Глава шестнадцатая. Очень холодное Рождество

— Значит, Снэйп предлагал ему помощь? Он точно предлагал ему помощь?

— Еще раз переспросишь — и я тебе этой капустой… — предупредил Гарри.

— Да я уточняю! — протараторил Рон.

Друзья стояли перед кухонной раковиной в Норе, склонившись над брюссельской капустой, которую велела почистить миссис Висли. За окном медленно кружился снег.

— Да, Снэйп предлагал ему помощь! — рявкнул Гарри. — Сказал, что пообещал матери Малфоя защищать его, что дал Нерушимый обет…

— Нерушимую клятву?! — ошеломлённо переспросил Рон. — Да нет, он не мог… ты уверен?

— Конечно, уверен. А что такого?

— Ну, Нерушимую клятву нельзя нарушить…

— Я и сам, как ни странно, догадался. Так что случится, если её всё-таки нарушить?

— Ты умрёшь, — просто ответил Рон. — Когда мне было пять, Фред и Джордж убеждали меня дать такую клятву. И у них почти получилось: мы с Фредом уже держались за руки, когда папа застукал, — от воспоминаний глаза Рона заблестели. — Он просто взбеленился; первый раз я видел его таким же сердитым, как маму. Фред клянётся, что с тех пор его левая ягодица никогда больше не сравняется с правой.

— Ладно, не вдаваясь в подробности о левой ягодице Фреда…

— Не помешаем? — раздался голос самого Фреда: на кухне появились близнецы. — Ах, Джордж, ты только взгляни! Они пользуются ножами и всё такое… Бедолаги.

— Через два с небольшим месяца мне стукнет семнадцать, тогда и буду пользоваться магией! — угрюмо пообещал Рон.

— А до тех пор, — Джордж уселся за кухонный стол и водрузил на него ноги, — мы сможем наслаждаться зрелищем безупречного владения… опаньки!

— Это всё вы! — гневно воскликнул Рон, сунув в рот порезанный большой палец. — Погодите, вот будет мне семнадцать…

— Уверен, тогда ты просто сразишь нас неожиданными магическими способностями, — зевнул Фред.

— Кстати, о неожиданных способностях, Рональд, — встрял Джордж. — Что там Джинни говорила о тебе и той юной особе, как бишь её, Лаванде Браун?

— Не суйте нос в чужие дела… — огрызнулся слегка покрасневший Рон, не выказав, впрочем, особого недовольства, и вновь принялся за капусту.

— Очень остроумно, — заметил Фред. — Откуда что берётся… Любопытно другое: как такое случилось?

— Ты о чём?

— С ней стряслось какое-то несчастье или вроде того?..

— Чего?!

— Ну, как она могла настолько повредить мозги? Эй, осторожней!

Миссис Висли появилась в кухне в тот самый момент, когда Рон метнул нож во Фреда; братец одним ленивым движением палочки превратил летящий предмет в бумажный самолётик.

— Рон ! — в гневе заорала она. — Чтоб я больше никогда не видела, как ты бросаешься ножами!

— Хорошо, — буркнул Рон. И добавил вполголоса, поворачиваясь к горе капусты: — Не увидишь, гарантирую.

— Фред, Джордж, дорогие, мне очень жаль, но Билл вас слегка потеснит: вечером приедет Рем.

— Нет проблем, — кивнул Джордж.

— А поскольку Чарли дома не будет, Гарри с Роном останутся на чердаке, Флёр устроится с Джинни…

— …счастливого Рождества, сестрёнка… — пробормотал Фред.

— …и всем будет уютно. По крайней мере, в тесноте, да не в обиде, — немного раздражённо закончила миссис Висли.

— Надеюсь, Перси не собирается продемонстрировать нам свою противную рожу? — уточнил Фред.

Миссис Висли отвернулась.

— Нет. Думаю, он очень занят в Министерстве.

— Или он самый большой в мире идиот, — добавил Фред, когда мать ушла. — Одно из двух. Ладно, Джордж, пошли, а?..

— Что это вы задумали? — спросил Рон. — А помочь нам с капустой? Один взмах палочки — и мы тоже свободны!

— Вряд ли, — возразил Фред. — Немагический домашний труд имеет огромное воспитательное значение. Заставляет, знаешь ли, прочувствовать, как трудно приходится магглам и сквибам…

— …и, если хочешь, чтобы люди тебе помогали, Рон, — Джордж запустил в младшего брата бумажный самолётик, — не стоит метать в них ножи. Просто маленький совет. Мы отправляемся в деревню, в тамошнем газетном киоске работает одна премиленькая девчушка. Она считает, я творю с картами настоящие чудеса… почти всамделишную магию.

