"Безжалостный убийца" - читать интересную книгу автора (Саберхаген Фред)
ПРОЛОГ
Это было в самом деле необычно. Представьте себе, что корабль по уму, что ли, во многом превосходил людей, находящихся на этом судне. Задача, которая состояла в том, чтобы оптоэлектроникой исследовать неясные границы плотной и темной туманности, кораблем выполнялась безукоризненно. А ведь он большую часть времени двигался на автопилоте по самостоятельно выработанному курсу среди широких гряд и пролегших на миллионы километров пропастей в облаках межзвездного газа и пыли, заполнявших Мавронари.
Подумаете: а зачем в таком случае экипаж на корабле? А затем, что только живые люди были способны обратить внимание на такие явления в туманности, которые всесторонне могли заинтересовать других людей.
Команда этого исследовательского корабля состояла из мужчины и женщины, которых звали Скурлок и Кэрол. За месяцы полета пара действительно выяснила, что оба подходят друг другу, а это просто жизненно важно: долгое-предолгое время находишься в изоляции от всех, в двух небольших помещениях. Так что всегда наедине друг с другом.
Необходимо сказать, что Скурлок и Кэрол поженились незадолго перед полетом. И вот так получалось, что большую часть семейной жизни — примерно стандартный месяц — они провели, исследуя туманности Мавронари.
Корабль, конечно же, не являлся их собственностью: супруги были не настолько богаты, чтобы заиметь свой межзвездный транспорт. Их космическое судно было маленьким, но подвижным, скоростным. У него не было имени. Только номер. И принадлежал корабль фонду Сардо, в который входили богатые люди, имеющие свои причины на то, чтобы тратить миллионы на сбор информации о некоторых интересных явлениях в космосе, которые большинству жителей не представлялись любопытными.
И вот молодая пара в корабле их работодателей, сделав удачный прыжок со скоростью превосходящей скорость света, были в далеком далеке от любого населенного объекта в космосе. Но ни Скурлок, ни Кэрол не страдали в изоляции от остального человечества и всего живого.
Как выглядели наши путешественники? Скурлок был довольно высокого роста, но телосложения не плотного, со светлыми глазами и длинными ресницами — это делало его моложе. Кэрол — среднего роста, худощавая. Но обладала такими физическими данными, которые еще раз подтверждали, что ее предки называли Средний Восток старушки-Земли своим домом.
И Скурлок, и Кэрол отличались склонностью к сильным чувствам и честолюбию.
Сейчас же молодые находились в веселом расположении духа, пели и шутили, просматривая результаты научных наблюдений, проделанных за день. С добрым юмором отзывались о мозге корабля — устройства, от которого зависела их жизнь и которое несло ответственность за пилотаж и безопасность полета. Но сам корабль не отвечал на юмор. Как и другие корабли, он никогда не интересовался настроением людей, находящихся на борту.
Одной из задач, возложенных хозяевами на астронавтов, являлось открытие новых способов проникновения в туманность, а также путей, ведущих в Мавронари и еще не отмеченных на карте. Это намного облегчило бы общение между населенными мирами. Ведь за огромными массами газа и пыли могли находиться населенные объекты. Подобное представляло большой интерес не только для фонда Сардо.
В настоящее же время дело обстояло так, что с населенными планетами по ту сторону Мавронари, о существовании которых было хорошо известно, людям солнечной системы — если бы представилась возможность! — пришлось бы общаться только в обход туманности.
И все же это было не основное для астронавтов. Основное — сбор астрономических данных, различных излучений, образцов мелких частиц и типов скоростей, обследование впадин и извилин между долами туманности... Все, что невозможно обследовать извне.
Отправляясь в неведомое, Скурлок и Кэрол были уверены, что выполнение задания улучшит их материальное положение, даст возможность продвинуться в обществе, а значит — добиться в жизни чего-нибудь важного.
По мере того, как маленький корабль продвигался, появился мрачный блеск Центра Галактики — тусклого, хотя и многоцветного шара, покрытого облаками и полосами темного вещества. Экипаж замечал, что из-за такого свечения корабль отбрасывает тень на пропасть огромной Мавронари, а облака окрашиваются в серебро, как от луны.
Отмечая это, Кэрол вдруг прервала свои поэтические размышления, а по ее телу пробежала неожиданная дрожь.
Скурлок забеспокоился:
– Что с тобой? Что случилось? Она нервно пригладила темными пальцами свою короткую стрижку.
