьезно ответил я, чтобы как-то загладить свое непочтительное поведение. Впрочем, я подозревал, что это не сильно уменьшило его гнев, но тут я рассчитывал на помощь Ратобора.

– Зря ты так с Отто, – заметил Мервин, убирая палочки даль-связи из футляра.

– Я хотел сразу исключить все недоразумения по этому вопросу, чтобы ни у кого не создавать никаких иллюзий.

– Возможно ты и прав, но сегодня у тебя появилось несколько могущественных врагов. Ведь каждый из сегодняшних твоих собеседников уже просчитывал возможность как им использовать ситуацию в свою пользу. И каждый рассчитывал использовать для этого твою молодость и наивность. Отто просто оказался самым нетерпеливым и к тому же чрезвычайно прямолинейным. Он решил действовать прямо, воспользовавшись тем, что ты его подданный.

– А вы? Вы не намеревались использовать свое знакомство со мной?

– Я?! – усмехнулся Мервин. – Была такая мысль, но я слишком хорошо изучил тебя, чтобы понять бесперспективность подобного плана. Я не хочу сказать, что не смог бы обмануть тебя. Я обманывал многих своих противников. Но вот мне почему-то кажется, что если я начну обманывать тебя, даже если мне это удастся, то этим себе и Амстеру наврежу гораздо больше, чем если буду честен. Я ведь не забыл еще Севана, который сейчас почти разорился и вызывает всеобщий смех. А ведь он не обманывал тебя, просто пошутил. Помню я и Парадизию, где один человек, помнится, тоже хотел обмануть тебя. И дело не в том, что ты такой умный или хитрый. Просто твое поведение совершенно непредсказуемо и никогда не знаешь, что ты выкинешь в следующее мгновение. А это твое качество становится смертельно опасно для пытающегося обмануть тебя.

– Почему? – искренне заинтересовался.

– Если ты действительно это хочешь знать, то я объясню. Понимаешь, люди не обманывают ради обмана, тем более на таком высоком уровне. Обманывают с целью чего-то добиться. В твоем случае с помощью обмана кто-то может попытаться управлять тобой в своих интересах. Ты понимаешь, о чем я?

Я кивнул.

– Обманывая меня, кто-то может захотеть добиться от меня тех или иных действий.

– Верно. Но вот твои действия на обман, даже если ты поверишь в него… вернее даже сказать именно потому, что ты поверишь в него, могут быть совершенно непредсказуемы. Понимаешь, обманывая, человек просчитывает ту реакцию, которой хочет добиться от того, кого обманывает, а вот сделать это в твоем случае практически невозможно. Даже я, который знает тебя лучше многих остальных королей, императоров и премьер-министров… даже я не берусь предсказать твою реакцию в той или иной ситуации.

– Мастер говорил мне, что это из-за того, что я родился другом мире.

– Я тоже так подумал. Именно поэтому я предпочитаю не обманывать тебя.

От Мервина я вышел немного задумчивым. Мне совершенно не нравилась та ситуация, в которой оказался. Только сейчас я понял, что найдется много людей, которые попытаются использовать мое неожиданное положения для того, чтобы перетянуть драконов на свою сторону. Да! А когда-то я думал, что охота на меня агентов Сверкающего самое худшее, что меня может ожидать. Как не был могущественен Сверкающий, но действия его агентов управлялись из одного центра и, следовательно, были предсказуемы. Сейчас же за мной начнут охоту куча авантюристов разных мастей, действия которых предсказать невозможно. И главное не то, что они захотят меня убить, нет, это не надо им. Главное в том, что они будут стараться влезть ко мне в доверие, обмануть, обыграть, а потом заставить плясать под свою дудку. И уже никогда нельзя быть уверенным, что вот этот человек действительно хороший человек, который просто хочет помочь тебе, или он хладнокровный подонок, который разыгрывает к тебе хорошее отношение, чтобы потом использовать в своих интересах. Тут мне неожиданно в голову пришла мысль, что в этом отношении охота за мной Сверкающего была, как это ни парадоксально, гораздо лучше. Поскольку все случайные личности просто разбегались от меня, как только узнавали кто мой враг, чтобы не попасть под случайные выстрелы. Рядом оставались только те, на кого действительно можно было положиться. И вот ситуация коренным образом менялась.

– Ты чего такой грустный?

Я поднял голову.

– Вильен, как хорошо, что я тебя встретил. Эта такая удача!

– Ага. Такая удача. Если, конечно, считать удачей то, что я ждал тебя здесь, поскольку эта самая короткая дорога между магистратом и твоей гостиницей.

– Ты ждал меня?! Но зачем?

– А затем, что сейчас мы отправимся на переговоры. Я тебе говорил об это еще вчера.

– Вильен, я тебе все сказал еще вчера…

– Хватит! – сердито оборвал меня Нарнах. – В конце концов, вспомни нашу договоренность! Ты сам захотел стать главным в моей фирме, а сейчас переговоры должны вести именно руководители. Ты понял?