— Мерзавцы, — мрачно изрёк Рон, провожая взглядом пересекавших заснеженный двор близнецов. — Всего десять секунд их «драгоценного» времени — и мы бы смотались отсюда!..

— Ты — да, — вздохнул Гарри. — А я пообещал Дамблдору никуда из Норы не отлучаться.

— Ах да, — припомнил Рон. Потом очистил ещё несколько капустных кочанчиков и поинтересовался: — Так ты передашь Дамблдору разговор Снэйпа и Малфоя?

— Ага… Расскажу всем, кто может положить конец затее Малфоя, и Дамблдор в моём списке первый. Может, и с твоим отцом поговорю.

— Жаль, ты не слышал, что именно собирается выкинуть этот хорёк.

— А как я мог? В том-то и дело, он не сказал даже Снэйпу.

Некоторое время друзья молчали, потом Рон спросил:

— Ты, конечно, знаешь, что они скажут? Папа, Дамблдор и остальные? Скажут: на самом деле Снэйп пытался выяснить, что у Малфоя на уме, а не помочь ему.

— Они не слышали Снэйпа, — решительно возразил Гарри. — Никто не может так притворяться, даже он.

— Ага… это я к слову…

Гарри, нахмурившись, повернулся к другу.

— Ты-то хоть со мной согласен?

— Конечно! — торопливо заверил Рон. — Честное слово! Но ведь все убеждены в верности Снэйпа Ордену…

Гарри промолчал. Ему уже приходило в голову, что пресловутая «верность Снэйпа» станет основным возражением. Юноша почти наяву слышал голос Эрмионы: «Гарри, это же очевидно: Снэйп только притворялся, будто предлагал помощь, а на самом деле хотел заставить Малфоя раскрыть карты… »

Однако беседа с Эрмионой была лишь игрой воображения: рассказать о подслушанном разговоре не получилось. По словам разгневанного Мак-Лагана, она исчезла с вечеринки ещё до возвращения Гарри; в гостиной её тоже не оказалось: вероятно, ушла спать пораньше. А поскольку в Нору друзья отбывали ни свет ни заря, Гарри едва успел пожелать Эрмионе счастливого Рождества и сообщить, что по возвращении расскажет ей важные новости. Впрочем, у него не было особой уверенности, что девушка услышала хоть слово: в тот самый момент за его спиной Рон с Лавандой как раз устроили невербальное прощание.

Но теперь даже Эрмиона не сможет отрицать: Малфой несомненно что-то замышляет, и Снэйпу это известно. Значит, теперь Гарри имеет полное право твердить: «Я же говорил!». Рону довелось услышать такое уже несколько раз.

Мистер Висли допоздна пропадал в Министерстве, и Гарри не мог поговорить с ним до самого сочельника. Семейство Висли и приглашённые собрались в гостиной; комната, щедро украшенная Джинни, носила отпечаток взрыва на фабрике ёлочных украшений. Только Фреду с Джорджем да Гарри с Роном было известно, что рождественский ангел, венчавший ёлку, — на самом деле садовый гном. Несчастный имел неосторожность укусить Фреда за лодыжку, когда тот дёргал морковь для праздничного ужина. Гнома оглушили, раскрасили золотой краской, одели в крошечную балетную пачку и, приклеив на спину крылышки, водрузили на ёлку, откуда он взирал на собравшихся. Самый безобразный ангел, какого Гарри доводилось видеть, с несоразмерно большой лысой головой-картофелиной и волосатыми ногами.

Предполагалось, что все будут слушать рождественский концерт любимой исполнительницы миссис Висли — Селестины Ворбек, — чьи рулады звучали из внушительного деревянного радио. Сидевшая в углу Флёр, похоже, сочла Селестину скучной и болтала так громко, что миссис Висли хмурилась и неустанно тыкала волшебной палочкой в регулятор громкости. Селестина пела всё оглушительнее и оглушительнее. Под конец особенно бурной композиции «Котёл горячей и крепкой любви» близнецы затеяли с Джинни игру в подрывного дурака. Рон украдкой бросал взгляды на Флёр и Билла, словно надеялся набраться опыта; Лупин, ещё более худой и оборванный, чем обычно, сидел у камина. Он безучастно глядел на огонь, будто не слыша песни.

— Когда нам было восемнадцать, мы танцевали под эту музыку! — мечтательно промурлыкала миссис Висли, утирая глаза вязанием. — Помнишь, Артур?

— М-м-м? — встрепенулся мистер Висли, успевший заклевать носом над полуочищенным мандарином. — Ах да… замечательная песенка…

Сделав над собой усилие, он сел чуть прямее и бросил взгляд на сидевшего рядом Гарри.

