"Дочь игрока" - читать интересную книгу автора (Оуэн Рут)

Глава 26

«Это сон», – подумал Эдуард. Сны о ней мучили его с той первой ночи в конюшне. От видений он мгновенно просыпался, плоть его была напряжена, и все в нем горело от жажды снова вернуться в обжигающий рай ее объятий.

Но горячие медовые губы, прильнувшие к его рту, были настоящими. Пышные формы под его ладонями были настоящими. Страстное желание, охватившее его, заставило почувствовать себя живым. Впервые это случилось после той ночи с ней. Застонав, он впился в ее губы, забыв обо всем в сладком безумии ее ласки. «Господь милосердный, если это сон, позволь мне никогда не просыпаться».

Но когда она попыталась расстегнуть его плащ и, потерпев неудачу, произнесла неподобающие леди слова, он понял: это не сон. Это женщина, которую он обесчестил и которую любит. Он не опозорит ее снова. Стиснув зубы, Эдуард заставил себя отодвинуть ее на расстояние вытянутой руки.

– Ты не можешь… хотеть этого. Ты меня не любишь. Я это знаю и уже смирился.

Ее губы изогнулись в колдовской улыбке.

– Нет, я тебя люблю. Я всегда любила тебя. Даже когда думала, что ты – отец ребенка Клары. Даже когда ты сказал, что моя любовь ничего для тебя не значит…

– Она для меня – все, – признался Эдуард. – Но я боялся в это поверить. И из-за своей боязни причинял тебе боль. – Он нежно погладил кончиками пальцев ее щеку, – Я все еще вижу эту боль в твоих глазах.

– Так прогони ее, – выдохнула Рина. На ее глазах блестели слезы. – Только ты можешь это сделать, Эдуард. Только ты… – Она умолкла, потому что он прильнул к ее губам страстным поцелуем.

Их обоих сжигал священный огонь в предчувствии блаженства. Они выбрались из одежды, рассмеялись, когда он оторвал рукав ее платья, и еще раз, когда она с размаху села на пол, пытаясь стянуть с него сапоги. Эдуард подумал, что они никогда не смеялись вместе, и удовольствие от этого было столь же эротичным, как от прикосновений ее смелых рук и ее мягких, сладких губ. Они смеялись, путались в одежде и ласкали друг друга до тех пор, пока оба не остались нагими – она лежала под ним на ковре у камина, утопая в массе своих волос.

От ее красоты у него захватило дух. Отблески огня играли на пышных изгибах и впадинах ее тела, подобно опытному любовнику. Его жадный взор скользил по ее телу, он наслаждался видом ее грудей, ее пышных бедер, мягкого пушка рыжих волос, оттеняющих треугольник между бедрами. Ее глухой стон привлек его взгляд к ее лицу, и он увидел, что она тоже его рассматривает. Ее широко раскрывшиеся глаза смотрели на ту часть его тела, которая красноречиво говорила о его желании.

Рина потрясенно прошептала:

– В конюшне… в темноте… я не знала, что ты такой… большой.

Эдуард усмехнулся, словно школьник, – он знал, что она не понимает, как такое замечание действует на его самолюбие.

– Рад, что ты одобряешь, – рассмеялся он. – Так как я единственный мужчина, у которого ты это увидишь.

Он ожидал, что она вместе с ним посмеется над его шуткой. Вместо этого она отвернулась в сторону. Она сделала это быстро, но он все же успел заметить промелькнувший в ее глазах стыд и отблеск явственного ужаса, которые рассказали ему гораздо больше, чем сказали бы слова. Волна тошноты поднялась в нем. «Господи, почему это должно было случиться с ней?» Он взял ее за подбородок и повернул к себе.

– Кто это был?

– Не имеет значения. Он не…

– Он пытался, – зарычал Эдуард. – И это имеет значение, черт подери. Какой-то ублюдок пытался тебя изнасиловать. Я хочу знать его имя.

– Альберт, – прошептала она. – Он… умер.

«Ему повезло», – подумал Эдуард. Любая смерть более приятна, чем та, которая грозила бы этому грязному псу от руки графа. В его мозгу роились вопросы. Как это произошло? Когда? И где этот негодяй прикасался к ней? Он хотел знать все, но не сейчас. Она должна забыть то, что случилось, и помнить только любовь и уважение, которые могут дать прикосновения мужчины. Его прикосновения.

Эдуард прижался ртом к ее груди и втянул в себя сосок медленными, жгучими поцелуями. Она ахнула и вцепилась пальцами в его волосы, ее глаза блестели их общей страстью, из них исчезла тень прошлого. Она выгнулась дугой и прижалась к нему с глухим стоном. Он улыбался и продолжал свое нежное наступление, осыпая ее талию и живот влажными, дразнящими поцелуями, а потом его палец проник в нее, и они оба задохнулись от остроты ощущений. Рина вцепилась в ковер, извиваясь от страсти.