– Ничего... Правда, ничего. Просто глянув наружу, почувствовала, как все далеко. Ее спутник задумался:
– Понимаю, что все далеко. И знаю, что имеешь ввиду.
Но после непродолжительного молчания, во время которого корабль дрейфовал, тема разговора Скурлока и Кэрол поменялась на светлую. В который раз заговорили о желании заиметь ребенка в рамках программы колонизации премьер-министра Дирака Сардо, в которой самое активное участие принимал Фонд Сардо, создателем которой был сам премьер. Кэрол вроде завозмущалась:
– Не знаю, как люди идут на это? Я не хочу, чтобы мой ребенок подвергался какой бы то ни было программе. Даже вроде этой.
Скурлок не замедлил с ответом:
– Согласен.
Он сам более, чем Кэрол, не хотел иметь ребенка по каким-либо условиям.
Кэрол бы удивилась, если бы муж не согласился с ней.
Они говорили и о другом, но не спускали глаз с приборов, регистрирующих курс полета. Они убеждались, что автопилот лучше чем они справляется с тем, чтобы корабль не зашел далеко в завитки туманности. Сам же район, который сейчас обследовался, мог бы представить стандарт земной атмосферы — нет, безвоздушного пространства над землей, где во множестве скопились микроскопические частицы вещества, представлявшие опасность для движения.
Было бы чертовски печально попасть их маленькому кораблику в густые полосы и объятия пыли в той системе, что в два раза меньше солнечной, и затеряться здесь.
В это время оптико-электронный мозг корабля сообщил, что обнаружил несколько неопределенных объектов, величиной с маленькие корабли, которые быстро продвигаются на фоне пылевой туманности. Что это такое — неизвестно, но появились объекты неожиданно и довольно близко — в нескольких сотнях километров от них.
На дисплеях экипаж увидел несколько темных точек на серебряном фоне.
Скурлок диковато уставился на эти точки и, ничего не понимая, произнес:
– M-м... С какой стати?
Кэрол вздохнула:
– Если б знала...
Их корабль тоже не мог ничего объяснить своим пилотам. Ничего удивительного. И живой, и технический мозг были крайне озадачены: на приборах неопознанные объекты выглядели весьма определенно — как маленькие корабли. Но была малая вероятность встретить какой-либо транспорт, особенно здесь — на краю Мавронари — это почти невозможно.
Через несколько секунд замешательство молодой пары сменилось страхом. У обоих возникло предположение, от которого они уже не могли избавиться. И поскольку они были одеты не по форме, молча отправились за снаряжением, представляя, что предстоит встреча с неожиданными посетителями.
Вдруг Скурлок без всякого объяснения предложил надеть скафандры. Кэрол не думала, что это необходимо. Ограничились тем, что решили все проверить на готовность: и снаряжение, и приборы в отделениях.
После этого уселись в кресла управления, пристально наблюдая за установкой объемного изображения пространства. На дисплее неуклонно вырастала неведомая точка на фоне темной пыли.
Кэрол сказала:
– Ну хорошо, Скурли, мы должны разобраться в этом. Вдруг это военные корабли?
Ее спутник согласно кивнул головой:
– Не исключено... Возможно, приближается эскадра Иматры, ближайшей от нас системы. Или Тамплиера. Или Межзвездные вооруженные силы.
Объекты — теперь их виделось семь — широко растянутым строем двигались навстречу исследовательскому кораблю. И определенно не были похожи на гражданский транспорт. Чьи же это войска? Должно быть... если только не одно страшное предположение...
Ни Скурлок, ни Кэрол не произнесли вслух возникшую мысль, хотя она все больше утверждалась в сознании. Они иногда посматривали друг на друга, будто успокаивая. Но мало получалось.
И вдруг послышались слова машины — тонкий бессердечный голос. Известие прозвучало почти спокойно, словно об опасности не могло быть речи:
– Семь приближающихся объектов определены как машины берсеркеров.
Ответ людей последовал не сразу. В душу Скурлока ударил гнев на корабль, который с таким спокойствием доложил это. Впрочем, что гневаться? Машина создана конструкторами Солнечной системы, а они всегда были уверены в своей правоте. И лишали свои изобретения каких-либо эмоций.
Впрочем, Скурлок знал, что корабль по-своему прав в ледяном спокойствии. Если это действительно машины берсеркеров, то они запрограммированы таким образом, что не представляют никакой угрозы для других кораблей в космосе.