— Ты уж извини, — мистер Висли кивнул на радио, из которого доносился припев. — Скоро закончится.

— Всё в порядке, — ухмыльнулся Гарри. — В Министерстве, наверное, полно работы?

— Уйма. Я бы не жаловался, если бы мы хоть чего-нибудь добились, но сомневаюсь, что из трёх арестованных за последние два месяца хоть один —настоящий Пожиратель смерти… Только никому не рассказывай, Гарри! — спохватился он, окончательно проснувшись.

— Ведь Стэна Шанпайка уже отпустили, правда?

— Боюсь, нет, — покачал головой мистер Висли. — Дамблдор пытался напрямую ходатайствовать за него перед Скримджером… Любой, кто со Стэном разговаривал, поймёт, что из парня такой же Пожиратель смерти, как из этого мандарина… но власти хотят создать видимость хоть каких-нибудь успехов, а «три ареста» звучит лучше, чем «три ошибочных ареста с последующим освобождением»… Гарри, не забудь, это совершенно секретно!..

— Само собой, — заверил Гарри. Некоторое время он размышлял, как лучше подвести разговор к делишкам Драко. Селестина Ворбек затянула новую балладу «Моё сердце в плену твоих чар».

— Помните, что я говорил вам на вокзале, перед отъездом?

— Гарри, я проверял, — тут же ответил мистер Висли. — Был с обыском в доме Малфоев. Там нет ничего такого — ни целого, ни сломанного — чему быть не полагается.

— Знаю, видел статью в «Пророке»… но есть другое… ну, ещё кое-что…

И он пересказал подслушанный разговор между Малфоем и Снэйпом. Лупин чуть повернул голову, стараясь не пропустить ни единого слова. Когда Гарри закончил, тишину нарушало лишь воркование Селестины:

— А тебе не приходило в голову, — начал мистер Висли, — что Снэйп мог просто притворяться…

— Притворяться, предлагая помощь с целью узнать планы Малфоя? — перебил Гарри. — Так и знал, что вы это скажете… но разве мы можем знать наверняка?

— Подобные вещи нас и не касаются, — внезапно включился в разговор Лупин. Он отвернулся от камина и посмотрел на Гарри. — Это забота Дамблдора. Дамблдор доверяет Северусу, а для нас мнения главы Ордена должно быть достаточно.

— Но что, если… — Гарри запнулся. — Положим, Дамблдор ошибается насчёт Снэйпа…

— Так говорили многие. Всё сводится к вопросу: доверяешь ли ты мнению Дамблдора. Я — доверяю. И потому доверяю Северусу.

— Но Дамблдор может ошибаться! — воскликнул Гарри. — Он сам так сказал. А вы… — он посмотрел Лупину в глаза, — ответьте честно, по душе вам Снэйп или нет?

— Ни то ни другое, — последовал ответ и, когда Гарри скорчил скептическую мину, Лупин добавил: — Думаю, мы никогда не станем закадычными друзьями; всё произошедшее между Северусом, Джеймсом и Сириусом породило слишком много горечи. Но я помню и другое: во время моего преподавания в Хогвартсе Северус каждый месяц варил для меня Аконитово зелье и варил превосходно, избавляя от страданий, которые приносит полнолуние.

— Но ведь он «совершенно случайно» разболтал, что вы оборотень, и вам пришлось уйти! — выпалил Гарри.

Лупин пожал плечами.

— Рано или поздно правда открылась бы. Мы оба знаем: Снэйп претендовал на место учителя Защиты от тёмных сил, он мог избавиться от меня в любой момент, подмешав что-нибудь в зелье. Северус же, наоборот, поддерживал моё здоровье; я должен быть ему благодарен.

— А может, он не решался отравить зелье из-за Дамблдора!

— Ты слепо ненавидишь профессора Снэйпа, Гарри, — возразил Лупин с легкой улыбкой. — Джеймс был твоим отцом, а Сириус — крёстным. Ты унаследовал их предубеждённость. Обязательно расскажи директору всё, о чём поведал Артуру и мне, но не жди, что он разделит твою точку зрения или будет удивлён твоей историей. Возможно, Дамблдор сам велел Северусу хорошенько расспросить Драко.

Селестина закончила песню на длинной визгливо-высокой ноте, и из радио донеслись громкие аплодисменты, к которым восторженно присоединилась миссис Висли.

— Уже каньец? — громко спросила Флёр. — Слава Богу, йето ужасныя…

— Выпьем чего-нибудь горячительного на ночь? — не менее громко перебил её мистер Висли. — Кому яичного коктейля?

— Чем вы занимались в последнее время? — поинтересовался Гарри у Лупина, когда мистер Висли ушёл за коктейлями и в гостиной возобновились разговоры.