– Сейчас, Эдуард. Я хочу тебя.

Кровь громко пульсировала в его жилах. Он так же сгорал от желания, как и она, но сдерживал себя. Он приподнялся над ней, заглянув ей в глаза.

– Я хочу тебя, – выдохнул он, слова вырывались у него короткими хриплыми толчками. – Прикоснись ко мне. Господи, я хочу, чтобы ты ко мне прикоснулась.

Неуверенность промелькнула в ее глазах. Он нагнул голову и завладел ее ртом глубоким, жадным поцелуем. Низкий стон вырвался из чьей-то груди, бог знает из чьей. Их поцелуй еще длился, когда она взяла его плоть в свою руку. Наслаждение заставило его содрогнуться. Приподняв бедра, Рина широко раздвинула ноги и направила его в свою податливую сердцевину, радуясь его проникновению каждой частицей тела и души. Они двигались как одно целое, сливались, повинуясь той ослепительной магии, которая впервые завладела ими в конюшне. Он проникал в нее, сливал свою силу с ее мягкостью, пока уже не мог отличить, где кончается его душа и начинается ее. Последний, безумный взлет – он упал на ковер рядом с ней, крепко прижал к себе и запечатлел на лбу любимой последний нежный поцелуй.

Сабрина проснулась в постели Эдуарда, лежа на его теплой груди. Его рука жестом собственника обхватила ее плечи. Посреди ночи он отнес ее в спальню и сказал, что ей уже давно пора с ней познакомиться. Ее губы сложились в легкую улыбку, когда она вспомнила, в чем именно состояло это знакомство.

Удовлетворенно вздохнув, Рина теснее прижалась к его груди. Ее убаюкивало его мерное дыхание, она чувствовала себя в полной безопасности – защищенной впервые в жизни. И любимой. Она открыла глаза и посмотрела на лицо спящего человека, который за одну ночь дал ей больше любви, чем она встречала за всю свою жизнь. Его лицо было повернуто в сторону, вторая рука лежала на подушке над головой, согнутая в локте. Его черные волосы растрепались, спутавшись во время любовных игр, и падали ему на лоб. Он выглядел удивительно юным. Не в силах устоять перед искушением, она подняла руку, чтобы пригладить его волосы, но ее рука замерла, когда она поняла, что мягкий свет за окном означает наступление рассвета.

Рассвет. Слуги. Она представила, как горничная входит к ней в комнату с утренним шоколадом. Пойдут сплетни. Заработают языки. Очень скоро Мэри-Роза добавит свою порцию, как она прошлой ночью застала вместе мисс Уинтроп и графа…

Ей надо немедленно вернуться к себе. Бросив последний взгляд на возлюбленного, она начала осторожно выбираться из его объятий.

Рука на ее плече не шелохнулась.

Рина снова бросила взгляд на его лицо и увидела, что он наблюдает за ней с большим удовольствием. Губы его изогнулись в лукавой улыбке.

– И куда это ты собралась?

Его чуть ворчливый голос растопил ее, как огонь воск. Она едва сохраняла способность держать себя в руках.

– Я должна вернуться к себе. Уже почти рассвело, а ты знаешь, что произойдет, если слуги обнаружат, что мы… ну, если слуги обнаружат…

Эдуард откинулся на подушки.

– Гм. Да, понимаю. Новость распространится по графству со скоростью лесного пожара. Будет скандал. Мне уже никогда не оправдаться. Нам придется немедленно пожениться. – Он закрыл глаза и сонно зевнул. – Я не вижу тут никакой проблемы.

Рина с отчаянием вздохнула.

– Ну ты…

Он открыл один глаз.

– Большой?

– Неисправимый, – закончила она, густо покраснев. – Тебе нельзя быть причиной еще одного скандала. Подумай о своей бабушке. Подумай о детях.

Его рука скользнула вниз, он обнял ее за талию, прижав к своему мощному обнаженному телу.

– Я и думаю о детях. Наших с тобой.

Рина перестала дышать. Мысль о том, чтобы выйти за него замуж и рожать ему детей, наполнила ее таким счастьем, которое она едва могла вынести, и такой болью, что она едва сумела ее скрыть. Эдуард ее любит, а она лгала ему и его семье. И она убийца.

Рина отвернулась, пряча от него глаза, и ответила:

– Если ты думаешь лишить меня благопристойной помолвки с цветами и музыкой и того чтобы ты опустился на одно колено перед невестой, то глубоко ошибаешься. А теперь я в самом деле должна идти к себе.

Она ловко вывернулась и выскользнула из его рук. Эдуард не делал попыток ее удержать. Считая, что он наконец с ней согласен, она отбросила одеяло и начала выбираться из кровати.