Пришлось смириться. Впрочем, Нарнах, преувеличил мое значение на переговоры. Их на себя взял сам Вильен, моя же роль свелась к тому, чтобы поддакивать ему и кивать. Несколько раз наши противники по переговорам пытались разъединить меня и Вильена, старясь грубой или тонкой лестью воздействовать на меня. Пытались тонкими намеками уверить меня в том, что такой гений как я сможет провести переговоры гораздо лучше, чем мой такой упрямый помощник, который не видит очевидной выгоды от их предложений. Я кивал, соглашаясь, задирал нос, глубокомысленно хмурил лоб, а потом так же кивал Нарнаху, соглашаясь с его мнением, выслушивал его вопросы о моем мнении и соглашался с его предложениями, которые он высказывал тут же. Мое поведение сильно забавляло Нарнаха и сбивало с толку наших противников, которые никак не могли понять кто я такой: действительный глава или кукла. Особенно после того, как я отказал Нарнаху в одной просьбе, но она была настолько для меня неприемлемой, что я подозревал, что Нарнах, который знал меня очень хорошо, специально высказал ее, чтобы я мог отказать, продемонстрировав, что последнее слово все же за мной. В конце концов, все это настолько сбило всех с толку, что Нарнаху удалось заключить очень выгодный контракт. Это я понял по его довольной физиономии.

– Энинг, ты гений! А я то дурак не сразу разгадал твою игру! А потом я еще подкинул им тему для размышлений, когда ты отказался от выгодного предложения! – заявил Вильен, подтверждая мои подозрения, что он выказал его специально, чтобы я отказал.

– Какую игру? – недоуменно спросил я.

Нарнах так же недоуменно смотрел на меня.

– Но твоя игра с интендантами…

– Но я просто забавлялся. Мне показалось довольно забавным то, как они пытались воздействовать на меня, не представляя наших с тобой отношений. Я просто развлекался.

Вильен сел в кресло и уставился на меня.

– Знаешь, я иногда перестаю понимать, когда ты шутишь, а когда говоришь правду. Может ты и правда только забавлялся, но твоя забава оказалась как нельзя более кстати. Из-за нее мы заключили очень выгодный контракт. Могу только посоветовать тебе и впредь так же забавляться. А теперь рассказывай про свои проблемы.

– Какие проблемы?

– Энинг, не считай меня идиотом. Я же видел какой задумчивый ты шел, когда встретил тебя. К тому же я вчера поговорил с Далилой. – Ага, теперь понятно, почему Далила согласилась проводить Нарнаха – они меня обсуждали.

– Да это ерунда. – Я поделился сомнением с Вильеном, в тайне надеясь, что тот высмеет мои страхи.

Вопреки моей тайной надежде, Нарнах не засмеялся, а нахмурился.

– Да нет, не ерунда. Тут ты прав. – Нарнах задумался. – Да, везет тебе на сюрпризы. И при этом ты можешь совершенно честно сказать, что ничего подобного не хотел. Что ж, могу тебе только посоветовать быть более разборчивым при выборе друзей и не верить сладким речам. Энинг, запомни одну житейскую мудрость, которая может тебе помочь, если ты поймешь: настоящий друг не тот, кто всегда с тобой соглашается, кто постоянно восхищается тобой, кто заглядывает тебе в рот, готовый подхватить каждое твое слово…

– Ну уж, такого я сразу раскушу.

– Это ты сейчас так думаешь. Конечно, такого идиота ты раскусишь сразу, но беда в том, что не все негодяи идиоты. Поверь, у них большой опыт обмана, а на лесть очень трудно не клюнуть. Поэтому доверяй не тем, кто утверждает, какой ты гениальный, ловя каждое твое слово. Верь тем, кто спорит с тобой, кто готов отстаивать собственное мнение перед тобой, кто не боится сказать правду, даже зная, что она тебе не понравится. Именно такие люди и есть твои настоящие друзья.

– Я запомню это и подумаю.

– Подумай. Подумай о тех многочисленных царях, королях и прочих властителях, которые оказались в одиночестве, всеми покинутые и преданные, окруженные врагами и предателями. И только потому, что они в свое время окружили себя теми, кто говорил приятные им вещи, и прогнали тех, кто говорил им то, что им было неприятно, даже если это была правда.

Об этом действительно стоило подумать.

Вильен попрощался со мной и отправился по своим делам, я же решил погулять по городу и подумать над тем, что сказал Нарнах. Что ни говори, но у него большой опыт общения с людьми. Для него это вопрос жизненной необходимости. А от того, как он умеет подобрать себе людей, зависят прибыли Нарнаха. Так что словам Вильена в этом плане можно верить безоговорочно. Нет, неправильно. Верить кому-то безоговорочно – это переложить ответственность за свои поступки с себя на кого-то другого. Ведь что может быть проще, чем заявить: “Я так сделал, потому что он мне так сказал! Как он меня обманул, а я так ему верил!” Но ведь человек должен и собственные мозги иметь. Друзьям нужно верить, но не перекладывать ответственность на них за собственную глупость. Прав Вильен? Да, я готов согласиться с ним, тем более что Мастер тоже говорил об этом. Да и у меня есть кое-какой собственный опыт.

В гостиницу я вернулся только под вечер.

– Сегодня, пожалуй, стоит остаться здесь, – сообщил я Готлибу. – На ночь не будем выезжать.

Готлиб согласно кивнул, но все же заметил:

– Это не самая дешевая гостиница.

– Да ладно тебе жадничать. Не так уж здесь и дорого.