— О, я был в подполье. В буквальном смысле. Поэтому и не мог тебе писать: письма меня выдали бы.

— Как это?

— Я жил среди себе подобных, своих сородичей, — взглянув на озадаченное лицо Гарри, Лупин пояснил: — Среди оборотней. Почти все они на стороне Волдеморта. Дамблдор хотел, чтобы кто-нибудь за ними шпионил… и под рукой, конечно же, оказался я.

В его голосе прозвучала горечь, и, видимо почувствовав её, Лупин заговорил мягче.

— Я не жалуюсь. Это необходимая работа, кто лучше меня с такой справится? Хотя, завоевать их доверие оказалось очень сложно. Понимаешь, по мне заметно, что я пытался жить среди волшебников. Оборотни же, напротив, отщепенцы. Они избегают нормального общества, воруют, а порой и убивают ради пропитания.

— Почему они встали на сторону Волдеморта?

— Считают, что с ним заживут лучше. Пока их вожак Сероспин, с этим не поспоришь…

— Кто такой Сероспин?

— Ты не слышал о нём? — Лупин судорожно сжал кулаки. — Фенрир Сероспин, возможно, самый лютый из живущих ныне оборотней. Кусать и обращать как можно больше людей — вот смысл его жизни; он хочет, чтобы оборотней стало больше, чем волшебников. В награду за услуги Волдеморт пообещал ему множество жертв. Сероспин предпочитает детей… Говорит, надо кусать их, пока малы, и растить в ненависти к обычным волшебникам, вдали от родителей. Обычно, когда Волдеморт грозится спустить Фенрира на чьих-либо отпрысков, угроза действует.

Лупин запнулся, затем сказал:

— Это Сероспин укусил меня.

— Что?! — поражённо переспросил Гарри. — Когда… когда вы были ребёнком?

— Да. Мой отец чем-то оскорбил его. Я сам долгое время не знал, кем был напавший на меня оборотень; испытав превращение, даже сочувствовал бедняге, думал, он потерял контроль. Но Сероспин не из таких. В полнолуние он подбирается как можно ближе к жертвам, чтобы напасть наверняка. Всё планирует… Волдеморт именно его избрал среди оборотней главным. Сероспин утверждает, что оборотни имеют право проливать кровь и должны мстить нормальным волшебникам. Все мои безупречные доводы против него бессильны.

— Но вы нормальный! — сердито запротестовал Гарри. — У вас просто… э… проблема…

Лупин расхохотался.

— Иногда ты сильно напоминаешь Джеймса! На людях он называл это моей «маленькой пушистой проблемкой». У большинства складывалось впечатление, что я держу скверно воспитанного кролика, — Лупин с благодарностью принял у мистера Висли стакан с яичным коктейлем и при этом выглядел куда более жизнерадостным, чем прежде.

Гарри ощутил прилив вдохновения: упоминание об отце заставило вспомнить вопрос, который давным-давно хотелось задать Лупину.

— Вы слышали что-нибудь о Принце-полукровке?

— Каком полукровке?

— Принце, — Гарри пристально посмотрел на собеседника в надежде, что тот вспомнит.

— Среди волшебников нет принцев, — улыбнулся Лупин. — Хочешь присвоить сей титул себе? По мне так «Избранного» вполне достаточно.

— Я тут ни при чём! — возмутился Гарри. — Принц-полукровка когда-то учился в Хогвартсе, мне досталась его старая книга по Алхимии, вся исписанная заклинаниями собственного изобретения. Одно из них — Левикорпус…

— О, оно было очень популярно, когда я учился, — припомнил Лупин. — На пятом курсе, в течение нескольких месяцев, стоило только куда-нибудь выйти — и ты оказывался в воздухе, подвешенным за лодыжку.

— Я видел в думоотводе, как мой отец использовал Левикорпус . Он заколдовал Снэйпа.

Гарри старался говорить обыденным тоном, словно о чём-то незначительном, но, видно, у него не получилось: Лупин понимающе заулыбался.

— Да, однако не один Джеймс использовал Левикорпус . Я уже говорил, в то время заклинание пользовалось популярностью… Сам знаешь, как быстро заклинания появляются и исчезают…

— Но, похоже, Левикорпус изобрели, когда вы учились в школе, — не унимался Гарри.

— Необязательно. Заклятья входят и выходят из моды, как и всё остальное, — Лупин внимательно вгляделся в лицо собеседника и тихо произнёс: — Джеймс был чистокровным, Гарри, и, клянусь, никогда не просил называть его «Принц».

— И это не вы и не Сириус? — позабыл о напускном равнодушии Гарри.

— Определённо, нет.