Впрочем, нет! Они предназначались для уничтожения цели, намного отличающейся от космических кораблей. Их задачей было разрушение всего живого в Галактике. И прежде всего — рода человеческого, поскольку он мешал, в лучшем случае, создавал трудности для выполнения их целей. А разновидность человечества в Солнечной системе являлось излюбленной мишенью для машин-убийц, поскольку земляне — да, особенно земляне! — чертовски упорно, даже неистово сопротивлялись смерти.
Кэрол, которая намного превосходила своего спутника как пилот, уже находилась в кресле ускорения, позволявшем более эффективно осуществлять ручное и дистанционное управление кораблем, и просовывала голову в обруч альфа-излучения. Скурлок, пальцы которого, казалось, онемели от страха, поспешил к креслу рядом с пилотом, поскольку по инструкции это было важней, чем надевать скафандр.
Ни скафандры, ни кресла ускорения, похоже, не могли улучшить положения безоружного корабля в то время, когда к нему приближались берсеркеры. Скурлок понимал, что в такой ситуации все земные инструкции бесполезны.
Вдруг ему в голову пришла мысль, как спастись: укрыть их маленький корабль в ближайшей впадине туманности и переждать в надежде, что их не обнаружат.
Но и живой, и электронный пилоты проигнорировали его идею. Возможно, она была и неплохой, но Скурлок и Кэрол находились в таком нервном состоянии, что не смогли бы четко выполнить маневр. Кроме того, мысль пришла слишком поздно: было заметно, что приближающиеся объекты явно летят в сторону их корабля. Значит, их уже заметили.
Кэрол что-то бормотала, сидя в кресле пилота, и изо всех сил увеличивала скорость корабля под правым углом атакующих убийц. Двигатель ответил плавным ускорением. И быстро сработала искусственная сила тяготения в салоне. Полифазные перетяжки на креслах ускорения были натянуты не до конца, и люди не испытывали ни малейшего дискомфорта.
Но эти маневры оказались более чем бесполезны, потому что соответственно изменили курс и объекты. Стало ясно, что преследование не случайно.
Кэрол снова пробормотала что-то и повторила попытку оторваться от наседавших, но безрезультатно, хотя она и ее спутник теснее прижались к ремням и лентам из полифазной материи, которые сейчас больше походили на спагетти — каждый в своем кресле ускорения, словно это могло помочь делу.
Оба еще не произносили страшного слова. Будто угроза была нереальной, если о ней не говорить вслух. Казалось, они не приняли во внимание даже тот факт, что об угрозе им уже сообщила сама машина.
С минуту два перепуганных человека пытались панически уйти от приближающихся объектов, используя все возможности их корабля — чередуя автопилот и управление голосом. Кэрол была достаточно опытным пилотом, чтобы осуществлять взаимодействие органического и искусственного интеллектов. Причем, второй намного превосходил первый по своим данным. Но, увы, любой пилот не вышел бы из сложившейся ситуации. Исследовательский корабль Кэрол и Скурлока не имел вооружения. Но даже боевой корабль-разведчик Межзвездных вооруженных сил, который в два раза больше по размерам и в тысячу раз превосходящий по самозащите, вряд ли имел большой шанс противостоять машинам, которые стремительно приближались к несчастным. Все семь преследователей уже ясно просматривались. По величине они были такие же или чуть больше судна Кэрол и Скурлока. Они упорно приближались, но... орудия их молчали.
Вдруг Скурлок громко застонал. Испарились его последние надежды: на фоне облаков за сотни километров увиделся новый объект — плывущий континент из черного, ужасного, как сама смерть, металла. Это был не иначе как корабль-носитель берсеркеров. Одновременно на экране обозначился огромный предмет, который словно на ощупь двигался вперед, вырастая из густой пыли. Он напоминал собой зловещую гору. Скорость его казалась необычной для такого огромного и уродливого объекта. Он выполз из темноты Мавронари, подобно королю демонов из старых легенд об аде.
Никто из обреченного корабля не проронил ни слова. Влюбленные повернулись друг к другу, читая в глазах взаимное отчаяние.
– Скурлок,— Кэрол почти задыхалась.
– Да?
– Пообещай мне.
– Что? — хотя знал, о чем речь. Слишком хорошо знал.
Кэрол запнулась. Она перешла на шепот:
– Если берсеркеры убьют нас быстро, я обрадуюсь, что мы и дальше будем вместе.
– Я тоже.
– Но если не убьют... сделай это... Я слышала: если они не убивают сразу, это значит, что собираются... Я не выдержу.,. Я не хочу...
Кэрол не решалась сказать последнее слово — чего она хотела от мужа. Но и он не желал ей подсказать это слово. Все, но только не это!