– С моей стороны было бы глупостью беречь чужие деньги. У милорда для этого есть управляющий, – усмехнулся Готлиб. – А мне здесь нравится.

– Тогда проведем здесь еще одну ночь.

В отличие от моих людей, я жил в гостинице совершенно бесплатно. Хозяин наотрез отказывался брать у меня деньги, считая, что не разориться, если предоставит номер спасителю города за счет заведение. И считал вполне справедливо, тем более что реклама, которую я невольно делал гостинице, привлекала сюда дополнительных клиентов. Поэтому я отнесся к бесплатному проживанию здесь немного философски, что, учитывая мое финансовое положение, я вполне мог себе позволить. Правда, меня крайне интересовало название гостиницы, и один раз я даже хотел спросить хозяина, почему он называл ее “У моста”, хотя поблизости нет ни одного, но сначала было некогда мне, а потом я не видел хозяина. Так это для меня и осталось загадкой. Тут я подумал о Роне и приподнялся в кровати.

– Рон, ты спишь? – позвал я.

– Спал, – отозвался недовольный голос. – Чего надо?

– Ты не знаешь, почему эта гостиница называется “У моста”?

– И ради этого ты меня разбудил?

– Рон, не вредничай. Если бы ты спал, то тебя было бы из пушки не разбудить, а ты отозвался сразу, как только я тебя позвал.

– Ладно, так и быть, объясню. Это гостиница называется так потому, что раньше она стояла на перекрестке, через который был перекинут пешеходный мост. После пожара здесь проложили более широкую улицу, перекресток убрали и в мосте отпала необходимость. Но хозяин не стал менять название, посчитав, что если она уцелела при пожаре, то это знак свыше ничего в ней не менять. Если это все, что ты хотел узнать, то я буду спать, с вашего разрешения, милорд, – последнюю фразу Рон произнес с легкой издевкой. По шее, что ли ему надавать? Нет, вставать неохота, да и спать хочется.

Утром я решил рано не вставать. Ага, как же! Решил! Меня подняли сразу после восхода, даже не спросив моего мнения. Оказывается весь мой отряд уже встал и теперь ожидает меня.

– Слушай, а вы не могли бы еще немного поспать? – пытаясь быть вежливым, спросил я у Готлиба.

– Милорд, если вы хотели сегодня отдохнуть, то вам следовало сказать об этом мне вчера, тогда я не стал бы поднимать людей так рано.

Что ж, сам виноват, ничего не попишешь.

– Ладно. Сейчас спущусь.

Готлиб поклонился и вышел. Я же совершил свой самый большой подвиг за все время нахождения в этом мире: поборол сон и встал, а потом заснул стоя. Проснулся я оттого, что брякнулся во сне на пол и сильно ударился коленом об кровать. Поминая всех святых, не очень святых и совсем не святых, я потер саднящую коленку и встал. Чтобы снова не уснуть. Пришлось прибегнуть к дей-ча. Нет, это все-таки издевательство над бароном. Я вчера вымотался морально на всех этих переговорах, которыми наградили меня сначала Мервин, а потом Нарнах. Потом вымотался физически, исходя пешком чуть ли не весь город, да еще в кольчуге и с мечом, размышляя о своем новом положении. Потом часа два занимался разными хозяйственными делами, уплачивая за ту мебель, которую превратили в дрова мои охранники сегодня за ужином, когда они поспорили с гвардейцами Амстера кто из них сильнее. Еще час пришлось потратить на восстановление хороших отношений с хозяином. В результате всего этого я лег спать в третьем часу утра. Имеет ли право после этого барон поспать подольше? Имеет! Тогда почему мне не дают воспользоваться этим правом? Вот Рон дрыхнет и хоть бы что. И будет до обеда дрыхнуть. Где же справедливость? Справедливости в мире нет. Придя к такому грустному выводу, я открыл глаза и, чувствуя себя взбодренным после дей-ча, тихо, стараясь не потревожить спящего Рона, оделся и вышел.

К полудню удалось закончить все организационные вопросы, поскольку только сейчас обнаружилось, что у нас нет многих вещей, необходимых для похода вещей. В частности обнаружилось, что нет палаток для солдат.

– Я думал ты специально не взял их с собой, – сообщил мне Готлиб, выслушав мои высказывания о тех, кто собирал поход. – Обычно барон должен проверять то снаряжение, которое берут с собой его люди.

Я тут же замолчал, признавая его правоту. Опять я влип в неприятности просто от незнания тех тонкостей, которые остальные бароны познают с рождения.

– Если ты помнишь, то я не родился бароном и стал им по завещанию. Я думал, что такие очевидные вещи должны знать солдаты и без напоминаний.

Теперь настала очередь Готлиба задуматься.

– Я об этом не подумал, – признал он. – Я думал ты приготовил все необходимое здесь, поэтому и не берешь лишнее в дорогу. А то, что мы по дороге останавливались на постоялых дворах, убедило меня в этом.

– Ладно. Сейчас уже поздно искать виновного. – Я вытряхнул свою сумку и достал кошелек с золотом. – Вот. Отправь кого-нибудь из солдат, пусть закупят все, что нам нужно. И пусть выбирают все лучшее.

– Солдат, милорд?! – изумился Готлиб. – Да они же половину своруют и накупят какую-нибудь дешевку, утверждаю, что именно на это истратили все выданные деньги.