— Нет… — Гарри уставился на огонь. — Просто подумалось… ну, он очень помог мне в Алхимии, этот Принц…

— Сколько книге лет, Гарри?

— Не знаю, не проверял.

— Что ж, возможно, дата подскажет, когда именно твой Принц учился в Хогвартсе, — предположил Лупин.

Некоторое время спустя Флёр решила спеть «Котёл горячей и крепкой любви», подражая Селестине. Стоило присутствующим взглянуть на выражение лица миссис Висли, как они дружно поняли, что пора бы уже ложиться спать. Гарри вслед за Роном вскарабкался по лестнице на чердак, где его ждала раскладушка.

Рон заснул почти мгновенно. Гарри же, прежде чем улечься, залез в свой чемодан, откопал в его глубинах «Продвинутую алхимию» и принялся её листать, пока не наткнулся на дату издания. Книге было почти пятьдесят лет. Полвека назад в Хогвартсе не учились ни Джеймс Поттер, ни его друзья. Гарри разочарованно зашвырнул учебник обратно в чемодан, погасил лампу и повернулся на другой бок. Он размышлял о Снэйпе и оборотнях, Стэне Шанпайке и Принце-полукровке, пока, наконец, не забылся тревожным сном, полным крадущихся теней и криков укушенных детей…

— Она, наверное, шутит…

Гарри вскочил и обнаружил в ногах набитый подарками полосатый чулок, затем надел очки и огляделся. Рон сидел в кровати перед крошечным, почти занесённым снегом окном и рассматривал нечто, очень похожее на толстую золотую цепь.

— Что это?

— От Лаванды! — возмущённо сообщил Рон. — Не думает же она всерьёз, будто я стану носить…

Гарри пригляделся и громко расхохотался. С цепочки свисали огромные золотые буквы, образуя фразу «Мой душка».

— Мило, — высказался Гарри. — Просто здорово. Определённо, ты должен покрасоваться в этом перед Фредом и Джорджем.

— Если скажешь им, — пригрозил Рон, запихивая ожерелье под подушку, — я… я…

— Начнёшь на меня заикаться? — ухмыльнулся Гарри. — Да ладно тебе, зачем мне болтать?

— Как ей в голову могло прийти, что мне понравится такое?! — ошарашенно спросил Рон, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Ну, давай прикинем. Не упоминал ли ты при ней, будто не прочь появиться на людях с надписью «Мой душка» на шее?

— В общем… мы не особо разговариваем… в основном…

— …обнимаетесь да целуетесь, — подсказал Гарри.

— Ну, да, — согласился Рон и спросил после секундной заминки: — Эрмиона и правда встречается с Мак-Лаганом?

— Не знаю. Они были вместе на вечеринке у Хорохорна, но не похоже, будто у них что-то вышло.

Рон, чуть оживившись, снова полез в чулок с подарками.

Гарри достались: свитер ручной вязки с огромным золотым снитчем на груди — от миссис Висли; большая коробка всякой всячины из «Волшебных выкрутасов Висли» — от близнецов; и влажноватый, отдающий плесенью свёрток с надписью «Хозяину от Хрычера».

Гарри с сомнением уставился на пакет.

— Как думаешь, его безопасно открывать?

— Там точно нет ничего страшного — вся наша почта до сих пор проверяется в Министерстве, — откликнулся Рон, тем не менее подозрительно взиравший на посылку.

— А я не догадался сделать Хрычеру подарок. Хозяева обычно дарят что-нибудь своим домовым на Рождество? — спросил Гарри, осторожно ощупывая пакет.

— Эрмиона бы подарила, — заверил Рон. — Лучше загляни внутрь, прежде чем терзаться муками совести.

Через секунду Гарри издал громкий вопль и вскочил с раскладушки: пакет оказался доверху наполнен личинками.

— Как мило! — воскликнул Рон, покатываясь со смеху. — И как заботливо!

— Предпочитаю личинок ожерельям, — парировал Гарри, и Рон мигом посерьёзнел.

За рождественский стол в новых свитерах сели все, кроме Флёр (похоже, миссис Висли пожалела для неё свитер) и самой миссис Висли, красовавшейся в новой полночно-синей шляпе, усеянной чем-то вроде звёздочек-бриллиантов, и впечатляющем золотом ожерелье.

— Подарок Фреда и Джорджа! Ну, разве не прелесть?

— Знаешь, мама, мы поняли, какое ты сокровище, с тех пор как стали сами стирать носки, — заявил Джордж, беспечно взмахивая рукой. — Приправы, Рем?

— Гарри, у тебя личинка в волосах, — благожелательно сообщила Джинни, наклоняясь через стол убрать насекомое. Шея Гарри покрылась гусиной кожей — и вовсе не по вине личинок.