Кэрол, отвернувшись от любимого, попыталась сделать последнюю попытку, чтобы совершить очередной маневр и оторваться от преследователей. Но уже через какое-то мгновение их обогнали. Суденышко Кэрол и Скурлока было окружено, лишено возможности двигаться под воздействием сильных энергетических полей. Автопилот сообщил с неестественным для трагедии спокойствием о полной невозможности маневрировать.
Семь атакующих врагов находились в сотнях метров. Зажали в тиски маленький исследовательский корабль, надвигаясь на него тесным строем.
Кэрол и Скурлок не отрывали друг от друга глаз. Им казалось, что время окончательно остановилось.
Корабль невозмутимо сообщал о следующем этапе катастрофы: двигатель полностью вышел из строя.
Чуть позже доложил о попытке извне открыть люк главного тамбурного отсека. В этих докладах уже не было необходимости: люди сами слышали и чувствовали происходящее. Судно колыхалось от ударов огромного молота и буквально задыхалось от пронзительного визга сверла.
Скурлок после нескольких попыток освободиться трясущимися руками от ремней, выбрался из своего кресла ускорения. Чуть позже к нему присоединилась Кэрол. Они вместе стали на середине крошечной кабины.
Скурлок, словно сбросив с себя оцепенение, неожиданно сильным голосом произнес:
– Если бы двигатель не вышел из строя, мы могли бы перейти на ручное управление и... Кэрол тихо и смятенно ответила:
– Но двигатель не действует. Очевидно, они не хотели нашего ни героического, ни панического самоубийства. И своей траты энергии. Излишней траты для таких превосходно сконструированных машин... Да ведь у нас на борту никакого оружия!
– Знаю.
– Скурли... даже если б и было оружие, я не смогла бы... ни тебя, ни себя.
– Я тоже.
Ответил и понял: вряд ли это лучшее, что мог сказать. И добавил:
Но... но я не оставил бы тебя одну... с берсеркерами.
Их разговор внезапно прервали громкие звуки, донесшиеся с расстояния нескольких метров. Стало ясно, что смертельная опасность уже в тамбуре. Неожиданно враг появился почти перед ними. Приближение гибели предстало изображением на дисплее, который установлен в центре отсека управления. Скурлок ясно увидел огромные громады двух захватчиков — раскачивающиеся громады. Они в раз уничтожили видеодатчики в тамбуре.
– Кэрол, я люблю тебя!
– И я люблю тебя...
Такое они произносили редко.
– Не бойся, Кэрол, они не заставляют людей долго мучиться. Все произойдет быстро, как бы они...
Скурлок старался придать голосу уверенность. Ведь знал, что основной заповедью машин смерти, главный принцип их программирования — уничтожение всего живого, что встречается на пути. От них не требовалось страдание живых существ. Быстрое убийство эффективнее. Это стало правилом.
Но случались и исключения. Враг в погоне за крупной мишенью хотел получить нечто большее от чужой захваченной жизни.
Но сейчас никто из экипажа не думал об исключении. Судя по шуму, захватчики уже намного приблизились. Металлические руки и прочие конечности скребли и царапали, а затем стали колотить по внутренним дверям главного тамбура.
– Кэрол...
– Да, Скурли, я тоже люблю тебя.
Ее голос прозвучал отрешенно, почти безразлично. Она больше не могла говорить.
Внутренняя дверь тамбура медленно отворялась. На какое-то время в камере немного упало давление, но воздух в корабле еще сохранялся. Все было сделано, чтобы обеспечить жизнь экипажу.
Берсеркеры входили в кабину.
В отсек управления шеренгой быстро вошли четыре конструкции из темного металла. По росту они немного превосходили жителей Солнечной системы, но по форме ужасно отличались от людей, родившихся на планете. Эти машины обладали несвойственной людям силой. И предназначением. Передвигались быстрее и решительнее. У некоторых было четыре металлических ноги, у других шесть.
Людей поразило, что в первый момент захватчики не обращали внимания на своих пленников. А пленники продолжали стоять посреди камеры, нервно сцепив руки.
Подобно практически любому жителю Солнечной системы, Кэрол и Скурлок никогда в жизни не слышали о берсеркерах. Точней, о какой-либо истории о них. Что-то звучало в древних легендах, что-то называлось. Были планеты, где даже не видели берсеркеров. Но не было в живом мире места, где бы о них не говорили. Утверждали, что они обладают людской речью. Что если берсеркер не убивал своего пленника, то по слогам начинал с ним разговор. О том, что жизнь отвратительно тяжела. Что люди заслужили быструю смерть. Но почти не знали о причинах, благодаря которым берсеркер временно даровал жизнь пленнику.