– Готлиб, – устало попросил я. – Я не выспался и сейчас туго соображаю. Сам найди кого отправить. Не найдешь, отправляйся сам и прихвати солдат в качестве носильщиков.

– Я отправлю сержанта.

Сержанты в тевтонской армии почти полностью соответствовали сержантам армий моего мира. Они отвечали за дисциплину в отряде, когда командиры были заняты (пирушкой, например) и назначались из опытных латников, низшего происхождения. Почему сержант будет честнее солдат, которым, собственно он и является, я не понял.

– Хорошо.

Вспоминая ту суету, что была утром, я хмурился и сердито кусал губы. Можно сколько угодно ругать Готлиба или Хоггарда, но они не могли предполагать, насколько я плохо знаю все детали похода. Поэтому то, что для них было очевидно, для меня было в новинку и мне всему приходилось учиться на ходу. Поэтому-то они и ничего не сказали мне, когда в поход отряд собрался кое-как. Они-то были уверены, что я знаю, что делаю и им даже в голову не пришло поправить меня. Решив не повторять прежних ошибок, я на этот раз, прежде чем выехать из гостиницы, проверил досконально весь багаж. Причем смотрел не только я (откуда я знаю, что может понадобиться отряду в пути?), но и заставил смотреть Готлиба, к которому подольстился тем, что он более опытен и побывал во многих походах. Польщенный Готлиб согласился провести проверку после меня. Я же не столько проверял, сколько учился у него, наблюдая за действиями Готлиба.

– Ну скоро мы отправимся? – Рон нетерпеливо гарцевал на своем коне. За время путешествия Рон стал отличным наездником и сейчас я сильно сомневался в том, что теперь он не смог бы справиться с тем конем, которого он нашел во время осады Амстера. Тогда мы были вынуждены его продать именно потому, что Рон не смог справиться с боевым конем. Да, теперь бы он справился. Рядом с Роном стоял Дин, завистливо наблюдая за приятелем. Интересно, что этот чертенок наплел другу? Наверняка о каком-нибудь важном задании, которое он должен выполнить, но о котором ничего сказать не может в силу его жуткой секретности, но Дин его друг и по секрету можно сказать… Дальше все зависело от фантазии Рона, а она у него была довольно богатой. – Что мы возимся?

– А некоторые сони могут помолчать, – оборвал я его. – Сам спал до одиннадцати, а теперь всех торопишь.

– А я виноват, да? Сам меня не разбудил!

– Так, я еще и виноват. А ну цыц у меня.

Рон обиженно фыркнул.

– Тоже мне, командир. – Но сказал тихо, чтобы никто не услышал. Только он забыл, что слух у меня был гораздо лучше, чем у обычных людей, благодаря занятиям с Дерроном и Мастером.

– Теперь все? – спросил я Готлиба.

Тот кивнул.

– Кажется да, милорд.

– Отлично, тогда вперед. – Я вскочил на Урагана и выехал вперед отряда. Рядом пристроился Готлиб, а с другого бока поехал Рон. За нами ехали остальные солдаты.

Как и в прошлый раз, нас провожали удивленные взгляды жителей, не понимающих, что чужим солдатам могло понадобиться в их городе. Под эти удивленные взгляды мы и покинули Амстер. Вспомнив часового, который не хотел пускать наш отряд в город, указывая, где остановились все остальные солдаты Тевтонии, я направился в ту сторону.

Тевтонскую армия я нашел сразу. На поляне чуть в стороне от города стояли высокие островерхие палатки, которые, казалось, стояли кое-как. Однако, присмотревшись, я обнаружил, что порядок все же существует. Палатки радиально расходились от шатра в центре, где, скорее всего, располагался командир этого отряда. А между рядами палаток были вбиты колья, к которым были привязаны кони. Я оценил удобство такого расположения. Кони почуют чужаков быстрее людей, и любому, кто попытается пройти к центру придется очень непросто. Но я не завидовал тем, кто располагался с краю этого круга. В последствие я узнал, что при опасности столкновения с противником по кругу лагеря ставились часовые, которые составляли сплошную цепь. Прикинув количество палаток, я посчитал, что здесь находилось примерно две тысячи конников. Понятно, почему Мервин говорил, что командует этим отрядом полковник. Командующий должен присоединиться позже и возглавить все силы тевтонской армии. А сейчас, насколько я знал, он еще даже не назначен королем.

Рядом с тевтонской армией, располагался лагерь китижской армии, что было закономерно, если учесть, что у тевтонской армии не было своей интендантской службы и, по договоренности, снабжение тевтонской армии должна была взять на себя китижская армия. Сам же лагерь являл собой полную противоположность лагеря армии Тевтонии. В свое время, ведя почти непрерывные войны с Византией, которая долго не прекращала попыток установить господство в том регионе, китижане многое переняли из опыта Византии, и их лагерь очень походил на стандартный лагерь византийской армии. Лагерь представлял собой четырехугольник, где ровными рядами стояли палатки. Внутри лагеря четко вышагивали патрули, стояли часовые. Сама же граница лагеря была намечена небольшим рвом, который в боевых условиях был глубже и шире. Вынутая из него земля образовывала насыпь, наверху которой втыкались колья. Он был похож на римский военный лагерь, как я видел его в учебнике истории, но было одно существенное отличие: лагерь китижской армии состоял как бы из двух лагерей, в одном находилась пехота, в другом конница. А при нападении на лагерь, противнику приходилось атаковать не один укрепленный пункт, а два, причем защитники, благодаря близости лагерей друг к другу и специально оставленным проходам могли переходить из одного лагеря в другой. И даже падение одного лагеря ничего не решало, поскольку врагу приходилось тут же начинать штурмовать другой. Китижан было больше, поскольку стандартный полк китижской армии состоял из четырех тысяч солдат и пятьсот конников, если был пехотный и из пяти тысяч – если был кавалерийским.