Но в следующую секунду она уже лежала на спине, придавленная тяжестью его тела. Ухмыляясь, он опустил голову и прошептал ей на ухо:

– А если ты думаешь, что я выпущу тебя отсюда, не получив ответа, то ты глубоко ошибаешься.

Он стал целовать ее шею, обжигая ее тело влажными неспешными поцелуями. Рина едва сдержалась, чтобы не ахнуть вслух. Этот человек – страшный негодяй, когда речь идет о том, чтобы настоять на своем. Ее глаза закрылись, сладкая боль нарастала в ней.

– Ты… играешь нечестно.

– Я играю, чтобы выиграть, дорогая. И я собираюсь выиграть тебя. Но пока меня устроит короткий ответ – «да». Подробности можем обсудить после моего возвращения.

Рина открыла глаза.

– Ты уезжаешь?

– Мне все же надо по делам в Труро. – Он сжал ее лицо в ладонях и нежно чмокнул в кончик носа. – Не смотри так грустно. Меня не будет всего несколько дней. Теперь ничто не сможет удержать меня от возвращения в Рейвенсхолд… к тебе.

К тому времени когда Эдуард вернется, они с Квином уже исчезнут. Эдуард проклянет ее имя. Она закрыла глаза, скрывая отчаяние, которого он не должен был видеть.

– Я люблю тебя, – сказала Рина.

Он со вздохом прижался лбом к ее лбу.

– Я знаю, дорогая. Но еще я знаю, что в твоей маленькой умной головке больше лабиринтов и поворотов, чем в кроличьей норе. Я хочу получить прямой ответ до отъезда. – Он приподнял ее голову и пристально посмотрел на нее. – Ты выйдешь за меня замуж?

Рина прочла в его глазах неуверенность, отблеск отчаяния, которое чуть не погубило его после бегства жены. Он нуждался в ней не меньше, чем она в нем. Рина с трудом перевела дух. Он ее любит. Может быть, любит настолько, что сможет простить обман и жениться на ней. Но она – убийца. И не может позволить ему связать жизнь с преступницей. Даже если бы они попытались сохранить все в тайне, правда в конце концов откроется. Скандал погубит его и всех остальных в Рейвенсхолде.

Она смотрела в его осунувшееся лицо, вглядываясь в каждую любимую его черточку, чтобы запечатлеть в своей памяти навсегда. Затем дала ему единственно возможное обещание:

– Я никогда ни за кого не выйду замуж, кроме тебя.

Его улыбка осветила комнату, словно солнце.

Рина запустила пальцы в его волосы, притянула его к себе и поцеловала горячо, с яростным отчаянием. Внезапный прилив страсти немного удивил его, но граф тут же ощутил ответный порыв страсти. Они катались по простыням, их руки и сердца соединялись в любви столь жаркой, что она едва не растопила их сердца. Рина отдавалась ему самозабвенно, ее тело говорило о любви так, как не могли сказать никакие слова. Прикосновениями, стонами и огненными поцелуями она давала ему молчаливые клятвы верности. А после, когда он, утомленный, погрузился в сладостный сон, она легонько поцеловала его в губы и выскользнула из его объятий – навсегда.

– Если вам угодно, мисс Уинтроп, графиня хотела бы видеть вас у себя.

Сабрина подняла глаза от вышивки и посмотрела на служанку, вежливо присевшую в поклоне. Прекрасная возможность отвлечься: херувим, которого она пыталась все утро вышивать, больше походил на перезревшую дыню. Вышиванием она занялась лишь для того, чтобы не думать об Эдуарде. Словно что-то могло стереть из памяти эту волшебную ночь…

– Мисс?

– О… д-да, – ответила Рина, заикаясь. – Спасибо, Виолетта. Я пойду к бабушке прямо сейчас. – «И хорошо бы собрать остатки рассудка, когда я пойду к ней».

Комнаты графини, выдержанные в голубых тонах, выходили окнами на море, залитое солнцем. Рамы были широко распахнуты навстречу соленому ветру и отдаленному рокоту прибоя.

– Пруденс.

Рина обернулась, удивленная усталым голосом леди Пенелопы. Это удивление переросло в тревогу, когда она увидела, что графиня лежит в постели, очень бледная на фоне голубых подушек. Она подбежала к кровати.

– Бабушка, вы больны!

– Я стара, – поправила леди Пенелопа, с трудом садясь. – От этого нет лекарств. Ну, не суетись. У меня часто бывают эти приступы. Они проходят после отдыха.

– Тогда я вернусь позднее, когда вы наберетесь сил.

– Позднее не годится. Мне надо обсудить с тобой важный вопрос, дорогая.

– Но ведь это может подождать, пока вы не почувствуете себя лучше.

– Не может. Я тебе уже когда-то говорила: мне известно обо всем, что происходит в этом доме. – Ее усталость мгновенно исчезла, она расправила плечи. – Ты провела ночь в спальне моего внука, и я хочу знать, что ты собираешься делать дальше.