Но вот машины, захватившие Скурлока и Кэрол вместе с кораблем, совсем ничего не говорили, если не считать странных щелчков или писка, которые исходили от некоторых захватчиков. Если этот шум действительно был их языком, землянам ничего не понять и ничего не ответить.
Супруги не были сразу же разлучены, как они с великим страхом думали. Но надежда, что машины не будут на них обращать внимания, быстро испарилась.
После некоторой задержки металлические пальцы и зажимы повели исследование. Измерили пленников, бесстрастно ощупывая по их коже и одежде. Затем отпустили, не причиняя никакого насилия. После этого все захватчики — кроме одного! — покинули отсек управления и разошлись по углам маленького корабля, изучая содержимое.
На какое-то время пленники, вроде бы освободившись, уставились друг на друга с выражением неутолимого страдания. Обменялись несколькими словами, лишенными логики и смысла. Без сомнения их металлическая охрана все слышала. Но не последовало приказа молчать, не было и намека на наказание.
Наконец, обследование судна завершилось, и машины вернулись, остановились и замерли, словно слуги-роботы.
Нервы Скурлока не выдержали и он резко спросил:
– Что же будет?
И на мгновение Кэрол увидела в нем смелого человека. Решительного. Со сжатыми кулаками. Глядящего на неживых врагов с мужеством.
Машины даже не обратили на это никакого внимания. Один находился у пульта управления, пытаясь проникнуть в банк данных своими конечностями.
Шли минуты. Но ничего не происходило. Скурли и Кэрол сели в кресла.
Выглянув наружу, они лучше смогли разглядеть корабль Скурлок отметил для себя, что в свете далекой Галактики эта ужасная масса являла — даже внешним видом — все признаки страшного разрушения. Так взорвавшийся вулкан уничтожает все кругом.
И все же... это создание производило грандиозное впечатление. Отдельные выступы указывали на огромную боеспособность. Корпус яйцеобразной, почти круглой формы. Без приборов в космосе трудно определить размеры чего-либо. Но по движению пыли было ясно, что корабль в диаметре составлял, по крайней мере, несколько километров.
В первый час, находясь в ужасной тишине, нервы Кэрол стали окончательно сдавать от напряжения. Она погрузилась в тяжелое молчание, не отвечала даже мужу.
– Кэрол!
Молчание. Уставившись в пустой угол кабины, она медленно поднесла ко рту белый кулак и стала кусать его, пока не появилась кровь.
– Кэрол! — Скурли, пошатываясь, поднялся и схватил руку жены, оттаскивая ее от лица.
Она подняла глаза и дико посмотрела на Скурлока.
– Кэрол, образумься!
Внезапно она разрыдалась. Скурлок прижал ее к себе, неловко пытаясь успокоить.
Берсеркеры бесстрастно наблюдали за этим.
И еще несколько часов машины наблюдали за своими пленниками. Это было заметно по окулярам на металлических корпусах. И без сомнения все слышали. Но почему-то бездействовали. Заключенные могли без всяких препятствий ходить по отсеку управления, наведываться в спальную кабину, что по соседству. Они могли сидеть, стоять, лежать и, простите, пользоваться уборной.
Это продолжалось так долго, что Кэрол и Скурлок, заглушив тревогу, один за другим уснули.
Скурлок, выйдя из спальни, зашел в отсек управления и глянул на хронометр корабля. Цифры были мертвы, ни о чем не говорили. Он постарался вспомнить время и день, когда смотрел на прибор в последний раз, еще до вторжения берсеркеров, но тщетно: остался в полном неведении.
Кэрол спала. Муж оставил ее спящей... впрочем, лучше сказать, в бессознательном состоянии.
Скурлок захотел выпить воды. Он шел мимо одного из берсеркеров и нечаянно задел его. Что удивительного? В маленькой кабине повсюду торчали металлические ноги и прочее. Скурлок знал, что в любое мгновение его могут убить — даже не заметишь намерения: удар мгновенен, подобно полету пули.
Что ж, пусть и так!
Но ничего страшного не произошло.
Он медленно отправился за водой снова, чтоб отнести своей супруге в спальный отсек. Еще не думал о еде. Но у обоих появилась какая-то тень надежды.