Оторвавшись от разглядывания военных лагерей, я направился к палатке командира, поскольку обязан был представиться ему и сообщить численность своего отряда. Дальше шла обычная волокита: писаря заносили мое имя и численность отряда в специальный реестр.

Подъехав к палатке, я соскочил с коня и направился к входу. Мои люди остались на конях. Часовые у палатки насмешливо посмотрели на меня, потом один из них вошел внутрь.

– Прибыл еще один отряд, – услышал я сообщение часового.

– Пусть войдет, – буркнул чей-то голос.

Часовой вышел из палатки и откинул полог, приглашая меня зайти. Я пригнулся и вошел. Палатка была довольно просторной, поскольку служила не только жильем для командира, но была еще и штабом. Внутри стоял походный стол, за которым сидел писарь. В самой дальнем углу была постелена постель, которую закрывала занавеска. Вдоль полотняных стенок стояли складные стулья – здесь должны сидеть командиры соединений при совещании. Сам полковник являл собой образ типичного вояки. Высокий, широкий в плечах, на нем была кольчуга, широкий меч висел у пояса. Лицо этого человека было довольно грубым: большой нос, глубокие морщины, чисто выбритый подбородок выпирал вперед, а глаза, казалось, всегда смотрели сердито, ища каких-нибудь недостатков в собеседнике, что было очень неудобно для собеседников. Они, как бы говорили: “Говори-говори, все равно я тебе не верю”. В целом этот человек мне не понравился с первого взгляда, хотя я быстро понял, что этот человек профессионал. Он окинул меня своим сердитым взглядом и презрительно фыркнул:

– Еще один маменькин сынок. Почему бы тебе не отправиться домой?

Как я уже говорил, ничем не спровоцированную грубость я не переваривал.

– А вы собираетесь записаться ко мне папенькой?

Писарь опрокинул чернильницу, но даже не подумал ловить ее, а ошарашено уставился на меня. Сам полковник тяжело задышал, словно у него были какие-то проблемы с дыханием.

– Да ты, щенок, соображаешь с кем говоришь?! Твое счастье, что ты еще не зачислен в мой полк, а то я не посмотрел бы на твой возраст и приказал бы всыпать тебе с десяток плетей. За нахальство!!!

– Нахальство, в отличие от глупости, порок меньший.

– Малыш, – прошипел полковник, – искренне тебе советую, найди другой полк и вступи туда. Не вводи в грех.

– Командир, ставящий личные мотивы выше общего дела, не заслуживает зваться командиром и должен быть отстранен от командования, как вредный для армии, – процитировал я одно из основных правил тевтонской армии.

Полковник, казалось, проглотил ежа и теперь мучительно пытался его выплюнуть. Он тяжело дышал, его глаза налились кровью.

– Командир, который выносит суждение о человеке не по его делам, а по внешнему виду или личным симпатиям, – продолжил я цитирования правил, – так же не может быть командиром.

Полковник, наконец, справился со спазмами дыхания,

– Хорошо, – прохрипел он. – Я посмотрю, каков ты в деле. Но не дай бог тебе в чем-то ошибиться. – Рогнар, запиши этого… этого барона.

Но писарь сделать этого не успел. Полог палатки откинулся и в нее влетел часовой.

– Гонец от Его Величества!

– Так впусти!

Часовой вышел из палатки и тут же в нее вошел другой человек в дорожной одежде, но в котором я с удивлением узнал Голос короля. Что же это за послание, которое доверено только человеку, устами которого обычно говорит только сам король? Похоже, те же самые мысли мучили и полковника. Голос тем, временем, оглядел платку и увидел меня.

– Хорошо, что ты здесь. Собственно говоря, я к тебе. Полковник, вы разрешите обратиться к этому человеку? – Еще бы полковник не разрешил что-либо Голосу короля, но он был здесь хозяином и вежливость требовала спросить.

При этих словах полковник удивленно раскрыл рот и уставился на меня. Потом, словно сомнамбула, кивнул.

– Хорошо. – Голос повернулся ко мне. – У меня для тебя послание короля. Личное. – Голос достал письмо и протянул мне.

Я удивленно оглядел сложенный лист бумаги. Потом разорвал его и стал читать. Это еще больше удивило полковника, из чего я сделал вывод, что сам он читать не умеет.

Король в своем письме повторял все тот же свой приказ по поводу драконов, только гораздо более вежливо и с элементами просьбы, не скупясь на комплименты. Дочитав до конца, я вернул письмо.

– Каков твой ответ?

– Нет. Я об этом королю сказал еще на том совещание. И если его это утешит, то могу сообщить, что такое же нет услышат от меня и остальные, а вчера я сказал его и Мервину.