— Кха-ак ужа-асно! — заявила Флёр с жеманной дрожью.

— И правда, кошмар, — подтвердил Рон. — Ещё подливы, Флёр? — в излишнем рвении он сбросил соусницу со стола, но Билл взмахом палочки заставил подливу зависнуть в воздухе и послушно вернуться на место.

— Ты тъякой же неуклюжий, как йета Тонкс, — сказала Флёр, закончив благодарное обцеловывание Билла. — Она всегда опрокидывает…

— Я пригласила Тонкс сегодня к нам, — сообщила миссис Висли, с излишней силой опуская на стол миску с морковью и вызывающе глядя на Флёр. — К сожалению, Нимфадора не согласилась. Ты давно с ней разговаривал, Рем?

— Давно. Я в последнее время мало с кем общался, — признался Лупин. — Разве у Тонкс нет своей семьи, куда она могла бы пойти?

— Хм… Может, и так. Но у меня сложилось впечатление, будто она собирается провести Рождество в одиночестве.

И миссис Висли наградила Лупина сердитым взглядом, словно он был виноват в том, что вместо Тонкс её невесткой готовилась стать Флёр. Гарри, однако, взглянув на француженку, кормившую Билла индейкой с собственной вилки, понял: миссис Висли машет кулаками после давно проигранной драки. Тем не менее, он вспомнил связанный с Тонкс вопрос. И кто мог ответить лучше, чем Лупин, знающий всё о Покровителях?

— Покровитель Тонкс изменил форму. По крайней мере, так сказал Снэйп. Я и не знал, что подобное случается… Почему это происходит?

Лупин тщательно прожевал и проглотил кусочек индейки, прежде чем ответить:

— Иногда… какой-нибудь сильный шок… эмоциональное потрясение…

— Он стал большим и четырёхногим, — сообщил Гарри и, поражённый внезапной догадкой, понизил голос: — Эй, а это не…

— Артур! — неожиданно воскликнула миссис Висли, поднимаясь со стула. Прижав руку к сердцу, она неотрывно смотрела в кухонное окно. — Артур… это же Перси!

— Что?!

Мистер Висли обернулся к окну; остальные последовали его примеру. Джинни даже привстала. По заснеженному двору и правда шагал, сверкая на солнце очками в роговой оправе, Перси Висли. Но он был не один.

— Артур, с ним… с ним Министр!

И верно, рядом с Перси шёл, прихрамывая, тот самый волшебник, которого Гарри видел в «Ежедневном пророке». Гриву седеющих волос и чёрный плащ Министра припорошил снег.

Прежде чем кто-нибудь успел сказать хоть слово, прежде чем мистер и миссис Висли обменялись ошеломлёнными взглядами, задняя дверь открылась — и на пороге появился Перси.

Повисло тягостное молчание. Затем Перси натянуто произнёс:

— С Рождеством, мама.

— О, Перси ! — воскликнула миссис Висли, бросаясь в объятия сына.

Руфус Скримджер замешкался на пороге и, опираясь на трость, с улыбкой наблюдал сию трогательную сцену.

— Прошу простить нас за вторжение, — заговорил Министр, когда миссис Висли, промокнув глаза, обратила на него внимание. — Мы с Перси были поблизости — по работе, знаете ли, — и он не мог удержаться и не навестить вас.

Перси, однако, не выказывал желания поприветствовать остальных членов семьи — стоял с неловким видом, прямой как кочерга, и смотрел поверх голов. Мистер Висли, Фред и Джордж разглядывали его с каменными лицами.

— Пожалуйста, Министр, присаживайтесь! — засуетилась миссис Висли, поправляя шляпу. — Попробуйте порта и тудинга… то есть…

— Нет-нет, дорогая Молли! — отказался Скримджер. Гарри догадался, что имя Министр узнал у Перси перед тем как войти в дом. — Не хочу вторгаться, меня вообще бы здесь не было, если бы не Перси.

— Ах, Персик! — растроганно воскликнула миссис Висли, вставая на цыпочки, чтобы расцеловать сына.

— …мы всего на пять минут заглянули. Я, пожалуй, пройдусь по саду, пока вы разговариваете. Нет-нет, уверяю, не хочу никому мешать! Хотя, если кто-нибудь любезно согласится показать мне ваш очаровательный сад… ага, вот этот молодой человек уже управился, почему бы ему не прогуляться?

Атмосфера за столом ощутимо изменилась. Все перевели взгляды со Скримджера на Гарри. Попытка Министра изобразить, что он якобы не знает имени Мальчика-Который-Выжил, никого не убедила; никто не счёл случайным и выбор спутника для прогулки: тарелки Флёр, Джинни и Джорджа тоже были пусты.