Вернувшись в отсек управления, он снова взглянул на хронометр. И — о, нечаянный дар! Цифры вдруг начали обретать какой-то смысл. Ощутив легкий шок, землянин вспомнил кое-что и вычислил, что с момента захвата прошел день.
Хотел сказать Кэрол, но та была в какой-то агонии: не прекращала кусать руки. Пальцы густо перепачканы кровью. И Скурлок уже был не в состоянии остановить любимую.
А время шло и шло. Первоначальный страх стал ослабляться. Утих ужас перед неминуемой смертью. Казалось, что жизнь и дальше продолжалась.
Несколько изменилось и поведение пленников. Скурлок и Кэрол немало часов проводили вместе: в креслах, на кровати. Правда, Кэрол иногда разражалась странным смехом. И ее муж, глядя на это, тяжело думал: а не сошла ли она окончательно с ума?
Когда она засыпала, он тоже вроде бы впадал в сон. Но словно в шоке пробуждался от сна, похожего на смерть.
Однажды Кэрол вскочила на кровати и закричала изо всех сил: “Ну что они хотят от нас? Что они хотят?” И в истерике, с окровавленными руками бросилась на одну из машин;
– Что ты хочешь? Почему не убиваешь? Убей нас!
Машина только передвинула ноги, чтоб сохранить устойчивость.
И все.
Кэрол упала на пол к металлическим ногам, бессильно всхлипывая.
Но даже истерика не может продолжаться долго. Бывало, что Кэрол и Скурлок вели себя почти спокойно. Правда, беседы были возбужденными и прерывались долгими беспомощными паузами.
В одном из разговоров Скурлок заметил:
– У меня предположение, почему они не разговаривают. Возможно, это очень старые берсеркеры. И по каким-то причинам застряли в Мавронари на долгое время. Знаешь, это может случиться с любым кораблем. Вероятно, они долгое время выбирались из туманности. Или, направляясь в другую сторону, изо всех сил пробивали себе дорогу.
Помолчав, а возможно, размышляя, Кэрол ответила:
– Возможно...
По телу Скурлока пробежал холодок: в этот момент Кэрол была настолько бесстрастна, что, казалось, уже ничего не боялась.
Она замолчала.
Скурлок продолжал:
– В таком случае... если они провели там тысячи лет, откуда им знать земной язык? Звуки, которые они издают, в те времена могли быть языком Строителей.
– Что? — отрешенно отозвалась Кэрол, словно не зная, о чем речь.
Ей вроде было все равно, о чем ни заведи разговор.
– А вспомни историю Галактики, любимая. Давным-давно существовал род людей, которых мы, жители Солнечной системы, ныне называем Строителями, потому что не подыщем лучшего им названия. Те, кто построил первых берсеркеров, задумал их как оружие в безумных войнах между людьми. По времени... это неолит на Земле, или даже раньше. Но затем что-то произошло, и берсеркеры уничтожили Строителей вместе с их безымянными врагами. Я как-то узнал, что речь Строителей представляла из себя щелканье и писк.
Кэрол ничего не ответила. Молчали несколько минут, а затем задремали. И вдруг Скурлок услышал, как один из охраны заговорил: это в первый раз за все пребывание их на борту.
И были слова, произнесенные обычным голосом машины, мало отличавшимся от голоса их корабля, на отчетливом языке жителей Солнечной системы. Скурлок опешил, услышав: “У меня предположение, почему они не разговаривают”.
– Что? — он вскочил, дико уставился на машины и Кэрол, которая спала в кресле.
Та же машина тщательно, но чуть громче, произнесла:
– Щелканье и писк.
Эти слова пробудили и Кэрол.
Скурлок схватил ее за руку и сказал:
– Вот что они хотят от нас: выучить наш язык. Кэрол, которая хоть на время вышла из глубокой отрешенности, всплеснула в ужасе руками:
– Ради Бога, мы не должны помогать им в этом!
– Любимая, я не думаю, что у нас есть какой-либо выбор. И возможно, это наш единственный шанс выжить.
Они надолго замолчали, глядя в глаза друг другу, словно стараясь вызнать, что думает каждый.
“Любимая”,— произнесла машина.
Но ее уже никто из людей не слушал. Скурлок внезапно взорвался:
– Кэрол, я не хочу умирать! Та в ответ:
– Нет, нет, я тоже не хочу! Скурли, как мы... как мы вообще будем делать это?
– Просто, любимая. Мы не добивались такого поворота событий. Но если он случился, мы должны делать то, что должны. Вот и все.
“Просто, любимая”,— прозвучал голос берсеркера.— “Вот и все”.