– Я так и думал, что ты откажешь, но король хотел попробовать. – Голос убрал письмо и повернулся к полковнику и писарю. – Вы будете свидетелями того, что здесь сейчас произойдет. Я буду говорить от имени короля. Энинг Сокол, барон Веербаха, рыцарь Ордена и кавалер ордена Чести, – я заметил, как при моем имени расширились глаза у полковника и у писаря, как нервно сглотнул писарь и побледней полковник.

– Его Величество Великий Князь Китижа за ратные подвиги во время мятежа награждает тебя Золотой Гривной. – Голос обнажил свой меч и коснулся моего плеча. Потом надел мне на шею золотой плетеный обруч. В этом обруче не было ничего необычного. Обычный, сплетенный из золота обруч, но именно он считался высшей наградой за воинскую доблесть в Китиже. И этот обруч невозможно было купить ни за какие деньги или драгоценные камни. И горе тому, кто осмелится надеть его на себя, не заслужив его. Только сам князь мог наградить им кого-то, но даже он не мог принять здесь единоличного решения. Сначала он обязан услышать мнение минимум троих кавалеров этого ордена. Он должен был описать им, за что собирается наградить кого-то, и только при их единогласном согласии награждал. При этом представить к этой награде мог любой командир подразделения своего солдата. Этот орден был самым демократичным в Китиже и наградить им могли как простого солдата, так и аристократа, поскольку в Китиже считалось, что ратный подвиг одинаков как у простых крестьян, так и у дворян. Так что получить эту награду было действительно очень трудно. Насколько я знал, во всей китижской армии едва наберется десяток кавалеров этого ордена. Как же князю удалось убедить остальных согласиться с этой наградой? Но размышлять у меня времени не было. В этот момент Голос достал нечто, при виде чего полковник нервно схватился за стул.

– Кроме того, Его Величество Отто III производит Энинга Сокола в полные генералы Тевтонской армии. – Голос протянул мне генеральский жезл, украшенный рубинами и сапфирами. Когда я принял жезл и встал с колена, Голос вручил мне приказ, где я должен был поставить подпись, что я и сделал, приложив к нему еще и обруч с рыцарским камнем. После чего Голос поклонился и вышел из палатки.

Когда я повернулся к собеседникам, то обнаружил, что писарь стоит навытяжку, а полковник, копируя стойку писаря, играет желваками.

– Какие будут приказания, господин генерал? – Хмуро спросил полковник, кажется, он уже приготовился к самому худшему.

Я вздохнул.

– Прежде всего, сядьте. Оба. Я хочу сказать, что мое производство в генералы акт чисто политический, который был необходим по некоторым причинам, о которых вы узнаете позже. Поэтому, если вы ожидаете моего приказа, то вот он: продолжайте исполнять свои обязанности и никому! Слышите, никому не говорите вот об этой штуке. – Я покрутил жезлом. – Я буду в вашем полку наравне с остальными баронами, и только мы трое будем знать о том, кто я такой. Хорошо?

– Нет! – отрезал полковник. – Я не могу командовать генералом. Как я могу отдавать вам приказ, зная, кто вы? Вы ведь можете проигнорировать мой приказ, и я ничего не смогу с вами сделать. В этом случае вся дисциплина покатится к чертям.

Вот еще проблема. Полковник, оказался принципиальным.

– Полковник, как вас, кстати зовут?

– Герхардт, барон Анребера.

– Так вот, Герхардт, если я пообещаю выполнять все ваши приказы, вы согласитесь? Конечно, при условии, что они не будут противоречить правилам армии.

Полковник задумался. Потом посмотрел на меня.

– Почему Голос назвал тебя рыцарем Ордена?

– Потому что это так и есть. Я рыцарь Ордена.

Полковник несколько секунд разглядывал меня.

– Хорошо. Я верю вам, хотя и не понимаю, зачем вам это надо.

– Господи, ну не хотите же вы, чтобы я стал командовать? Я же никогда не командовал армией. Я даже при сборе своего отряда допустил множество промахов. К тому же, как я сказал, мое производство дело чисто политическое, а здесь нечем хвалиться.

– А орден? – вдруг спросил Герхардт. – Он тоже дело политическое?

– Об этом лучше спросить у князя. Хотя подозреваю, что он за то дело у Днепра. Мне пришлось поучаствовать в том бою.

– Я слышал о нем. Что ж, надеюсь сегодняшняя наша размолвка всего лишь досадная случайность, милорд.

– Я тоже надеюсь, господин полковник. Но все же, не стоит так набрасываться на людей, даже не дав им вставить слово.

– Пусть это будет мне уроком, – согласился Герхардт.

– И еще, у вас нет чего-нибудь, во что можно завернуть эту штуку, – я поднял генеральский жезл. – Если я сейчас выйду с ним на улицу, то вряд ли мне удастся сохранить инкогнито.

– Найдем, но… милорд, если вы хотите сохранить инкогнито, то под каким именем вас записать?

– Под каким? – Я на миг задумался. – Полковник, вы ведь уже догадались, что Энинг – это мое прозвище?

– Конечно. Таких имен нет.

– Так не пора ли мне начать называться своим настоящим именем? Запишите меня как Егор Сокол.