— Да, конечно, — в полной тишине сказал Гарри.

Его не обманули заверения Скримджера, будто нежданные гости оказались в этих местах по работе, а на Перси вдруг напало желание повидаться с семьёй. Настоящей причиной визита, без сомнения, стало желание Министра поговорить с Гарри наедине.

— Всё хорошо, — негромко произнёс юноша, проходя мимо привставшего Лупина. И добавил: — Всё нормально, — когда мистер Висли собрался было что-то сказать.

— Замечательно! — воскликнул Скримджер и отступил за порог, пропуская Гарри вперёд. — Пройдёмся по саду, а потом мы с Перси откланяемся. Продолжайте беседовать!

В сопровождении прихрамывающего Министра Гарри направился через двор к заснеженному разросшемуся саду семейства Висли. Он знал, что Скримджер раньше возглавлял Отдел ауроров; крепкий, покрытый боевыми шрамами, новый Министр ничем не напоминал тучного Фаджа в шляпе-котелке.

— Очаровательно! — заявил Скримджер, останавливаясь у садовой ограды и скользя взглядом по заснеженной лужайке с неразличимыми сейчас растениями. — Очаровательно.

Гарри промолчал, понимая, что Скримджер за ним наблюдает.

— Я очень долго хотел с тобой встретиться, — спустя некоторое время сообщил Министр. — Знаешь об этом?

— Нет, — честно ответил Гарри.

— Да, очень долго. Однако Дамблдор рьяно тебя оберегал. Конечно, такое вполне естественно после всего, пережитого тобой… особенно, после происшествия в Министерстве…

Скримджер ждал, что собеседник заговорит, но Гарри не оказал ему подобной услуги, и Министру пришлось продолжить: — Я надеялся поговорить с тобой с момента своего назначения. А Дамблдор — по вполне понятным причинам — препятствовал нашей встрече.

Гарри хранил молчание, ожидая продолжения.

— И повсюду распространяются невероятные слухи! — выпалил Скримджер. — Мы с тобой, конечно, оба знаем, насколько они могут искажать реальность… все эти толки о пророчестве… и о том, что ты «Избранный»…

Ага, решил Гарри, вот мы и приблизились к настоящей причине визита Скримджера.

— …полагаю, Дамблдор обсуждал с тобой данные вопросы?

Гарри задумался, солгать или нет. Он разглядывал крошечные отпечатки гномьих ног вокруг клумб и неровный участок снега: место, где Фред и Джордж поймали гнома, который теперь в балетной пачке играл роль ангела на рождественской ёлке. В конце концов, можно сказать правду… хотя бы часть правды.

— Да, мы об этом разговаривали.

— И вы… Ну, вы?.. — запнулся Скримджер. Краем глаза Гарри видел, что Министр поглядывает на него, и сделал вид, будто очень увлечённо рассматривает гнома, высунувшего голову из-под замёрзшего рододендрона. — Что же Дамблдор сказал тебе?

— Извините, это личное.

Гарри говорил как можно вежливее, тон Скримджера тоже оставался спокойным и дружелюбным:

— О, конечно, если это секрет, я не стану заставлять тебя рассказывать… нет, нет… и, в любом случае, разве важно, Избранный ты на самом деле или нет?

Гарри пару секунд обдумывал ответ.

— Не понимаю, что вы имеете в виду, Министр.

— Конечно, это имеет большое значение для тебя самого, — со смешком пояснил Скримджер. — Однако для волшебного сообщества в целом… сие есть вопрос восприятия, верно? Важно, во что люди верят.

Гарри промолчал. Он начал смутно догадываться, куда клонит Министр, но помогать ему не стал. Гном копался под рододендроном в поисках червей, и юноша снова сосредоточил внимание на нём.

— Видишь ли, люди верят , что ты — Избранный, — продолжал Скримджер. — Тебя считают героем… конечно, так и есть на самом деле, Избранный ты или нет! Столько раз уже встречался с Тем-Кого-Нельзя-Называть!.. В любом случае, — разглагольствовал Министр, не дожидаясь ответа, — для многих ты — символ надежды, Гарри. Сама мысль о том, что кому-то под силу или даже предназначено уничтожить Того-Кого-Нельзя-Называть, воодушевляет людей. Я полон уверенности: стоит тебе понять это, ты сам сочтёшь своим долгом поддержать Министерство и всех обнадёжить.

Садовому гному удалось докопаться до червяка, и теперь он изо всех сил пытался вытащить добычу из замёрзшей земли. Гарри молчал так долго, что Скримджер перевёл взгляд на гнома и снова заговорил:

— Забавные малыши, правда? Но что скажешь?

— Я не совсем понимаю, чего вы хотите, — протянул Гарри. — В каком смысле «поддержать Министерство»?