Иногда машины заставляли людей разговаривать, часами держа в разных отсеках, чтоб не встречались, а только перекрикивались.
Изнурительно? Да. Но не поддержать затею берсеркеров — глупо и опасно. В банке данных захваченного корабля, как объяснил Скурлок жене, берсеркеры взяли огромное количество материалов, записей радиопередач различного характера и с разных планет и кораблей — на всех языках, на которых говорили Кэрол и Скурлок.
И теперь их неживой захватчик стал “проигрывать” различные записи, подражать звукам человеческой речи. Видя все это Скурлок убеждал Кэрол: “Сопротивление с нашей стороны бесполезно”.
– Любимая, от нас не намного зависит их обучение. Даже если мы и не станем говорить, можно произвести математический расчет наших речей, подкрепив узнанное видеоматериалами. Узнают все и без нашей помощи.
И добавил:
– Ты ведь знаешь, что никто не станет нас искать.
Кэрол никогда не спорила. Молча слушала. Иногда в ожесточении кусала руку.
И настал час, когда пленников стали настойчиво заставлять разговаривать. Если молчание затягивалось хоть на минуту, по рукам пропускали легкий электрический ток. И снова берсеркер на новом изученном языке давал команду на разговор.
Им не давали спать. В лучшем случае, если один спал, то с другим занимались. У обоих возрастало физическое и умственное истощение.
Сколько это продолжалось, Скурлок уже не мог определить. Он даже забывал взглянуть на корабельный хронометр, когда находился вблизи, разговаривая с берсеркером. Иногда у него проскальзывал молчаливый вопрос: “Как же узнать, сколько времени”, но отпущенный в спальню, падал на койку и погружался в бессознательное состояние. А ведь, возможно, и часы на корабле, подобно двигателю, давно выключены?
Но хотя корабль по сути бездействовал, экипаж его обслуживающими устройствами снабжался едой и напитками, как прежде, жизнедеятельность обеспечивалась свежей атмосферой, в исправном состоянии находилась искусственная сила тяготения.
Супруги виделись редко и недолго, обменивались ничего не значащими словами, когда шли из отсека управления в спальню и наоборот.
Первоначальный ужас прошел. Как оказалось, все было терпимо. Страх смерти стал будничным.
Но постоянно что-то менялось. Образование врага шло успешно. Через какое-то время — когда точно Скурлок сказать не мог — в допросах сначала неясно, но затем все определенней заявило о себе новое звучание, новый смысл. Захватчиков уже интересовало гораздо больше, чем изучение языка. И намерения их были угрожающи, если не больше.
Однажды Скурлок, который сохранял постоянную бдительность, узнал, в чем дело. Он находился с машинами в отсеке, когда одна из них указала на стоящую в центре небольшую установку объемного изображения.
Захватчик, овладевший управлением электронного мозга корабля, на маленьком экране вызвал изображение карты, состоящей из сверкающих точек и представляющей ближайшие солнечные системы. Звезды и планеты отмечены правильными именами. И машине требовалась информация о континентах и городах, фабриках и станциях, где строили космические корабли.
Как-то Скурлок проснулся в спальне в одиночестве. И вдруг увидел, как одна машина рукой открыла дверь. Тогда землянин и услышал, что в соседней комнате по очереди называются изображения, которые, по всей видимости, появлялись на экране.
– Это мужчина. Это дерево. Это женщина.
– Я женщина,— прозвучал голос Кэрол, который мало отличался от механического голоса берсеркера.
– Кто я? — неожиданно спросили ее.
Скурлок от страха распахнул глаза, встал на почти не сгибающиеся ноги и отправился к жене.
Стоя в дверном проеме, почувствовал, что на него нашло просветление. Он понял, что его жена изменилась со дня захвата в плен. И без того худая, она теперь была похожа на скелет. Ее пальцы были в шрамах и засохшей крови. Если бы на земной улице он встретил бы такую Кэрол, не узнал. Ни фигуры, ни лица. Да и сам-то он изменился не к лучшему. Здорово потерял в весе. Борода и волосы неряшливо отросли. Одежда воняла, висела на нем, словно что-то непотребное и случайное.
И еще пришла мысль. С тех пор, как их захватили, Скурлок и Кэрол не касались друг друга — как муж и жена, как любовники. Ни одного поцелуя!
– Отвечай! — настаивал металлический голос. Кэрол, которая стояла с отрешенным видом, обернулась туда, откуда прозвучало требование.
– Ты...