– Но Егор…

– Это имя моей родины.

Полковник хотел что-либо спросить, но лишь кивнул.

– Хорошо, милорд. Никто про вас не узнает, если вы сдержите свое слово.

– Отлично. Тогда до встречи, господин полковник.

Едва выйдя из палатки, я сказал Готлибу, что бы меня называли моим настоящим именем.

– Не хочу, чтобы вокруг меня поднимался какой-нибудь шум. Ради собственного здоровья мне стоит раствориться среди обычных солдат.

Готлиб с любопытством покосился на непонятный сверток у меня в руке, которого раньше не было, но ничего по этому поводу не сказал.

– Я слышал, как твои родители и твой брат называли тебя этим именем, но я не слышал, чтобы он где-то встречалось.

– И, тем не менее, это мое имя. Доведите это до всех солдат.

– О, по этому поводу можете не беспокоиться, милорд.

– Надеюсь, а теперь поехали искать место, где можно поставить наши палатки.

– А что искать. Поехали к краю лагеря и там поставим.

Так мы и сделали. Вскоре уже солдаты распаковывали свои нехитрые пожитки, забивали колья для палаток. Готлиб бегал от одной палатки к другой, проверяя крепления, следя за работами. Я же делал вид, что распоряжаюсь.

– Привет, – неожиданно для меня раздался у меня за спиной голос. Я обернулся и встретился глазами со своим ровесником. Ну, может он был на год постарше. По крайне мере, я впервые встречался со своим ровесником, на котором был надет полный комплект вооружения: кольчуга, меч, кинжал, даже шлем. Мой ровесник был широкоплеч с атлетической фигурой, сразу видно, что физические упражнения для него повседневность. Меч он носил с непринужденностью бывалого солдата, такие вещи примечаются сразу. На его пыльных сапогах из грубой кожи позвякивали шпоры. Мальчишка приветливо и открыто смотрел на меня. Было понятно, что ему хочется подружиться со своим ровесником, наверное, единственным здесь, если не считать некоторых слуг баронов, которых те брали с собой в поход или тех немногих подростков, которые были в обучении в отряде барона как Свольд. Но таких было очень мало. Понятно, что мальчишке, как только он меня увидел, сразу захотел со мной познакомиться.

– Привет, – улыбнулся я. – Ты давно здесь?

Мальчишка с заметной завистью посмотрел на мой рыцарский обруч.

– Не очень. Мы только вчера приехали.

Я повернулся к Готлибу, но тот меня опередил:

– Идите, милорд, прогуляйтесь, – усмехнулся он. – Дальше мы и без вас управимся.

Тут ко мне повернулся Рон и обиженно посмотрел на меня.

– А вы куда, молодой человек? – Тут же заметил его движение Готлиб. – Кто-то заявлял, что тоже хочет встать в строй, так извольте выполнять вашу работу!

Рон растерянно переводил взгляд с меня на Готлиба. С одной стороны ему хотелось утвердиться в отряде не просто как приятель барона, о котором все заботятся, а полноправным членом, как его друг Свольд. Но и пойти со мной ему тоже хотелось. В конце концов, Рон печально вздохнул и вернулся к работе. Я даже удивился, я то думал, что он все же пойдет со мной. Все-таки я недооценивал этого мальчишку.

Поняв, что Рон принял решение, я повернулся к своему новому знакомому.

– Не хочешь прогуляться? Тут недалеко есть хорошая полянка.

Тот удивленно посмотрел на меня.

– Но вы ведь еще не разложились…

Я посмотрел на отряд. Палатки уже стояли, лошади тоже привязаны, поднимался дымок над костром.

– Ерунда. Основное сделано, а дальше и без моей помощи, точнее и без моей бестолковой суеты, разберутся.

– Бестолковой суеты? Но ты барон, а барон должен сам распоряжаться привалом, устраивая своих людей!

– Понятно. Ты так и делал?

– Само собой.

– Это твой первый поход?

Мальчишка смутился, но ответил твердо:

– Да.

– У меня тоже. А у моего помощника этот поход уже тридцать пятый. Так кто лучше справиться: я, ничего еще не знающий, или мой помощник, который проделывал все неоднократно? Конечно, правила вещь хорошая, но я предпочитаю, чтобы моим людям было удобно. А если распоряжаться начну я, то из-за своей неопытности могу такого натворить. Нет уж, пусть каждым делом занимается профессионал.

Мальчишка задумался, кажется, такие мысли не приходили ему в голову.

– Но что здесь сложного? Я ведь справился!

– Ты уверен? – Я понимал, что этого говорить не стоит, если я хочу подружиться с ним, но выбора теперь уже у меня не было. – Откуда ты знаешь, что у тебя получилось? Это ты так решил или тебе это сказал твой помощник?

Мальчишка секунду рассматривал меня, потом резко развернулся и бросился куда-то в сторону.

– Если хочешь, то иди за мной, – бросил он на ходу.

Заинтересованный, я последовал следом за своим новым знакомым. Тот проскочил несколько рядов палаток и подбежал к одной. Я понял, что именно здесь располагается его отряд.

– Фредерик! – Мальчишка остановился около полога. На его зов из палатки вышел пожилой, но еще крепкий человек. Он тут же увидел меня и улыбнулся.