— О, уверяю тебя, здесь нет ничего сложного, — оживился Министр. — К примеру, если люди увидят, как ты время от времени приходишь в Министерство, это создаст нужное впечатление. И конечно же, тебе представится масса возможностей поговорить c моим преемником в Отделе ауроров Гавейном Робардсом. Долорес Хамбридж обмолвилась, что ты лелеешь мечту в будущем стать аурором. Ну, это несложно будет устроить…

Гарри почувствовал, как внутри закипает гнев: выходит, Долорес Хамбридж до сих пор работает в Министерстве?!

— В целом, — он словно собирался прояснить некоторые моменты, — вы хотите создать видимость, что я работаю на Министерство?

— Все с радостью восприняли бы факт твоего участия в наших делах, Гарри, — Скримджер явно испытывал облегчение от понятливости собеседника. — Все эти разговоры об «Избранном»… людям нужно дать надежду, ощущение чуда…

— Но, — Гарри пытался говорить дружелюбно, — разве мои визиты в Министерство не будут означать одобрения ваших действий?

— Ну, — Скримджер чуть нахмурился. — В общем, это одна из причин, по которой мы хотели бы…

— Нет, так не пойдёт, — доброжелательно сообщил Гарри. — Понимаете, мне не нравятся некоторые действия Министерства. Арест Стэна Шанпайка, к примеру.

Лицо Скримджера мгновенно застыло.

— Я не жду понимания, — спустя некоторое время произнёс Министр, скрывавший гнев заметно хуже Гарри. — Настали опасные времена, мы вынуждены принимать меры. Тебе всего шестнадцать…

— Дамблдору куда больше шестнадцати, однако он не считает, что место Стэна — в Азкабане, — перебил Гарри. — Вы сделали Шанпайка козлом отпущения, меня же собираетесь сделать знаменем!

Собеседники долго и непримиримо смотрели друг на друга. Наконец, сбросив маску добродушия, Скримджер подытожил:

— Понимаю. Ты предпочитаешь — как и твой герой, Дамблдор, — не иметь с Министерством ничего общего.

— Я не хочу, чтобы меня использовали, — пояснил Гарри.

— Многие сочли бы это твоим долгом перед Министерством магии!

— Да, а остальные сочли бы вашим долгом проверять, настоящих ли Пожирателей смерти вы упекаете за решётку! — Гарри тоже больше не сдерживал раздражение. — Вы идёте по стопам Барти Кривуча. Вы хоть раз что-нибудь сделали правильно? Сначала Фадж изображал, будто всё в порядке, пока у него под носом убивали людей; теперь вы сажаете в тюрьму не тех и пытаетесь изобразить, будто на вас работает Избранный!

— Значит, ты не Избранный? — уточнил Скримджер.

— Кажется, данный вопрос не имеет значения? — горько рассмеялся Гарри. — По крайней мере, для вас.

— Мне не следовало так говорить, — быстро вставил Министр. — Это было бестактно…

— Нет, это было честно, — возразил Гарри. — Хотя, сегодня вы со мной не очень-то честны. Вам плевать, выживу я или погибну, нужно только убедить с моей помощью всех и каждого, что в войне с Волдемортом побеждаете вы. Я не забыл, Министр…

Он поднял правую руку; на тыльной стороне замерзающей ладони белела надпись «Я не должен врать» .

— Не припомню, чтобы кто-нибудь бросился защищать меня, когда я кричал о возвращении Волдеморта! В прошлом году Министерство не спешило предлагать свою дружбу!

Наступила тишина, не менее холодная, чем земля, на которой они стояли. Садовый гном таки выдернул своего червяка и радостно к нему присосался, опираясь на нижние ветки рододендрона.

— Что затевает Дамблдор? — бесцеремонно начал Скримджер. — Куда он уходит из Хогвартса?

— Понятия не имею, — отрезал Гарри.

— И даже если бы знал, не ответил, верно?

— Верно.

— Что ж, попробую узнать это из других источников.

— Попробуйте, — безразлично бросил Гарри. — Но вы кажетесь мне умнее Фаджа и вроде должны были научиться на его ошибках. Фадж тоже пытался вмешиваться в дела Хогвартса и, заметьте, потерял свой пост, а Дамблдор до сих пор директор. На вашем месте я бы оставил Дамблдора в покое.

Повисла долгая пауза.

— Да, теперь мне совершенно ясно, он хорошо над тобой поработал, — глаза Скримджера за стёклами очков были холодны и неумолимы. — Целиком и полностью человек Дамблдора, Поттер?

— Именно, — кивнул Гарри. — Рад, что мы это выяснили.

И, отвернувшись от Министра магии, направился в дом.