А взгляд скользил к иллюминатору, в котором показалась дрейфующая гора корабля-носителя.
– ...машина,— добавила Кэрол.
– Я машина. Я неживая. Ты живая. Дерево живое.
Кэрол, похожая в эту минуту на сумасшедшую, неистово замотала головой, словно строгая классная учительница. И Скурлок, стоя в дверях, услышал в ее голосе страшное подтверждение ее безумия.
– Нет. Я неживая. Я не буду живой. Если вы захотите этого. Больше не буду живой.
– Не лги мне. Ты живая.
– Нет, нет! — упрямилась строгая учительница.— Нет. Живое надо убивать. Правильно? Я...,— она вдруг бросила быстрый взгляд на Скурлока,— ...мы полезные живые.
“Полезные живые” — эти слова придумали сами берсеркеры. И во всей их истории они появлялись: в рассказах ли, в разговоре. Так назывались люди, которые были на стороне смерти. Вернее, машин смерти, преданно служили им и даже поклонялись.
Скурлок сжал металлический каркас двери и уставился тяжелым и растерянным взглядом на Кэрол. Неужели своим состоянием, близким к безумию, она и находила единственный путь к их спасению?
– “Полезные живые” не приносят вреда,— продолжала Кэрол. Ее партнер слушал с ужасно фальшивым воодушевлением.
– Мы “полезные живые”, запомните это. Мы любим берсеркеров.
Скурлок крепче сжал дверь, чтоб не упасть. И вдруг тоже выпалил:
– Мы полезные живые!
Машина не выказала особой радости по поводу смены допрашиваемых. Лишь сказала:
– Я поверю вам потом. Сейчас вы должны верить мне.
– Мы верим тебе. Что вы собираетесь делать с нами? — это Скурлок услышал свой собственный голос, выпавший вопрос, не успев решить: действительно ли он хочет слышать ответ.
Машина, не поворачивая объективы в его сторону, произнесла:
– Использовать вас.
– Мы можем быть полезны. Очень полезны... Если вы не убьете нас.
Машина не ответила. Кэрол тяжело опустилась в кресло перед установкой объемного изображения, не обращая внимания на своего партнера. Что муж? Все ее внимание было обращено на робота, продолжавшего допрос.
Беседа вдруг поменяла свое русло. Машина сузила тему и область интересов. Сконцентрировала свой длинный опрос на шести-восьми звездных системах — занимаемой жителями стороны, находящейся в нескольких днях полета от этой Мавронари.
Машина:
– Назови и опиши каждую обитаемую планету в названной системе. Какой защитой обладает она, все вместе? Какие военные корабли посылаются в космос? Какие промышленные и научные сооружения имеются там? Какой вид межзвездного сообщения используется?
И далее, и далее — бесконечные вопросы. Иногда собирательного характера, иногда детального.
Кэрол отвечала. Казалось, предалась единственной цели: сделать приятное спрашивающему.
Скурлок, мучаясь, что страх заставил его говорить, не мог придумать ничего, чтобы солгать. Он мало знал о средствах безопасности на планетах, о которых спрашивали, но проблески какой-то оставшейся гордости подсказывали: говорить об огромной военной силе на этих планетах.
Но, спохватился он, если так обмолвится, его замучат допросами. Хотя смешно было бы думать, что и так эта пытка скоро окончится. Скорее всего, он умрет от допросов, а умирать-то не хочется. Он ясно чувствовал, что еще хочется дышать, неважно где и как. Оттого и сознавал: даже попытка что-либо солгать машине — совсем не выход из положения.
...Мужчина и женщина втянулись в игру, в которую попали.
Прошел час занятий, посвященный Иматранской системе, когда Скурлок, говоря об объектах на орбите вокруг необитаемого астероида, упомянул нечто, что до сих пор не приходило на память: посещение биологической лаборатории, запланированной, как он слышал, для установки на какое-то время в Иматранской системе. Практически лаборатория была построена на одном из межзвездных кораблей, а это связано с проектом колонизации премьер-министра Дирака Сардо...
И едва Скурлок упомянул лабораторию, зазвенел какой-то колокольчик, очевидно, в обширной и запутанной цепи электронного интеллекта берсеркера. Конечно, это был не звон колокольчика. Но сигнал, который чисто человеческое сознание сравнило со звоном колокольчика.
И машина враз потребовала:
– Расскажи о лаборатории.
– Я уже рассказал все, что знаю. Думаю, что это движущееся сооружение имеет отношение к биологическим исследованиям. Поверь мне, больше ничего не знаю. Я...