– Господин нашел друга. Я рад.

– Подожди, Фредерик. Скажи, я правильно распоряжался по поводу палаток? Я ничего не напутал?

Фредерик нахмурился.

– Правду! – велел мой новый знакомый. – Я хочу знать правду.

Он требовательно посмотрел на своего помощника. Тот вздохнул.

– Не совсем. Палатки расположены не слишком удачно. Например, вон та загораживает проход к роднику и людям приходится обходить кусты, что бы добраться до воды. А вот эти две помешают пройти нашим людям в случае неожиданного нападения. Конечно, неожиданное нападение нам сейчас не грозит. Лошади же стоят слишком далеко от основной массы палаток.

Мальчишка слушал молча, только покраснел. Потом он резко повернулся ко мне.

– Ты был прав! Проклятье. Я приношу свои извинения!

Я восхитился своим новым знакомым. Многие ли мои друзья из того мира вот так же вот мог ли бы признать свою ошибку? Да скорее они до конца отстаивали свою правоту, даже будучи неправыми.

Я положил ему руку на плечо.

– Не расстраивайся. Просто постарайся в следующий доверять дело тем, кто умеет его делать, а сам смотри и учись. В следующий раз сможешь сделать тоже самое и без посторонней помощи.

Фредерик удивленно посмотрел на меня.

– Мудрые слова, милорд.

Мальчишка тоже кивнул.

– Фредерик, слушай мой приказ: в следующий раз, если я буду делать что-то не так, поправь меня.

Фредерик поклонился.

Мальчишка кивнул и зашагал к лесу. Я шел рядом.

– Ты извини, что я на тебя набросился, – вдруг заговорил он. – Я был не прав.

– Да забудь ты. Просто ты слишком серьезно принял все эти правила баронов и забыл, что они для опытных воинов.

– Наверное, ты прав. – Мальчишка развернулся и протянул мне руку. – Меня зовут Артер. Давай дружить.

Вот так в лоб и никаких выкрутасов. И не скажу, что это мне не нравится.

– Егор, – ответил я, пожимая протянутую руку.

– Как?

– Это мое настоящее имя, – кивнул я. – Правда у меня есть еще прозвище, но его я не хочу называть.

– Странное имя.

За разговором мы вышли на поляну в лесу. Голые ветки не слишком облагораживали пейзаж, но сейчас это было все равно. Артер рассказал мне, что является бароном Рекорта. Его отец умер два года назад, после чего он и стал бароном. Узнав, что собирается поход на Сверкающего, он устроил настоящий бой матери, которая не хотела его отпускать. Но он был бароном и имел право приказывать. Бой был матерью проигран, в чем я мог и не сомневаться, видя характер своего нового знакомого. Так Артер и очутился в полку Герхардта. Единственное, на чем сумела настоять его мать, так это на том, что бы он взял с собой в качестве помощника капитана замка, опытного солдата, которому она могла доверить сына.

Я тоже коротко рассказал о себе, не вдаваясь в подробности о двух мирах. Сказал только, что являюсь бароном, но мои родители живы, а баронство мне досталось по завещанию.

– Но ведь это значит, что тебе пришлось сражаться за баронство на турнире, – удивленно воскликнул Артер.

– Мне повезло, – коротко ответил я. – Кстати, Готлиб, которого ты видел как моего помощника, один из моих бывших противников.

Артер удивленно посмотрел на меня, но промолчал.

– А еще, в отличие от тебя, у меня не было выбора принимать участие в этой войне или нет. По многим причинам я обязан принять в ней участие. И извини, если я не все тебе рассказываю.

– Это ничего, – серьезно ответил Артер. – Мы ведь еще слишком плохо знаем друг друга. Трудно сейчас ожидать откровенности друг от друга. Я ведь тоже не все рассказал.

Нет, все-таки этот человек уникален. Я знаком с ним не более часа, а уже чувствую себя так, словно знаю его год.

– Это пройдет, – улыбнулся я. – Думаю, вскоре мы узнаем друг друга поближе.

– Это верно, – улыбнулся в ответ Артер.

– Тогда давай до завтра. Все-таки мне надо быть со своими. Мы ведь и в самом деле еще не устроились.

Артер понимающе кивнул.

– Конечно. Я же понимаю, что сейчас у тебя много хлопот. Да еще полковник. Ух, жуть.

– Что? – Я так удивился последнему высказыванию, что замер. – Почему жуть?

– А разве не так? Как он тебя встретил?

– У-у!

– Вот именно.

– Но почему тогда ты не пошел в другой полк? Ведь, насколько я знаю, здесь формируется еще один.

Губы Артера упрямо сжались, и на лоб легла складка.

– Я не бегаю от трудностей. Так никогда ничего не добьешься. Ты же ведь тоже остался здесь, а не отправился искать другой полк.

Я не отправился искать другой полк по другой причине. Просто я знал, что этот полковник ничего мне не сделает. А вот хватило бы у меня смелости остаться здесь, если бы я, так же как и Артер, был самым обычным человеком? Не имея за спиной ни Мервина, ни короля Отто, ни Ратобора, ни драконов, ни своего искусства рыцаря Ордена? Вряд ли. И тем большее уважение заслуживал Артер. Уходя, я все еще ощущал на себе взгляд своего нового знакомого.